Текст книги "Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)"

Автор книги: MadameD

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 59 страниц)

Тамит села и закрыла глаза.

Пришли несколько помощников в белых одеждах, принесли факелы; приоткрыв глаза, Тамит с ужасом увидела блестящие инструменты, разложенные на белом полотне. Слышались шаги, лилась вода – на инструменты и на руки…

Потом перед Тамит очутился врач и влил ей в рот маковую настойку.

Тяжело одурманенная, она уже плохо осознавала, что ее подняли на руки этой Исиде и уложили, разведя ноги. А потом ее схватили за бедра, не позволяя их свести, и за плечи, не позволяя приподняться.

Было стыдно и очень больно, несмотря на питье – и страшно.

Она не знала, сколько это длилось – наверное, недолго, хотя Тамит лишилась чувства времени; но наконец ее сняли с рук богини и уложили на тюфяк, и в рот ей влили еще маковой настойки. Женщина погрузилась в сон, на время забыв боль.

Хотя даже сквозь сон чувствовала, как у нее все истерзано внутри.

Вдруг Тамит подумала, что, наверное, только что была убита ее способность иметь детей.

Врач подтвердил ее опасения на другое утро.

– Ты пока останешься здесь – под моим присмотром, – сказал он.

Тамит беспокойно пошевелилась и привстала, и ей тут же приказали лечь обратно. Она послушалась; малейшее движение сейчас было мучительно.

– А мой муж? – пробормотала она.

– Я сказал ему, что ты заболела, – ответил врач. – И так и есть.

Он сочувственно-неодобрительно поморщился, глядя на больную.

– Мне жаль, госпожа Тамит. Вероятно, что детей у тебя больше не будет.

Тамит кивнула.

Это сейчас не печалило ее… даже радовало.

Она покинула храмовую больницу через пять дней; несмотря на первоначальные страдания, оправилась Тамит быстро. Ей сказали еще десять дней воздерживаться от близости с мужем.

Это тоже далось легко.

Не потому, что Нечерхет так любил ее и заботился о ее здоровье – а потому, что… у него не было воли настоять, зато был страх перед ее неизвестной болезнью. Тамит чувствовала, что между ними нет ни любви, ни близости – и с необычайной остротой чувствовала, что это за человек.

И прекрасно, что от такого у нее не будет детей. Но Тамит еще совсем молода и полна сил, и непременно возьмет свое. Тамит непременно обернет себе на пользу все пороки этого жреца и все обстоятельства.

========== Глава 18 ==========

Ка-Нейт отяжелела и редко покидала дом, хотя первоначальные недомогания прошли. Муж больше не брал ее с собой, и она чувствовала, что любая ее подобная просьба может привести к резкому отказу.

Не потому, что он стал меньше любить ее – потому, что стал любить ее больше. Он так тревожился за нее и своего первенца, что молодая женщина чувствовала это даже сквозь его непроницаемое самообладание.

И подавно он не хотел больше брать ее с собой в западную часть города, хотя Ка-Нейт скоро преодолела свой испуг. У нее появилось трогательное и сильное желание – пристроить к собственной гробнице гробницу для Мерит-Хатхор, своей любимой прислужницы, которая была ей матерью, сестрой и другом.

А если это потребует слишком много труда, просто установить саркофаг для Мерит-Хатхор рядом с ее саркофагом, в ее собственном доме на Западе, и изобразить ее прислужницу рядом с собой на стене – чтобы Мерит-Хатхор осталась с нею и за гранью смерти. С самой женщиной Ка-Нейт об этом не разговаривала, предвидя решительный отказ: Мерит-Хатхор сочтет это недопустимым… она никогда не перешагнет черту между собой и госпожой, несмотря на свое властолюбие.

И их господин тоже с этим не согласится – он думает совершенно как Мерит-Хатхор, что слуги есть слуги. Будь Ка-Нейт менее честна, она бы вынудила мужа склониться к ее просьбе, пользуясь своим положением; но это было противно ей.

У нее не было собственных мастеров и управителей – она, в отличие от госпожи Мут-Неджем, не занимала независимого высокого поста и не могла распоряжаться нигде, кроме собственного дома. Ка-Нейт никогда не хотела власти… но понимала сейчас, как это бывает нужно даже для блага других.

Она ласково попросила мужа о милости для Мерит-Хатхор, когда они однажды в саду играли в сенет*.

Рука Неб-Амона замерла над столом, потом он поднял глаза.

– Если ты хочешь, я прикажу обустроить для нее гробницу рядом с твоей.

Ка-Нейт вспомнила голых измученных рабочих на жаре, занятых тягчайшим трудом, и вздрогнула. Она отказалась бы даже от отдельной гробницы для себя, если бы муж уже не начал работы…

– Нет, не нужно, – сказала молодая женщина. – Я бы хотела, чтобы ее саркофаг установили рядом с моим, в моей гробнице.

Красивое лицо жреца застыло на миг, большие глаза уставились в ее глаза.

– Нет, – сказал он. – Это только твой дом, и он будет освящен только для тебя. Никакая служанка не разделит его с тобой.

Ка-Нейт открыла рот, готовая его умолять… но вдруг почувствовала, что это унизительно для ее достоинства. Ее супруг не согласится.

– Тогда пусть для Мерит-Хатхор обустроят отдельную гробницу, – решительно сказала она. – И изобразят ее рядом со мною. Я люблю ее и не хочу с нею разлучаться.

Неб-Амон кивнул и улыбнулся: около красивых глаз появились лучи-морщинки. Он любил, когда жена проявляла волю.

– Я сделаю распоряжения завтра же, – сказал он.

Ка-Нейт встала, придержав заметно округлившийся живот, подошла к нему и обняла. Поцеловала в губы – она осмелела в любви с тех пор, как они поженились, как осмелела во всем остальном: и сейчас коснулась язычком его губ, прося их раскрыться; муж страстно прижал к себе ее голову, погрузив пальцы в волосы. Их языки слились.

Ка-Нейт взяла его за руки, переплетя пальцы с его пальцами. Потянула к себе, и он встал, заглядывая ей в глаза.

– Пойдем, – прошептала жена, умоляюще улыбаясь. Они пошли в дом, обнявшись, и в спальне предались друг другу.

Фигура Ка-Нейт уже изменилась, хотя и немного – но она опасалась, что покажется мужу некрасивой. А ему доставляло особенное удовольствие наблюдать, как расцветает в ней новая жизнь, как это становится заметно – и гладить ее живот, разговаривать с тем, кого она носила.

Он очень надеялся, что это сын, который мог бы ему наследовать. Хотя от Ка-Нейт любое дитя будет желанно.

А сейчас, когда они лежали рядом и его рука покоилась на животе жены, она вдруг спросила Неб-Амона, как тот хочет назвать ребенка.

– Я бы хотела, чтобы в имени ребенка было имя Амона, – с улыбкой сказала молодая женщина. – Будь это сын или дочь. Хочешь ли ты этого, господин?

– Да, – медленно сказал жрец. Он улыбнулся в ответ на улыбку жены, восхищаясь, как она угадывает его желания. – Амен-ем-хат – Аменемхет*, если родится сын. И Меритамон, если это будет дочь. Амон – лучший из покровителей для детей в этом городе…

Они поцеловались, с нежностью глядя друг другу в глаза.

Вдруг Ка-Нейт заплакала – нет, просто слезы обильно потекли из глаз, так что муж испугался, что ей больно или она вдруг чем-то расстроилась.

– Что с тобой?

– Я слишком счастлива с тобой, – ответила Ка-Нейт. – Я не знаю, достойна ли такого счастья; может быть, боги скоро прекратят его…

– Перестань! – рассердился великий ясновидец.

Он коснулся своей груди, на которой еще висел золотой амулет Амона. И вдруг снял его и надел на шею жены.

– Носи постоянно. Это охранит тебя от всякого зла. Ты – госпожа, наиболее всех достойная счастья, и я запрещаю тебе думать иначе!

***

В это самое время Тамит и Нечерхет сидели на крыше своего дома, в своем маленьком гранатовом садике. Тамит почему-то по-прежнему восхищала эта выдумка – сделать сад на крыше.

Эти двое тоже только что играли, но у них не возникло никакого желания предаваться любви. Супруги просто сидели, любуясь закатом, погруженные каждый в свои мысли.

А может, это только Тамит была погружена в свои мысли, а Нечерхет сидел бездумно. Он не любил утруждать свою голову больше, чем требовалось.

– Я думаю о своей гробнице, – вдруг сказал жрец.

Тамит вздрогнула. Нашел о чем думать!

– Ты уже строишь ее? – спросила она с некоторым беспокойством.

Жрец кивнул.

Он вдруг потер гладкий подбородок, и лоб избороздили морщины.

– Сейчас решается, где будет моя гробница, – сказал он. – Этим ведает великий ясновидец, у меня нет собственных рабочих.

“Неудивительно”, – с презрением подумала Тамит.

И вдруг ее осенила такая прекрасная мысль, что она готова была рассмеяться от счастья.

Она походатайствует за своего мужа перед Ка-Нейт, перед доброй и великодушной госпожой Ка-Нейт! Это превосходнейшая возможность сблизиться с нею снова – уже не как служанке с госпожой, а как госпоже с госпожою. Ка-Нейт по-прежнему не держит на нее зла, и даже жалеет – Тамит помнила, с каким сочувствием ее хозяйка смотрела на нее тогда, в праздник Опет.

Вдруг Тамит поняла причину этого сочувствия и вспыхнула.

Что ж, это правда – она была блудницей. Но сейчас все в прошлом.

И Тамит воспользовалась своей мыслью на другой же день.

Она отправила к Ка-Нейт свою личную служанку, которой не знали в доме ее господина – с наказом попросить свидания с госпожой дома. Сказать, что она явилась из дома младшего жреца господина Неб-Амона, что было совершенной правдой.

Служанка подойдет к Ка-Нейт и попросит свидания для собственной госпожи – госпожи Тамит.

***

Девушка боязливо помедлила перед воротами, потом занесла руку и постучала. Открыл привратник Тауи, и мрачноватое лицо холостого мужчины оживилось удивлением.

– Кого тебе нужно?

– Я… к госпоже Ка-Нейт, – сказала служанка. Она опустила голову, и коротко стриженные волосы свесились на глаза; девушка потерла одной босой ногой о другую.

Будто спохватившись, она поклонилась.

– От кого? – спросил Тауи, не трогаясь с места и не освобождая ей дороги.

– От моего господина Нечерхета, жреца Амона, – сказала девушка, как ей велели.

Тауи еще раз подозрительно оглядел ее с головы до ног, но увидел только робость и бедность, никакой угрозы. Однако он помнил, что случилось в их доме менее года назад.

– Стой, я обыщу тебя, – приказал мужчина, и девушка, не смея спорить, застыла как истукан. Тауи подошел и, касаясь ее своими длинными волнистыми волосами и дорогой тканью юбки, с силой провел руками по бокам, потом по животу; несчастная служанка зажмурилась и подобралась.

– Все, иди, – пожалев ее, сказал Тауи.

Девушка поклонилась и пошла через сад, оглядываясь и невольно вжимая голову в плечи при виде окружающего великолепия: между пышными сикоморами поблескивал пруд, а впереди возвышался настоящий дворец – с балконами, колоннами и занавесями. На полпути к дому ее перехватил стражник, с видом слишком свирепым для такого кроткого существа, как она.

– Куда и к кому?

– К госпоже. От господина Нечерхета, жреца Амона, меня пропустил господин привратник, – протараторила бедная служанка.

Стражник окинул девушку взглядом, и она испугалась, что ее снова будет ощупывать мужчина; но он только сказал:

– Я тебя провожу.

Служанка поклонилась. Ей было страшно, и с каждой минутой все страшней – она не знала, зачем ее госпожа хочет свидания с блистательной супругой самого первого пророка Амона, но почему-то боялась, что добром это не кончится.

Ее провели почти до крыльца, как вдруг стражник остановился, задрал голову и воскликнул:

– Госпожа!

Он отступил и поклонился кому-то, и девушка, подняв голову, увидела, кому. На балконе появилась молодая прекрасная женщина, в первый миг показавшаяся бедной служанке непорочной царевной – так хороша она была, и так чист был ее взгляд. Но потом девушка увидела округлившийся живот, который женщина поддерживала одной рукой.

– Кто это, Хеб-Ка? – спросила прекрасная хозяйка у стражника.

– Служанка из дома жреца Амона по имени Нечерхет, – бойко доложил воин. – Ты примешь ее, госпожа?

– Нечерхета? – нахмурившись, спросила госпожа Ка-Нейт. Потом она улыбнулась с облегчением. – Конечно, я помню, Хеб-Ка, должно быть, это важное дело. Поднимись ко мне, – с улыбкой пригласила она служанку, которая стояла, боясь пошевелиться.

– Пойдем, – сказал стражник, и пошел впереди. Девушка следовала за ним, опустив голову и теперь не смея даже оглядываться.

Ее провели по длинному коридору, вдоль каменных стен, вызолоченных и покрытых резьбой, потом вверх по лестнице – и по другому коридору, еще более нарядному. Стражник замешкался у длинной полупрозрачной занавеси, колыхавшейся от ветерка, проникавшего снаружи через окно.

– Входи, – сказал он девушке и сам отступил, вытянувшись у стены.

Служанка завела за ухо прядь растрепавшихся волос и, чувствуя себя еще более ничтожной, чем была, робко ступила в комнату. Она сжалась, почувствовав аромат благовоний – как в великом храме Амона… Ведь это же дом верховного жреца…

Девушка едва успела заметить, как перед нею очутилась прекрасная госпожа, казавшаяся воистину неземным созданием. Беременность, казалось, заставила ее еще похорошеть – светилась кожа, светлее, чем у других женщин, сияли большие черные глаза и улыбка на румяных губках.

– Не бойся, дитя мое, – сказала госпожа Ка-Нейт и коснулась ее плеча, отчего девушка вздрогнула. – Садись и расскажи, зачем тебя прислали. То!

Она хлопнула в ладоши, и перед ними очутилась другая девушка – тоже служанка, но одетая в тонкий лен и благоухающая, достойная такого дома.

– Принеси этой девушке вина, – приказала госпожа Ка-Нейт и опустилась в кресло, жестом приглашая служанку сесть на подушку у ее ног.

Девушка села, неловко подобрав ноги. Она снизу вверх взглянула на эту царевну, потом открыла ротик, но заговорить не получилось. Она знала, что идет в дом к большой госпоже, но не могла вообразить себе такой красоты, грации и приветливости…

– Говори, не бойся, – подбодрила ее Ка-Нейт.

Ее любопытство увеличивалось. Какое же дело у Нечерхета может быть к ней самой? Ведь он жрец, подчиненный ее господину, и со своими делами должен обращаться к нему…

Принесли темно-красное вино, и глотнув восхитительно вкусного напитка, служанка наконец решилась заговорить.

– Госпожа, меня прислал не господин Нечерхет, а моя госпожа, – почти шепотом сказала она, избегая глядеть в глаза хозяйке дома. – Она сказала, что… что это тайное дело, что она хочет попросить тебя об услуге для своего мужа…

– Ах, вот как, – сказала Ка-Нейт, догадавшись, что ее просят о ходатайстве. У нее уже бывали такие просители.

– Понимаю, – сказала она. – А кто твоя госпожа?

Девушка поперхнулась вином.

Ей приказали скрыть как можно больше… и она опасалась плохого все больше.

– Моя госпожа сказала, что ты не знаешь ее, – произнесла девушка, попытавшись смотреть в глаза хозяйке и невольно покраснев под этим приветливым взглядом. – Она совсем не так знатна, как ты, госпожа, и молит тебя снизойти до нее…

Охваченная порывом, девушка хотела поцеловать ногу госпожи дома, но та проворно отодвинула свою холеную ножку.

Да, конечно, это слишком дерзко, подумала посланная.

А Ка-Нейт было стыдно порыва девушки – она не любила, когда перед ней так преклонялись.

– Понимаю, – повторила Ка-Нейт задумчиво и тревожно.

Она не знала, кто эта таинственная госпожа, но беспокоилась.

Однако нельзя оставлять без внимания ее просьбу – это должно быть очень важное дело, если жена жреца решилась действовать так…

– Хорошо, я встречусь с твоей госпожой, – сказала Ка-Нейт. – Ты передашь ей, когда я смогу принять ее?

Служанка кивнула, сжав от волнения подол своего платья.

– Госпожа… Госпожа не считает себя достойной появиться здесь, – сказала девушка. Теперь она была бледна от страха, и усердно молила Амона прекратить это испытание. Почему госпожа Тамит послала именно ее?

Хотя в их доме всего четверо слуг…

– Я никем не пренебрегаю, – с удивлением, но вместе с тем с пониманием сказала Ка-Нейт – конечно, одно дело принимать служанку, а другое дело госпожу, пусть даже незнатную… вполне возможно, что эта женщина не считает себя достойной приема в таком доме, как дом господина Неб-Амона.

– Тогда сообщи твоей госпоже, когда я буду в храме, – подумав, сказала Ка-Нейт. – Пусть подойдет ко мне в доме Амона завтра, я отправлюсь туда в обеденное время… Только твоя госпожа может не застать меня. Лучше было бы, если бы она пришла в мой дом, я свободна завтра вечером.

Служанка поняла, что совершила какую-то оплошность. Она не могла понять, почему ей велят скрытничать, но ослушаться строжайшего приказа не могла; и не знала, как выйти из теперешнего положения.

– Госпожа придет завтра утром к главным воротам храма и будет дожидаться, пока ты не изволишь явиться, госпожа, – сказала девушка.

Она перестала понимать, правильно ли себя ведет. Ка-Нейт чуть заметно подняла брови – что это за госпожа, которая так поступается своим временем и даже достоинством? Она покачала головой.

– Хорошо, пусть будет, как пожелает твоя хозяйка, – сказала Ка-Нейт. Она почувствовала себя растерянной и усталой. – Иди, я отпускаю тебя.

Служанка с облегчением вскочила и, поклонившись, попятилась к двери, не смея поворачиваться к такой госпоже спиной. У двери еще раз низко поклонилась и пятясь вышла.

И уже там повернулась и потрусила по коридору в сопровождении тут же примкнувшего к ней стражника. Девушка не ожидала ни такого приема, ни такого исхода… поистине великодушная госпожа. Как было бы хорошо служить такой.

Опомнившись, она стала шептать покаянную молитву – плохо так думать, все слуги должны быть преданы хозяевам, каких бы боги ни послали. И госпожа Тамит – хорошая госпожа, бывает намного хуже…

Госпожа Тамит еще ни разу не била ее.

Но почему-то девушка боялась, что именно сегодня это наконец произойдет, когда госпоже будет передано условие, которое сочинила для нее служанка. Госпожа Тамит не била слуг, но вполне была на это способна.

Тамит не ударила ее – но испугала свою служанку выражением свирепого восторга, на мгновение изуродовавшим красивое лицо.

– Она увидится со мной? Она согласна?

– Да, госпожа, – сказала девушка – и отскочила, пригнув голову: в воздух взлетел кулак.

Тамит потрясла кулаком в воздухе и громко, торжествующе засмеялась.

– Прекрасно! Прекрасно!

И будто спохватившись, махнула рукой служанке, и та с облегчением убежала.

Тамит снова засмеялась, прижав ладони к щекам и кружась, словно в танце благодарения, выдуманном ею самой, благодарения какой-то кровожадной богине, которой она служила. Кровожадной богине-себе.

Все идет так, как она задумала, и даже лучше.

На другой день Ка-Нейт приказала остановить носилки до начала аллеи сфинксов, ведущей к храму: она помнила, что неизвестная просительница будет ждать ее у ворот. В сопровождающие себе она из осторожности взяла стражника.

Воин увидел, как идущая впереди госпожа резко остановилась и вскинула руки, будто от внезапного изумления или испуга, и мгновенно схватился за меч.

Ка-Нейт обернулась, услышав, как оружие с лязгом вышло из ножен. – Нет, стой! – воскликнула она – бледная от страха, но полная решимости помешать ему защитить ее от своего врага.

– Опасности нет, – сказала Ка-Нейт. – Я знаю эту женщину, которая пришла увидеться со мной.

***

– Тамит, – сказала Ка-Нейт.

Она невольно обернулась на стражника, и тот тут же шагнул к ней, опуская руку на рукоять меча.

Тамит с изумлением и страхом посмотрела на него, потом на свою бывшую хозяйку. Подняла руки, обращая к госпоже ладони – жест беззащитности и моления.

– Неужели ты думаешь, что я способна напасть на тебя? И что я, такая слабая женщина, могу против силы господина Неб-Амона?

Она тут же опустила голову.

– Конечно, госпожа, ты можешь опасаться меня – но клянусь тебе, как на суде Осириса, что никогда не хотела тебе зла…

Ка-Нейт открыла рот, чтобы сказать, что верит, но не сказала. Не смогла.

– Хорошо, – ответила она. – Так это ты – жена господина Нечерхета? Ты хочешь просить меня за него?

– Да, госпожа, я, – ответила Тамит. – Покорнейше просить.

Она поклонилась.

– Я слушаю тебя, – сказала Ка-Нейт.

Тамит вздохнула и переступила с ноги на ногу.

– Госпоже, наверное, вредно так долго стоять на солнце…

Она покосилась на живот Ка-Нейт. Та улыбнулась и прикрыла его ладонями.

– Ты хочешь сказать, что разговор будет долгим?

Тамит кивнула.

– Можем ли мы найти место в тени, чтобы сесть?

Ка-Нейт огляделась – ничего, кроме солнца и камня. И в храмовом дворе тоже нет места, чтобы сесть – там только каменные плиты и образы бога…

– Ты можешь сесть ко мне в носилки, – сказала она наконец, оглядев Тамит. Женщина была одета безупречно чисто – в белое дорогое платье, новые сандалии, волосы гладко причесаны.

– Только сперва тебя обыщут, – сказала Ка-Нейт.

Этого Тамит уже не ожидала – но, конечно, с готовностью смирилась. Она подошла к стражнику и предложила себя для осмотра, разведя руки.

– Ощупай меня, – серьезно сказала женщина. Тот не решался – это все же была не служанка.

Тамит сама провела руками по своему телу, повернулась, закинув руки за голову, сбросила с ног одну и вторую сандалии, подняла и перебрала свои волосы – никакого ножа или яда.

– Довольно, – сказала Ка-Нейт, которой было стыдно на это смотреть. – Садись, Тамит.

Тамит поклонилась, сложив руки, потом забралась в носилки. Ка-Нейт помедлила и села следом. Полог упал, и женщины остались вдвоем.

Ка-Нейт невольно схватилась за живот, опасаясь этой близости, но Тамит робела, не решаясь взглянуть на нее. Она стала теребить прядь волос, потом пояс, вздыхая, точно никак не смела заговорить о главном.

– Говори, – приказала Ка-Нейт.

Она все еще не знала, что думать об этой женщине.

– Мой муж… строит для себя гробницу, – заговорила Тамит, несмело и тихо. Она улыбнулась, будто ища поддержки, но тут же снова опустила глаза.

– Он только думает об этом, но распоряжения должен сделать господин Неб-Амон, – пояснила Тамит. – Господин Неб-Амон ведает работами на Западе и заботится о младших жрецах храма Амона – и я хотела просить тебя, госпожа…

– Я поняла, – ответила Ка-Нейт.

Вдруг она ощутила большое облегчение – ушло давящее чувство опасности.

Очень разумно – просить ее посодействовать в таком деле, и, конечно, жена просит за мужа. Сейчас Тамит должна прежде всего заботиться о благополучии своей семьи. Она, наверное, с трудом добилась расположения господина Нечерхета – и не может рисковать своим положением…

Никакая женщина так не поступила бы, ни добрая, ни даже злая.

– Я поговорю с великим ясновидцем, – сказала Ка-Нейт. – Будь спокойна.

Тамит сделала движение, будто хотела поцеловать руку бывшей госпожи, но отдернула свою руку прежде, чем Ка-Нейт – свою.

– Ты так великодушна, госпожа, я еще никогда не встречала таких, как ты…

В глазах Тамит заблестели слезы.

И Ка-Нейт вдруг почувствовала – ясно, сильно: эту женщину оклеветали. Она ни в чем не виновата, ее незаслуженно изгнали, и она столько перенесла напрасно… Ей захотелось дотронуться до поникшего плеча бывшей служанки, и она это сделала – погладила Тамит по плечу. Тамит вздрогнула, и тут же руку Ка-Нейт перехватили быстрые горячие пальцы, к ней прижались горячие губы.

– Я не стою твоей милости, госпожа Ка-Нейт…

– Я сделаю для тебя что могу, – сказала нежная госпожа, сама готовая заплакать от жалости.

– Нет… я не стою, – сказала Тамит.

Обе замерли с чувством неловкости и какого-то умиления.

– Когда мне прийти за ответом… госпожа? – спросила Тамит.

– Я пошлю к тебе слугу, и он скажет, – ответила Ка-Нейт. – Я постараюсь, чтобы мой супруг оказал милость твоему, госпожа Тамит.

Тамит вскинулась.

– Нет.. я не госпожа!

– Ты госпожа теперь, – сказала с улыбкой Ка-Нейт. – Я рада за тебя.

Тамит робко улыбнулась.

– И я рада за себя, госпожа, я получила лучшее, о чем могла мечтать.

– Ты хотела быть госпожой? – спросила Ка-Нейт, с чувством какой-то вины. Почему она госпожа от рождения, а эта женщина, обладающая такой же красотой, умом и любезностью, – нет?

– Да, хотела, – призналась Тамит.

Она опустила глаза и покраснела, и Ка-Нейт поняла – эта женщина действительно притязала когда-то на любовь ее супруга. Но эти времена давно прошли, и уж совсем невероятно, чтобы Тамит устроила такое жестокое, безумное покушение на нее – для того, чтобы совершить это в одиночку, нужна была невероятная удача и невероятные же для женщины храбрость и бессердечие.

– Право… я была бы рада, если бы ты навестила меня, – сказала Ка-Нейт, движимая желанием как-то воздать Тамит за те страдания, что она претерпела из-за нее.

– Нет, госпожа, это слишком много, – кротко ответила Тамит. – И в твоем доме это никому не понравится. Ты слишком добра ко мне.

Она еще раз поклонилась, положив руки на колени, серьезная и печальная, потом грациозно вышла из носилок.

– Несите меня в храм, – приказала Ка-Нейт, осознав, что уже давно сидит и думает об этой женщине, к которой судьба была так жестока.

Вечером Ка-Нейт и ее муж ужинали вдвоем в большом зале. Неб-Амон заметил, что жена грустна и задумчива – будто ее сердце не здесь, с ним, а с кем-то другим.

– Что тебя тревожит?

– Я хочу попросить тебя… за одного господина, – сказала Ка-Нейт, перекатывая в пальцах виноградину. Сейчас она ела больше и охотнее, чем всегда, но в этот вечер ей совсем не хотелось есть.

– За кого? К тебе приходил проситель? – спросил верховный жрец.

Ка-Нейт кивнула.

– От твоего жреца, Нечерхета, – сказала она.

Лицо великого ясновидца неуловимо изменилось, выражение участия пропало.

– Он не господин, – ответил Неб-Амон. – Он всего только мой жрец, и далеко не лучший. Чего он хочет?

– Он хочет… чтобы ты распорядился о его гробнице, господин, – сказала Ка-Нейт. – Этот человек немолод, и ему время задуматься о вечности.

Верховный жрец вдруг отставил свой кубок и наклонился к ней через стол.

– Об этом должен думать каждый, – веско сказал Неб-Амон, – молод он или стар. Само собой, мои жрецы получают места на Западе, но – согласно их заслугам.

Он откинулся назад, со смесью безразличия и неприязни на лице.

– Нет возможности строить отдельную гробницу для каждого, – сказал жрец. – Поэтому для младших слуг Амона строятся общие дома. Они остаются вместе на Западе, как не отличались один от другого здесь…

– Разве это справедливо? – вырвалось у Ка-Нейт.

– Справедливо, – без тени сомнения ответил верховный жрец. – Разве у кого-нибудь из моих жрецов есть столько знаний и столько забот, сколько у меня? Разве кто-нибудь из них предстоит самому фараону и ведает его делами? Чем выше человек, тем опаснее ему и труднее, – сказал Неб-Амон, и Ка-Нейт почувствовала, что это истинные, сокровенные его мысли.

Наступило молчание.

Ка-Нейт смотрела на своего супруга с восхищением, снова, как когда-то, чувствуя, что недостойна его.

– Так что же с Нечерхетом? Его жена очень просила… – сказала она.

Неб-Амон опустил ладонь на стол и с изумлением взглянул на нее.

– Жена?

– Да, жена, – подтвердила Ка-Нейт, не называя имени.

– Ну… для жены, – с небольшой улыбкой сказал Неб-Амон, – я присмотрю за его местом. Может быть, для них даже оставят отдельное помещение, если будет такая возможность. Мои силы и количество рук имеют предел.

– Благодарю тебя, – сказала Ка-Нейт, так, точно это ей он оказал милость.

Она вздохнула и погладила живот.

– Еще два месяца? – спросил Неб-Амон, заметивший это движение, хотя оно стало для жены привычным.

– Думаю… так, – сказала Ка-Нейт, и слегка покраснела. – Два или чуть меньше.

– Я сказала просительнице, – прибавила она, тут же забыв о себе, – что пошлю к ней слугу с ответом. Что передать?

– Передай, что я займусь этим делом в свой черед. Пока мне… недосуг, – сказал великий ясновидец, чуть поджав губы. – Я позову моего жреца, когда освободятся руки. И еще, – прибавил он, – передай, чтобы лучше исполнял свои обязанности. Я замечал за ним тяжкие грехи…

Рука Неб-Амона сжалась в кулак, и только это выдало его чувства; но Ка-Нейт вдруг поняла, что он всерьез рассержен.

– Во время обрядов я видел сам, – сказал пророк Амона, – как этот Нечерхет путается. Можно ошибаться во всем, кроме священных дел, но это – дела, соединяющие нас с богом. Я простил тогда, что видел, потому что люди, в отличие от богов, несовершенны…

– Но я знаю причину, – еще с большим гневом, еще страшнее оттого, что гнев был затаенный, сказал жрец. – Нечерхет пьяница и распутник. И я думал о том, чтобы изгнать его из дома бога – таким там не место.

– Но ведь он женат, – пылко возразила Ка-Нейт. – Это значит, что он смирил себя, Неб-Амон…

Муж взглянул ей в глаза.

– Я видел его в неподобающем виде два дня назад.

Он помолчал.

– Если он не изменит себя, я его изгоню, женат он или нет.

Ка-Нейт грустно замолчала. Она понимала, что ее супруг совершенно прав.

Нечерхет был застигнут врасплох и испуган появлением вестника из дома верховного жреца – тот вошел, как к себе домой, отворив калитку и отстранив старика-слугу. Слуга, впрочем, первым отскочил в сторону и поклонился, готовый припасть к земле…

– Жрец Амона Нечерхет, – громко, как по книге, прочитал вестник. – Мой и твой господин, первый хему нечер, изъявляет тебе свое благоволение, занявшись обустройством твоей гробницы в западной части города. Он также приказывает тебе начать добродетельную жизнь и приложить все усердие в твоем служении, иначе ты будешь изгнан из храма и лишен сана.

Вестник стремительно повернулся и ушел, оставив на дорожке у дома остолбеневшего Нечерхета и тайно торжествующую Тамит.

Помедлив немного, женщина обернулась к мужу.

– Ведь ты понимаешь, Нечерхет, что если тебя изгонят, будут прекращены и работы по строительству твоей гробницы? Не говоря уже о том, что ты лишишься всего содержания. Мы лишимся – ты понимаешь?

– Ты понимаешь, муж мой? – повторила она, мягко, настойчиво, видя, что жрец продолжает с приоткрытым ртом смотреть куда-то мимо нее.

Будто очнувшись, Нечерхет повернулся к жене.

– Почему вдруг великий ясновидец вспомнил обо мне?

Тамит пожала плечами.

– Может быть, бог указал на тебя перстом, – с едва заметной улыбкой ответила она.

* Игра, которая была очень популярна в Древнем Египте, схожая с современными шашками.

* Др.-егип. “Амон впереди него”.

========== Глава 19 ==========

За месяц до родов Ка-Нейт хотела отправиться в город мертвых снова – посмотреть, как продвигаются работы для Мерит-Хатхор и для нее самой. И для Тамит с мужем.

Верховный жрец строго запретил.

– Я и так ошибся, позволив тебе отправиться туда в твоем положении – тогда, – сказал он. – Это опасное место, ты и дитя можете пострадать от злых сил.

– Но ведь это священное место, как оно может быть злым? – спросила Ка-Нейт.

Она не хотела говорить, что и сама боится Запада.

– Где смерть, там и зло, – ответил великий ясновидец. – Врата смерти открыты не только для добрых сил, и таких священных мест, как это, всегда нужно опасаться…

– Тогда скажи мне, как идут работы. Сделал ли ты что-нибудь для жреца Нечерхета? – спросила жена.

– Нет, – ответил Неб-Амон. – Не закончены работы для тех, кто больше этого достоин.

Ка-Нейт помолчала.

– Он не исправился?