Текст книги "Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн (СИ)"

Автор книги: Астромерия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 64 страниц)

– А что случилось? – поинтересовался Яксли. Люциус и Родольфус переглянулись и хмыкнули. Кэрроу жадно навострили уши. Но почти все сидели в недоуменном шоке. Даже летом, после провала Яксли и Антонина на Корт-Роуд, наказан был только первый, да и то это было больше похоже на то, что Белла его мягко «пожурила».

– Слежка за особняком Реддлов провалилась! А девчонке удалось сбежать прямо из-под носа у этого… – она стиснула зубы, окинув Долохова негодующим взглядом. – Больше они туда явно не придут! И это благодаря нашему милейшему Антонину!

– Он провалил задание?! – искренне удивился я. – Как?!

– На Реддл охотится кто-то помимо нас, из-за ее сущности, полагаю, – с достойной зависти выдержкой отозвался Антонин. – Я уже объяснял вам, Миледи, вчера, что если бы не мое вмешательство, нам некого было бы сейчас ловить. Кажется, способ беседы со мной просто обязан был подчеркнуть истинность моих слов… – скрытое значение этой фразы мне было более чем ясно, Беллатриса применяла к нему Круциатус. Судя по взгляду Малфоев и тому, как нервно Нотт прикусил губу, это было понятно не только мне. – Насколько я помню, моя Госпожа, нам всем не раз было напомнено о том, что Реддл нужна живой, – закончил Долохов.

– К Антонину применили обездвиживающее, к сожалению, удачно. Что было до него, я не могу сказать, – влезла Анжелика, положив свою руку поверх руки Долохова. – Но тот факт, что он не мог бы сопротивляться, когда я его нашла, налицо. Нам с трудом удалось уйти. Там была не только Реддл… – она переглянулась с Антонином, облизнувшим губы.

– А кто еще? – полюбопытствовал Кэрроу. – Поттер?

– Блэк. Я не знаю, был ли там кто-то еще, но этих двоих я лично видела. И кажется, был кто-то третий… – неуверенно пробормотала девушка. – Я могу биться об заклад, но То… я уверена, что провал Антонина едва ли полностью его вина. К тому же, – она сглотнула. – Когда там была я, Реддл была с маховиком на шее.

– Антонин, – заинтересовался окончательно Ранкорн. – А до прихода твоей жены что происходило?

– Это интересно даже мне! – заметила Беллатриса, потрепав Долохова по щеке и усевшись, наконец, на место. – Я так и не услышала подробного рассказа! – недовольно добавила она.

– Я обходил дом по периметру, – буркнул Долохов, сжав руку Анж в своей. – В окнах появились какие-то странные тени, женская фигурка в окне холла, из окошечек подвала повалил дым… Не знаю, из чего, это скорее по части Снейпа, – бросил он взгляд на меня. – Мне подумалось, что это кто-то из тех, кого мы ждем, но это была какая-то девчонка.

– Была? – перебил его Кристиан Смарт, молодой Пожиратель, допущенный недавно к подобным официальным собраниям в полной мере. Я искренне его ненавидел и удивлен был тому, что он не пытается сдать меня Белле. Хотя парнишка вообще смотрел на меня так, словно я всегда был ему просто преподавателем и ничего больше он обо мне не знал. Иногда мне казалось, что это походило на применение к нему заклинания, стирающего определенные воспоминания или всю память в целом. – Мастер Долохов, вы хотите сказать, что…

– Была, – с усмешкой подтвердил Антонин. – Она убита. Мне пришлось спасти Реддл, девчонка пыталась ее убить. Не думаю, что такой вариант был бы нам хоть в какой-то мере полезен, – с тщательно скрываемым сарказмом в голосе заметил он. Смарт с благоговейным уважением посмотрел на него, Белла слегка успокоилась. – Когда я уже собирался отвести Реддл сюда, и маховик был со мной, произошло две вещи. У меня внезапно выскользнула палочка и кто-то, думаю, – он посмотрел на Анж и чуть заметно улыбнулся. – Блэк, пришел Реддл на выручку. Дальше ничего не помню, и тебе об этом вчера уже говорил, – обернулся он к Белле. – Ничего иного я не скажу, Миледи, потому что больше нечего сказать. Если бы не этот провал, вызванный отнюдь не мной, некого было бы искать. Теперь же мы знаем, что она в стране и действует, хотя я ума не приложу, что именно делает. И, полагаю, у Блэка есть с ней какой-то способ связи, коль скоро он прибыл ее выручать. А еще, – он с торжеством посмотрел на Анжелику, погладив ее по руке. – Она напугана и взволнована.

– Я видела ее лицо. В глазах были страх и недоуменное волнение, – улыбнулась девушка. – Реддл боится. Явно боится. – В ее чуть хрипловатом голосе прозвучало что-то, смахивающее на торжество.

– Боится? – вкрадчиво поинтересовался Родольфус. – Нас? – он мило улыбнулся Анжелике, но одарил при этом таким уничижающим взглядом, что та вздрогнула. – Или чего-то еще?

– Полагаю, не только нас, но и тех, кто еще на нее охотится и кто, думаю, ее туда и заманил, – пришел на выручку супруге Антонин. – Кроме того, вся сложившаяся ситуация не может ее не пугать. А напуганный человек способен будет совершить какую-то глупость и та может стать провальной!

– Постойте-ка, – внезапно сообразила Нарцисса. – Она не применяла к нему Обливиэйт? – леди Малфой воззрилась на Анжелику, на что та ответила достаточно спокойным и холодным взглядом. Родольфус напугал ее не только взглядом и голосом, но и тем, что вообще к ней обратился. Он, как правило, не открывал рот и хранил молчание, всех слушая и на всех глядя. С Нарциссой же Блаттон общалась и раньше…

– Применила, причем при мне. Но не слишком умело, как мы можем судить. Антонин ведь немало что помнит.

– В таком случае мне понятно, почему она ушла от Антонина и Анжелики, – влез я. – Это объясняет, почему такое произошло, Миледи, – я учтиво поклонился. – Антонин не мог какое-то время с ней драться, а Блаттон все же новичок, она менее искусна во владении темной магией. Реддл была не одна. Вины Антонина здесь немного, – добавил я. Долохов как-то странно мне улыбнулся.

– А не могла она колдовать без маховика на шее? – пискнул Драко. Люциус покачал головой, едва заметно. – Сама разоружить До… Ант… Долохова… – наконец определился он с тем, как называть правую руку Беллы и с недавних пор главного редактора «Пророка». – Она же валькирия, – пожал он плечами.

– Это невозможно, – на губах Антонина заиграла снисходительная улыбка. – Им нужны или маховик, или палочка.

– Антонин у нас специалист по валькириям, – насмешливо заметил Родольфус. – Все-то он у нас о них знает, – добавил супруг Беллы.

– Тому есть некоторые причины, – оборвала его Темная Леди. – Не забывай, что именно Антонин в свое время описал нам все способности Розалины, благодаря чему мы знали, как с ней бороться. Он действительно знает о валькириях больше, чем мы.

– Ну, может быть, кто-то еще о них что-то знает, а, Северус? – подмигнул мне Долохов, окончательно, видимо, успокоившийся. – Ты что-то о них знаешь?

– Откуда мне знать их особенности? Я учил Реддл, но только как обычную студентку, – стараясь хранить невозмутимость, отозвался я. Хотя внутренне это и вызвало напряжение. Каждый раз его намеки становились все прозрачнее и тем опаснее для меня. И все же Долохов словно играл со мной, не сдавая окончательно и не давая расслабиться.

– И все же мне бы очень хотелось узнать, – задумчиво процедила Беллатриса, – что происходило там после прихода Блэка и до прихода Долоховой.

– К сожалению, я не помню, – превосходно скрывая раздражение, которое у него несомненно было, заметил Антонин. – Но если бы я не вмешался, ловить было бы некого.

– И все же я очень попросила бы впредь быть осмотрительнее. Тем более что ты, а не кто-то еще, готовит новичков. Им нужен хороший пример! – выразительно, но тихо вещала Леди.

– Госпожа, позвольте нам возглавить поиск и поимку Реддл! – попросил внезапно Долохов. – Мне и Анжелике, – уточнил он. – Мы сделаем все возможное, чтобы ее найти! – пообещал он наконец. Но мольбы эти были отклонены. Беллатриса, еще злая и разгневанная, отказала этому его намерению и сказала, что подумает. Посмотрит, дескать, на его поведение. Отчего-то эта фраза вызвала в рядах Пожирателей помоложе смешок и перешептывания. Однако разговор шел дальше, касаясь дел более насущных, чем очередное грядущее назначение Долохова на новый пост. И уже достаточно поздно вечером, а собрание это происходило вечером субботы, причем Долоховы чуть задержались, под предлогом покупки Антонину новой палочки в Америке, мы наконец закончили и разошлись. Люциус поинтересовался, не останусь ли я у них на ужин, под предлогом того, что давно уже со мной не общался. Антонина попросила задержаться окончательно его, видимо, простившая Белла.

Мы с Люциусом сидели в гостиной за разговором ни о чем, Драко ушел к себе, явно чем-то недовольный, Цисси тоже скрылась в глубинах дома. Анжелика со скучающим видом прохаживалась по этажу, где-то там бродил и Хвост… Как вдруг мужской крик боли привлек наше внимание, а еще один, следующий, заставил нас с Малфоем поспешить в маленькую гостиную, откуда он и доносился. Кричал Макнейр, на которого прищурившаяся Блаттон, ныне Долохова, направляла палочку. На лице девушки проступили пунцовые пятна гнева.

– Так кто я? – то ли не заметив нас, то ли сделав вид, спросила она. – Крошка? Детка? – мужчина тяжело дышал, сжавшись. – Мне сказать Антонину?

– О чем? – поинтересовался над моим ухом грубоватый мужской голос. Я нехотя посторонился, пропуская освободившегося Антонина. – В чем дело, Макнейр?

– Мы… Немного…

– Он назвал меня деткой и заявил, что не прочь поразвлечься с такой крошкой, когда Темная Леди разберется с тобой, – не сводя с жертвы палочки, поведала Анжелика. Новый крик был еще страшнее предыдущего… Макнейра буквально трясло в воздухе, а по щекам от испытываемого покатились слезы. Антонину не было равных в области пытки. В том числе и сейчас.

– Надеюсь, он не распускал руки? – вкрадчиво поинтересовался Долохов, приобняв жену за плечи. Макнейр отчаянно помотал головой. Анжелика улыбнулась.

– Нет. Иначе тебе было бы уже некого мучить, – негромко заметила она.

– Лика, дорогая, подожди меня в гостиной, – улыбка Долохова стала почти нежной. – Я сейчас. – Девушка кивнула и направилась в гостиную, туда, где еще недавно сидели мы с Малфоем. Мы же остались поблизости, на всякий случай. Макнейр исподлобья глядел на Антонина, изредка осматривая и нас с Люцем, за компанию.

– Ты рановато списал меня со счетов, дружок, – покачал головой Долохов. – Я, к несчастью для тебя, очень хороший отзыв получил от Госпожи. Досадно, конечно, что слежка провалена, но пользы это ведь принесло куда больше. – Новый крик боли, новая пытка, новые слезы на щеках Макнейра… Антонин убрал новую палочку только тогда, когда его жертве с трудом хватало возможности дышать. – И запомни, Макнейр, что Анжелика носит фамилию Долохова. Надеюсь, когда тебе снова захочется развлечься, ты об этом вспомнишь и хорошенько подумаешь, – подмигнул он. – Очень хорошенько подумаешь, – голос звучал вкрадчиво, но интонации его не предвещали ничего хорошего…

– Антонин, – пробормотал мужчина, поджав ноги в коленях. – Что ты творишь? Я не говорил, что от тебя должна избавиться. Просто… Сам ведь знаешь, семейные традиции у нас подчас нарушаются! – новый крик боли прервал его речь. Закончив с пыткой, Долохов стремительно подошел к нему, грубо тряхнул за плечо и процедил:

– Не эта традиция. Если ты позволишь себе еще одно вульгарное полуслово в адрес моей жены, в палате Лонгботтомов появится еще один обитатель. Мы с Алисой (1) тебе обещаем, – в его глазах полыхал до странности осмысленный гнев. Макнейр сжался еще больше.

– Я понял… – буркнул он. Поднялся на ноги, чуть дрожа, бросил взгляд на Малфоя. – Люциус, мне пожалуй пора. До встречи! До встречи, Снейп! – проходя мимо Долохова, он процедил скорее себе под нос: – я донесу до ее сведения, что ты творишь…

– К несчастью, – еще один грубый голос донесся до нас из коридора. В комнату заглянул Родольфус. – Она уже поняла, что происходит, и ее это позабавило. Передает, Антонин, что удивлена тем, что Макнейр еще в здравой памяти, – улыбнулся он. – Но удивлена приятно, Макнейр еще пригодится. – Последний, полыхнув от гнева, быстрым и нервным шагом дошел до холла и скрылся из виду. Долохов тоже засобирался уходить.

– Антонин, – окликнул его я, когда мы оба почти дошли до гостиной. Сценка с Макнейром была весьма красноречива. – Очень странное поведение для просто, как ты сказал нам с Люцем, фиктивного брака. – Он усмехнулся.

– Кое-что с того момента изменилось, – пожал плечами заместитель Беллатрисы. – Эта девочка стала для меня чуть больше значить. И включать ее в игры Макнейра и подобных я не собираюсь, – сообщил мой «друг». Он все еще проявлял ко мне дружеское расположение, но, словно играя с огнем, регулярно пытался вывести на чистую воду. Вообще я давно замечал это, а теперь убеждался все сильнее, что Долохов – двойственный человек. Ему могли быть присущи в адрес одного и того же лица несколько разных, полностью противоречивых чувств…

Раздвоение личности? О нет, эти два чувства явно жили в нем одновременно. Скорее, я сказал бы, у него было что-то не так с головой. Причем все больше мне казалось, что начались эти проблемы еще до пожирательства и предательства Розалины…

– Ты ее любишь? – он покачал головой и снова направился к гостиной. Но не дойдя буквально пары шагов, оглянулся и негромко отозвался:

– Не люблю, – он покачал головой. – Но она мне дорога. Ей не нужно объяснений, чтобы понять, что мне тяжело или… Она меня понимает.

– Разве это так уж ценно? – удивился присоединившийся к нам Малфой. Долохов почти презрительно одарил его взглядом.

– Для меня это значит даже больше, чем то, что вы называете любовью. Полагаю, что уж это-то вы оба в силах понять. Любовь к валькирии – любовь достаточно извращенная, и она не проходит. Ее нельзя убить, – он с все той же осмысленностью взгляда посмотрел на меня. – Даже если этого сам же очень сильно захочешь, любить ее будешь все равно, – он взялся за ручку двери. – Лика любит меня. На большее, и вы оба это знаете, в моей жизни рассчитывать невозможно.

– И все же ты хотел бы ее любить? – подмигнул мне Люциус. Антонин всегда был нашим «другом». По крайней мере, мы двое допущены были к нему ближе, чем прочие. Но сейчас я едва ли понимал, что затеял Малфой. Долохов крякнул, оборачиваясь к нам.

– Это невозможно. Но будь этому хоть какой-то шанс…– он осекся на полуслове, помолчал и отрезал: – Она мне дорога.

– Только осторожнее с Беллой, – посоветовал я. – Она не в восторге от твоей идеи жениться, опасаюсь.

– Она не в восторге от того, что брак заключен был не при ней. Мы разговаривали с ней об этом, – улыбнулся Долохов. – Ничего больше и ничего меньше.

– Нам пора, – по всей видимости услышав его голос, Анжелика сама вышла к нам, расправляя юбку. – То… Антонин, я вполне готова идти, – девушка начала застегивать наброшенный на плечи плащ. Долохов вновь посмотрел на нее почти нежным взглядом.

– Идем, – кивнул он. И оглядел нас.

– Надеюсь, история с Макнейром не выйдет далеко за пределы Мэнора, – с нажимом на каждое слово произнес он. Это был не вопрос и ответа не требовал. Это был приказ.

– Я знаю, где он сейчас, – кивнул Люциус. – Обливиэйт уже в пути, Антонин.

– Я не про Обливиэйт, он и сам ничего не расскажет, это для него унижение. Я к тому, что если кто-то из вас двоих пикнет, вас ждет даже не Круциатус. А Авада, – он мило улыбнулся, взяв жену за руку. Тихий хлопок сообщил нам, что они трансгрессировали. Я попрощался с Малфоем и отправился в Хогвартс.

А уже там, растянувшись прямо в одежде на своей кровати, я наконец сумел дать волю мыслям, которых в голове роился миллион. Прежде всего я думал о том, что услышал о Кэт. Она побывала в особняке, что едва не стоило ей жизни, и на выручку ей пришел отчего-то Блэк. Его, к слову, решив, что Реддл с ним как-то связана, решили искать активнее. Но Кэтрин была достаточно адекватной девушкой для того, чтобы прийти в столь опасное место без веской причины. Какой была эта причина? Что привело ее туда? Этого я не знал, но это делало все в моих глазах только страшнее… Что бы или кто бы не берегли мою любимую женщину свыше, этого явно недоставало. Опасность, сгущавшаяся над ее головой, становилась все больше и яснее…

Напуганная и взволнованная. Перед глазами возникло ее серьезное, повзрослевшее личико с усталым и измученным взглядом. Такой я и видел ее в прошлый раз… И в общем-то я прекрасно понимал, чем этот страх для нее вызван. Кэт жаловалась на вспышки гнева, что она порой не контролирует себя. И это, судя по всему, было поистине страшно – рассказывая мне про них, она внезапно расплакалась… Мелькнула мысль о том, почему она стерла Долохову память. Кэтрин не одобряла это заклинание, ни раз в жизни его не применяла сама, и вдруг – стерла ему память. Что же ей хотелось скрыть? Внезапное озарение заставило меня резко подскочить, до боли в пальцах стиснув кулаки. Непростительное. Такому ее поведению я мог найти лишь одно объяснение. Она применила к нему Непростительное, неважно какое. Вполне возможно, что без палочки и маховика. Этим-то и вызван был ее шок, о котором говорила Блаттон, скорее всего.

Я не знал, могут ли валькирии колдовать без маховика, но давно подозревал такую возможность – однажды ночью Кэтрин, снявшая маховик, да и палочка лежала у нее на тумбочке, видимо, в силу ночного кошмара – они часто ей снились – довольно сильно меня обожгла. Магически. Я всего лишь коснулся ее руки и ладонь опалило огнем… Сознательным применением магии это не было, но у меня тогда возникли смутные подозрения, что даже маховик ей не так уж принципиально для волшебства нужен. Теперь же они только усилились… Но факт использования магии без маховика еще не вверг бы ее в такой страх и шок, какой был описан. А вот Непростительное, вырвавшееся под влиянием гнева, вполне. И тут же мелькнула новая мысль, страшнее предыдущей. Ее ведь за это накажут. Голова от мыслей о том, что она сейчас в самом центре неприятностей, а я ничем не могу ей помочь, я даже не могу ее найти и отдать меч, пошла буквально кругом.

Однако почти сразу же у меня вдруг появилась еще одна мысль, не утешившая, но слегка отвлекшая меня от тревоги за то, что теперь будет с Кэт. Я вспомнил собрание, вспомнил то, как легко Беллатриса простила Долохову его промашки, и в то же время… Его никогда еще не отчитывали при всех нас. И я не был уверен в том, что Лестрейндж применяла к нему Круциатус при каждом удобном случае… Это могло обнадежить – его влияние на нее слегка уменьшится и опасность того, что он меня разоблачит – тоже. И насторожить в то же время. Если уж доверие, пусть и совсем немного, пошатнулось к правой руке, что уж говорить об остальных. Включая меня, разумеется. А еще настораживало то, что Родольфус внезапно начал проявлять активность. Беллатрису выдали за него сразу после школы, две чистокровные семьи породнились. Но пламенной любовью ни один из них к другому явно не пылал. И очень странно было видеть супруга Беллы, которого она явно после возрождения ставила еще ниже, чем никак, рядом с ней и проявляющим активность. Времена, что называется, поистине менялись. Да и ее отказ Долохову в столь важном поручении был вполне красноречив. Наверное? именно это и дало Макнейру основания так повести себя с Анжеликой. Однако что-то мне говорило, что Долохов – не тот человек, в котором Беллатриса быстро усомнится и быстро избавится. Скорее наоборот, он среди Пожирателей рисковал меньше всех, что бы он ни сделал. Я никогда не понимал причин столь высокого доверия… Но теперь прояснилось и это. Именно Долохов был тем, кто сдал информацию о сущности Розалины. Для Лестрейндж, вне всякого сомнения, это имело огромную значимость. Отсюда-то и произошла его ценность в ее глазах… И все же теперь я мог слегка воспрянуть духом. Я был для нее почти столь же ценен, как и Антонин, и доверие ко мне должно было быть на той же высоте. А если это было так – это здорово обнадеживало…

– Я боюсь за тебя, Кэт, – я провел пальцем по щеке девушки на колдографии. Она улыбалась, а на губах настоящей Кэт я не видел улыбки уже давным-давно. – И ужасно скучаю… – в памяти вспыхнули ее школьные еще дни, когда кучи забот и проблем у нас не было. Ее смех, озорной блеск ее глаз, теплые нежные руки. Валькирию невозможно разлюбить… Антонин был в этом тысячу раз прав, что было неудивительно. Вот только мне этого и не хотелось, что и отличало меня в данной ситуации от него. – Мы обязательно сделаем все, и справимся, – прошептал я снимку. В ушах внезапно прозвучал родной голос: «Конечно!»… Было ли это галлюцинацией или еще каким-то следствием ее дара, я не знал. Но даже услышать ее голос, живой, хрипловатый, тихий, было в тот момент настоящим счастьем. Он внушал хотя бы надежду на то, что она жива и если и наказана, то не слишком страшно…

***

– Рыжее чудовище, отстань от меня! – истерический крик Анжелики заставил меня, только-только вышедшего из кабинета, удивленно замереть. Девушка же, ругая какого-то монстра рыжего цвета, показалась из-за угла. На лице Блаттон красовались глубокие кровавые царапины, а в руках шипела и извивалась бело-рыжая рассерженная кошка. Последняя ударила лапой с выпущенными когтями по руке вскрикнувшей от боли девушки. – Профессор Снейп, – Анж огляделась, шмыгнула носом и подтащила кошку ко мне ближе. – Северус, угомони, пожалуйста, свое чудовище! – прошептала она, в то время как кошка снова принялась раздирать когтями ее кисти рук.

– Милли! – позвал я. Та повернула ко мне морду с прищуренными глазами желтого цвета. Выглядела она вполне упитанной, но взъерошенной и грязноватой. Я никак не мог найти ее в Школе. Как это удалось Блаттон?!

– Так вот ты где, заботливый мой! – такой злости в голосе кошки я не слышал еще никогда. Милли вырвалась из рук Анжелики и прыгнула уже на меня. Чтобы удержать ее на безопасном расстоянии от лица, пришлось применить немалую силу. – Хозяин, называется! Бросил меня, сбежал, потом и девушка твоя тоже. А я тут одна должна была сидеть! Подлец, негодяй, упырь! – извивалась Милли, пытаясь укусить меня за пальцы.

– Ты где ее нашла? – поинтересовался я у Блаттон, критически осматривавшей глубокие царапины на руках.

– На третьем этаже. Узнала, решила отнести к тебе, Кэтти летом жаловалась, что не может ее найти… А эта как вцепилась в лицо. Не кошка, а монстр какой-то! – девушка стерла с щеки проступившие из самого свежего на вид пореза капли крови. – Не везет мне с животными, – вздохнула девушка. – Да, кстати, я… сказать… он знает, – она внезапно вскрикнула, прижав руки ко рту, и замолчала.

– Кто знает? Что знает? – не понял я. Милли постепенно успокаивалась, хотя и продолжала осыпать меня всеми ругательствами на английском, какие только знала.

– Муж. Простите, я не могу больше ничего сказать… – девушка поморщилась. – Больно, однако же, – пробормотала она себе под нос.

– Тебе нечего сказать или не можешь по иной причине? – посмотрел я на нее. Анжелика с широко и красноречиво раскрытыми глазами, качая головой, произнесла:

– Мне нечего сказать. Я просто принесла Милли. До свидания, профессор! – она ушла, я взглянул на сердитую кошку. Та уже замолчала.

– Ты ее понял? – посмотрела на меня Милли. Я горько вздохнул. Взгляд и жесты Анж красноречиво показали, что фразы действительности не соответствовали. Муж, то есть Антонин, знает… Знать он мог только одно. О чем она хотела бы сообщить, само собой. Наши с Кэт отношения… Я и раньше понимал, что он о них догадывается. Теперь ситуация прорисовалась четче и ужаснее. Антонин не догадывался. Антонин знал. И я прекрасно понимал, откуда…

“Вот поэтому Смарт нас и не выдает. Он уже выдал. Другой вопрос в том, зачем Антонину все это скрывать?”.

Хотя тут же вспыхнула и еще одна мысль… Я призадумался о том, что толкает Долохова на странное подчас поведение. И мелькнула мысль о том, не затевает ли и мой «товарищ» какую-то опасную игру? И если так, какую роль в ней может играть Анжелика?

«Но будь этому хоть какой-то шанс…» – прозвучал в ушах его голос, договоривший недосказанную фразу. Он, показалось мне, хотел бы ее полюбить… И какое влияние это окажет на него, предсказать было невозможно…

– Понял, – я зашел обратно в кабинет, Кэрроу пока были на занятиях, «свобода»… Милли выслушала мои соображения и мрачно кивнула.

– Ситуация не из приятных. Долохов на меня не произвел впечатления милого человека. Судя по тому, что я о нем слышала.

– А где ты была, к слову? В Школе? – кошка помотала головой, сворачиваясь клубочком на моих коленях.

– До августа. Кормили домовики. Потом пришел Влад, забрал меня… В общем, выполняла мелкие поручения ифритов, типа принеси это, понаблюдай за тем-то. А потом меня забрала еще одна дамочка кое-куда, чтобы я посмотрела на жизнь и деятельность этих уродов изнутри…

– Ты сейчас-то откуда?

– Из замка Хранителей. И у меня для Кэт крайне неприятная новость. Сказать я ее могу только тебе и ей, сам знаешь, почему. Но Кэт найти мне не удалось…

– Что за новость? – я погладил ее взъерошенную шерстку. Ответ Милли только усугубил мою тревогу и сгустил тучи происходящего… Среди валькирий, причем, судя по всему, Совета, была как минимум одна предатель… Это значило, что удар мог быть нанесен не только снаружи. Но и изнутри… Однако дальнейший рассказ кошки еще сильнее меня неприятно «порадовал». Кэт действительно, что та слышала в том же разговоре, применила к Долохову Круциатус. И, что пугало еще сильнее, Хранители начинали добираться до окружения Кэт, притом причиняя тем ужасный и непоправимый вред.

– Я вернулась в силу того, что пока ифарито рядом, Хранителям ты не подвластен. А, думаю, Кэт не слишком обрадует то, что с тобой что-то случится. Но на тебя, – она махнула хвостом и прищурилась. – Я крайне зла.

– И как мне вернуть твое доверие? – улыбнулся я. Милли коварно рассмеялась.

– Холить, любить и лелеять. Может через годик и прощу! – ее слова и выражение лукавой мордочки вызвали у меня слабую улыбку. Через годик… Несмотря на все сгустившиеся тучи у меня вдруг родился слабый лучик надежды на то, что годик этот мы проживем… Точнее, переживем.

Кэтрин не наказали, ей, можно сказать, снова повезло. И все же… Я боялся за нее, и чем дольше шла эта странная война, тем сильнее становился мой страх…

Комментарий к И все-таки я за тебя боюсь (Снейп)

(1) Речь идет об Алисе Лонгботтом

========== Неизведанные грани валькирий (Гарри) ==========

Круги расходились по воде небольшой речушки, на пустом каменистом берегу которой мы находились. Я замахнулся было очередным камушком, но опустил руку, услышав негромкие шаги по берегу по направлению от палатки. Местами уже лежал первый мокрый рыхлый снег, дул довольно холодный ветер. На севере, думалось мне, снега было уже больше. Кэт вынесла нас троих в очередную трансгрессию куда-то ближе к югу, как она сказала. Они с дядей когда-то отдыхали на этой реке. Может быть, и я тоже, эти места казались мне смутно знакомыми. Я не спрашивал, когда это было.

Караулить крестраж была очередь Герми, но она из палатки не выходила, навесив медальон на шею и укутавшись пледом. Несомненно, в очередной раз читая «Сказки барда».

Троих. Я снова горько вздохнул, вспомнив уход Рона неделю назад. С тех самых пор-то Гермиона и перестала со мной разговаривать, общаясь теперь исключительно с Кэтрин. Иногда мне даже начинало казаться, что и она сейчас тоже соберется и уйдет, оставив нас с сестрой вдвоем. Но еще страшнее, хотя я и понимал, что этого не должно случиться, передо мной вставала перспектива того, что меня оставит Кэт. Что мне делать одному, как я потом буду искать крестражи, я боялся и представить. Но в то же время разум настойчиво напоминал мне, что я, как оказалось, выбор Кэтрин, а это означало, что она просто не имеет права от меня уйти. Вот только меня беспокоил вопрос – а не хочет ли?

– Перестань, плеск далеко слышно, – Кэтрин опустилась рядом со мной на холодную гальку и оглянулась на палатку, стоявшую шагах в десяти-двенадцати от нас. – Скоро будем пить чай, ты с нами?

– Не хочу, – я отрицательно помотал головой, снова посмотрев на водную рябь.

– Гарри, ты и так почти не ешь. Попей с нами чаю! – теплая рука сестры коснулась моей щеки. – Или я тоже не буду! – заявила она. Я вздохнул. Кэт очень похудела за время наших скитаний, хотя крупной ее назвать нельзя было никогда. Выглядела она бледнее обычного и довольно усталой, и я настаивал на том, чтобы сестра хоть что-нибудь съедала. Меня начинало всерьез беспокоить ее здоровье, вспышки ярости, не прибавлявшие радости, ее недавно начавшиеся головные боли и время от времени смутные видения. С амулетом ифритов Кэт за эту неделю не рассталась ни на секунду, и я прекрасно понимал, почему. Это было единственное, что спасало от лже-видений и чудовищных болей, хотя последние уже пару раз прорывались сквозь защиту. Димитр, кем бы по сущности своей он ни был, явно набрался побольше сил, чем раньше, что тоже пугало… Сплошной ряд проблем вырастал, как грибы, а надежды на то, что я хоть чего-то добьюсь, почти не оставалось. С уходом Рона осознание, что дело встало прочно и надолго, стало сильнее… Что заставляло девушек помогать, я не представлял. Но уже за одно то, что они были тут, был им благодарен. За то, что хотя бы кто-то был рядом…

– Ладно, я попью чай, – я поежился от холодного порыва ветра. – И ты тоже. Договорились?

– Ладно, – Кэт какое-то время молча смотрела на воду, в глазах ее снова появилось выражение странной тоски, с каждым новым днем становившееся все явнее. После довольно долгого молчания Кэт подняла на меня взгляд. – Ты скучаешь по ней? – просто, без обиняков спросила она. И почему-то я сразу понял, о ком речь – Джинни.

– Очень. И волнуюсь, как она там, в Школе, под руководством Снейпа. И вообще, хочу все закончить и вернуться домой. И в «Нору». И к Сириусу… И в Хог… А ты по нему скучаешь? – я с трудом скрыл улыбку, понимая, какой издевательской она получится. Кэтрин уже несколько лет упорно пыталась сделать из меня то ли слепого, то ли идиота, искренне, видимо, полагая, что я не замечаю ее достаточно странных взаимоотношений со Снейпом. Пару раз меня уже подмывало допросить ее более жестко, так, чтобы она не могла отвертеться, но я удержался. Мне было интересно, как еще долго она будет старательно делать из меня балбеса. Чем-то это даже сейчас напоминало странную игру – она делала вид, что между ними никогда ничего не было, я делал вид, что верю в это. Всех устраивало, все были счастливы, все со своей стороны хихикали над доверчивым компаньоном по игре… К тому же после убийства Дамблдора этим отношениям пришел конец, в чем я не сомневался. Кэтрин сама все видела, понимала, кем оказался этот урод, и тогда я промолчал, потому что не хотел причинять ей лишнюю боль… Беда была в том, что влюбившаяся валькирия любит все последующую жизнь, и, значит, Кэт просто не могла не грустить об этих отношениях и не тосковать по нему… Наверное именно из жалости-то к ней я и молчал до сих пор, позволяя ей думать, что я не в курсе. Точнее, конечно, не догадываюсь…