Текст книги "Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн (СИ)"

Автор книги: Астромерия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 64 страниц)

Наконец мы подошли к надгробиям. Слова, выбитые на светлом камне, словно светились и прочитать их было очень легко. Над могилами Джеймса и Лили стояло общее невысокое надгробие, но я почти его не видела. Мой взгляд был прикован к высокой плите с выбитым на ней портретом молодой красивой женщины, освещенным лунным светом.

«Одна из самых светлых женщин на Земле, воплощение материнства и доброты… Истинная «Несущая жизнь». Розалина Аманда Реддл, лучшая мать и жена. Покойся с миром…» – мои глаза наполнялись слезами, когда я читала эти слова, выбитые на надгробии мамы. Горе и ощущение невосполнимой утраты тяжелым грузом лежало на душе и сердце. В горле застрял комок. Я опустилась на колени перед той, чье самопожертвование сохранило мою жизнь.

25 марта 1953 года – 14 октября 1986 года…

Маме было всего тридцать три, когда это произошло. Молодая женщина, очень красивая, очень добрая… Я вспоминала Рождество с ней, то, в какое чудо она всегда превращала для меня любой праздник. Она могла бы вместе со мной пойти в Лувр, где мечтала побывать всю жизнь и так и не посетила этот музей… Могла быть просто рядом… У меня могли быть младшие братья и сестры, родные. Обида за отнятую у меня жизнь и ненависть к тем, кто это сделал, захлестнула. Я даже не знала, кого ненавижу сильнее – Беллатрису, косвенно виновную в маминой смерти, Анну – допустившую все это, Долохова – прямого убийцу мамы. Или себя – за то, что он целился в меня, за то, что я тогда зачем-то ушла от мамы, дав ему эту возможность… Скорее я злилась и ненавидела не кого-то из нас, а всех… Хотя валькирия не должна была ненавидеть, но у меня это чувство все-таки было.

Лишь долгое время спустя я поднялась на ноги, слезы понемногу перестали течь по щекам. В эти минуты я почти жалела, что не сплю вместе с ней там, в холодной земле. Я не была тут с того момента, как вернулась Лестрейндж. До этого мы несколько раз в год навещали эти могилы, ухаживали за ними и приносили цветы. Для нас с Гарри это место было единственным, где мы могли быть хоть немного ближе к его и моей мамам. И к Джеймсу. Хотя бы чуть-чуть приблизиться к самым дорогим людям…

– Как думаешь, – поднявшись с колен, я подошла к брату и обняла его за плечи. Гермиона встала рядом. – Они нас сейчас видят?

– Думаю, да, – Гарри не сводил глаза с выбитых на плите имен своих матери и отца. – Знаешь, – он вздохнул. – Я сейчас понял, что я почти не помню, какими они были. Помню, что с папой всегда было очень весело, помню, как мама улыбалась, – его голос дрогнул. – Помню, что тетя Роззи была очень добрая и очень сильно меня любила… Я не могу вспомнить даже ни одно Рождество с ними! – он с болью в голосе махнул рукой, сжатой в кулак. На глазах блеснули слезы. Гермиона сочувствующе погладила его по плечу. – Ненавижу ее!

– Знаешь, – я погладила его по голове. – Если бы я тогда не увиделась с мамой там, за Аркой… Я забыла, как звучит ее голос. Голос, в котором нет боли, – на глаза снова навернулись слезы. Я посмотрела на звездное небо и прошептала: – Вы говорили, что всегда с нами. Если вы слышите… С Рождеством!

– С Рождеством! – прошептали Гарри и Гермиона, подняв глаза в звездное небо вслед за мной. В мою ладонь, подставленную для нее, упала снежинка. Белая и чистая. Еще несколько редких снежинок кружились в темном небе, медленно падая на землю.

– Они тоже поздравили нас, Гарри, – шепнула я. Снежинка растаяла, превратившись на моей руке в капельку воды. – Ну что, идем туда? – я сглотнула комок в горле. – Или к Батильде?..

Гермиона повела палочкой и перед нами появились три венка рождественских роз. Мы с Гарри опустили их на каждую из трех могил. Я как раз успела подумать о том, что мы ничего не принесли и здесь было негде взять ни цветка. Положив венок из роз на могилу мамы, я с благодарностью посмотрела на Герми. Гарри выпрямился и кивнул в сторону калитки.

– Идем туда, – хрипло пробормотал он. Я медленно пошла следом. Находиться тут было невыносимо сложно, но уйти казалось еще тяжелее… И все же у нас было дело и его надо было делать. А маму я навещу, когда все кончится… И расскажу ей все-все-все, что произошло за эти годы. Обязательно…

– Стойте, – Гермиона дернула Гарри за руку. Мы выпили зелье как раз у могил родных. Они нас не осудили бы за то, что мы наконец-то додумались принять меры предосторожности, успокаивала я себя. Гермиона превратилась в маленькую худенькую женщину, заявив, что мужчиной больше становиться не хочет, что ей и облика Долохова хватило с лихвой и надолго. Дескать, щеки от щетины чесались ужасно… В общем-то, учитывая, что Долохов брился явно не очень-то часто и без щетины я его ни разу не видела, я склонна была ей поверить.

Гарри стал ее мужем, лысым полненьким мужчиной, а я – молодой девушкой-блондинкой. Мантии-невидимки мы убрали в сумки. И почти дошли уже до выхода…

– В чем дело?

– Там кто-то есть, кто-то на нас смотрит. Там, где кусты… Я чувствую… – пискнула девушка. Я прислушалась к своим ощущениям, застыв на месте. В темноте ничего не было возможно, но что-то странное ощущала и я. Что-то недоброе. Однако сказать, что это, я не смогла бы, как ни старалась.

– Ты уверена? – Гарри озирался по сторонам.

– Я видела, там что-то шевелилось. Слово даю… – Гермиона вытащила волшебную палочку, я коснулась маховика, отдав ему команду быть наготове.

– Мы же вроде маглы, – напомнил Гарри.

– Ага, маглы, которые только что положили цветы на могилу твоих родителей! Гарри, там точно кто-то есть.

– Она права. Я не знаю, что это, но Гермиона права, – заметила я. С потревоженной ветки куста осыпался снег. Послышались шорохи… Я постаралась успокоить себя тем, что будь здесь Пожиратель Смерти, тот же Долохов, мы трое или уже дрались бы с ним, или вообще были бы мертвы. Точнее я-то была бы жива, неизвестно как еще долго, но мечтала бы умереть…

– Кошка, – решил Гарри.

– Или птица… Все равно пошли отсюда, – я потянула его за воротник. – Идем.

– Давайте я лучше мантию надену, – Гарри взял у Гермионы мантию, нырнул под нее вместе с Герми. Я, пока он отвлекся, накрылась своей. Сколько еще я собиралась скрывать ее от Гарри, я и понятия не имела…

Мы шагали по заснеженной улице, вглядываясь в украшенные дома, в рождественские венки на окнах и дверях, слушая хоралы, доносившиеся из-за приоткрытой двери местного паба. Оптимизм у меня растаял и на душе было здорово не по себе… Что-то там было такое, в этих кустах, чего стоило бояться…

– Как нам найти дом Батильды? – спросила Гермиона. – Гарри, ты как думаешь? Гарри! – судя по следам и скрипу снега, Гарри что-то наконец увидел и резко туда рванулся. Я двинулась следом. Мы посещали кладбище, но никогда с того дня не были в руинах дома Поттеров. Даже просто проходя мимо, в убежище, я старалась и не смотреть в ту сторону… Поэтому коттедж узнала не сразу.

– Гарри…

– Смотри… Гермиона, смотри!

– Я ничего не… Ой!

Очевидно, заклятие Доверия умерло вместе с Джеймсом и Лили. Живая изгородь успела здорово разрастись за одиннадцать лет, прошедших с того дня. Большая часть коттеджа устояла, хоть и была сплошь оплетена плющом и покрыта снегом, но правую часть верхнего этажа снесло начисто. Именно там-то и погибли мама и Лили… Мы сейчас смотрели на разрушенный дом, который когда-то не отличался ничем от соседних.

– Не понимаю, почему его не отстроили заново? – шепнула Гермиона.

– Может, его нельзя отстроить? – ответил Гарри. – Может, это как раны, нанесённые тёмной магией, их ведь нельзя исцелить.

Я пожалела, что меня под моей мантией не слышно. Потому что я внимательно прислушивалась к ощущениям и моя тревога все сильнее нарастала. Мне отчего-то безумно захотелось забрать их обоих и немедленно уйти из Годриковой Впадины куда угодно. Но я их не видела, только слышала. А они меня вообще не замечали.

Внезапно из пустоты возникла рука Гарри и взялась за ржавую калитку. Я не выдержала и сняла мантию, дезиллюминировавшись. Так хоть услышат. Убрав мантию в сумку, я посмотрела на Гарри… Я старалась не смотреть на дом, чтобы сохранить трезвость мышления. При одном взгляде на руины и на снесенную половину этажа я вспоминала тот ужасный вечер. Мамы и Лили не стало именно там… Я вдруг четко вспомнила, как мы стояли здесь же, с Бруствером и Гарри, а несколько мракоборцев, удерживая шатающийся дом магией, вынесли из него тело Джеймса.

Почему-то Лили не сразу сумели забрать… Я вспомнила отца, вышедшего отсюда с матерью на руках. Он тогда очень осунулся и резко постарел на много лет… Кингсли трансгрессировал вместе с нами, когда маму вынесли из рушащегося дома. Видимо, чтобы мы не видели весь этот ужас…

Я вспомнила и то, что на похоронах сумела поцеловать только маму. Поцелуй валькирии, не прошедшей обучение, вернул бы первого, кого она поцелует. Силы непроизвольно вырвались бы наружу, я их не удержала бы, даже осознай я уже, что я валькирия… Умение контролировать способности приходило с обучением, опытом и посвящением. Я до сих пор помнила, как много энергии и сил было сразу после получения дара и как она рвалась из меня. Теперь-то я уже умела контролировать все способности, в том числе и Поцелуй. И когда я решусь поцеловать, я не вызову этот дар, я лишь дам ему вырваться на свободу… Сознательно. Именно потому, что вернуть нужно сознательно, мне не дали поцеловать на прощание Джеймса и Лили. Но я еще долго чувствовала себя виноватой за это…

– Ой, Гарри, смотри! – я заметила еще кое-что интересное и наконец проявила свое присутствие тут. Об этом мы с братом и не знали, не навещая этот дом много лет…

Должно быть, прикосновение Гарри привело в действие чары. Над калиткой возникла вывеска, поднявшись из зарослей крапивы и сорной травы, словно странный быстрорастущий цветок. Золотые буквы на деревянной доске гласили:

Здесь в ночь на 14 октября 1986 года были убиты Лили и Джеймс Поттер, а так же Розалина Реддл, валькирия Соединенного Королевства.

Сын Поттеров Гарри стал единственным волшебником в мире, пережившим Убивающее заклятие.

Этот дом, невидимый для маглов, был оставлен в неприкосновенности как памятник Поттерам и Реддл и в напоминание о злой силе, разбившей их семьи.

К нам приближалась укутанная в теплую одежду темная сгорбленная фигура. Она выделялась четким темным силуэтом в свете Луны и фонарей. Двигалась она как в замедленной съемке, как-то заторможено. Шаркающая походка, сгорбленность говорили о том, что этот человек очень сильно стар. Я молча наблюдала за ней, чувствуя, как в душе нарастает с каждым ее шагом неясная тревога. Я надеялась, что старуха, это вроде бы была женщина, свернет к одному из домов, но этого не произошло. Она замерла посреди дороги в паре шагов от нас. Она смотрела прямо на дом Поттеров, что говорило о том, что она – не магла. Но выйти из дома просто ради того, чтобы посмотреть на руины, тем более в морозную ночь, – удовольствие на редкость сомнительное. Нас видеть она не могла и не должна была, ребята были под мантией, я стояла в тени. По всем законам нормальной магии видеть нас было нельзя. Даже по законам магии, которую я изучала в университете…

И все же она подняла руку в перчатке и поманила нас.

– Откуда она знает? – едва слышно пискнула Гермиона. Старуха поманила снова. Маховик у меня на шее внезапно потяжелел и дар валькирии едва не взвыл от тревоги. Меня так и тянуло уйти отсюда, по пути огрев эту старуху чем-нибудь опасным и надежным. Я примерно знала, где Гарри, и уже собралась было схватить их через мантию, или даже стянуть ее, и как можно быстрее уйти. Тревога буквально съедала изнутри. Что-то тут было не так, что-то было страшное и противоестественное в ней, но что именно – я никак не могла понять. Как вдруг Гарри заговорил и я от неожиданности подскочила.

– Вы Батильда?

Фигура кивнула и снова его поманила. И тут же повернулась и заковыляла прочь. Я не сомневалась, что ребята пошли следом за ней. Это Батильда и мы к ней и пришли, внушала я себе. Осматривать дом Поттеров было идеей больше Гарри, я сомневалась, что там было что-то важное, пойти к Батильде мы решили все вместе… Но отчего-то она внушала мне с каждой секундой все большие подозрения. В ней было что-то не то, что-то, против чего восстал маховик и мой дар. Мы прошли следом за ней через сад, почти такой же заросший, как и тот, на который только что смотрели. Повозившись с ключом, старуха открыла дверь и отступила, пропуская нас.

Старуха закрыла за нами дверь и уставилась на Гарри. Непонятно, могла ли она что-нибудь вообще видеть, а если и могла, то разве что лысого магла, чью украденную личину носил сегодня Гарри.

– Гарри, что-то я сомневаюсь, – зашептала Гермиона. Я вернула себе видимость, кивнув ребятам.

– Смотри, какая она мелкая. Если что, мы с ней уж как-нибудь справимся, – ответил Гарри. – Слушайте, я не говорил, она немного не в себе.

– Иди сюда! – позвала Батильда из-за двери. Что-то в ее голосе и в словах меня насторожило еще сильнее. Я никак не могла понять, в чем дело…

Он помог Батильде зажечь великое множество свечей, пока она возилась с камином. Пахло протухшим мясом, плесенью и затхлостью, было очень грязно и темно и это мне никак не прибавляло симпатии к этому месту. Гарри окликнул Батильду, глядя на какой-то снимок, стоявший за рядами пустых рамок, с которых он стер пыль… Батильда молча показала на потолок, потом ткнула пальцем в себя и в нас.

– Зачем вы позвали нас, миссис… мисс Бэгшот? – спросила Гермиона, повысив голос. – Вы что-то хотели нам рассказать?

Батильда словно и не слышала Гермиону. Она, шаркая, подступила к Гарри и движением головы указала на дверь.

– Вы хотите, чтобы мы ушли? – спросил Гарри. Она повторила свой жест, однако на этот раз ткнула пальцем сперва в него, потом в себя, потом в потолок.

– Она хочет, чтобы мы пошли с ней наверх, – догадалась я. Батильда оглянулась на меня и в ее глазах внезапно вспыхнул какой-то странный огонек, слабо напомнивший испуг… Она меня испугалась?! Почему?! Даже если она увидела цепочку маховика… Волшебники уважают валькирий, в некоторых странах к ним очень сильно прислушиваются, но нас не боятся!

Однако стоило нам двинуться, Батильда энергично затрясла головой и указала на себя и на Гарри, снова нервно оглянувшись на меня.

– Она хочет, чтобы я пошёл с ней один.

– Ты думаешь, она на самом деле знает, кто ты?

– Да. Думаю, знает. Ведите, – кивнул он Батильде и она заковыляла к двери. Гарри с Батильдой скрылись за дверью и я медленно пошла туда же.

– Будь здесь, – шепнула я Гермионе. Она кивнула.

– Кэт… – Гермиона вздрогнула, когда я уже стояла у двери. – Ты идешь за ними?

– Она не вызывает у меня доверия, я присмотрю за Гарри.

– Когда она его позвала… Ну, или всех нас… – Гермиона покосилась на потолок. – Кэт, она говорила на парселтанге…

– Что?! – я замерла, смотря на нее. – Что ты сказала?

– Она говорила на языке змей… Кэт, тут что-то не так… Не уверена, что Батильда им владеет…

– Вот оно что, – буркнула я. Теперь-то я поняла, что было не так в ее голосе. Это и голосом-то не было… Язык змей… Могла ли Батильда его знать? Я вспомнила ее взгляд на меня.

Настороженный, испуганный. Валькирий не боятся нормальные волшебники, но могут опасаться темные маги, побаиваются Хранители (не такие, как Димитр, конечно) и ифриты… А еще мы не вызываем симпатии, а то и вызываем почти страх у дементоров, существ вроде банши… И змей! Я внезапно осознала, кто именно ушел наверх с Гарри и удивилась, как я не сообразила этого раньше.

– Герми, скорее за мной, – скомандовала я, уже взлетая наверх по лестнице. Все двери были закрыты, но браслет безошибочно указал мне, где именно находится братишка.

– Гарри, – позвала с подножия лестницы Гермиона, когда раздался страшный грохот и звон стекла в той самой комнатке, куда я и поспешила. Дверь распахнулась. Нагайна лежала на Гарри, давя на него всей массой, сжимая в смертоносных кольцах.

– Я держжжу тебя… держжжуу… – прошелестело чудовище. Гарри пытался дотянуться до упавшей рядом палочки.

– Нагайна! – позвала я на змеином языке. Змея отпустила Гарри и резко обернулась ко мне, кидаясь вперед. Гермиона за моей спиной с криком отскочила и взмахнула палочкой, но заклятье отскочило от Нагайны и попало в окно. Стекло разлетелось и в комнату хлынул холодный воздух, приносивший, однако, избавление от противной удушающей вони гниющего мяса. На полу лежала куча тряпья, раньше бывшая «Батильдой»… Я внезапно осознала, чьим именно протухшим мясом тут пахло и меня едва не стошнило…

Гермиона бросилась к Гарри, метнув в Нагайну еще какое-то заклинание.

– Она близко! Гермиона, Кэт, она сейчас будет здесь!

Нагайна упала было на пол и тут же снова взмыла вверх, то ли от моего заклинания, то ли от Гермиона. Гарри ухватил последнюю за руку, перескакивая вместе с ней через кровать, заваленную тряпками и какими-то бесформенными вещами… Я последовала за ними, понимая, что близится кое-кто хуже Нагайны. И, возможно, Лестрейндж уже совсем рядом.

Змея метнулась вперёд в то самое мгновение, когда Гарри бросился к двери, таща за собой Гермиону. Гермиона крикнула на змею:

– Вспыхни!

Заклятие разнесло в пыль зеркальную створку платяного шкафа и заметалось по комнате, отскакивая от стен и потолка. Гарри, волоча за собой Гермиону, прыгнул с кровати на туалетный столик, а оттуда через разбитое окно – в пустоту. Вопль Гермионы зазвенел в ночи, они перекувырнулись в воздухе… Я метнулась следом и краем глаза успела увидеть бледные пальцы, впившиеся в подоконник и услышала отчаянный вопль Беллатрисы. Мы успели уйти…

Я коснулась браслета уже почти ударившись о землю, полусознательно отдала приказ. Открыв глаза, я увидела вокруг палатку и Гермиону, склонившуюся над метавшимся как в лихорадке Гарри. Она встревоженно поглядела на меня своими карими глазами.

– Кэт, слава Мерлину, – всхлипнула она. – Помоги мне… Гарри…

– Я вижу, – я щелкнула пальцами, с помощью заклинания Левитации отправив Гарри на койку. Гермиона заботливо укрыла его одеялом. Гарри метался, то крича, то почти воя, шрам у него на лбу налился кровью… Гермиона встревоженно смотрела то на него, то на меня.

– Ты можешь что-нибудь сделать? – спросила она минут десять спустя. Я как раз потрогала рукой горячий лоб братишки. Я не знала, что лучше к нему применить, поскольку слабо понимала, в чем именно проблема. Это было похоже на видения, но против них я была почти бессильна. Однако и Гарри прежде при видениях так никогда не метался. Я внимательно его осматривала.

– Не уверена. Это смахивает на видения, против них я не помогу… Гермиона, нужно снять с него крестраж, – спохватилась я, увидев висевшее на шее кузена металлическое сердце. – Помоги мне, пожалуйста, – она потянула было цепочку, но медальон словно прирос к Гарри и оторвать его не получалось даже вдвоем. А я к тому же заметила на запястье брата следы от зубов Нагайны…

– У меня есть бадьян, – пробормотала Гермиона, проследив за направлением моего взгляда. – В сумочке… – мы разделились. Она с помощью заклинания ножниц сняла наконец медальон с Гарри, в то время как я промыла кровавую ранку и уронила на нее пару слезинок. Ранка затянулась и немного подзажила… Гарри отчаянно заорал, выкрикнув что-то неразборчивое, вроде заклинания. Гермиона с ужасом на него посмотрела.

– Кэт, попробуй попеть… – она подняла на меня глаза, под которыми залегли фиолетовые тени.

– Неееет! – Гарри выглядел почти безумным, он рвался с койки и мне пришлось привязать его руки магией к опорам второго этажа кровати. Это однозначно были видения, и я боялась представить, какие именно.

– Это видения, Герми. Я вряд ли сильно помогу, – прошептала я.

Остаток ночи мы провели, хлопоча вокруг Гарри, который то принимался хныкать, как ребенок, то выкрикивал какие-то проклятья и заклинания, то впадал в совершенно неподвижное состояние. Я почти беспрестанно пела, делая остановки только из-за Гермионы, чтобы хотя бы чуть-чуть уменьшить то, как это состояние влияло на Гарри. Гермиона протирала ему блестящий от пота и огненно-горячий лоб мокрой губкой. За час-два до рассвета Гарри наконец очнулся.

– Нет… Я уронил её… Уронил…

– Гарри, всё хорошо. Очнись, Гарри! – воззвала Гермиона, когда он внезапно выдал тихую фразу собственным голосом, а не визгливым криком, смахивавшим на крик Беллатрисы. Кузен открыл глаза.

– Как ты? – прошептала Гермиона, устало садясь на край его кровати. – Ты нормально?

– Да, – Гарри попытался улыбнуться. Я оглядела мокрые от пота простыни и одеяла, сняла их щелчком пальцев и укрыла его сухими. Гарри поглядел на меня глазами, под которыми пролегли темные круги. Его лицо сильно посерело и осунулось… Но меня петь уже просто не хватало.

– Мы удрали. – Констатировал он факт. Гермиона кивнула.

– Да. Успели. Тебе было совсем плохо, – пробормотала она.

– Давно?

– Уже почти утро, так что несколько часов назад, – я забрала у Гермионы губку и положила на тумбочку между кроватями. – Ты был… Слегка не в себе…

– В смысле? – Гарри поглядел сначала на меня, потом на поникшую Герми.

– Ты кричал, и стонал, и… и вообще, – Гермиона всплеснула руками и замолчала. – Мы еле сняли крестраж, он к тебе будто прирос. Даже шрам остался, его пришлось заклинанием ножниц снимать, уж прости… Змея тебя укусила, ранку мы обработали… – она тараторила, явно не желая рассказывать Гарри, что именно тут происходило во время его видений и сколько силы мне пришлось применить, и Гермионе, чтобы его удержать и успокоить… Я такого желания тоже не испытывала.

– А где крестраж? – Гарри поднялся от подушек.

– У меня в сумке, пусть пока там полежит, – отозвалась Гермиона, поправляя ему подушку. Гарри откинулся обратно на подушки и убито на нас посмотрел.

– Не надо было туда идти, я виноват… Простите…

– Мы тоже туда собирались, думали, там и правда что-то есть… – я села рядом с ним и погладила по взъерошенной макушке. – Все хороши…

– Я правда думала, что там меч… – вздохнула Гермиона. – Ты не виноват.

– Угу… Видно, мы ошиблись.

– Что там было, Гарри? Что произошло, когда она отвела тебя наверх? Змея пряталась на втором этаже? Что с Батильдой? – засыпала его расспросами Герми.

– Нет, – ответил Гарри. – Она и была змеёй… Вернее, змея была ею… С самого начала.

– Ч-что?

Гарри закрыл глаза.

– Наверное, Батильда уже довольно давно умерла. А змея была у неё внутри. Её оставила в Годриковой Впадине Сама-Знаешь-Кто, чтобы караулила. Ты была права: она знала, что я туда вернусь, – он снова открыл глаза. Гермиона выглядела так, словно ее сейчас стошнит. У меня к горлу тоже подкатил комок, когда я представила змею внутри трупа. Разлагающегося трупа… – Римус говорил, что мы столкнёмся с магией, которую и представить себе не могли, – пробормотал Гарри. – Она не хотела разговаривать, потому что говорила-то она на змеином языке, всё время говорила на змеином, а я и не заметил, я же её понимал. Она наверно и на Кэт так поэтому косилась…

– А что было потом? – сглотнула я. Гарри снова закрыл глаза и сделал глубокий вдох.

– Мы поднялись и она сообщила ей, что я рядом, я слышал через эту связь… Она приказала меня схватить, Нагайна… – он посмотрел на Гермиону, – стала сама собой и бросилась на меня. Она хотела меня не убить, а только задержать… И тут пришли вы с Кэт…

– Змея меня испугалась, – я потерла лоб. – Вероятно, она поняла, кто именно я такая, а змеи опасаются валькирий… Папа говорит, маму испугался немножко даже Василиск… Бе… Сами-знаете-кто теперь поймет, кто именно побывал в доме Батильды и что больше мы во Впадину не вернемся…

Гарри откинул одеяла и сел, оглядывая свою мокрую футболку. Гермиона пыталась уложить его обратно, но вместо этого лечь и поспать ей скомандовал Гарри. Меня он тоже отправлял в койку, но со мной это проделать было сложнее и я осталась дежурить вместе с ним.

– А где моя волшебная палочка? – Гермиона сидела на кровати, тоскливо на него глядя. Я вдруг осознала, что я не видела палочки Гарри с самого возвращения… – Герми, Кэтрин, где моя палочка?!

– Вот… – Гермиона встала, подняла что-то с пола и протянула ему. – Мне очень жаль, Гарри…

Палочка переломилась напополам и только сердцевина удерживала ее вместе. Гарри, побледнев, взял палочку в руки и растерянно ее покрутил. Протянул ее Гермионе:

– Почини… Пожалуйста… – он выглядел таким убитым, словно на месте палочки был его добрый друг… Или Хэдвиг… Кстати, а где Хэдвиг?!

– Гарри, я не смогу, когда она вот так вот…

– Кэтрин? – Гарри выглядел так, словно вот-вот расплачется. Я отрицательно помотала головой.

– Мы не можем чинить волшебные палочки, Гарри. Это одно из немногих исключений… Мне жаль…

– Хотя бы попробуйте…

– Р… репаро!

Отломанная половина приросла на место. Гарри взмахнул палочкой.

– Экспеллиармус!

Волшебная палочка Гермионы, слабо дёрнувшись, осталась у неё в руке. Палочка Гарри не выдержала ничтожного магического усилия и снова переломилась пополам. Гарри смотрел на неё с ужасом и болью… Я вспомнила, как потеряла свою палочку. Почему-то я тогда восприняла это гораздо проще и легче. Наверное, потому, что у меня тогда уже был маховик, тогда еще мой первый маховик, с которым я успела пережить вместе возвращение Беллатрисы, проклятье Хвоста, учебу в университете… Я вспомнила, как дрожала рука, когда я отпускала свой маховик… Как тяжело мне было его отпускать. Сочувствие к Гарри заглушило страх и злость…

Потерять же новый маховик, с которым я вместе служила в аврорате целый год, пережила встречи с Хранителями, проклятье, наложенное на папу, ссору с Севом и переживала войну, для меня было бы подобно смерти половины меня. Мы слишком много прожили вместе с ним…

– Гарри, вряд ли её можно починить, – со слезами проговорила Гермиона. – Помнишь… помнишь, у Рона сломалась волшебная палочка? Её так и не смогли исправить, в конце концов пришлось покупать новую.

– Ладно, – сказал он фальшиво-бодрым голосом. – Пока что буду одалживать твою. На время дежурства.

Гермиона, заливаясь слезами, протянула ему свою волшебную палочку. Она прилегла, а мы с Гарри выбрались из палатки. Я обняла его за плечи.

– Мне жаль, правда… – Гарри покачал головой и молча уставился в пространство перед собой. – Гарри… Хэдвиг тоже? – я сглотнула. Брат посмотрел на меня глазами, полными боли.

– Когда мы убегали со свадьбы, – хрипло произнес он. – Я выпустил ее полетать, ты же знаешь, она была умная… Я хотел дать ей полетать напоследок, пока не ушел, со мной. В нее… попал… – он отвернулся, чтобы скрыть слезы на глазах. – Малфой, кажется… старший… – Гарри отвернулся, пытаясь скрыть всхлипы. Я обняла его за плечи и помогла встать. Кузен убрал обломки палочки в мешочек…

– Хэдвиг… теперь палочка…

– Идем, отдохнешь, я посторожу. Пойдем, – я провела его обратно в палатку, попросила Герми сделать чай и вернулась ко входу. Сочувствие в отсутствие Гарри рядом улеглось и сменилось злостью на Дамблдора с его играми, почти такой же, как на Анну. Дамблдор предоставил нам тыкаться куда-то как слепым котятам, втроем, без помощи и поддержки, сражаться неведомо и непонятно с чем и как, ничего не сказал и ничего не дал. Гарри теперь еще и лишился волшебной палочки и, следовательно, колдовать одновременно теперь могли только двое из нас, что тоже не утешало. Некоторое время таких размышлений, во время которых я впилась в свои ладони ногтями до крови, спустя Герми меня позвала.

На столе стояли три чашки чая, а Гермиона держала в руках что-то объемистое. Гарри сидел за столом, безучастно глядя в пространство.

– Гарри, – окликнула я. Он поднял на меня глаза.

– Да?

– Можно с тобой поговорить? – робко спросила Гермиона. Кузен кивнул.

– Помнишь, ты хотел узнать, что за человек был на фотографии, ну, смотрел еще на него? Так вот, у меня тут книга…

Она робко положила ему на колени «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора» – новенький, идеально чистый экземпляр.

– Как? Откуда?

– Валялась в доме у Батильды… Из неё торчала вот эта записка, – она протянула ее сначала Гарри, потом передала мне. Ядовито-зеленые чернила.

«Дорогая Батти, спасибо за помощь. Дарю экземпляр книги, надеюсь, тебе понравится. Ты всё мне открыла, хотя, быть может, не помнишь об этом. Рита». Видимо, эту книгу принесли, когда еще настоящая Батильда была жива… Я мысленно добавила Риту в список тех, кого я хочу посадить в Азкабан. Гарри со злорадством смотрел на лицо Дамблдора.

– Ты ещё сердишься на меня? – спросила Гермиона.

– Нет, – тихо ответил Гарри. – Ты ведь нечаянно, Гермиона. Если бы не вы, я был бы сейчас уже мертв… – Гермиона слабо улыбнулась и отхлебнула чай. Я села рядом с Гарри, через его плечо пытаясь тоже проглядеть книгу. Герми с чашкой в руках пошла к выходу заменить меня, прихватив по пути у Гарри свою палочку. Гарри листал страницы, вглядываясь в колдографии. Очень скоро нам попалась одна весьма и весьма любопытная… Молодой Дамблдор и его красивый приятель дружно хохотали над какой-то давно забытой шуткой. «Альбус Дамблдор вскоре после смерти матери, со своим другом Геллертом Грин-де-Вальдом».

Гермиона от двери оглянулась на нас и хмуро кивнула. Гарри изумленно смотрел на страницу еще несколько секунд и перевел взгляд на нас.

– Грин-де-Вальд?!

Гарри лихорадочно листал страницы, но вскоре начал читать какой-то отрывок. Однако вскоре мы, подойдя к Герми и сев рядом с ней, все вместе стали читать уже начало одной из глав под названием «Общее благо»…

Она рассказывала о начале восхождения к власти Геллерта Грин-де-Вальда, тогда только исключенного из Дурмстранга и приехавшего к двоюродной бабушке Батильде. Там он и познакомился с только-только осиротевшим Дамблдором и они, по словам Риты, крепко сдружились. И собирались отменить международный Статут о секретности, начав управлять маглами… Я почувствовала, как глаза у меня расширяются и лезут на лоб. Это здорово напоминало идеи Беллатрисы теперь, а отчасти и идеи Димитра. Правда, планы того шли дальше, по ним править всеми-всеми-всеми, и волшебниками, и ифритами, и валькириями и вообще всеми должны были он и его приспешники…

Разрыв дружбы между Геллертом и Альбусом, согласно Рите, произошел после смерти Арианы, Грин-де-Вальд в срочном порядке сбежал и они больше не виделись… Аберфорт обвинил Дамблдора в том, что Ариана погибла по его вине и они подрались прямо у гроба девушки. Я испытала отвращение. Я была на немногих похоронах, но каждые из них тяжелым воспоминанием остались на душе. А тут – драка у мертвого тела родной сестры…

«И как всё-таки умерла таинственная Ариана? Пострадала случайно в ходе некоего Тёмного ритуала? Узнала нечто такое, чего ей знать не полагалось, о планах захвата власти, которые строили двое друзей? Неужто Ариана Дамблдор оказалась первой жертвой, погибшей „ради общего блага“?»