Текст книги "Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн (СИ)"

Автор книги: Астромерия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 64 страниц)

– И… – его голос прозвучал необычайно хрипло, а пальцы внезапно с силой стиснули спинку кресла. – Кто был твоим выбором? За что я плачу теперь, после разбивания маховика?

– Я была твоей женой. – Взгляды серых, чуть усталых, проницательных, и карих, полных слез, глаз пересеклись. Что-то рухнуло в этот миг в душе мужчины, неотрывно следящего за красивым вечно теперь молодым лицом женщины в светлом платье. – Ты был моим выбором. Не Томас, который там был совсем другим. Ты.

– Я не был Упивающимся? – скрип лестницы под ногами поднимавшейся сюда девушки. Розалина оглянулась на дверь.

– В том-то и беда, что был. Я не знаю, почему, но мне не хватило света и дара, чтобы тебя от этого удержать. Вместо того, чтобы уберечь от этого тебя, я вынуждена была скрываться и сама, как жена Пожирателя. Еще до смерти Поттеров. Я после нее тоже долго не прожила, кстати.

– Кто? – он уже знал ответ и не уверен был, что хочет его услышать. Но какая-то безумная надежда, что ответ будет иным, все-таки оставалась в его сердце. Однако ответ, прозвучавший в тишине кабинета, убил эту надежду на самом ее корню. Всего лишь одно короткое слово, и большей боли отчаяния, чем та, что вспыхнула в его душе, просто не существовало.

– Ты. – Она снова тяжело сглотнула. Шаги в коридоре слышались все ближе. – Ты платишь не за то, что я валькирия, – прошептала она. – Ты платишь за то, что сделал тогда. Ты был моим выбором. У тебя был шанс. У нас с тобой… Мы оба его потеряли. И поверь, я была бы рада за тебя, если бы ты все же смог жить своей жизнью. Не там, нет. Сейчас. Мне пора, да и Лика скоро явно забеспокоится. Она неплохая девушка, кстати, тебе повезло, – Розалина коснулась маховика, тот засветился приятным желтоватым светом. Черты женщины размывались, словно бы тая в воздухе.

– Я люблю тебя, Роуз, – вслед ее чертам негромко произнес волшебник, до побелевших костяшек пальцев сжавший кулаки. – Пока ты здесь, ответь мне. Думаю, теперь-то ты знаешь… – она замерла, давая ему задать вопрос. Почти прозрачная, почти исчезнувшая. – Не там, в этой реальности, ты любила меня? Вообще, хоть немного, до Реддла… – женщина вскинула голову и в ее прозрачных глазах полыхнул странный огонек.

– Нет. Но я очень сильно ценила тебя. Ты был мне близок. Иногда это даже больше, чем любовь… – ее рука вновь стиснула призрачный маховик.

Прежде чем ее образ окончательно растаял в холодном воздухе кабинета, до Антонина донеслось едва различимое:

– Мне больше некого просить… Дай ей шанс…

– В последнее время, – он горько усмехнулся, тяжело опускаясь на стул и потирая виски, – я, кажется, только этим и занимаюсь. Даю всем шанс. Которого никогда не было в этой реальности у меня… – голова страшно разболелась, принося вместе с болью осознание того, что свою надежду на взаимность и как следствие этого свой шанс он придумал себе сам.

Розалина пыталась его поддержать, тем только сильнее привязывая к себе. Возможно, откажи она ему резко и жестоко, все повернулось бы иначе. Но мягкость ее отказа и то, что ее грызла вина перед ним, заставили его придумать себе то, чего никогда не было в этой реальности, и не факт, что было в прошлой. Не его любовь, он в ней не сомневался. Ее любовь к нему. Прозвучавшее сейчас «нет» резануло не хуже ножа, но вместе с тем принесло какое-то странное облегчение… Вместе с рассказом Розалины и ее твердым и холодным «нет» рухнуло что-то, почти три десятка лет терзавшее и мучившее его изнутри. Он любил ее и разлюбить не мог, это было невозможно. Но внезапно для себя мужчина вдруг осознал, что он мог бы жить без нее. Не существовать, как ему казалось почти тридцать лет, а именно жить. Внезапное ощущение теплых ладоней на плечах, живых, настоящих. Встревоженные серые глаза в обрамлении пышных ресничек. Лика.

– Завтрак готов, – хриплость из ее голоса исчезла, зато появилось волнение. – Ты в порядке? – голова страшно болела, сумбурность произошедшего никак не укладывалась в ней, но он постарался выдавить улыбку. Притянул ее к себе, усаживая на колени. Худенькая, теплая, реальная. Как оказалось, довольно легкая.

– Все нормально. К слову, кто это был? – Анж отвела взгляд, щеки ее залила краска.

– Я встречалась с одним парнем, мне было лет шестнадцать… Так вышло, что… – осеклась, опуская глаза. – Я не очень-то воспитанная леди, – чуть заметно усмехнулась. Потрепал ее по распущенным длинным волосам, чем вызвал крайне недовольное фырканье.

– Я заметил. Почему расстались?

– Он не выдержал мой характер. Да и интересы и планы оказались слишком разными. Поэтому он сказал мне, что мы слишком разные и ему нужен кто-то попроще.

– Довольно по-детски, – усмехнулся. Головная боль почти прошла, оставив только тяжесть в висках.

– Мы были почти что детьми. Ему было далеко не сорок пять, – глаза задорно блеснули. – Он очень уступал вам в развитии, мастер Долохов.

– Опасаюсь, миссис Долохова, что и вам тоже, – Антонин почти весело улыбнулся, накручивая на палец локон ее волос. – Вы довольно умная девушка. Останешься до вечера? – Лика отрицательно помотала головой, удобнее устраиваясь на его коленях.

– Сегодня суббота, останусь до завтра. Кстати, разрешение на трансгрессию у нас есть? Тебе нужна новая палочка, а я знаю отличный магазинчик в Рокфорде. Но сначала завтрак, или он окончательно остынет… – легко поднялась на ноги, потянув его за руку. Долохов поднялся на ноги, потирая виски, по которым как будто изнутри стучали молоточками. Привлек к себе снова, впился поцелуем в теплые и сладкие, видимо пробовала что-то на вкус, губы. Отпустил, когда в легких перестало хватать воздуха… И уже спускаясь вслед за ней по старой лестнице на теплую кухню, внезапно осознал, что если засыпать с девушками и женщинами ему доводилось, и он привык, то это утро было первым, когда ему понравилось так еще и просыпаться. Он не мог сказать, что любит ее, и влюбленностью даже назвать это было просто невозможно, но она была первой, с кем ему захотелось проснуться…

И в ней было что-то такое, чего не было в Розалине. Пожалуй, подумалось мужчине, лучшим названием этой искорке ее характера была «живость». Роуз при всей ее доброте и свете иногда была лишена какой-то крохотной частички человечности. Даже ее дочке эта черта присуща все-таки была… В голове всплыла настойчивая просьба Роззи дать ей шанс. И хотя он и сам-то не понимал, чего ради вдруг принялся ее спасать и почему начал ее жалеть, но какая-то глубоко запрятанная часть его души в этот самый момент подумала о том, что если это окажется возможным, он этот шанс ей даст… Слишком хорошо ему было знакомо то, когда этого пресловутого шанса попросту нет. Слишком хорошо…

========== И все-таки я за тебя боюсь (Снейп) ==========

Третье лицо. “И в свете бывает тьма…”

Черная мантия тихо шуршала по каменному полу длинного темного коридора, освещенного только редкими факелами. Лицо скрывал капюшон, из-под которого выбивались темно-русые длинные волосы, заплетенные в толстую косу и перетянутые зеленой лентой. Дорожные ботинки глухо стучали по каменным плитам, ничуть не выдавая волнения их обладательницы, кусавшей губы. Наконец она достигла своей цели, дрожащая рука коснулась бронзовой ручки на черной дубовой двери, медленно повернула ее, одновременно с произнесением нужного заклинания, и дверь открылась. Женщину в черной дорожной мантии встретили аплодисменты.

– Привет! – весело улыбнулась красивая темноволосая дама в черных джинсах и полупрозрачной черной блузке, хлопая в ладони. – Ты задержалась, сестра Ядвига! Мы уже делали ставки на то, придешь ли ты, – она обвела собравшихся рукой. Все трое мужчин, рассевшихся по удобным креслам, опускали руки, которыми хлопали вошедшей валькирии, включая облаченного в роскошную черную мантию молодого парня с короткими черными волосами, торчащими во все стороны, и с кинжалом некромага на коленях.

– И кто же ставил на то, что я приду? – глубоким негромким голосом поинтересовалась женщина, закрывая за собой дверь. Димитр широко улыбнулся и скрыл кинжал в складах мантии.

– Я и Элеонора. Виктор и Ватли усомнились в твоей к нам лояльности, но, к моей радости, ошиблись. – Молодой парень с тонкими, слегка похожими на девичьи, чертами лица, изобразил театральный поклон. Мужчина с искривленным лицом, ярко горящими желтым глазами и светло-русыми волосами до плеч, одетый в кожаную куртку и черные широкие брюки, мрачно кивнул в знак приветствия.

– Совет сегодня был созван дольше, чем обычно, – недовольно заметила женщина, подбирая подол мантии и усаживаясь на свободное кресло, рядом с метнувшей на нее надменный взгляд Бутти. – Оливия проявила склонность к долгим размышлениям, – ее тонкие губы, скрытые капюшоном, исказила презрительная усмешка. – Благопорядочный орден, несущий добро на словах, – процедила валькирия.

– Ядвига, но ведь валькирии уже сумели расправиться с двумя нашими группами, в каждой было больше дюжины Хранителей, а самих валькирий пострадало при этом только трое, – прищурилась Элеонора. – Мне кажется, это уже никак нельзя назвать словами!

– Я лично отбирал туда самых способных и владеющих магией Хранителей, – пробурчал юноша, Виктор, посмотрев на нового Верховного Хранителя. Димитр, помрачневший, задумчиво сцепил пальцы рук. – Это был откровенный вызов со стороны валькирий!

– Говьер отдала команду действовать активно и не щадя, а валькирии тех стран, где нет Хранителей и ифритов, в срочном порядке были вызваны в Афины. Я лично занималась этими повестками.

– Живешь в Афинах? – недоуменно изогнулись брови Элеоноры. – Все зашло так далеко?

– С вашей стороны было глупо и весьма опрометчиво пускать в ход ваших тигров, акромантулов и прочую гадость, – все еще скрывая лицо капюшоном, заметила Ядвига. – Не живу, но у Совета прибавилось работы, и прибавилось очень сильно. – Ее слова отчего-то вызвали у всех Хранителей и ифрита Ватли громкий смех.

– Акромантулы… – сделав пару глубоких вдохов, слегка успокоился Виктор. – Ну даешь, Ядвига, – он снова рассмеялся, что вызвало у успокоившейся фрау Бутти снисходительную улыбку. Валькирия недоуменно оглядела собеседников.

– Акромантулы относятся к обычному, посредственному волшебному миру, – пояснила ей посредница Верховного Хранителя. – Мы вывели своих паучков на их основе, но у них другие свойства. Более, скажем так, опасные для обычных магов. И маглов тоже, к слову.

– И что же, то, что наши достижения животного мира выпущены из замка, стало причиной нарушения вами «негласного порядка»? Вы ведь именно по нему не приступали к активной войне, защищая свои страны, но не более того? – прикусив губу, поинтересовался Димитр. Ядвига покачала головой.

– Не это, – голос ее прозвучал чуть хрипло. – Применение вами Инг-Ша к Луи Ивзу. Говьер отдала распоряжение после нашего визита во Францию. Их очень впечатлило случившееся, – она едва уловимым движением сняла капюшон, открывая молодое лицо в обрамлении темно-русых, чуть вьющихся волос, и голубые глаза под густыми ресницами. Еще одно легкое движение и собранные зеленой лентой волосы рассыпались по ее плечам в черной мантии. Ядвига убрала ленту для волос в карман. – Сработало это поистине ужасно, даже мне стало не по себе при его виде. К слову, – она повернулась к Бутти. – Ты подходишь под его описание того, кто вложил ингатус, – заметила она. Элеонора ухмыльнулась, поднимая руку ладонью с крошечным, не больше яблочного семечка, черным шариком вверх. Взгляды присутствующих против их желания обратились на шарик, поглощавший, казалось, сам свет. Даже отблески факелов, падавшие на руку Хранительницы, не освещали крохотную вещь с ужасными свойствами. Бутти сомкнула пальцы над шариком, сжала кулак. Когда же она снова разжала руку, ингатуса на ней уже не было.

– Я, вроде бы, не похожа на самоубийцу, – усмехнулась она. – И навлекать на себя скорую смерть мне не хочется. Это было Оборотное Зелье. Мне в тот момент хотелось, чтобы на материке меня посчитали находящейся под проклятьем ингатуса.

– А разве тебе не больно его держать? – искренне изумилась Ядвига, с долей уважения посмотрев на молодую немку. – Он ведь причиняет ужасную боль!

– Мне – нет, – хмыкнула молодая женщина. – Это мой ингатус. Вот если я возьму в руку ингатус Димитра или Виктора, или они мой – это действительно принесет чудовищную боль. Свой ингатус лишь слегка обжигает, – улыбнулась Элеонора. – Если он один у тебя, конечно. Если два и больше, ты их вообще не чувствуешь.

– Почему? – заинтересовалась валькирия.

– Каждый ингатус убивает в тебе частичку души. Хранитель получает свой ингатус при приеме в Орден, – пояснил Димитр, расправляя складки своей мантии. – У него появляется неразрывная связь с ингатусом. Вот почему применив последний, или единственный ингатус, Хранитель обрекает себя на смерть. Ингатус утягивает его в загробный мир. Когда ты отдаешь этим шарикам две и больше частички души, ты перестаешь принадлежать миру живых. Ты становишься сам… В какой-то мере как ингатус. Не причиняешь боль при касании, но отталкиваешь любой свет.

– Димитр единственный сейчас, у кого не один ингатус, – заметил Виктор, кашлянув. – У него их три.

– Три?! – удивилась Элеонора.

– Мне достался ингатус Мэтта. Он его не применил, – пожал плечами Матей. – И, полагаю, с разрезанными животом и грудью он ему больше не нужен, – эти слова вызвали у остальных мужчин хриплый злой смех.

– Ясно… – пробормотала себе под нос единственная среди Хранителей в этой комнате девушка.

– Кстати, Джинджер изолирована от остальных до момента «расплаты»? – поинтересовался Верховый Хранитель. Ватли усмехнулся.

– С Джинджер покончено, я лично руководил этой операцией, – грубым хриплым голосом поведал казавшийся старше всех присутствовавших ифрит. Строго говоря, он и был старшим из всех, ему было почти сорок. Новое командование Ордена Хранителей было почти в полном сборе, плюс все-таки не входившая в него по объективной причине Ядвига. Не входила она потому, что не являлась ни Хранителем, ни ифритом, а никто иной (тем более валькирия) войти туда не мог.

– К слову, у меня более важные новости, чем то, что Оливия отдала приказ об активной с вами борьбе, – всполошилась валькирия. – Реддл применяла Круциатус.

– Что?! – от возбуждения, вызванного ее словами, Димитр настолько подался вперед, что чуть не соскользнул со своего кресла. – Применяла Круциатус?! К кому?! Ты уверена?!

– Мы судили за это, – взглянула на него Ядвига. – Кажется, его фамилия Долохов. Я, к сожалению, не запомнила точно, когда мы получили от Анны сообщение о необходимости суда.

– И каково же наказание?! – вперед подался уже Виктор, тревожно глядевший то на своего правителя, то на валькирию, сообщающую такие вести.

– Предупреждение. Я настаивала на наказании, но нас таких было только двое. Я и бразильянка.

– И все? А лишение дара, способности… Разделение тела и сущности… – хлопая глазами, осведомилась немало удивленная Элеонора. – Я наслышана о суровости первых правил Кодекса!

– Ее ифрит выступил в ее защиту и показал, что Реддл под влиянием чар, – Ядвига бросила на Димитра мрачный взгляд. – Те, что ты наложил на нее на Дне Ягнят. Думаю, это была с ее стороны не первая попытка Круциатуса. Они ищут так же способ снять эти чары, – понизила она и без того негромкий голос. Ватли и Виктор нахмурились, Бутти тщательно скрывала тот факт, что очень насторожилась. Димитр же расслаблено откинулся на спинку кресла и положил руки на подлокотники.

– Пусть ищут дальше, – злая улыбка появилась на его губах. – Я лично знаю лишь один способ их снять, и два – заглушить. Первый – убить меня самого.

– Не думаю, что им это удастся, – заметил Ватли. – Ты уже сейчас на порядок могущественнее Влада. Даже я сильнее, чем он.

– Ты не думал о том, что Реддл в общем-то я по силам? – Элеонора облизнула пересохшие губы. – А она все-таки не одна, у нее есть еще ифрит, и, уверена, не один.

– А теперь и Оливия с остальным Советом об этом знают, – прорычал Виктор. Один из факелов, освещающих зал в замке Хранителей, погас. Бутти щелкнула пальцами и пламя вспыхнуло вновь.

– Думаю, Ядвига не откажется от чашечки моего травяного чая? – мило улыбнулась женщина. Молодая валькирия скромно кивнула. Хранительница посмотрела на своего начальника, одарившего ее едва заметным кивком.

– Еще новости о Реддл у тебя есть? – в то время, как Элеонора в глубине комнаты делала гостье чай, поинтересовался Димитр. – Как она выглядела? Насколько вы ей помогаете?

– В случае сражения с Хранителями и ифритами Федерация Сов прибудет вся, возможно, Трансильванский аврорат. Выглядела подавленной и напуганной, хотя на суде была довольно спокойна. Она явно переживает из-за этих чар, – коварная улыбка мелькнула на губах Ядвиги. – Не переживайте так из-за нее, как только она снова применит Круциатус или Империус, или еще что-то в таком духе, против Кодекса, ей конец. Я лично буду требовать самого сурового наказания, – подмигнула она Виктору. Но слова ее возымели неожиданный эффект. Димитр вскочил на ноги, молниеносно подлетел к валькирии и с силой вжал ее в кресло за плечи.

– Если она снова сорвется из-за этих чар, – прорычал он в самое лицо Ядвиги, – Ты лично будешь настаивать на мягком наказании, ты меня слышишь? – в его руке мелькнул кинжал с рунами. Женщина почти напугано следила за его движениями. – Никаких строгих наказаний, никаких разделений… Реддл нужна мне целой и в добром здравии.

– Но мой Повелитель… – влез было Виктор, осторожно положив руку на плечо разъяренного Верховного Хранителя. И тут же взмах руки отбросил его спиной на ближайшую стену. Ватли благоразумно предпочел молчать.

– Она должна будет командовать Диадемой и для этого осталось совсем немного. И мне нужно, чтобы она была в тот момент сама собой. Тебе ясно, Ядвига? – угрожающе рычал Димитр, склонившись к самому ее лицу и сжимая ее плечи с нечеловеческой силой. Кинжал уперся ей в горло. Ядвига в ужасе зажмурилась.

– Димитр, – взмах палочки и его руку, сжимавшую валькирию за плечо, слегка обожгло. Верховный Хранитель отпустил жертву. – Я сделала нашей дорогой Ядвиге чай, – с поклоном поведала фройнляйн Бутти, извлекая из внутреннего кармана мантии флакончик с прозрачным темно-синим зельем и добавляя капельку его в чай на подносе. Матей слегка поутих, тяжело рухнул на свое место и одарил Ядвигу, обернувшуюся к Норе, взглядом, полным негодования и презрения. Элеонора с легким кивком и тщательно скрытой усмешкой подала валькирии чай.

– Очень вкусно, – заметила та, прихлебывая напиток на травах, грея ладони о чашку. Она залпом выпила оставшееся содержимое и взгляд ее слегка расфокусировался. Виктор подался вперед. Ядвига потрясла головой, приходя в себя, и повернулась к Элеоноре.

– Что желаете мне приказать? – с оттенком раболепия в голосе вопросила она красивую зельеваршу.

– Забудь о том, что ингатус к Луи применяла не я, – начала ровным и холодным голосом молодая женщина. – И запомни: твое личное отношение к Розалине, к Кэтрин, к Ирме и к Вирджинии никаким образом не должно влиять на то, как ты отнесешься к Реддл в случае суда. Ты будешь голосовать за мягкое наказание. Поняла меня?

– Да, Госпожа, – Ядвига покорно кивнула, глядя прямо в глубокие черные глаза, похожие сейчас на бесконечные туннели.

– А теперь подробнее расскажи мне о том, как прошел суд и о том, как себя на нем вела Кэтрин. Нас интересует любая мелочь, – все так же ровно и холодно продолжала Элеонора. Ядвига покорно кивнула, с обожанием во взгляде осмотрела всех Хранителей, включая пришедшего в себя Виктора, и начала подробное описание суда над Реддл…

…Час спустя, когда Ядвиге уже просто нечего было сообщить нового, Элеонора наконец позволила валькирии уйти. Действие зелья же, делавшего Ядвигу уязвимой для гипноза Хранителей, должно было продолжаться еще почти сутки. Элеоноре стоило девяти лет бесконечных опытов одно только то, чтобы его разработать. И еще почти два года ушло на испытания. Ядвига стала первой, на ком его применяли уже не в лабораторных целях, и относительно успешно. Имелся побочный эффект – Ядвига, к которой это зелье применяли уже не раз, начинала с каждым разом все больше и больше привязываться к Бутти, что походило уже на рабское почитание. И молодую немку это никак не радовало…

– Что ж, по крайней мере все было не бесполезно, – заметил Димитр, когда Ядвига скрылась за дверью. – Реддл купилась на мою аферу, к несчастью, Мальто все испортила, – скрипнул он зубами.

– Долохов исправил это обстоятельство, – заметил Ватли. – Что ни говори, спасение Реддл было всем на руку. Интересно только, как она умудрилась от него отбиться без маховика? Очень плохо, что память стерта. Думаю, там было что-то интересное.

– Гипноз не помог? – бросил на него взгляд второй помощник Димитра. – Ватли, ты глава ифритов. Неужели не сумел?

– Память стерла валькирия, – пожал плечами ифрит. – Наше счастье еще, что она неопытная. Он и так порядочно помнит.

– Когда я туда пришла, там были еще Влад и какой-то… не помню, какой-то ее родственник, – Элеонора нахмурилась, припоминая. – Полагаю, они и пришли ей на выручку. К несчастью, у меня были дела, их было трое, а Долохову я разрешила уйти.

– Зачем это? – удивился Виктор.

– Думаю, после Круциатуса, нескольких парализующих, допроса и Обливиэйта тебе бы не слишком хотелось сражаться, – вздохнул Матей. – То, что Круциатус был, мы установили, связанным его видела лично Нора, ну и без допроса обойтись не могло… – пояснил он в ответ на почтительный взгляд второго помощника. – И мы по крайней мере знаем, что мои чары действуют, что она в Британии. Думаю, где-то там и прячутся. Найти ее должно стать приоритетом. Ватли, – ифрит вскочил на ноги. – Розыск ее, Поттера или старшего Реддла поручен тебе. Если их сторожат ифриты, исключая Влада, убить. Валькирий тем более.

– Влад? – прохрипел Ватли. Димитр облизнул губы.

– Я сам хочу с ним разобраться. Приказ ясен? – ифрит кивнул и трансгрессировал выполнять распоряжение. – Нора, тебе я поручу сварить то же, что мы даем Ядвиге, но в больших количествах. И да, если удастся найти Реддла, она об этом узнает и будет упрямствовать, примените к нему Инг-Ша. Война уже началась, а я не намерен играть по правилам валькирий. Ватли находит, ты же осуществляешь «захват», – произнес он. Нора кивнула.

– Куда вложить ингатус? Кто это должен будет сделать?

– Кто угодно. Вложить в руку, крайнее – в рот. Не торопиться с ушами. Если не найдешь подходящего кандидата, – зловещие нотки мелькнули в его красивом голосе. – Инг-Ша применишь ты, – в глазах девушки промелькнуло странное выражение, подозрительно похожее на усмешку. Оставляя Димитра и Виктора наедине, Бутти коварно улыбнулась, быстрым шагом направляясь в свои покои в замке.

– Я приберегу свой ингатус для твоего уха, Димитр, – хмыкнула женщина. – Это лучше и эффективнее… Души у тебя нет, а вот мозги пока еще остались.

Еще десять минут спустя Виктор и Димитр вместе покинули кабинет, причем Верховный Хранитель на прощание коснулся губами щеки своего помощника со словами:

– Славная работа, Викки. Полагаю, на это Рождество тебя ждет неплохой подарок, дорогой мой! – едва за ними закрылась дверь, как бело-рыжая кошка с горящими желтым глазами вылезла из-под одного из кресел с длинными покрывалами и с наслаждением чихнула, взмахнув хвостом. Прижав ушки, она внимательно огляделась, на мордочке ее при воспоминании о том времени, что Матей и Виктор провели наедине, проявилось сильнейшее отвращение.

– Значит, Ядвига, – Милли покачала головой и крепко зажмурилась, что-то бормоча себе под нос. Громкий щелчок, погасшие факелы, взметнувшаяся с пола пыль. Когда пару мгновений спустя факелы вновь зажглись, кошки в помещении уже не было.

“И все-таки я за тебя боюсь…” (Снейп)

И кто хранит тебя с небес?

не знаю, ангел или бес.

В герои всех твоих чудес я не гожусь.

Но тот, кто так тебя хранит,

Я знаю, никогда не спит.

И все-таки, я за тебя боюсь…

Би-2. Кого ты ждешь

Первые дни зимы принесли снег, мелкими сырыми хлопьями покрывавший двор и крыши замка. Холодные ветра же пришли уже давно, и особенной разницы я не замечал, тем более что в Хогвартсе было терпимо жить, впрочем, я к жизни в замке вполне даже привык за много лет. Куда хуже была другая атмосфера – отношение окружающих ко мне. Ученики и преподаватели меня откровенно недолюбливали и тайно, видимо, опасаясь гнева Беллы или мести моей и Кэрроу, ненавидели. Во взглядах многих студентов других факультетов читалось явное желание меня убить, во взглядах слизеринцев, не всех, но большой их части – недоверчивая напряженность. Возможно, однако, что дело крылось в том, что наши указы касались и их. Попытки возрождения Армии Дамблдора были вполне предсказуемы в сложившейся ситуации, и эти дети, школьники, едва ли осознавали степень опасности такого поведения. Я запретил собираться больше, чем по три человека, как в свое время Амбридж, но это едва ли могло сильно воспрепятствовать зарождению оппозиции… А прикрывать ее существование от Кэрроу, не зная толком, что именно планируют юные «герои», было крайне нелегким занятием. Но к началу декабря мне это вполне удавалось…

Джинни Уизли же «порадовала» меня еще больше прочих. Я ума не мог приложить, зачем им это понадобилось, но они попытались стянуть из моего кабинета меч Гриффиндора, точнее тот его вариант, что лежал на виду. Настоящий меч, само собой, им было не достать. Кэрроу же явно ждали, какую меру наказания я им за это определю, что только подкрепило мою уверенность в том, что Беллатриса намекнула моим помощникам, что за мной неплохо последить. Но, по всей вероятности, отработку в Запретном Лесу с лесничим (что давало мне уверенность в безопасности Джинни и ее приятелей) общество моих «друзей» сочло достаточно подходящим для этой ситуации и «бунт на корабле» не возник… Более явного проявления ненависти к новому режиму пока не было, что безмерно меня радовало – проблем мне хватало и без этого. Портрет Альбуса, подумав над расспросами Кэтрин, решил, что меч Гриффиндора мог бы помочь им совладать с крестражами из-за яда Василиска, несомненно, впитавшегося в волшебную сталь. Добраться до самой змеи же нам не представлялось возможным, для это нужно было открыть Тайную Комнату, а змеиным языком я не владел. Кэтрин, которая могла на нем разговаривать, хотя при мне этого никогда не случалось, с нами не было и встречи с ней не предвиделось…

И все же я ждал возможности узнать, где они, чтобы отдать им меч – крестражи нужно было уничтожить, это был единственный шанс на победу хотя бы в одной войне. Пока они существовали, Беллатриса была могущественна, опасна и бессмертна.

Я отложил в сторону номер «Пророка», который освещал события в стране, внушая людям, что все по плану и все у нас хорошо, что Министерство идет выбранным курсом и никуда не сворачивает, и отошел к окну своего нового кабинета. За ним царила ночная темнота, несмотря на то, что было всего лишь часов восемь вечера. В черном небе сгущались тучи, предвещавшие новые снегопады. Тусклые звезды зажигались среди этих облаков, своим холодным светом угнетая только сильнее… Мои мысли же находились сейчас далеко-далеко от Хогвартса, где-то там, в неведомых мне местах, где находилась моя Кэтрин… При мысли о ней сердце глухо екнуло и замерло. Мы не виделись уже больше месяца и на этот раз у меня не было о ней никаких вестей. Раньше мы тоже могли подолгу не встречаться, но хотя бы знали, где находится каждый из нас и грозит ли ему что-нибудь. Теперь же я не знал даже примерно, где они с Гарри…

И хотя она отличалась крайней удачливостью, ведь до сих пор ей успешно удавалось избежать смерти, да даже и просто серьезных проблем, что порой смахивало на то, что ее неусыпно хранит кто-то свыше, я ужасно боялся за нее. Кэт искали мы, искали Хранители, на нее ополчилась немалая часть самых обычных волшебников. Долохов так и вовсе на последнем совещании просил Темную Леди поручить охоту на Кэт именно ему, что та вполне могла сделать – все Упивающиеся прекрасно знали, что сильнее, чем Антонин, ее никто не ненавидит. Однако в тот момент Беллатриса была разгневана и зла на него, и возглавить эту операцию Антонину не довелось – он провалил слежку за особняком, и именно появление и уход Кэт и стал одной из повесток собрания…

***

Мы все собрались в Малфой-Мэноре, я по левую руку от Беллы, Долохов – напротив меня, как обычно. А рядом с ним сидела чуть более бледная, чем обычно, Анжелика. Девушка удивила меня, да и всех прочих, придя в юбке до колена и с волосами до плеч. Причем словно бы на тон-два посветлевшими. Раньше она никогда не изменяла своей привычке носить джинсы и не стриглась… Хотя, казалось, Антонина ее новый облик более чем устраивал.

Люциус же, Нарцисса и Драко сидели примерно в середине стола, ближе даже к другому его концу, что на столь официальных совещаниях означало их достаточно немилостивое положение. Хотя Нарцисса, я был в этом уверен, могла сесть гораздо ближе к сестре, ей Белла недовольна была куда меньше, чем Драко и Люцем. Цисси не доводилось не то что провалить, но даже получить столь же важные задания, как ее мужу и сыну, и причин отправить ее в немилость у Темной Леди попросту не было.

Кэрроу сидели слева от меня, после Яксли и Ранкорна. Такое положение дел в какой-то мере даже радовало – я по-прежнему оставался одним из приближенных Беллы, ее фаворитом, пусть и наравне с Антонином. Значило это то, что мне она доверяла. Анжелика и раньше сидела неподалеку, но это место заняла после недавней свадьбы с Долоховым, потеснив ранее сидевшего там Родольфуса. Как относится супруг Беллатрисы – официально их брак никогда не прекращал существования, тем более что и вдовцом Род никогда не числился, Белла ни фактически, ни юридически до конца не умирала – к тому, что он в иерархии располагался после меня, Долохова и с некоторых пор Яксли, я не знал. Хотя когда-то давно, вспомнилось мне, он сидел напротив Долохова, а я – за Антонином. Но с тех пор утекло много воды и единственный, кто никогда, ни разу за все годы существования организации, не менял своего места с того мига, как туда влился – Антонин. По крайней мере, когда я пришел на свое первое собрание, он сидел уже там…

Однако это собрание началось с небывалого – Белла, дождавшись, пока прибудут все более-менее важные члены нашей организации, поднялась с места во главе длинного стола, обошла всех, постукивая палочкой по ладошке, остановилась за спиной Антонина и указала на него.

– Прежде всего я хочу поздравить своего дражайшего помощника, своего соратника и ближайшее ко мне лицо с успешным, фантастическим, непревзойденным, – в ее голосе слышались обычные для нее истерические нотки, а кудрявые волосы, по обыкновению торчащие во все стороны света, были растрепаны больше обычного. Глаза же зловеще сверкали. Мне вдруг подумалось, что не далее, чем прошлым вечером Лестрейндж пребывала в ярости, и даже сейчас ее недовольство было просто нескрываемым… – провалом! – она осторожно, чтобы не уронить палочку, похлопала в ладошки.