Текст книги "Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн (СИ)"

Автор книги: Астромерия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 64 страниц)

А сейчас я сидел, слушая их болтовню, смотрел на огонек в камине и сжимал в руке бутылку огненного виски. Пока еще нетронутую.

– Завтра там свадьбу гуляют, потом еще одну, – покривилась Блаттон. – А меня даже не позвала, хотя в университете кричала, что мы будем лучшие подруги. Ну и славно, не видеть эти сладенькие рожи маглолюбцев и всяких псин… – Долохов непонимающе поглядел на нее, – ну, этого, Римуса ихнего, – пояснила девушка. Антонин кивнул.

– Ну, весело им. Пусть веселятся, недолго осталось всем этим жалким волшебничкам, – хмыкнул он. – Она там счастлива, небось?

– Сияет просто, я пару дней назад ее видела, думала, может, новости есть… – пожала плечами Анжелика. – Завтра в полдень вроде будет она мужняя жена. О, Драко показался, – она поднялась с кресла. – Я вас оставлю, мне поговорить с ним нужно.

Девушка поднялась с кресла, поправила волосы и мантию и поспешно вышла из комнаты. Антонин сел в соседнее кресло.

– Сев, ты, никак, выпить решил? – покосился он на мою бутылку, – давай вместе?

– Давай… – я протянул ее ему. Но он помотал головой, приманил два бокала и налил в оба.

– За что пьем?

– За победу… – я умолк, мысленно договорив – «Ордена».

– Ага. За власть и победу, – отозвался Антонин, опрокидывая рюмку. Я выпил свою и вздохнул. Осознание того, что завтра у Кэт свадьба, толкало напиться. Но я не хотел. Ей не нравилось, когда я даже упоминал о спиртном, а пить много сейчас значило предать ее.

Мы выпили по три глотка, и я поднялся к себе, сославшись, что голова болит. Долохов остался в компании бутылки. Мы с ним разговаривали о делах и планах Пожирателей, это отвлекало меня, но один я снова думал о Кэт и ее завтрашней свадьбе, я не видел ее уже давно, лишь мельком, она меня ненавидела и, возможно, это была наша последняя встреча. Когда зашла Нарцисса, я чуть было не совершил самый глупый поступок в своей жизни.

– Сев, завтра с Люциусом попробуете выяснить, не объявится ли во время свадьбы этой их где-нибудь Поттер, Белла решила… – она склонилась ко мне, поскольку я уже лег на кровать, глядя в потолок. – Слышишь? – я кивнул. Она выпрямилась и собралась уйти.

– Ну и сла… – женщина осеклась, оказавшись в моих руках. – Что ты делаешь? – она кокетливо улыбнулась, я же лишь слегка склонился и почуял неприятный запах духов, цитрусовый, в памяти мгновенно воскрес аромат мяты и шалфея, такой родной… Он моментально отрезвил и напомнил, что даже если мы не вместе, я не имею права предать Кэтрин. Да и если честно – не хочу…

– Ничего, просто хотел спросить, во сколько нам идти. Задержал тебя так, – невозмутимо ответил я. Цис оскорблено фыркнула и удалилась, оставив меня, наконец, одного. Всю оставшуюся ночь я не сводил глаз с колдографии Кэтрин, думая о том, простит ли она мне ухо кого-то из игравших роль Гарри. В ту ночь я перенесся к остальным, попал в гущу погони.

Долохов напал на летевшего на Молнии двойника Поттера, я прошептал «Сектумсемпра», вообще-то намереваясь попасть в руку Антонина. Но рука дрогнула, я промахнулся и оторвал этому парню ухо, летевший с ним Люпин, отбиваясь от нас, бросился помогать подопечному, Грюм приложил все усилия на борьбу с нами. Он сам пострадал, в него несколько раз попали. Но того парнишку они все же спасли, вот только ухо, и несомненно, Кэт узнает, что это сделал я. Зародившаяся было надежда испарилась, как роса с листвы…

Однако на следующий день я даже про это забыл напрочь, после того, как в вечернем «Пророке» (весь день мы шастали по Лондону и утром даже показались (замаскировавшись) в городке, где жили Реддлы, но Поттера не видели), появилась новость, потрясшая, напугавшая и обнадежившая меня одновременно. Я боялся, что с ней что-то случилось, но надеялся, что она просто куда-то сама и сбежала, в безопасность, прочь из этого места…

Эта новость, занявшая всю первую страницу газеты, с огромной колдографией счастливых Тома, Кэт и Блэка, гласила: «сегодня около полудня с собственной свадьбы исчезла дочь замминистра Томаса Реддла Кэтрин». Исчезла. Винили в этом (Том) нас или Хранителей, комнату, по словам очевидцев, просто разнесли по камушку, но почему-то я чувствовал, что что-то здесь не так. Не напали, и почему-то я уверен был, что все в порядке. Но так или иначе, Кэт пропала…

========== Федерация “Белая сова” (Кэтрин) ==========

Я летела уже довольно долгое время, но подо мной все еще оставалась земля Великобритании. Расположение нашего городка было примерно к северо-востоку от Лондона, я же, какое-то время летя без особой траектории, затем сменила направление. И полетела на юг. В Грецию, в Афины. Именно там и находилось то место, куда я теперь направлялась – Федерация “Белая Сова”, международная организация валькирий. Я собиралась туда не просто так, и даже не на ежедекадное собрание – валькирии встречаются раз в десять лет. Делятся новостями, знакомятся с теми, кто стал валькириями в последние десять лет, обмениваются опытом, заводят новые связи. Вообще, это весьма полезное собрание, я бы даже сделала его раз в лет пять хотя бы, почаще.

Но последнее такое собрание было, когда мне едва исполнилось пятнадцать лет. Я там была всего два дня, в компании папы. Просто представила себя другим, более взрослым и опытным валькириям. Тогда самой молодой было уже тридцать лет, а я оставалась все еще в статусе ученицы. Свое смущение я помнила очень хорошо. Мне тогда было очень страшно находиться среди таких мудрых, опытных, сильных волшебниц. Теперь же я сама – признанная валькирия уже более трех с половиной лет, имею некоторый опыт, хотя и остаюсь самой молодой, насколько мне известно. Я знала, что застану там из ста шестидесяти (а нас именно столько) хорошо, если пятнадцать человек. Но если Верховный Совет решит, что мои доводы вески – остальных соберут внеплановой повесткой. Такое иногда случается. Поэтому главное – убедить Совет. Если там будет Тезла-Экала (и мне несказанно повезет), то моя задача даже упростится. Потому что тогда валькирии соберутся гораздо раньше, все, да и решение, принятое Анной, уж точно будет соблюдать каждая.

Мой перелет был чудовищно, просто ужасно долог. Над Британией, потом над Английским Каналом, и лишь на территории уже континента я позволила себе наконец трансгрессировать в здание Федерации. Летела я лишь с небольшими передышками и ничего не ела больше двух суток. Долго летела над родным островом, несколько раз меняя траекторию. А после отдыха меня ждал еще более страшный перелет – через пролив. Рассчитывать же я могла исключительно на свои физические способности в облике совы. Магией, оставаясь в пределах Англии, я не хотела пользоваться и не могла трансгрессировать – в другую страну, такая трансгрессия уж точно стала бы известна Белле и ее дружкам. А «Молнии» у меня больше не было. Да и нога с того побега Гарри из дома почему-то так и не прошла…

Но вот я достигла другого берега, над территорией Франции. Взмолилась, чтобы на меня не начали охоту после трансгрессии на чужой земле (хотя я знала, что там порядки не такие, но мало ли), и перенеслась, наконец, в Афины.

Дворец «Несущих жизнь» находился не очень далеко от города. Для людей это были просто жалкие руины когда-то здесь стоявшего дома. При приближении на них, маглов, нападала страшная скука, клонило в сон и они спешили уйти. Обычная, в общем-то, конспирация представителей волшебного мира. На самом же деле это было великолепное пятиэтажное белоснежное здание из мрамора, стекла, хрусталя… Хрустальным был купол небольшой оранжереи, которая примыкала к самому дворцу. Здание имело в себе почти тысячу помещений, было очень длинным и довольно широким. Четыре входа, по одному с каждой стороны, были украшены (ну и закрыты, естественно) массивными дубовыми дверями, сплошь изукрашенными золотом, сиявшим в лучах Солнца, если таковое на них попадало. Первый этаж по всему периметру окружала крытая терраса с колоннами в античном стиле. Широкие окна пропускали много света… Стены тоже были украшены – на них были фигурки мифологических либо волшебных существ. Мраморные, белоснежные, образующий прекраснейший рельеф. В оранжерее были собраны редкие растения со всего мира – для каждого создавались самые благоприятные условия. И даже были вольеры для особо уж редких животных. И это помимо богатой библиотеки, занимавшей половину первого этажа, помимо всевозможных комнат для тренировки, развития своих умений и способностей…

Дворец Валькирий был, безусловно, самым великолепным зданием из всех, что я только видела в своей жизни. Как снаружи, так и внутри… Там были широкие лестницы и проходы с блестящими золотым покрытием перилами, там были шикарно обставленные комнаты. Разных эпох, разных культур, разных стран – каждая спальня либо кабинет был устроен по определенной тематике… А еще там были небольшие статуи богов, богинь, героев и портретные галереи. Папа, когда мы здесь побывали, остался в глубоком шоке от окружающего его великолепия и обилия кругом света и особой атмосферы добра и всепрощения…

Но сейчас, подходя по мраморным ступенькам к дверям востока (ну если точнее – восточной стороны), я мало замечала красоту этого места – я была поглощена тревогами, сомнениями, переживаниями. Около двери я, остановившись, склонилась в поклоне, как того требовала традиция. Меня немного коробило то, как я сейчас выглядела – поверх синих джинс и черного топа на мне было белое платье, то самое свадебное, достигавшее колена. Подол его был оторван вручную, потому это были самые настоящие рваные лохмотья. Еще когда я первый раз сделала перерыв, я оборвала подол, чтобы не мешал, выбросила и двинулась дальше. Я хотела побыстрее отлететь подальше от дома, чтобы уж точно не нашли. Хотя долго еще кружила над родной страной – на случай если меня пытаются найти – сбить след. А потом я не обращалась обратно и как-то подзабыла о своем внешнем виде. Волосы тоже были непромыты и даже все еще завиты. От многочисленных заколок болела голова, да и вид мой был, безусловно, не самым лучшим.

Двери, однако же, распахнулись передо мной. Я поднялась по ступенькам, нерешительно помялась у входа и перешагнула порог. И почти сразу же едва не столкнулась с одной из живущих здесь волшебниц, которые помогают валькириям. Они молодые, веселые и неплохие лекари. Эта была на вид лет двадцати пяти, с белокурыми вьющимися волосами и глазами цвета чистого безоблачного неба. Одета она была в такое же небесно-голубое платье, заканчивавшееся повыше колена.

– Ну и выглядишь же ты, нежданная гостья! – звонким голосом произнесла девушка, с улыбкой оглядывая меня.

– Я долго добиралась сюда… – отозвалась я, поправляя висевшую на плече сумку.

– А позволь-ка спросить, зачем тебе путь во Дворец Сов? Защиты ищешь? Врата не каждого пропустят…

– Я валькирия, – объяснила я. Взгляд из насмешливого мгновенно стал расположенным ко мне, добрым и доверчивым. В знак доказательства я показала маховик, но та даже не взглянула.

– В таком случае, ты Кэтрин Реддл, из Британии, – произнесла “фея”.

– Как ты узнала?! – я была слегка поражена. Я не думала, что я так уж известна. И тем более она же меня сначала не узнала.

– Ты самая юная из Жизнь несущих, старше тебя есть на целых десять лет, и это вторая по юности. Испанка. Тебе ведь двадцать?

– Недавно исполнилось…

– Что ж. Я провожу тебя к Великой Валькирии, пойдем, – она протянула мне руку. Я нерешительно прикоснулась к ее теплой мягкой ладони. “Фея” звонко рассмеялась: – Я тебя не трону. Сейчас пройдем к Великой и потом сможешь отдохнуть и привести себя в порядок. Знаешь ли, мы о тебе наслышаны, ты ведь Избранная Диадемой… – я недоуменно на нее посмотрела. Я слышала что-то такое, но за всеми этими проблемами и бедами уже и забыла. – И прошла через День Пяти Ягнят. Валькирии могут тобой гордиться, а тебе всего двадцать лет, далеко пойдешь! – за время ее речи мы по широкой мраморной лестнице с позолоченными перилами поднялись на третий этаж и теперь шли по широкому, светлому коридору. Его украшали темно-зеленые шторы на окнах, статуи богинь, хрустальные люстры освещали в темное время суток. Валькирии нередко пользуются магловской техникой, у нас нет предубеждений против этого. На полу, тоже зеленом, но чуть светлее штор, лежали изумрудные ковры. Мягкие, красивые, создававшие впечатление уюта. На стенах были картины с лесными пейзажами и множество растений, живых, кругом. Я догадалась, что иду по так называемому «Изумрудному коридору», потому что все кругом было изумрудно-зеленым или зеленым, но с другими оттенками. Этот коридор предварял кабинет Великой Валькирии Совета Десяти. Дверей по бокам не было, единственной дверью здесь была огромная светло-коричневая дверь с золотыми ручками, которая ждала нас в конце коридора. За ней находился кабинет… Мы дошли до двери и остановились. “Фея” коснулась ручки, что-то прошептала и замок, который закрывал вход, сам собой отворился. Мы переступили порог… Этот кабинет был поистине огромен. Он был выполнен в белом, черном и каком-то серебристом цветах. Шторы на окнах были такими легкими, воздушными, что создавали ощущение полета, легкости, невесомости. Белоснежные полы казались просто облаком под ногами, такой же потолок делал пространство на взгляд просто огромным. А мебель – стол с множеством стульев, книжные шкафы и полки, многочисленные маленькие шкафчики и мягкие диван и несколько кресел – были черными. Что как-то оттеняло общую белизну и сияние этого места. Серебристой казалась люстра и некоторые вставки в мебели. А за столом восседала пожилая волшебница в золотистой мантии, с седыми волосами, достигавшими, пожалуй, ее поясницы. На шее поверх мантии красовался довольно большой маховик, волосы были перевязаны зеленой лентой. В этом окружении белизны и света женщина казалась солнышком в своей золотой мантии. Это и была нынешняя главная валькирия, самая старая, самая мудрая… Ибо Экала – уже не валькирия. Это немного другая суть.

– Здравствуйте, – я склонилась в поклоне, отдавая дань уважения той, к кому явилась с визитом.

– Кэтрин Реддл, – улыбнулась мне женщина. Голос ее был тихим, но четким и очень мягким, словно шелковым, приятным, он успокаивал, дарил ощущение комфорта и уверенности. Уникальный и очень приятный голос. – Я ждала тебя. Найя, ты пока свободна, я позову тебя, когда мы с Кэтрин поговорим. Пока подумай, куда устроить нашу гостью, пожалуйста, – “фея” поклонилась. В глазах девушки читалось просто неизмеримое уважение к Великой. Как, наверное, и в моих собственных.

– Можно спросить? – неуверенно начала я вопрос, который меня уже некоторое время мучил. Валькирия кивнула. – Почему Найя изначально говорила со мной на английском? Она ведь не знала, откуда я…

– Этот язык заменил Жизнь несущим латынь… – Наставница улыбалась с таким добром, теплом и лаской, что я немного осмелела.

– Я прилетела не просто так. Я хотела попросить сестер-валькирий о помощи… – робко начала я.

– И правильно сделала, – посерьезнела женщина. – Валькирий полторы сотни человек, но мы все как сестры. И, конечно же, одна валькирия почтет за счастье для себя помочь другой.

– Но это очень опасно, ведь я хотела просить о помощи в борьбе с Хранителями. Сейчас они притихли, но уверена, что ненадолго. Я думаю, просто ждут подходящего момента, чтобы напасть на меня и…

– Я этого ждала. Ты ведь Избранная Диадемой. Ты можешь управлять Властью Света, а это огромная, просто чудовищная сила. В руках добра она способна свернуть горы, но если желание зло… Оно будет исполнено, конечно, но принесет неисчислимые беды. – Она сделала паузу и немного помолчала. Затем закончила: – Хранителям от тебя нужно именно это, дитя мое.

– Но они пытаются меня убить! – ужаснулась я, и в то же время выразила свое непонимание.

– Не совсем, дорогая. – Покачала головой Великая. – Если бы Матей того хотел, давно бы это сделал. Он просто прощупывал почву, искал то, ради чего ты поступишься своими принципами. Не знаю, нашел ли… – она покачала головой. – Но он тебя не убьет. Ты для него словно ключ, который откроет дверь к неограниченной власти. Ключ единственный, без дубликатов, чертежа, слепка. А разве чтобы открылась дверь, нужно сломать ключ? – я помотала головой. Такое необычное сравнение как-то немного шокировало. Хотя аналогия была, надо признаться, хорошая. – Его нужно лишь повернуть в правильную сторону. Так и тебя Димитру нужно не убить, а заставить делать то, что ему нужно. Вот причина охоты…

– И поэтому я прошу помощи. Я боюсь, что они явятся все сразу, не одни, а с ифритами. Ведь волшебники, даже самые сильные, не смогут им противостоять… – я вздохнула.

– Мы поможем. Тебе на роду написано совершить дело, которое изменит историю. Нам захочется это увидеть, – улыбнулась она.

– Уничтожить Хранителей? – наивно спросила я. Валькирия рассмеялась:

– Уничтожить, но не их. Димитр сам себя загоняет в ловушку. Он все продумывает, но если только что-то одно пойдет не так, как он планирует, его ждет полное фиаско. Остальные без него не будут так отчаянно бороться с нами. А Верховный Хранитель… Что ж, зная, кто это, я удивляюсь, почему он, а не Димитр. Власть последнего над миром магии неисчислима, жажда править всем миром в нем преобладает над всеми возможными и невозможными желаниями и началами. А его суть… Он чудовище.

– Я сталкивалась с этим, думаю, знаю, о чем вы… – заметила я.

– Присядь, дитя мое. Я должна немного больше тебе рассказать, – Великая поднялась из-за стола, медленно обошла его и указала мне на диван, присев на него сама. На вид я дала бы ей лет восемьдесят-восемьдесят пять. Пожилая женщина, но она не казалась немощной. Она словно бы сохраняла свои силы, вместе с нажитой мудростью. Я присела на краешек дивана. – Ты и представить не можешь, как он ужасен. В возрасте четырнадцати лет он совершил первое убийство, в котором некоторые по сей день винят его брата. Ты ведь знаешь, что их родители погибли при пожаре? – я кивнула. – Димитр поджег дом, спастись они не успели. Он хотел получить наследство… Он чудовище.

– Это же ужасно… – выдохнула я. – Неужели он… Они ведь были его родителями. Я лишилась мамы и… – я осеклась. Я себе даже представить не могла такое, и боялась подумать, что же в таком случае являет собой Димитр Матей. Это воплощение зла на земле.

– Именно поэтому ты и воплощаешь в себе добро, а Димитр – зло. Вы как два полюса. Оба имеют в своей власти неизмеримую силу, но он – зло, а ты – свет и жизнь… Ты и представить себе не можешь, как тесно переплетена ваша с ним жизнь, – она покачала головой. – Знаешь, ты уникальна. Тебе всего двадцать, но то, что ты сделала, на что способна… И ты еще более светла, чем Розалина. Твоя мама была воплощением добра, ее называли ангелом.

– Да, я знаю. Ее очень любили. И я тоже, знаете, я бы все отдала, чтобы ее вернуть. Кроме папы и Гарри.

– А она любила тебя. Когда мы с ней виделись последний раз, тебе было пять лет, то она рассказывала о тебе очень много. Она тобой гордилась и обожала. Она и папу твоего любила, была с ним счастлива. Мне жаль, что я так мало знаю тебя, Роззи я знала намного лучше. Она росла у нас на глазах, валькирии растили ее, учили всему, помогали. И до почти двадцати девяти лет жизнь ее была довольно безмятежной. Твоя же жизнь таковой перестала быть еще в самом раннем детстве. И мы так мало следили за тобой. – Немного виновато произнесла она. – Хотя дар ты получила в девять лет. И умеешь уже им пользоваться наравне со всеми остальными… Будучи самой юной валькирией…

– Мама получила его в младенчестве… – тихо заметила я.

– Да. Эванс не смогли бы тогда ее растить, они были бедны, Розалина родилась немного слабенькой, ей нужно было лечение. Она росла среди валькирий-наставниц, потом пошла в школу, окончила ее, работала. Она была мракоборцем. Ушла с работы потому, что ждала тебя. Хотела сначала выйти, когда ты подрастешь. Но посвятила себя тебе и твоему папе. А еще младшей сестре и ее мужу и сыну. Для Роуз главным была семья. Хотя она была сильным мракоборцем… – задумчиво произнесла женщина и замолчала. Я не знала, что сказать. Папа рассказывал мне о маме очень много, да и я помнила ее. Но того, что мама предпочла меня работе, я не знала. Я думала, она не хотела больше работать, а оказалось, она имела выбор и выбрала быть с ребенком. В памяти мгновенно вспыхнули мамины теплые нежные руки, каштановые локоны, звонкий смех. Она обожала меня. Я вспомнила, как мы все делали вместе, каждый день мы были рядом. Если даже мы расставались, мама засыпала меня совами с письмами и открытками. Я вспомнила, как она поехала куда-то на конференцию, и каждый день (ее не было неделю) присылала мне письма, с которых слетали ее поцелуи. Меня тогда это забавляло, а теперь мамины колдографии и письма были всем, что нам осталось… От этих мыслей на глаза навернулись слезы.

– Мы что-то отвлеклись… – Великая промокнула глаза салфеткой. – Мы все ее любили. Розалина стала ужасной потерей для сестер. Но ты похожа на нее. И характер у тебя твоей мамы. Ты очень добрая девочка, в тебе много любви, сочувствия. Она была такой же. Ты хорошо ее помнишь?

– Я помню, что мы с ней были очень близки, я ее очень любила. Мама была самой светлой женщиной из всех. И ради ее памяти, ради ее поступка я хочу победить в этих войнах. Чтобы то, что ее больше нет, не было напрасным… А можно спросить? – решилась я.

– Диадема может вернуть с того света, навсегда. – Великая ответила на мой вопрос даже раньше, чем я его задала ей. Я хотела спросить, правда ли, что Диадема воскрешает погибших, как Поцелуй валькирии. – Даже это в ее силах. Но Диадема опасна. Когда ты имеешь столько власти – ты можешь начать вершить зло. И потом – она у Хранителей. Конкретно – у Димитра. Ее прятали в замке семьи Матей, под надежными заклинаниями. Но украли пару столетий назад. А теперь ее отдали Димитру – наследнику тех, кто ее хранил. Диадема у Хранителей, но им она неподвластна. Только ты сможешь решить, что делать с ней.

– Но если меня убить, она…

– Это миф, она не будет слушать убийцу, отомстит и выберет новую королеву. – Я почувствовала, как глаза расширяются от удивления. Я читала совсем другое. – Вот почему ты нужна им живой. Они лишь пытаются запугать. Думаю, Димитр уже знает, что это был только глупый миф.

– Спасибо, этого я не знала. А можно еще один вопрос?

– Да, конечно, дитя мое… – кивнула Великая. Я вздохнула, понимая, как глупо прозвучит мой вопрос.

– Почему не сработал хрусталь, когда я пыталась забыть одного человека?

– Потому что на самом деле ты не хотела забывать. Это была минутная слабость. Тому дару, что живет в нас, иногда виднее, чем рассудку. Валькирия хранит великую силу, но и она сама не знает всех ее возможностей. Даже я за свои сто десять лет не знаю, что мы в точности можем. И не перестаю удивляться тому, на что мы способны. Причем чем раньше получен дар, тем способности удивительнее. Твоей маме не было в этом равных, она получила его почти в тот же миг, как и родилась. Ты очень сильна, получив его в детстве. Обычно дар получают лет в четырнадцать-пятнадцать, или позже. Ты едва ли помнишь себя без дара, ты с ним слилась. Кстати, ответный вопрос. Ты уже думала о своей замене, если что-то случится?

– Гермиона Грейнджер, – улыбнулась я. – Я это решила еще года три назад и с тех пор свое решение не меняла. Она справится. Но надеюсь, не придется.

– Ты уникальна. Чего только стоит твой выбор! – так получается, он есть? Значит, Сев недаром этого так боялся. Я погрустнела. Я все еще любила его и не хотела разлюбить. Но он – не мой выбор, а кто-то – мой выбор. И этого кого-то я рано или поздно встречу…

– А кто это? – выдавила я из себя.

– Он уже рядом с тобой, милая. Ты не разлюбишь того, кого любишь сейчас, ты уже со своим выбором, и помогаешь ему. Не только мужем может стать выбор, иногда это кто-то очень близкий, я бы сказала, кровно родной.

– Гарри?! – изумилась, ужаснулась и обрадовалась я. Значит, я имею и выбор и любимого, мой выбор родственник, скорее всего брат… Это даже сейчас, во всех этих условиях, делало меня счастливой.

– Именно. Твой брат это твой выбор, отчасти вот она – причина того, что ты его так любишь. Однако довольно, я немного устала. И мы обязательно тебе поможем. Ты задержишься?

– Да, хочу почитать, поднабраться опыта, увидеться с некоторыми сестрами-валькириями. На пару дней задержусь. А можно нетактичный вопрос? – замялась я.

– Мне и правда больше ста лет, – улыбнулась она, снова меня опередив. – Валькирии живут очень долго, я знавала одну, дожившую почти до двух веков.

– Вы выглядите моложе, ну, насколько это возможно.

– Спасибо, милая, – валькирия улыбнулась. – Найя, проводи гостью в Британскую спальню девятнадцатого века! – на сей раз она угадала мои вкусы. Я поражалась ей и восхищалась этой женщиной. Великая Валькирия была мудрой, кроткой, доброй, такой, какой я видела истинно опытную и сильную валькирию… Меня проводили в комнату, дали отдохнуть, “фея” еще помогла привести волосы в порядок. Затем я наконец отоспалась.

Я действительно задержалась. Я много читала, общалась с названными сестрами, каждая из которых буквально горела стремлением мне помогать, практиковалась в управлении временем и просто наслаждалась атмосферой этого поистине чудесного места, этого дворца любви и света. Я даже потеряла чувство времени, находясь здесь. Единственным условием, которое ставил ко мне Дворец, было здесь носить белую мантию валькирии и волосы забирать зеленой лентой. Все остальное было на мое собственное усмотрение.

Моя спальня, просторная, уютная, мне очень нравилась. Большая кровать, резная, дуб, гардероб девятнадцатого века, туалетный столик, кресла… Все было выполнено с темно-красным либо темно-синим оттенком. И темная же мебель. Но мне, тем не менее, было там очень даже комфортно.

Верховный Совет внял моим рассказам о том, как и что я узнала о Хранителях, они обещали мне помочь, все, как одна. Об этом мне сообщила Великая Валькирия после заседания Совета.

Еще мне много рассказывали о маме, о том, какой она была, и я только больше гордилась. Мама действительно была ангелом. Она не знала чувства злости. Она не успела научиться его испытывать, став воплощением добра на земле… А ее имя прочно вошло в историю. Мне дали даже мамины старые письма подругам. Ее почерк был так похож на мой собственный, даже завитушки на полях листочков, даже точки были такими же…

Мне даже посчастливилось увидеться с Анной, которая тоже меня выслушала, обещала сделать все возможное, рассказала новости о папе и Гарри. Как выяснилось, братишка поспешно бежал со свадьбы Била и Флёр, а папа на следующее же утро подал в отставку. Еще Анна осмотрела мою ногу, пришла в ужас. Она залечила ее, но сказал при этом: «Летать на метле ты больше не сможешь. Мне очень жаль, но тут бессильна даже я. Слишком много времени прошло». За ухо Джорджа она меня похвалила, за побег Гарри и остальных тоже (тот, в «Нору»). А еще она рассказала мне способ уничтожить Диадему, если вдруг придется. Но к этому мы еще вернемся, со временем. А насчет ноги лично мне и в тот самый момент не было жаль. Жалеть я начала потом.

Именно рассказ Анны меня и вернул к реальности. Я вдруг поняла, что провела тут больше недели, отрезвило то, что я слишком уж расслабилась и теперь брат неизвестно где, папа выходит на пенсию, и мне пора бы вернуться во вверенную страну. Что я, сердечно полюбив названных сестер, все же вынуждена была сделать.

Обратная трансгрессия на побережье Франции, я перекинулась совой, перелетела через Канал и снова стала собой. Валькирии объяснили мне, что, переносясь по браслету, я не буду нигде зарегистрирована. Для начала я перенеслась к папе, рассказала ему о своей «поездке» и собралась было отправиться к брату, но задержалась в Лондоне – хотела купить новую палочку. Однако не удалось – магазины закрывались со скоростью света, а я еще и умудрилась попасться Пожирателям…

Это случилось в «Котле», где я остановилась переночевать. Я поела и хотела было подняться наверх, как хватилась маховика. Он исчез. До того я столкнулась с Флетчером, он сделал что-то вроде попытки обняться со мной… Теперь же мелькнула мысль, что маховик у него, от мысли о том, что может случиться, по спине пробежали мурашки. Я мысленно взмолилась, чтобы он, оказавшись вдали от меня, дезактивировался. Но для того Флетчер должен был быть минимум на расстоянии в пару сотен метров. Я хотела было искать Наземникуса, но…

Когда в трактир вошли трое мужчин в длинных плащах с капюшонами и в масках, посетители сжались в комочек, теснясь друг к другу. И мне хватило доли секунды, чтобы понять причину этого. В кафе так называемое вошли… Пожиратели Смерти.

– Надо вызвать мракобо… – пискнула девчушка за одним из столиков. Ее спутники, взрослый мужчина и парень, замахали руками, призывая молчать. Но она словно не заметила. Один из троицы медленно приблизился. Еще до того, как он снял маску, я поняла кто это. Я не могла не узнать эту походку, движения. Долохов же презрительно усмехнулся, открыв лицо.

– Мракоборцев, говоришь? Наивность – порок, крошка. Они тебе не помогут. Видишь, я даже не прячусь, – он наставил на нее палочку, в то время как его спутники обвели палочками все помещение, словно показывая, что лучше не вмешиваться. Да и так никто не собирался.

– Я просто… – прошептала перепуганная девушка.

– А я сложно, – усмешка Антонина стала шире. – Кру… – этого вынести я уже не могла. Я не способна была колдовать, спасибо Наземникусу. Но вмешаться я должна была. Сказалась обострившаяся еще больше суть валькирии.

– Долохов! – окликнула я. Зал повернулся ко мне, некоторые смотрели как на самоубийцу, другие с восхищением, кто-то удивленно. Меня едва ли узнавали в парике черного цвета, с состаренным и подпорченным внешне лицом. Но само то, что я обратилась к Пожирателю, было странно.

– Кого я вижу! – обрадовался он. Вот Долохов меня узнал, явно узнал, судя по счастливым глазам. – И снова безоружна… – шепнул он уже мне на ухо. – Реддл, рад видеть тебя, крошка моя. Где пропадала?

– Отдыхала за границей, – хмыкнула я.

– Кстати, у нас твоя вещичка. Флетчер отдал за бесценок. Ну и за то, что он жив. Палочки у тебя тоже нет. Ты в моей власти, милашка? – подмигнул он. Я промолчала.

– Я задал вопрос, отвечай! – глаза Долохова сузились, а палочка снова направилась на девочку за тем столиком.

– Да… – буркнула я.

– Не слышу! Скажи громко, чтобы все слышали. Ты в моей власти, а, красотка?

– Да…

– Я старше и сильнее, повежливей! Повтори, что сказала… – Долохов явно наслаждался своей властью. А мне не оставалось ничего иного, кроме как пока покориться.