Текст книги "Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн (СИ)"

Автор книги: Астромерия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 64 страниц)

“Если любишь – и неважно как кого – валькирию – не сможешь ее забыть. А если так – Сев не сможет забыть меня. Может, это и плохо, а может, и хорошо… Время все решит…”

========== У меня есть шанс (Снейп) ==========

Шумная вечеринка, радость и праздник – то, что царило где-то в доме, за пределами моей временной тихой и темной комнаты. Там отмечали смерть Дамблдора, чествовали меня и никак не хотели отпускать. Беллатриса лично нахваливала мою работу, лишь усиливая мою ненависть к себе. Теперь в собственных глазах я мало чем отличался от остальных Пожирателей. Теперь на моем счету была жизнь человека. И утешала только та мысль, что он умер бы в любом случае, а так просто и легко… В какой-то мере я избавил его от мучений, о чем просил он сам. Но, тем не менее, я убил человека, впервые в жизни…

Было и еще одно обстоятельство, делавшее ситуацию даже хуже – Кэт. Я не раз просил Альбуса дать мне рассказать все ей, но всегда получал отказ с уверениями в том, что она умная девочка и все поймет. В последнее утро я даже решился нарушить данное директору слово о молчании. Я почти сказал ей, не сумев уже только в самые решающий момент. О чем теперь, оставшись наконец в одиночестве, я ужасно жалел. То, что она видела все, стало мне ясно уже позже, при побеге из замка. Она не арестовала меня, помешала Поттеру задержать, но бросаемые ей слова и какой-то внезапно опустевший взгляд показали, что моя девочка все видела. В тот миг, конечно, я и сам был в шоке от того, что сделал, поэтому я при всем желании не мог бы ничего объяснить… Теперь, спустя уже почти двое суток, я конечно смог бы… Завтра, планировалось, будут похороны директора, а сегодня наша дражайшая будущая владычица мира магии решила устроить в честь этого события праздник. Я даже толком не знал, что это за очередной особняк и где это находится. Последние двое суток меня вообще мало интересовало все это. Тем более что в школу вернуться мне было уже не дано. Сейчас моей связью с внешним миром были приносимые другими новости и газетные статьи. Нет, я, конечно, имел полное право покидать дом, как и все, вот только пока не находил в себе сил выйти в люди… Зная, как они отнесутся ко мне после мной совершенного – а ведь для всех это было не просто убийство, а холодное, расчетливое убийство, тщательно продуманное и совершенное глубоко злым магом. Имидж, создаваемый мной в роли учителя, несомненно, поспособствовал этому, и хуже всего было то, что не осталось ни одного человека, который верил бы мне и знал бы все. Такими людьми были Дамблдор и она, но директора я своими руками убил (хотя здесь было двоякое ощущение, Авада спасла его от смерти куда более мучительной).

“А она едва ли сумеет простить такое – если бы Кэт не видела, она бы простила, но она видела все…”

Снаружи снова донеслись звуки праздника, я наложил на дверь заклинание, не пропускавшее звуки, и снова остался в тишине… Я поднялся сюда, ссылаясь на желание спать, но уснуть сейчас было бы выше моих сил. Вместо сна я просто лег на кровать, не снимая одежды и не убирая покрывало. Вообще-то была глубокая ночь, но раньше уйти не вышло – я был героем этого радостного события – я же убил. Драко же ждала печальная участь – он стал чем-то вроде раба при Белле, которая проявила просто чудеса жестокости, заставляя мальчишку смотреть на такое, какое я и сам не хотел бы видеть. Пытки и все прочее…

Но оставаясь один, я снова и снова погружался в мысли только об одном человеке – о Кэт, вспоминал ее улыбку, полные счастья или слез глаза, смех, запах ее кудряшек, вновь и вновь память возвращала облик той, кого я любил больше собственной жизни. Я не мог бы сказать, когда я влюбился в Кэтрин – я и сам не понимал, как это случилось.

“Даже если вдруг захочу – я не смогу… Но я и не хочу ее забывать, я надеюсь, напротив, что она меня простит…”

Праздник затянулся, каждую ночь, едва мне удавалось покинуть радостных друзей по роду деятельности и остаться наедине с собой, я снова и снова погружался в мысли о ней, о них всех и о том, что нужно делать теперь. К моему счастью, Белла в тот период не смотрела мои мысли – наверное, в том состоянии, в котором я был, я мог бы не выстроить достаточно крепкий блок. Сначала понимание того, что я убийца. И едва я приучил себя к этой мысли, как осознание того, что же я сделал с Кэтрин, ничего ей не сказав, я тем самым разрушил все, что было между нами… Разрушил своими руками, сам, лично, и не знал, сумею ли вернуть…

Еще несколько дней спустя я решился выйти. Моей целью стало наше с Кэтрин тайное убежище – я хотел написать ей письмо и оставить там – объяснить все хотя бы так. Но когда я добрался до домика Джеймса, она была там. На миг я обрадовался – объяснить все лично ведь лучше, чем написать письмо… Но я ошибся – объясниться не удалось.

– Кэтрин? – едва я открыл рот, как она тут же подскочила, вскинув голову и то ли злясь, то ли изображая злость. Сейчас это было почти одно и то же…

***

– Хорошо… Может, когда-нибудь ты сумеешь выслушать. Но прощай! – я вышел. Я еще слышал тихий стон сквозь слезы, шорохи, прислонившись спиной к двери домика, я простоял у двери не одну минуту, прежде чем сумел оторваться от внезапно ставших родными стен… Я уходил не просто отсюда, я уходил от нее, из ее жизни, по своей глупости, по своей вине.

Эта разлука была мучительнее всех предыдущих. Каждая новость об Ордене Феникса становилась для меня просто глотком свежего воздуха. Особенно новость о Кэт. Любая. О чем угодно, мне важно было даже просто знать, что она жива, что она в порядке, что с ней все хорошо… Это давало мне силы… Наверное, если бы не стало ее, я умер бы. Я и сам не заметил, как она стала нужна мне настолько, но теперь, после разрыва, я еще ярче осознавал, что ни разлюбить, ни забыть ее не смогу никогда. Валькирий любят до самого конца, и я – не исключение. Вот только я – не ее выбор. Она может встретить свой выбор и что тогда, я боялся и подумать.

Особенно этот страх усилился после одной беседы. В один из дней «выпивки», уже в начале июня, Антонин внезапно ввалился в мою комнату. Был первый час ночи, и я уже «спал», украдкой глядя на колдографию с Кэт. В тот вечер она была в моей мантии, а теперь это было единственное, что мне оставалось.

– Сев, не спишь? – я поморщился от запаха алкоголя, но порядком набравшийся Антонин плюхнулся на стул и протянул початую бутылку огневиски. – Давай поговорим?

– Ну давай поговорим… – я сел, убрав колдографию в рукав мантии. Он, конечно, был пьян, но мало ли…

– Как твое настроение? Ты что-то после смерти этого их… – он снова икнул. – Что-то грустишь, я вот помню свое первое убийство… – он приложился к бутылке, провожаемой моим тоскливо-презрительным взглядом. – Тогда это было мерзко, тупо и скучно, он умер мгновенно и жалко… – Долохов то ли хихикнул, то ли кашлянул… – Вот еще одно убийство было куда интереснее… – назидательно поднят вверх палец.

– Чем же? – теперь я буду слушать, как умирали его жертвы.

“Прекрасно! Поздравляю тебя, Северус, жалкий тупой упырь…”

– А ты каждый день убиваешь тех, кого любишь больше жизни? – хмыкнул Антонин. – Нет, а я убил. Дааа, я убил ее вот этой вот палочкой, – он взмахнул своей палочкой, что вызвало сноп искр. – Я, конечно, не хотел, нет, я думал убить девчонку, и она была бы со мной. Но вместо этого убил ее саму… – я обмер, догадавшись, о ком идет речь… – Знаешь, каково это? – Долохов схватил меня за руку, пересев (точнее как-то переупав) на кровать.

– Каково что? – выдавил я из себя.

– Жить после этого… Роззи нет. Я есть. Ее нет, а я есть… А ее больше нет и не будет… – он снова приложился к бутылке.

– Погоди, ты любил Реддл? Розалину то есть… – я слегка потряс его. Долохов помотал головой.

– Нееет, не любил, а люблю! До сих пор, и не могу о ней забыть… И любил не то слово, его мало. Я дышал ей как воздухом… – это очень напомнило мне меня и Кэтрин. Неужели он впрямь любил мать моей любимой? Какая жалкая и глупая ирония судьбы, но ведь он и убил ее… Закрывшую собой дочку. Да, он и впрямь не хотел… – Я псих, да? – Долохов заглянул мне в глаза. – Я знаю, я псих, и это ее вина. Она свела меня с ума… Ее уход к Реддлу, эта девка родилась, а она пыталась быть моим другом… Другом, когда я просто упивался ей. Не надо любить валькирий, это ужасно. Она становится твоим наркотиком, – он довольно сильно стиснул мою руку. – И если ты ее выбор – это еще хорошо, а если нет, – он неожиданно посерьезнел, – то это ад на всю жизнь. Она потом уйдет к выбору, а ты ее забыть не сможешь… Ни-ког-да… – именно то, чего я и боюсь, что Кэтрин встретит свой выбор.

– Но ты ее и убил, и убив девочку, ты не заставил бы ее стать твоей. Не дочь была ее выбором…

– А я тогда не думал, мне было плевать. А когда выпустился, хотел убить девку Реддл за Роуз… И ты не поверишь. – Его голос внезапно понизился. – Я не могу. Наставляю палочку, открываю рот – и не могу сказать два каких-то слова. – Каких-то слова… Нет, до такого я, к счастью, не опустился и не опущусь… Альбус был единственной моей жертвой… – Она так похожа на молодую Роззи, и характер даже. Хотя эта нервная, а Роуз была ангелом. Моим. Реддл отнял ее у меня… – Долохов поднял на меня очень странно серьезный для пьяного взгляд. – Валькирии – это мерзко. Сама себе не принадлежишь даже в любви. Они делают за тебя выбор. И на тех, кто тебя любит и кого ты любишь, им плевать. Это мерзко… – он поднялся. – А ты не грусти, это только начало. Дальше будет веселее. Но мне пора, – он снова сделал глоток. – Спокойной ночи, грустный друг… – он удалился, оставив за собой только шлейф запаха виски. Я открыл окно.

“Оказывается, Долохов любил Розалину. Так вот чем объясняется его отношение к малышке. Кэт бы, наверное, ужаснулась, узнай она об этом. Моя Кэт…”

Она очень любила, когда я так называл ее, когда говорил, что она моя и только… Может потому, что она понимала, что это может измениться? Я не выбор, она просто любила меня, а если встретит выбор – это конец… В памяти всплыло что-то о том, что нам это не грозит, но после всего случившегося в последнее время я уже ни в чем не был уверен.

А скоро меня ждала новость еще более ужасная. Этой новостью оказалась грядущая свадьба бывшего заключенного Азкабана, а ныне мракоборца, Сириуса Блэка и дочери заместителя министра магии, студентки Денбриджа, стажера-мракоборца Кэтрин Розалины Реддл. Об этом писали даже в «Пророке», эта свадьба стала настоящей шумихой. Но я узнал о ней еще до выхода номера газеты. На собрании Пожирателей, когда Долохов представил нам «новенькую», рекрутированную им же за несколько дней до того. Я поднял на ведьму глаза из чистого любопытства и опешил – моему взору предстала моя бывшая временная студентка–шестикурсница, а кроме того она же – студентка университета магии Денбридж. Волосы Блаттон были по обыкновению уложены самым странным и непонятным образом, какой только возможно было бы представить – они торчали во все стороны, местами коротко, местами доходили до середины спины. Кольца на пальцах, вызывающего покроя мантия, амулеты и талисманы. Анжелика и сейчас была самой собой – по-темному вызывающей колдуньей. Но меня шокировало другое – то, что она вообще здесь находилась. Я работал с ней год и за это время я успел понять, что Блаттон вообще не характерно быть злой, несмотря на всю ее внешность. Пожалуй, единственным, кто страдал от ее проделок, был Драко. В апреле он несколько раз намекал на то, что Блаттон его преследует и мучает – разумеется, никого больше она не трогала, свидетелей не нашлось и я списал все на воображение Драко…

От Кэт я знал, что ее подруга – чистокровная потомственная ведьма, но сама Анж (как и ее по меньшей мере отец) совершенно не привечала темное колдовство во всех его видах. Потому увидеть ее среди темных волшебников было ну как минимум странно и пугающе.

“Она сама решила начать такую жизнь? Или ее кто-то попросил? Может быть, Кэтрин ее послала сюда? Вместо меня, ведь никто не отрицает, что Ордену всегда будет нужен хоть какой-то информатор, я эту работу по ряду причин выполнять не могу. Во-первых, Кэтрин явно не обрадуется, если увидит меня, во-вторых, меня посадят за убийство в Азкабан, а я туда не хочу”.

Анжелика присела где-то в середине стола, обворожительно улыбаясь Антонину, и едва заметно ухмыльнулась при взгляде на Малфоев.

– Анжелика Блаттон, американка, переехала к нам, узнав о нашем маленьком движении, – представил ее Долохов. – Присоединилась к нам пару дней назад, по собственной инициативе.

– Я услышала о вас, когда поступила в Хогвартс, наш университет закрыли, я решила поучиться здесь пару лет, ну и как-то вот узнала о вас, Миледи, – девушка почтительно поклонилась Белле, – и решила примкнуть к вам. В США, конечно, тоже есть темные движения, но только здесь оно развито настолько. Вы поистине великие волшебники, я буквально благоговею перед вами… – елейным подкупающим голосом вещала Анжелика, не сводя с Беллы и Антонина почтительно-раболепного взгляда. Беллатриса выслушивала ее внимательно и ей явно польстил этот восторг ее персоной. Но минут через пять хвалы все же надоели Темной Леди и, жестом оборвав речь Блаттон, та заговорила сама.

– Что же, вчера при личной беседе со мной ты показала, что ты прекрасная волшебница, что достаточно разделяешь наши интересы… – она сделала паузу. – Ты даже прошла проверку…

– О да, тот магл так кричал… – усмехнулся Долохов.

– Антонин, помолчи, – прервала его Белла. – Мы всего лишь отложили твое маленькое посвящение до общего собрания, так что не стоит снова хвалить нас так много – это лишь тратит время. Ты становишься одной из нас… – На лице Анжелики выразилось величайшее счастье при этих словах.

– Я так ждала этой минуты с самого момента, когда увидела Господина Долохова… – пролепетала девушка.

– Достаточно, – поднялись брови Беллатрисы. – Дай мне руку… – Блаттон поспешно поднялась и прошла к тому концу стола, где сидела Лестрейндж, закатывая левый рукав мантии. Я, сидевший справа от нее, рядом с Антонином, видел всю эту сцену вблизи. Девушка закатала рукав до локтя и протянула руку Белле. Та же приставила палочку, но не произнесла нужного заклинания.

– А что на твоей руке? – посмотрела она на девушку. Я понял почему – на руке той, где-то в области запястья сбоку был изображен череп. Раньше это место всегда скрывалось под рукавом или напульсником. Она все-таки темная? Никогда бы не подумал…

– Это татуировка. Когда я жила в Америке, я входила в один темный кружок, там мы делали такие знаки, чтобы обозначить наше движение.

– Это магия?

– Нет, по магловской технике. Она не смывается, не сходит и очень болезненно делается… Мы не знали, что можно с помощью магии, мы не придумали такого способа, как ваш гениальный…

– Я поняла… – Белла шепнула заклятье. Анжелика даже не вскрикнула, когда на ее коже выжигали темную отметину. Лишь прикусила нижнюю губу. Так леди Блаттон, будущая мракоборка, превратилась в Пожирательницу смерти. На следующем собрании Анжелика известила нас о планах Ордена Феникса – она еще на первой встрече с нами сообщила, что «поддерживает дружеские отношения» с Реддлами – ибо это дает ей прекрасную возможность однажды избавиться от них. Блаттон настолько выказывала ненависть к Кэт всем своим поведением, едва речь заходила о последней, что даже Долохова переплюнула в этом. Мне оставалось только гадать, мучить себя сомнениями. С одной стороны, я никогда бы не подумал, что Блаттон – злая колдунья. И она вполне могла быть просто шпионом Кэт. Опасно, конечно, но Анжелика – девушка смелая и весьма умная. И способная как Окклюмент. Но та метка на руке, череп и что-то вроде закругленного сверху креста, она была довольно сильно похожа на нашу Черную Метку. Может быть, в родной школе она и впрямь входила в кружок злых волшебников и то, что она рассказывает теперь – правда? К тому же она выказывала совершенно непритворную ненависть к известным ей членам Ордена Феникса и выкладывала вполне достоверную информацию (мне удалось установить небольшой «контакт» с Наземникусом Флетчером и проверить, совпадают ли его сведения с моими. Они совпали…)

На свое третье собрание Пожирателей Блаттон явилась с газетой в руках. Это был утренний номер «Пророка» (а само собрание было, естественно, вечером).

– Они там совсем с ума посходили… – заметила она. – Вы в курсе, что у них свадьбы играются?

– Свадьбы? Например? – даже удивился Люциус.

– Волчонок их женился на этой, забыла имя… Тонкс, старший сын Уизли собрался жениться на ком-то вроде. Я не общаюсь с отребьем в лице этой семейки маглолюбцев… Но самое интересное – другая свадьба. Реддл выходит замуж… – я поперхнулся. Кэтрин? Замуж? Что Блаттон несет такое, мы расстались не так давно, чтобы Кэт успела кого-то найти, или все же успела? А может, она… Про выбор я и думать не хотел, но именно к этому упрямо возвращались мои мысли, что Кэтти встретила свой выбор.

– За кого же? – заинтересовался Яксли.

– За псину Блэка… – хмыкнула девушка. Я мысленно застонал. Мало всего этого, так еще и выдала маленький секрет Блэка.

– Псину? – поднялись брови Малфоя-старшего. Голос зазвучал как-то вкрадчиво.

– Ну да. Он похож на псину… Эти магловские пряди на голове, и то как он одевается и с кем водится… Будь я его матерью, я бы отправила его еще в детстве в псарню, ему там место… – она слегка хмыкнула. – Так вот, они женятся…

– Значит, вы породнитесь с Реддл… – заметил Люциус, обращаясь к жене. – Точнее мы…

– Блэк нам не родня! – возмутилась Цисси. – Он водится со всякими отбросами, и Тонкс, – она покривилась, – тоже… Доченька ненормальной сестрицы, она никто… – поднявшееся обсуждение с насмешками я уже не слушал – в доказательство Блаттон показала статью про грядущее событие века – свадьбу дочери замминистра. На колдографии они стояли в обнимку, радостно улыбались и махали ручками с самым что ни на есть счастливым выражением лиц.

– Анжелика, а ты не отдашь мне это? – перед ее уходом я потянул газету из ее рук. До того мы как-то не заговаривали.

– Да берите, мне не жалко, у меня таких еще десяток припасен… – шепнула девушка. – Шестая страница содержит интервью с Кэт, седьмая – с Сириусом. И только попробуйте что-то сказать Беллатрисе о том, что вы про меня думаете.

– И что я про тебя думаю?

– Ну ведь ты же не отрицаешь возможности того, что я послана Реддл, не так ли? Только попробуй сказать о своих мыслях Белле.

– А я был прав насчет тебя… – не удержался я. – Ты не промах. Не боишься врать?

– Я в этом деле профессионал, поверьте мне. Мне удалось поступить на мракоборца, будучи пятнадцатым поколением рода темных волшебников, алхимиков, мрачных типов. Мне поверила вся приемная комиссия, что я ангел во плоти. Мне ведь многие верят.

– А если Лестрейндж проверит твои мысли?

– Она увидит то, как я преклоняюсь перед ней. Моей Госпожи мне нечего бояться! Мне пора идти… – девушка круто развернулась и вышла из комнаты, оставив «Пророк» мне. Я развернул газету. Три страницы посвящены были «счастливой паре». Отзывы друзей и родни, просто волшебников, интервью с будущими молодоженами, колдография «новой семьи» – Сириус, Кэт, Том и Гарри…

«Это стало подлинной неожиданностью для нас всех. Они всегда спорили, что-то делили, и вдруг такое решение, – вещал Люпин. – Конечно, сразу я и не поверил, думал, это шутка или еще что. Но потом началась такая подготовка, Кэтрин даже заказала платье у французского дизайнера, и их кольца. Это так неожиданно, и немного обидно, Сириус не сказал мне о своих планах, а мы ведь друзья, но они счастливы, а это главное…»

«Я очень рад за свою дочь. Сириус прекрасный мужчина, я уверен, что могу быть спокоен за свою девочку. Неожиданное решение, но они счастливы, а значит, я тоже счастлив. И мне приятно, что так много людей разделяют нашу радость в это непростое для Англии время. Я думаю, этот союз станет не только прекрасной семьей, но и оплотом добра и любви для еще очень многих…»

«Дочь замминистра и бывший заключенный. Ну, конечно, это не обычно, но в этом есть что-то светлое, чистое, искреннее. Как раз то, что нужно сейчас…»

«Я всегда думала, что значит – искра промелькнула. И я этого выражения совсем не понимала, – Грейнджер тоже сказала пару слов, – но теперь вижу, что это такое. Они постоянно ссорились, чуть ли не дрались, и вот в один прекрасный миг Кэтрин заявляет, что чувствует, что Сириус – это часть ее самой… Это было так… Я даже не знаю, как описать. Так внезапно. И вот сейчас они решили венчаться, я очень рада за них. Они прекрасная пара.»

«Они отличная пара! Конечно ссорятся, всякое бывает. Но они классные. Я думаю, им вместе будет хорошо…» – на отзыве Рона Уизли я перестал читать эти доказательства, не измены, нет. Это было хуже… Такая внезапность могла объясниться лишь тем, что Сириус – ее выбор.

“А значит, у меня больше нет ни малейшего шанса ее вернуть”.

Вот теперь я окончательно терял любимую женщину. Ее интервью это лишь доказывало лишний раз.

«– Я действительно очень люблю Сириуса. Это как какое–то внезапное озарение, и такое счастье… Он потрясающий! Светлый, добрый, умный, иногда такой забавный. Бывает легкомысленным, но он самый лучший для меня…»

«Я знаю все его привычки и любимые вещи. Мне кажется, я знаю его целую вечность…»

«Чем он пахнет? Хм, бензин, крепкий кофе, и вот знаете, собачья шерсть. Так странно, но это так мило. Я обожаю его запах…» – а совсем недавно она обожала совсем другой запах… Вот только в тексте промелькнуло что-то про запах лаборатории. Вроде бы его любила сама Кэт в отрыве от Блэка… Запах лаборатории, зелья, это было в той жизни, до нашего разрыва.

Она как-то сказала мне, что от меня все еще пахнет зельями и ей это нравится… На мгновение я подумал, что что-то здесь не то, но эту мысль тут же отогнал, понимая, что если он выбор – она будет с ним до самой смерти.

Интервью Блэка я и читать не стал – сжег газету, чтобы не напоминала лишний раз. На это у меня была Блаттон. Она каждую нашу встречу твердила новости об этой «свадьбе века»… То сеяла сомнения, то уверяла, что это чистая правда, и в конечном итоге я не выдержал. За неделю до бракосочетания Реддл и Сириус давали «праздничный вечер» в доме Блэка.

Приглашались все желающие. Оборотное зелье, волос парнишки-рокера и я, новоиспеченный волшебник-юноша Риччи, отправился на вечер в честь счастливой пары. Решив раз и навсегда или убедиться, что он ее выбор, или же попытаться понять, в чем же дело…

– Проходите, не смущайтесь, мы счастливы вас видеть! – сиял радостью хозяин дома. У меня было огромное желание его удушить голыми руками. Вот теперь я понимал отношение Долохова к Тому. Понимал и разделял (только к Сириусу). А я вместо этого буркнул поздравление и прошел мимо. Вокруг веселились, радовались жизни, сновали счастливые люди. Наверное, несчастен был только я. Мне хотелось лишь увидеть ее. Но толпа становилась все больше, места всем хватало наверное только с помощью расширившей дом магии, а Кэт все не являлась народу.

Сириус веселил гостей, рассказывал о своей неземной любви к Кэтрин. Время шло и мне даже пришлось сделать новый глоток из флакончика (я прихватил его с собой). Наконец появилась и сама виновница банкета. На ней было голубое платье до колена, туфли на каблучке, на пальце – колечко с камушком. Вместо мной подаренного. И она ослепительно всем улыбалась. Значит, все же счастлива. Еще немного понаблюдав, я уже собрался уйти, оставив ее, как вдруг…

– Поцелуйтесь! – крикнул кто-то. Толпа расступилась, образовав круг, по центру его были Блэк и Кэт. Все подхватили просьбу и попытки отшутится не дали результата. Кэтрин покраснела, Сириус уже пытался как-то свести все в шутку и только поняв, что люди не сдаются, пара наконец смирилась с тем, что целоваться придется на публике. Я подумал, что это просто смущение, но… Кэтрин внезапно как-то порывисто прижалась к Блэку, целуя его. И вскоре, прервав поцелуй, заметила:

– Ну что же, мы исполнили ваше пожелание, а теперь простите, мне нужно проверить кухню, я сейчас вернусь. Солнышко, поговори пока с гостями… – она улыбнулась Блэку и растворилась в снова разбредшейся толпе. Я направился на выход, но любопытство взяло верх снова, когда я увидел идущего следом за ней Матея и услышал, проходя мимо кухни, всхлип…

– Ну сестренка, прекрати! – сестренка?! Матею?! Я остановился, немало удивленный такими словами.

– Гарри, а ты бы как себя повел? – всхлипнул голос Кэтрин. Так это Поттер, вот в чем дело… Оборотное Зелье, молодцы, похвально.

– Так же, наверно. Зачем ты его поцеловала? – что?! Они невеста и жених, это должно быть нормально, как ни горько мне это сознавать.

– Ну не люблю, не думай, так надо было, а я не хотела! – она снова заплакала, судя по всему… А я, стоя у кухонной двери, не мог ни отойти, ни что-нибудь сказать. В ушах бесконечное количество раз повторялось «Не люблю, не думай…»… Она не любит Блэка. Назло мне это устроила? Что-то задумала? Он ее заставил? Я не знал, ясно было только одно – он не ее выбор.

“А значит, у меня есть шанс все вернуть”.

Шанс снова помогать ей, защищать ее и ее близких, и, может, после войны она простила бы меня. Шанс был, я мог что-то поделать. Я понятия не имел, что они задумали, но теперь исчезло давящее ощущение беспомощности перед высшим решением. Я мог повлиять на ее жизнь… И, может быть, вернуть…

========== Побег в “Нору” (Кэтрин) ==========

Радость, счастье и всеобщее ликование. Казалось, они преследовали меня, куда бы я ни высунулась из дома. Все так и норовили поздравить нас с Сириусом, пожелать счастья, а самые назойливые – сфотографироваться с нами. И если в первые дни мне еще хватало на это сил, то чуть позже мои нервы не выдержали такой атмосферы постоянной лжи… Улыбаясь днем, по ночам я ревела в подушку, жалуясь на невзгоды плюшевому мишке по имени Севви. Я и сама не могла бы объяснить, почему назвала игрушку именно так.

Идея со свадьбой была моей, целиком и полностью. Так мне было нужно для привлечения излишнего внимания к своей скромной до того момента персоне. А затем, на самом пике известности, внезапно исчезнуть. Это было призвано сбить с толку Пожирателей и Хранителей, которые за мной все же следили, как оказалось. Найти кандидата на роль «жениха» было не слишком просто. Влад не подходил по той причине, что широкой публике Британии пришлось бы объяснять, кем является этот малоизвестный тип, расхаживающий в черном длинном плаще, наглухо застегнутом по самое горло и имеющем длинные рукава. Римус на тот момент уже был, во-первых, практически женат, во-вторых, приходился мне крестным. Кто-то из Уизли… Конечно, можно было уговорить близнецов, но я не хотела вгонять эту семью в лишние траты. Я продумала больше десятка всевозможных друзей и однокурсников, но никто не подходил.

Сириус пришел мне в голову как самый последний вариант. О нем знал мир магии, он не был мне кровным и даже дальним родственником, был достаточно богат для придуманной мной авантюры… Еще некоторое время порассуждав, я пришла к выводу, что он подходит мне весьма неплохо. Теперь осталось вовлечь его…

Решение пришло ночью, а утром я спустилась на кухню – Сириус имел в последнее время обыкновение готовить нам всем завтрак. Это было весьма удобно. Вот и в этот раз Бродяга колдовал над плитой и продуктами, когда я зашла в помещение.

– Доброе утро! – заметила я, наливая себе стакан воды. Мы уже помирились и пока, с момента моего переезда сюда, еще не поругались (что было удивительно…)

– Доброе – так доброе… – отозвался Блэк, даже не поворачиваясь в мою сторону. Я до утра так и не придумала способ его привлечь и потому как-то бездумно, уже отчаявшись, сейчас выпалила:

– Сириус, женись на мне… – пару секунд висела даже не напряженная, еще хуже, тишина. Сириус поставил на стол взятую было чашку с творогом, которую он после моей реплики просто чудом поймал. Развернулся ко мне, внимательно всмотрелся и наконец открыл рот.

– О как! Ты головушкой не ударялась? – нарочито заботливо спросил он. – Или у тебя от переживаний развилась мания выйти замуж?

– Н-н-нет… – промямлила я.

– Нет… – медленно повторил Сириус. – Тогда я мечтаю увидеть того гиппогрифа, который тебя укусил. Что-то же тебя надоумило…

– Мне так нужно…

– Предположим. Но почему ты решила, что это нужно еще и мне? – он поставил локти на стол и уже с любопытством взирал на меня. Я же, испуганная собственной репликой, теперь никак не могла собраться с мыслями и объяснить, что мне от него надо… – Нет, ты, конечно, молодая, красивая, умная девушка, но у тебя есть один существенный недостаток. При долгом общении у нас возникает взаимное желание убить друг друга… – он замолчал. – Я понял! – он изобразил радость от внезапного озарения. – Ты хочешь иметь законный повод меня убить!

– Сириус, прекрати, я все… – меня перебил зашедший на кухню папа.

– Что обсуждаем? Оба еще целы?

– Да вот тут, Том, твоя дочь возжелала выйти за меня замуж, – вздохнул Сириус. – Я думаю, не грибы ли, которые мы вчера ели на ужин, ее сподвигли…

– Просто мне так нужно. Я хочу привлечь к себе внимание, а потом сбежать. Исчезнуть. Потеряться, как вам угодно. А свадьба привлечет много внимания и во время подготовки к церемонии я смогу сбежать. То есть венчать нас не будут.

– Оригинальное желание. Подготовить свадьбу и потом с нее сбежать… – заметил папа. – Ты хорошо подумала?

– Очень хорошо.

– Ладно… Сириус, ты как смотришь на эту перспективу? – повернулся он к Бродяге. Я затаила дыхание – от ответа Сириуса зависела судьба моего плана. Блэк же, в свою очередь, посмотрел на меня.

– Погоди-ка. То есть после этой затеи с женитьбой я буду свободен, ты испаришься и я тебя какое-то время не увижу, возможно долго? – я кивнула. – Я согласен!

– Но тебе придется принять участие в подготовке мероприятия, и всякие там интервью…

– Солнышко, если потом в моей жизни не будет сумбурности твоих идей и желательно тебя самой, я на все согласен!

– Хорошо, тогда объявляем о помолвке и готовимся к свадьбе, – улыбнулась я. Вскоре о нашей «внезапной большой любви» писали в Пророке и, более того, уже обсуждали грядущую скорую свадьбу. Меня не мог не радовать такой успех идеи, но в какой-то миг я вдруг осознала, что значит масштаб распространенной нами информации. Анжелика рассказала на собрании Пожирателей, в число которых вошла по моей просьбе. Ей было нетрудно пройти вступительное испытание – будучи из рода темных колдунов и ведьм, Анж неплохо владела не только добрыми заклинаниями, но и темными искусствами. А татуировку девушка выдала за метку школьного кружка. И, надо заметить, ей поверили, а Долохов и вовсе проникся симпатией.