Текст книги "Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн (СИ)"

Автор книги: Астромерия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 64 страниц)

– Спасибо, – прошептала я. Мне очень помогала поддержка близких, и за нее я была на самом деле очень им признательна.

Попрощавшись, я коснулась браслета и трансгрессировала к Гарри. Сначала знакомое ощущение полета в темном космическом пространстве, потом я пару секунд думала, что браслет ошибся – меня вынесло в какой-то лес. Но, оглядевшись, я поняла, что все верно – чуть поодаль от меня полулежал не совсем вменяемый Гарри, а метрах в трех от него у простертого на земле тела хлопотала Гермиона. Когда я вгляделась, то поняла, что этим телом был Рон.

Весь левый бок друга заливала кровь, лицо на фоне покрытой листвой земли казалось серовато-белым. Действие Оборотного зелья заканчивалось – Рон походил на нечто среднее между ним и Кроткоттом, волосы его понемногу рыжели, но лицо лишалось и тех немногих красок, какие в нём ещё оставались. Герми со слезами что-то делала над ним. Я поспешила к ребятам.

– Кэт, слава Мерлину! – едва не закричала Гермиона, подскочив ко мне. – Помоги Рону, его расщепило. Гарри потерял сознание, трансгрессия была тяжелая, – дважды повторять не было нужды, я склонилась над Роном, запела и дала волю слезам. Раны затянулись, хотя они и так уже не кровили, он пришел в себя и тут же был мной усыплен. Гарри встрепенулся и поднял голову. Я оборвала песню, заметив, что Гермиона уже беззвучно подпевает мне, что было дурным знаком – она теряла волю.

– Спасибо, Кэт, – очнулась она от воздействия моего пения. – А где ты была? – внезапно напряглась девушка. Я несколько замялась с ответом – мне стало неловко, что я оставила ее наедине с такими проблемами. Но я должна была предупредить близких об опасности.

– Я просила папу переехать, – ответила я. Гермиона кивнула, явно удовлетворенная услышанным. И наше внимание привлек окончательно очнувшийся Гарри, подошедший к нам. Он увидел Рона и уставился на него в ужасе.

– Что с ним? – вопросительно посмотрел на нас брат.

– Его расщепило, – отозвалась я. Я пару раз видела сцену расщепления, учась в Денбридже. Но чтобы вот так, в жизни – у Рона отсутствовал ощутимый кусочек левого бока. И даже мое пение лишь заживило рану и слегка восполнило утрату. Это было жутко, но, по крайней мере, жить Рон будет.

– Почему мы здесь? Я полагал, мы возвратимся на площадь Гриммо.

Гермиона тяжело вздохнула. Казалось, она, того и гляди, расплачется.

– Гарри, я думаю, что мы туда больше не вернёмся.

– Почему? – удивился брат.

– Когда мы трансгрессировали, Яксли вцепился в меня. Он так и держался за меня, когда мы появились на площади Гриммо. А потом… В общем, думаю, он увидел дверь, понял, что там мы и живём, и немного ослабил хватку. Мне удалось стряхнуть его и перебросить нас сюда.

– Так где же он? Постой? ты хочешь сказать, он на площади Гриммо? Но не мог же он попасть внутрь дома! – глаза Гарри широко раскрылись от удивления и шока. Гермиона со слезами на глазах ответила:

– Думаю, мог, Гарри. Мне удалось стряхнуть его уже там, где действует заклинание Доверия. Пожиратели уже там, скорее всего… – она почти плакала. Я почувствовала вину. Я могла бы сказать отцу после? Или же стоило как можно быстрее? Я не знала, как было бы правильно. Просто не знала.

Гарри сунул руку в карман и вытащил глаз из двери Амбридж. Гермиона в ужасе отшатнулась.

– Амбридж вставила его в дверь кабинета, чтобы шпионить за работающими снаружи людьми. Я не смог оставить его там, вот так они и узнали, что кто-то пробрался в Министерство.

Я вгляделась в глаз…

“Не может быть! Или может?!”

– Гарри, дай-ка, – попросила я. Он передал мне глаз. Я осмотрела его и похолодела – это было именно то, чего я боялась. Глаз Грюма. Значит, он все же погиб… Но когда? На глаза даже навернулись слезы…

Но мое внимание отвлекло то, что Рон открыл глаза и застонал. Лицо его всё ещё оставалось серым и поблёскивало от пота.

– Как ты?

– Паршиво, – прохрипел Рон и сморщился, ощупывая покалеченную руку. – Где это мы?

– В лесу, рядом с которым проходил кубок мира по квиддичу, – ответила Гермиона. – Мне нужно было какое-то закрытое, потайное место, и это…

– Первое, что пришло тебе в голову, – закончил за неё Гарри, оглянувшись на пустую, судя по всему, лесную прогалину. Рон всё ещё выглядел слабым и даже сесть не пытался. – Давай пока останемся здесь, – сказал Гарри, посмотрев на Рона. – Потом уйдем, когда Рон окрепнет.

– Ты куда? – спросил Рон суетившуюся Гермиону.

– Если мы остаёмся, нужно окружить нас защитными заклинаниями, – ответила она и, подняв повыше палочку, начала описывать вокруг нас большой круг, бормоча на ходу магические формулы. Я принялась ей помогать, согласившись с тем, что это было необходимо…

Гарри достал палатку, в которой мы ночевали во время Чемпионата по квиддичу. Мы установили палатку, наложили чары. По крайней мере, сможем улизнуть. Хотя все общество Пожирателей явно не остановим.

Гарри и Гермиона собрались было перенести Рона в палатку, но я сделала это магическим образом. Я отнесла его в одну из комнат и устроила на нижнем ярусе двухъярусной кровати. Уложив парня и уверившись, что он устроен как следует, я вернулась к брату и подруге. Гермиона ушла делать чай, а я села прямо на пол, рядом с присевшим на кресле Гарри. Рон закрыл глаза и молчал – переход сказался на его самочувствии, это было несомненно.

– А где ты была? – спросил брат. – Ты уходила, верно?

– Да. Я предупредила папу об опасности, – ответила я.

– Думаешь, за ним придут? – я кивнула. – Ты открыла истинное лицо? – я снова кивнула. Брат тяжело вздохнул.

– Думаю, они поняли и про тебя. Яксли как минимум. Прости.

– Ты не виновата. Если бы не магия валькирии, мы бы вообще не ушли оттуда, – покачал он головой. – Как минимум – у нас медальон.

Вернулась Гермиона с чаем. Я взяла чашку, отхлебнула горячую жидкость и почувствовала легкое успокоение. Гарри, судя по его лицу, чувствовал то же самое.

– Ну хорошо, он у тебя? – спросил Гарри у Гермионы.

– Он… Какой он? – слегка вздрогнув, спросила она. Я искоса посмотрела на брата. Он о медальоне? Почему тот не у самого Гарри?!

– Ради чего мы всё это затеяли, как по-твоему? Медальон! Где он? – точно, о медальоне.

– Так вы его раздобыли? – воскликнул, приподымаясь на подушках, Рон. – Что же вы молчали-то? Господи, хоть бы слово сказали!

– Ну, мы же улепётывали со всех ног от Пожирателей смерти, верно? – ответила Гермиона. – На, держи.

И Гермиона, вытащив из кармана мантии медальон, протянула его Рону. При одном взгляде на этот артефакт темных сил мне стало не по себе. Светлая часть моей души – дар валькирии – издал какой-то жалобный стон. Медальон был размером с куриное яйцо. Витиеватое «С» тускло посверкивало в рассеянном свете, пробивавшемся сквозь брезентовую крышу.

– А никто не мог уничтожить его, после того как Кикимер выпустил медальон из рук? – с надеждой поинтересовался Рон. – Я хочу сказать, мы уверены, что крестраж ещё тут?

– Думаю, да, – откликнулась Гермиона, взяв у него медальон и внимательно оглядев. – Если бы крестраж уничтожали с помощью магии, наверняка остались бы какие-то следы.

– Он точно тут, – ответила я. – Я его чувствую, – Гарри понимающе кивнул. Он больше всех знал о моем даре – он знал его еще принадлежавшим маме.

– Полагаю, Кикимер был прав, – сказал Гарри. – Нам придётся выяснить, как открыть медальон, только тогда мы и сможем уничтожить крестраж.

Попытки открыть медальон ничего не дали, даже мои. Значит, это будет непросто…

– Так что мы с ним будем делать? – спросила Гермиона.

– Хранить, пока не поймём, как его уничтожить, – ответил Гарри и без особой охоты повесил медальон себе на шею. Остаток дня мы провели, по очереди карауля вход в палатку, дежурили трое – Рону надлежало еще полежать какое-то время. Я даже спела повторно, когда его поврежденный бок слишком сильно разболелся. В одно из дежурств Гарри я присоединилась к брату и рассказала ему о последнем визите Димитра и о том, что Долохов знает о моем пребывании в стране. Ту часть, которая была связана с Северусом, я предусмотрительно изъяла из рассказа. Как и тот факт, что Димитр грозил отнять у меня Гарри – я не хотела заставлять брата переживать еще и из-за этого. Но предупредить о снова сгущавшейся опасности его стоило.

– Как думаешь, они могут объединиться? – спросил Гарри. Я непонимающе на него посмотрела. Они – это Пожиратели и Хранители или кто-то еще. Словно угадав мой незаданный вопрос, Гарри уточнил. – Хранители и эти… – он обвел взглядом защищавший нашу палатку купол.

– Могут. Но надеюсь, Димитру ума не хватит, а ей, – я старалась теперь избегать этого имени, – и подавно.

– Димитру Матею не хватит ума? – недоверчиво покачал головой брат. – Что-то я в этом сомневаюсь…

– Ты прав. Но надежда у меня еще есть, – вздохнула я. – Не хочется стать настолько мишенью. Мне и Долохова за глаза хватит.

– Он хочет тебя убить? – наивно осведомился брат.

– Он этого хотел еще одиннадцать лет назад. Но почему-то до сих пор не может это сделать. Скорее он хочет меня просто пытать… Ему это доставляет своего рода удовольствие… – меня передернуло от отвращения, когда я вспомнила последнюю мою встречу с Долоховым. И то, что он попытался сделать…

– Милое желание! – не удержался от ехидного комментария Гарри. – И главное, такое доброе!

– И не говори! – согласилась я. Слова и интонация брата вызвали у меня даже легкую улыбку.

…Второй день нашего проживания в палатке приближался к концу. Мы ничего не ели со вчерашнего утра и мой желудок периодически жалобно ныл. Но оставить ребят и раздобыть еды я все еще не решалась. Сегодня днем Гермиона отварила немного найденных Гарри грибов, но они оказались настолько противными на вкус, что я, даже будучи очень голодной, не могла заставить себя их проглотить. Хотя, чтобы не обижать Герми, пару ложек я все же съела. А потом магически прекращала поднявшуюся тошноту…

В итоге вечером второго дня я не выдержала. Это было дежурство Гермионы, мое только что закончилось, и ближайшие часов пять я смело могла провести где-то еще. Потом – мое дежурство. Я решила выбраться в мир, узнать новости, добыть еды и, если удастся, попасть к Северусу. Я надеялась, что он сможет разузнать, как уничтожить крестражи. Я пока была абсолютно бессильна перед ними – ни одна моя теория до сих пор не подтвердилась.

– Герми, – обратилась я к девушке. – Мне нужно уйти ненадолго. Ты скажешь Гарри, что я вернусь к своей очереди? – Гарри ушел спать примерно за полчаса до того.

– Хорошо. А ты куда? – растерянно отозвалась задумавшаяся о чем-то девушка.

– Поищу еды и узнаю новости. Буду соблюдать осторожность, не волнуйся.

– Оборотное Зелье не выпьешь? – полюбопытствовала Герми.

– Думаю, не стоит… – ответила я. – Я постараюсь быть среди маглов. Разве что папу найду.

– Ладно, – кивнула Герми. И тут же спохватилась. – Мантию возьми хотя бы.

– Возьму, – я положила в сумку мантию Джеймса, проверила наличие на шее маховика, нашла немного магловских денег – я брала их еще перед полетом в Афины, зачем – сама не знаю. Просто подумала, что надо взять, и взяла.

Я представила себе так хорошо знакомый мне Кингс-Кросс, где вскоре и оказалась. Трансгрессировала я из-под купола, то есть отправную точку моей трансгрессии вряд ли могли обнаружить, однако в том, что мое прибытие не засекли, я крайне сомневалась. Однако мне чудовищно повезло и я оказалась в самой гуще сновавших туда-сюда людей. Поспешно пробившись к выходу, я покинула вокзал. Я ничем не выделялась среди людей – на мне были свитер с воротничком – скрывал цепочку маховика, джинсы и старые поношенные кроссовки. Сумочке я придала вид этакой небольшой дорожной сумки из грубоватой ткани. Я казалась обычной туристкой среднего достатка или небогатой жительницей Лондона.

Отойдя на приличное расстояние от вокзала, я зашла в магловский магазинчик. Однако кроме консервов, хлеба и бутылки питьевой воды, купить мне ничего не удалось – денег хватило только на это. Но пару раз мы поедим, а это уже кое-что. Убрав покупки в сумку, я вышла на улицу. Когда я покинула наш «лагерь», было около семи вечера. Теперь уже без четверти восемь. Идти к Северусу раньше часов десяти вечера я не собиралась. Пойти к папе? Я коснулась браслета, отдала команду… и ничего! Браслет оставался холодным как лед, он даже не показывал папу. В груди родился леденящий страх, который заглушил даже чувство голода, с покупкой еды еще больше обострившееся. Браслет может терять привязку если ее снять, если на того, к кому он привязан, наложены обрывающие связь чары – это могут сделать только Хранители и валькирии. Или же тот, к кому привязан браслет – мертв. Но последнее было маловероятно – мой браслет вообще не нагревался и мое запястье не жгло, а должно было бы. Не всегда, конечно, но в минуту смертельной опасности для кого-то из троих охраняемых браслет должно жечь. Причем чем сильнее опасность – тем сильнее накаляется мой браслет. Первого я тоже не делала. Оставался только второй вариант… Валькирии могут накладывать такие чары, но нам это совершенно ни к чему. А вот орден Хранителей, когда те были еще нашими помощниками, мы научили слишком многим премудростям нас самих. Хранитель даже самых посредственных способностей может наложить заглушающие чары – браслет теряет подопечного, не теряя привязки к нему. Я и представить не смогла, что способен наложить Хранитель уровня Димитра и его приближенных… Скорее от отчаяния, чем по какой-либо другой причине, я перенеслась к лондонской квартире и заколотила в дверь. Естественно, мне никто не открыл. Я еще раз постучала и устало прислонилась спиной к стене. Папа наверняка успел уехать. Только вот куда?! И сам ли он уехал или же его кто-то забрал? Ответа я не знала…

Просидев у двери квартиры, казалось, целую вечность, я услышала, как открывается дверь соседней квартиры и подняла голову. Из приоткрытой двери высунула нос миссис Флаггинс, оглядела площадку и остановила взгляд на мне. Я же решила поговорить с вездесущей соседкой – может быть, она что-то знает и сможет мне подсказать? Ледяное чувство отчаяния и страха временно отступило, хотя совсем и не ушло.

– Миссис Флаггинс, – позвала я. – Можно с вами поговорить? Буквально одну минуточку…

– Кэтрин, – старушка явно вздохнула с облегчением. – Я уж гадала, ты или не ты… Давай-ка заходи ко мне быстренько, пока эти не нагрянули… – она покосилась в сторону моей квартиры и открыла дверь пошире. Я поднялась, сделала пару шагов к ней и только потом до меня дошло значение ее слов…

– Какие «эти»? – остановилась я. Она о папе или в квартире побывал кто-то еще?

– Зайди, милая, я тебе объясню… – я нерешительно подошла к женщине, всматриваясь в нее и боясь увидеть совсем не миссис Флаггинс. Но нет, это была все-таки наша соседка – в какой-то момент я это просто ощутила. Поняла, что блефа тут нет и это действительно миссис Сара Флаггинс. Я, успокоившись, нырнула в ее квартирку.

Я уже бывала здесь, когда была маленькой. Мы с мамой и папой частенько отдыхали на выходных в Лондоне. А когда переезжали в Литтл-Хэйминг – мне было лет семь – все время ремонта тут и жили. Именно тогда мама подружилась со всеми соседками, а у миссис Флаггинс мы частенько пили чай. Когда мамы не стало, мы несколько лет не навещали эту квартиру. Папа только приходил сюда забрать вещи. И уже в двенадцать лет я снова увидела нашу старую соседку – мы все же решили отдохнуть в прежней квартирке. Она отнеслась ко мне с большим сочувствием и теплотой – она знала, что мама погибла – якобы задохнулась во время приступа аллергии. Истинную причину смерти мамы, понятно, ей не следовало знать.

Однако тут, в квартире, я с последнего чаепития не была, поэтому с любопытством окинула стены взглядом – старенькие обои и ковер, в комнате – диван, два стула у маленького столика, старенький телевизор и множество шкафов и шкафчиков. На подстилочке в углу спала кошка – рыжая с белыми пятнышками на хвосте и лапках. Я с тоской вспомнила Пушистика, оставшегося у папы, и Милли – брошенную мной в Хогвартсе. Как живет теперь последняя – я понятия не имела…

– Так кто такие «эти»? – я вспомнила о цели своего визита в квартирку миссис Флаггинс. Та предложила мне сесть, села рядом и несколько секунд молчала, видимо, подбирая слова.

– Вчера вечером пришли тут трое парней… Все в черных плащах каких-то, крепкие такие двое, а один ну тощий-тощий… Как они к вам в дверь колотили – это жутко. Весь дом содрогался. Хорошо еще папа твой с друзьями часа так за три до их визита ушел, мне вон ключи оставил. Сказал, уехать им срочно надо было, а то те амбалы и не знаю, что сделали-то бы… – она вздрогнула. – Так вот, постучали они, значит, к вам, нету никого, стали к соседям тарабанить… Я тут уж стояла тихохонько, один из верзил этих говорит – нету, мол, никого, Ди, пошли отсюда. А этот тощий и отвечает – старуха, мол, в этой квартире сидит, я ее чую. У меня и душа в пятки ушла. Эти снова стучат, аж дверь затрещала. Ну я, испугалась конечно – виданное ли дело, дверь так выбивать-то – вышла к ним. Амбалы эти на меня смотрят, а сами каждый как два шкафа. А этот худой мне говорит – где соседи, бабуся? Спокойно так, дружелюбно даже. И верзилам говорит, чтоб меня не трогали. Я им ответила, что соседи уехали, куда – не знаю. Ну этот худой своих друзей позвал и они ушли. А утром сегодня другие приходили. Тоже все в балахонах каких-то, капюшоны еще и маски. У тех первых-то масок не было, а у утренних были. Эти ко мне не стучали, но ушли злые все…

– Папа уехал еще до визита первых? Ничего подозрительного не замечали, когда он уходил?

– Нет, милая, вот только гости эти все, а кто это был-то? Секта какая-то, что ли? – я задумалась.

“Что, ей прямо сказать, что это – визит гостей из магического сообщества? Интересно, как называется психиатрическая клиника, куда меня потом положат?”

– Можно сказать и секта. Я по работе столкнулась тут с их интересами. Я же в полиции работала, вот связалась по глупости своей с сектантами… – наконец решилась с ответом я. – А эти, без масок, худой был такой темноволосый с доброй улыбкой? – миссис Флаггинс кивнула. Еще пара наводящих вопросов и я поняла – это был Димитр Матей лично. Значит, к нам пришли сначала Хранители, потом Пожиратели, но папа ушел еще раньше первых, оставался один весьма щекотливый вопрос – откуда Хранители узнали мой адрес и как нашли? В случае Пожирателей подобного вопроса не было – я знала, что адрес квартиры был известен в Министерстве, и сердце екнуло при мысли о сотрудничестве Беллы и Димитра.

«Хотя нет, они бы пришли все сразу», – попыталась я себя успокоить. Но тогда вопрос, откуда мой адрес стал известен Хранителям, сохранял свою злободневность и актуальность. Я поблагодарила миссис Флаггинс за информацию, посоветовала быть осторожнее и собралась уходить. Папа ушел до прихода Димитра. Тогда почему же не работает браслет? Ледяное отчаяние снова прочно занимало место в моем сердце…

– Кэтрин, – я уже была в дверях, когда миссис Флаггинс окликнула меня, – папа просил передать тебе, что перед отъездом зайдет домой, в свой кабинет. Чуть не забыла, прости.

– Спасибо, миссис Флаггинс, – отозвалась я и вышла в подъезд. Появилась какая-то зацепка – я поняла, что мне стоит заглянуть домой. Папин кабинет на втором этаже, так просто зайти туда не получится, вполне надежное место, если сейчас он хотел что-то мне передать. Я зажмурилась и представила себе свою комнату. И уже готова была трансгрессировать, как мой мозг пронзила мысль – мне нельзя трансгрессировать без браслета. Меня засекут! Вздохнув, я приняла облик совы и полетела в сторону Литтл-Хэйминга. Около нашего особняка, еще издали, я увидела парочку людей в мантиях. Хранители или Пожиратели? Я приземлилась в парке, стала человеком и надела мантию Джеймса.

– Ну что же, – шепнула я маховику, – не подведи меня…

К дому я подкралась на цыпочках, часы – в центре города стояла часовая башня, старинная, но часы были довольно точными – пробили девять. У меня есть еще два часа. Хотя если я задержусь – Гарри поймет. Теперь у меня есть весомый повод опоздать – у меня пропал отец.

Пожиратели – это были они, что я поняла по маскам – ходили кругами вдоль забора. Моя система охраны вкупе с чарами папы и Сириуса не давала им попасть внутрь. Я же была узнаваема с помощью маховика, потому смело перелезла через забор – стараясь закрыть мантией свои ноги – спрыгнула во двор и пошагала к дому. Дом был темен и явно пуст – это ощущалось даже на расстоянии – в доме не было ни одного живого существа. Однако, зайдя через задний ход, я поняла, что недавно в доме кто-то был – было довольно тепло и ощущался какой-то знакомый запах…

“Туалетная вода? На папину не похожа, странно, может Сириуса?”

Я зажгла голубой огонек в баночке – взяла с собой из Афин, да так и держала в сумке. И вот сгодился. Хорошо в нем было то, что с улицы его видно не было.

– Ну что ж, посмотрим, что оставил папа… – шепнула я себе, чтобы разогнать тишину брошенного нами дома. Дверь его кабинета открылась после произнесенного мной пароля. «Angela vitam portat». Этот пароль был поставлен им еще при маминой жизни. И никогда не менялся.

…Мамины колдографии, фотографии, портреты, у меня даже зарябило в глазах от красок, в которых была изображена мама. Я знала, что в папином кабинете много ее изображений, но того, что они займут три стены и полстола, я никак не ожидала. Отец действительно боготворил маму и при ее жизни, и после ее гибели…

Я внимательно оглядывалась, но кроме мамы мне ничто не бросалось в глаза. Я вгляделась в один из снимков внимательнее. Маме на нем было лет шестнадцать, она обнималась со школьными друзьями. Но мое внимание привлек парень, обнимавший маму слева. Длинные волосы, странно поблескивающие глаза, полуулыбка-полуусмешка. Слизеринский значок на мантии… Я наконец поняла, кто это – рядом с мамой и ее подругами-одногруппницами и приятелями стоял Антонин Долохов собственной персоной. Я перевернула снимок.

«Розалине на память о нашей дружбе», – было выведено красивым мелким почерком. Я никогда не видела почерк Долохова, но что-то мне подсказало, что это он, с самых первых букв. «Твой старый друг Антонин»…

Я оглядела стены на предмет маминых школьных снимков. Таких нашлось еще два – мама на уроке Травологии – они с Долоховым что-то пересаживали. И на каком-то балу – мама в нарядном платье, Долохов в парадной мантии, они с улыбкой беседуют. На той же колдографии было видно, как к маме подходит папа и они оставляют Антонина одного, наверное, выпускной…

Я вдруг поняла, что желание меня убить у Долохова было вызвано обидой и злостью. Я явственно осознала, что вместо меня он убил любимую женщину… И, глядя на заблестевшие в его глазах после маминого ухода слезы я поняла, что не испытываю к нему той же жгучей ненависти, что раньше, я испытывала к Антонину нечто сродни жалости. Мне стало неприятно – он был жалок и загнан собой же в ловушку – убив любимую женщину, он сам наказал себя. Наказал так, что от этого никуда не сбежишь… Сильнее наказания я ему не придумаю. Да мне, если уж совсем честно, после этого открытия и не хотелось ему мстить…

– Ты тут не за этим! – одернул меня внутренний голос. – Ищи давай письмо или записку!

Я обыскала стол, осмотрела полки, даже заглянула в сейф – папа поставил паролем дату моего рождения и от меня никогда не скрывал этот факт. Но на виду и даже относительно на виду ничего не было. Я, конечно, могла бы проглядеть все книги и все такое, но времени мне на это катастрофически не хватало. У меня и так остался максимум час.

– Где же ты поло… – фраза застыла на губах – я поняла, где мое письмо – на стене в окружении маминых портретов и фото висела одна-единственная фотография меня – но достаточно большая, чтобы закрыть маленькую нишу в стене. Я осторожно сняла ее со стены – она подалась на удивление легко. Как и следовало ожидать, за ней отсутствовало два или три кирпича, и в пустом пространстве ждал конверт. Даты не было, имени получателя тоже, но папиной рукой было надписано «для детей». Я распечатала конверт и достала небольшой листок бумаги. Он был словно небрежно вырван из тетради, к тому же отсутствовал изрядный кусок нижнего левого угла.

«Кэтрин, я вынужден был искать новое жилье крайне поспешно, выбирать не пришлось. Могу сказать, что буду в горах, ничего подробнее не стану говорить, прости, но осторожность превыше всего. Миссис Флаггинс присмотрит за квартирой, туда лучше не суйся или хотя бы пореже. Сюда тоже – они не могут пройти до тех пор, пока что-нибудь не ослабит Защиту. Так что будь осторожнее. Гарри привет от Сириуса. Да, еще кое-что забыл… Если браслет не будет работать…». На этом месте шел прогал. Последнее же на листе было «До встречи, дочка».

– Самый нужный кусок! – я готова была расплакаться…

“Куда мог деться кусок письма из запечатанного конверта?! Кто-то упаковал его с уже вырванным куском и положил сюда? Тогда это точно не мог быть папа, получается, что когда папа пришел домой, тут был кто-то, кто наложил на папу чары, снявшие привязку браслета, вырвал кусок письма и убрал письмо сюда?! Если же браслет перестал работать по иным, скрытым теперь от меня причинам, то кому понадобилось оторвать кусок письма и, более того, как этот кто-то мог умудриться это сделать в охраняемом доме…”

Я села на пол, обняла себя руками и попыталась успокоить заметавшиеся в голове мысли. Как я коснулась браслета, в какой момент подумала о Северусе и почему браслет воспринял это как команду – честно не знаю и не помню, моя голова в тот миг была занята попыткой упорядочить мышление. В себя меня привело чувство трансгрессии… И моим глазам предстал кабинет директора Хогвартса. На мое счастье, в кабинете никого не было, несколько голосов донеслись из-за двери. Я еле успела нырнуть под мантию Джеймса, когда открылась дверь и вошел Северус в компании обоих Кэрроу.

– Таким образом, внесенное тобой предложение я в самое ближайшее время воплощу в жизнь, Алекто, – серьезно и холодно говорил Северус, усаживаясь за стол. – Амикус, у тебя есть вопросы и пожелания?

– Да… – Кэрроу и Сев обсуждали устав школы, который собирались создать в ближайшее время. Он призван был осложнить жизнь студентов. Я даже удивилась изобилию холодного высокомерия Северуса, все-таки актер он превосходный.

– Все, Сев, до завтра, – наконец закончил свой речевой потом Амикус. Они ушли, Северус проводил их и вернулся к груде лежавших на столе бумаг.

– Ну и должность, – сквозь зубы процедил он.

– Не нравится? – спросила я вполголоса, снимая Мантию. Сев так и подскочил на месте…

– Кэтрин?! – он уставился на меня как на призрака. – Ты что тут делаешь?

– Сижу, – вполне даже честно ответила я. Я тут все время их разговора сидела за шкафчиками и всякой всячиной. Пару раз Алекто проходила в опасной близости от меня, но не заметила, к счастью.

– И давно ты тут сидишь?

– Около получаса, думаю. С начала вашей беседы, – улыбнулась я.

– А зачем ты тут сидишь? – удивленно рассматривал меня Северус. Я пожала плечами.

– Не знаю.

– В смысле «не знаю»? – вздохнул Северус.

– Я трансгрессиривала случайно, по браслету. Сидела в раздумьях и отчаянии, а потом оказалась здесь. Как это произошло – я не представляю.

– Ты же могла попасться!

– Видимо, я везучая, – вздохнула я. – Но в любом случае тебя навестить я подумывала. Мы нашли крестраж. Медальон. Но возникла проблема…

– Какая? – Северус помог мне встать и посадил на стул. Сам же стоял напротив меня, скрестив руки на груди.

– Мы не можем его уничтожить, даже я. Хотела спросить, не знаешь ли ты что-нибудь, что могло бы сработать.

– Так сразу не соображу, но я подумаю, – серьезно ответил Северус. – Если найду решение – постараюсь дать тебе знать об этом. Сама лучше раньше поздней ночи не являйся, да и то с осторожностью. Не по браслету сюда перенестись сможешь? – я отрицательно помотала головой. – А отследить, когда я один?

– Это смогу.

– Тогда перед тем, как идти сюда, проверь, один ли я. И как долго буду один, по возможности. А теперь готовься выслушать много интересного в свой адрес, – в его голосе проскользнуло нечто среднее между беспокойством и возмущением.

– А что случилось?!

– Ты в розыске! – Северус почти рявкнул, но вовремя опомнился и голос прозвучал тише, чем должен был.

– Что?! – удивилась я. Я ждала, что это произойдет, но не думала, что так скоро.

– Вот! – Северус сунул мне в руки номер «Пророка». На первой полосе красовалось мое огромное фото и статья под ним.

«Разыскивается особо опасная преступница Кэтрин Реддл, подозреваемая по делу о смерти директора Хогвартса Альбуса Дамблдора и совершившая 2 сентября этого года, совместно с группой неустановленных лиц (предположительно, кузен и друзья Реддл), разбойное нападение на Министерство Магии с неизвестными нам целями. Всех, кто располагает какой-либо информацией о ее местонахождении, просьба немедленно сообщить об этом Министерству Магии. Вас ждет щедрое вознаграждение. Не пытайтесь задержать мисс Реддл самостоятельно, она крайне опасна! Так же мы будем благодарны за любую информацию о местонахождении следующих лиц – Томас Реддл, Римус Люпин, Нимфадора Люпин, Гермиона Грейнджер, Сириус Блэк. Помните, Вы можете внести вклад в обеспечение мира и порядка в нашем волшебном мире. Будьте осторожны и не вступайте в контакт с упомянутыми лицами. Это возможные сообщники Реддл и Поттера, который остается разыскиваемым преступником номер один».

– Прочитала? – осведомился Северус. Я мрачно кивнула.

– Чем вы думали?! Зачем вы это сделали?! Ты понимаешь, как опасно тебе лезть в Министерство?! – напустился на меня Северус. Он сжал мои руки в своих и посмотрел мне в глаза. – Зачем, Кэтрин, зачем?!

– Там был он! – я опустила голову. – Мы отобрали его у Амбридж. Я понимала, что это риск, но иначе было нельзя! Мы должны победить, пусть даже такой ценой!

– Кэт, я боюсь за тебя. Если Долохов до тебя доберется, живьем съест. У него просто мания найти тебя. И ищет! И если ты будешь столь опрометчиво действовать – найдет!

– Он ненавидит не меня, – горько вздохнула я. – Он себя ненавидит. А я напоминаю ему о его вине и роковой ошибке. Вот в чем все дело…

– Ошибке?

– Он любил мою маму, а в ту ночь убил ее вместо меня. Он ненавидит себя… Есть еще кое-что, что меня беспокоит… Ответишь честно на один вопрос?

– Конечно… – слегка напрягся Северус.

– У меня пропал папа, это вы? – я посмотрела Севу в глаза. Слезы страха, отчаяния и боли, копившиеся во мне уже довольно долго, проступали на глазах. Только в присутствии этого человека я могла позволить себе побыть настоящей.