Текст книги "Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн (СИ)"

Автор книги: Астромерия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 64 страниц)

Они все в гостиной, молодой черноволосый, слегка взъерошенный мужчина в очках играет с маленьким мальчиком, как две капли воды похожим на него, и тоже в очках, и девочкой. Густые каштановые кудряшки, большие карие глаза. Она одета в светло-голубое платьице, волосы аккуратно причесаны и убраны от глаз. Слышен звонкий смех детей и низкий, густой смех Джеймса Поттера. Последние часы его жизни… Две женщины, молодая и чуть постарше, сидят за разговором на диване, в руках Розалины палочка, а рядом спицы независимо от нее вяжут шарфик для Гарри. Палочка Лили здесь же, в гостиной, но на полочке над камином. А палочка Джеймса в кармане его джинс. Вроде бы и под рукой, но все же…

– Джеймс, им пора спать! – часы пробивают одиннадцать вечера и Розалина вздрагивает.

– Ну хорошо… – откликается мужчина, до того игравший с детьми со всей беззаботностью, на какую только был способен. После слов Роуз он слегка посерьезнел, выпрямился – они играли в тигра и тигрят, поднял Гарри на руки и позвал:

– Принцесса! Пора в кроватку!

– Хочу сказку! – объявила девчушка, покорно шагая рядом с Джеймсом.

– Я могу рассказать, – губы ее матери, красивой молодой женщины, с длинными чуть вьющимися каштановыми волосами, невысокой, стройной леди с поистине ангельским взглядом, изгибаются в улыбке.

– Нет! – девочка капризно надула губки. – Хочу Джеймса!

– Ну хорошо, Принцесса! Буду я… – девочка сияет и они трое скрываются наверху.

– Вот так всегда, – с улыбкой заметила им вслед Лили Эванс. – Никто иной, кроме Джеймса… Тебя пора короновать, Джейми, на титул короля. При нашей маленькой принцессе.

– А он и есть король! – девочка смеется, прижимаясь к дяде. Пусть не кровно родному, но после мамы самому любимому родственнику. Потом переодевается ко сну в соседней комнате – по приучиванию мамы. И возвращается в детскую, где Джеймс укладывает Гарри. Тот уже засыпает… Еще не в курсе, что это последний час жизни его отца и матери. Никто еще этого не знает. Сохатый рассказывает сказку, глазки девочки закрываются и носик сопит. Вообще-то Кэтти не слушает сказки на ночь уже года два, но ночуя у Поттеров, всегда требует сказку от Джеймса. И тот никогда не отказывается.

– Спокойной ночи, Принцесса! – целуя ее в лоб, шепчет Джеймс. Гасит свет, целует спящего на соседней кроватке Гарри и выходит. Дети спят, Джеймс спускается в гостиную. Но едва успевает переступить порог, как раздается звук сирены. Громкий, визгливый, даже немного словно бы надрывный. Кто-то проник во двор, невзирая на Защиту. Такой же сигнал сейчас слышится где-то в Литтл-Окслайнде (будущем Литтл-Хэйминге) или Министерстве Магии. Сигнал того, что пятеро жильцов дома в Годриковой Впадине попали в беду. Кто пришел – гадать не надо, по крайней мере, все трое взрослых понимают, зачем они пришли.

– Лили, Роуз, забирайте малышей и уходите! Я попробую задержать! – Джеймс вытаскивает палочку из кармана. Даже секунда промедления может стать роковой. Женщины покорно спешат наверх, навстречу же им выходит перепуганная сиреной Кэтрин. Розалина делает попытку затащить ее с лестницы в комнату. Открывается дверь, насильственно, ее можно сказать почти вышибают магией. Короткая схватка и отчаянная попытка Джеймса дать женщинам хоть немного времени, бросая вызов самой Темной Леди. Что для него это конец, он, несомненно, понимает.

Зеленая вспышка из палочки мужчины, чье лицо скрыл капюшон балахона. Она попадает прямо в область сердца Поттера. Минутное удивленное выражение, даже нет, секундное. И тот медленно оседает на пол, палочка остается зажата его пальцами. Он до последней секунды пытался спасти тех, кто там, на втором этаже. Зная, что погибнет сам. В этом был весь Джеймс Поттер, в этом был истинный гриффиндорец в нем.

Роуз затащила наконец дочку в комнату, но та все видела. Оцепенение, она словно отошла от реальности. Розалина и Лили поспешно снимают защитные чары и хватают детей. Но прежде чем они трансгрессировали, она, та, чей спутник только что убил Джеймса – о чем Лили еще не догадывается, ведь сейчас для нее самое важное – уберечь любой ценой сына – уже достигла комнаты.

– Пожалуйста, не надо! – взмолилась Лили. Розалина приготовила палочку, но заклинание застыло на ее губах. Со спутника Беллатрисы соскользнул капюшон… Черные волосы, полубезумный взгляд – немудрено, он только что совершил первое в своей жизни убийство, серые глаза… Глаза так хорошо знакомого ей человека, иначе почему бы она так удивилась? Секунду спустя женщина пришла в себя, взмах палочки, движение губ, но слишком поздно. Закрыть щитом невидимости Гарри и Лили, дезориентировать Беллу не вышло. Не успела. Мелькнул луч Авады, и Лили метнулась навстречу собственной смерти. Закрыла собой сына. Гарри же едва ли понимает, что происходит. Мальчик только что проснулся, и еще не совсем отошел ото сна. Но падение Лили будит его. Слышится тихое недоуменно-жалобное «мама»… Кого угодно это тронуло бы, скорее всего. Но не Лестрейндж. Розалина снова шепчет заклинания защиты для Гарри, стискивая палочку в руке. Если удастся спасти Гарри, она поцелует сестру. Однако новая вспышка зеленого света и громкий хлопок. Да, чары Лили вкупе с чарами Розалины сработали. Но не до конца. Гарри все равно умер. Все трое Поттеров…

В суматохе исчезновения Беллатрисы и смерти Гарри валькирия не заметила, как ребенок, до того мига жавшийся к ней, вдруг увернулся и выскользнул в коридор. Она не заметила, да и вроде бы самой страшной угрозы более не было. Долохов как-то слился с интерьером во время убийства Лили и Гарри. Но вот спутник Беллы девочку заметил. Движимый скорее состоянием аффекта и ненависти, чем чем-то еще, он прошел мимо женщины, склонившейся над Гарри с последним, что та могла для него сделать. Поцелуй в лоб, и в легкие мальчика вернулось дыхание, сердце забилось. Родители мертвы, но он жив. Защищен поступком и колдовством матери и жив… Она позаботится о нем, Лили и она договорились, что если с одной семьей что-то случится – вторая заберет их ребенка к себе. Розалина, правда, знает, что это ее последние дни, чувствует. Но Том не оставит Гарри, она в этом уверена.

– Кэтти! Кэтрин! – поцеловав Гарри, Роза выпрямилась, и увидела, что дочки в спальне нет. – Кэт! – палочка сжата в руке, в душе худшие чувства. И злость на себя. Но нет, малышка жива… Она вжалась в стену соседней комнаты, с ужасом глядя на того, кто наставил на нее палочку. Мужчина усмехается, с откровенной ненавистью смотря на девочку. Розалина без раздумий нацеливается и произносит «Кру…». Но договорить не успевает.

– Авада Кедавра, – и луч по направлению к Кэт… Ни секунды не думая, Розалина бросилась к дочери, так быстро, как только могла. Оттолкнуть, закрыть собой, что угодно. Она не даст ему убить ее ребенка. Кем бы он ни был для нее раньше, и в глубине души всегда, – дороже Кэтрин у женщины не было никого. Единственная дочь, от любимого мужа… Вся материнская любовь распространялась только на нее. И защита тоже. До самого конца…

Именно падение женщины, а не девочки, привело убийцу в чувство. Ребенок, как две капли воды похожий на мать, кидается к телу, всхлипывая, напрочь забыв о нем. Но мужчина больше не поднимает палочку. В голове осознание того, кого же он только что убил. Что он промахнулся. Женщина еще жива, тяжело дышит, стискивая слабеющими пальцами палочку. Шепчет «Империо» и заставляет убийцу уйти. Тот уходит… Ребенок, рыдая, внимает словам матери. Забранный дар и ушедшая вместе с ним жизнь. Последние минуты – в адской боли. От рухнувшей защиты ничего не осталось, расшатанные схваткой и заклинаниями стены шатаются, с потолка посыпалась краска – он был крашенным. Затем частички кирпича и камня… Девочка немного пришла в себя из-за страха и бросилась к братишке. Так, в обнимку, дрожащих от слез и запуганных, буквально через минуту их нашли мракоборцы. С ними был отец девочки, в эту ночь потерявший жену… Уже покинув дом, где навсегда уснула Роззи, он посмотрел на дочку, все еще плакавшую в обнимку с игрушкой-медвежонком.

Кэтти была удивительно похожа на мать. И внешне, и характером. И Реддл-отец знал, что теперь будет жить для нее. Для маленького ангелочка, которого, уходя, оставила в этом мире истинный ангел. И которому суждено было много лет спустя сделать то, что не сумела сделать ее мать… Не оживить, но предотвратить смерть Гарри. Помочь ему выжить. Розалина, из-за шока отчасти, не успела… В ту ночь в Годриковой Впадине она сделала главное – она спасла Гарри. Все трое взрослых погибли, но дети остались живы…

Кэтрин

Я просыпаюсь от собственного крика. Мне снова приснился мой детский кошмар, та октябрьская ночь, когда не стало мамы и Джеймса. Кричу «Нет! Мамочка!», а ведь сейчас ее уже десять лет как не вернуть… И странно, этот сон все реже меня тревожит, но вот случается. В эту ночь я сплю в Лондоне, в квартире, совсем одна – не считая если только кота. Ночь на третье сентября, предыдущую я провела в школе, кошмары не снились. Но я не очень выспалась. Было немного не до того до поздней ночи. И все же, каждый раз этот сон снова и снова возвращает меня в ту ужаснейшую ночь. Я ведь очень тоскую по ним, и сейчас, после того, как увидела их, я все равно грущу. Только теперь я знаю, что им уже хорошо. Но в глубине души я очень сильно хотела бы вернуть их. И если верить книгам в Денбридже, когда Диадема Света будет в моих руках – именно из-за нее меня пытаются поймать – я смогу это сделать. Но пока это лишь ночной кошмар моих снов. И ничего не поделаешь.

Часы показывают половину пятого. На работу я начну собираться в шесть, в семь трансгрессирую к школе, чтобы проверить чары, получить инструктаж, быть на завтраке и потом патрулировать вместе с Тонкс. А завтра я буду в ночную смену. Никогда так не работала, зато точно не будет кошмаров. Да и привыкать надо, я же хочу стать мракоборцем. Пушистик заурчал во сне, я спустила ноги с постели и встала, набрасывая халатик. Насыпала ему корм и достала книжку. Уснуть я больше не смогу, так хоть займу себя чем-то. Мой взгляд упал на мои альбомы, то единственное, без чего я не могла сюда переехать. Детство, школа, институт. Колдографии вперемешку с магловскими фото. Там есть все, кто мне хоть немного дорог. Кроме одного человека. Он тоже есть, но в отдельном альбоме. Который я благополучно и достала из-за груды книг. Там только мы с ним. Наши свидания, наша любовь, наше счастье вместе… Последние фото примерно с конца весны, наш поход в Гайд Парк. Ну ничего, ничего, сделаем осенние. И пару отдам Северусу, я ведь тоже у него есть. И он-то меня не прячет от младшего брата, конечно.

Моя любимая фотография, еще раньше, один из походов в Лондон. Я прижимаюсь к нему, на губах счастливая улыбка, а Северус нежно целует в макушку, и мы оба счастливые. А вот еще одна. Кафе, 14 февраля. Магловское, ибо я на седьмом курсе школы и мы тогда прятались ото всех. Переплетение пальцев, сидим через столик на двоих, касаясь друг друга лбами. Северус что-то говорит, а я улыбаюсь. А между нами большая пироженка в форме сердечка. Я тогда уговорила Северуса есть сладкое. Много. Потом он назвал меня «любимой сладкоежкой».

За нашим альбомом и моим самым первым, где я и Джеймс, мама и мы, Лили и мама, папа, маленький совсем братишка, я и не заметила, что уже шесть. Собралась, оделась, надела мантию, накрасилась, поиграла с Пушей немного и ушла. Завтракать после наставлений, что нам надо сторожить деток старательно, я села рядом с Севом.

– Ты сегодня особенно красивая, – шепнул он мне. – Как выспалась?

– Просто накрасилась, для тебя же, – улыбнулась я. – Плохо, приснился кошмар и я проснулась рано очень. Сегодня накормлю кота, сменю лоток и приду к тебе, если не против.

– Нет, не против. Может, выспишься перед ночным дежурством…

– Ну да, – улыбнулась я, отпивая сок.

“Значит, вечером проведем время вместе, это хорошо, люблю быть с ним рядом”.

После завтрака мы разошлись, я присоединилась к Тонкс. Та в последнее время была какой-то очень тихой и грустной, даже странно.

“Надо сегодня выяснить, в чем дело”.

– Доброе утро! – улыбнулась я. Тонкс слабо изобразила улыбку.

– Да, да, доброе. Привет. Как ты?

– Плохо спала, кошмары снились, а так все хорошо. А ты?

– Я… все хорошо… отлично. С чего начнем обход? – она перевела разговор в другое русло, но я твердо решила, что сегодня же все выясню… Однако к обеду моя решимость слегка подтаяла. Тонкс упорно молчала. О ком и чем угодно, кроме себя. После обеда нам дали час отдыха, чем я решила воспользоваться.

– Тонкс, ну я же вижу, у тебя что-то случилось, почему ты не хочешь мне рассказать? Я могу помочь?

– Не думаю… Я… Нет, нет, все отлично.

– Тонкс!

– Что?

– В чем дело? Ты не меняешь внешность, ты очень мрачная, ты плачешь. И не отрицай. Что случилось?

– Я потеряла способность к метаморфизму, потому и не меняю внешность, оттого и плачу. Все?

– Так, а почему потеряла? Просто так это не происходит.

– Нервы… – она едва слышно всхлипнула. И резко замолчала.

– Нимфадора Тонкс! Если сию минуту ты мне не объяснишь в чем дело, я буду вынуждена тебя пытать! – прорычала я.

“Не нравится мне ее такое состояние, очень не нравится… И чувствую я, что я смогу ей помочь…”

Дора промолчала, и я приступила к активной пытке. Заваливая фактами ее плохо настроения, не давала вставить слово. И потом задала вопрос, что случилось.

– Вот в этом ты вся, не отстанешь, пока не скажут… – вздохнула Дора. – Дело в твоем крестном. Точнее в его нравственных терзаниях на тему того, что он беден, он оборотень… – она встала, собираясь уходить. – И я не Нимфадора, просто Тонкс! – я потянула ее за мантию обратно на стул.

– Очень хорошо, а теперь подробнее…

– А что подробнее… Я влюбилась… Он ведь такой хороший, такой спокойный, и, не знаю, мне кажется, он вот именно то, что мне и нужно.

– Ну да, противоположности. Ты живая, энергичная… Раньше была. Немного в быту бесшабашная, а он серьезный, спокойный, умеренный… Он такой был и есть. Да, я могла такое предположить… – задумалась я. У меня уже давно, еще сразу после их знакомства, мелькнула такая мысль, что такое может быть.

“Но почему слезы-то? Римус сказал, что любит другую? Или что не пара Тонкс. Или еще что-то? И вообще увижу, выпытаю у крестного”.

– Вот, да, а он говорит, что он нищий и что он не может просто быть со мной, что он старый… – хлюп носом. – Что он оборотень… – еще один хлюп. – Что не хочет жить за мой счет… – еще хлюп и слезы… Прижав Дору к себе, я погладила ее по волосам мышиного цвета.

– Тонкс, я с ним поговорю. Так, подожди, не может быть с тобой? Или не хочет? – я немного отстранила ее от себя.

– Не может, мы… – она начала рассказывать более подробно.

«Весна, самый конец, Томас уже уснул сном длиною в год, дом Реддлов испытывает наложение охранных чар, Тонкс помогает хозяйке. И вот в один прекрасный вечер Кэтрин упорхнула закупать снадобья, оставив Римуса и Тонкс наедине. Те рылись в книгах, думая, что еще можно использовать. И, совершенно неожиданно для Доры, она как раз рассуждала на тему чар, связывающих язык, Римус наклонился к сидевшей на полу с книжками девушке и… Она не ждала этого поцелуя, немного нежного, немного словно бы страстного. Секундная растерянность и Дора ответила на поцелуй мужчины, который давно уже ей нравился, но она как-то скрывала это, стесняясь признаться первой. И вот сейчас такой долгожданный поцелуй… На целые несколько минут она совершенно забыла обо всем вокруг, обнимая его. Но всему приходит конец, пришел он и внутреннему счастью. Римус, едва прервался поцелуй, отступил на несколько шагов и виновато посмотрел на Тонкс.

– Я… Извини, не знаю, что на меня нашло…

– Рем, но ведь я ответила! Это не просто так! – Дора поднялась на ноги, подходя к отступившему еще на шаг Римусу. – Ведь ты это сделал не просто так!

– Да, ты права… – он выдохнул. – Ты нравишься мне, и очень сильно, но… – он осекся и замолчал.

– Ты тоже мне нравишься! – улыбнулась девушка, но, как выяснилось, зря. Она обрадовалась, что теперь он знает, что она ему нравится и они будут вместе… Оказалось, не будут.

– Это и плохо, – к ее удивлению отозвался он. – Тебе не следует меня любить.

– Почему?!

– Потому что я нищий, у меня толком нет работы, я наполовину живу за счет Реддлов.

– Мы найдем тебе работу… – тихонько отозвалась она.

– Я намного старше!

– Это вообще не показатель! Что с того? Тебе не семьдесят лет… И ты очень еще крепкий и довольно молодой мужчи…

– Я оборотень. Ты будешь в опасности, как и все вокруг, я того не хочу.

– Но ты работал в школе. Из всего есть выход!

– Нет, Тонкс. Со мной нельзя иметь никаких отношений. Это опасно и для тебя… Поверь, ты разочаруешься… – все попытки возразить пресекались на корню. Вскоре пришла Кэтрин, и разговор прервался, они общались в рамках дела, крестница Люпина ничего в тот раз не заметила. Затем, летом, они увиделись еще несколько раз, но Римус всегда словно избегал этих встреч, и делал все, чтобы не оставаться с Тонкс наедине. Настроение обоих безнадежно портилось, Римус становился все молчаливее, хотя куда больше, казалось бы. Тонкс же потеряла дар, у нее изменился Патронус, и совсем упало настроение. Что привело к постоянным слезам. Он не то, чтобы игнорировал, но не давал и надежды, что он одумается. А Тонкс понимала все больше, что любит его. Да и сам Римус жалел о принятом решении где-то в глубине души, но тем не менее упорно продолжал вести себя так же.

Лишь раз Римус проявил, что жалеет об этом решении. На дне рождения Гарри, в очередной раз избегая Тонкс, он случайно оказался с ней наедине, произошел разговор, во время которого девушка расплакалась. Люпин обнял ее, успокаивая, даже, как показалось Доре, поцеловал в макушку. А потом снова принялся игнорировать. Так продолжалось еще месяц, и вот Тонкс поступила вместе с другими мракоборцами под начало Дамблдора – охранять школу. Теперь они все зависели от министра, начальника и директора школы. И сейчас она сидела в пустующем классе, плакала и рассказывала подруге и крестнице того самого Люпина, который и сказал ей, что он, дескать, «стар, беден и опасен»…

А Кэтрин Реддл во время рассказа подруги, сбивавшегося на рыдания по типу «он меня не лююбиииит», становилась все мрачнее и мрачнее.

– Не любит, говоришь? – наконец произнесла она.

– Да. Ну иначе он бы себя так не вел, вот твой Северус так себя не ведет…

– Посмотрим, – улыбнулась девушка. – Я еще поговорю с ним. Все посмотрим, не реви. А Сев… Знаешь, у него поначалу тоже случалось, – она улыбнулась при воспоминании. – Это теперь уже в этом плане все мирно. Я уже выросла, и вообще… – успокоив Дору, она проводила ее вечером домой и вернулась в школу.

– Ты чего такая насупленная? – поцеловав ее в висок, спросил Северус.

– Я просто думаю, что за странности в поведении Римуса… – отозвалась она.

– Какие?

– Неважно, это не мой секрет, извини, – девушка прижалась к мужчине. – Как хорошо, что ты себя так не ведешь, не говоришь, насколько мне не подходишь…

– Я для тебя… – отозвался тот.

– Заткнись! – перебила девушка, пихнув его в плечо.

– Лучшая пара, – с улыбкой закончил Северус, заглядывая в любимые глаза карего цвета. – Несмотря ни на что…

– Так-то лучше! – глаза Реддл засияли. Счастьем от того, что она с любимым и что она любима. То счастье, что потом давало ей силы переживать самое, возможно, трудное время. А пока она строила в уме будущий разговор с крестным, засыпая в успокаивающих руках Северуса, в которых она уж точно не будет видеть кошмарных снов…

========== Начало моей войны (Кэтрин) ==========

После разговора с Тонкс я всерьез решилась поговорить с Римусом. Слезы подруги меня тронули – я никогда раньше не видела Дору плачущей. И, засыпая под тихий треск камина в руках Северуса, в тот вечер я думала о будущем разговоре с крестным. Этот разговор мне виделся напряженным и поистине трудным. Но весь следующий день я провела в школе – после обеда увиделась с Гарри, до читала «Историю Хогвартса», домой зайдя только накормить кота. В последнее время наши отношения разладились – он меня игнорировал. Причина мне была совершенно непонятна, тем более в голову упрямо лезла мысль о том, что Северуса-то он не игнорирует и даже любит. Пару раз я даже допускала грешную мысль отдать Пушистика Севу. Но как-то быстро от нее избавлялась. В конце концов, понимала я, у него уже есть кошка.

Ну а вечером я заступила в ночную смену… Каково же было мое удивление, когда ко мне, бродящей по одной из галерей, подошел Сев. Обнял со спины и я почувствовала родной запах его волос.

– Почему не спишь? – положив руки поверх его, спросила я. Сев помолчал секунду и ответил:

– Просто проснулся, решил составить тебе компанию.

– А завтра опять не выспишься?

– Ну ты же знаешь, котенок, это для меня вполне терпимо – недоспать ночь… – я улыбнулась. В принципе, это так.

– Все равно, немножко и спать, понял? – я придала голосу строгость. Северус нехотя согласился. Еще с полчаса мы стояли, я положила руки поверх его, прижалась к нему спиной и просто наслаждалась тем, что он рядом. Но потом совесть все же взыграла и я отправила его отдыхать, продолжая дежурство.

Утром, когда нас сменили, ушла домой, порядком устав, и скоро уснула, сны не снились совсем – от усталости. И, отоспавшись, я, наконец, собралась с духом – чтобы поговорить с Римусом. К ним и отправилась, предварительно еще немного поразмыслив над стратегией поведения там.

Открыл мне Сириус, удивленный моим неожиданным визитом. Но проводил в гостиную, где виновник столь ужасного настроения Тонкс… Спокойно пил чай?!

“Ну держись!”

– Рем, мне нужно с тобой поговорить! – с порога начала я. Крестный поднял на меня удивленные глаза. Сириус же переводил с меня на него и обратно заинтересованный взгляд.

– О чем?

– О Тонкс! – мило улыбнулась я. И услышала сзади шаги и голос Сириуса:

– Без меня не начинай! – подумав, что он, скорее всего, собрался защищать друга, я проигнорировала просьбу – потом влезет. Поэтому, пока Бродяга ушел, подошла вплотную к поднявшемуся Люпину.

– Ты что устраиваешь?! Она постоянно плачет! Что ты делаешь?! – напустилась я на него в праведном гневе.

– Кэт, мне и самому…

– То-то тебе тяжело и ты тут чай пьешь! А она ревет часами из-за тебя! – перебила я.

– Мне жаль, но так ведь и правда будет лучше! Я беден и ты это знаешь…

– А ты не пытался меня или папу попросить помочь с работой?!

– Но я же ста… – его голос был перебит шагами и обиженным голосом Блэка: «Не подождала!». Я оглянулась и едва сдержалась от смеха. Он устроился на диване со сливочным пивом и плюшками. Такое чувство, что собрался смотреть на какое-то забавное шоу, хотя ведь, наверно, так оно по сути дела и было.

– Так вот, я стар для нее! – укоризненный взгляд на Сириуса и ответ крестного.

– Да, Рем, стар, очень стар. Ты завещание-то хоть успеешь написать? – «обеспокоился» Сириус, а я снова с трудом удержалась от улыбки.

– Ты стар?! У вас сколько лет разницы?! – поинтересовалась я.

– Где-то четырнадцать, – за Люпина ответил Сириус, отхлебнув пиво.

– Ты издеваешься, что ли?! Мне на восемнадцать лет меньше чем Северусу и он молчит! Мои родители имели такую же разницу и были счастливы! Я тебя точно прибью! – вспылила я окончательно. Попытки Римуса что-то вставить в мою речь окончились очень плачевно. Наконец мне удалось утихомирить его с возрастом, под смех Сириуса, так и продолжавшего наблюдать за сценой, разворачивающейся перед ним. Следующим этапом стала работа, точнее ее у Римуса почти полное отсутствие. На его уверения в том, что он нищий и не сможет содержать Тонкс, я разозлилась еще сильнее, и когда он упрямо продолжал уверять меня в этом, я пыталась удержаться и не убить его прямо там.

– Да пойми ты, найдем работу, и будешь работать, и будут деньги! – не выдержала я. – И она будет счастлива, и ты!

– Но я не просто безработный, я еще и опасен!

– Нет, ты что, он же ну просто нищий, как она сможет быть с ним счастлива?! – усмехнулся Сириус. – Он опасный тип, разорит Тонкс и все! Вот увидишь! Он же разбоем промышляет…

– Ничего не это я имел в виду, когда сказал про «опасен», – возмутился уже Римус.

– А что? – спросила я. Ответ был тем, что он имел в виду свою сущность оборотня. Вот тут уже поспорить было гораздо труднее, но и тут я сделала такую попытку. В конечном итоге, с огромным трудом и затратой большого количества времени – было далеко за полночь, когда я покинула дом на площади Гриммо – я убедила Римуса поговорить с Тонкс. И вроде бы убедила в том, что как минимум два его критерия – полный бред. В доказательство я привела свой роман с Северусом. Он намного беднее, я прекрасно это знаю, и гораздо старше. Но тем не менее с ним я счастлива. А тут разница даже немного меньше, чем у нас.

Наутро я ужасно хотела спать, поскольку легла в два часа ночи, а подняли меня в шесть – вызвали на работу вместо приболевшего мракоборца. А должна я была заступать в полдень. И когда ко мне подошел Малфой, я даже не сразу поняла, чего ему от меня надо.

– Реддл, скажи, а ты хорошо знаешь Блаттон? – повторил он вопрос в ответ на мое «что ты спросил?». Я пожала плечами, прогоняя так и налетавшую дремоту, и ответила, что мы с ней жили в одной комнате, так что в рамках этого знаю. Говорить о том, что мы дружим, я не стала – все же Малфой. Пусть и не Люциус.

– А зачем тебе? – спросила я.

– Просто интересно, на что она может быть способна. У нас с ней не заладились отношения, – ответил он, оглянувшись на ждущих неподалеку Крэбба и Гойла, – и мне интересно, осуществит ли она свою угрозу, – пояснил он наконец.

– А чем угрожает? – поинтересовалась я.

– Что растворит в воздухе, – ответил Драко.

– Это она может, я бы не советовала особенно к ней лезть – усмехнулась я. По себя при этом подумала, что у людей вокруг начинается мания рассказывать мне о своих взаимоотношениях – вечером того же дня на то, что у него не ладится с Джинни, мне посетовал брат. Успокоив Гарри, я мысленно возликовала тому, что у нас с Северусом все вполне даже хорошо.

Сентябрь и октябрь прошли достаточно спокойно, о Пожирателях и Хранителях было мало что слышно, и я немного расслабилась, однако зря.

К концу месяца октября Тонкс начала немного улыбаться, они теперь что-то обсуждали с Римусом, правда не втягивая меня. Но если улыбается – значит, обсуждают что-то неплохое. Я и не подозревала, как скоро результат моего труда пойдет насмарку.

Мне дали выходной и я решила провести его в Денбридже – еще денек покопаться в архивах. Ту дату я запомнила очень надолго. Дату, с которой началась официальная охота на меня. И с какой начались мои потрясения, ведь многих новостей я и не ожидала.

Это было двадцать пятое октября. В библиотеке университета было тихо и почти безлюдно, книгу мне дали без проблем – я взяла «Историю магических существ», где, естественно, о Хранителях не было ни слова. Зато была информация об ифритах. А я прекрасно знала, что эта разновидность магических созданий служит ордену Хранителей уже около семи сотен лет. Не все, конечно, большинство. И читая общеизвестные факты, приходила во все больший ужас – они неотличимы от людей совершенно, живут среди людей, могут иметь от людей потомство – с равной долей вероятности ребенок может быть ифритом и полуифритом – иметь лишь некоторые особенности и считаться человеком с уникальными умениями. Для маглов – почти волшебники.

Они могли подчиниться своей воле, внушить что угодно, управляли стихией огня и сном. Настолько имели власть над сном, что любой человек мог однажды увидеть во сне, что он где-то в темнице и его терзают злобные создания. Проснуться – и это окажется правдой. Или же ифрит мог увести человека с собой во сне – тот становился ифритом. И это все лишь то, что людям известно о них… Читая о зверствах ифритов, я невольно передернулась. Ничем не лучше Пожирателей…

Шорох я услышала краем уха, а затем – пронзительный и жалобный женский вопль. Я бы может и не обратила внимания, но он повторился, послышались рыдания и достаточно злой смешок. А затем голос: «Не уйдешь, малышка!». Не вмешаться я просто не могла – сказалась сущность «несущей жизнь». И я осторожно прошла по направлению крика. Моим глазам предстала следующая картина – Матеи. Оба. Влад направлял палочку на девушку, съежившуюся в уголке, в то время как Димитр буквально закрывал ее собой, что-то быстро тараторя на видимо румынском языке. Я подлетела к девушке, обняла. Это оказалась первокурсница в прошлом году, Анни Мальто, из Франции. Сейчас она наверно, как и я, пришла в библиотеку. И попалась Хранителю в лице Матея, или кто он там…

– Влад, пожалуйста… – прошептала Анни, не сводя с палочки взгляда. Я отметила, что ее английский был гораздо лучше, чем у Райли, почти без акцента. Но в тот момент не стала уделять этому много внимания.

– Матей, оставь девушку в покое! – наставив палочку на Влада, процедила я. – Что она тебе сделала?

– Она знает, в чем ее вина… – холодно отозвался тот.

– Да не она это, и вообще… Или ты с ним увидеться захотел? Так увидишься, он этого так не оставит. Или ты отпустишь Анни и меня, или ты знаешь, что будет… – впервые за то время, что я знала Димитра, его голос прозвучал так твердо, тихо и угрожающе. Его брат еще с минуту постоял, не сводя с Анни пристальных глаз, и убрал палочку в карман.

– Свободна, но учти – я слежу за тобой. – Анни убежала, я собралась уйти следом, но была задержана Матеями.

– Не так быстро, Реддл, – спокойно заметил Влад, перекрыв дорогу, – совет – не суйся. Можешь нарваться куда сильнее. Не рекомендую появляться в стенах Денбриджа, здесь ты не валькирия, просто студентка, даже не самая сильная. И можешь оказаться на месте Анни. Она примчится тебе помочь?

– Я не позволю, кому бы то ни было, причинять людям, которым я могу помочь, вред. Потому что я валькирия. И здесь тоже.

– Глупо. Уйди с дороги тех, кого даже не знаешь, тебе же будет выгоднее…

– Не уйду. Потому что таким в мире не место. И не надо пугать. Валькирии могут постоять за себя!

– Значит, не уйдешь? – улыбнулся Влад. Я отрицательно помотала головой. Он отошел, пропуская меня. И в спину мне заметил: – Себя защитишь, а близких – нет. Угадай, чья Луна взойдет на небе раньше, чем у остальных? – после этих слов я оказалась у ворот школы, сама не поняв, что произошло. И что он хотел этим сказать. Гарри? Он что-то сделает Гарри или Северусу? Или кому-то еще? Озарение было внезапным, уже вечером, когда мой взгляд через решетку забора, вдоль которого я ходила, упал на Запретный Лес и мне вспомнилось, как на шестом курсе я встретилась там с Питтегрю, с нами был Гарри, а до того взошла Луна и… Римус!