Текст книги "Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн (СИ)"

Автор книги: Астромерия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 64 страниц)

Через мгновение я уже была на площади Гриммо, стуча в дверь дома Блэков что было сил. Сириус открыл мне – заспанный, хмурый.

– Чего колотишь так?! – удивился он. Я же сумела выдавить только «Лунатик»…

– Да он спит! Уже поздно довольно! И тебе бы, кстати, тоже не мешало… Рем уже часа два как ушел спать…

– Но два часа назад… – я посмотрела на часы. – Было всего восемь. Рановато. Ты, видимо, не так давно уснул?

– С минут пятнадцать как. Так что случилось-то?

– Ты потом его видел? Что он спит? – мне стало холодно. Сковал страх. Римус рано ушел спать, очень рано, он так не ложится, да и тем более когда до полнолуния всего два дня… Луна взойдет раньше. Я метнулась к окну. Так и есть – на небо начинала выходить Луна, и судя по всему, полная…

– Сириус, закрывай все выходы как можно сильнее и превращайся. Полнолуние. – Ничего не понимавший Бродяга уставился на меня, затем выглянул в окно.

– Там месяц, Кэт, не полная луна!

– Там полная! Я ее вижу! – не выдержала я. – Я валькирия, вижу иллюзии так, как должен видеть кто-то. Если Рем проснется до утра – он увидит полную луну!

– С тобой все в порядке? – осведомился Сириус. Я рассказала про встречу с Матеями, что привело его в ужас. – Ты уверена, что речь шла о Лунатике? – прошептал он. Я кивнула. И как раз в этот момент сверху донесся странный стук. Рем? Бродяга тут же перекинулся, я собралась сделать то же самое, но сверху спустился… Влад Матей.

– Твой крестный очень милый в виде волка… – заметил он. Он одет был как всегда во все черное, но в этот раз вместо куртки на нем была мантия. А в руках – палочка. – Ифриты любят таких зверушек.

– Он здесь? – меня трясло. Я помнила тот раз, когда он не выпил зелье – это было летом, перед пятым курсом, и уехать тоже не успел. Скажем так, нам очень повезло, что папа был дома и не спал… Целы остались все. Римус потом хотел уйти от нас, но папа запретил ему и думать об этом. Думаю, что совсем не зря.

– Нет, он не здесь. – Усмехнулся Влад. – Если хочешь, я могу тебе его вернуть, но сначала показать. Кстати, мистер, – он посмотрел на все еще бывшего собакой Бродягу, – вам идет этот цвет шерсти. Ну так что, идем смотреть на нашего волчонка? – Влад протянул мне руку. Блэк помотал головой, обращаясь обратно, ведь Влад явно понял, что он человек. Я поколебалась с секунду и протянула Владу руку.

– Молодец! – мы трансгрессировали. Оказались где-то в подвалах огромного замка. Множество дверей и арок, канализационные туннели, факелы на стенах, шипение, свист, тихие стоны и поскуливание… Это было весьма мерзкое местечко…

– Нам сюда, – мы шли по коридору, пол которого был под нашими ногами усыпан чем-то длинным и тонким. Чем именно – думать мне как-то не хотелось. Влад остановился у одной из дверей и мы прошли внутрь более чистого помещения. Где под действием каких-то чар спал Римус в облике волка. При малейшем движении при пробуждении в его шкуру впивался с цепей на лапах большой шип, Рем слабо дергался от боли и засыпал вновь…

– Я могу его отпустить, мы можем. Но взамен ты не станешь мешать, не будешь посещать университет и пытаться как-то оградить от меня Димитра. Мы с ним разные создания, но я предпочитаю быть с братом… И еще одно…

– Что? – выдохнула я.

– Ты не будешь совать нос не в свою войну. Тебя пока никто не трогает. Вот и живи и радуйся…

– А если не могу?

– Придется учиться, иначе, попав сюда, твой крестный будет в таком состоянии вечно. Хочешь? Кстати, как тебе луна в Лондоне?

– Тонкая работа… – хмыкнула я. Но дала обещание не лезть в дела Матея. За что мне отдали Римуса уже в человеческом облике. Нас доставили домой к Блэку, где Рем проснулся. И вот тут-то и произошло самое ужасное.

Выяснилось, что он ничего не помнит за последние два десятка лет. Едва открыв глаза, меня он назвал Розалиной, Сириусу несказанно удивился, и только когда тот перекинулся, вспомнил его. Наутро мы занялись попытками узнать, сколь многое он не помнит, я решила, что мой договор с Матеем аннулирован, поскольку Римус не помнил вообще ничего. Он был свято уверен, что ему семнадцать лет и он даже не окончил школу. Звал Джеймса и, в общем, это было ужасно. Но еще хуже было то, что сделать что-то с этим я не могла. Я была бессильна перед чарами Матея или что они там сделали с Ремом.

Я применила все, что только могла попробовать применить, даже пыталась гипнотизировать Римуса. Бесполезно. Он не помнил и не хотел вспомнить ничего из двадцати лет своей жизни. Он был вполне адекватен, если его просили что-то сделать, но никакая сила не могла доказать ему, что ему тридцать семь, он давно уже не школьник, а Джеймс погиб более десяти лет назад.

Самое неприятное было, когда пришла Дора. Она какое-то время просто не понимала, что я ей говорю – про то, что он ничего и никого не помнит. Но в гостиную вышел сам Римус, и вежливо произнес:

– Доброе утро! Вы подруга Розалины?

– Это моя кузина, Тонкс, – со вздохом заметил Сириус. Рем поднял на него невинные глаза.

– А вы кто?

– Твой друг, Сириус Блэк, – с горечью, уже в десятый раз, ответил Бродяга.

– Но Сириусу семнадцать! А вам лет сорок… – Дора отступила на шаг, не сводя с него взгляда наполнившихся слезами глаз. И внезапно резко подошла к нему, обняла, от чего он удивленно уставился на незнакомую девушку, поцеловала в щеку. Римус, на миг закрыв глаза, обнял ее за талию, вроде бы притягивая к себе. Тонкс уже чуть смелее прикоснулась губами к его губам. И меньше чем секунду спустя Рем отскочил метра на два и потрясенно заморгал.

– Ты совсем меня не помнишь? – прошептала Тонкс, прикусывая до крови губы. Я обняла ее за плечи, подумав, что ее надо отсюда увести. Так ей только больнее. И увести до того, как он ответит.

– А должен? – эти слова прозвучали как приговор даже для меня. А для Тонкс, наверно, как взрыв бомбы совсем рядом. Из глаз потекли слезы, по телу прошла дрожь рыдания, мне оставалось только усадить ее на диван, жестами попросить Сириуса убрать Люпина, и ждать, пока Тонкс будет способна воспринимать мою речь.

– Дора, послушай, я сделаю все, что смогу, чтобы он все вспомнил. Скорее всего, это какой-то блок. Потерпи немного, будь рядом, все может произойти, вдруг он сам тебя вспомнит? – она кивнула.

– Я буду на это надеяться… – сквозь слезы произнесла она. – Очень…

Это было моим первым потрясением, первым столкновением с тем, как сильны ифриты, но и началом заблуждений по поводу трех человек. По счастью, два из них продлились совсем недолго.

В ноябре произошло событие, куда более полно отражавшее суть тех, с кем мне предстояло встретиться еще не один раз. В середине примерно месяца, когда в Британии все было по-прежнему спокойно, я отправилась в Лондон закупить ингредиенты для Гарри – на Зельеварение. Кроме того, купить три порции – еще Анжелике и Гермионе. Первая последние две недели пользовалась ингредиентами Драко Малфоя. Как она заставляла его их ей отдавать? Довольно просто. Дело в том, что Анж постоянно была поблизости от Драко, и стоило тому совершить что-то по ее мнению предосудительное в ее присутствии, как парочка уединялась минут на пять, Драко возвращался подавленным, хмурым и злобным, косясь на Анж. А та, напротив, вся так и лучилась радостью. Ибо, угрожая ему магической расправой, выбивала из него что-то нужное ей. Ну или просто удовлетворяла свое желание его помучить. А чего стоило их общение в стиле: «Готичка!» (выучил ведь слово…) – «Чего тебе, хорек?»…

В общении с другими Анж в принципе именовала его так же – гений сарказма, лорденок, блондинистый хорек… Хотя при этом ко всем остальным относилась мирно и дружелюбно. Больше всего мне нравилось ее «Властелин метлы», после того, как она посетила матч Слизерина с Равенкло и Драко поймал снитч.

Конечно, иногда ему удавалось от нее скрыться, и тогда он пропадал для всего замка. Но в основном Анжелика старалась быть с ним рядом. Получая от этого удовольствие.

Так вот, я закупила три коробки с ингредиентами, собралась уже отправиться домой, а завтра отдать ребятам. Но внезапно со спины, когда я отошла от аптеки и собралась уже трансгрессировать, послышался шорох. В нос ударил неприятный запах, от которого я потеряла сознание. Очнулась лежа на тюфяке в каком-то подвале. Тюк приподнимал меня над полом, усыпанным длинными тонкими червями и какими-то жуками. Или даже пауками… Я резко вскочила, испытывая отвращение. Они были повсюду. На стенах, вокруг факелов, на полу, на окне под потолком, на потолке сидели жирные огромные пауки, один из них, ближний ко мне, прищелкнул жвалами и медленно начал перебирать ногами. Тюк, на котором я лежала, был погрызен… Единственная дверь через все помещение, и пол, кишевший червями. На тюфяке я увидела записку, наклонилась, взяла ее и поняла, что теперь паук прямо надо мной, и если я встану… Потолок не был слишком уж высок и я рисковала получить укус. Не выпрямляясь, прочла записку. «Черви не кусаются, жуки ядовиты, пауки… И сама понимаешь. Дверь заперта обычным способом, мы проходили на уроках. Удачно выбраться отсюда. М.»

Возможно, я не начала бы идти, но краем глаза заметила на уровне моей головы, если я стою прямо, паучьи лапы. А потом еще лапы. Он спускался! Взвизгнув, я соскочила с тюка в сторону от чудовища, попав ногами прямо в кучу червей, преодолев первое отвращение, я, сама не понимая как, оказалась рядом с дверью, где этой мерзости было меньше. На уроках мы проходили «Антараско», это так же просто как «Алохомора», но “язык” ифритов. Шепнув это слово, я оказалась перед открытой в чистый коридор дверью. Выпорхнула из ужасной комнаты и захлопнула за собой дверь. Мне так и казалось, что под моими ногами кишат черви, стрекочут норовящие цапнуть жуки, а со спины ко мне тянется паучье жало…

Чуть успокоившись, я заметила на двери слова: «Молодец. За одной из этих дверей выход, за другой выход, и за третьей тоже выход. Но одна поведет тебя на первые этажи, другая прямо на улицу, а вот третья… М.»

Я осмотрелась. Коридор был длинным, тускло освещенным. И кажется, я проходила по его подобию в тот вечер.

“Кстати, как там Римус? Он ведь так ничего и не вспомнил…”

Дверей было много, очень много, и три из них могли дать мне шанс выйти. Я нерешительно подошла к первой. За ней слышалось рычание, едва ли сюда. Я подошла к другой двери. На ней приклеен был листок с немецким: «Не мучайся, двери в конце коридора. Подряд слева. Тебе надо в самую дальнюю от конца коридора. Э.» – а это кто? «М.» – это Влад Матей, кому же еще… А «Э.»?

“Ладно, выберусь и подумаю…”

Но записка таинственного «Э.» не внушила мне особого доверия, и зря. Туда я не пошла, за средней дверью слышался чей-то вскрик, и я повернула ручку самой крайней двери, ближе к концу коридора и стене. Там был светлый и пустой коридор. Я осторожно переступила порог. Тотчас же свет потух, осталось слабое мерцание факела вдалеке и ко мне очень неспеша подошли две фигуры в темных плащах.

– Молодец. Мы боялись что ты уйдешь живой. Но отсюда – нет. Еще никому не удавалось. Правильно выбрала, Солнышко! Удачной и приятной смерти! – смеясь, заметила одна из фигур женским голосом. – Скорейшей, не мучайся! И не думай, что можешь вернуться в коридор! – они подтолкнули меня от двери, я сделала несколько шагов вглубь коридора и фигуры исчезли с тихим хлопком. Но когда попробовала трансгрессировать я – ничего не вышло. И дверь не открывалась. Выход был один – идти по коридору. Что я и сделала. А пару шагов спустя меня кто-то схватил за руку, и прежде чем я успела вскрикнуть, на свет факела показалась маленькая девочка лет десяти. Блондинка с серыми, чем-то похожими на глаза Анжелики, глазами.

– Я же тебе написала, что надо в другую дверь! – вздохнула она.

– Этот Э. – ты? – спросила я. Девочка кивнула.

– Эмельред Максвейл, меня так зовут. Но у нас не принято подписываться именем.

– Ты Хранитель?

– Нет, моя мама Хранитель, а я тут живу. Это логово Хранителей, так называют нормальные, кто сюда попадает, это место.

– И много тут таких нормальных? – спросила я.

– В основном Ягнята, такие как ты. Это те, над кем мы издеваемся. Если ты Ягненок, значит, кто-то из твоих Жертва. Я тебе потом, если получится, объясню. Ну коротко Жертву саму мы не трогаем, а ее близких убиваем, и Жертва сходит с ума или что-то в этом роде. Полгода такое длится обычно. Это если ты кому-то Хранителю сделал вред. Или просто не понравился. Я говорю “мы”, потому что тут живу и все это знаю, но мне это не нравится, это плохо.

– Я Ягненок? – Эмельред кивнула.

– Тебя хотят убить, в этом Пути смерти все погибают, но мы знаем ловушки и тебе поможем. В конце выход из замка.

– Мы?

– Да, мы, – это ответила уже не Эмельред. К нам из глубины коридора приблизилась женщина в плаще Хранителей. И улыбнулась мне в знак приветствия, а была эта женщина… Элеонорой Бутти… – мы проведем тебя самым коротким и легким путем, пойдем вместе с тобой. Всего три зала и свобода. Наши не должны узнать, тела Ягнят забирают через сутки после начала испытания. Ну и если ты вышла – поступает сигнал об этом. Но его уже лет двести не было. Никто не выходил… – вздохнула Бутти. – Так что нам вроде бы ничего не грозит, я дойду с вами два зала. Потом тебя проведет Эм. И да, с тебя, если выйдешь живой, снимут клеймо Ягненка, а с него – Жертвы.

– С кого? – осведомилась я. Но Элеонора проигнорировала этот вопрос. Вместо этого повела меня вперед. Навстречу либо моей свободе, либо смерти…

========== Смена Хозяина (Снейп) ==========

Ложь… Конечно, ей в отношениях не место, но иногда просто отсутствует право выбора. В нашей истории так и вышло. Еще до начала учебного года Белла поручила Драко убить Дамблдора, Нарцисса потом просила, почти умоляла меня присмотреть за Драко. А Белла вообще намекнула, что если мальчик не справится – это моя задача. Разумеется, когда я рассказывал все Альбусу, меня внутренне трясло – сказать, что ему по решению других скоро придется умереть, было очень трудно. И более того – я не думал, что смогу это совершить… Как?! Этот человек столько дал мне и сделал для меня, и я убью его?! Кэт я тогда ничего не сказал из-за неопределенности – неизвестно было придется ли и кому именно.

А чуть позже Альбус вызвал меня в срочном порядке, одним не очень хорошим вечером. Едва увидев его руку, я испытал почти ужас – по ней расползалось проклятье, весьма сильное. Я пытался сделать все, что мог, однако мне удалось лишь локализовать его в пределах руки. Рука почернела, иссохлась, но Альбус, по крайней мере, оставался живым. Вот только больше года жизни он едва ли имел в запасе.

Зачем он пытался разбить проклятое Лестрейндж кольцо и уж тем более для чего напялил на себя – мне никто не объяснял. Именно напялил, ведь он отдавал себе отчет в том, что это кольцо с темной магией. Но рассуждать было слишком поздно и мой благодетель доживал свой век…

Единственное, что позже, когда к этой мысли я привык, все же не давало покоя – то, что я не рассказывал обо всем этом Кэтрин. Она не знала ни о том, какую задачу возложила на меня Белла, ни о том, какие планы по этому поводу строил Дамблдор. Он запретил мне что бы то ни было ей говорить раньше времени.

– Но сэр, я должен ей рассказать, у нас с ней нет друг от друга секретов… – пытался увещевать я.

– Северус, Кэт и без тебя все узнает и поймет! – ответил как-то Альбус. – Она умная девочка, и верит тебе. И она все потом выслушает, как бы все ни обстояло. Даже если вместо Драко это сделаешь ты, она ведь этого не увидит, и потом она конечно же выслушает тебя…

– Но я не могу ей врать, мне сложно будет смотреть ей в глаза…

– Ты и не врешь, просто умалчиваешь, – так пресекались все мои попытки. Когда-то давно, еще лет пятнадцать назад, я дал слово выполнять все его указания и без согласия не предпринимать инициативы. Рассказ Кэтрин трактовался бы как раз как инициатива – из-за того, что она валькирия.

А с ней мы виделись каждый день, и нередко она оставалась у меня на ночь – в моем присутствии ей, по ее словам, меньше снились кошмары. А я не возражал – видеть ее спящее личико, копну каштановых кудряшек для меня стало своеобразным душевным отдыхом. В условиях все большего озверения Лестрейндж, моей постоянной лжи всем вокруг, включая саму Кэтрин, недоверия ко мне части Пожирателей – а я все чаще начинал его замечать – со стороны Хвоста, Яксли и им подобных… И учитывая всеобщее ко мне отношение… Кэт оставалась почти единственным человеком, кому я был нужен и кто мне верил. Альбуса предстояло научиться не учитывать.

Меня угнетала моя ложь ей, и ночами, прижав к себе спящую девушку, я подолгу думал, как будет выглядеть то, что я расскажу ей правду. И что, собственно, я ей расскажу. От души надеялся я тогда, что мне не придется убивать Дамблдора. Одно дело шпионаж, и другое – убийство. Которое с моей души потом ничто не смоет. К тому же я и представить боялся, что могу потерять после этого Кэтрин.

А одним ноябрьским вечером, точнее сказать даже уже ночью, она буквально ворвалась ко мне в спальню – пароль она знала, от нее я его не скрывал. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять – что-то случилось. Бледная, растрепанная, в порванных на левой штанине джинсах, в глазах стояли слезы. Пролетев мимо меня, Кэт свернулась в клубочек на кровати и всхлипнула. Я присел рядом с ней, ласково приобнял за плечи и прижал к себе.

– Ну что случилось, Зайка? – когда она немножко успокоилась, спросил я.

– Меня хотели… убииить… – по ее щекам снова потекли слезы. – А я попалась, а она сказала идти в другую дверь, а я не послушалась, и они меня…

– Зая, во-первых, я ничего не понимаю, и тише, все хорошо, ты в школе, тут тебя никто не трогает… – поцеловав ее в макушку, успокаивающим голосом заметил я.

– Давай я покажу… – сделав глубокий вдох, предложила Кэтрин. – Там так интересно все. Я Хранителям попалась.

– Что?! – впервые в жизни у меня прихватило сердце. Точнее, замерло, и я одновременно с этим на миг начал задыхаться. Но довольно быстро пришел в себя, уверив разум в том, что сейчас-то она рядом.

– Они сделали из меня Ягненка. Я тебе покажу, так понятнее будет. Мне только надо Омут Памяти.

– Дамблдор, наверное, уже спит, – я посмотрел на часы. Почти полночь.

– Не знаю, постучать ведь можно, – Кэт пожала худенькими плечиками. Я молча поднялся, поставил ее на ноги, поцеловал в макушку, заметив, что она все еще дрожит, и мы вместе пошли наверх. Студенты уже давно разбрелись по дормиториям, даже старосты начали расходиться, потому наш путь был достаточно спокойным.

Альбус еще не спал и нам повезло. Омут был дан без лишних расспросов.

– Потом поставите на место, дверь сама закроется, – собрался он уходить. – Молодежь! По ночам их тянет воспоминания смотреть…

– Но это важное воспоминание! – отозвалась Кэтрин.

– Охотно верю, Кэт, что важное, но ведь не ночью же.

– А вы не будете смотреть? – спросила Кэт. Альбус помотал головой:

– Я посмотрю позже, – с этими словами он оставил нас наедине.

– Ну что, давай смотреть? – слабо улыбнулась Кэтрин, протягивая от виска к Омуту клубок своих мыслей.

– Ну давай, – отозвался я. Сжал ее ручку в своей и мы вместе погрузились в ее воспоминания. Началось все с ее похода в аптеку в Лондоне, закупить для Гарри и девушек ингредиенты, выход оттуда. За ее спиной промелькнула черная тень в плаще, салфетка в каком-то зелье у носа и Кэтрин потеряла сознание. Ее подхватили чьи-то руки и сцена оборвалась. Потом мы оказались в каком-то подвале, кишащем пауками и червями. Я почувствовал, что ноготки Кэтрин впиваются в мою ладонь.

– Вот, это хранительский замок, – прошептала она. Между тем та, очнувшаяся здесь, Кэт с тихим визгом соскочила с тюка, на котором лежала. Бросилась к двери и поспешно выскочила за нее. Мы, естественно, следом за ней. Она прочла записку и медленно двинулась по коридору, с обеих сторон которого было настоящее море дверей.

– Если бы я послушалась второй записки, вышла бы спокойно и мирно, – вздохнула Кэт рядом со мной. – Но я еще не знала ее автора.

Между тем сцена снова сменилась. Мы оказались в длинном коридоре, освещенном только одним факелом.

– В общем, я пропустила как сюда зашла, – пояснила Кэт. – И как мне пожелали приятной смерти. – В этот момент растерянную Кэт из воспоминания схватила за руку маленькая девочка. Лет десяти на вид, со светлыми волосами.

– Я же тебе написала, что надо в другую дверь! – вздохнула она.

– Этот Э. – ты? – спросила Кэтрин.

– Эмельред Максвейл, меня так зовут. Но у нас не принято подписываться именем. – Ответил ребенок.

– Ты Хранитель?

– Нет, моя мама Хранитель, а я тут живу. Это логово Хранителей, так называют нормальные, кто сюда попадает, это место.

– И много тут таких нормальных?

– В основном Ягнята, такие как ты. Это те, над кем мы издеваемся. Если ты Ягненок, значит, кто-то из твоих Жертва. Я тебе потом, если получится, объясню. Ну коротко Жертву саму мы не трогаем, а ее близких убиваем, и Жертва сходит с ума или что-то в этом роде. Полгода такое длится обычно. Это если ты кому-то Хранителю сделал вред. Или просто не понравился. Я говорю мы, потому что тут живу и все это знаю, но мне это не нравится, это плохо. – Кэтрин, на которую я перевел взгляд, бледная, наблюдала за этой сценой.

– Я Ягненок? – Эмельред кивнула.

– Тебя хотят убить, в этом Пути смерти все погибают, но мы знаем ловушки и тебе поможем. В конце выход из замка.

– Мы?

– Да, мы, – вот этот голос услышать в этой ситуации я ну никак не ждал. К девушке и девочке быстрым шагом подходила Бутти. В хранительском плаще. Нет, как раз того, что она Хранитель, ожидать можно было, но что она будет помогать… – мы проведем тебя самым коротким и легким путем, пойдем вместе с тобой. Всего три зала и свобода. Наши не должны узнать, тела Ягнят забирают через сутки после начала испытания. Ну и если ты вышла – поступает сигнал об этом. Но его уже лет двести не было. Никто не выходил… – вздохнула Бутти. – Так что нам, вроде бы, ничего не грозит, я дойду с вами два зала. Потом тебя проведет Эм. И да, с тебя, если выйдешь живой, снимут клеймо Ягненка, а с него – Жертвы.

– С кого? – но на этот вопрос Кэтрин никто не ответил. Троица двинулась дальше, мы следом за ними. В туннеле не раз нам встретились повороты, двери, даже местами лестницы, но Эмельред и Бутти уверенно проходили мимо них. Наверное, эти пути были опаснее, чем тот, которым они намеревались провести Кэтрин. Наконец, минут пять спустя, они остановились у ничем непримечательной круглой дыры в стене.

– Нам сюда, – тихонько заметила Эмельред, указав на эту самую дыру.

– Сюда?! – удивилась Кэтрин.

– Да. Это самый простой путь, обычно идут более красочными дорогами, не понимая, что они – самые опасные, – слабо и натянуто улыбнулась Бутти. – Эмми, пролезай, потом встретишь Кэтрин, – девочка послушалась и скрылась в дыре. Пару секунд спустя оттуда донесся ее голосок, позвавший Кэт. Та, немного поколебавшись, пролезла в щель и за ней – Бутти.

– Ну давай, наша очередь, – с улыбкой заметила Кэтрин, стоявшая рядом со мной. Я последовал примеру трио до нас, но в мантии это было очень неудобно. Сняв ее, я свернул мантию, Кэтрин, еще более повеселев, отобрала у меня сверток, повязала на талии на манер пояса и мы наконец протиснулись в отверстие.

Мы оказались у стены довольно просторного овального помещения. Кэтрин уже окончательно успокоилась и следила взглядом за сценой перед нами. Бутти же вывела девушек почти в центр комнаты и жестом приказала остановиться. Одновременно с этим шагах в пяти от них вспыхнуло поистине адское пламя… Кэт в ужасе отпрянула назад, ее остановила, вцепившись в руку, Эмельред. И как раз вовремя – там, куда она метнулась, из ниоткуда выросла стена с острейшими шипами. Путь назад для них постепенно был отрезан появлением из пола таких же острых лезвий. Пламя погасло и троица смогла продолжить дорогу. Меня внутренне словно вывернуло. Не остановись Кэт по жесту Бутти или Эмельред – или сгорела бы в пламени, температурой явно не ниже тысячи градусов, либо наткнулась бы на явно острые шипы…

– Это у Хранителей называется разминочка, – скривила губки Кэтрин. – Дальше милее… – дальше и впрямь было милее и интереснее, во втором помещении ничего, казалось бы, беды не предвещало, вот только Нора толкнула Кэт на пол и сама вместе с девочкой легла рядом. И очень вовремя. В сантиметрах над их головами проскользнул луч красного света и затем стены с потолка и вниз стремительно покрылись льдом и инеем.

– Холодно было ужасно… – заметила Кэтрин рядом со мной. – Но это только начало… – едва она шевельнулась, как рядом с ней возникли сотни маленьких жучков, заползавших на нее, лезших в волосы, уши…

– Мерзковато… – поморщился я, в то время как Кэтрин с визгом вскочила, несмотря на попытки Бутти ее удержать. В тот же момент с потолка обрушились поистине смертоносные блоки. Не сразу я понял, что это рушатся своды, огромные булыжники падают рядом с Кэт и ее спутницами, некоторые из них едва ли не погребли под собой троицу. Нам же с Кэтрин для меня сейчас ощутимой ничего не грозило.

– Вот примерно то же было, когда погиб Райли… – прошептала Кэт. – Только падали не плиты, а балки…

– Реддл, идиотка! – зашипела Бутти. Встала в полный рост, хлопнула в ладоши и на время камни зависли в воздухе, а трио проскользнуло к противоположному от нас концу помещения, где была вполне даже нормальная дверь. Плиты снова начали свое движение, но почему-то растворились в воздухе. Я поднял глаза на потолок – он был абсолютно целым. А вот жучки в центре комнаты никуда не исчезли, как и с одежды отчаянно их стряхивавшей Кэтрин.

– Успокойся, они не ядовитые, – поморщилась Бутти.

– Но они по мне ползают…

– Ты скажи спасибо, что тебя не превратило в пюре. Блоки хоть и иллюзорны, покалечить вполне способны. Говорила же – слушаться меня. Нет, начала шевелиться до моей команды!

– А что изменилось бы? – устало спросила Кэтрин.

– Ну наверное то, что по истечении таймера ничего бы не проявилось, – пояснила Бутти. – В последний участок я с вами не пойду, сами. Там будет следующее. Там тролль, полная темнота и запертый выход. Где ключ, Эм знает.

– Вы обещали мне рассказать про Хранителей, – заметила Кэтрин.

– Да. Слушай и внимай, – улыбка тронула губы Бутти. – Ты ягненок, то есть те, кого мы, как правило, убиваем. Не прямо убиваем, это происходит наподобие твоего сегодняшнего пути.

– А кто такие Жертвы? – посмотрела на нее Кэт.

– А это родственники и друзья Ягнят. Прямо Жертву мы не подвергаем ничему. Но обычно Жертва в конечном итоге сходит с ума, или совершает суицид, или еще что-то в этом роде. Жертвами становятся в основном те, кто совершил какой-то вред Хранителю.

– И кто моя Жертва? Гарри? – Бутти помотала головой в знак отрицания.

– Нет, не Гарри. Твоя Жертва стала ей за то, что как-то раз сильно толкнула меня. А потом еще позволила себе нетактичное отношение к другому Хранителю… – мне лично казалось, что это очень натянутая причина, но откуда мне знать, что на уме у Хранителей.

– Северус? – прошептала Кэтрин, стоявшая рядом с Бутти. Та, что была со мной, стиснула мою руку.

– Да, – коротко ответила Элеонора. – Но если ты отсюда выберешься живой – то с него будет снято клеймо жертвы. У нас такие правила. Если Ягненок сумел выжить – мы прекращаем игру. Тем более, – вздохнула женщина, – наша конечная цель – ты. В таком случае, мы будем искать другой вариант.

– Зачем вам вообще все это?! – поднялись бровки Кэтрин. – Все эти зверства…

– Тебе нравится, как я сейчас выгляжу? – вместо ответа спросила Бутти. Она была, как и всегда, красива какой-то демонической, но красотой. Темно-серые, почти черные, глаза, немного цыганские черты лица, тонкие губы. Во всем облике Бутти проступало то, что она связана с темнотой. Но по-своему она все же была весьма красива.

– Ну да… – пробормотала Кэт. – Но я не понимаю, чего вам не хватает…

– Тебе лучше не знать, как я выгляжу на самом деле. Все зверства Хранителей – вывод людей на моральные страдания. Мы питаемся ими, что позволяет нам сохранять свою красоту, – совершенно будничным голосом молвила Бутти.

– Такими рождаются?

– Нет. До тринадцати лет я была самой обычной девочкой. Потом уже начала погружаться в это.

– Но почему? – округлились еще сильнее глазки Кэтрин.

– Потому что от меня отказался папа, не стало бабушки, мама впала в депрессию. От злости нашла такой выход. Сейчас, спустя почти четырнадцать лет, я достаточно важный Хранитель.

– Но тогда почему сейчас вы помогаете мне?! – я был удивлен не меньше, чем Кэтрин из воспоминания. И этот вопрос мне хотелось задать с самого начала маленького путешествия.

– Наверное потому, что я все же не такая уж злобная личность. И после того, что произошло с Райли, у меня возникло огромное желание мести кое-кому. Мне иногда кажется, что теперь я знаю, кто убивал моего… Я очень противоречивая личность, не правда ли?

– Спасибо, – прошептала Кэт. – Сама я едва ли прошла бы здесь целой. Я о плитах.

– Я же Хранитель, я знаю, как можно слегка их замедлить. Мы ведь и сами здесь ходим.

– А почему я не могу трансгрессировать?

– А почему ты не колдуешь, тебя не волнует? – усмехнулась Бутти. Кэтрин на миг растерялась и начала обшаривать свои карманы.

– Нет у тебя палочки, – развеселилась Нора. – И тут колдовать все равно не сможешь и более того ты даже и не помнила, правда ведь, что умеешь колдовать? – Кэт кивнула. – Потому что так заколдовано… – пояснила Элеонора. – Вы забываете, что умеете творить заклинания.

– А что над нами пролетело? Такое неприятное ощущение было.

– Это заклинание по идее должно было приковать тебя к одному месту. Чтобы расправиться было проще.

– И мой самый главный вопрос – зачем вся эта охота на меня?

– Ты Королева Диадемы, и Верховному очень мешает это обстоятельство самому управлять ее действиями. А Диадема у него в руках.

– Но ведь в книгах написано, что убить королеву должен тот, кто желает управлять Диадемой…

– Каждое из препятствий кем-то создано… – мрачным голосом ответила Бутти. – Каждого создателя Верховный знает. Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду, – я почувствовал, как ноготки стоявшей рядом со мной Кэтрин снова впиваются в мою ладонь, и бережно прижал девушку к себе.

– Все нормально, не волнуйся, просто дико понимать, что человек, создавший то, что должно тебя убить – заранее обречен на смерть.

– Но если он сможет управлять Диадемой, разве не сможет спасти свою жизнь?

– Не сможет потому, что, как правило, Хранители рядовые не имеют никакого представления о ней. А препятствия делались рядовыми Хранителями. – Разговор между Бутти и Кэтрин шел в этот момент на немецком, как я предполагал, родном языке Элеоноры. Потому Кэтрин рядом со мной говорила сейчас куда понятнее для меня, на немецком знавшего буквально пару слов.