Текст книги "Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн (СИ)"

Автор книги: Астромерия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 64 страниц)

Запугала, конечно, но это ее не радовало… Ей никогда не нравилось, когда перед ней так трясутся. Особенно мерзко это выглядело у мужчин, а подавляющее большинство последних, узнай они, кто она, ковриком лягут, лишь бы не тронула… Подавляющее большинство, думала девушка, прихлебывая кофе. Все же не все. Влад никогда ее не боялся, да и мистер Реддл, да и Снейп… И Тадеуш тоже, даже уже приходя в себя и осознавая, кто такие Хранители… Хотя ей самой никто из них угрожать не рискнул, да и не требовалось. Внезапно девушке вспомнилось «шкуру живьем сниму», прозвучавшее полным ярости шепотом. Угрожать ей все-таки угрожали… Против воли губы Хранительницы растянулись в улыбке. Все-таки угрожали…

Последний день войны. Кэтрин

Утренний холод пробирался под одежду. Но ветра уже не было, все же самый конец апреля, близилось лето. Рассветало и звезды уже потускнели, хоть и еще мерцали над головой. Шум прибоя… За то время, что мы здесь прожили, я привыкла к нему и знала, что мне будет его не хватать. В нем было что-то такое, что отгоняло ощущение тоски и одиночества…

На могиле Добби пробивались из земли крошечные зелёные росточки.

Гарри и Рон стояли у камня, глядя на надгробие, когда мы с Гермионой, приняв зелье и подготовившись к выходу на кухне (мы просили остальных не провожать нас), вышли к ним. Крюкохват присоединился к нам у двери.

Ребята не сдержали гримасу омерзения, когда увидели нас. И представив нас со стороны, я могла их понять – не каждый день увидишь Родольфуса Лестрейнджа и Антонина Долохова в компании гоблина. Новая палочка здорово напоминала старую палочку Антонина, которую уничтожил в нашем особняке Влад, и я наделась, что пускать ее в ход мне не придется. Маховик был надежно скрыт под строгой рубашкой с высоким воротником и наглухо застегнутой мантией, оставшейся с нашего похода в Министерство. Гермиона, став Родольфусом, фыркала, облачаясь в старую мантий с того же похода. Родольфус был немного ниже Долохова и я теперь получалась самой высокой из всех. Как это скажется на ребенке, знать мне не хотелось, хотя я и читала в книгах Дворца, что беременная валькирия кое-какую особенность сохраняет свою, и когда животик уже растет, Оборотное зелье валькирии не принимают. Но у меня на тот момент не было и тени животика, даже при всем желании я найти его не могла бы, потому в Антонина превратилась я, как наиболее опытная среди четверки волшебница и человек, чаще всего сталкивавшийся с Долоховым. Его и Родольфуса волосы отличать пришлось так же мне и Гермионе. Так что я в тот момент являла собой весьма странную вещь – беременного «Долохова».

Волосы Рона стали длинными и волнистыми, появились густые каштановые усы и борода, веснушки исчезли, нос стал коротким и широким, брови – густыми и насупленными. Оглянувшись в последний раз на «Ракушку», тихую под рассветным небом, мы повернулись и зашагали к калитке, за которой прекращалось действие заклинания Доверия и можно было трансгрессировать.

Как только вышли за ограду, Крюкохват заговорил:

– Мне пора залезать, правильно?

Гарри нагнулся, и гоблин вскарабкался ему на плечи, обхватив руками за шею. Гермиона вытащила из сумочки мою, то есть Джеймса, мантию-невидимку и набросила на них. И мы трансгрессировали, точнее я перенеслась по спрятанному под длинными рукавами браслету.

В общем зале «Дырявого котла» было почти совсем пусто.

– Мистер Лестрейндж, – пробормотал Том и подобострастно поклонился Гермионе. – Господин Долохов, – бармен склонился еще ниже с ужасом в глазах.

– Доброе утро, – поздоровалась Гермиона.

Том проводил её изумлённым взглядом.

– Работай, Том, – бросила я, мягко подталкивая Герми к выходу во двор. – И помни, что к тебе сегодня благосклонно отнесся сам Родольфус. Советую не забывать об этом, – Том кивнул, подбираясь как от удара. Я вышла во двор и догнала Гермиону.

– Слишком вежливо! Ты должна разговаривать свысока, как будто вокруг одно отребье!

– Ладно, поняла!

Здесь было тихо, магазины едва только начали открываться, и покупатели ещё не появились. С плакатов, расклеенных над витринами, смотрело Гаррино изображение с надписью: «Нежелательное лицо № 1». А с тех заведений, что оказывали услуги по Темным Искусствам, смотрело и мое «Нежелательное лицо № 2».

У дверей магазинов сидели какие-то оборванцы. Едва попрошайки заметили меня и Гермиону, их как ветром сдуло. Человек с окровавленной повязкой поднялся, пошатываясь.

– Где мои дети? Что ваши уроды с ними сделали? Ты знаешь, ты-то уж наверняка знаешь!

– Я… послушайте… – заикалась Гермиона.

– Не твое дело, отребье, – когда мужчина попытался броситься на Гермиону, я взмахнула палочкой, отшвырнув его в сторону. – Еще раз шевельнешься, и твоими внутренностями украсят подвал нашего штаба.

– Это ты пытал мою жену… Это ты ее убил… Верни моих детей! – накинулся мужчина уже на меня. – Что ты с ними делаешь, скот?!

Короткий взмах палочкой, заклинание, которым я хотела создать иллюзию Круциатуса, отключив мужчину. Треск, красная вспышка и маг без сознания рухнул на землю, а Рон ошарашенно смотрел на палочку в своей руке.

– Это вы, мистер Лестрейндж! – послышалось сзади. Мы резко обернулись.

К нам приближался высокий худой волшебник с пышной гривой седых волос и длинным острым носом. Я смутно помнила его голос… Кажется, Трэверс.

– А вам что нужно? – покривилась Герми.

Трэверс остановился на всем ходу, заметно обидевшись.

– Нам приятно твое общество, Трэверс, – влезла я. Тот глянул на меня и кивнул, в глазах его мелькнуло что-то вроде опасения.

– Признаюсь, мистер Лестрейндж, я удивлён, что вы уже появляетесь на людях. Я слышал, что обитателям поместья Малфоев не позволено выходить из дома со времени… побега. С другой стороны, вы с мастером Долоховым… – из этой фразы я заключила, что Долохову поместье покидать никто не запрещал. Значит, я вполне могла послужить гарантом передвижений Гермионы и Рона.

– С Родольфуса она уже сняла наказание, – усмехнулась я. – Она прощает тех, кто доказал свою преданность не только на словах, но и на деле. К тому же полной свободой передвижения пользуюсь и пользовался я. Если вы слышали что-то иное – это лишь жалкие слухи!

– К слову, мастер Долохов, мое почтение вашей юной супруге, – поклонился Трэверс. – Надеюсь, миссис Долохова хорошо себя чувствует. Я слышал, она в несколько необычном положении… Хотя позавчера ее и видел в аптеке Ранкорн, но все же мы все весьма волнуемся о здоровье леди Анжелики…

– Моя супруга чувствует себя превосходно, Трэверс, – усмехнулась я. – Чего нельзя сказать о некоторых, кого я встретил сегодня, – я постаралась подпустить в голос побольше вкрадчивости Долохова. Видимо, удавалось мне это просто шикарно, потому что Трэверс смотрел на меня с откровенной опаской. Он посмотрел на бесчувственного человека, которого оглушил Рон.

– Эти Лишённые палочек бывают иногда до крайности докучливы, – сказал Трэверс. – Кто ваш друг? Я его не узнаю.

– Это Драгомир Деспард, – ответила Гермиона. Мы заранее решили, что безопаснее всего будет выдавать Рона за иностранного волшебника. – Он почти не говорит по-английски, но всецело сочувствует целям Тёмной Леди. Он специально приехал из Трансильвании, – я догадывалась, почему именно Трансильвания, но пока предпочла молчать и делать вид, что все нормально, – познакомиться с нашим новым режимом.

– Что вы говорите? Добрый день, Драгомир!

– Брыйднь, – буркнул Рон, протягивая руку.

– Драгомир, верно, говорит на языке родины вашего отца, Антонин? – улыбнулся Трэверс. Я кивнула.

– Немного. Это облегчает разговор, хотя Драгомир хорошо понимает английский, – я понятия не имела, из какой такой страны был отец Долохова, понимала только по фамилии, что откуда-то из Восточной Европы. Или из России. Но, подумалось мне, Трэверс если и знает, откуда Долохов, вряд ли знаком хорошо с языком. Потребуется – скажу пару фраз на румынском, Влад когда-то в Денбридже, да и Димитр, развлекали нас с ребятами переводами с английского на румынский и наоборот…

– Мне нужно в «Гринготтс», – ответила Гермиона. – А мастер Долохов сопровождает нас с Драгомиром.

– Увы, мне тоже! – воскликнул Трэверс.

Ничего не оставалось, как идти с ним туда, где над мелкими лавчонками возвышалось белоснежное здание банка «Гринготтс». Рон плелся рядом с Гермионой и Трэверсом, я чинно шагала рядом… Как и предупреждал Крюкохват, вместо гоблинов в форменном наряде по бокам от двери стояли теперь двое волшебников, и каждый держал наготове длинный тонкий золотой стержень.

– А, Детекторы лжи! – театрально вздохнул Трэверс.

Он первым поднялся по ступенькам, кивнув сперва одному волшебнику, потом другому. Трэверс вглядывался во внутренний зал и не заметил, как охранники чуть-чуть вздрогнули, настигнутые заклинанием, по видимости, Гарри. Мы поднялись следом.

– Минутку, мастер Долохов, – почтительно произнес один из охранников.

– Вы меня только что проверили, – властно и вкрадчиво произнесла я.

Трэверс оглянулся, вопросительно подняв брови. Охранник уставился на тонкий золотой Детектор, потом на своего напарника. Тот сказал немного невнятно:

– Да, Мариус, ты только что их всех проверил.

Гермиона проплыла в двери, Рон не отставал от неё, я шагала последней (пропустив, понадеялась я, Гарри и Крюкохвата).

За длинным прилавком сидели на высоких табуретках гоблины, обслуживая ранних посетителей. Я, Гермиона, Рон и Трэверс направились к старому гоблину, который был занят тем, что рассматривал толстую золотую монету, вставив в глаз увеличительное стекло. Гермиона притворилась, что объясняет Рону различные детали, и пропустила Трэверса вперёд. Я встала рядом, постукивая палочкой по руке так же, как это порой делал, по словам Гермионы, Долохов, когда допрашивал ее и разглядывал ребят, стараясь посильнее скрыть палочку.

Гермиона шагнула к прилавку.

– Мистер Лестрейндж! – изумился гоблин. – Надо же! Чем могу служить?

– Я хочу посетить свой сейф, – сказала Гермиона. Старый гоблин отшатнулся. Трэверс задержался у прилавка, прислушиваясь к их разговору, и другие гоблины отвлеклись от работы и таращились на Гермиону.

– Чем можете подтвердить свою личность? – спросил гоблин.

– У меня никогда раньше не требовали подтвердить личность! – возмутилась Гермиона.

– Достаточно будет предъявить волшебную палочку, – сказал гоблин и протянул чуть дрожащую руку.

– Мне тоже? – осведомилась я, чтобы потянуть время. – Я сопровождаю мистера Лестрейнджа, – глаза гоблина скользнули по мне, рука задрожала еще сильнее. Видимо, он боялся, что если донимает настоящих Лестрейнджа и Долохова, то ему придет конец…

– Нет, мастер Долохов. Нужна палочка владельца сейфа… – пробормотал гоблин. Я почувствовала, как кто-то сжал мою руку под рукавом. Видимо, Гарри.

Гоблин взял палочку Родольфуса, внимательно осмотрел и произнёс:

– Ага, у вас новая волшебная палочка, мистер Лестрейндж!

– Что? – удивилась Гермиона.

– Новая палочка? – Трэверс подошёл ближе. – У какого мастера вы её заказывали? Ах да, вижу, – сказал Трэверс, глядя прямо на палочку. – Очень красивая. И хорошо работает? Я всегда замечал, что новую палочку требуется для начала объездить, а вы как считаете?

– Я считаю, да, – я понимала, что едва ли настоящему Долохову хватило бы терпения еще дольше. Судя по тому, что я о нем знала, едва ли. – Родольфус, полагаю, Драгомиру захочется сегодня осмотреть и другие места, – я выразительно посмотрела на гоблина мимо Гермионы. Тот вздрогнул.

Старый гоблин за прилавком хлопнул в ладоши, и появился другой, помладше.

– Мне понадобятся Звякалки, – сказал старший гоблин.

Молодой умчался и через минуту прибежал обратно с кожаным мешком, в котором лязгало что-то металлическое.

– Хорошо, хорошо! Следуйте за мной!

Старый гоблин спрыгнул с табуретки, и его стало не видно за прилавком.

– Я провожу вас к вашему сейфу.

– Погодите… Богрод!

Ещё один гоблин выскочил из-за прилавка.

– У нас особые инструкции насчет этого сейфа, Богрод, – поклонился он нам. – Мастер Долохов ведь лично не столь давно посещал свой сейф и велел повторить те же меры с его сейфом, – он бросил на меня взгляд и что-то тревожно зашептал на ухо Богроду, но старый гоблин только отмахнулся.

– Я знаю об особых указаниях. Сюда, пожалуйста…

Продолжая громыхать мешком, он засеменил к одной из дверей, выходивших в зал. Трэверс вдруг словно очнулся и поплелся с нами.

– Дело плохо, они нас подозревают! – едва за нами закрылась дверь, Гарри сбросил мантию. Я уже осознавала то же самое, маховик предупреждающе покалывал, не оставляя в этом никаких сомнений… Трэверс и Богрод нисколько не удивились. – Они под заклятием Империус, – объяснил брат. – Не знаю только, достаточно ли прочно я их заколдовал…

– Что будем делать? Удираем, пока ещё можно? – нервно оглянулся Рон. Маховик кольнул весьма ощутимо, стоило мне попробовать оценить такую возможность.

– Уже нельзя, – почти неслышно прошептала я. Ребята посмотрели на меня в ужасе. – Мы не уйдем.

– Хорошо! – сказал Крюкохват. – Значит, так, нам нужен Богрод, чтобы управлять тележкой, – у меня уже нет на это полномочий. А волшебнику места не хватит.

Гарри направил на Трэверса волшебную палочку:

– Империо!

Волшебник повернулся и довольно резво двинулся прочь по тёмному коридору. Старый гоблин свистнул, и тут же из темноты, громыхая по рельсам, подкатила тележка. Мы забрались в нее. Интуиция валькирии во мне жалобно захныкала, словно предупреждая об опасности… Хотя я и так понимала, в какой мы опасности…

Тележка дёрнулась и покатилась вперёд, набирая скорость. Чуть дальше начался лабиринт запутанных ходов, которые вели всё время вниз. Я думала о том, как мы наследили, попадая сюда. Сама идея с Родольфусом теперь показалась на редкость неудачной – Пожиратели знают, кто забрал его палочку, Белла не могла его не наказать, а мы – группа идиотов. Тележка, не сбавляя хода, завернула за угол и возник водопад, обрушивавшийся прямо на рельсы.

Тележка на полной скорости пронеслась под водопадом. Вода попала в нос и уши, я фыркнула и взмахнула палочкой производства Олливандера. Тележка перевернулась, и все посыпались на рельсы.

– Амортизирующие чары, – отплёвываясь, объяснила Гермиона.

Рон помог ей подняться. Она выглядела самой собой, мантия была ей велика. Я осознала, что и мне одежда, Долохову вполне подошедшая, тоже велика ужасно, он был ощутимо выше меня и шире в плечах. Рон снова стал рыжим, лишился бороды и веснушки к нему вернулись. И все мы промокли насквозь.

– «Гибель воров»! – прокряхтел Крюкохват, поднимаясь на ноги и оглядываясь на водопад. – Он смывает любые чары и магическую маскировку. В «Гринготтсе» ждали, что мы попробуем сюда проникнуть, и заранее приняли меры!

Богрод недоуменно мотал головой: должно быть, вода смыла с него заклятие Империус.

– Он нам нужен, – повторил Крюкохват. – Без гринготтского гоблина не войти в охраняемый сейф. И Звякалки тоже необходимы!

– Империо! – прошептала я. Волна моей воли прошла через маховик и попала в гоблина. Палочка осталась безучастной к происходящему. Богрод покорился заклятию. Озадаченное выражение на лице старого гоблина сменилось вежливым равнодушием. Рон подобрал мешок с загадочными инструментами.

Кто-то приближался к нам. Я отдала маховику приказ и от меня по коридору устремилось Протего, призванное их задержать. Хотя бы немного задержать…

– Крюкохват, веди! – скомандовал Гарри. Все побежали за гоблином. Богрод едва поспевал за ними, пыхтя, словно старый пёс.

Дорогу к четырем или пяти сейфам загораживал прикованный цепями дракон. От долгого пребывания под землёй чешуя стала бледной и шелушилась, глаза были молочно-розового цвета. К тяжёлым железным браслетам на задних лапах дракона крепились цепи, приделанные к вбитым в скальную породу кольям. Огромные шипастые крылья были тесно прижаты к туловищу. Дракон повернул голову, заревел так, что задрожали каменные стены, и, разинув пасть, выпустил струю огня.

– Он почти ослеп, – пропыхтел Крюкохват, – но от этого сделался ещё злее. Однако мы можем с ним совладать. Он знает, что бывает, когда появляются Звякалки. Давайте их сюда.

Рон передал гоблину мешок, и Крюкохват вытащил оттуда целую кучу мелких металлических инструментов, которые при встряхивании издавали громкий звон, точно крошечные молоточки били по наковальням. Крюкохват раздал всем по одной.

– За шумом следует боль, он к этому привык, – сказал Крюкохват.

Шум отдавался от скалистых стен, усилившись до того, что голова загудела.

– Заставьте его приложить ладонь к двери! – крикнул Крюкохват.

Я посмотрела на Богрода, отдавая приказ. Старый гоблин подчинился, приложил руку к деревянной панели, и дверь сейфа растаяла в воздухе. Нам предстала пещера, забитая по самый потолок. Там громоздились золотые монеты и кубки, серебряные доспехи, шкуры, драгоценные сосуды с зельями, череп в короне… Наш сейф, точнее папин, где лежало почти все семейное золото, на фоне этого казался просто коробочкой с бронзовыми пуговицами. Рон с широко раскрытыми глазами уставился на сокровища.

– Я такое только у Матеев в фамильной коллекции видела, – проморгалась Гермиона.

– Ищите давайте, – сказал Гарри. По нашим предположениям, точнее по идеям Гарри, это могла быть чаша Пенелопы Пуффендуй, он нам описал ее подробно, но если мы ошибались – мы и понятия не имели, как выглядит крестраж. Мы скользнули в пещеру.

Вдруг позади глухо звякнуло, дверь вернулась на место и запечатала нас в сейфе, в полной темноте. Рон вскрикнул от неожиданности.

– Ничего страшного, Богрод потом нас выпустит! – успокоил всех Крюкохват. – Засветите, что ли, свои волшебные палочки. И поторопитесь, времени очень мало!

Гарри повёл вокруг светящейся волшебной палочкой. В луче засверкали драгоценные камни. Рон и Гермиона тоже засветили волшебные палочки и рассматривали груды сокровищ. Я вытащила маховик, открывая его. Пещеру озарил приятный желтоватый свет, а Крюкохват нахмурился.

– Если будет надо, времени у нас будет предостаточно, – прошипела я гоблину. – Не отвлекайте нас, пожалуйста…

– Может, это? – Гермиона окликнула нас и внезапно закричала от боли, выронив драгоценный кубок. Тот ударился об пол и разлетелся парой дюжин точно таких же кубков.

– Заклятия Умножения и Пылающей руки! – воскликнул Крюкохват. – Всё, до чего вы дотронетесь, будет обжигать вас и умножаться, но копии ничего не стоят, а если их станет слишком много, нас просто задавит тяжестью золота!

– Так, ничего не трогаем! – скомандовал Гарри. – Чаша золотая, маленькая, с двумя ручками. На ней – барсук. Если не найдется, ищите что-нибудь со знаком Равенкло…

Мы стояли на месте, ребята водили волшебными палочками, стараясь осветить каждый уголок, я же вглядывалась туда, куда попадал свет от маховика. От раскаленного золота веяло жаром, у меня по лбу стекали тонкие струйки пота – стало очень жарко… В луче палочки Гарри внезапно блеснула чаша. Он окликнул нас и вскоре в лучах трех палочек и свете моего маховика искрилась маленькая золотая чаша, принадлежавшая когда-то Пенелопе Пуффендуй.

– А как мы её достанем, если ничего трогать нельзя? – поинтересовался Рон.

– Акцио, чаша! – крикнула Гермиона – с горя, как видно, забыв, о чём предупреждал Крюкохват.

– Если хотите получить меч, Крюкохват, помогите нам… – велела я.

Гарри схватил усыпанную рубинами рукоять и коснулся клинком ближайшего серебряного кувшина. Кувшин не размножился.

– Если подцепить мечом за ручку… Только как я туда доберусь?

Становилось все жарче и пот уже тек по спине струйками… И вдруг… Звякалки! За дверью поднимался страшный звон и заревел напуганный дракон. Выйти из сейфа можно было только через дверь, где нас поджидали сотрудники банка. Ребята с ужасом переглянулись, я сжала маховик.

– Гермиона, мне нужно обязательно добраться до верхней полки, до чаши, – прошептал Гарри.

Гарри вздёрнуло в воздух за лодыжку. Взлетая, он ударился о какие-то латы, их раскалённые добела копии тут же посыпались на пол. Стало еще теснее и по-настоящему жарко. Мы шарахнулись от лат, кто-то что-то задел и посыпались новые раскаленные копии. Гарри подцепил клинком ручку чаши.

Я отдала приказ и нас закрыло щитом, сдерживавшим натиск раскаленных предметов. Но как ни были сильны мои чары, щит прогибался под лавиной сокровищ, и я понимала, что долго он не выдержит… И пока Гарри возился, щит, даже мой, прорвался. Лавина раскаленных докрасна драгоценностей потекла на нас. Я, понимая, что сейчас будет, обратилась и взмыла повыше…

Рон и Гермиона ещё стояли по пояс в сокровищах, держа за руки Богрода, а Крюкохвата уже засыпало с головой, торчали только кончики длинных пальцев. Гарри вцепился в эти пальцы и рванул. Обожжённый гоблин с воем показался из-под завала.

– Либеракорпус! – заорал Гарри.

Они с Крюкохватом грохнулись на растущую гору сокровищ, и меч вылетел из руки Гарри. Гоблин полез на плечи брата.

Крюкохват первым заметил меч и прыгнул. Ухватив Гарри одной рукой за волосы, чтобы не свалиться в бурное море обжигающего золота, Крюкохват поймал рукоять и поднял меч высоко над головой Гарри. Золотая чаша сорвалась с клинка и взлетела в воздух… Гарри рванулся к ней, я перекинулась обратно, приземлилась на ноги (кроссовки прожигало раскаленным металлом) и шепнула только два слова, когда дверь под натиском сокровищ, все множившихся, открылась и их лавина вынесла нас наружу.

Толпа гоблинов застыла в самых разнообразных позах, которые только можно было себе представить, все до единого были вооружены кинжалами. Крюкохват вместе с мечом соскочил со спины Гарри и удрал, продираясь сквозь толпу соплеменников, застывших вместе со временем в подземной пещере. Я чувствовала напряжение временных нитей, удерживаемых потоком силы из моего маховика, знала, что немного выше в туннелях и в сейфе Лестрейнджей оно идет, знала, что эти минуты просто потеряются из жизни этих гоблинов, потому что когда время снова пойдет, оно за секунды сравняется со всем остальным, и они еще не успеют прийти в себя. И страшно жалела, что оставила Крюкохвата в безвременье вместе со мной. Временные вихри колебались вокруг, становясь осязаемыми, почти видимыми для меня. Вихри, удерживаемые невероятным усилием моей воли…

За углом, куда скрылся Крюкохват, застыли застигнутые моим «Анкарате Хронум» волшебники, несколько человек.

– Релашио! – произнес Гарри, направив палочку на дракона. Кандалы со стуком упали. – За мной! – Гарри бросился к слепому чудовищу. У меня от напряжения времени кругом закружилась голова.

«Это насколько же я захватила пространство?» – невольно подумалось мне.

– Гарри, Гарри, что ты делаешь? – кричала Гермиона.

– Давайте, залезайте, скорее! – дракон застыл без движения и я наконец поняла, почему мне так трудно – вместе со временем я остановила жизнь дракона, и это забирало у меня чудовищное количество сил и энергии. Гарри наступил на сгиб его задней лапы и, подтянувшись, забросил себя на спину зверя. Гермиона вскарабкалась следом за Гарри. За ней залез Рон. Я обернулась совой вновь и перекинулась, усевшись на спину чудовища… Иного выхода у нас не было, даже поднимись мы наверх каким-то чудом. Вряд ли я остановила время там, на поверхности, даже в пределах банка. Не говоря уже о всем прочем Лондоне…

– Элеуфериа Хронум, – прошептала я, приводя в чувство огромное чудовище, отпустив нити времени. Вихри закружились, стараясь улечься в обычный временной порядок. Дракон содрогнулся могучим телом, пробуждаясь. Он с рёвом поднялся на дыбы. Развернулись крылья, сшибая визжащих гоблинов, точно кегли. Дракон взмыл в воздух. Мы прижались к его спине, чтобы не быть раздавленными о потолок.

Дракон метнулся к выходу в туннель. Гоблины с воплями швыряли в него кинжалы, но оружие отскакивало от бронированных боков. Чудовище распахнуло пасть и снова дохнуло огнём, круша стены и потолок туннеля.

Мы помогали ему магией и вскоре дракон пробился в туннели, круша все на своем пути и ревя так, что у меня закладывало уши. Дракон летел наверх, на свежий воздух, на свободу, подальше от гоблинов и мрачных подземелий банка… Мы миновали подземное озеро, дракон оглушительно ревел. Он замолотил шипастым хвостом, сзади рушились гигантские сталактиты, крики гоблинов и лязг металла затихали вдали. Дракон расчищал себе дорогу огнём… И вот дракон выбил стену в мраморный зал наверху, с нашей помощью. Люди и гоблины шарахнулись в разные стороны. Здесь дракон смог как следует расправить крылья. Он повернул рогатую голову ко входу, на запах свежего воздуха, и взлетел. С нами на спине он снес могучие двери Гринготтса с петель и взмыл вверх, к облакам. Банк с гоблинами и Пожирателями, едва не стоивший нам свободы, остался далеко внизу, позади… Мы только что спаслись в очередной раз за этот чудовищный, долгий год… Последний год войны…

Время на спине дракона тянулось странно медленно, чудище летело, мы цеплялись за твердую чешую, понимая, что управлять им не получится. Я успокоено выдохнула и вдруг… Живот болел, голова страшно закружилась и поднялась странная, почти чудовищная тошнота. Я судорожно вцепилась в чешую дракона, чувствуя, что боль пронзает низ живота и отдается в поясницу.

Тошнота вскоре утихла, а вот боль накатывалась волнами. Гарри, заметив, что я корчусь от боли, цепляясь за чешуйки, одной рукой обнял меня за плечи, помогая удержаться. В его глазах промелькнул страх…

– Только держись, – прошептал он. – Кэт, пожалуйста, держись…

– Я плохо разбираюсь, но я боюсь, что держаться тут должна не Кэт, – всхлипнула Гермиона. Я похолодела, осознав, что именно у меня болит. Ребенок! Мой ребенок! Я зажмурилась, всеми силами отгоняя плохие мысли, уверяя себя, что всего лишь устала и напугалась, но… Внезапно помимо боли перед глазами все потемнело и я провалилась в пугающую темную пустоту…

***

– Да очнись же ты! – заорала рядом какая-то девушка. Это разорвало странное состояние, в котором я находилась – казалось, я в невесомости, в полной тишине и темноте. Казалось, ничего больше не существовало никогда, и все это было лишь моей фантазией… – Кэтрин! – меня хлестнули по щеке с такой силой, что показалось, будто это драконий хвост. Я открыла глаза, смутно понимая, где нахожусь и кто рядом. Первая же осознанная мысль привела меня в ужас – я не знала, что с ребенком.

– Как он? Как ребенок? – было первым, что я спросила. Кассиопея, державшая меня за руку, оглянулась на кого-то сидевшего рядом.

– Все нормально, – произнес знакомый бас. Я проморгалась, вглядываясь в медленно темнеющее небо. Близилась ночь. Сколько часов прошло?

– Если ей верить, ребенок в полном порядке. Не знаю, правда, можно ли ей верить, – пробормотала Гермиона, державшая меня за другую руку, указывая куда-то в сторону. Я приподнялась с помощью девушек и посмотрела в ту сторону, куда указывала Герми. Мой взгляд обнаружил Рона и Гарри, что-то тихо обсуждавших, Гарри держал в руках чашу. И скользнул на Влада, склонившегося над бесчувственным силуэтом, сжавшимся неподалеку от нас на земле. В неверном сумеречном свете выделялись черные одежды и волосы. Знакомый силуэт. Я вгляделась и с внезапным ужасом подскочила, метнувшись к девушке. Влад хлопал ее по щекам, что-то шепча себе под нос…

– Нора… – я склонилась к ее лицу, улавливая слабое дыхание. – Нора!

– Какого цвета у меня глаза? – осведомилась она, открыв последние и увидев меня.

– Черные, как обычно, – отозвалась я. Нора казалась очень изнуренной и страшно бледной. И все же она, услышав, что глаза черные, выдохнула с явным облегчением… Все лицо избороздили глубокие морщины и кожа стала какой-то шершавой… Бутти медленно села и со слабой усмешкой на меня посмотрела.

– Я тебя в рабство продам, иначе ты уже не расплатишься. Ты вообще одурела?

– А что случилось? – не поняла я.

– С ребенком все нормально, его и не трогали. Это было тебе предупреждение, так что я бы на твоем месте теперь думала, прежде чем что-то сделать, – она с моей помощью поднялась на ноги, пошатываясь. Влад подхватил ее под руки и подвел к остальным. Гермиона слегка нахмурилась, разглядывая в сумерках Нору. Последняя была в уже привычных узких джинсах и полупрозрачной блузке под кожаной курткой с расстегнутой молнией.

– Какое предупреждение? – окончательно не понимала я, разглядывая Хранительницу. Влад отпустил Элеонору, по телу которой словно прокатывала волнами мелкая дрожь. Девушка внезапно замерла с открытым было ртом на долю секунды и быстро подлетела к небольшому озеру, на берегу которого мы все и находились. Она всмотрелась в свое отражение в темной воде и неожиданно для нас закрыла голову руками.

– Советую Кэт и девушкам отвернуться, – хрипловато произнесла она. – Зрелище не из приятных. Рону и Гарри, пожалуй, тоже. Влад уже видел…

– Тебе бы стоило прибегнуть к страху кого-то из нас, если это то, о чем я думаю, – отозвался Влад, прижав к себе Герми и отвернув ее лицом от Элеоноры. – В таком виде идти в замок для тебя – самоубийство.

– Рон, ты не против, если я тебя сейчас немного напугаю? Гарри, может, ты не откажешь? – ехидно спросила Нора, чуть убрав руки от пепельных в неверном свете волос. И тут же с внезапной язвительно-злорадной ноткой в голосе произнесла: – впрочем, я знаю, кто подойдет…

– Даже не вздумай, – прорычал Майкл, стоявший чуть в стороне от меня рядом с Кас. – Шевельнешься в мою сторону – убью, гадина!

– Майкл! – возмущенно произнес Влад. Я посмотрела на кузена, возвышавшегося в полумраке над всеми крупным шкафчиком. – Она только что Кэт едва ли не спасла! Ей нужно помочь!

– Ладно, я помогу, – Майкл ехидно усмехнулся. – Кэт, отвернись, я так понимаю, у красотки тушь и помадка размазались, – его глаза сверкнули желтым огоньком. Кас поморщилась и развернулась, отвернув ребят в другую сторону. Я же осталась стоять лицом к Норе. Та медленно выпрямилась, убирая руки от совершенно поседевших длинных волос и так же медленно обернулась к нам лицом. Глубокие морщины, землисто-серая кожа, лицо такое, словно его лепил из глины годовалый малыш. Глаза глубоко запали и их цвет было уже невозможно угадать…

Нора усмехнулась, открыв рот с черными зубами почти треугольной формы. Рон, вырвавшийся из рук Кас, оглянулся и застыл, судорожно сглотнув. Черты лица Элеоноры сейчас казались жуткими, такими, что не в каждом кошмаре приснятся…

– Я так всегда по утрам выгляжу, без макияжа, – хмыкнула Бутти, поймав взгляд Рона. Я прижала руку к животу, отступив на несколько шагов. Истинный облик Хранителей, догадалась я. И поняла, почему Элеонора говорила, что его лучше не видеть… Такое и впрямь лучше было не видеть…

Элеонора же медленно прошла мимо нас, не сводя тяжелого жуткого взгляда с весьма спокойно ее разглядывавшего Майкла. Кончик ее палочки скользнул к его подбородку.