Текст книги "Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн (СИ)"

Автор книги: Астромерия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 64 страниц)

– Это заклинание, которое он же и придумал. Оно отрывает части тела или наносит глубокие раны. В крайнем случае это может закончиться летальным исходом, Джорджу еще повезло. Но я не понимаю одного – мне дал уйти, а парня покалечил…

– А ты не думала, что он мог сделать это случайно? – поинтересовался отец. – Я об ухе Джорджа. Предположим, он хотел сказать что-то другое, а вырвалась эта Сектумсемпра. Либо же он не хотел трогать именно Джорджа, так вышло. С кем летел Джордж?

– С Римусом, кажется… – напрягла я память. – Да, точно, с крестным.

– Возможно, целился в Рема? – предположил папа. Я только вздохнула – велика разница. Целился в одного орденовца, попал в другого. Ну, это кардинально меняет дело. Когда я озвучила эти мысли, папа вместе со мной горько вздохнул.

– Ты права, милая, – заметил он. – Разницы большой нет. Но знаешь, мне почему-то кажется, что не все так ужасно, как выглядит. И знаешь, мне не дает покоя мысль о том, что твой Северус все еще любит, действительно и весьма сильно, именно тебя. И будет любить дальше, потому что ты – валькирия. Потому то, что даже сейчас он помог тебе – объяснимо. Валькирию невозможно разлюбить, как и насильно в нее не влюбиться и не влюбить другого.

– Почему влюбляются в валькирий? – задумчиво спросила я. – Ведь что-то же заставляет мужчин это делать? Причем не всех подряд, а как-то выборочно, единично.

– У меня на этот счет такая теория, что вы посланы тем, кому нужен ваш свет, – тихо ответил папа. – Тем, у кого в душе чего-то не хватает, что-то холодит, как-то пусто. Вы ниспосылаетесь как награда, как символ новой жизни, как возвращение душевных сил. Твоя мама встретилась мне, когда я был совершенно один и с головой топил себя в работе, так как это не давало впасть в депрессию. Я не верил людям, никого не ценил. И внезапно я встретил Роуз и все изменилось, Кэт. Я стал заводить дружбу с людьми, стал более открытым, мой характер стал теплее. В жизни появился какой-то смысл, кроме карьеры. Я был счастлив. Она была в моей жизни шестнадцать лет, четырнадцать из которых была моей женой. И все это время, милая, я был счастлив… – он замолчал, как-то внезапно погрустнев и став каким-то очень задумчивым.

– То есть без нее в твоей жизни смысла нет? – спросила я.

– Есть. Ты и Гарри. И когда-нибудь настанет миг, когда вы бросите вашего старика одного… – вздохнул папа.

– Неправда. Даже когда мы будем родителями и будем строить карьеру, ты будешь нам нужен, пап. Ты нас вырастил. Бабушек, дедушек, теть и дядь я или не знала, или не помню. Мамы с нами нет. Для меня все эти люди собраны в одном тебе. Кроме разве что мамы, ведь я ее помню. А для Гарри ты не просто дядя, ты человек, который его воспитал. Отец, мать, дедушка, старший брат. У Гарри никого, кроме нас двоих и Сириуса, нет. Мы будем ему нужны всегда…

– Надеюсь, – улыбнулся папа. – Что планируете делать дальше?

– Моя лжесвадьба и я сбегу, посещу Афины, Федерацию Сов, Гарри останется здесь, полагаю, до дня рождения. И задержится после. А потом в школу.

– Не стоит, – папа помотал головой. – Я об отправке Гарри в школу. Не думаю, что нужно это делать…

– Почему?! – изумилась я.

– Во-первых, после смерти Альбуса, мне кажется, школа перестала быть таким же безопасным местом, каким была раньше. Во-вторых, в Министерстве в последнее время творятся вещи все более и более непонятные. По-моему, Беллатриса не просто имеет там своих людей…

– Они у нее всегда там были, Люциус к примеру… – перебила я папу.

– Да. Но сейчас, мне кажется, она пробирается к власти. Представь, что будет, если ей это удастся. Или уже удалось…

– Пап, в таком случае тебе стоит…

– Я уже написал заявление, что хочу сложить полномочия. Почувствую неладное – сразу же подам. И буду осторожен, за меня не волнуйся.

– Ладно, ты прав. Гарри не пойдет в школу. После Федерации я вернусь за ним и мы скроемся. Он слишком желанная личность для Пожирателей.

– И ты тоже… – мрачно заметил папа. – Если учесть, что в «Пророке» она уже имеет огромный вес. Про тебя и Гарри писали гадости. Связанные со смертью Дамблдора. Белла настраивает всех против вас, Кэт. Ты для нее такая же нежеланная личность, как и наш парень.

– Не для нее, скорее для Долохова и Малфоя…

– Главное не бойся, милая. Вы с Гарри пережили ужасную ночь, будучи маленькими детьми. У вас есть все мы, ваши друзья, и мы от вас не откажемся. И вы есть друг у друга. Вы справитесь, дочка, я уверен. Ты доказала, пока я спал, что ты уже взрослая. Я горжусь тобой! – папа обнял меня, я спрятала лицо у него на груди, думая, как мне будет его не хватать. Он всегда в меня верил, и это давало мне силы…

– Береги себя, пап. Второй раз остаться без тебя я не смогу. Не вынесу.

– Все будет в порядке, обещаю. Я еще хочу увидеть кучу внуков, – улыбнулся папа.

– Если они будут… – вздохнула я.

– Не говори «если», говори «когда», Зайка. У тебя не должно быть сомнений, только уверенность. Ты победишь, выйдешь замуж и будешь счастлива. Так и будет, верь мне. Я это знаю.

– А я тебе верю… – улыбнулась я. В комнату зашли девочки и папа ретировался. Наутро я выловила Гарри, которого миссис Уизли казалось специально загружала работой, как и остальных из Супер-тройки. Устроив брату допрос о его планах, я узнала много нового и интересного. Оказалось, братишка собирался искать крестражи, причем, судя по всему, ему мыслилось отправиться одному.

– Крестражи – пояснял он. – Это такие своеобразные хранилища души. Белла создавала их, когда кого-то убивала. Вот почему она вернулась. Каждый крестраж может ее вернуть.

– То есть пока они есть, она не умрет? – уточнила я.

– Именно. Так она и вернулась.

– И сколько она их сделала?

– Вроде семь… – пожал плечами Гарри. – Но как минимум два уже уничтожены. Тот, из которого она возродилась, наверное, и кольцо Слизерина.

– Кольцо Слизерина? – не поняла я. – Оно же пропало, его даже у нас не было.

– Его где-то нашел Дамблдор. У него очень рука почернела, но он его уничтожил.

– Почернела рука?! – я такого не заметила, я как-то не обратила на это внимание. Но ведь чернеет и иссыхает кожа от проклятья. Дамблдор, выходит, был проклят?! Интересно, насколько сильно, и как ему удавалось сдержать все в пределах одной только руки?! А еще в голове возникло бесконечно много вопросов «почему?». Почему Дамблдор не рассказал мне о крестражах? Он же знал, что я валькирия, что эта информация могла бы быть мне полезна. Почему Гарри ничего не говорил? Знал ли Северус о крестражах, о проклятье кольца, обо всем этом? Профессор ведь верил ему… И если знал, то что именно? И почему не говорил мне? Видимо, он и правда не изменился, хотя теперь, после свалившегося на мою голову из уст Гарри рассказа, я уже ничего не могла знать наверняка.

– Ну да. Крестражи охраняются сильной, темной магией… – пожал плечами Гарри.

– И ты собираешься уничтожить их один?! – ужаснулась я. – Ты с ума съехал?

– Не один, – улыбнулся брат. – С тобой. Ты же все равно со мной отправишься, запрещать бесполезно. А другими я рисковать не хочу. Это моя война.

– Это наша война, Гарри. Всех. Вот Димитр, остальные – это да, моя проблема. А здесь это касается всех. Каждого из нас. И мы тебя не оставим.

– Я не хочу вами рисковать! Я и так многих уже потерял или они страдали из-за меня. Мама, папа, тетя Роуз, профессор Дамблдор, ухо Джорджа, нападения на школу. Ты, которая провела у них целые сутки! Родители Невилла… Покусанный Билл… Грюма едва не убили и Сириуса тоже. Кэт, я опасен. Точнее, быть близким мне человеком – опасно. Я боюсь, что что-то случится с дядей или тобой. Я не хочу рисковать вами всеми… – он вздохнул. – Не хочу, чтобы вы со мной пошли. Но ты же все равно пойдешь.

– Да, Гарри. Я все равно пойду с тобой. И буду рядом, всегда. Нас в этой войне двое. Мы вместе выжили. Мы победим вместе. Ты и я.

– Если тебе будет нужна моя помощь, сестренка, я буду рядом, – Гарри, как и папа, обнял меня. – Ты лучшая сестра на свете.

– А ты лучший брат… – улыбнулась я. – Слушай, – я уже серьезно на него посмотрела. – Ты рассказывал Рону и Герми? О крестражах…

– Да. Вкратце. Они хотят со мной, я пытаюсь отговорить, но тетя Молли толком не дает нам увидеться.

– Не отговаривай. Нам нужна будет помощь. Гермиона умная девочка, Рон твой лучший друг и иногда… Ну, он, конечно, не сверхинтеллект, но иногда у него бывают очень хорошие мысли. Нас будет четверо, я буду с вами, это уже увеличит вашу безопасность. Я валькирия, а это немало значит.

– Ты уверена? Ладно, тем более они сами настаивают, и ты будешь настаивать. Ладно… Но никого кроме. Мы четверо и на этом все! – отрезал Гарри.

– Когда отправляешься?

– После дня рождения… – отозвался брат.

– Гарри, милый, дождись меня из Афин, в августе вернусь и отправимся вместе.

– В крайнем случае, перенесись по браслету, – заметил брат. – Но так и быть, подожду где-то с недельку после дня рождения, ладно?

– Я постараюсь уложиться. До него еще больше недели, я же послезавтра утром уже отсюда испарюсь. Думаю, уложимся в срок.

– Знаешь, ты изменилась… – Гарри внимательно посмотрел на меня. – После смерти Дамблдора. Ты стала как-то молчаливее и серьезнее. Раньше говорила больше, теперь, кажется, я.

– Погиб один из мудрейших людей, которых я знаю, Гарри. Да и я взрослею, в этом все дело.

– Может быть… – каким-то странным тоном заметил брат, пожав плечами. – А может и нет. Ладно, проехали. Значит, послезавтра уходишь? – я кивнула. – Удачного путешествия!

– Спасибо, братишка! – улыбнулась я.

Следующий день был предельно загружен. Мы готовили наш особняк к церемонии бракосочетания, я с девушками отправилась искать свадебное платье, но папа откомандировал нас за цветами, кольцами, шариками. Найти платье было поручено Сириусу. Я же единственным условием поставила, чтобы оно было в пол длиной. Так проще было спрятать джинсы и кроссовки, в которых я и уйду. Остальные готовили угощение для гостей и украшали дом, разносили приглашения и трезвонили всем кругом, что завтра, о счастье, мы с Бродягой женимся. Кота я потом оставляла с отцом, почему-то мне вспомнилась Милли. В ту ночь мне было не до кошки Сева, а потом я ее в школе не смогла найти, куда пропал зверек, я и понять не могла… И первые недели это давило на меня тяжелым грузом. То, что он ее не забрал, было явно. Я обязана была ее найти, но все некогда, некогда, некогда, и вот теперь совесть отыгралась, ясной картинкой рисуя мне голодную и замученную Милли…

Фред и Джордж согласились помочь с инсценировкой похищения, теперь оставалось лишь несколько часов до назначенной минуты. Меня охватил страх – справлюсь ли, как тут они будут без меня? Чем вообще кончится вся эта история? Чем ближе подходила та минута, тем хуже становилось мне морально. Страшнее и как-то тоскливее на душе. Я готовила свадьбу, о которой так мечтала, только с нелюбимым человеком и свадьбы-то не будет. Это походило на разбитые мечты… Да это, откровенно говоря, и были мои разбитые в пух и прах мечты о семейном счастье…

– Ну вот, завтра у нас очень важный день, – когда мы вечером собрались за ужином, заметил Сириус. – Завтра ты исчезнешь из моей жизни, Солнышко, – «любящим» тоном произнес он, подмигнув мне.

– А ты и ждешь этот светлый момент? – слабо улыбнулась я.

– Конечно! Сплю и вижу! – сияя улыбкой, отозвался Бродяга. – Это же сбыча мечт! Ты сама, добровольно, исчезаешь. Я смогу быть спокоен за свою жизнь!

– Вы такая милая семейная пара, ребятки, – усмехнулся Римус. – Просто созданы друг для друга!

– Мы еще не семейная пара, милый друг мой, – Сириус захлопал глазками, изображая ангельскую невинность. – Мы только завтра свяжем наши судьбы воедино.

– Суть в том, что вы прекрасно уживетесь. У вас ведь все так славно и гладко, – засмеялся папа. Наша свадьба давно стала предметом шуток, но именно сейчас мне шутить так не хотелось. Поэтому доев и поблагодарив Жоззи и тетю Молли, я ушла к себе. Тонкс мотивировала это тем, что невесте нужно отдохнуть. Она поднялась вместе со мной. Они с Ремом уже успели пожениться, подруга сияла от счастья. А я была искренне за них рада. Вот кто действительно создан был друг для друга.

– Ну не кисни, ты ж замуж не выходишь, выйдешь по любви и с размахом! – улыбнулась она. – Ты завтра уходишь? – я кивнула. – Ну, удачи! Еще увидимся после войны. Обязательно!

– Не сомневайся! – улыбнулась я ей. Мы до ночи разговаривали об отвлеченных глупостях, потом поднялись Герми и Джинни и мы устроили маленький «девичник» – сидя в пижамках с шоколадными лягушками в руках, мирно разговаривали – о парнях, одежде. Старались не затрагивать войну. Чтобы хотя бы на один вечер отвлечься от того, что творилось кругом. Тонкс побыла с нами немного и они с Ремом ушли.

А утром начались хлопоты… Меня красили, завивали волосы – уже дома, в Хэйминге, наряжали. Хлопотали Жоззи и тетя Молли с Тонкс. Я полностью доверилась им, прикидывая в уме, что взять с собой в сумку. Мне надлежало наделать колдографий, показаться толпе собравшихся гостей (треть знала о фальшивости мероприятия, остальные – нет), подняться наверх для последних минут бытности незамужней девушкой. А дальнейшее было в руках Фреда и Джорджа…

Платье по длине подошло, но оно было просто отвратительно внешне. Длинное, белое, с открытыми плечами, но какими-то огромными лямками-лифом, идущими внахлест. Украшенное уродливым цветочным серебристым орнаментом. В общем, не платье, а сплошной ужас.

– Ну ты красавица, хоть под венец иди! – восхитилась тетя Молли, закончив собирать меня прекрасную…

– Она туда и идет, – отозвалась Тонкс.

– Просто не дойдет немного, – закончила Жоззи.

– Совсем чуточку, – добавила я, вернувшись в реальность. Мы хором рассмеялись, зная, что на самом деле ждет собравшихся гостей. Девушки наконец облачили меня в платье и фату, под которыми я оставила на себе кеды, джинсы и топ без лямок. Они ушли, я же собрала сумку и поспешила вниз.

– Я так счастлива! Это так прекрасно! – именно такого рода реплики я с сияющей улыбкой посылала всем кругом. А сердце билось все чаще при мысли о том, получится ли. Колдографии с гостями и близкими, с счастливым папой, друзьями, одна, с «женихом», которому на ухо я шепнула, какой у него ужасный вкус на свадебные платья. Сириус возмутился, но решил, видимо, напоследок мне это простить. И вот, когда пробило одиннадцать, я вздрогнула. Оставалось каких-то жалких полчаса, в половине двенадцатого меня тут уже не будет…

Я поднялась наверх – припудрить носик и поговорить с папой перед свадьбой – официальная версия. На деле – попрощаться с папой и сбежать.

– Ну что, дочка, – пока я надевала сумочку с вещами на плечо, заметил папа, пошедший со мной вместе. – Ты уходишь? Твердо решила?

– Да, ты береги себя, – облизнула я вмиг пересохшие губы. – Не знаю, что нас ждет. Но береги себя.

– А ты себя. Не знаю, когда теперь тебя увижу, мало ли когда ты зайдешь за братом, да и всякое может случиться, он вон все время наготове, если вдруг бежать придется. А ты же сразу к нему, если что…

– Я вернусь, пап. Не знаю когда, но обязательно вернусь. Ты главное жди. И вот, – я дала ему мою колдографию. – Знай, что со мной все хорошо. Я заколдовала ее. Если улыбаюсь – все в порядке. Если улыбка пропадет – что-то со мной случилось. – Я не врала, я именно так и сделала, понимая, как папа будет волноваться. А так пусть знает, что я жива и все отлично. – А я и так узнаю, как ты, если уж что… – привязка браслета к нему теперь была активирована, как и к Гарри. Теперь я всегда могла узнать, как двое моих самых главных мужчин.

– Какая же ты уже взрослая… – вздохнул отец. – Дочка-дочка… Как ты повзрослела… Вот только я заплетал тебе косички, покупал мороженное, вот только купил твою первую метлу и даже укачивал тебя в кроватке. А ты уже сбегаешь с собственной свадьбы. Выросла… Знаешь, Кэт, мама бы гордилась тобой. Тем, какая ты. Ты стала такой, как она хотела. Доброй, честной, смелой и умной. Я горжусь тобой, дочка.

– Пап, умоляю тебя, береги себя. Держитесь. Все кончится. Меньше чем через год, я это чувствую. Крепитесь, все вы.

– Обещаю, Зайка моя, – папа крепко меня обнял. – До встречи?

– Да, пора… – я отстранилась. – Я люблю тебя, папуль.

– И я тебя люблю, милая. И да, парочка советов. Во-первых, осторожность всегда. Во-вторых, не суди о людях однобоко. И знаешь, напоследок… – эти слова застигли меня на подоконнике комнаты. Я замерла. – Иногда, девочка моя, людям просто необходимо дать шанс досказать то, что они говорят. Иначе можно очень много чего потерять и испортить… Ты поймешь, что это значит. Люди, даже если они нанесли тебе ужасную боль и обиду, все же заслуживают право на объяснение мотивов и причин своего поступка. Всегда… – я кивнула, уже превращаясь в сову. Сумка была заколдована так, что стала пятном моего оперения. И вот белоснежная сова, снявшись с подоконника, улетает далеко на юго-восток. А за ее спиной в комнатке раздается взрыв, грохот, летают какие-то непонятные создания, повсюду дым, шум, гам, с грохотом разбивается из ниоткуда возникшее стекло, мебель летает по комнате, исполняя причудливейший танец, а в небе появляется сотканная из какого-то черного порошкообразного дыма абстрактная аморфная отметина. Дальше смотреть на то, во что превратили Фред и Джордж мою комнату, я не стала. Тем более что в комнату начали вбегать люди, в том числе вышедший было папа. И уже раздались крики «где Кэтти?», «где невеста?».

По крайней мере, первая часть моего плана увенчалась успехом. Но это было только начало. Теперь, поручив остальным довести дело до конца, я улетала отсюда. Не зная еще, что нас теперь ждет. Белоснежная сова с черным пятном-сумкой улетала в неизвестность…

========== Она исчезла… (Снейп) ==========

«Дочь и воспитанник заместителя Министра Магии замешаны в гибели директора Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс Альбуса Персиваля Дамблдора?!» – гласил один из заголовков на первой странице очередного номера «Пророка». Мне газету продемонстрировал Долохов, который в последнее время проявлял намерение со мной еще больше подружиться. Я чуть не подавился кофе, который в тот момент пил. Статья «обличала» Кэт и Гарри во всех смертных грехах. Дескать, мистер Поттер ведь заявлял, что видел, как погиб Альбус Дамблдор, лично. Может, потому, что это он и его сестричка приняли в этом участие? Статья была совершенно бредова, но ведь те, кто не знает обстоятельства смерти директора школы, могут и засомневаться: а вдруг это так?! Тем более что «Пророк» – вполне солидное издание.

– Антонин, а что это за статья? – как можно более ровным голосом спросил я.

– Нууу… – протянул он. – Я знаю одного человека в «Пророке», мы встретились, я ему намекнул, и вот статья… Неожиданно со стороны Поттера, неправда ли? – улыбнулся он. Я в тысячный раз подавил желание его удушить голыми руками и мило улыбнулся в ответ.

– Твоя идея?

– Да! – сверкнули глаза моего «нового друга». – То-то Реддл удивится, когда прочтет. Я о девчонке.

– Думаешь, прочтет? Она сейчас свадьбу готовит, ей же некогда… – раздался от двери гостиной, где мы находились, голос Анжелики. В последнее время она оставалась тут и на ночь. Вообще, я все время наблюдал за ней, и никаким образом свою ложь она не выдавала. Но мне отчего-то слабо верилось в то, что она и в самом деле такая, какой пыталась казаться нам всем. Скорее, она просто талантливо играла свою роль.

– У нее есть выбор? – вкрадчивым голоском осведомился Антонин. – Сама не прочтет – покажут или расскажут.

– Может, ты и прав. В любом случае, это хорошо, такая статья внесет в общество смуту, пошатнет, быть может, статус Поттера, – она презрительно покривилась, – и его сестрички. Это сыграет нам на руку…

– Белла добралась почти до Министра, еще немного, и Министерство наше! – заметил Долохов. – Тогда у нас будет большая возможность навредить лживой информацией сладкой парочке… – он как-то коварно и довольно улыбнулся.

– Их можно будет объявить в розыск! – радостным голосом молвила Анжелика. – Ну, как преступников!

– Да, пожалуй… – кивнул я, в мыслях будучи довольно далеко оттуда, в Хогвартсе, где оставалась моя Милли. Я надеялся, что Кэт ее забрала, но если нет?

“В школе кошка, конечно, может оставаться, но кто будет о ней заботиться?”

В последнее время я нередко думал о Милли и Кэт, если не был загружен делами. А самым важным из этих дел стала поимка Гарри. Раз нам даже почти удалось это сделать, причем буквально пару дней назад. Инициатором перевозки Гарри куда-то в более безопасное место стали Кэт и Том, после смерти Альбуса (я старался не напоминать себе лишний раз о том, как именно он умер) на них временно легла его роль – руководить Орденом. Идею о времени им подал я, через Наземникуса Флетчера. Эта же дата известна была и Белле. Сделано это было затем, чтобы предоставляемая мной информация была правдивой (хотя бы отчасти). Пожиратели на тот момент контролировали многие системы перемещения, в том числе и камины и порталы. Однако отслеживали мы лишь одно, конкретное, перемещение. И его как раз и не было.

– Ну правильно, там Реддл всем управляет, а она все же не дура… – как-то заметил Люциус по этому поводу. Многие Пожиратели с ним согласились.

Поэтому то, что Гарри полетит, им тоже стало ясно. Но никто (в том числе и я сам) не предполагал, что Поттеров будет семеро.

Это стало большим сюрпризом. Лично Беллатрисы с нами изначально не было, она надумала присоединиться позже. Я последовал за Яксли и Малфоем, как за самыми сильными из Пожирателей. С мыслью о том, что если кто-то из Поттера и его двойников попадется, я, может быть, сумею хоть как-то помочь Ордену. О том, кто именно попадется, я и не догадывался. Этот двойник летел на “Молнии”, под охраной самого Грюма, летел очень качественно, как сам Поттер или же… сердце замерло при мысли о том, что это Кэтрин. А стиль полета был действительно очень сильно похож на то, как она летала. Это было бы в ее духе. Но Малфой и Яксли были искренне уверены, что именно это – Поттер. И я не торопился их разубеждать в этом. Яксли, в которого чем-то попал Грюм, отделился от нас, затем и сам Грюм почему-то резко рванул в другую сторону. Теперь нас оставалось трое. Кэт на “Молнии” (я почему-то буквально интуитивно чувствовал, что это именно она), я и Люциус. Погоня продолжалась, казалось, бесконечно долго. Люциус тщетно пытался как-то зацепить седока и уронить с метлы, я же просто летел рядом. Надо отметить, что летел без применения средств типа метлы. По двум причинам – во-первых, я не умел летать на метле и не очень любил фестралов, да и где нам было их достать? Хотя орденовцы вот сумели. Наверное, из Хогвартса. Второе – если умеешь так, зачем осложнять все?

Внезапно Малфой попросту поджег метлу преследуемого. Тот, точнее та, резко пошла на снижение, и через пару мгновений нам, опустившимся на землю, предстал уставший, вынужденный прыгать с метлы человек. Пока еще внешне Поттер, но я, понимая, что это Оборотное зелье, ждал, когда пройдет эффект. С тайным ужасом догадываясь о том, кого именно мы только что поймали и что она теперь обо мне думает. В голове зароились тысячи мыслей, посвященных тому, как бы выручить мою Кэт из этой проблемы.

Зато Люциус был явно доволен происходящим. И это было немудрено – ведь после поражения в Министерстве он надолго лишился своего фавора и теперь никак не мог его наверстать. Вытащенный массовым побегом Пожирателей из Азкабана, он для Беллатрисы оставался только лишь одним из слуг, причем отнюдь не тем, к кому она была бы благосклонна. А поимка Поттера резко возвысила бы его в глазах Темной Леди. Ну, или не Поттера, все зависило лишь от личности пойманного. За Кэт, и я это понимал прекрасно, Люциусу тоже были бы крайне благодарны. Она виделась всем как препятствие между нами и Поттером номер один, что называется. А Долохов и некоторые другие ее просто ненавидели, без привязки к младшему брату.

Сейчас Люц нацелился на Кэт, я же продолжал направлять палочку в другую сторону. Чтобы не задеть, если вдруг придется что-нибудь такое сотворить. Не совсем в другую, конечно, но не на Кэтрин. Теперь я уж был уверен в том, что это она – маховик проглянул из-под ее воротника.

– Ну что, Поттер, попался? – усмехнулся Люциус.

– И не мечтай, Малфой, – на губах «Гарри», растрепанного, измученного, появилась улыбка. – Я так легко не сдамся…

– Круцио! – Кэтрин не только увернулась, но и связала меня. Между ней и Люциусом завязалась потасовка, за которой мне оставалось лишь наблюдать. Кэт еще явно не заметила, кто кроме Малфоя на нее напал. Мое лицо закрывал капюшон моего плаща. И весь полет, и сейчас. Кэтрин уворачивалась, но она явно была слабее Люциуса, и ее сдача была лишь вопросом времени. Я же, скованный ей самой, помочь ничем не мог. Итогом стало то, что Малфой все же ее одолел и связал уже ее руки магическим образом.

– Ну что, Поттер, ты не сможешь больше колдовать… – процедил он. «Гарри» посмотрела на часы и усмехнулась.

– Ну да, Малфой, ты справился с мальчишкой, который школу-то не закончил. Да ты велик! Я от тебя в восторге, ты мой кумир! – было бы нетрудно догадаться, что этим она выдала себя еще больше, чем до того. Теперь уже даже самый тупой понял бы, что это не Поттер. Люц, что более того, понял даже, кто же это.

– Издеваешься? – прищурился Люциус. – Стой-ка… – он вытащил из-за пазухи валькирии маховик. – Я так и думал, Реддл, твой брат не разговаривал бы в таком тоне.

– Да, ты прав, Малфой, через пару минут убедишься. Ну, раз я не Гарри, может, отпустишь меня? – мило улыбнулась Кэтрин. Мысленно я вздохнул. Чтобы Малфой, в его положении, и дал ей уйти? Для этого, как минимум, мир должен рухнуть. На наших глазах лицо «Гарри» начало менять форму, он резко уменьшился в росте. Обычное преображение и перед нами стояла мисс Кэтрин Розалина Реддл собственной персоной. При взгляде на нее мне стало еще хуже морально, чем было. При мысли о том, что я с ней сделал. Потому что в глазах девушки отражалась не просто какая-то усталость и страх, но душевная измученность, боль, тоска. Она, это бросалось мне в глаза, явно стала старше после нашего разрыва. Еще, после того, что я натворил и за что себя ненавидел…

– Не дождешься. Эй, приятель, – Малфой оглянулся. С меня спали чары Кэт, когда Люц ее разоружил, но я все равно не спешил колдовать. – Почему ты мне не помог?

– Я давно понял, что это Реддл, – я снял капюшон и подошел к ним. Глаза Кэтрин на миг расширились, но тут же в них снова отразилась тоска, боль и какое-то странное внимание.

– Почему не сказал?! – удивился Малфой между тем.

– Решил проверить твою догадливость. – Бросил я. В нашей компании я был фаворитом у Темной Леди, и получается, главным сейчас. Значит, я мог выручить Кэт. – Я увидел цепочку маховика. Что будем с ней делать? – я прилагал неимоверные усилия, чтобы не смотреть на каштановые кудряшки, карие глаза и измученный взгляд моей девочки. Удавалось, но ценой огромных усилий. А она, наверно, меня еще сильнее ненавидела за это.

– А если поймать ее и отвести к Антонину? – Малфой приманил палочку Кэт.

– Люциус, ты же знаешь, что я все равно вооружена, на мне маховик. – Заметила та.

– Но ты устала уже, а нас двое… – прищурился Малфой.

– Да, ты прав, мне с вами не сладить, – покорно согласилась Кэтрин. – Может, тогда дашь мне последнее желание осуществить?

– Нет… – буркнул Люциус.

– Да, – отозвался я. – Люциус, пусть… – я скомандовал. Здесь и сейчас я был в более привилегированном положении, чем он.

– Но это же ловушка, хитрость, – воспротивился Малфой-старший. – Импе… – я не дал ему договорить, все еще не глядя на Кэт, и прервал его.

– Я сказал пусть… Пусть делает, что ей надо. Ты ее должник вообще, ты метлу ей сжег…

– Новую купит, папочка-то богатый, если уцелеет, конечно, – издевательским тоном молвил Малфой. Я подумал о том, что после Долохова придушил бы и его. С удовольствием.

– Спасибо, Снейп… – голос Кэт едва слышно дрогнул, вызывая во мне бурю эмоций – я спасал ее, оставаясь тем, кто причинил ей ужасную боль, а главное – я видел ее, ее саму, теперь знал, что она жива и здорова. Это приносило и счастье, и боль – от того, что мы все же не вместе. – Я сейчас, только попрощаюсь с родными, ну, через колдографию… сейчас… – Кэт резким движением кинула что-то к ногам, эта штука взорвалась и на пару минут окутала девушку туманом.

– Реддл, зараза! – возмутился Люциус. – Северус, ты болван! Я знал, что она трансгрессирует… – он был явно взбешен, но мне было решительно на него плевать.

– Я тоже. Но она была с маховиком и могла бы колдовать… – почти лениво отозвался я. – А драться с валькирией глупо, их трудно поймать.

– Могла, так почему не стала? – не унимался Малфой. – Куда вот она перенеслась?

– Почему не стала, не знаю, скорее всего, устала уже или торопилась к остальным. Куда перенеслась, уже неважно, ее тут уже нет и все. И нам пора… – я торопился его убрать, чтобы он не нашел Кэт, несомненно, остававшуюся там.

– А если она спряталась? – поднял брови Люциус.

– Я обыщу рощицу вокруг, а ты иди к Долохову и отчитайся. Если что – побег Реддл мы не ожидали… – “и от Антонина мы отмажемся, обойдется и без малышки. Ему она ни к чему совершенно”.

– Понял. Но рощу осмотри… – скомандовал Малфой, трансгрессируя. Я усмехнулся. И так бы не стал, а уж его команды выполнять меня никто не заставлял. Я огляделся кругом, посмотрел в сторону, в то место, где пару мгновений назад стояла она. Улыбнулся, ничего не сказав, и трансгрессировал. Улыбнулся потому, что знал – она еще тут. Я это чувствовал. И, естественно, понимал, что эти минуты изменят ее мнение обо мне. Может, даже получится встретиться и она выслушает.

– Спасибо, Сев… – последнее, что донеслось до меня и согрело надеждой. Она назвала меня по имени. Краткой его формой, а это уже давало какой-то шанс на прощение в будущем. Впервые за много дней я сейчас улыбнулся. Я видел ее своими глазами и теперь знал – с ней все в порядке. Все хорошо.

А теперь я сидел в гостиной очередного особняка, где мы остановились, в компании Долохова, уже отошедшего от побега Кэт, и Блаттон, спокойно и невозмутимо подпиливавшей ноготочки. В первый вечер Антонин кричал, ругался, ворчал и злился. Ведь мы упустили Кэтрин Реддл, негодяи. Точнее, это я дал ей сбежать, не желая, чтобы она страдала.

Беллатриса обрабатывала очередную министерскую личность, мы все ближе подбирались к креслу министра. Нет, сама Белла в него, конечно, не сядет, как и я и Долохов. Но мы будем все и всех контролировать, через Империус, конечно. Сейчас мы уже следили за перемещениями, за несовершеннолетними, за теми, кто был из семей маглов. Оставалась самая малость – посадить на кресло министра своего раба. Я немного волновался за Тома, непосредственно близко работавшего к министру. Но пока мы его не трогали, пока Белла его словно берегла на дальнейшие планы. Меня же мыслилось посадить на кресло директора школы. Я не сопротивлялся, но искренне надеялся, что этого не произойдет, что что-то помешает. Во-первых, я этого не хотел, во-вторых, представлял, как там меня ненавидят после того, что я сделал в мае, и мне становилось страшно, не за себя, но я и представить не мог, как буду смотреть во все эти глаза и жить в атмосфере тотальной ненависти… Без единого человека, который верил бы мне, рядом…