Текст книги "Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн (СИ)"

Автор книги: Астромерия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 64 страниц)

– Блаттон, Анжелика! – вызвала Минерва. Кэт замолчала, следя глазами за подругой. Та надела Шляпу и последняя завопила «Слизерин!», не успев коснуться головы девушки. Анж направилась к столу, помахав просиявшей Кэт и подмигнув Гарри и его друзьям. Плюхнулась рядом с Драко, от чего тот в ужасе на нее посмотрел и отодвинулся. Что-то сказал, Блаттон с ехидно-саркастичной улыбкой ответила. И посмотрела на нас с Кэтти.

– Думаю, Драко не слишком рад, – улыбнулась Кэт.

– Почему?

– Они уже знакомы… – она повернулась к Минерве, что-то говоря, я наблюдал за распределением. На Пуффендуй – никого. Десять на Равенкло. Семь на Гриффиндор. Трое – два парня на седьмой курс и Анжелика на шестой – Слизерин Между тем какая-то высокая блондинка лет двадцати пошла за стол Гриффиндора. Кэт проследила за моим взглядом, нахмурилась, отставила тарелку, вилка со звоном упала на стол.

– Через двадцать минут не будет в классе ЗОТИ – считай, что ты труп! – зашипела мне над ухом и быстрым шагом покинула Зал. Аппетит исчез, допив сок, я повернулся к Альбусу.

– Мне нужно идти, эээ… Приготовиться к урокам…

– Конечно, удачи, Северус! – с едва заметной улыбкой кивнул тот.

– Может, мне поговорить с Кэт и успокоить? – тихо спросила Минерва.

– Не стоит, я поговорю сам, – с этими словами я ушел в свой новый кабинет. Кэтрин сидела на одной из парт, старательно комкая чистый пергамент. Который и кинула в меня, едва я вошел.

– Пришел, кобельчик?! – зашипела Кэт змеиным тоном. – Что, приценивался к фигурке? Меня мало стало, да?!

– Кэт…

– Хороша, блондинка. Высокая. В платьице… Не то что я, а? Да и формы какие… Какие формы!

– Кэтрин… – подходя к столу, ласково начал было я. – Не кипятись…

– Да я холоднее дна Марианской впадины, чтоб ты знал! И не подходи ко мне. Иди к этой, как там ее… Веронике, кажется. Она же тебе понравилась!

– Успокойся… – я подошел вплотную и Кэт тут же принялась лупить меня свитком пергамента, который еще не порвала.

– Я кому сказала не подходи! Не понял?

– Кэт… – вырвав орудие «убийства» из ее рук, я сжал запястья девушки и опустил ее ручки. – Ну перестань! Я просто на нее посмотрел.

– И еще на четырех других, да?! Кобель ты человечий!

– Кэт, зайка, они мне не нужны, нужна ты и только! – глядя ей в глаза, произнес я.

– Да, да! Верю. То-то и заришься на всяких. И отойди от меня, сказала, не трогай! – вырывалась из моих рук девушка, голос ее дрогнул и зазвенел совсем высоко.

– Кэт, мне нужна только ты! – делая ударение на каждом слове, ответил я. – Я ни на кого не зарюсь. Прекрати истерить! Тебе не идет!

– Не трогай меня, гад! И вообще уйди, видеть не хочу! И я не истерю! И я тебе не зайка! – колотя меня кулачками в грудь, выдавала она все громче и громче. Я взмолился, чтобы все в Зале еще ели и нас не беспокоили.

– Хорошо, уйду! – отстранился я и отпустил ее руки. – Пойду познакомлюсь с этой девушкой. Хоть буду знать, как ее зовут и на кого зарюсь… – холодным голосом ответил я. Это была попытка ее отрезвить.

– Куда собрался?! – внезапно она обвила ножками мою талию, притянув к себе руками. – По бабам? Не пущу! Ты хоть и кобель, но мой! – прошипела девушка. – И я тебя видеть не хочу, но к ней ты не пойдешь!

– Значит, все же хочешь видеть… – шепнул я, склоняясь к Кэт, ее запах щекотал обоняние, тепло тела ощущалось через одежду, а довольно откровенная позиция ее и моя сказалась весьма быстро… К низу живота прилила кровь, стало тепло, брюки… Хотя, впрочем, и так понятно, что такие действия вызвали у меня совсем не те эмоции, что надо было. Кэтрин это заметила.

– Да ты… У тебя одно на уме! Да ты…! – задохнулась девушка. – Да я… И что ты обо мне думаешь? Я тебе что… То есть я по-твоему… – я не дал ей договорить, рывком притянув ее к себе и впившись в сладкие губы. Пару секунд спустя Кэт ответила на мой поцелуй, немного даже жадно, но едва я оторвался от ее губ, по телу от таких поцелуев прошла дрожь желания, она прошипела в мои губы:

– Ненавижу!

– В таком случае мне нравится твоя ненависть, – отозвался я, покрывая поцелуями и легкими укусами ее шейку, с губ Кэт сорвался едва слышный стон, огонь внизу живота стал еще сильнее. Пуговки ее блузки постигла печальная участь – не желая терять время, я почти разорвал их, часть отлетела куда-то в сторону, но это было неважно… Чувствуя, как ее руки ласкают мою спину сквозь рубашку, я покрывал поцелуями ее животик, лаская ее тело… Никогда еще я не желал ее так сильно, но сдерживал себя, заставляя ее сейчас тихо постанывать, кусая губы… Пояс ее джинс, мантия… И, наконец оторвавшись от нее, я скинул рубашку, снова и снова лаская любимую. Кэт опустила руки к моему ремню, снимая его, на миг коснувшись моей ширинки, от чего тело словно прошиб ток. Дыхание девушки стало чаще, поцелуи в губы настойчивее. Но в какой-то миг Кэт, уже окончательно обмякшая в моих руках, оставшаяся в одном только белье, почти опустившаяся на спину, вдруг огляделась.

– Сев, мы в классе! Прямо в классе! – она потрясла меня за плечо, я слегка пришел в себя. И впрямь. Класс и кругом парты… От страсти и необычайно яркого желания я и забыл где мы… – Нам нужно уйти… К тебе…

– Нет, далеко, давай в кабинет за аудиторией… – притянув ее к себе, шепнул я. – Не хочу тебя сейчас отпускать… – мгновение спустя мы уже закрывали за собой дверь. Снятая прежде одежда была небрежно брошена на пол, дверь закрыта, наложено заклятье Беззвучности… Кэт присела на письменный стол.

– Иди ко мне, – выдохнула девушка, прильнув ко мне всем телом, немного остывшее желание вспыхнуло вновь. – Я уже соскучилась… – опускаясь дорожкой поцелуев к ее животу и чуть ниже, я ощутил, что с меня уже сползают брюки.

– А я права, ты все же кобельчик, но раз это для меня – прощаю… – выдохнула она. – Но моя очередь… – она прикусила мою кожу в области торса. Ее ласки заставили тихо выдохнуть. То укусы, то поцелуи, которыми она осыпала мои плечи и грудь, ее руки, скользившие по моей спине. Никогда, за все свои тридцать семь лет, я не желал кого-либо так, как ее, и никто не вызывал во мне столько наслаждения, как Кэт…

Расстегнув ее лифчик, я стянул с плеч лямки. Грудь девушки, уже округлившаяся, с набухшими розовыми сосками, которые я нежно ласкал губами, чувствуя, как ноготочки сильнее впиваются в мои плечи, и слыша, что стон становится громче… Напряжение в том месте, которое обычно не упоминается в приличной речи, стало почти невыносимым, но моя рука ласкала ее, в то время как губами я продолжал ласкать ее грудь… Кэтрин явно хотела большего, но, стремясь доставить ей больше наслаждения, я не спешил, да и ласки заводили меня сильнее…

– Сев… давай…– шепнула Кэт, едва сдерживаясь. Миг спустя остатки одежды – ее белье – слетело на пол, а еще миг спустя я медленно вошел в нее, приподняв ягодицы девушки от стола.

Кэт чуть заметно вскрикнула. Медленно начав двигаться, я закрыл глаза, наслаждаясь ей, нами… Ее стоны, переходившие во вскрики, были слаще музыки, все вокруг потеряло значение, кроме нас двоих. Внезапная боль в плече, но тут же заглушенная удовольствием от близости, я снова провел кончиком языка по ее груди, Кэтрин шумно выдохнула, застонав громче… Кэт двинулась навстречу моим все ускоряющимся толчкам, и вскоре я почувствовал, как мыщцы ее “малышки” сжимаются, дыхание стало совсем частым, и Кэт окончательно обмякла в моих руках, она стала еще горячее внутри, и уже достигла пика наслаждения. Еще минуту спустя меня захлестнула волна удовольствия, ее беременности мы не боялись, а потому я смело мог позволить себе не разрывать нашей близости до самого конца… Излившись, я нежно коснулся поцелуем ее губ и покинул ее лоно.

– Такого у нас еще не случалось… – немного восстановив дыхание, прошептала Кэт. – Но это было волшебно!

– Я люблю тебя и нужна мне только ты… – шепнул я ей на ушко, с ней на руках сев на диван. – Ты моя единственная…

– Правда? – в голосе Кэт зазвучала игривость. – Я совсем единственная?

– Да…

– Тогда, может, объяснишь, чего ты на них пялился?

– Думал, какие они страшные по сравнению с тобой… – улыбнулся я. – Мне не нужна другая, глупышка, мне нужна моя маленькая врединка!

– Ну у тебя и до меня были всякие Нарциссы… – насупилась она.

– Но у меня не было девушки, с которой я встречался бы и с которой мечтал бы быть рядом больше…

– Да ты прямо ждал меня всю жизнь! – хихикнула Кэт, повалив меня на диван и усевшись мне на талию, – повторим?

– Ты уверена? Я же плохой, кобель, развратный… – притягивая к себе любимую, улыбнулся я. – Порчу тебя…

– И пусть. Мне это нравится… – лаская мой торс поцелуями, отозвалась она. Ее руки опустились по телу, стягивая так и не снятые брюки и белье. Поцелуи девушки спустились ниже и некоторое время спустя желание разгорелось вновь. А Кэт совершенно осознанно ласкала меня, заставляя снова хотеть близости с ней, дать волю желаниям и страсти. В этот раз все случилось на диване, но Кэт, вопреки обыкновению, осталась надо мной, и ласки ее были активнее, в то время как я, целуя ее, поглаживал спинку и бедра. Мы в каком-то роде поменялись ролями… Раз увлекшаяся Кэтрин ощутимо куснула меня в районе пупка и еще минут пять извинялась, целуя место укуса, что доставляло море удовольствия. В этот раз она испытала высшую степень наслаждения дважды – раньше и вместе со мной… После чего, окончательно отдохнув спустя долгое время, малышка собралась в душ, было уже поздно и ученики, скорее всего, разошлись по гостиным, мы отправились ко мне – ложиться спать. При взгляде на блузку Кэт вздохнула. Накинула, запахнула, укуталась в мантию и поспешила в мою новую спальню. Где и направилась в душ…

– Северус, потри мне спинку! – послышалось вскоре через шум воды. Я покорно вошел в помещение, где Кэт принимала душ… Обнаженная, с мокрыми волосами, она привлекала меня, но я пытался сдержать свое желание в этот раз… Однако когда Кэт соблазнительно улыбнулась, показывая свое стройное нежное тело, контроль над собой дал трещину. Кэт, как выяснилось, того и ждала, поскольку ее ответная реакция на ласки была положительна, и я продолжил. И пять минут спустя мы переместились в спальню, на кровать, где провели еще полчаса в том же духе и Кэт уснула в моих руках, прильнув всем телом…

– Я люблю тебя… – пробормотала она, засыпая. – Хоть ты и бабник, но я тебя люблю…

– Для тебя бабник исправился… – улыбнулся я, зарываясь носом в ее макушку. – Люблю тебя!.. – но Кэт уже сладко сопела, а вскоре уснул и я… Утром мы встали до завтрака, и еще пару минут понежились в постели, ревности Кэт не выказывала и разговор о грядущем дне был вполне мирным. Перед тем, как ей уйти на утренний сбор мракоборцев, я нежно поцеловал ее в губки, после чего дал строгий наказ не работать сверх возможностей. И мы расстались на ближайший день, но при взгляде на ее по горло застегнутую мантию, я невольно улыбнулся.

“Да, может в чем-то я вчера приукрасил, чтобы с ней не ругаться, но так действительно было лучше… И она спокойнее, и я…”

========== Внешне тьма – внутри сиянье (Анжелика) ==========

Иногда наступает момент, когда кажется, что ты никому не нужен. Или нужен, но совсем немного. И ты начинаешь обращать на себя внимание всеми доступными способами или замыкаешься, или… что похуже. Я выбрала первый способ. И не жалею. Возможен и другой момент – думаешь, что никто не нужен тебе. Иногда это действительно так, но чаще – неправда. К счастью, такое меня миновало. Тех, кто мне нужен, мало. Но они есть, и всегда были… Например, мой отец.

Когда мне было семь, родители сплавили меня в школу. Потом в школу магии. Потом, мне было одиннадцать, развелись. С тех пор для матери я стала почти чужой. Сейчас я даже рада, что после семи лет я нечасто бывала дома. Меньше ругани лилось на меня и сцен скандалов я видела. Одно плохо – братик родился, когда мне было девять, и я мало его видела. Хотя это не мешает его очень сильно любить… Помню, когда мама ушла, я ревела и просила ее вернуться к папе. Но… Она не вернулась. Она даже выставила меня на улицу, чтобы я перестала реветь. Тогда был сильный дождь, и я заболела. Отец тут же забрал меня и Джона от матери и потом сделал все, чтобы опекал нас именно он. С Джоном вскоре удалось, со мной оказалось сложнее. Первые два года каждые каникулы они делили меня, а я плакала и хотела то к одному, то к другой. Братишка тогда был с отцом…

У меня могла бы быть еще сестра, но она умерла сразу после рождения. Мама замкнулась в себе, потом они с отцом начали еще больше скандалить – она винила его в смерти ребенка – и наконец, полгода спустя после начала таких ссор она забрала Джона и ушла. Хотя при чем тут папа, я не понимаю до сих пор. Что такого он сделал… Скорее, это она виновата – она не хотела этих детей. Ненавидела их. Она и меня ненавидела, но все же их она не любила еще больше. Наверное, потому, что это дети нелюбимого ей человека…

Конечно, это вызывает у меня сочувствие – тот факт, что в семнадцать лет она вышла замуж за человека, которого толком не знала и не любила. К тому же она – способная колдунья, а папа сквиб. Да, четырнадцатое поколение знатного рода, но сквиб… И маме казалось это унижением. Джон, кстати, тоже родился сквибом, а я вот колдую. Наверное, это от матери.

Внешне я – вылитый отец. Нет, не сейчас конечно, в детстве. Рыжая, сероглазая, глаза круглые, в меру большие, лицо довольно смазливое, как говорили соседи. И тонкие красивые темно-розовые губы. Не знаю, чего не хватало матери – отец добрейший человек, довольно даже красивый, умный. Единственный недостаток – сквиб. Ну так и она не самая талантливая, она способная, очень. Но все равно есть маги куда лучше… В детстве меня прозвали Солнцем – за цвет волос и то, что я всегда старалась быть доброй и дарить всем тепло. Папа звал меня «маленькое солнышко». Это в тринадцать лет я покрасилась в черный цвет – матушка завела себе мужа, а я хотела, чтобы она и меня замечала и любила. Чтобы обратила внимание. И увидела кого-то еще. Не только нового «папу», но, едва увидев меня, она разоралась:

– Малолетняя дура! Уродка! Такая же больная, как отец! Ты недаром его дочь… Немедленно убери эту дрянь с волос и лица! Или я заставлю тебя намазать все на себя сразу… – это она про помаду и лак, тоже черные. Я же взяла сумку, ушла, позвонила папе и он меня забрал. Папа был удивлен моим видом, но сказал: «Главное, тебе нравится. А я мою дочурку люблю любой. Хоть хиппи, хоть лысой, хоть с бородой». Его новая жена, наша с Джоном мачеха, увидев меня, лишь приветливо улыбнулась. И налила большой стакан компота. Я ожидала крика, но его не было. Папина новая жена мне сразу понравилась. Она магла, но зато очень добрая и милая. И обожает Джонни, что тоже идет ей в плюс.

– Я в тринадцать лет выщипала себе все брови, – заметила она. – Так что я тебя понимаю! – Тут никто не сказал и слова плохого. Ни папа, ни Луиза – наша мачеха. Она тоже приняла мой новый стиль, я решила остаться такой, и на Новый Год – я стала неформалкой в середине осени – они подарили мне все черное… Постепенно я читала информацию о готах, изучала их движение и вскоре стала полноценным готом. Мне это нравится. Только вот Солнышком я больше не являюсь. Если только для Луи. У папы я «Ночка».

Этим летом я до пятнадцатого июля была у отца и Луизы. Играла с Джоном, помогала Луи – так мы с Джонни зовем мачеху – по дому, ела папин шоколад – он его делает и продает… У них всегда мило, уютно и тепло, и мне в гостях у папы хорошо. К тому же американские маги лояльнее к внешнему виду, и инфарктов при виде меня еще у них не бывало. Хотя я ломаю все стереотипы – немагическая одежда, крашусь, одеваюсь как гот, да еще и символика, какую они побаиваются… Дом папы – единственное место, где я могу утром выйти в пижаме и мне тут же дадут свежий вкусный горячий шоколад в большом стакане. Мама за пижаму вне спальни удушит.

Потом до конца августа я должна была быть у нее. Но вечером восемнадцатого июля я подумала что повешусь, если останусь так долго, и утром собрала вещи и ушла из дома. Еще через несколько часов, нагулявшись, я отправилась обратно в дом. Мать начала орать, как всегда, что я шатаюсь без дела. Я же молча взяла вещи, сунула ей копию письма из университета – про мое распределение в Хогвартс, забрала документы – для того чтобы нам дали жить в Британии, прислали документы из Денбриджа. И ушла. На прощание еще сказала, что на следующий год приеду. Вслед донеслось – можешь не появляться.

“Отлично, так и сделаем… Лишнее время с папой, Луи и Джонни… Не откажусь…”

Вопрос куда идти, был, наверно, самым трудным. У меня до университета не было друзей – самая маленькая в классе, а потом еще и гот, родители в разводе и я непонятно с кем из них должна быть. Да и мне не хотелось дружить с ними. В институте все изменилось, я общалась со своим курсом, а уж когда появилась Кэт – у меня появилась лучшая подруга. Она – добрая, светлая, очень заботливая. И я – готичка, мрачная, не злая, но и не ангел. Далеко не ангел. Могу даже стать чертом, если зла… Но противоположности могут притягиваться. Как мы.

К Реддлам я не хотела из-за их упорного желания понять, не влюбилась ли я в папу Кэт. Ей я призналась во всем, но ведь там все будут допрашивать. Я не могу их судить – меня угораздило влюбиться в человека, столь мне не подходящего… Это сейчас уже я могу так думать. Прошло немало времени. Тогда же я всерьез думала что что-то могло бы быть, если бы не многочисленные “но”, точнее, “не”. Не его верность покойной жене, не тот факт что он отец Кэт, что я ему не нужна, что он староват для романов со вчерашней школьницей…

Но он сам сейчас спал, я знала это. Прочтя письмо Кэт в июне, я впала в шок, боясь представить как все случилось, что он чувствовал, как она пережила… Тогда-то я и рассказала Луи о своих чувствах, она и тут была на моей стороне. Она поддержала меня. На самом деле. За это я благодарна ей… Через пару недель я даже начала понемногу улыбаться – отец Кэт нравился мне и с этим нечего было поделать. И осознание того, что с ним, угнетало… Но лето и опека Луи принесли свои плоды. Трансгрессируя к Кэтти, я уже почти успокоилась. Он жив. Уже неплохо.

«По крайней мере, не придется врать ему самому, ну а остальное… Я справлюсь, я же Блаттон!» – внушала я себе. Да, ему врать было трудно. Очень трудно… И больно. Теперь же, внушала я себе, не придется.

Внешне я не показывала того, что испытываю, я привыкла держать все в себе и открываться только Луи и папе, и теперь еще Кэт. Обычно я безэмоционально-грубоватая готесса, или наоборот, ужасная тараторка и оптимистка. А на самом деле – все еще добрая в глубине души девочка по прозвищу Солнце. Внешняя темнота и внутренний свет – это стало моим девизом. Моим слоганом, моим кредо… Так проще. Меня замечают, и матушка в том числе. Ну так для нее же стараюсь…

Я и подумать тогда не могла, как сильно меня изменят два человека, что один из них сделает меня другой, точнее вернет ту, доготическую. А ведь наша первая встреча едва ли была хорошей. Я убить была его готова за «грязнокровка». Это унижение и более того я вообще-то из семьи очень даже магов. Да и просто это оскорбительное слово. Его мать меня тоже взбесила. Знать бы тогда, что я стану ее невесткой всего через каких-то примерно четыре года – никогда бы не поверила. Точно. Никогда и ни за что. В тот момент, когда я ее увидела в первый раз, я наколдовала ее сыну козлиные рожки. Но они проступали не сразу. Неприятная неожиданность, один из моих любимых способов несерьезного подшучивания. Не сомневаюсь, в восторге эта парочка едва ли оставалась.

Однако тогда наша встреча была крайне коротка. И в следующий раз я увидела его именно первого сентября, в начало учебного года в Англии, правда, еще в поезде. Мы сели с Гарри и его друзьями, знакомой мне компанией, и с нами был еще мальчик – Невилл Лонгботтом. Мирно беседуя с ним и с Джинни, я время от времени перебрасывалась словечком-двумя с кузеном Кэт, который еще при этом что-то обсуждал с Герми и Роном. А я рассказывала про Денбридж, ребята расспрашивали.

– Поттер… – еще в начале пути мимо купе прошел Драко Малфой. Но заглянув, увидел меня и осекся.

– Привет, милашка! – улыбнулась я. – Неплохо выглядишь, но чего-то не хватает, да? – я изобразила задумчивость. Драко в легком недоумении, перемешанном с ужасом, смотрел на меня. – На голове… – добавила, с удовольствием отметив мелькнувшие на его лице неприятные воспоминания. Значит, рожки удались.

– А ты что делаешь в поезде? – чуть высоковатым голосом спросил он. Я же улыбнулась еще шире, отвечая:

– Еду на учебу. Буду учиться с вами. Надеюсь на Слизерине, и уже точно на шестом курсе. – Малфой на миг потерял дар речи.

– Н-н-на… Слизерине? – наконец выдавил он. – Т-т-там учатся в основном…

– Пятнадцатое поколение рода Блаттон, мой прапрадедушка был удостоен ордена Мерлина, нашей государственной магической награды, за свои умения и активное участие в событиях в магической Америке. Бабушка – руководитель и заслуженный сотрудник теплиц редких растений, магических. Третье поколение уже стало лордами. Я недостаточно чистокровна, дорогой?

– Ты сидишь с гриффиндорцами! – выпалил он, злобно и с оттенком, тем не менее, опасения глядя на меня.

– Да ты что! – восклицаю и смотрю на Гарри так, словно первый раз вижу. – Спасибо, что сказал, ты просто молодец, душенька! А я думаю, с кем это сижу, интересно. Никак гриффиндорцы. Позор мне и вечная кара! – «убиваюсь» я. Джинни хихикает, Малфой, поджав губы и бросив что-то презрительное, быстро уходит. Ничего. Еще побеседуем…

Но вот вечер… Хогвартс… Когда я была тут на зимних каникулах с Кэт, так сильно он меня все же не поразил. Огромный замок, башни, поляна для квиддича, Лес. Даже толком не видя и половины того, что тут есть, я уже представила великолепие этого места. Интернат, в котором я жила до университета, уступает намного. Там учились в общей сложности триста человек от одиннадцати до семнадцати лет. Я окончила его в пятнадцать, пошла на год раньше, чем следовало бы. Спальни на пять или семь человек, крохотнейшие, учеба в две смены – не хватало классов, небогатая библиотека. В Америке много школ магии, но в основном не больше той, где я училась. Плюс есть среди них еще и платные. Наверное поэтому я достала Кэт расспросами о ее школе, но мне было действительно интересно. И вот я вижу его своими глазами и успею рассмотреть. Сбыча мечт, что называется…

Второй раз я тут, и второй раз меня поражает великолепие этого замка, огромного, освещенного тысячами свечей, с богатой библиотекой, с хорошим уровнем подготовки, одной из самых защищенных школ магического мира. И я не шучу, говоря это. Американские школы отнюдь не так безопасны, а в ряде даже трансгрессия разрешена свободная. В такие часто вызывают местных мракоборцев – у нас обычно в школах есть темноватые волшебники. Хорошо, если еще маленькие. Но бывают и постарше. А потом школа ждет мракоборцев…

В моей школе, правда, трансгрессировали только сотрудники и иногда родители. А тут так совсем нельзя, но я думаю, это и хорошо.

Распределение, я не сомневаюсь, что попаду на Слизерин. Мое имя первое. И да, Слизерин. Отлично! Как я и хотела, да и Кэт тоже его окончила и прекрасный человек, что бы там ни наговорил Гарри на факультет.

– Привет снова! – я подсаживаюсь к Малфою, тот немного отодвигается.

– Ты меня теперь преследуешь? – бросает он. А мальчик неглупый. Ну ладно, даже интереснее будет.

– А то! Я же от тебя без ума… – усмехнулась я. – Мечта моей жизни, даже без рожек… – я подмигнула, Драко отодвинулся еще немного и отвернулся.

А я только охнула, когда мимо прошла явно злая Кэт, чуть погодя,и профессор Снейп, ее Северус. Поругаться с Кэтрин – это надо иметь талант. Мне ни разу довелось. Но лезть не буду, не имею такой привычки.

– После ужина старосты факультетов покажут ребятам из Денбриджа основные места – классы, библиотеку, и то, что ребята попросят сами, их комнаты и сообщат пароли для прохода в гостиные факультетов, – объявил директор. Я же немного в шоке взирала на его длинную бороду. Ну и ну… Интересно, сколько ему лет? Кэт ни разу не упомянула. – Для ребят с шестого курса старосты – мисс Грейнджер для Гриффиндора… – начал он. Еще один факультет. И закончил нами. – Для Слизерина – мистер Малфой! – Далее пошло объявление старост школы для семикурсников. Но я уже не слушала. Я на шестом курсе Слизерина одна. Получается, что для меня будет персональная экскурсия. И проведет ее Драко Малфой?! Меня это совершенно не обрадовало. При всем своем намерении его мучить оставаться с ним наедине неизвестно на сколько времени я не хотела. Но…

– Отлично! – я потерла руки, коварно улыбаясь. Пусть думает, что я рада такому повороту дел. Малфой вымученно улыбнулся и бросил на меня все тот же испуганно-злобный взгляд. – У нас будет время получше пообщаться, душенька, не правда ли? – добила я. Драко отложил вилку и до конца ужина больше не ел. А зря. Ужин был вкусный, я попробовала понемножку все. И бифштекс, и куриные крылышки, и какие-то творожные маленькие булочки, салаты и еще много всякой всячины. В моей школе, да и в Денбридже, нас так не кормили.

– Ну что, пошли! – ужин кончился и Малфой повел меня на экскурсию. Шагал от меня как мог дальше.

– Ну вот, кабинет Зельеварения, – буркнул он, когда мы спустились в подземелья и немного прошагали. – Сейчас вернемся, поднимемся, потом сюда снова. Наша гостиная тут.

– А у тебя что, ориентация на местности плохо развита? – усмехнулась я. – Смысл два раза ходить? Или со мной подольше побыть хочешь? – проникновенный шепот, я взяла его за руку. Драко отдернул руку и прошипел:

– Я забыл, что мне надо тебя водить! А с ориентацией у меня все в порядке!

– Я рада! Но мне-то это ни к чему. В Америке мы таких признаем. Если тебе нравится мальчик, так и скажи, не стесняйся. У меня нет предрассудков! – при взгляде на его ошалевшее лицо я с трудом сдержала смех. До такой степени он выглядел ошарашенным моими словами.

– По себе не судят! – внезапно заметил Драко. – Если ты относишься к таким, других не причисляй! – ну крысеныш.

“Нашелся, что ответить! Нет, так я тебе это не спущу…”

Последовали первый этаж, второй, третий… Я смотрела на кабинеты, понемногу язвя. К чести Драко надо заметить, что он старательно язвил в ответ. Наконец библиотека…

– А ты читать умеешь? – подходя к ней, спросил он.

– Очень смешно! – огрызнулась я. – Ничего умнее не мог придумать?

– С твоим видом можно и засомневаться… – ухмыльнулся Драко.

– А с твоим я сомневаюсь, что твоя мама во время беременности улыбалась. Я скучнее никого не видела в жизни, чем твое постное лицо, аж воротит. – И правда. Ни разу даже не улыбнулся, ужас какой-то!

– Взаимно!

– Ты закончил показ? Или нет еще?

– Еще нет. С нас с тобой еще то, чего тебе надо.

– Совятня в школе есть? – задумалась я. Он кивнул. – А еще я слышала, что у вас хорошее поле для квиддича.

– А ты летать умеешь? – посмотрел на меня Драко.

– Представь себе.

– Не хочу лицезреть сей ужас. Черная-черная девочка летит на черной-черной метле, и падает, ибо плохо летает… Или наоборот, этакая ведьма на метле… По-моему, жутковато! Пугающее представление, ночью спать не буду!

– Да ты, оказывается, трус! – мда уж, велико «открытие». – И кстати, метла у меня светло-коричневая.

– Тебе показать площадку? – вздохнул Драко, отступая от меня.

– Желательно.

– Может, завтра? – он вопросительно поднял бровь. – После уроков?

– Да ты точно хочешь встретиться… Понравилась? – глядя на его лицо, я невольно улыбнулась. Он выглядел так, словно на него вывалили мешок с, предположим, грязью. Ошарашенно, зло и неприязненно.

– Еще чего! Я что, идиот?! Ты если приснишься, потом неделю спать не буду. Понравилась… Да я спать хочу! Ты понравиться можешь только… Черная, с какой-то фигней на себе. Я про прическу уж молчу… Ты в зеркало часто смотришься? Так вот, покажу завтра, и иду спать!

– Могу устроить. Надолго. Хочешь? – уже без тени смеха прищурилась я. – Навсегда не обещаю, но спать будешь долго. Тебе рожки ничего не показали, да?

– Ты не посмеешь! – отступил. Боится все же…

– Ты уверен?! Нас никто не видит, не докажет, что это я. Еще слово о моем внешнем виде – считай, что сын твоей мамы – крокодил. Обратно превращать не буду. До свидания! – я ушла к лестницам. Кое-как нашла подвал, и тут снова встретила Драко.

– Ты чего так взъелась?

– Иди к черту! – стоя перед портретом-входом, ответила я.

– Но это правда. Ты своим видом пугаешь…

– Катись, я сказала!

– А ты без меня не зайдешь, детка! – усмехнулся он. Шепнул пароль и дверь открылась. Я прошла в гостиную. Где спальня – я и без него знала. Бывшая одиночная комната Кэт. – Так что не выступай…

– Малфой, еще слово, и тебя от стены отскребывать будут вечно, – он замолчал и я ушла спать… Почти сразу уснула, а наутро взялась за себя. Комнату я и не осматривала – успею. Оделась в черные джинсы, рубашку и кроссовки, сняла большую часть металлических украшений, распустила волосы… Они упали густой копной, до самого пояса… Моя гордость раньше, а теперь их длину скрывают мои прически… Мне так нравится. Аккуратная коса, уложенная в виде короны, черная помада и тушь. Мантия и сумка. Сумка вполне себе приличная – черная, с вампирами. Ну так не с чем похуже ведь, а у меня есть и похуже. Зато не напугаю преподавателей сразу же. Привыкать дам постепенно.

Расписание. Первый урок –Трансфигурация. Ну что ж, здорово! После завтрака – я села близко к двери – я поднялась в класс первой. Его расположение я запомнила успешно. Одно из немногих, к слову.

– Профессор МакГонагалл? – Я поздоровалась и обратилась к ней. – Можно вопрос? – та кивнула. – А где сидит Драко Малфой?

Место было показано и я села рядом. Подошли ученики. Паркинсон убийственно глянула на меня. Я ее примерно знала по описанию ребят.

– Это мое место!

– Теперь мое! – Драко подошел к своему стулу в этот момент.

– Блаттон? Ты меня преследуешь? Кстати, вид несравненно лучше, чем вчера…

– Поздравляю. Я тебе понравилась… Да ты еще и идиот! – я отвернулась. Мне показалось или Драко, садясь рядом, чуть улыбнулся? Показалось наверно… С ним я села, чтобы мучить дальше. Но, похоже, будет весело. Драко иногда весьма остр на язык. А значит, не заскучаем… Я была в этом уверена…

========== “Ночь октября” (Кэтрин) ==========

От третьего лица

Маленький город, скорее даже поселок. Почти на окраине – неприметный двухэтажный дом. В окнах первого этажа горит свет, но через занавеси он слабо виден. Вокруг дома, невидимо для соседей, сплошь и рядом обвиты защитные чары. Но в эту ночь они не спасут, в эту ночь они рухнут…