Текст книги "Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)"

Автор книги: MadameD

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 59 страниц)

– Мерит-Хатхор очень любит мать и предана ей, – шепнул Аменемхет другу то, что он уже и сам понял. – Она главная в доме после отца, – прибавил мальчик.

“Главнее госпожи?” – чуть не спросил Хепри, но прикусил язык. Он понимал, что тот, кто так болен, не может быть главным… даже если главный по своему положению… но понимал также, что о многих вещах в этом доме следует молчать.

Они с Аменемхетом направлялись куда-то вдвоем; Хепри было страшновато, но он доверял другу. Меритамон давно куда-то пропала – это же такой огромный дом…

– Я прикажу, чтобы тебе дали мою повязку и рубашку, – вдруг сказал хозяин гостю. Он посмотрел на него, сдвинув свои красивые брови с какой-то суровой неприязнью.

Хепри моргнул.

– Почему?

– Потому что ты выглядишь как нищий, – без обиняков сообщил ему Аменемхет.

Хепри вспыхнул.

– Я и есть нищий! Если ты оскорблен этим, то…

Он чуть не остановился, но Аменемхет подхватил его под руку и потащил дальше, так что Хепри только споткнулся.

– Мои друзья не могут быть нищими, – сердито ответил Аменемхет. – Если у тебя в чем-то недостаток, я всегда его восполню.

“Это же позор! Милостыня!”

Аменемхет так не считал – он считал это дружеской услугой; но он никогда не был в положении Хепри, у которого до сегодняшнего дня не было даже собственной набедренной повязки.

Когда они зашли в роскошную купальню, Хепри, посмотрев на разноцветный мрамор, по которому струилась прозрачная проточная вода, вдруг повернулся к другу и сказал:

– Не надо слуги, Аменемхет… Я так не могу…

Он даже весь покраснел.

К храмовым рабам он уже притерпелся – научился не думать, что стыдно, когда его мыли и брили; но сейчас… Если вдруг слуги великого ясновидца увидят его нагишом, его, отверженного бедняка, и без того униженного своим положением…

Аменемхет хмыкнул.

– Как угодно. Я только скажу, чтобы тебе принесли одежду – обливайся сам, вот здесь найдешь свежий натрон, а здесь разные масла… Ты знаешь, что тебе нужно наносить их на кожу уже сейчас, если ты не хочешь преждевременно состариться?

– Отчего? – изумленно спросил мальчик.

– От солнца, – бросил через плечо Аменемхет, непринужденно распуская набедренную повязку. Хепри поспешно отвернулся. Неужели знатные люди какие-то особенные – умеют совсем не стесняться?

– Я не женщина, чтобы мазаться, – пробурчал Хепри. Он помедлил, думая, что сейчас придет слуга и увидит его, потом решился и тоже стал раздеваться. Мальчик услышал смех Аменемхета.

– Ты совсем дитя. Косметикой пользуются все мужчины, осведомленные о ее полезности… Мой отец каждодневно пользуется красками и маслами, и потому здоров и красив до сих пор – а ведь ему уже пятьдесят лет.

“Зачем мне-то это знать?! – чуть ли не вслух воскликнул Хепри. – Зачем мне знать, чем пользуются такие господа, как вы, и как живут, если я рожден и останусь бедняком и маленьким человеком?”

Он вдруг вспомнил загрубелые руки своей матери, ее темный загар и тонкие морщинки около ее губ и глаз – у госпожи Ка-Нейт, несмотря на болезнь, таких не было, хотя она была ровесницей Тамит.

Тут мальчик увидел какое-то движение рядом, а когда повернулся, на каменной перегородке уже лежало что-то очень красивое – тонкая яркая ткань. Свернутая одежда.

Аменемхет снова смеялся.

– Пока ты мечтал, я уже распорядился, чтобы тебе принесли пояс и рубашку, – сказал он. – Заканчивай и одевайся.

Сам юный хозяин был уже одет и без всякого смущения смотрел на друга.

– Можно, я закончу один? – попросил несчастный Хепри.

Тот спокойно кивнул и вышел.

Какой же он… особенный. Господин. Он создан, чтобы повелевать всем, даже стыдом… Откуда это берется?

Хепри не знал, знал только, что сам таким не будет никогда.

Он решился сделать то, что ему предлагалось, и нанес на кожу какое-то душистое масло из каменной баночки – от неловкости пролил больше, чем было нужно, и вынужден был ждать, пока оно все не впитается в кожу.

Мальчик оделся, торопясь и одновременно замедляя движения – ужасно боялся порвать эту драгоценную одежду. Рубашка походила на платья знатных женщин – складчатая, с просторными рукавами и прозрачная.

Хепри, сжав губы, отлепил от шеи локон и покинул купальню. Он чувствовал себя как вор, которого сейчас отлупят. Как бы он хотел уйти отсюда – в своем доме он хотя бы не чувствовал себя неуместным и позорящим его стены…

Но ведь даже его дом больше ему не дом.

– Пойдем, – неуверенно сказал он Аменемхету, глядя на его безупречный наряд. Даже локон юности его красивого друга был расчесан и переплетен золотой цепочкой.

Мальчик вместо ответа улыбнулся и показал пальцем на плечо Хепри. Тот посмотрел, куда он указывает, и зажмурился от стыда: на этом месте тончайшая желтая рубашка насквозь пропиталась маслом…

– Тебе следовало воспользоваться слугой, – дружелюбно заметил Аменемхет. Хепри был ужасно рад, что тот хотя бы больше не смеется.

– Где ты меня разместишь?.. – спросил Хепри, чуть не прибавив “господин”.

Мальчик пожал плечами.

– На мужской половине много свободных комнат.

Эти слова снова привели Хепри в ужас. На мужской – рядом с покоями верховного жреца?..

– Ты хочешь на женскую? – с едва заметной насмешкой спросил Аменемхет, наблюдавший за ним. – Нет, – серьезно прибавил он. – Тебе уже девятый год, и этого не допустят ни мать, ни Мерит-Хатхор.

“Ни тем более господин этого дома, – подумал Хепри. – Но если только он увидит, кого его сын поселил рядом с ним самим…”

– Можно ли мне комнату рядом с твоей? – смущенно спросил Хепри.

Аменемхет кивнул.

– Этого я и хотел.

Хепри чуть не спросил, далеко ли комната его друга от покоев Неб-Амона, но удержался.

Они вскоре остановились – Хепри этот дом казался одним большим чудом, местом, достойным богов.

– Вот сюда, – сказал Аменемхет, показывая рукой на занавешенный тонкой тканью проем. Сквозь колеблющийся присборенный прозрачный лен Хепри различал очертания дорогой мебели и блестящих статуэток – очевидно, боги. При мысли, что он будет здесь жить, бедный мальчик снова испугался.

Аменемхет без церемоний втолкнул его внутрь, потом шагнул следом.

– Перестань так себя вести, – сердито приказал он другу. – Ты мой гость, ты мне равен – слышал? Запомнишь?

Хепри кивнул; ему захотелось засмеяться. Равный приказывал равному, и тот беспрекословно подчинялся.

Гость в который раз провел рукой по шее, поправляя локон, и вдруг ему захотелось зеркала. Так ли ужасно он выглядит, как ему самому кажется?

– Здесь есть зеркало? – спросил он.

Аменемхет молча повернул его лицом к другой стене, и Хепри уставился на себя – отраженного словно бы в медном щите; но это было зеркало, такое большое, каких он и не видывал.

Он вдруг осознал, что не видел себя в зеркале больше года; а того, что видел давно, не помнил… Сейчас на него смотрел худой высокий для своих восьми лет мальчик, с только начавшими раздаваться плечиками, но подтянутый и сильный – Аменемхет учил его и драться, и стрелять, и даже, когда выпадало время, орудовать мечом. Деревянным и маленьким – но все это благотворно сказалось на Хепри. Из больших темных глаз мальчика в зеркале исчез испуг, а на губах появилась улыбка. Хепри вдруг удивленно заметил, что хорош собой.

Ему уже так давно казалось, что только господа бывают красивыми и имеют на это право…

– Ты красивый, – великодушно сказал Аменемхет, кладя ему руку на плечо. Но когда он отразился рядом, сразу стало ясно, кто из них двоих красив, а кто обычен.

– Ты и вправду хорош собой, – серьезно заметил хозяин, видя недоверие на лице Хепри. Но это говорил мальчик, который мог не скупиться на похвалы – красавец, умница и знатный господин не померк бы рядом ни с кем.

– Пойдем обедать, – сказал Аменемхет, и повел гостя за собой вниз, в обеденный зал.

– Матушка будет обедать у себя, – сказал хозяин, когда они уже усаживались за столики среди цветов и курильниц, зажженных по углам столовой. – Сейчас придет Меритамон – мы будем есть втроем.

Хепри постарался не ужасаться.

Вскоре чинно явилась нарядная сестра Аменемхета – было видно, что она с удовольствием изображает из себя воспитанную девицу перед чужим мальчиком, хотя она не чванилась, а поглядывала на него с дружелюбным интересом. Троим детям бесшумно наполнили тарелки – от ароматов жареного мяса, соусов и свежего белого хлеба с пряностями у Хепри потекли слюнки. Он проглотил все быстрее, чем двое маленьких господ опустошили тарелки наполовину.

А когда Меритамон увидела, что он поел, с нее вдруг соскочила вся важность, и девочка подбежала к гостю.

– Пойдем в сад! – воскликнула она. – Расскажи мне о школе Амона, мой брат никогда со мной не говорит, он совсем взрослый!

Она хихикнула и взяла Хепри за руку.

Аменемхет, оставшийся сидеть, вдруг метнул на них двоих взгляд, полный тревоги. Хепри, сам встревоженный, извинился перед ним улыбкой и ушел вместе с маленькой хозяйкой – не мог же он ей отказать. Он здесь ничего не мог.

В саду Меритамон села прямо на траву, под большой сикомор. Хепри застенчиво опустился рядом, скрестив ноги, как привык, а девочка засмеялась.

– Мой брат тоже всегда так сидит. Это неудобно.

Она переменила положение и облокотилась на коленки, подперев руками голову. Ее короткие черные волосы скрыли щеки и ладони; Меритамон, как ее мать, не носила челки. Они с Ка-Нейт были меньше похожи, чем ему показалось вначале: очертания бровей и подбородка были такие же, как у отца и брата – решительные, и чуть тверже, чем у матери, линия носа.

Он сам не заметил, как вслед за девочкой переменил позу. Меритамон улыбнулась и попросила его рассказать о школе – ей очень интересно, сказала она.

Хепри, слегка запинаясь, начал, стараясь говорить как мог красиво – его уже учили этому; он описывал учителей, жрецов, уроки и часы отдыха… а Меритамон слушала с искренним интересом, приоткрыв ротик. Когда Хепри дошел до их с Аменемхетом уроков борьбы и стрельбы, глаза девочки вспыхнули и она его перебила.

– Как бы я хотела посмотреть, как ты стреляешь! Аменемхет мне показывал, но это было давно!

Хепри вдруг понял, что совершил большую глупость. Зачем он выдал, что занимается с сыном господина! А если Неб-Амон вернется и все увидит – или Меритамон выболтает? Наверняка! У девчонок рот всегда полон слов!..

Вдруг он почувствовал сильнейшую досаду на эту дружелюбную и хорошенькую девочку. Но уже нельзя было взять свои слова назад.

– Я попрошу у брата лук, – сообщила Меритамон и тут же встала. – Сейчас я приведу его – пусть посмотрит! Он всегда стреляет вон в то сухое дерево, и ты тоже можешь стрелять туда!

Она убежала, а Хепри склонился к коленям и закрыл глаза. Что он наделал…

Брат и сестра очень скоро вернулись – Аменемхет выглядел намного взрослее и серьезнее сестры; хотя так и было. Он молча снял с плеча лук.

– Я не могу… – сказал Хепри.

Аменемхет одарил его неожиданным презрительным взглядом. Точными движениями вскинул лук, наложил стрелу, натянул тетиву…

Выпустил, и стрела вонзилась аккурат в середину ствола.

– Твой черед, – сказал юный господин, передавая другу лук и колчан.

У Хепри кровь закипела от ярости. Да что они оба воображают!..

“Я расщеплю твою стрелу”, – принимая оружие и поднимая голову, подумал он, хотя такое было под силу только очень меткому стрелку.

Хепри тщательно прицелился и выстрелил.

Конечно, стрела не расщепила стрелу Аменемхета, но вонзилась совсем рядом – на два пальца левее. Меритамон восторженно захлопала в ладоши.

– Молодец! – воскликнула она.

Хепри, чувствуя необычайное удовлетворение, улыбнулся и поклонился, а на лицо Аменемхета набежала тень.

– Хорошо, – сказал он. – Но я могу лучше. Смотри, сестра.

Следующая стрела вонзилась точнехонько между первыми двумя!

– Великолепно! – воскликнула щедрая на похвалы Меритамон – кажется, ей было все равно, кого хвалить: брата или его друга. Они оба были для нее мужчинами, которые ее удивляли.

– А если придет твой отец? – чувствуя себя последним трусом, спросил Хепри у Аменемхета. С лица того исчезла торжествующая улыбка.

– Я не думал, что ты такой… – начал он, но тут вмешалась девочка.

– Пусть придет! Ему это понравится!

Хепри покачал головой и прикрыл ладонью глаза; эти знатные дети, брат и сестра, оба сейчас казались ему младше него – они забавлялись, а для него каждый такой шаг мог обернуться гибелью.

– Твой черед, – сурово сказал Аменемхет другу, и тот вздохнул и направился к дереву – выдергивать стрелы; надеялся хоть немного оттянуть продолжение состязания. А вдруг сейчас что-нибудь случится и не нужно будет продолжать?

Ничего не случилось – Аменемхет ожидал его на том же месте, со спокойно-презрительным вызовом на лице. Хепри вдруг подумал, что опасность – постоянная спутница жизни наверху, и решил отбросить свой страх.

– Давай! – воскликнул он.

Аменемхет улыбнулся, а Хепри принял у него оружие и развернулся к мишени.

– В сторону! – скомандовал он зрителям, прицелился и выстрелил. Стрела запела и воткнулась точно в середину ствола!

Теперь захлопал и Аменемхет!

– Намного лучше, друг! – воскликнул он. – Стоило только осмелеть!

Хепри засмеялся, чувствуя себя совершенно счастливым, упиваясь одобрением и даже восхищением в глазах этих знатных хозяев.

– Но я тебе не уступлю, – наполовину смеясь, наполовину всерьез сказал Аменемхет и занял место Хепри. Тот протянул ему лук… и застыл.

С таким лицом, что и Меритамон, и Аменемхет испугались.

Хепри раньше их услышал шаги – он слышал все звуки здесь с чуткостью загнанного зверя. Кто-то шел, кто-то грозный…

Хепри приготовился к смерти. Но это оказалась только Мерит-Хатхор; однако мальчик тут же испугался снова, когда женщина жестом отогнала его от друзей и сурово взглянула в лицо.

– Хепри! – воскликнула она. – Так тебя зовут? Идем со мной!

– Куда? – спросил мальчик.

О, как быстро он из счастливого победителя превратился в несчастную жертву, из ученика школы Амона в малыша!

– К госпоже, – ответила женщина. – Немедленно.

Ни Аменемхет, ни тем более его сестра, конечно, ничего не возразили. Хепри поплелся за домоправительницей, с каждым шагом все ниже опуская голову и плечи – он знал, что следует ждать только худшего. Которая из этих двух властительниц дома угадала, кто он такой? Хотя это уже не имеет значения…

Он с трудом, точно больной, поднялся на второй этаж и последовал за Мерит-Хатхор. А перед покоями госпожи вынужден был остановиться – в глазах потемнело и одолела слабость…

Когда он очнулся, перед ним стояла Мерит-Хатхор, которая, кажется, была действительно встревожена.

– Что ты так струсил? Тебя никто не собирается наказывать, – сказала она. – Госпожа хочет получше познакомиться с тобой и расспросить о положении твоих родителей.

Лицо домоправительницы передернулось при этих словах, но больше она никак не показала неудовольствия поведением госпожи, которой сейчас следовало заботиться только о себе…

– Госпоже стало лучше, – шепотом сообщила Мерит-Хатхор. – И она решила воспользоваться этим для тебя. Будь ей благодарен.

Хепри кивнул.

Он был очень благодарен и очень растерян.

Мерит-Хатхор взяла его за плечо и подтолкнула в сторону дверей; мальчик вошел гораздо смелее, чем в первый раз. Но когда увидел госпожу, снова испугался. А если она… дознается, кто он такой? Если ее болезнь не воспрепятствует этому?..

– Иди сюда, садись, – с улыбкой позвала его Ка-Нейт.

Мальчик послушно подошел и сел; сделав это, пожалел, что не поклонился – забыл… Но теперь было уже поздно.

– Кто твои родители? – спросила госпожа дома. – Назови мне их имена и должности… или только должность отца, если твоя мать не занимает никакого положения, – закончила она.

Для Хепри в диковинку было слышать, что женщина может “занимать положение”. Но, наверное, у богатых всякое бывает… да и у бедных тоже, только он не знает об этом.

– Мой отец был жрецом, – опустив голову, сказал мальчик. Он остановился.

– Он умер? – спросила Ка-Нейт. Мальчик кивнул, чувствуя непрошеное и опасное волнение от мягкой и тревожной жалости в ее голосе.

– Да, госпожа. Давно.

– А на что живет твоя мать? – спросила Ка-Нейт.

– На средства храма, – буркнул мальчик. Он упорно глядел в землю, надеясь, что опасность удастся перемолчать… Но он уже чувствовал, что госпожа ничуть не менее умна, чем ее сын – а может, и более…

Наступило долгое молчание.

Хепри теребил свой локон, потом начал теребить рубашку. Он чуть не плакал от напряжения, чувствуя даже теменем, как нежные и внимательные глаза госпожи изучают его…

– Подними голову, – вдруг сказала Ка-Нейт. – Прошу тебя.

Он поднял голову… и увидел в ее глазах слезы. Он увидел в ее глазах всезнание. Он увидел в ее глазах огромную жалость.

– Бедное дитя, – сказала она. – Я все поняла. О, это не могло быть иначе – боги привели сюда тебя, чтобы я хотя бы немного воздала твоей матери за все ее несчастья… Воздала тебе, растущему пленником и сиротой…

– Ты знаешь мою мать? – глупо спросил Хепри.

“Мы знаем друг друга давно, – прозвучали у него в ушах слова Тамит. – Не смей ничего говорить своему новому другу…”

Ка-Нейт улыбнулась.

– У тебя ее губы и выражения лица, – сказала она. – Ты, наверное, больше походишь на отца, но я хорошо помню твою мать – и я не ошибусь. Ты ее сын, ты тот самый Хепри. Ты здесь по воле Амона…

Она вдруг закусила губу и схватилась за голову, точно пережидала мгновенную острую боль.

Потом отняла руку и заговорила так же спокойно, но гораздо тише.

– Я буду молчать об этом, и никто в доме больше не узнает. Мерит-Хатхор не узнала тебя сразу, а значит, едва ли это случится позже… Уже почти никто здесь не помнит лица твоей матери – ее не видели в доме восемь лет…

Хепри вдруг заметил, что госпожа ни разу не упомянула имени Тамит – боится, что ее подслушают? В собственном доме?..

Ка-Нейт отдышалась, точно после усилия, и продолжила.

– Я уверена, что ты добрый и чистый мальчик – я вижу это, – сказала она. – Мой сын – прекрасный мальчик, и он не мог выбрать себе в друзья того, кто этого недостоин. Вы дружите с тех пор, как ты поступил в школу?

Хепри кивнул.

– Значит, вы вместе уже больше года, – сказала Ка-Нейт. – Очень хорошо. Я верю, что мой сын не ошибся.

– Мне запретили видеться с моей матерью – если я хочу остаться в школе, – вдруг, сам не зная зачем, прошептал Хепри. Он как будто чувствовал потребность предостеречь эту женщину… против матери? Неужели он ее предает?

– Ужасно, – сказала Ка-Нейт. – Бедный…

Она вздохнула.

– Я постараюсь, чтобы этот дом всегда принимал тебя хорошо.

Хепри понял, что пора уходить. Он встал и, наклонившись, взял нежную светлую руку и приложился к ней губами. Ка-Нейт коснулась его головы.

– Ты хороший мальчик. Иди, я больше не буду мешать вашим играм.

Хепри низко поклонился и, пятясь и склонив голову, ушел. Здесь он испытывал потребность преклоняться – перед этой женщиной, которую обожал муж и глубоко почитал сын, и она заслужила все это и намного больше…

Хепри вернулся к своему другу, ожидая, что застанет с ним господина. Все это было слишком хорошо, чтобы продолжаться.

Но господина не было до самого вечера – трое друзей разговаривали, смеялись, состязались и играли, пока не стемнело. Потом им подали такой же вкусный ужин, потом они еще раз вымылись и Аменемхет распростился с другом у дверей его спальни.

– Доброй ночи, – сказал он. – Если что-нибудь понадобится, зови слугу. Он у дверей.

Хепри знал, что скорее умрет, чем воспользуется таким предложением – и Аменемхет, кажется, тоже начал это понимать и разочаровываться. Но он промолчал и, с улыбкой хлопнув друга по плечу, скрылся в своей комнате.

Хепри вошел в полутемную спальню – там горели светильники.

Мальчик со вздохом облегчения и удовольствия лег на мягкую постель, в чистые благоуханные простыни, думая, что совсем недавно и не надеялся поспать на такой. Он повернулся на бок, потом на живот и тут же уснул, свесив с кровати руку.

========== Глава 40 ==========

Ему казалось, что он открыл глаза через мгновение – кто-то коснулся его плеча. Осознав это, Хепри встрепенулся и подскочил с округлившимися глазами, судорожно подгребая простыни к груди.

Стоявший перед ним слуга был невозмутим.

– Господин зовет тебя, – сказал он. – Господин уже совершил омовение и ждет тебя к завтраку.

Несколько ужасных мгновений Хепри соображал, кто это “господин”, а потом понял, что слуга подразумевает его друга.

– Сейчас, – сказал он, соскакивая с постели. Мужчина чуть улыбнулся – он сразу понял, что этот мальчишка недостоин его господ, происходит из самой грязи…

– Идем, я провожу тебя в купальню, – бесстрастно сказал слуга и, повернувшись, направился вперед. Хепри оглянулся на измятую постель, думая, что оставил после себя возмутительный беспорядок; но здесь, кажется, об этом заботиться не приходилось…

Они шли, меньше всего напоминая господина и слугу – это скорее нарядный важный слуга казался господином; бедный Хепри не смог удержаться, чтобы не оглядываться и не сжиматься. Как же ему было страшно. Как жестоко поступил с ним Аменемхет – привел своего друга к таким могущественным врагам!..

Когда мальчик ступил на мокрый камень купальни, он обнаружил, что слуга не ушел – ждет. А, все равно. Хепри со злостью распустил дорогую повязку своего покровителя, так что в ней, кажется, что-то порвалось; он кинул ее на пол и застыл, предавая себя в руки чужого враждебного мужчины.

Тот ловкими и легкими движениями обрил ему голову, вымыл, в последний раз обдав водой с головой – кажется, нарочно. Пока Хепри ловил ртом воздух и откашливался, его растерли полотенцем, потом растерли масло по его плечам, спине, груди и ногам – так искусно, что не осталось ни потека.

– Мне нужна одежда, – сказал мальчик.

Ему вдруг показалось, что его с легкостью могут оставить без одежды – так, в насмешку или со злости…

Но слуга спокойно подал ему светло-голубой с золотом пояс-схенти и белую рубашку.

– От молодого господина, – сказал он. Хепри чувствовал, какую ненависть и брезгливость по отношению к нему ощущает этот человек…

Он уже открыл рот, чтобы сказать слуге уйти, но тот повернулся и ушел сам. С величием, достойным самого великого ясновидца.

Мысль о Неб-Амоне заставила Хепри застучать зубами, точно от холода…

Мальчик оделся, с досадой вспомнив, что здесь нет зеркала и он не может оценить, прилично ли выглядит. Но если прилично, еще хуже.

Хепри представил себе, как входит в столовую, где трапезничает первый пророк Амона, одетый в платье его сына. Мальчик чуть не осел на каменную перегородку.

Отдышавшись, он покинул купальню, вдруг сообразив, что не знает дороги. Его бросили, и он теперь заблудится! Мальчика снова начало колотить от озноба – от холода и страха вместе.

Слуга появился из какого-то бокового коридора и, не сказав ни слова, направился вперед. Хепри призвал на помощь все свое мужество, все самообладание – и того, и другого было немного… но достаточно, чтобы встретить свою судьбу.

У дверей столовой он помедлил, думая, что едва ли Аменемхет позвал бы его туда, где он может столкнуться с его отцом. Это слегка ободрило Хепри, и он решился заглянуть внутрь…

На него взглянул Аменемхет, сидевший посреди огромного зала один, как маленький царевич. Мальчик улыбнулся другу и сделал ему знак войти.

Хепри с облегчением улыбнулся и поспешил навстречу. Аменемхет указал ему на столик рядом со своим.

– Долго же ты спал, – сказал юный господин. – Вспоминаешь старые привычки?

Хепри возмущенно скрестил руки на груди.

– Здесь же не школа!

– Здесь тоже существует порядок, – заметил Аменемхет. Он знаком велел налить гостю гранатового сока, а тот вдруг почувствовал, как неучтиво, просто низко себя ведет. Он и в самом деле – маленький оборванец, который никогда не будет достоин ничего лучшего…

– Прости, – сказал Хепри, поклонившись. – Это случайно. Больше такого не повторится.

Аменемхет засмеялся.

– Не будь так серьезен – я шутил.

Да, ему можно здесь шутить, ему можно нарушать установления дома, потому что он господин!

– Аменемхет, это неправильно, – прошептал Хепри. Пока они все еще были вдвоем. – Мне не следует здесь быть – подумай, кто я и кто ты?

– Я твой друг, а ты мой друг, – пресек его слабое возмущение Аменемхет.

Хепри понял, что если заговорит об этом снова, может действительно лишиться своего знатного друга. А это никак нельзя! Иначе Хепри втопчут в грязь, он никто!..

– Аменемхет, – шепотом спросил он. – Когда придет твой отец?

Аменемхет взглянул на него и открыл рот, но замешкался с ответом. Сердце Хепри как будто исчезло – сегодня… Неб-Амон придет сегодня, и тогда…

– Сегодня к вечеру, – сказал мальчик. – Не бойся, никто тебя не обидит.

Хепри молчал несколько мгновений, прикрыв глаза, потом вздохнул. До вечера еще есть время.

– А где твоя сестра? – спросил он.

– Занимается с учительницей музыкой, – ответил Аменемхет. – Она позавтракала раньше, отдельно.

Хепри покраснел.

Аменемхет вдруг наклонился к нему и сказал, очень тихо:

– Меритамон сказала, что ты ей понравился.

В этих словах была такая угроза, что Хепри поежился.

– Что ты думаешь? Я вовсе не…

– Вот и прекрасно, – сказал Аменемхет.

“Он говорит, что он мой друг… А мысль, что я мог понравиться его сестре, ему противна и сердит его!”

Конечно, это совершенно правильно.

– Чем мы займемся сегодня? – спросил Хепри, ковыряя ногтем лакированный столик. Он этого не замечал, а Аменемхет заметил и ничего не сказал.

– Что бы ты хотел? – спросил он. – Ты мой гость – выбирай.

– Я бы хотел посмотреть на вашу библиотеку, – попросил Хепри. – Можно?

Он любил читать – кажется, даже больше Аменемхета, но в храмовую библиотеку его свободно не пускали; и он мог только догадываться, что содержится в библиотеке первого пророка Амона… До сегодняшнего дня он не мог даже надеяться когда-нибудь взглянуть на нее…

– Можно, – великодушно разрешил хозяин. – Пойдем вместе, прямо сейчас. Я тебе все покажу и посоветую, что выбрать.

– Хорошо, что ты любишь читать, – прибавил он. – Это откроет тебе дорогу наверх.

Хепри так не думал – он глядел на своего друга и понимал, что для продвижения наверх нужно нечто совсем другое… Не копание в свитках…

Они вдвоем направились в книгохранилище, пустое и торжественное – из угла на мальчиков взглянул остроклювый бог Тот, и, встретившись взглядом с его глазками, Аменемхет тут же прочитал молитву.

– Вот это, – шепотом сказал мальчик, увлекая за собой друга, – мне посоветовала мать. Она очень любит историю нашей благословенной Та Кемет, у отца большое собрание списков с хроник прошлых лет…

– Госпожа любит читать? – изумленно спросил Хепри.

Аменемхет покачал головой.

– Ты дикарь, – с ласковым упреком сказал он. – Все благородные люди должны воспитывать свой ум, мужчины они или женщины. Так говорит мой отец.

Выбрав из библиотеки несколько свитков и бережно уложив их в сгибе локтя, Хепри огляделся в поисках табурета – чего-нибудь, куда можно сесть. Но тут Аменемхет его удивил.

– Пойдем в сад, – предложил он. – Нам вынесут циновки, и мы расположимся там и почитаем…

Хепри никогда не думал, что его строгий друг может такое предложить. Но, как видно, он тоже нуждался в отдыхе от храмового порядка.

Мальчики улыбнулись друг другу и, осторожно держа сокровища библиотеки – взятые ими книги существовали в единственном экземпляре – покинули ее. По дороге Аменемхет отрядил какого-то слугу вынести им по циновке, а также принести воды и винограда.

Друзья вышли в тихий пустой сад. Когда им принесли циновки, Аменемхет тут же уселся на свою, в привычной позе писца, от которой, казалось, ничуть не уставал – и углубился в чтение. Он даже не заметил, как рядом поставили вазу с фруктами и воду.

Хепри блаженно-тревожно вздохнул и развернул свой свиток. К винограду он протянул руку, но не отщипнул – боялся испачкать такую ценную книгу, собственность такого господина…

Они читали долго, в полной тишине; Хепри позабыл о времени и только жалел, что не может скопировать эту книгу для себя. Или хотя бы ненадолго одолжить…

Подняв случайно глаза, он увидел, что друг спит!

Аменемхет лежал рядом на спине и крепко спал, вольно разбросав руки; одна все еще покоилась на книге. Мальчик улыбался во сне, ничего не опасаясь. Это был его дом, который полностью повиновался ему даже спящему.

Хепри осторожно отложил свой свиток и задумался, разбудить друга или нет. Потом решил, что просто подождет, пока тот проснется.

Вдруг мальчик почувствовал, что и его самого клонит в сон. Конечно, спать здесь днем он даже не помыслил бы; но было так жарко и тихо, что он решил просто прилечь… Недолго передохнуть…

Хепри лег на циновку, подложив руку под голову; локоть погрузился в прохладную траву. Он несколько мгновений смотрел, как в синем небе колышутся ветви, наслаждаясь скольжением теней по своему лицу. Потом закрыл глаза.

Очнулся он от странного ощущения – на него кто-то смотрел! Хепри сел, протирая глаза, а его друг засмеялся.

– Опять проспал!

У Хепри чуть не соскочило с языка, что это Аменемхет уснул первым, но он благоразумно промолчал.

– Поздно уже? – спросил он.

– Да, скоро время ужина, – сообщил друг. Он показал на небо – солнце давно скрылось за деревьями.

Хепри вскочил, как будто его пнули.

– Великий бог… Аменемхет… – бормотал он, оглаживая одежду. Это драгоценное платье было выпачкано травой и его потом – потом бедняка, заклейменного самим своим рождением и бесправного…

– Успокойся и сядь! – скомандовал Аменемхет, и Хепри, конечно, послушался. Друг придвинул к нему вазу, и они принялись за виноград.

– Ну скажи, – наконец спокойно сказал юный господин, проглотив крупную сладкую ягоду, – чего именно ты боишься?

– Твоего отца, – сказал Хепри.

Кто-то из них двоих неимоверно глуп.

– Чего именно от отца ты боишься? – тут же спросил Аменемхет. Хепри пожал плечами. Откуда ему знать! Он знает только, что с ним тут могут сделать все что угодно, а потом это скрыть – его некому и нечему защитить!

– Послушай, – сказал Аменемхет, придвигаясь к нему и кладя на плечо липкую от винограда руку. – Я знаю моего отца. Он кажется беспощадным, но он справедлив – твой отец вызвал очень большой его гнев, он совершил святотатство, твоей матерью великий ясновидец тоже очень недоволен, но он разрешил тебе остаться в школе и подниматься…

Хепри улыбнулся – Аменемхет выбрал такие слова для утешения, что искра страха превратилась в пламя.

– Спасибо, друг, ты хорошо меня утешил.

– Пойдем, – сказал Хепри, вставая. – Мы опоздаем на ужин. Ведь твой отец придет к ужину?

Он не ошибся.

Когда они с Аменемхетом вошли в столовую, то увидели сразу троих господ, уже ожидавших, когда подадут на стол – но госпожа дома, чьим правом было распоряжаться за столом, еще не отдала приказа. Ка-Нейт, бледная и терзаемая болью, все же сидела сегодня рядом с притихшей дочерью. Несколько в стороне от них восседал господин дома, в просторной зеленой распашной одежде, ниспадавшей до пола; на его обнаженной груди ярко блестело ожерелье. Неб-Амон первым увидел мальчиков.