Текст книги "Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн (СИ)"

Автор книги: Астромерия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 64 страниц)

========== Совсем скоро все получится (третье лицо), Роковое обещание… (Кэтрин) ==========

Третье лицо

– Это просто непостижимо, – с такими словами Элеонора ворвалась в его кабинет после принесения клятвы Ватли. Димитр оторвал глаза от фолианта, который читал, и вопросительно уставился на свою партнершу. Во всех смыслах она была его партнершей уже примерно лет пять, хотя сотрудничество их началось семь лет назад, когда он, пятнадцатилетний Хранитель, едва-едва получивший право самостоятельно действовать и взятый под крыло самим Верховным (Фата Моргана, как же он был счастлив в тот день, когда его назвали преемником Верховного!), познакомился с двадцатиоднолетней девушкой по имени Элеонора, только-только окончившей заочно Институт Зельеварения и очно кафедру аврората в Денбридже и устроившейся вторым зельеваром на кафедру ТИиСЗоН… По воле приближенных Верховного их поставили тогда работать в паре на некоторое время.

Мысль о том, что их партнерство станет более чем деловыми отношениями, родилась у него уже тогда. Именно это он и подумал, глядя на ее высокую грудь, утянутую лифом со шнуровкой, лифом длинного платья в пол, лишь сильнее распалявшего мужское воображение. Нора явно знала цену своему телу и умело ей пользовалась, потому что за эти семь лет Димитр не раз ловил полные вожделения мужские взгляды, устремленные на его партнершу. В том числе и его одногруппников. Даже Влад как-то раз заглянул в декольте Норы с любопытством, от чего Димитру хотелось тогда расхохотаться. Братец с его правильностью едва ли был искушен в делах амурных настолько, чтобы удивить Элеонору, умело использовавшую свое влияние на мужчин. Нет, до дела доходило далеко не всегда, обычно желаемого они достигали гораздо быстрее, да и сама Нора подчас испытывала отвращение от необходимости соблазнять порой совершенно не заслуживавших этого мужчин… И видя некоторых ее жертв, Димитр понимал, почему…

До сих пор лишь один мужчина устоял перед ее обаянием. Снейп. И то за счет того, не сомневался новоявленный Верховный Хранитель, что он встречался на тот момент с валькирией, юной, семнадцати лет, и это на него повлияло. Не будь Реддл его девушкой, в этом Матей тоже не сомневался, утро зельевар Хогвартса встретил бы с Норой в одной постели… Но увы, тогда этот безотказный способ единственный раз не сработал.

И Димитр не ошибся тогда, при знакомстве. Два года спустя она стала его партнершей во всех смыслах этого слова и он часто обращался за услугами такого рода именно к ней. А уж в период учебы он нередко ночами пребывал в ее покоях. Потому-то и комнату он себе вытребовал отдельную, через стенку с Владом, но все-таки отдельную. Не хотел ставить братца в известность о своих шалостях.

Он терпеть не мог Влада с раннего детства, как и родителей. Когда восьмилетнему Димитру рассказали, кем могли быть его мама и папа, рассказали о могуществе, которым обладают Хранители, о том, от чего они по своей глупости отказались, он осознал, что родители – недальновидны. И решил для себя уже тогда, что он таким глупцом не будет. Однако когда мать и отец узнали, что Димитр стал Хранителем, они поступили не так, как он надеялся. Они не осознали, хотя он доказывал им, и Верховный (да, именно Верховный рассказал ему правду о том, кто такие Хранители и в чем их призвание, и почему существуют эти дурацкие валькирии, именно Верховный разглядел в Димитре того, кто сумеет все это исправить, кто умен и могущественен, и силен достаточно для того, чтобы стать Хранителем практически идеальным…) доказывал им то же самое многие годы, от чего они отказываются. Они заперли Димитра в его комнате, окружили множеством защитных чар дверь и окно, ифритских чар… Наорали на него и привели в пример «правильного» Влада. Тот всего несколько месяцев назад обращен был в ифриты и думал над приглашением в Орден, но родители всегда подчеркивали светлость и святость этого идиота… Они всегда любили его больше и больше заботились о нем. А Димитра с детства упрекали в том, что он злой и жестокий, что так нельзя. И главное, за что упрекали-то? Подумаешь, избил соседскую собаку, гавкавшую на него, так, что та подохла, когда ему было одиннадцать. Эта дурацкая псина сама была виновата, она рычала на него. И какое вообще значение может иметь жизнь глупой псины?

Или тот случай с соседским мальчишкой тремя годами младше. Димитру было тогда двенадцать, а этому мальчику – девять. Они играли в войнушку, и Димитр «взял его в плен». В плену пытают, это было написано в книжках, которые он любил читать, его интересовали идеи тех, кто осознавал свое превосходство над стадом. Он и пытал. Но когда он первый же раз коснулся руки Больдо раскаленной кочергой, тот заорал так, что прибежали родители и Больдо и самого Димитра. Тогда произошел скандал и Димитру пришлось оправдываться, что он лишь угрожал Больдо, они играли в войнушку, и случайно коснулся. Родители тогда наказали его, но поверили, а вот семья Больдо с Матеями больше никогда не общалась… Но какое это имело значение для Димитра? Даже убей он тогда Больдо?

Никакого. Жизнь даже большинства людей – просто мелочь в сравнении с высшими целями, с могуществом и пользованием им. Жизнь его родителей тоже была бессмысленна. А еще они забыли напрочь, что в нем течет ифритская кровь и он – Хранитель. Когда он снял щиты ифрита с двери, он сжег дом вместе с ними. Как же он был в бешенстве, когда узнал, что брата не было дома, тот прибыл во время пожара и пытался спасти мать и отца… Но убивать Влада после этого было рискованно – не надо было раньше времени показывать, кто он такой. Не стоило…

Верховный открыл Димитру глаза на это. Мессир дал Димитру все, что тот имел, и многому научил его. Мессир, а не глупые родители, стал его примером для подражания. Однако Димитр при всем уважении к мессиру мечтал оказаться на его месте и строил планы, как при уничтожении валькирий избавится и от мессира тоже. Станет Верховным. Он овладел Окклюменцией, и овладел прекрасно, и в этом не сомневался, и мессир ничего об этих планах не знал, конечно.

Но Нора лишь ускорила процесс получения Димитром желанной власти и могущества. Она сумела обмануть Верховного, оказавшегося Щербаком (Фата Моргана, Димитр и представить себе не мог, почему не догадался раньше), и убить его. И Димитр занял столь желанное место Верховного. Его верная напарница и помощница, Нора, была рядом. Та, кому он доверял больше всех, хотя и этой стерве он доверял далеко не все. Та, кому он поручал самые важные задания и она ни разу, ни малейшим образом, его не подвела. Он склонен был искать изменников даже среди тех, кто был его правыми и левыми руками, тем более что те совершали подчас дурацкие промашки, но подозревать Нору в умысле против него было просто невозможно. В точности – именно так она исполняла любое его слово, любой указ. В точности. Однажды он избавится от этой стервы, несомненно, но сейчас она была ему нужна… Даже больше, чем влюбленный в него Виктор (когда Димитр услышал это признание от «Викки», чуть не подавился своим зеленым чаем, но очень быстро пришел к выводу, что это можно весьма неплохо использовать в своих целях, что теперь и делал… «Викки» подогревался надеждами на то, что как только проблемы будут разрешены, Димитр будет с ним… По счастью, пока этому балбесу хватало поцелуев в щечку, крепких объятий и нежного воркующего голоса Димитра).

Вообще его образ, дружелюбный, харизматичный, веселый и милый, приводил девиц в трепетный восторг, студентки и знакомые не из Денбриджа симпатизировали улыбчивому румынскому парню, и Димитр частенько замечал восхищенные и заинтересованные улыбки на лицах своих знакомых девушек. Хотя его очарование было куда менее действенно, чем у Норы. Из сферы его обаяния так некстати ускользнула Реддл (побрал бы стригой их обоих вместе с их «любовью») и Блаттон, подававшая Димитру большие надежды, будучи дочерью Хранительницы. Однако же Блаттон хоть в какой-то мере одумалась, и Димитру приятно импонировал факт ее брака с Долоховым и членства в рядах Пожирателей. Для девчонки, жаждавшей быть аврором, уже недурственный прогресс, конечно же…

– Что именно непостижимо? – осведомился Димитр. Нора элегантным движением опустилась в кресло и обратила на него явно чем-то взволнованный взор.

– Он принес клятву…

– Я знаю. Я лично написал это указание и заверил его. Что-то не так? – спросил Димитр, отложив фолиант и поудобнее вытянув ноги, откинувшись на спинку стула.

– Клятва сработала несколько необычно, – Элеонора вздохнула. – Он меня ненавидит, ну, ты знаешь… Видимо, он по-настоящему меня терпеть не может, – хмыкнула она. – Коротко говоря, теперь если я велю ему спрыгнуть с верхушки часовой башни Денбриджа, он не задумываясь побежит это делать.

Димитр, услышав это, резко вскочил на ноги и с силой ударил кулаком по каменной стене. Эта новость никак не могла порадовать его, поскольку Ватли был главой ифритов, был на виду, однако теперь снять с него клятву – угробить Нору. Ватли просто озвереет, придя в себя, и убьет Бутти в ту же секунду. А сейчас смерть Норы была бессмысленна и не нужна Димитру. Напротив, он планировал по окончании своих планов по уничтожению валькирий, по достижению своих целей именно ее осчастливить наследником. Точнее, правом подарить ему наследника. И вот когда ребенку уже не так нужна будет мать, тогда он и убьет ее. Если она не будет артачиться и не подставит его раньше, разумеется…

– Это кто-то видел? – спросил он, сделав глубокий вдох. – Кроме Реддла, конечно…

– Конан и Марк, но первый уже в темницах, ожидает Дня Ягнят, а второго я послала к тебе.

– Значит, можно считать, что никто, – кивнул Димитр, возвращаясь в свое кресло. – Марк не пройдет испытания, а Конан… – он усмехнулся. Договаривать не было нужды, в случае провала, подобного вчерашнему, личная аудиенция у Верховного означала то, что Верховный лично убьет провинившегося. Именно это и произошло перед тем, как Димитр взялся за изучение библиотеки, доставшейся ему от предшественника. – Однако ты меня сейчас не обрадовала…

– Что будем делать? – Нора скрестила ноги, затянутые в узкие джинсы и высокие сапоги. – Сам понимаешь, что нельзя позволять этой информации выплыть в Орден… Служить кому бы то ни было для ифритов Ордена – позорно, это может вызвать осложнения, а они нам сейчас некстати… Но и назначать другого главу ифритов при живом Ватли – подозрительно! – Димитр кивнул, задумываясь, и сцепил пальцы рук в замок. Примерно полчаса спустя решение так некстати возникшей проблемы было готово.

– Слушай, – скомандовал он. Нора, листавшая книгу, с готовностью выпрямилась и приготовилась слушать его идею. – Ты прикажешь ему вести себя так, как он ведет себя обычно, и управлять ифритами. От своего имени и не ссылаясь на тебя. А чтобы он не бегал к тебе по каждому вопросу, вели ему принимать решения самостоятельно, так, как тебе было бы угодно, и докладывать тебе о своих действиях… Предположим, раз в два или три дня…

– Это только временная мера, – отозвалась Бутти, поведя плечами. – А потом от него лучше все же избавиться. И повернуть его смерть в выгодном нам с тобой, мессир, свете, – на ее губах промелькнула знакомая коварная улыбка, импонировавшая Димитру. Она осознавала их превосходство над стадом, и это выделяло ее из целого табуна прочих Хранителей, не осознававших своего могущества и предназначения.

– Ты права. Мы подберем наиболее удобный для этого момент, и спишем его служение тебе, его придется проявить в таком случае, на то, что он так разделяет цели и интересы Ордена, так хотел послужить общему делу и достижению наших планов, что добровольно дал клятву слушать тебя и защищать. В таком случае остальные ифриты взбунтоваться не должны…

– А исключительность наших идеалов это подчеркнет, о да, – улыбнулась Элеонора. – Что ж, с этим вопросом мы разобрались. Я озвучу ему это завтра утром, в девять он должен быть в моих лабораториях. Ну и, само собой, скажу ему, что меня не устраивает, когда меня зовут «моя Повелительница» и «моя Госпожа». И другое… – она серьезно посмотрела на Димитра. – Надеюсь, мессир, вы не думаете, что Реддл поверит и бросится доказывать Кэтрин, что она должна нам помочь?

– Нет, конечно же, – Димитр поднялся на ноги и обошел ее кресло, положив ладони на ее плечи. – Я хочу показать ему, что я человек, который сдерживает свое слово. Клятва Ватли, наказание двух олухов направлены были на это, ведь сама понимаешь, письменно такие приказания обычно не даются, – Димитр покровительственно улыбнулся полуобернувшейся к нему девушке. – Так вот. На примере отца, я приведу ей этот пример, она увидит, что я умею сдерживать обещания. И когда в моих руках окажется ее обожаемый Гарри, – губы юноши исказила злая улыбка. – Она очень хорошенько подумает, прежде чем отказать мне. Логичное решение?

– Разумеется, мессир, – ее теплые ладони легли на его кисти. В черных глазах отразилось пламя свечи. При всей своей стервозности и при том, что и она все же была лишь орудием в его руках, она была непозволительно красивой женщиной. Приятный бонус к ее способностям и послушности… – В таком случае, думаю, не стоит причинять ему слишком большого вреда, пока не доберемся до Реддл. Я уже нашла того, кто вложит в случае необходимости ингатус.

– Но мы не будем торопиться с этим, да, – Димитр улыбнулся, склонившись к ее лицу. – Ты абсолютно права, Элли. И да, извини за те слова, что ингатус вложишь ты. Я сказал их сгоряча. Как только мы решим проблемы, немного, я вручу тебе второй ингатус, чтобы в случае чего-то ты могла им воспользоваться. Обещаю, – он провел ладонью по щеке женщины, не заметив, как в глубине ее черных глаз мелькнули странные искорки. – Кстати, почему ифрит, что охранял их, остался жив? Я говорил не причинять вреда маглам и дяде, велел передать Владу, кто это сделал – я хочу, чтобы этот бездарь осознал, что тягаться со мной для него просто глупо, и прекратил путаться под ногами. Но почему ифрит остался жив?

– Ты же сам говорил, что нужно обойтись без лишних убийств, что злить Реддл не стоит, она нужна в здравом рассудке. По крайней мере, пока не наденет Диадему. Это касалось валькирий и ифритов тоже, не так ли? – осведомилась Нора. Димитр отметил про себя, что она снова исполнила его слова в точности. Он и впрямь все это говорил. – Поэтому он и жив. К тому же у маглов был явный шок, он показался мне единственным, кроме Реддла, здравомыслящим обитателем замка в тот момент. Твой дядя тоже был слегка не в себе…

– Ватли… – прорычал Димитр сквозь зубы. – Я же сказал, чтобы они дождались тебя!

– Ватли, видимо, из неприязни хотел сорвать мои лавры, – усмехнулась Элеонора. – По счастью, я успела вовремя, Ватли и двух этих олухов ифрит только еще пытался вывести из строя. Кстати, вынуждена отметить – он силен. Думаю, что в его роду уже было несколько поколений ифритов… Хотя не помню, чтобы видела его раньше…

– Странно, – задумчиво пробормотал Верховный Хранитель, выпрямляясь. – Не слышал, чтобы у Влада были такие друзья. И очень радует тот факт, что пан Тадеуш Ожешко стер себе память. Не совсем то, чего я ждал от Долоховых, но уже недурственно. Однако для прогресса мало, – он отошел к окну, окидывая пространства взглядом. – Слишком мало. Пожалуй, единственный, кто поистине меня порадовал за последнюю неделю – ты…

– Благодарю, мессир, – Нора поднялась на ноги за его спиной и учтиво поклонилась, вызвав у Димитра улыбку. Стерва, каких свет не видывал, но очень полезная стерва. Пока полезная, тут же поправил себя Верховный Хранитель. Пока.

***

Это случилось во второй половине января, а сейчас шла уже вторая половина марта. Реддл провел в Замке без малого два месяца, и за это время продемонстрировал чудеса стойкости.

Димитр показал ему разницу между пытками Хранителей и их дружеским расположением. За неподобающее поведение – хамство, «забастовки», игнорирование высокого гостя (Димитра, конечно же) Реддла наказывали, но предварительно Матей предупредил его, что так и будет. Если Реддл вел себя дружелюбно, разговаривал с Димитром и Норой нормально и относился к своему пребыванию в замке как к «почетному посещению», то, напротив, получал бонусы в виде более вкусной еды, книг и прогулок по двору замка в сопровождении Норы или теперь преданного Бутти как собачка Ватли. Таким образом Димитр и для Реддла подчеркивал, что умеет сдерживать слово. По словам Норы, Томас уже осознал, чему его поучали за время пребывания тут, и артачиться практически перестал… Именно это она и сообщила минувшей ночью, когда Димитр вызвал ее в свои покои, чтобы снять возникшее напряжение. Еще одним ее приятным бонусом, помимо внешности, было умение доставить такое удовольствие, какого не сумела доставить еще ни одна другая Хранительница…

И вот настала пора снова пытаться прибегнуть к Диадеме, чтобы связаться с Реддл и довести затею с ее отцом до конца. К тому же Матей искренне полагал, что его долгое молчание и вот эта вот долгая неизвестность заставят Реддл психовать, что тоже было ему лишь на руку.

Пальцы пробежались по изгибами узора короны, обещавшей неограниченное могущество. По спине прошлись мурашки от одной только мысли о том, что валькирии скоро исчезнут, просто исчезнут, а люди будут лебезить перед ним. Он, а не кто-то иной, достоин этого. Он сумеет привести это стадо баранов и овец к осознанию могущества чистой волшебной крови и способностей, дарованных единицам. Те, кто могущественен, будут управлять прочим сбродом и плебеями, направляя их никчемные жизни полезно для всех, те, у кого есть мозги и сила, будут решать за бездарную толпу и вести ее… А он, Димитр, возглавит их…

Дыхание участилось при одной только мысли об этом, пальцы рук задрожали. Теплая на ощупь Диадема снова попыталась отстраниться от его пальцев, закрыться от них. Он, усмехаясь, прорвал ее заслон и коснулся короны. Он – правитель этого мира, и эта жалкая штуковина осознает это. Когда Реддл будет отдавать приказы по его воле, потому что иначе он вложит в ухо ее обожаемого братика ингатус. Он представил, какой гнев и какая беспомощность будут в ее глазах, и в области ширинки брюк стало тесно… Чертыхнувшись, Верховный Хранитель поплотнее закутался в свой широкий плащ и закрыл глаза, концентрируясь на том, чтобы достичь сознания Реддл. Пятая и пока бесполезная попытка за два дня. Но это и раньше было всегда трудно, талисмана у нее нет, он это знал доподлинно. Скоро он своего добьется… Уже совсем скоро… Осталось немного.

Внезапно парень вздрогнул, не открывая глаза, и по его лицу пробежала тень усмешки. Отдаленный, слабый, чуть ощутимый контакт. Пока туманный, но только пока. Совсем скоро все получится…

Кэтрин

– Ну что ж, я за вас безумно рад. Когда рожаем, Кэт? Когда ты успела посетить нашего чудесного директора Хогвартса, а так же редкостную тварь в одном лице, господина Северуса Снейпа?

Повисло долгое напряженное молчание, во время которого Гарри не сводил с меня холодного взгляда. Я оглянулась на Гермиону, шокированная услышанным. Я не сомневалась, что она ему ничего не рассказывала. И все-таки он знал… Герми ответила мне полным изумления и какого-то ужаса взглядом… Рон вышел к нам, хлопая глазами. Пауза начинала затягиваться, становясь неестественно жуткой. Я непроизвольно сжала маховик одной рукой, второй закрывая живот.

– Молчим… – когда пауза стала уже нестерпимо долгой, усмехнулся Гарри. – Не хотим говорить. Ну давай тогда я скажу…

– Гарри, я… – пискнула я, голос прозвучал неожиданно тихо даже для меня. Брат проигнорировал мой голосок.

– Три года ты делала из меня недоумка. Уже почти четыре года, я так понимаю. И теперь ты пыталась выставить меня полным дебилом, так? Думала, я ничего не знаю? Думала, твой тупой брат ничего не поймет? Думала, ваши со Снейпом планы осуществятся, а я и не догадаюсь?! – голос Гарри звучал все громче и громче, с все более и более откровенным недовольством и гневом.

– Гарри! – Гермиона обняла меня за плечи, укоризненно на него глядя. – Что ты говоришь такое? Кэт же наш друг! Она нам помогает, какие ее и Снейпа планы?!

– А я вот не уверен, что она – наш друг, – Гарри прищурился, буравя меня глазами. – Может быть, то, что она пошла с нами, это часть планов? – его новая палочка из терновника устремилась на меня. – Я уже давно знал, что ты крутишь с ним роман. Но я думал, что когда он убил на наших глазах Дамблдора, показал, какая он тварь, ты это поняла… Теперь у меня только два варианта! – его голос окончательно сорвался на крик, я инстинктивно закрыла живот руками, Рон и Гермиона встали между нами с Гарри… Уизли выглядел ошарашенным, но все-таки пытался погасить, как и Гермиона, конфликт… – Или ты набитая дура, которую он легко обводит вокруг пальца снова, или ты с ним заодно! И я склоняюсь к последнему!

– Гарри, послушай, ты ошибаешься! – рявкнула я, не выдержав. Брат умолк, с ненавистью нас троих оглядывая. – Если бы я была с ним заодно, если бы я поставляла ему информацию, почему… Почему нас столько времени ищут? Я выдала бы гораздо раньше, не находишь? – я почувствовала, как глаза наполняются слезами при мысли о том, какую большую ошибку я совершила в своей жизни… Не рассказывая Гарри правды, скрывая от него то, что делал для нас Северус, то, что произошло между нами и происходило тогда, в последний год войны. Боясь рассказать все, я сделала только хуже. Гораздо хуже. Потому что Гарри сам себе все придумал, и куда страшнее, чем было на самом деле. Он ничем не показывал того, что он о чем-то подозревает, а я, привыкшая считать его маленьким, думала, что он не догадается… Ошибалась… Страшно ошибалась…

Я не могла рассказать правду о Северусе, это было слишком опасно. Но кое-что я могла сказать. И должна была это сделать…

– А я не знаю, почему ты молчишь! – заорал Гарри. – Не знаю! Может, и это тоже часть вашего плана! Откуда она тогда знала, что мы пойдем в Годрикову Впадину?! Не ты ли сообщила?! А может, ты просто ему веришь, а он этим пользуется…

– Гарри… – пискнули Рон и Гермиона.

– Я не уходила тогда, дурья твоя голова, – я молила только о том, чтобы он выслушал, конфликт угас и мы сумели заняться более страшными проблемами. Проблемами, которые надо было решать…

– Хорошо, допустим… – Гарри явно трясло от злости на меня. – А твои якобы полеты в Федерацию? И я не знаю, что вы, валькирии, можете. Браслет и к этой скотине привязан, так? Ты по нему туда переносилась, да? – я машинально кивнула. – Может, ты через браслет ему информацию и сливаешь!

– Он на такое не способен! – попыталась возразить я. – И потом, я не рассказывала ему больше, чем было безопасно. И если бы он нас сдавал… Гарри, я не выдала нас ни намеренно, ни случайно! Выслушай, по…

– А я вот в этом сомневаюсь! – рвал и метал Гарри. – И давно ты с этой тварью? – он уставился на мой живот, отпихнув Рона, так, что прожег бы дырку, умей он это делать. – Давно ты с ним встречаешься? Какие у вас, должно быть, трепетные отношения, если ты привязала к нему браслет и вот, – он ткнул в мой живот, но Гермиона перехватила его руку, удерживая его на расстоянии от меня. – Счастливый отец в курсе, что ты собралась рожать его выродка?! – на этот раз меня начала охватывать природная злость. Не вызванная чарами Димитра, впервые за долгое время. Настоящая злость…

– Гарри, он убил Дамблдора потому, что так было надо. Альбус сам… Он был проклят и даже сам по себе умирал! – я держала себя в руках всеми силами, но слова о «выродке» заронили во мне сильную злость, и я не знала, смогу ли ей противиться.

– Это он тебе сказал? – усмехнулся Гарри. – И ты поверила этой мрази? О да, я вижу, – он снова прожег взглядом мой живот. – Поверила, да… Убирайся прочь, скотина, я сам справлюсь. Зато мне спокойнее будет, что завтра сюда не придут Пожиратели и что ты не перебьешь нас всех во сне…

– Я не уйду.

– Тогда уйдем мы… – прошипел он. – Да, я помню про браслет, но… Я буду искать способ от него отвязаться…

– Ты – мой выбор! – взмолилась я. – Я не могу тебя предать! Вспомни об этом, Гарри… Моя мама поцеловала тебя, в ту ночь, когда она напала, когда мы были маленькими. Неужели я могу, по-твоему, предать то, что она сделала? – по щекам покатились слезы, я прижала руки к животу, успокаивая себя. Я боялась, что наврежу малышу, которого начала искренне любить и ждать уже тогда. Хотелось его защитить, уберечь… – Гарри…

– А я не умаляю того, что для меня сделала тетя Роззи. Она молодец и я ей благодарен и люблю ее. Я говорю, что ты – тварь, предавшая ее память, – он посмотрел мне в глаза и я вздрогнула. В его глазах светилась ненависть. Глубокая ненависть. – Или ты уберешься прочь, сволочь, или уйду я. Вы, – он посмотрел на Герми и Рона, – если хотите, пойдем со мной. Хотя ты могла бы и сказать… Но я понимаю, подруга, тем более беременная, – он окатил Гермиону ледяным взглядом. – Я попытаюсь тебя простить. Тебя же, – он направил палочку на мой живот. – Видеть больше не хочу. – Однако на этот раз спорить я не хотела. Слова о маме задели меня окончательно, злость, с трудом удерживаемая после того, как он назвал моего малыша «выродком», прорвалась наружу, перебив даже страх за ребенка. Я молча взяла сумку, отшвырнув его магией с дороги, и заглянула ему в глаза, поставив на ноги.

– Я уйду, Гарри, и ты меня больше не увидишь, обещаю… – в тот момент мне на самом деле этого хотелось. Если бы он обзывал меня, я бы проигнорировала, но он оскорбил память мамы и само имя моего еще не рожденного ребенка, и такое простить я не смогла… – Надеюсь только, что ты об этом не пожалеешь в ближайшее время… – под испуганными и ничего не понимающими взглядами Гермионы и Рона, под полным неприязни, гнева и обиды взглядом Гарри я вышла из палатки, обернулась совой и, взмахнув широкими крыльями, молясь, чтобы такие полеты не вредили ребенку, улетела в сгущающиеся сумерки… Вслед мне послышалось отчаянное «Кэт!» Гермионы и на мгновение даже показалось, что я услышала Гарри…

Я долетела до какого-то городка, в безлюдном парке превратилась обратно и села, скрестив под себя ноги, на скамейку, давая волю обиде, злости и слезам… Гарри обвинил меня в предательстве… После всего, через что мы прошли вместе, что мы пережили…

И я не могла винить его в этом, виновата была я сама и мое молчание, в силу уверенности в том, что он маленький, что я успешно скрываю свои отношения, что он не заметит ничего.

Что было еще интереснее, теперь я даже не понимала, совершенно не понимала, почему решила, что так и есть, откуда возникла эта уверенность… Однако думать об этом было поздно.

Злилась же я на слова о моем ребенке. Я понимала ненависть брата к Северусу, но мой ребенок, наш ребенок, ничего не сделал Гарри. И услышать в адрес малыша, о котором я мечтала, который еще не родился, «выродок» было слишком обидно, чтобы простить эти слова так уже сразу.

В городишке, слоняясь по улочкам, я провела остаток дня до глубокого вечера, пытаясь успокоиться и здраво подумать, что мне делать дальше. Вернуться, наверное, было самым очевидным и нужным решением, но здесь существовали многочисленные «но». Гарри злился и явно остыл бы далеко не сразу, да и я тоже злилась и была оскорблена. Осложнять все новой ссорой я не хотела.

Уже совсем поздним вечером я вспомнила слова Гарри о «счастливом отце» и коснулась браслета, чтобы увидеть его хотя бы на минутку и убедиться, что с ним все хорошо. Браслет пока не предупреждал об опасности и два дня назад я почти пять минут позволила себе наблюдать за ним на ужине. И все же сейчас я хотела увидеть его.

Сгорбленная спина, хмурый взгляд… Таким он предстал передо мной, когда я отдала браслету команду. Я не видела его другим, казалось, бесконечно давно. Вспомнив то, как он мог улыбаться, наедине со мной, когда не притворялся, я невольно улыбнулась сама. Мне так хотелось верить, что однажды все кончится и мы сможем быть просто рядом, после всего, через что нам пришлось пройти. Проснуться в его руках…

Однако мысль о том, что я хочу его наяву увидеть, браслет ошибочно воспринял как команду перенести меня к нему, и исполнил это. К счастью, я была под Мантией Джеймса (в ней и бродила, чтобы не попадаться на глаза жителям городка), поэтому Филч, докладывавший Северусу, какие нарушения уставов и приказов он заметил, меня не мог ни увидеть, ни почувствовать. Как и миссис Норрис…

– Благодарю, Аргус, очень полезная информация, – кивнул Северус, провожая завхоза. – Я учту эти сведения… – едва за Филчем закрылась дверь личных комнат директора, Северус несильно ударил кулаком по стене у входа.

– Я с ума сойду в этой школе, – прорычал он себе под нос. – Днем Кэрроу со своим предложением заставить семикурсников практиковать Аваду и первокурсников пытаться ее отбить, вечером Филч со своими донесениями… – он обращался к согласно кивнувшей Милли, до того буравившей взглядом кошку Филча.

– И не говори… – отозвалась ифарито. – Когда весь этот дурдом кончится? – вздохнула она. Я осторожно сняла мантию, под взглядом Милли прошла к Северусу и коснулась рукой его широкого плеча. Он вздрогнул, ощутив мое прикосновение, и резко обернулся.

– Ты что тут де… – начал было он, убрав назад выхваченную палочку. – Кэт, что случилось? – в его черных глазах внезапно возникла заботливая нежность по отношению ко мне. – Почему ты плачешь? – я и не заметила, что снова плачу, хотя слезы у меня текли весь день…

– Я… Я ушла от ребят, – хлюпнула я носом. – Гарри… В общем, мы поссорились, я ушла, – я оказалась в теплых сильных руках. – Я не знаю, что мне теперь делать…

– Думаю, лучше вернуться к троице, ты им нужна, – серьезно заметил он, поцеловав меня в мочку уха. – Что случилось? Почему вы поссорились? – он отстранил меня и заглянул мне в глаза.

– Ты и Гарри поссорились? Нонсенс! – заметила Милли.

– Я беременна… – я представляла, как сообщу ему эту новость, совершенно иначе. Да, в моих мечтах это каждый раз происходило по-разному. Но уж точно не в директорской спальне Хогвартса, в краткую случайную встречу, когда нас разделило по разным сторонам фронта, когда для обоих каждый день мог оказаться последним. Я с горькой усмешкой подумала о том, что в моей жизни ничего не бывает так, как я мечтаю… Валькирия, получая дар, отдает взамен моменты обычной жизни, ведь все потом будет не как у всех… Наверное, и такие события моей жизни тогда в какой-то мере были расплатой за дар. – Гарри об этом узнал как-то и… В общем, он обвинил меня в том, что я предала его… – прошептала я. Северус вздохнул и поцеловал кончики моих пальцев, прижав меня к себе чуть сильнее. Милли так и застыла с открытой было пастью.