Текст книги "Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн (СИ)"

Автор книги: Астромерия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 64 страниц)

– Что такое?! – удивленно поднял глазки Северус, сильной рукой перехватив мое запястье. – Не нравится, да?! Мне тоже не понравилось, когда ты собралась с Гарри вместо похода в ресторан.

– Сравнил! – прошипела я.

– Да, сравнил! Для меня это почти то же сегодня было, что для тебя Маргарита или кто там еще! Ты понимаешь, что день влюбленных пар сегодня, а не защиты младших братиков?!

– Ну я же тут! Я пришла к тебе!

– Да, потому что я утром наорал, – эти слова меня задели. Можно подумать, если бы он не орал, я бы не пришла… Я ведь пришла бы…

– Ты… – я вырвалась и отвернулась.

– Что я? – обняли меня со спины, с силой прижав к себе.

– Я тебя точно когда-нибудь удушу… – я повернулась к нему, коснувшись губами его щеки, поскольку моя злость пошла в другое русло.

– Если поцелуем – начинай сейчас! – секунду спустя мы слились в долгом страстном поцелуе, забыв уже о недавней маленькой стычке между нами.

– Тем не менее, ты меня обидела… – заметил Северус. – Ты предпочла мне брата. Хотя одумалась и это радует.

– Ну мой дорогой, я люблю тебя, просто я люблю и Гарри и… – начала я оправдываться.

– Ладно, не волнуйся, все нормально. Я подозревал, что так и выйдет. Билеты жалко, пропали…

– Мы еще мо…

– Уже нет, спектакль идет уже… – усмехнулся Сев. Я ахнула.

“Театр, вот каким был сюрприз. Театр. Мерлин, да я идиотка!”

– Севви, прости, я же не знала что ты… Прости-прости! – затараторила я, представляя, как он доставал эти билеты, чтобы порадовать меня-дуру.

– Севви?! Никогда больше так меня не называй, поняла?! – возмутился он. – Не злюсь я, не злюсь, считай, что театр мы пропустили по твоей вине, а так я не злюсь.

– Почему не называть? – перевела я разговор в другое русло.

– Меня это раздражает, – последовал краткий ответ, я пообещала больше так его не звать и воцарился мир и покой. Между нами… Вокруг нас же покой в тот период времени был лишь относительным. В тот же день, четырнадцатого февраля, в больницу угодила гриффиндорка Кетти Белл, с проклятьем от какого-то ожерелья. Я навестила ее, пропела, девушке стало лучше, но на лечении ее, естественно, оставили, по моему отчасти настоянию. Я не слишком доверяла дару валькирии в вопросах проклятий. По словам самой девочки, ожерелье она должна была кому-то передать, да и едва ли кто-то горел большим стремлением проклясть молодую девушку-школьницу. Потому у меня зародилось ощущение того, что это лишь только начало чего-то более крупного и серьезного. А еще усилилось странное тревожное чувство какой-то фальши, давно уже зародившееся внутри меня. Я даже не могла бы сама объяснить, что было не так, но что-то меня напрягало, что-то постоянно давило на меня тяжелым грузом. И это еще Хранители на время поутихли…

В марте Гарри едва не убил Драко Малфоя. Сектумсемпрой Сева. Ночью до того мне приснился дурной сон, стоявший у чьего-то трупа Гарри, перепачканный в свежей крови. Именно поэтому я утром наложила на брата заклятье, усиливавшее нашу связь настолько, что могла видеть любой его шаг. И внимательно поглядывала за ним. В один из таких подглядов я и узрела драку в школьном туалете для мальчиков, Гарри и Драко. В школе нельзя было трансгрессировать, но браслет валькирии мог снять любой запрет, что позволило мне в миг оказаться рядом с ними. Но поздно. Я застала только истекающего кровью Драко и растерянного Гарри. Но прежде чем я успела предпринять что-либо, в помещение ворвался Северус, который метнулся к Драко снимать последствия своего же заклятья, а я же обратила свое внимание на брата.

– Что ты сделал?!

– Я не хотел… Я не знал, что так выйдет, правда… – попятился назад Гарри. Сев останавливал кровь бедняжки Драко. А я же думала о том, что не будь Гарри моим братом, я бы его точно убила.

– Не хотел, я понимаю! Откуда ты вообще взял это заклинание?!

– Из учебника… – мои дальнейшие расспросы были прерваны тем, что, приведя Драко в состояние «жить будет», Северус обратил свой взор на моего братика.

– Откуда вы взяли заклинание, Поттер? То, что применили к мистеру Малфою? – напустился он на Гарри. Я могла его понять. Его разработка, и вдруг ее применил шестнадцатилетний мальчишка, да еще и узнать о ней он никак не мог.

– Из библиотечной книги… – невозмутимо отозвался Гарри. Но Сев потребовал с брата учебники по всем предметам. Особенно настаивал он на учебнике по Зельям, который Гарри получил в школе, мы его не покупали. Гарри, сославшись, что такового с ним нет, сбегал в свою башню и принес учебник. Правда на форзаце написано было «Рундил Уозлик», естественно, что книга сия никак не могла принадлежать моему братцу… Но Гарри настаивал на том, что она именно его, нам в итоге пришлось его отпустить, я занялась здоровьем Драко, проще говоря, пела для него…

Уже после, вечером, Гарри признался мне, что это был учебник Рона, и показал мне другую книгу, настоящую. Я, взяв ее в руки и пролистнув несколько страниц, едва ее не выронила. Поля были исписаны таким знакомым мне почерком. В принципе, я об этом догадывалась. Ну а надпись «Этот учебник является собственностью Принца-Полукровки», естественно, лишь усилила мою уверенность в том, чья это книга.

– Гарри, а ты знаешь, кто такой этот Принц? – с слегка похолодевшим сердцем спросила я. Брат отрицательно помотал головой с взъерошенными волосами. Мне оставалось только кивнуть, почувствовав облегчение. По крайней мере, он не знает, что это книга Сева, и то хорошо.

– А ты знаешь? – поинтересовался братишка. Я мотнула головой.

– Я эту книгу впервые вижу, откуда мне знать? – постаралась я придать голосу как можно больше убедительности. Я тогда еще не знала, что скоро моя столь выстроенная ложь брату выплывет наружу, не знала, что оставалось совсем немного времени до того момента.

– Да? Ну ладно… Мы с ребятами пытались выяснить, но не вышло. Герми была права насчет этой книги… – вздохнул он.

– Драко в порядке, ему уже лучше, правда, он все равно в больнице, – подбодрила я братишку.

– Снейп. Ты сама подумай, что он со мной сделает за своего любимчика…

– Не переживай, этот вопрос я улажу. Забыл, что я лучшая выпускница Слизерина лет этак за пятнадцать? – “ну и еще девушка Сева, но тебе пока об этом знать не положено”, – добавила я мысленно.

– Надеюсь… Ладно, мне пора! – мы попрощались и я поторопилась в комнату. Северус уже находился там, играя с Пушистиком. Милли, обиженная моим существованием в их жизни, опять где-то гуляла.

– Привет… – тихонько заметила я, садясь рядом с ним на кровать.

– Привет. Я тут планирую жестокое наказание для некоего Гарри Поттера, знаешь такого?

– Сев, я как раз насчет него хотела с тобой поговорить… Ты же не накажешь его, правда?

– Накажу, если я его не накажу, это вызовет вопросы и сплетни, более того, он едва не убил Малфоя. А Малфой, между прочим, находится под особым присмотром ме… – он осекся. – Беллы Лестрейндж и, естественно, меня, как ее представителя в школе.

– Ну наказание может быть разным…

– Не переживай, исключить твоего братца я не потребую. Хотя вот врать было совсем не обязательно…

– Он тебя боится… Рундил Уозлик. Ты ведь догадался, кто это, правда?

– Догадался. Не переживай, исключать твоего подопечного никто не станет. Но накажу.

– Я так и думала, – кивнула я. – Ладно, давай отдыхать. У Гарри твой старый учебник по Зельям. Он не знает чей, но если узнает…

– Он не узнает. Ему неоткуда. Не переживай! – Сев поцеловал меня в лоб и мы отправились на ужин. Драко в больничном крыле, Гарри получил какое-то средней строгости наказание.

Апрель прошел так же без страшных потрясений. Хотя был более насыщен событиями. И покушение на кого-то из профессоров – отравился, правда, Рон Уизли, вином Слагхгорна. И смерть Арагога – я с ребятами ходила поддержать Хагрида – тот тяжело пережил этот случай. И еще проявление Хранителей где-то в Европе – начались бесчинства в Италии, Германии, Испании и даже во Франции. Британские острова они по неведомой причине не затрагивали совершенно. Их словно что-то не пускало в эту страну. Димитр и другие тут бывали, но не могли вести себя так же развязно, как в Европе. Почему – я тогда понятия не имела.

А вот май… Май стал для меня самым ненавистным месяцем за годы войны. Каждый май случалось что-нибудь ужасное. Тот май ознаменовался многим…

Гарри давно ходил на дополнительные занятия с профессором Дамблдором, и что они там делали – толком не знала даже я. Но это бы еще полбеды, если бы не возобновившиеся сны о плохом, не тревожные предчувствия, усиливавшиеся с каждым днем. Я почти перестала есть, спать, все время чего-то боялась и у меня уже начиналась на этой почве самая настоящая паранойя. Я даже начала бояться ночи, темноты, одиночества. Северус всеми силами меня утешал.

В тот день тяжелое чувство не оставляло меня с самого раннего утра. Я проснулась в пять утра и больше не смогла уснуть, хотя работала вечером и часть ночи. Перед завтраком произошло самое счастливое мое событие за все последние месяцы. А именно – пока я умывалась в ванной, Сев подготовил мой выход. И меня в итоге ждал букет роз с открыткой. Но не успела я обрадоваться, как любимый опустился передо мной на колено, протянул ладонью вверх руку с маленькой коробочкой. Я почувствовала, как дыхание замирает. Я догадалась, что это значит…

– Кэтрин Розалина Реддл… – начал Сев. Но слегка осекся. – Выйдешь за меня? – выпалил он после секундной паузы. Я выдохнула… Я понимала, что свадьба должна быть тайной, что надо будет признаться Гарри, что… Но я знала и другое – я не могу без этого человека, и мне плевать на все трудности, опасности, проблемы. Я уже давно знала свой ответ… Сказать всего одно слово неожиданно оказалось трудно. Сердце замерло, дышать все еще было трудно и я почти выдавила из себя короткое:

– Да, я… выйду… – мгновение спустя меня оторвали от пола, расцеловали в обе щеки и на моем пальце оказалось золотое колечко. Сев поставил меня на ноги и прижал к себе.

– Я люблю тебя. Я тебя люблю, слышишь? Ты мне нужна… – его взгляд, только что счастливый, вдруг резко посерьезнел.

– Я тоже тебя люблю… – прильнула я к нему.

– Пообещай мне. Если что-то случится, что угодно. Ты не наделаешь глупостей. Не полезешь в самое пекло. Не наживешь новых врагов. Не… – он прикусил губы. – Я не хочу тебя потерять… Что бы ни случилось. Если не будет тебя – не будет и меня…

– Обещаю. Я буду осторожна и не наделаю глупостей. Пообещай то же самое…

– Хорошо… – едва слышно произнес он. – Я хотел сказать, что… – снова замолчал. Я начала чувствовать напряжение.

– Говори.

– Да, сейчас. Итак, я хотел сказать… – секундная пауза. – Что люблю тебя. – Ясным, ровным голосом закончил он, касаясь моих губ поцелуем, машинально я ответила, немного шокированная таким странным разговором, но поцелуй затмил эти мысли, а потом и вовсе отогнал прочь… И до вечера они к этому разговору более не возвращались.

Днем я увиделась с Гарри и Герми с Роном. Последний заметил мое колечко и спросил, откуда оно взялось. Герми радостно улыбнулась, Гарри вопросительно уставился. Я промямлила что-то про то, что купила, и поспешно ретировалась. Открыть брату правду мне решимости не хватило. Я решила сделать это на выходных, в присутствии ну хотя бы Рема(дабы Гарри нас не убил).

Но вечером браслет сильно загорелся. Я была в Министерстве, на приеме у главы отдела, уйти никак не удавалось. Браслет жег все сильнее, видения о Гарри просто захлестывали. Но все мои попытки убежать пресекались начальником. Он что-то говорил о качестве моей работы, а я умом была где-то в кишащей живыми трупами пещере.

– Мне нужно уйти, я приду завтра, даже сегодня позже, но сейчас мне нужно уйти, – взмолилась я.

– Нет, мисс Реддл, дослушайте.

– Вы понимаете, что я вас не слышу?! У меня брат в смертельной опасности! – видения стали нечеткими, словно сменялись.

– Какой брат?

– У меня их много?! Гарри Поттер! И я сейчас должна быть рядом с ним!

– Еще минута и вы…

– А знаете что? – не выдержала я. – Я и без работы богатая девушка. Уволите – увольняйте. Брату я нужнее сейчас. Всего доброго! – я трансгрессировала, сжав браслет. Но то ли в наказание за долгое ожидание, то ли был какой-то сбой – перенесло меня в нашу с Севом комнату. Я поспешно достала из своих вещей сверток с мантией Джеймса, накинула ее и снова сжала браслет.

– Ну давай же, мне нужно к брату, – прошептала я. Браслет еще жег. Но это радовало. Это значило одно – Гарри жив. Пока еще жив. И я могу успеть.

Я оказалась на вершине Астрономической башни. Но уже не сбой. Все было правильно. Гарри не было видно, но я знала – он тут. Зато видно было Драко Малфоя, Дамблдора, Сивого, Долохова, каких-то еще Пожирателей и Сева. Безоружный Дамблдор стоял под прицелом палочки Драко. Но Драко ничего не делал. И я по глазам его поняла – не сделает. Не сможет. Не настолько он еще негодяй, чтобы убить безоружного старика…

Я достала из кармана палочку, возрадовавшись, что я в Мантии-невидимке. Но я не успела что-либо предпринять. Вместо Драко в директора школы целился уже Сев.

– Давай быстрее, Снейп… – бросил кто-то.

– Сейчас… – я не узнавала Северуса. Его губы исказила усмешка, палочка была устремлена Дамблдору прямо в грудь. Раздалось тихое:

– Северус, прошу тебя… – я не верила, что Сев это сделает, не понимала, что вообще происходит, думала, что предпринять. В голосе Дамблдора звучала такая мольба, что мне показалось, что дрогнул бы камень.

Какая-то вспышка осветила на секунду лицо моего жениха. Единственной эмоцией было глубокое презрение. Миг спустя раздалось холодное:

– Авада Кедавра…

Вместе с профессором с башни куда-то вниз рухнуло еще кое-что. Мой мир. Весь мир, выстроенный за три года, сейчас благополучно летел в тартарары… Осознание случившегося у меня было медленным. Как со стороны, словно по телевизору или из окна, я видела убегавших Пожирателей, последним из виду скрылся Северус. За ним – откуда-то взявшийся Гарри.

“Наверное, побежал его догонять. Его догонять… И это после убийства Дамблдора. Гарри побежал догнать убийцу…”

Именно эта мысль вернула меня к реальности. Мысль, что Сев, убив одного человека, запросто убьет и второго. Так, за компанию, моего братишку. Я пришла в себя, совсем немного, но достаточно, чтобы броситься следом за Гарри.

– Гарри, нет! Стой! Гарри! – следом за ним я слетала по ступенькам, среди сражавшихся. Как оказалось – на школу, видимо, напали довольно сильной атакой. Я не выпускала из виду макушку брата, сейчас мечтая только догнать его и увести подальше от убийцы, еще утром бывшего моим женихом. – Гарри! – нагнать удалось лишь во дворе. Вот только на Снейпа – а по имени звать его я более не могла – он уже успел нарваться.

– Трус! – бросил брат.

“И это при том, что эта тварь в него целится?! Гарри совсем с ума сошел? Не видел, что там было? Что он делает?!”

– Ты за это ответишь… – конечно.

“Ты же его убьешь. Тварь. Мразь. Три года использовавший меня… Нет, ты не отнимешь у меня брата, пока я жива…”

Я встала между ними, закрывая Гарри.

– Ну давай. Сначала меня, а потом уже его. Одним трупом больше, одним меньше, какая разница, правда? – я сама не понимала, что говорю. Я в тот момент вообще очень плохо соображала. Гарри попытался меня отстранить, но я, обездвижив его, вновь устремила палочку на только что убившего человека бывшего жениха.

– Кэтрин… – тихо, почти не слышно.

“Как ему наглости хватило сказать мое имя?! После того, что он сделал?! Как?!”

– Я не Кэтрин. Я мисс Реддл. Ступефай! – я промахнулась. Он даже не уворачивался, но мне помешали застилавшие глаза слезы. Гарри снова бросил что-то в адрес Снейпа, в ответ на что отлетел на землю после заклинания. Палочка устремилась на меня. – Что ты мне сделаешь? – подняла я глаза. – Как профессора, там, на башне, да? Давай. Я не мешаю. – Я врала. Вообще-то я собралась применить к нему обездвиживающее. Или Круцио. Или еще что похуже, очень похуже…

– Ты… – он не успел договорить. Я упала на землю от какого-то толчка и где-то очень близко пролетела зеленая вспышка. А когда я снова посмотрела на то место, где стоял мой бывший жених, там уже никого не было. Я посмотрела на толкнувшего меня Гарри.

– Зачем ты это сделал?

– Я тебя спас! Это была Авада. Пожиратели тебя любят…

“Да уж. Один вот предложение сделал. Урод…”

– Я в курсе. Но не надо было меня… Я собралась арестовать эту мразь.

– Не смогла бы.

– Это он… Аваду? – Гарри немного помолчал.

– Не знаю. Я не видел. – Отозвался он наконец. – Просто видел, что в тебя летит луч…

– Ладно. Его мы еще найдем. Надо помочь остальным, – мне нужно было срочно найти, чем отвлечь себя, на глаза наворачивались слезы, руки дрожали, но я пыталась сражаться, как все. И только когда все закончилось и я присела на ступеньки лестницы в холл, я наконец осознала, что же произошло. Что умер профессор Дамблдор, убитый моим женихом… Бывшим… Лишь утром надевшим мне на палец кольцо, лишь утром это человек дарил мне цветы и целовал, утром еще просил быть осторожной… А теперь. Он убийца. И значит врал. Всегда врал. Все три года…

“Просто так, наверное, ему было проще жить, может, я приносила пользу…”

Много раненных, убитые Пожиратели, Билл, покусанный Сивым. Все это было вокруг меня, рядом… Но словно бесконечно далеко. Из глаз текли слезы, от обиды, боли, горечи.

Внезапно на мое плечо легла чья-то теплая рука. Я не обратила внимания. Раздался мужской баритон, густой, бархатный…

– Мисс Реддл, позвольте спросить, в чем причина ваших рыданий? – секунд пять спустя до меня дошло, чей это голос. Еще некоторое время спустя мой мозг наконец сумел отреагировать…

– Папа?! – я на миг даже перестала плакать. Подняла глаза. Так и есть – мой самый близкий человек сидел рядом со мной на ступеньках, положив руку на мое плечо и ласково и нежно глядя на меня. Вот этот мужчина никогда не предавал и не предаст меня. Не соврет. И на самом деле любит…

– Я знаю, что вчера тут было, Солнышко. Мне Минерва объяснила, в чем дело. Я проснулся ночью, утром сюда.

– Ты убежал из больницы?

– Нет, меня отпустили, да я бы и так сбежал. Тебе здесь я нужнее, малышка.

– Ты вовремя проснулся, папуль… – я уткнулась в его плечо, как когда-то в детстве, когда обижалась на маму, не могла поделить игрушки и дралась с Гарри, как когда получила свою единственную за всю жизнь тройку…

– Наверное, твой папа знал, что будет тебе нужен. Ты же у меня единственная. И я просто не мог сейчас не быть рядом… – я снова расплакалась. Но теперь меня обнимали сильные добрые теплые руки, я чувствовала бесконечно родной запах его рубашек и одеколона – папа всегда пользовался только одним запахом. И теперь я понимала, что я не одна. К нам спустился и Гарри, сел с другой стороны от меня, приобнял. Братишка тоже плакал, не по той же причине, но тоже плакал.

Я не знаю, сколько времени мы трое так просидели. Обнявшись, чтобы лучше чувствовать присутствие друг друга, все вместе. Как было всегда. Пока не уснул папа. Я вообще смутно осознавала реальность. В голове была лишь одна мысль – солгал. Он убийца. Просто пользовался мной, а я… Я люблю его…

После похорон Дамблдора школа досрочно закрылась. И ни у кого не возникло вопросов, почему. Смерть директора… Это была настоящая потеря для Хогвартса. Ученики во время похорон рыдали. А я уже нет. У меня больше не было слез, до похорон я непрестанно проревела не один день. Папа все это время был рядом. Он не мешал мне плакать, но все же мне было легче. Я знала, что он рядом. И это приносило пусть крохотное, но облегчение…

После похорон мы переехали в Литтл-Хэйминг. Пришлось немного потесниться нам, Ивз и Сириусу – Рем сейчас жил с Тонкс, они наконец перестали скрывать свои отношения. Не лучшее конечно выбрали время, но все же. У нас осталась и Гермиона. И не раз заглянул Хагрид, для него смерть Дамблдора тоже стала большой и ощутимой потерей. Как и для всех нас…

В первые дни после случившегося я еще раз увидела Северуса. Это произошло в день нашего возвращения в Литтл-Хэйминг. Мне стало уже легче, но теперь мне нужно было просто подумать, все осознать. В одиночестве. Такое одиночество мог мне дать только наш с Джеймсом тайный домик. Куда я и отправилась. Вот только побыть там одной мне не удалось. Не успела я присесть в уголке, радуясь тому, что рядом хотя бы нет заплаканной Гермионы, опять затосковавшего Гарри, папы, который и сюда-то отпустить меня не хотел, что я наконец-то могу дать волю слезам, как в домик вошел еще один человек. Я подняла голову – подумала, что это папа или Сириус, просто я забыла вернуть домику невидимое состояние. Но я ошибалась.

– Кэтрин? – раздался еще недавно такой родной и любимый голос, теперь же – самый ненавистный голос на свете. Я вскочила на ноги, радуясь, что на мне маховик и браслет валькирии, и я вполне могу колдовать. Тем более – я мракоборец. Меня ведь не уволили – я помогла защищать школу, потому моя дерзость была прощена.

– Не смей называть моего имени, ясно?

– Кэт, послушай, я еще в тот день должен был сказать… – тихий голос, тише, чем всегда.

– Что ты убьешь Дамблдора? Да. Жаль, что ты не сказал. Я бы так не страдала потом. Я бы сразу тебя посадила.

– Посадила? – в его голосе прозвучала какая-то горечь.

– Ты убийца. А убийцы должны сидеть. – Каждое слово давалось мне с огромной болью, я понимала, что откровенно вру, но после его лжи это все уже не имело особого значения. Я понимала, что не смогу его арестовать, рука не поднимется. И я даже не боялась, что он меня убьет, у меня после того вечера опустело внутри. Стало не хватать чего-то очень важного…

– Прости… Я хотел сказать тебе… Я не мог…

– Ты мог. После предложения. Ты мог сказать… – я с трудом удерживалась от слез.

– Не мог… Послушай…

– Убирайся отсюда. Тебе повезло, что я не могу ничего сделать тебе. Но и видеть не желаю. И когда в следующий раз ты попадешься нам – мешать Гарри не буду. – Мне нужно было, чтобы он ушел. Потому что сердце буквально разрывалось на части, слезы застилали глаза, и только сквозь пелену я видела палочку в его руке.

“Что он вообще тут делает?! Зачем мне что-то объяснять?! Тем более объяснений просто не может быть. Он убийца. Такой же, как, например, Долохов… Убийца…”

– Я дал Непреложный Обет! – почти выкрикнул Северус. Я не сумела сдержать предательски текущие по щекам слезы. Я почти не слышала, что он говорит, и не понимала… – Я поклялся это сделать!

– Ну и молодец. А меня убить ты клялся? – я с огромным трудом заставила себя поднять на него глаза. С губ уже рвалось парализующее заклинание.

“Я должна его арестовать. Обязана. Это моя работа”.

– Нет…

– Катись отсюда! Я ненавижу тебя, видеть не хочу! Я три года верила тебе! Убийца!

– Кэт! – все это время он стоял у двери, но теперь сделал шаг ко мне. Я помотала головой, стиснула руки, чтобы не заплакать – не при нем. Нащупала на пальце что-то твердое и холодное… Точно! Его кольцо!

– Я последний раз говорю, катись! Пользуйся тем, что я не могу тебя отдать в Азкабан. Пока я не передумала. Проваливай к своим чертям! Тебе среди них самое место…

– Хорошо, я уйду… – он развернулся к двери, сильнее стиснув в пальцах палочку. С которой я не сводила глаз – эта палочка могла лишить меня жизни. Легко… Как в ту ночь, на башне, директора.

– И кольцо свое забери! – он обернулся ко мне, протянув было руку. Но тут же опустил ее.

– Делай с ним что хочешь, мне оно без тебя не нужно… Выброси, отдай кому-то… Что угодно. Оно твое…

– А мне оно тем более не нужно. Кольцо от того, кого я ненавижу… Пошел вон!

– Хорошо, – он замер на секунду в двери. – Может, когда-нибудь ты сумеешь выслушать. Но прощай! – захлопнулась дверка и я снова осталась одна, теперь уже совсем. Мы расстались после трех лет, после его предложения… Мы расстались. Со злости я швырнула кольцо в сторону двери, чувствуя, что удержаться от слез больше не в силах, последним, что я запомнила, были доски пола, на который я по ближайшей стене сползла… А потом я словно отключилась от реальности…

…Сквозь веки пробивался солнечный свет. Я слегка пожмурилась и открыла глаза, обнаружив, что лежу на кровати, под одеялом, не в джинсах и без обуви… Но как я тут оказалась?

– Ты проснулась? – раздался рядом заботливый женский голос. С акцентом. Жозефина?

– Да… А что вчера случилось?

– Ты же ушла… И потом тебя привел… Вот он, – она указала рукой куда-то в сторону. – И с вами пришла еще какая-то женщина, она и сейчас тут, с вашим папой говорит.

– Да… – кивнула я, вникая в смысл ее слов.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – заботливо склонилась надо мной женщина. – Вчера ты очень сильно плакала, ты, наверное, и не помнишь ничего.

– Я хорошо, спасибо… – я слабо улыбнулась и Жозефина отошла. Я приподнялась, села, повернула голову и встретилась взглядом с Владом.

– У тебя гости… – улыбнулся он. – Не я, я тебя просто сюда привел. Тебя захотела увидеть Анна, и она… – он вздохнул. – В общем, то, какой мы тебя нашли, выглядело пугающе. Ты вся в слезах, на полу, почти в бесчувственном состоянии. Что тут случилось?

– Я вас давно не видела, – заметила я. А и правда, давно…

– Мы были в Европе, решали проблемы с Хранителями, не было возможности попасть сюда. Да ты вроде и справлялась.

– Да… – я снова не смогла ответить ничего умнее.

– Нам вчера сказали, что на школу нападали. Но едва ли это тебя так поразило бы.

– Ты знаешь, что убили Дамблдора? – каким-то не своим голосом спросила я.

– Знаю… – кивнул он.

– Знаешь кто? – Влад отрицательно помотал головой. Я набрала в грудь воздуха, но сказать не сумела, по щекам снова потекли слезы.

– Влад, что с ней? – раздался в дверях голос Анны Экалы…

“Интересно, что еще должно случиться? Как жизнь будет добивать меня?”

– Она пыталась сказать, кто убил директора их школы.

– Я скажу тебе после, – ах, да, она ведь все знает… – Мы вовремя появились, конечно. Я совсем не следила за Британией, прости, Кэт.

– Ничего, сейчас вы тут.

– Да, тут. И более того – я задержусь здесь до июля, помогу. Конечно, это не значит, что останусь тут жить, но буду обращать на тебя и твою страну самое пристальное внимание.

– Спасибо… – выдавила я из себя.

– Не стоит благодарности, мы виноваты перед тобой, – вздохнула женщина. – И я, и мой помощник… – при этом слове Влад с улыбкой кивнул.

– Помощник? – скорее машинально повторила я. Анна кивнула.

– В любом случае, сейчас тебе лучше немного отдохнуть, после того, что случилось. Я не требую от тебя что-то решать или еще чего-то там. Мы гордимся тобой, Кэт. Розалина гордилась бы тобой. – При словах о маме я впервые за долгое время сумела искренне улыбнуться. Мама гордилась бы мной, она гордилась бы… Наверное и правда. Я ведь стараюсь быть похожей на нее, во всем… – Тебе сейчас нужен отдых и да, милая… Не старайся забыть. Иногда память – единственное, что помогает потом, время спустя… Что-то принять…

– Я хочу его забыть, совсем… – вырвалось у меня.

– Не сможешь. Эту боль – может быть. Но если человек сделал тебя счастливой, если заставил улыбаться – ты его не забудешь. И знаешь, как бы сильно мы ни хотели забыть любовь – она остается в памяти. Она может уйти только сама. И если не уходит – значит, не нужно. Поверь мне, – я вздохнула. Я и впрямь хотела забыть роман с Ним как кошмарный сон. А мне говорят – не сможешь, не забудешь, и наверное правы.

Дверь закрылась, но тут же отворилась вновь. На сей раз это был папа с чашкой горячего шоколада – такой я часто пила в детстве. Папа всегда готовил его лично. И мы с мамой его обожали…

– Как ты, милая? – отец сел рядом, погладив меня по волосам. Слезы снова начали собираться на глазах, по капельке стекая по щеке, непроизвольно, сами собой…

– Пап, зачем он так со мной? – я прижалась к отцу.

– Не знаю, но знаешь, я не верю, что он хотел заставить тебя страдать… Когда любишь – боль любимого человека режет хуже ножа.

– Он не любил…

– Ты уверена? – папин вопрос огорошил. Я подняла глаза, гадая, что он имел в виду. – Лично мне кажется, что дела были как раз наоборот. Он любил, если бы я не видел, как он выхаживал тебя на шестом курсе, как боялся на седьмом, если бы не замечал, как скучал позже – я бы тебе поверил. Но я все это видел. Кэт, он любил тебя. Я не знаю лишь одного – почему он тебе не сказал, не предупредил, быть может, сам не знал, что придется так…

– По лицу видно было, что знал… – я не хотела много говорить. Но папины слова заставили вспомнить те самые события… И ведь Северус впрямь спасал меня, боялся, ругал, выхаживал. Если не любил – тогда зачем был весь этот маскарад? – Пап, скажи, ты любил маму? – я посмотрела отцу в глаза. Я никогда не задавала этот вопрос. Но теперь он почему-то вырвался сам собой. Повисла тишина и лишь несколько секунд спустя прозвучало короткое:

– Нет… – и почти тут же он продолжил, – даже слова «любил» мало, чтобы это описать. Я не мог жить без нее, я боготворил Роззи, я и сейчас помню ее так, словно она жива и просто отошла, в магазин, например… И знаешь, милая… Если любишь валькирию – никогда не сможешь ее разлюбить. Даже если захочешь. Это ваш дар и ваша беда…

– Беда?

– Иногда валькирий любят те, кто не является их выбором. Тогда это становится бедой… Мне повезло, я мамин выбор.

– А у нее был такой несчастный?

– Он есть почти у каждой валькирии, – я до боли прикусила нижнюю губу. – Он дышит ей, грезит о ней, любит всю жизнь и знает, что взаимности нет и быть не может, если есть выбор, и это ужасно. Особенно когда и валькирия это знает. Эти муки совести – расплата за ваш дар, наверное.

– А у мамы? – дыхание замерло и на миг я даже забыла о своей собственной боли.

– И у мамы был… – папа внезапно поднялся. – Но это прошлое, мамы нет, давай не будем это ворошить. Лучше выпей какао и постарайся уснуть. Я пришлю к тебе Герми или Тонкс, они обе у нас. И да, – он что-то вложил мне в руку, поставил чашку на тумбочку и поцеловал в лоб, – это твое, не разбрасывайся такими вещами… – папа ушел, я прилегла, подумав, что поспать не мешает – во сне хотя бы плакать не хочется… В ладошке что-то мешало и я разжала кулак, чтобы посмотреть. Это было мое кольцо с помолвки… Наверное, Влад и Анна нашли его и отдали папе. Первой мыслью было выбросить, но рука тут же опустилась – я не сумела. Вместо этого я надела колечко на палец, чтобы не потерять вновь, и впервые за все дни я вдруг подумала о том, что это еще не конец. И что может статься так, что папа прав… По крайней мере, в тот раз я впервые уснула без слез на глазах. С надеждой в глубине души на то, что все окажется лучше, чем я боюсь. И снилась мне в ту ночь мама – в эту трудную для меня минуту хотя бы во сне она была рядом. И на миг я ощутила то, о чем говорил папа – словно мама жива и мы все вместе.