Текст книги "Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн (СИ)"

Автор книги: Астромерия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 64 страниц)

“Все самое страшное – над собой”, – произнес в голове ее всегда чуть язвительный голос. Видимо, из-за ребенка Нора старалась максимально облегчить процедуру для меня.

– Все готово, – внезапно произнесла она. Потрескивание в ту же секунду затихло. Я открыла глаза и встретилась взглядом с темными глазами женщины, блестящими в свете свечи. – Осталась самая малость, но тебе не предлагаю, впрочем, так даже лучше… – усмехнулась она, проводя рукой над чашкой с остатками смеси из нашей крови и каких-то порошков. – Вынуждена признать, щиты на свою работу он изрядные наложил.

– Ты сняла их?

– Если бы я их не сняла и своего не добилась, я бы не прервала обряд, – Нора поднесла чашку к губам. – Однако мне это стоило несколько неприятных ощущений. После войны ты точно будешь мне еще долго за все, что я для тебя сделала, должна, – улыбнулась она. И выпила содержимое чашки одним глотком. При виде тонкой струйки крови, стекшей из уголка ее губ, меня затошнило. Нора провела рукой по лицу, стерев капельки темно-красного цвета и отставила пустую чашку. – Мерзковато на вкус, – она погладила свою щеку и внимательно изучила измазанные в свежей крови растекшихся символов пальцы. – Итак, Сестра Кэтрин, все получилось.

– Сестра Кэтрин? Разве не валькириям можно так нас называть? – спросила я, улыбнувшись. Странное чужеродное ощущение внутри притупилось, постепенно исчезая, словно бы становясь привычным. – Нора, это точно не опасно для ребенка?

– Более чем точно. Ну разве что в некотором роде его будущая тетушка – Хранитель, но… Думаю, он не будет возражать, – Нора поднялась на ноги, протягивая мне руку. Я встала, с удовольствием выпрямив затекшие ноги, и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить тошноту. Элеонора взмахнула палочкой, собирая свою поклажу и загасив почти не прогоревшие черные свечи.

– Тетушка? – спросила я. – В смысле тетушка? – Бутти огляделась, взмахнув палочкой еще раз. Ее глаза приобрели странный оттенок серого цвета, с искорками зеленого. В свете загоревшихся обычных свечей я это заметила.

– Ну, чтобы помочь тебе, мне пришлось смешать нашу кровь, так что в каком-то роде я тебе теперь прихожусь сестрой по крови. Потому-то мы и не сможем выдавать маленькие и большие секретики друг друга, – она улыбнулась. – Ты не рада? – голова закружилась от усталости и недавнего напряжения. – Эй, тебе плохо? – встревожилась Элеонора, усадив меня в мягкое кресло. – Кэт?

– Просто слабость… Ты же знаешь, я в несколько необычном положении, – я выдавила улыбку, поглаживая животик. Два месяца… То, о чем я мечтала, когда еще был мир, случилось в разгар войны. Я боялась за не рождённого еще ребенка и молила Свет о том, чтобы родился он уже в мире, где не будет войны. Чтобы его она не затронула так, как нас с Гарри уже в раннем детстве. По сути, я не помнила жизнь до войны, а Гарри ее вообще не знал. И я понимала, что едва ли когда-нибудь сумею не просыпаться в холодном поту от кошмаров. Тогда, в те трудные годы, даже когда Белла исчезла и еще не вернулась, я не умела жить, не боясь. И не знала, смогу ли научиться…

– Даже не хочу знать, как вас обоих угораздило, но твоя беременность, прости, несколько несвоевременна, – она поставила сумку на пол и опустилась рядом с ней на колени, что-то ища. Достав склянку с безобидным на вид желтым прозрачным зельем с золотистыми крапинками, она протянула ее мне. – Вот, принимаешь по утрам и перед сном по половине чайной ложки, насколько хватит. Уменьшит тошноту и головокружение, укрепит вас с ребенком. Ему не вредит, – я встретилась взглядом с почерневшими снова глазами Норы. Она сунула бутылочку мне в руку и сжала вторую руку в своей. Теплые мягкие руки… Руки человека, ставившего себя под удар, чтобы я смогла выполнить то, что мне суждено. Женщины, рисковавшей ради помощи мне и моим близким жизнью. Женщины, так и оставшейся для меня загадочным и неоднозначным человеком. Но от этого не менее дорогим…

Пожалуй, не только ритуал сделал нас в некотором роде сестрами крови. Но и все то, через что нам пришлось пройти рядом.

– Спасибо, – я сжала склянку в руке. – Ты уверена, что помогает? Оно ведь не… Ну, я хочу быть уверена в том, что оно подействует, ты же понимаешь… – я замялась, внезапно осознав всю нетактичность этих слов. Элеонора никогда не была замужем и едва ли у нее есть или были дети. Я до знакомства с матерью Анж вообще не знала, рожают ли Хранители и что из этих детей получается… Нора никогда не заводила разговора о своей личной жизни, до того дня, когда погиб Райли, но и тогда она рассказала мне только о своей первой влюбленности и том, чем та закончилась. И я не знала, насколько болезненна для нее эта тема, однако интуиция – не валькирии, обычной женщины, говорила, что она ей как минимум неприятна.

– Его пила моя хорошая знакомая, когда ждала ребенка. Ей помогало. На себе не проверяла, уж извини, – она неожиданно резко отпустила мою руку и вскочила на ноги, подхватывая сумку. – После ритуала ничего плохого не чувствуешь? Я хочу быть уверена, что не навредила тебе и малышу, – уже мягче произнесла она.

– Все нормально, спасибо. Поначалу было странное ощущение, слово что-то чужое, но оно прошло еще во время ритуала. – Я замолчала, осознав, что Нора стоит спиной ко мне, прислонившись плечом к проему закрытой двери. Когда она успела уменьшить сумку и отойти туда, я и не заметила. Однако по внезапно опустившимся плечам женщины я поняла, что все-таки задела ее своими словами. – Нора, прости…

– У Хранителей не принято просить прощения, – хрипловато ответила она. – Это признак слабости. Хранителю слабым быть нельзя. Я рада, что удалось это сделать, надеюсь, помогла…

– Валькирии тоже нельзя быть слабой, – я подошла к ней и положила руку ей на плечо. Маховик потеплел – все время ритуала он был ледяным, дезактивировавшись на нужное время. – Однако не так давно, признаюсь тебе, мне хотелось все бросить и хотелось спросить, за что меня так мучает жизнь. Это была слабость, – я знала несгибаемую волю этой женщины, знала, что слез на ее глазах сейчас нет и что через полминуты в ней воцарится ее хранительская язвительность. Она не нуждалась в моем сочувствии, она нуждалась в моем понимании и принятии ее такой, какая она есть. – И я, вроде бы, ее преодолела.

– Бери пример с меня, – хмыкнула Нора. – Старшая сестра, как-никак, я.

– Я всегда мечтала о сестре, – улыбнулась я. – Пусть даже такой противной, как ты.

– Значит, тебе повезло. Мечты сбываются, о Избранная! – Нора обернулась ко мне. В ее глазах полыхнули веселые искорки. – Ритуал получил личное дозволение Анны, так что никакого возмущения Совы тебе не явят.

– Возликуем же, – парировала я ее ехидную улыбку и театральным жестом воздела руки в небо. – Да возблагодарят все…

– Так, успокойся! – замахала руками Нора. – Ошалевшая ты моя… Кстати, – она резко посерьезнела. – Я видела Диадему своими глазами и должна сказать, что более прекрасного украшения в жизни не встречала. Но важно не это… – она склонилась к самому моему уху. – Чтобы связаться с ней, ты должна четко представлять себе, чего ты хочешь, отринуть все страхи, сомнения, желания. Вообще все кругом. И даже не обязательно быть рядом с ней… В твоем мире вас должно остаться только двое. Только ты и твоя Диадема. И не загадывай желания, прежде чем не прочтешь ее саму, как книгу. Иначе… Иначе ничего не выйдет. Лучше строй связь постепенно.

– А ты откуда это знаешь? – я склонила голову на бок. Вполне вероятно, что Оливия хотела сообщить мне что-то, связанное с этим.

– Я очень много времени в последние два месяца провела за работой, в том числе я читала древние рукописи Ордена, подняв самый старый архив Библиотеки, благо у меня есть доступ в любой отдел в любое время суток и право брать, что только в голову взбредет. Я же элита замка, – хмыкнула она. – Так вот, найдя древние рукописи и вооружившись уймой словарей, я теперь… Сплю по два часа в сутки, так что если бы не ингатус, от меня остался бы сейчас истерзанный скелетик. Тебе здорово повезло, что один из наших далеких предшественников, служивший Свету, записал-таки все, что касалось Диадемы, избравшей его разлюбимую женушку, в поразительных подробностях. Даже удивляюсь, почему Хранители раньше не додумались почитать такую интересную и познавательную литературу. Наверное, – она сделала вид, что задумалась, – потому, что у нас философские изыскания на тему «что есть пытка» больше в ходу…

– И что, реально подобная книжечка у вас есть? – недоверчиво поглядела я на нее. Нора усмехнулась еще шире.

– Конкретно на упомянутую тему у нас имеется целая серия сборников статей наших великих мыслителей и идеологов. Я как-то их читала на ночь. Полезное чтение перед сном, знаешь ли. Мессир у нас так фанат отдела с этими чудо-книгами. Нет, у нас много всякого другого есть, по Зельям, художественные, даже магловские книги, но мессир любит отдел с литературкой пера Хранителей. Они так глубокомысленно писали… – язвительно заметила она. – Но, боюсь, для твоего хрупкого здоровья осилить их гениальность сразу было бы трудно, потому вынуждена отказать тебе в приглашении в библиотеку. Кстати, копия писулек того зануды должна быть во Дворце Сов. Интересно, почему никто не нашел…

– Оливия нашла, – мрачно отозвалась я, переваривая сказанное ей. – Незадолго до того, как ей вложили ингатус.

– Так вот почему мессиру так резко вдруг понадобилось напасть на Говьер, – Элеонора покачала головой. – Боится, что ты до Диадемы доберешься, а он и не пронюхает… Ну, если эта информация тебе поможет, будет неплохо. По крайней мере хоть что-то доброе в жизни сделаю, не все мне пытать, убивать и искушать народ. Разнообразия ради и помочь можно, – улыбнулась она, взявшись за ручку двери.

– Спасибо, что помогла, – выдавила я улыбку. – И да… Насчет детей… У тебя ведь могут тоже быть, свои, когда мир восстановится, – я взяла ее за свободную руку.

– Семейное счастье – не для таких, как я, Кэт, – она мягко отстранила руку. – Это расплата за мой успех. Видишь, – она повернула руку ладонью ко мне, свела пальцы и разжала. Черный крошечный шарик, поглощавший окружающий свет, приковывал взгляд и манил, пугая и вызывая желание бежать от него как можно дальше. Я поняла, что это такое и маховик испуганно прижался ко мне. Ингатус. – Когда ты получаешь вот это, вложив туда частичку своей души, ты теряешь право на нормальную жизнь. Ингатус для нас то же самое, что для вас маховик, только связь еще теснее. Маховик связан для вас с даром, а ингатус для нас – с душой. Я получила свой пятнадцать лет назад, – она с какой-то странной грустью взглянула на меня. – Нормальная спокойная жизнь не для таких, как я, Кэт. Не для меня, – усмешка ее снова стала привычно-язвительной.

– Поправлю, – горько усмехнулась я, когда Нора сжала руку снова и ингатус исчез. – Не для нас.

– И глядя на тебя, – она подмигнула. – Ты права. Ты ничего нормально не делаешь. – Она постучала в оказавшуюся запертой дверь. – Эй, ифрит, мы закончили, расслабься! – что-то свистнуло в холле и дверь открылась. Майкл неприязненно смерил Элеонору взглядом и посмотрел на меня.

– Все в порядке, Кэт?

– Да, все нормально, думаем, нам все удалось, – примиряюще улыбнулась я. – Нора не причи… – Бутти смерила меня недовольным взглядом, пройдя мимо Майкла и встав чуть позади него. – Профессор Бутти не причинила мне никакого вреда.

– Ну что, язык мне будешь завязывать? – в глазах Норы сверкнули злорадно-ехидные искорки. Что бы там ни произошло при ее знакомстве с Майклом, эта их взаимная неприязнь явно доставляла им обоим какое-то странное мстительное удовольствие, не переходя каким-то чудом в активной драке, но, тем не менее, проявляясь во всем. В жестах, во взглядах, в словах и голосе. – Или уже передумал и решил проучить меня куда суровее, о Великий и Могучий ифрит…

– Успокойтесь! – не выдержала я. Я опасалась, что эта их молчаливая баталия перейдет в более опасную стадию и торопилась побыстрее их развести подальше друг от друга.

– Если ты ей хоть чуть-чуть навредила, – Майкл кивнул мне и склонился к уху неприязненно сверлившей его глазами Норы. – Я тебя предупредил, в общем, что я с тобой сделаю, – кончик на сей раз его палочки коснулся ее виска и медленно скользнул по щеке и уголку губы, по подбородку, по шее в ложбинку между ключицами. Плащ был распахнут, открывая это место. – Я завяжу тебе язык и Кэтрин сотрет воспоминания о моем доме. Как и договаривались, – он убрал палочку, наставив ее на лицо Норы. Несколько слов, поморщившаяся Хранительница и язык ее был «завязан». В общем-то, память стирать и не требовалось, мы с Владом понимали, что Нора нас не выдаст, но Майкл в противном случае методично растер бы ее в порошок и мне пришлось, тщательно выбрав для себя, что именно она должна забыть – мне не хотелось, чтобы она забыла наши с ней разговоры на рабочем месте Майкла и там, в кабинете, – стереть ей парочку мелких воспоминаний, когда мы в сопровождении Майкла трансгрессировали куда-то на уютный высокий берег маленького озерца. Она помнила действия, Влад меня долго инструктировал, как аккуратно стереть лишнее, перед нашим уходом, но обстановку дома вспомнить не смогла бы. Как и студии.

– Доволен, ифрит? – Нора, кивнув мне на прощание, склонила голову на бок. – Или еще что-то не устраивает?

– Пока, – он выделил это слово. – Меня устраивает все. Что может не устроить, я тебе сказал.

– Тогда стряпай себе некролог, одеяльце, – на прощание посоветовала Нора, трансгрессировав после этих слов. Маховик, в ее присутствии несколько раз жавшийся ко мне, расслабился.

– Это я из нее сделаю одеяльце, – Майкл взял меня за руку и трансгрессировал обратно в свой дом. – Кэт, запомни сама и передай Матею. Если еще раз выкинет подобную шуточку, то и он войдет в состав одеяльца.

– Нора не выдаст, – закатила я глаза к небу, точнее потолку. – Вот увидишь!

– Может и не выдаст, – кивнул он. – Но я вашего доверия и симпатии к этой женщине не разделяю…

– Увидим, кто прав, – улыбнулась я. – Я очень хочу спать. Это можно устроить?

– В общем-то да. Кас, – позвал он. С лестницы в глубине коридора кубарем слетела рыженькая девчушка лет восемнадцати в темно-синих джинсах и белом свитере. И посмотрела на меня.

– Ты же Кэтрин, да? – улыбнулась она спустя пару секунд. Я кивнула. – Я – Кассиопея Аморозо, ученица Влада и его помощница. Я много о тебе слышала, – она протянула мне теплую руку, которую я пожала.

– Я о тебе тоже немного слышала, – я припомнила, что Влад с Майклом как-то о ней упоминали. Девушка еще шире улыбнулась, открыв белые немного неровные зубки.

– Ой, это так здорово! – обрадовалась она. – Я очень хотела с тобой познакомиться, о тебе все хорошо говорят, и мама тоже…

– Мама? Ты же дочка сестры Федерики, да? – уточнила я. Кас еще радостнее закивала.

– Да! Ой, ты такой уставшей выглядишь… – всполошилась она.

– Да, и поэтому…

– И поэтому отведи ее наверх. Думаю, вы вполне можете пожить в одной комнате, и помоги устроиться. Кэтрин некоторое время поживет тут, хотя… – Майкл выразительно на меня посмотрел. Я поняла, что Влад уже объяснил ему вкратце, почему я ушла от Гарри и ребят, и что меня ждала еще одна головомойка, явно куда более серьезная, чем от Влада. – Хотя это и весьма неожиданно, – закончил он. Я поднялась с Кассиопеей наверх, почти не вслушиваясь в ее слова. Как и Райли, она отличалась редкой болтливостью на первый взгляд. Райли… При воспоминании о покойном друге мне стало как-то тяжело на душе… Тем тяжелее было осознать, что его мать и брат с сестрой здесь, скрываются и подвергаются опасности. И все это из-за меня…

“Я приношу близким сплошные проблемы и несчастья”, – мелькнула болезненная мысль. Несущая Жизнь… В тот период самой себе я казалась Несущей Беду. Ну, как минимум, проблемы.

А наверху в одной из двух небольших комнат для гостей я, уставшая от перелета и ритуала крови, охотно улеглась спать, как только Кас устроила меня на кровати, решив, что будет спать на диване. Мне стало неловко, что девушка младше меня на пару лет относится ко мне с таким уважением, но все же я решила не препятствовать этому.

Когда я уже хорошо отоспалась и силы ко мне вернулись, я встретилась с Ивз, обрадовавшимися при виде меня, и Бродягой. Аннет подарила мне рисунок – большая белая сова с расправленными крыльями и солнышко над ней. И написанное неровными крупными детскими буковками «Кэтти»… При виде этого наивного рисунка милой девчушки с белыми косичками и ее младшего братика на глаза впервые за последние дни навернулись слезы не от отчаяния и боли, а от чего-то светлого и теплого. Рука, пока я разглядывала это творение малышей – неровное, местами трогательно-нелепое – машинально погладила животик. Когда-нибудь под таким рисунком будет написано «мама»… Когда-нибудь, когда больше не будет войны…

Майкл и впрямь устроил мне «нравоучение», продлившееся полдня и заставившее меня еще больше почувствовать себя идиоткой, пошедшей на поводу у эмоций и совершившей в результате глупость. Тем острее это ощущалось, что нотации читал Майкл, обычно никогда меня не поучавший. В итоге под натиском двух рассерженных ифритов я согласилась подождать, пока успокоится Гарри, и вернуться к ребятам. После этого Влад и Майки от меня отстали. А вот Жозефина, узнав, что я жду ребенка, окружила меня поистине материнской заботой. Хотя беременность и протекала у меня достаточно легко, а при составленном заботливой матерью Райли питании и с лекарством Норы токсикоз тоже почти не проявлялся, так что страдания мои постепенно уменьшились и беспокойства не причиняли.

С Кас же, милой оптимистичной девчушкой, у меня сложились приятельские отношения. Как когда-то с Анжи…

Помня о словах Элеоноры, я каждую ночь, укладываясь спать, старательно погружалась в мысли о Диадеме, пытаясь изгнать все прочие мысли из головы. Желание сформулировано было уже давно. Я видела ее постепенно все подробнее и подробнее, меня никто не злил и вроде бы мое состояние нормализовалось. Ненадолго, правда. Потом я начала осознавать, что в мою голову время от времени словно кто-то пытается проникнуть. Странное ощущение чего-то постороннего в разуме, но, однако, явно неспособного пробить защитные свойства моего дара. Димитр.

Диадему же я видела с каждым разом все яснее и яснее. Я видела ее изгибы, мельчайшие вкрапления изумрудов в узоре переплетенных веточек, крючков, спиралек. Нора сказала чистую правду, говоря, что более прекрасного украшения не видела никогда. В этой короне было что-то неуловимое, притягивавшее и очаровывавшее.

В последнюю неделю марта Димитр наконец-то проявился. Точнее, он и раньше пытался и с каждым днем все больше, и вот ему до меня добраться удалось…

Я спала, когда это случилось. Внезапно мой рассеянный сон непонятно о чем (работа кого-то из трех ифритов, следивших, чтобы кошмары мне в моем положении не снились), сменился куда более четким.

Темное помещение, освещенное множеством, сотнями черных свеч в высоких канделябрах. Каменные стены и пол, высокие сводчатые потолки. На полу выложенная темным мрамором на фоне серого камня перевернутая пентаграмма, в центре которой стоит высокая темная фигура, закутанная с головой в черный плащ. Очень странное ощущение страха, смешанного с вековым спокойствием витало в воздухе вокруг. Могущественная темная магия пропитала каждый камушек стены. Кроме канделябров в помещении – ничего. Вообще ничего. Ровным счетом. Лишь двустворчатая огромная дверь далеко в противоположной стене. В руках фигуры – что-то, укрытое черным бархатом. Но я знаю, что. Я чувствую ее неприязнь, страх, желание ускользнуть от него, стремление ко мне, к свету… Диадема. Ткань с нее соскальзывает, а затем и капюшон сползает с лица того, кто ее держит. Димитр усмехается такой знакомой усмешкой, что меня бросает в дрожь.

– Наконец-то получилось, Кэтрин, – улыбается он. Я понимаю, что нахожусь не там, и все же он смотрит мне прямо в глаза. – Здравствуй, лапушка! Рад тебя снова видеть!

– Я тоже, – отзываясь, я не открывала рта. Но голос мой, хотя и какой-то странный, отчетливо звучал, гулким эхом отдаваясь от стен.

– До тебя, думаю, уже дошла информация о том, что я пригласил твоего отца погостить в моем замке, – Димитр перешел к делу. Я заметила паутинку царапин на его пальцах и то, что руки его подрагивали от напряжения. – Теперь мы, и в частности твой папа, хотим повидаться с тобой. У меня есть, что тебе сказать, лапуля. У мистера Реддла тоже. И если все пройдет хорошо и ты будешь умной девочкой, то папочка к тебе вернется. Если нет… – он горько вздохнул. – Что ж, ингатус одной нашей последовательницы так и рвется к его уху и я боюсь, однажды она его не удержит, – Димитр гадко улыбнулся. – Ты получишь отца, если придешь одна, ну, максимум – со своими ифритами. В Черный Храм, это такое здание в лесу, впрочем, Влад знает, где это. Завтра в полночь. Если не придешь, дорогуша, ингатус крайне огорчится и может вырваться, – он посмотрел мне в глаза и секунду спустя я проснулась, обливаясь холодным потом. Еще минуту спустя растормошила Кас и нашла Влада с Майклом, корпевших над какими-то свитками и книгами в кабинете, где Нора проводила ритуал. Нас охраняли ифриты, все трое, каждые сутки сменяющиеся два аврора и если Влад уходил, прибывал кто-нибудь из валькирий. Правда, он уходил всего дважды, в первый раз его заменила Ту Ким, во второй – Мерседес и Федерика.

– Димитр показался, – начала я. У нас давно имелся план действий на подобный случай, но посвящены в него были только мы и Гертруда с Анной. Остальные сестры оставались в неведении. До сих пор…

***

Ночное небо, тусклые бледные звезды и огромный лес под холмом, на вершине которого мы стояли. Влад огляделся и повел нас к черным в темноте колоннам, образовывавшим остов какого-то когда-то тут стоявшего здания. Время близилось к полуночи. Кассиопея чуть вздрогнула, крепче уцепив мою руку и все три ифрита достали палочки. Я сделала глубокий вдох, осознав, что начинаю жутко волноваться, сжала правой рукой маховик, готовя себя к тому, что на нас могут напасть в любой момент. Но Димитр сдержал слово.

Их было примерно три десятка, стоявших посреди прямоугольника из колонн и остатков древних стен. Все закутанные с ног до головы в черное, в освещении чего-то напоминавшего факелы на колоннах вокруг.

– Кэтрин, лапушка, я начинаю тобой гордиться, – раздался ехидный голос, когда мы четверо вступили в проем между кусками обвалившейся стены. Димитр выступил вперед и учтиво кивнул. – Рад тебя видеть!

– Я тоже, – я сглотнула. – Мы выполнили твое условие. Чего ты хотел? – деревья на склонах скрипели от порывов холодного ветра, что-то потрескивало там под лапами ночных животных. Где-то внизу, далеко, ухнул филин… Что-то жуткое было в этом месте, пугающее. Я крепче сжала маховик. Самым опасным и пугающим тут были Хранители. Не место.

– Как ты знаешь, твой отец пожил некоторое время в нашем замке, – кивнул Димитр. – Так вот. Сейчас мы с ним хотим тебе кое-что рассказать. У нас с ним и у Элеоноры с ним же было много любопытных и продуктивных бесед, он поразительно умный и опытный человек, – с притворным восхищением отметил Верховный Хранитель.

– Ближе к делу, – прервал его Влад, прищурившись. Димитр перевел взгляд с меня на брата.

– Владислав, брат мой, я рад видеть тебя в добром здоровье, – улыбнулся он. – Я очень соскучился, мы так давно не виделись. Странная штука – война, – он задумчиво облизал кончики пальцев и свел их вместе.

– Ближе к делу, Димитр, – повторил Влад. Матей пожал плечами и бросил через плечо:

– Нора! – через пару секунд женщина в длинном черном плаще вышла из толпы Хранителей, ведя за локоть высокого худого мужчину в довольно потрепанной одежде, это было видно даже в тусклом освещении. Щеки заросли черной щетиной с седыми волосками, на висках появилась седина. На щеке – след от ожога, шрам. Я с величайшим трудом удержалась от того, чтобы вскрикнуть. Отец. Живой и относительно здоровый. Он оглядел нас и взгляд его остановился на мне. Губы тронул след слабой улыбки.

– Поздоровайтесь с дочерью, мистер Реддл, – улыбнулась Элеонора точно такой же улыбкой, как и в начале нашего знакомства. Гадкой и отвратительной. – Ватли! – позвала она. К ним с папой подскочил мужчина средних лет в джинсах и кожаной куртке, раболепно на нее глядя. Слишком раболепно. Майкл нахмурился, вглядываясь в него. – Ватли, друг мой, дай мне, пожалуйста, зелье, которое я тебя попросила взять, – улыбнулась Элеонора. Ватли от ее улыбки просиял и извлек из-за пазухи крошечную бутылочки с какой-то темной жидкостью. Нора погладила мужчину по щеке, забрав бутылочку, от чего тот просиял еще больше. Глаза его сверкнули желтым огоньком. Ифрит? – Умница, Ватли!

– Я счастлив, что угодил Госпоже, – Ватли чуть ли не расстилался ковриком у ее ног, вызывая у Норы тщательно подавляемое недовольство, проявлявшееся только во взгляде. – Чем еще я могу услужить?

– Помолчи немного. Я буду так довольна, если ты дашь мне поговорить с теми людьми, так счастлива, – ласково произнесла Нора. Ифрит широко улыбался, преданно на нее глядя.

– Да, моя Госпожа, я буду молчать, если это порадует вас, – он поклонился и отступил назад, в полумрак. Элеонора обратила взор на нас.

– Прошу прощения, мессир, – кивнула она Димитру. – Ватли немного задержал нас.

– Принесенная Ватли клятва как ничто иное подчёркивает то, что он верит в наши идеалы, а на веру время есть всегда, – нарочито возвышенным тоном отозвался Димитр.

– Клятва… – проворчал Майкл. – Я так и подумал, – усмехнулся он.

– Когда мы поговорим и твой папочка вернется к тебе, Кэтрин, я отдам эту скляночку, – она показала ее. – Это лекарство, которое ему нужно. В нашем замке так много опасностей…

– К несчастью, в твоего отца попало одно неприятное заклинание, лекарство от его последствий Нора тебе показала, – влез Димитр.

– Оно редкое и ценится очень высоко. Пять тысяч галеонов за такой вот пузырек, – перебила его Бутти. – Сама ты приготовить его не сможешь, это мое изобретение да и ингредиенты крайне редкие. Купить тоже. Так что не советую пренебрегать моей щедростью, – гадко улыбнулась она.

– А если не дать это, то что будет? – пискнула Кассиопея.

– Проблемы со здоровьем, серьезные. В лучшем случае. А в худшем – летальный исход. Мы дали ему две порции лекарства, осталось принять всего одну, так что он скорее выживет, чем умрет. Но точно прогнозировать ничего нельзя, – пояснил Димитр.

– Скотина, – прорычала я. Матей благодарно кивнул.

– Я люблю комплименты, спасибо. Так вот, о чем я хотел поговорить, а то мой нетерпеливый братец явно горит желанием побыстрее расстаться со мной снова. Я хочу, Кэт, чтобы ты осознавала, что я – человек слова. И думала, когда я тебе что-то говорю, об этом. Я всегда сдерживаю все свои обещания! – он буравил меня пристальным взглядом. – Поверь, Кэт, все до единого.

– Не сомневаюсь. Ты потащил меня сюда, чтобы это сказать?!

– Нет, конечно, – отмахнулся Димитр. – Так вот. Мистер Реддл, – позвал он. Бутти подтолкнула отца к нему. – Скажите, мистер Реддл, я давал какие-нибудь обещания вам? Приказы, о которых вы знаете?

– Да, – голос папы звучал хрипло. – Давали, мессир.

– Какого рода? – уточнил Димитр. Его палочка была устремлена на нас, как и палочки прочих Хранителей.

– Вы обещали, что если я буду учтив и разумен, меня не будут пытать, например, – папа кашлянул, прожигая Димитра глазами.

– Вас пытали, если вы вели себя достойным образом? – улыбнулся Димитр. – Причиняли вред?

– Нет, – я ощущала кожей, что папа не лгал. А еще я понимала, что его все же пытали. Несмотря на кажущуюся покорность он смотрел на Димитра с ненавистью и с чувством собственного достоинства. Что бы они с ним ни делали, сломить отца им не удалось. – А еще вы наказали двух молодых ифритов, проявивших неуважение ко мне вопреки вашему приказу, – добавил отец, взглянув на Элеонору. В этом взгляде ненависти не было. Скорее какое-то изучающее выражение…

– Я люблю, когда меня слушаются, – кивнул Димитр. – И тех, кто этого не делает, наказываю. Кэтти, милашка, ты же веришь своему папе?

– Верю, – кивнула я. – Теперь все?

– Почти все. Так вот, дорогуша. Запомни. Если я поставлю перед тобой условия, а я их однажды поставлю, не сомневайся, и этот день все ближе, ты или их выполнишь, или я выполню свою угрозу. Смотри на своего отца и думай. Я обещал тебе, что угрозой тебе станет Гарри и не угрожаю тебе отцом. Сдерживаю слово. Обещал, что твой отец будет жив, когда я его приведу, и он жив. Значит, я сдерживаю свое слово.

– Ты его чем-то проклял, – усмехнулся Влад.

– Я не обещал, что мистер Реддл будет здоров, – покачал головой редкостный мерзавец.

– Теперь ты закончил? Я вняла, ты человек слова, сдерживаешь обещания и любишь покорность. Что-то пропустила? – не выдержала я. Димитр вздохнул.

– Какие вы все нетерпеливые, аж жутко. Я почти закончил, дорогуша. По сложившейся традиции я предлагаю тебе надеть Диадему, и ты мне отказываешь, я прав? – он склонил голову на бок.

– Именно, – кивнула я. Димитр оглянулся на своих слуг.

– Марта, подойди к нам, – велел он. Женщина лет тридцати пяти на вид, с длинными темными волосами, поклонилась и подошла к отцу и Бутти. На ее ладони что-то чернело глубже, чем сама ночь. Я содрогнулась. Ингатус. – Итак, – Димитр потрепал отца по плечу. – Мы поговорили, я дал тебе пищу для размышлений. Мистер Реддл, – он направил на отца палочку и что-то прошептал. Отец с удовольствием потер руки, до того сложенные вместе. Я поняла, что Димитр их развязал. – Вы свободны, – он чуть подтолкнул отца вперед. Папа медленно подошел к нам, Влад заслонил его от Хранителей. Я с трудом удержалась от того, чтобы обнять похудевшего и явно осунувшегося отца. Не сейчас.

– А зелье? – спросил Майкл. – Лекарство?

– А лекарство мы вам не дадим. Мы обещали Кэтрин, что отец вернется, не что она получит лекарство, – ехидно отозвалась Бутти. – За лекарство наша Кэт должна дать обещание, что когда мы снова увидимся, она наденет Диадему.

– Ты сдурел? – мне хотелось убить Димитра на месте. Злость начала подниматься, но оставалась подконтрольной мне. По сверкнувшим в темноте глазам Норы я поняла, что кое-что ей от меня перешло и порадовалась, что ритуал она провела так вовремя.

– Нет. Ты мне обещание, я тебе лекарство. Попытаетесь отобрать – от вас останется одно воспоминание. Нас в восемь раз больше, – к нему подошел парень со светлыми волосами и шепнул ему что-то на ухо. Димитр выслушал и кивнул. – Впрочем, Виктор дал мне любопытный совет, – кивнул он. – Мы сейчас, чтобы помочь тебе осознать серьезность наших слов, убьем… Ну вот девочку и убьем, – посмотрел он на Кас. – А потом вернемся к вопросу об обещании…