Текст книги "Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн (СИ)"

Автор книги: Астромерия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 64 страниц)

– Лекарство на самом деле нужно, он не врет, – хрипло прошептал мне на ухо папа. – Кэт, не надо. Оно того не стоит…

– Димитр, не сходи с ума, – Влад покачал головой. – Дай лекарство. Кэтрин тебя поняла, теперь и подумает, – не выдержал он. Димитр елейно улыбнулся.

– Видишь ли, братец, – скользнул он по нам взглядом. – Вас тут четверо и не вам диктовать условия.

– У тебя точно проблема с ифритами в твоей личной свите, – покачал головой Майкл. Димитр недоуменно нахмурился. Влад что-то шепнул одними губами и по бокам от нас и позади раздался шелест широких крыльев. Несколько приглушенных хлопков и треск веточек под ногами десятка авроров… – У них явно с ощущениями и способностями беда… – улыбнулся Ожешко, когда за его спиной белая сова превратилась в Гертруду и мягко коснулась ногами земли. Еще несколько сестер, которым мы могли больше всего доверять, окружили нас с отцом. Ту Ким, Федерика, Мерседес, Дивья, сестра из Индии, близкая подруга Гертруды и Оливии. Абена, сестра из Конго, и еще несколько сестер откуда-то из Восточной Европы и с Востока. Ядвиги, разумеется, как и бразильянки и прочих подозреваемых валькирий, не было. И Трансильванский аврорат, отдел Влада, его проверенные за годы стажировки товарищи. Димитр гневно сверкнул глазами.

– Ты должна была прийти с ифритами! – зашипел он.

– В Храм мы пришли вчетвером, а про холм и леса мы ничего не обещали, – пожал плечами Влад. Нора кашлянула, закрыв рот ладонью. Мне показалось, что она таким образом скрыла смешок. Димитр взмахнул палочкой, из которой вырвалась черная молния, Влад оттолкнул меня от нее, мгновенно отреагировав. Я отпустила маховик…

Вспышки всех цветов спектра кругом, молнии, заклинания. Димитр, явно выйдя из себя, напал именно на меня. Мне же оставалось только уворачиваться и отбиваться от насылаемых им проклятий вроде Баильядоса и атакующих заклинаний. Протего в моем исполнении было надежным и прочным щитом, как и в исполнении любой другой валькирии, но не в случае с Хранителями. Потому-то я понимала, что если не сумею его вывести на минуту из строя и удрать, то вопрос, когда он до меня доберется – дело времени. Недолгого времени. Кас и Ту Ким же загораживали отца от Виктора – я узнала его в светловолосом парнишке, когда тот как-то с откровенной ненавистью накинулся на папу. Вспышки огня, вызываемые валькириями, щиты всюду, молнии Хранителей, крики боли валькирий и Хранителей и отчаянные вопли кого-то из авроров. И треск кости совсем рядом, сломанной кости… Я отчаянно посылала в Димитра все, что приходило в голову, от Экспеллиармуса до Круциатуса, но никак не могла попасть.

– Адеско Фаир, – завопил Виктор внезапно, направив палочку на меня, когда Ту Ким отбила очередное его заклятие. Оглушительный треск справа сообщил, что одна из стен рухнула прямо на чью-то несчастную голову. Огромный огненный вал, похожий на червя, устремился ко мне. Я знала, что остановить такое светлой магией невозможно, что защитные от него меры изучаются в последнем семестре в Денбридже, и коснулась маховика, понимая, что выбора нет и мне надо убираться оттуда.

– Анкарате… – огонь неожиданно угас, я не успела договорить заклинание. Бутти опустила направленную на огонь палочку и нацелилась на Виктора.

– Идиот! – рявкнула она. – Реддл нужна мессиру живой! – время от времени я видела ее при этой схватке и темный огонек азарта в ее глазах внушал ужас. Ни один из ее противников, казалось, не имел шанса остаться целым, связавшись с ней. Сломанные руки, кровавые раны, пытки – наверное, я только тогда по-настоящему осознала, что она Хранитель. Не просто Хранитель, а поверенная Верховного. И осознала, каким мрачным могуществом она обладала…

– Уходим! – в очередной раз промахнувшись Круциатусом, скомандовал Димитр. Гертруда рядом со мной обрушила взмахом палочки колонну на двух зазевавшихся молодых Хранителей.

Кто-то из валькирий собрался остановить время. Видимо, та, в чьей стране мы находились. Я ощутила тончайшие вибрации времени, которые сообщали о каких-то изменениях. Когда-то на шестом курсе я ощущала их по несколько раз в день и мне было все время плохо. Тогда Герми активно пользовалась маховиком… Гермиона… При воспоминании о подруге кольнуло сердце – я волновалась за них и очень по ним скучала… Хлопки кругом сообщили мне о том, что Хранители и уходили, те, кто еще мог трансгрессировать. Внезапно в моей руке оказалось что-то холодное и стеклянное. Я взглянула на ладонь – Димитр исчез в облаке черного тумана, окутавшего на секунду его фигуру, и на меня больше никто не напал. Напротив, противник уходил, посылая напоследок проклятия наугад. Этим холодным чем-то оказался флакончик с зельем. Бутти же, задержавшаяся, видимо, из-за него, отбивалась от вошедшего в раж аврора. Треснула кость, что я услышала – они были совсем рядом – и аврор с криком боли схватился за предплечье. А со спины в саму Элеонору полетело что-то темное, выпущенное кем-то из валькирий. Я открыла рот, машинально, чтобы предупредить, но то не потребовалось. Ватли, как сторожевой пес оберегавший Хранительницу все сражение, метнулся наперерез заклятию и попало оно в него. Ифрит тяжело упал на землю, закашлявшись кровью. Элеонора моментально обернулась, в черных глазах полыхнула такая ярость, что меня пробрала дрожь. Однако женщина, связав валькирию и на миг посмотрев на Ватли, исчезла с громким хлопком. Я поняла, почему она не забрала ифрита, секунду спустя. Тот всхлипнул, кашляя кровью, его рубашка под расстегнутой курткой пропиталась кровью же… И затих. Я огляделась – уцелевшие авроры застегивали на руках трех Хранителей магические наручники, еще двое тихо поскуливали, сжимаясь в комочек под колонной и явно не будучи способными воспринять окружающее. Майкл, тяжело дыша, отпустил еще одного такого же, присоединив к двум другим. И оглянулся на меня.

Кассиопея и Ту Ким осматривали папу, Гертруда заботливо склонилась над Абеной, чья белая мантия на плече была залита кровью. Дивья же наклонилась к одной из Сестер, распростертых на земле, тяжело дышавшей. Точно так же, как мама когда-то давно в ту роковую ночь. Авада.

– Гертруда, нужна Анна, – выпрямилась Дивья. – Забрать дар, – немка кивнула и пробормотала что-то. Крошечный кружок света скользнул под ногами уводивших арестованных и невменяемых Хранителей авроров, среди тех Хранителей, авроров и валькирий, кто не поднимался, и исчез в темноте. На мое плечо легла тяжелая рука.

– Ты в порядке, Кэт? – в голосе Майкла промелькнула заботливость. – В тебя ничем не попали? – я отрицательно покачала головой, поглаживая животик. Димитру ни разу не удалось в меня попасть, чему я была несказанно рада. Отчего-то радости по поводу того, что все закончилось, я не испытывала. Скорее, это был какой-то ступор. Я смотрела на тела тех, кто так и не встал, когда схватка закончилась. Над кем-то из них почти неслышно пели сестры-валькирии, а кому-то их же руки мягко закрывали глаза. Гертруда сняла с чьей-то шеи маховик и закрыла глаза молодой на вид женщине. До меня донеслось несколько слов из ее разговора с Дивьей. Валькирия из Болгарии.

Ступор прошел так же внезапно, как и начался. Вокруг оставалось все меньше народа, но я понимала, что скоро вернутся за телами погибших. И за теми раненными, кого сейчас не забрали. И я, уткнувшись куда-то в грудь старшего «брата», разревелась, понимая, что эти люди погибли и пострадали из-за меня. Я приносила одни сплошные беды, казалось мне…

– Тише, дитя мое, – Ту Ким прижала меня к себе, «отобрав» у Майкла. – Мы все знать, на что идем, знать, что можно погибнуть. Важнее дать тебе осуществить то, что тебе суждено. Важно вернуть мир. И покой.

– Да, я знаю, – я утирала слезы. – Спасибо, Ту Ким. Ты настоящий друг, – я слабо улыбнулась.

– Они убили бы вас, не окажись тут нас. Как минимум Кас убили бы, – подошла к нам Гертруда. Федерика обнималась с дочерью чуть в стороне. – Вы правильно сделали, что придумали так. И правильно, я думаю, решили ничего до сегодняшнего вечера никому не говорить. Не было времени сдать нас врагу ни случайно, ни намеренно, – вздохнула она.

– Соболезную, валькирия Гертруда, – Влад сочувствующе посмотрел на нее, так же подойдя к нам. – Гибель сестер – утрата для Ордена. Но закончилось все лучше, чем можно было опасаться. Кэт, – он осторожно забрал у меня из руки зелье, оставленное Норой. – Нужно отдать его твоему отцу. Хоть мистера Реддла отпустили, уже хорошо.

– Думаю, он хотел показать нам, что нельзя их недооценивать, – задумчиво пробормотала Гертруда.

– Я быть согласна, – кивнула Ту Ким. – Вам стоит уйти и укрыться, Кэт, – заметила она мне.

В итоге мы, после того, как помогли увести раненных и попрощались с помощниками, вернулись в дом Майкла. Где я наконец-то сумела обнять отца, принявшего последнюю порцию лекарства. Папа закашлялся, выпив жидкость, и притянул меня к себе.

– Все хорошо, дочка, – у меня снова слезы навернулись на глаза, беременность как-то повышала мою сентиментальность. – Все хорошо. Как ты?

– Почти хорошо, – улыбнулась я. – Даже кое-какие достижения есть, – я ойкнула, когда папа чуть крепче прижал меня к себе. – Меня нельзя сейчас так сильно тискать! – моя улыбка против воли стала шире. Папа недоуменно свел брови вместе. – Я беременна, – пояснила я.

– Вовремя, ничего не скажешь, – покачал головой отец. – Ну просто очень вовремя…

– Пап, – я жалобно посмотрела на него. – Ну хоть ты не начинай. Мне уже говорили, что я не вовремя, – я осмотрела его шрамы на щеке и шее и пришла к выводу, что смогу их вылечить. – И вообще, мне есть что рассказать. Много всякого… Но тебе нужно сейчас отдохнуть, – я осторожно погладила шрам на щеке. – Я их вылечу, пап. Ты в схватке не пострадал?

– Нет, – он покачал головой. – Не пострадал, милая. Меня очень надежно защищали Ту Ким и Кассиопея, – он потрепал меня по голове. – И все же я хотел бы узнать, как вас с Северусом угораздило, дорогая. Очень хотел бы узнать.

– Почему ты думаешь, что это Северус? – улыбнулась я. Папа не знал, что наши отношения возобновились, мы не виделись с самого нашего похода в Министерство. Да и тогда я ничего ему об этом не рассказывала.

– Потому что ни с кем другим ты бы такого не учудила, – усмехнулся он. – Сама подумай, ты была бы с кем бы то ни было иным добровольно? – я отрицательно покачала головой. – Ну вот. А зная тебя, недобровольно ты бы не допустила. Значит, это Северус. Так как вас угораздило? – строгий взгляд отца заставлял меня сжаться в комочек. Даже после двух месяцев в обществе Хранителей, после пережитого в их замке, отец оставался суровым и сильным человеком. Моя злость на его ложь внезапно исчезла, оставив только еще большее уважение к силе его духа. Самый сильный мужчина из всех, кого я знала, быть может – именно он. И Северус тоже, и наверное эта вот сила, этот внутренний стержень и притянул меня в Северусе…

– Долгая история, – уклончиво отозвалась я.

– Мистер Реддл! – в гостиную, где мы и находились, влетели счастливые Аннет и Рауль. – Вы вернулись! – малыши прижались к отцу, наперебой рассказывая новости за его отсутствие. Как я успела заметить потом, они к нему очень привязались, в общем-то, дети папу всегда любили и уважали. Его строгость внушала не страх, а уважение. Нам с Гарри в том числе.

– Томас! – Жозефина, показавшаяся в дверях вместе с Бродягой, просияла. – Вы целы! Я так за вас волновалась, мы с Аннет молились, чтобы все было в порядке. Вам нужно отдохнуть, – засуетилась она. – Какие шрамы нехорошие, – она осмотрела щеку и покачала головой. – Кэт, ты же сможешь помочь? Тебе можно сейчас петь? – заботливо посмотрела на меня милая француженка. Бродяга молча обнял отца и хлопнул по плечу.

– И все же зря ты с ними пошел… – пробормотал он. Папа покачал головой. – Мы могли бы и рискнуть, их было только четверо под конец…

– Сириус! – возмущенно хором произнесли Жозефина и папа. – Это было опасно! – я, подумав о том, что Бродяге сейчас будут выговаривать за его импульсивность и склонность к риску, попыталась незаметно ускользнуть, но в двери натолкнулась на шкафчик двух метров роста, крупный и довольно-таки сильный. Майкл склонил голову ко мне, улыбаясь.

– А куда ты собралась, Кэт? Том с тобой еще не договорил, – усмехнулся он, загораживая проход. Все комнаты в доме были с потолками высотой метра в три, а двери подогнаны под его немаленький рост. Я помнила Ирму, невысокую худенькую женщину с темно-каштановыми волосами, всегда похожую на маленький ураганчик своей активностью, и всегда удивлялась, как у такой хрупкой волшебницы родился такой здоровенный сын. Хотя Тадеуш, муж тети Ирмы, тоже отличался двухметровым ростом и широченными плечами. Да и внешне Майкл был на него очень похож… Ядвига тоже была весьма хрупкой, когда я ее еще видела, и, в отличии от Майкла, унаследовала лишь отдельные мелкие способности ифрита. Майкл родился ифритом полноценным. Как объясняли мама и Тадеуш, наследование ифритских способностей – непредсказуемо. Дети Влада, например, как я понимала, могли стать ифритами по крови, а могли и не стать. У детей Майкла в любом случае будут отдельные умения, но ифритами как таковыми они могли и не быть. А могли оказаться все, если их будет больше одного… Непредсказуемо.

– Я… Я… Ужин приготовлю, – пробормотала я. Майкл еще шире улыбнулся.

– Второй? Жозефина приготовила ужин. Да, в общем-то, и я могу. Я, знаешь ли, живу один. Обычно.

За моей спиной Жозефина отчитывала Сириуса за то, что он ее опять взволновал. Мягко, но отчитывала. И по понурости и виноватому взгляду Блэка, когда я оглянулась, я поняла, что это мягкое пожуривание оказывает на него очень сильное влияние. Даже более сильное, чем моя злость и суровость отца вместе взятые. А интуиция валькирии во мне безошибочно уловила тончайшие оттенки отношений, что заставило меня порадоваться за них обоих. Они удивительным образом дополняли друг друга, с серьезностью и мудростью Жоззи и безбашенностью и порывистостью Бродяги.

“Вот чьи белокурые локоны его покорили, значит”, – подумала я, вспомнив «свадьбу» и против воли улыбаясь. Жозефина. А когда я представила портрет миссис Блэк и его реакцию на Жоззи, мне стало смешно. – “Пожалуй, словарный запас Вальбурги наконец-то иссякнет”.

– Ну тогда я поговорю с папой, – улыбнулась я, подмигнув «кузену» и собрав все свое мужество. Папа что-то сказал заулыбавшимся малышам и вместе со мной удалился в кабинет Майкла. На столе лежали чертежи какого-то здания, какие-то списки и всякие другие бумаги.

– Я работал, – пояснил «кузен», закрывая за собой дверь. – Деньги зарабатывать мне все-таки надо. Это, кстати, кабинет руководителя отдела международных связей польского Министерства Магического Сообщества, – усмехнулся он. – Я не только магловский дизайнер, – подмигнул Майкл, склонившись над чертежами. Эдвин, его пес, на время отсутствия Майкла живший у его друга и коллеги где-то тоже в Польше, дружелюбно меня обнюхал и ткнулся холодным мокрым носом в мою руку. Вообще сенбернар был очень дружелюбным и каким-то уютным, удивительно ладившим со всеми обитателями дома, а в самом Майкле так вообще души не чаял. Как и Ожешко в собаке. Бродяга иногда даже перекидывался, когда Эда выводили на прогулку и два крупных пса с радостным лаем носились друг за другом и перетягивали друг у друга игрушки Эда, вызывая у малышей Ивз счастливый смех, а у нас с девушками улыбку.

– Эд, – Майкл потрепал его по загривку, на что Эдвин радостно гавкнул на полдома. – Я немного поработаю, и пойдем гулять. Я вам не мешаю? – осведомился Ожешко у нас. Папа отрицательно покачал головой.

– Нет, Майкл, нисколько. Кстати, уютный кабинетик!

– Работа дизайнера Майкла Ожешко, – гордо вскинул голову ифрит, подмигнув мне. Я заметила в ответ, что дизайнер из Майки вышел неплохой. В общем-то, так и было…

– Рассказывай, Кэт, – прервал меня отец, сурово на меня глядя и скрестив руки на груди. – Что ты еще умудрилась наворотить, пока меня не было рядом, а? – я рассказала вкратце о некоторых успехах наших скитаний, о том, что на меня наложены опасные чары, которые попыталась ослабить Элеонора, и ей, вроде, удалось. Папа слушал очень внимательно, стараясь ничего не упустить и изредка что-нибудь уточняя. Я рассказала и о нескольких встречах с Северусом, и о том, что кое-что полезное, я не упоминала, что именно, они нам дали. И о том, что случилось с Оливией и Тадеушем, и еще много-много всего, накопившегося за месяцы нашей разлуки. Отец был тем человеком, кто всегда мог дать мне мудрый совет, и в его помощи я действительно нуждалась. Майкл с головой ушел в какие-то бумаги, что-то бормоча себе под нос.

– Ну вот, у нас есть подозрения, что и в Ордене не все чисто, – рассказывала я. – Есть мнение, что валькирия по имени Ядвига, польская, не совсем, скажем так, на правой стороне.

– Ядвига? – повернулся к нам Майкл. – Что Ядвига?

– Не наша Ядвига, а валькирия из Польши, – улыбнулась я. Майкл серьезно посмотрел на меня.

– Как она выглядит?

– Темно-русые волосы, голубые глаза, – пожала я плечами. – Коса такая, толстая, – вспоминала я. Ожешко уставился на меня с широко раскрывшимися глазами.

– Она на меня похожа, хоть немного? На маму, на… Что-то знакомое в ней есть?

– Ну, мне показалось как-то, что-то смутно знакомое…

– Вот ведь проныра, – покачал он головой. Мы с папой недоуменно уставились на Майкла. – Кэт, поосторожнее с этой Ядвигой, мой тебе совет. Наша Яди очень жаждала стать валькирией, но детей ифритов туда не берут. Так вот. Тебя наша Яди откровенно ненавидит и даже этого почти не скрывает.

– Но какое это имеет отношение к Ядвиге-валькирии?

– Не знаю, как ей это могло удаться, – покачал он головой. – Но есть у меня подозрение, что сестра Ядвига и наша Яди вполне могут быть одним и тем же лицом. Зная свою сестричку, скажу, что она ни перед чем не остановится для достижения своей цели. Так что поосторожнее с ней, – посоветовал Майкл. – Эдвин, гулять! – вскоре ифрит с псом удалились. Папа внимательно на меня смотрел, я рассказала ему о последней встрече с Северусом и наконец рассказала про разрыв с ребятами. И о том самом роковом обещании, данном Северусу…

– Да уж, жизнь у вас и правда насыщенная, – покачал он головой. – Но как бы то ни было, я вами с Гарри горжусь. Вы умудряетесь выжить, ищете возможность убить Беллатрису, – я не вдавалась в подробности того, как мы собираемся это сделать, но сказала, что первые шаги мы на этом пути уже сделали, – ускользнули от Нагайны, что тоже радует. Ты сумела дать такое страшное обещание и противиться таким мерзким чарам… Тадеуш как-то рассказывал о том, что они делают с сознанием человека. Ты молодец, милая, – он обнял меня, поглаживая по спине. – Ты умница, Кэт, правда умница. Я очень горжусь тем, что моя дочь такая смелая и сильная девушка. Ну а что касается маминого блокнота… Знаешь, я всегда знал, что ты однажды все узнаешь, и всегда надеялся, что моя умная девочка все поймет и выдержит эти новости гордо и достойно. Римус любит тебя, он ничего не знает, правда, не вини его…

– Мой крестный – Римус. Он всегда им был и всегда им останется, – улыбнулась я. – Ну а вас с Севом я уже простила. Вы же хотели, как лучше. В общем-то, – вздохнула я. – Я простила и Анну. Она ведь тоже не знала, во что вся это история выльется, скорее всего.

– Знаешь, Кэт, – папа погладил меня по голове, еще сильнее прижав к своему теплому плечу. – Очень трудно быть мужем валькирии, трудно, а иногда и больно, не скрою. Но отцом валькирии быть еще труднее – знать, что твоя дочь должна рисковать собой, помогая другим, знать, что за ее способности она платит обычными радостями и что иногда ей из-за них бывает больно… Знать, что у нее будет выбор, затмевающий истинное, живое, причиняющий ей все новую боль, может быть… Но я рад, что я твой отец. Правда рад. Я горжусь тобой.

– Я очень скучала по тебе, – прижалась я к его мягкому плечу. – Очень волновалась.

– И я тоже. Но на колдографии ты улыбалась всегда, когда я тебя видел, и я верю, что ты всегда будешь улыбаться. Что все будет хорошо. И что бы ты ни выбрала, если такое случится, я пойму тебя. Никто тебя не осудит, милая. Слушай не то, что скажут другие, а то, что скажет сердце. Я знаю, что ты сделаешь достойный выбор, Солнышко, и обещаю, что буду рядом, чтобы поддержать тебя. В общем-то, дорогая, ты и без моих советов делаешь все неплохо, мне кажется. По-моему, мне пора признать, что моя малышка со смешными косичками выросла и скоро будет заплетать косички своей дочери, если это будет дочь.

– И ругать меня ты не будешь? – улыбнулась я. Папа покачал головой.

– Буду, за то, что ты бросила Гарри. Война – не время для раздоров. Может случиться так, что исправить ссору будет уже нельзя, никогда. Что мириться станет не с кем. Вы очень глупо поступаете сейчас, вам нужно быть вместе. Вы – одна семья и разногласия стоило бы забыть. Представь, что произойдет так, что с Гарри что-то случится. Ты себе это простишь? – я покачала головой, сердце болезненно сжалось. Никогда не прощу, понимала я. Никогда. – Да, он оскорбил тебя и малыша, но ты могла бы дать ему шанс осознать его ошибку и остаться рядом. Сейчас вы с ним как никогда нуждаетесь друг в друге и я очень разочарован вашими поступками. Особенно твоим, Кэт. Взрослой женщины этот поступок недостоин, милая, совсем недостоин.

– Я вернусь к Гарри, как только он сможет меня принять и дать мне второй шанс, обещаю. Мне он очень дорог и я безумно волнуюсь. Мне стыдно, пап, и я уже сотню раз пожалела о содеянном. Северус тоже говорил, что я должна вернуться к Гарри… – я опустила голову. – Я все еще такая дура, – вздохнула я.

– Ты не дура, милая, – улыбнулся папа. – Ты просто неопытная молодая девушка со своими страхами. Ты все же просто человек. Поверь, в твоем возрасте я был тем еще дураком. Даже мама так сказала бы. Я знал ее с ее семнадцати лет, и поверь, такой, какой ее помнишь ты, мама была не всегда. Ты сейчас куда старше, чем лет пять назад, но ты еще только взрослеешь. И тем, что тебе хватает сил это признать, признавать свои ошибки, я горжусь. Ты взрослеешь, Кэт.

– Спасибо, пап, – улыбнулась я, прижавшись к нему, – мне так не хватало твоих нотаций и теплых слов…

– А мне не хватает твоего рыбного пирога, – папа поцеловал меня в макушку. – Обещай, что будешь беречь себя и малыша, будешь думать и только потом делать. И что вернешься к Гарри. Обещаешь? – я кивнула. – Вот и умница.

– А после войны я испеку на Рождество рыбный пирог, – улыбнулась я. – И мы вместе его съедим. Обещаешь?

– Обещаю, – хмыкнул папа. – Все будет хорошо, Кэт. Отчаянию не место, если хочешь победить. Для победы нужна вера в нее, желание вернуть мир.

– Я знаю, – ко мне вернулась былая твердость духа, пошатнувшаяся разрывом с Гарри. – Мы победим. Чего бы это ни стоило…

Я хотела вернуться к Гарри еще в начале апреля, но Влад, навестив ребят и осторожно разузнав, могу ли я вернуться, с сожалением покачал головой.

– Гарри тебя видеть не хочет и сказал, что убьет, если увидит. Или, как минимум, попытается от тебя сбежать снова. Похоже, Кэт, он тогда был здорово разгневан… – так я и осталась в доме Майкла и потом в каком-то арендованном Матеем домике в Греции и дальше. Но ближе к Пасхе ситуация наконец-то изменилась. Правда, начало этой перемены оставляло желать лучшего. Началось все с того, что у меня очень сильно нагрелся браслет, снова привязанный ко всем троим моим мужчинам. Однако повествовал он об опасности только для одного.

Опасности для Гарри. И, понимая, что я не прощу себе, не придя на помощь, я в компании Влада и Кас отправилась к Гарри. Хотя бы помочь… Вынесло же меня, к моему ужасу, в Малфой-Мэнор. Осознав это, осознала я и другое. Гарри попался… В лучшем случае хотя бы не самой Беллатрисе…

========== “Визит” в Малфой-Мэнор (Гарри) ==========

Недели после ухода Кэтрин тянулись еще дольше, чем обычно. В палатке стало как-то тоскливо и тихо… Гермиона почти перестала со мной разговаривать, уход Кэт повлиял даже на Рона, хотя тот и взял на себя роль нашего лидера окончательно, он и раньше в какой-то мере занимал мое место – меня в то время привлекали Дары Смерти, а не крестражи. Я мечтал найти их все и получить таким образом защиту и оружие против Лестрейндж. Правда, что именно такое оружие мне даст, я не знал… Да и Мантию-невидимку забрала с собой Кэтрин, уходя, и чтобы достать мантию, мне пришлось бы встретиться с ней тем или иным образом. Однако я предпочел задуматься сперва о Бузинной палочке и Воскрешающем Камне… А ребята, как и раньше, настаивали на поиске крестражей, словно не желая увидеть возможности, которые давали бы мне Дары. «Последний же враг истребится – смерть»… Они защищали бы меня, они помогли бы мне обмануть смерть. Но искать их в одиночку я не сумел бы, не с такой непослушной палочкой из терновника… Не сейчас, когда мне нужен был кто-то рядом. Не тогда, когда о моем местонахождении знала Кэтрин, обвиненная мной в предательстве, а она узнала бы, если бы захотела. Я не мог снять привязку браслета с себя, даже желая этого… И потому оставаться совершенно один не хотел.

Чем дольше с нами не было сестры, а я смирялся с тем, что Дары мы искать не будем – Рон принялся изобретать все новые и все более неожиданные места для поиска крестражей, лишь бы занять нас делом и не сидеть долго на одном месте, – тем больше и больше мне хотелось, чтобы она вернулась. Собственно, кольнуло от мысли, как именно она ушла, уже когда ее невысокая фигурка вылетела из палатки, чтобы, понимал я, перекинуться и улететь куда-то… Куда? Об этом мне не хотелось даже думать…

Я одновременно и страшно злился на Кэтрин, ненавидел ее, и тосковал по сестре. О ее беременности я узнал совершенно случайно, я услышал как-то утром, как Гермиона спрашивала у сестры что-то о каком-то ребенке, и сперва не придал этому значения. Но когда Кэт ответила на этот вопрос Герми, тихий, тихим и роковым «мы», мимо такого я пройти уже никак не мог. Однако я пытался внушить себе, что ослышался или чего-то недопонял, параллельно исподтишка теперь уже сознательно пытаясь разузнать, о чем же они разговаривали. В общем-то, в день ссоры я подошел к девушкам отчасти по этой причине – возможность услышать что-то, что прояснит ситуацию, а отчасти потому, что мне не спалось и я хотел поболтать с ними. Однако в очередной раз услышав из уст Кэтрин «нам лучше», ощутил такой прилив внезапной ярости, смешанной с озарением, что даже мне самому стало страшно, когда я позже, подостыв, вспоминал то, что наговорил сестре. Злость, накапливавшаяся предыдущие несколько лет из-за ее попыток меня обмануть, ненависть к ней из-за того, что она после всего им сделанного продолжала встречаться со Снейпом, внезапно вспыхнувшие подозрения в том, что она предала меня и сотрудничала с Лестрейндж… Все это образовало огромный клубок ярости, негативных эмоций, и вылилось в то, что я единственный раз в жизни накричал на Кэтрин, наговорив ей таких гадостей, после которых, что я тоже понял по здравому размышлению, я бы тоже ушел.

Однако потом, успокаиваясь, я все больше осознавал, какую несусветную глупость совершил, не дав сестре и шанса объясниться. Она не могла меня предать, просто не могла, по крайней мере сознательно. Я слишком много значил для нее. А вспомнив те страшные дни, когда мне казалось, что она погибла, когда я сидел в ее комнате, глядя на многочисленные рисунки со мной, мной и мной, понимая, что мы с ней значили друг для друга, я окончательно понял, что натворил… Да и желай она сдать меня, если бы такое и имело место, она давно сделала бы это, не рисковала бы, помогая мне. И что-то она хотела объяснить, пока я не сказал, что она тварь и не назвал ее ребенка, моего же будущего племянника, выродком…

В те недели вдали от Кэтрин, не зная, куда она ушла, злясь, мысленно то подозревая ее в чем угодно, то переживая за нее и скучая, я, тем не менее, все больше хотел, чтобы сестра вернулась. Чем дольше ее с нами не было, но ничего дурного не случалось, тем больше я остывал и с тоской думал, что осуществил один из своих самых крупных страхов – Кэт оставит меня. Она и оставила…

Когда в начале апреля вечером, Рон уже спал, Гермиона что-то читала, а я караулил вход в палатку, из спальни вышел Влад, я совершил еще одну глупость все из того же разряда. Сказав, что видеть ее больше не хочу и постараюсь и не видеть. Вышло так из-за того, что визит Влада удивительно совпал с очередным обострением моих подозрений и неприязни в адрес Кэтрин… Но, как бы то ни было, Кэтрин не вернулась. А из уклончивых осторожных реплик Влада выяснилось, что Кэт где-то с ним и Майклом.

– От одного брата к другому сбежала, – прокомментировал это Рон, когда я рассказал ему утром о визите Матея. Хотя нас троих, Гермиону тоже, очень порадовал тот факт, что Кэт с нашими друзьями. Мое доверие к ней и желание, чтобы она вернулась, после этого здорово подросли. Но вот Кэт после моих слов Владу возвращаться не торопилась…

Рон целыми вечерами отбивал разнообразные ритмы волшебной палочкой по радиоприёмнику и крутил ручки, пытаясь поймать «Поттеровский Дозор», который, по словам друга, рассказывал правду о происходящем вокруг, но ему это никак не удавалось. И постоянно бормотал под нос отдельные слова, пытаясь подобрать пароль.

– Обычно они выбирают что-нибудь связанное с Орденом, – объяснил он. – Билл здорово их угадывает. Я наверняка рано или поздно попаду…

Однако удача улыбнулась нам уже ближе к Пасхе, и в один прекрасный вечер друг завопил на всю палатку:

– Гарри, Гермиона, я поймал! Пароль – «Альбус»… Идите скорее сюда!

Я, снова дежуривший, поспешил обратно в палатку, где друзья уже стояли на коленях над небольшим приемником, жадно слушая. Впервые за долгое время меня заинтересовало что-то помимо Даров Смерти и обстоятельств ухода Кэтрин, в которых я никак не мог разобраться.

«Просим прощения за временное отсутствие в эфире. Это было связано с участившимися визитами в наши края очаровательных Пожирателей смерти… – Я узнал говорящего, да и Герми озвучила ту же мысль. Ли Джордан. – Теперь мы нашли для себя новое укрытие, – говорил Ли, – и я рад представить вам двух постоянных участников нашей передачи. Добрый вечер, ребята!»

«Привет».

«Добрый вечер, Бруно».

«Однако прежде чем мы послушаем Ромула и Равелина, – продолжал Ли, – позвольте на минутку отвлечься, чтобы сообщить о потерях, которые не считают нужным освещать в программе новостей Волшебного радиовещания и в „Ежедневном пророке“. К огромному сожалению, мы должны сообщить нашим слушателям о гибели, которая произошла зимой, но мы узнали и можем сообщить об этом только сейчас, к сожалению, Теда Тонкса и Дирка Крессвелла. Также был убит гоблин по имени Кровняк. Предположительно, путешествовавшие вместе с Тонксом, Крессвеллом и Кровняком волшебник из семьи маглов Дин Томас и ещё один гоблин спаслись. Если Дин нас сейчас слышит или если у кого-нибудь есть о нём известия, его родители и сёстры будут рады любым новостям».