Текст книги "Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн (СИ)"

Автор книги: Астромерия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 64 страниц)

Вот и прозвучавший сейчас вопрос, как и многое другое – он наблюдал за ее реакцией на поведение Макнейра (хотя желание убить Макнейра в нем тогда буквально кипело), и то, что случилось впервые в ночь, когда они вернулись от Реддлов, и сам тот день и еще многое, имел под собой определенный умысел: то, что она решит об их ребенке, едва ли входившим в ее планы, когда она прибыла к Пожирателям, как ничто иное послужит или опровержением ее слов, и, что естественно, она лишилась бы потом жизни, или будет доказательством того, что она на самом деле что-то испытывает к нему. И, во что ему в глубине души хотелось верить, это что-то хотя бы похоже на любовь…

– Я хочу его оставить, – она посмотрела ему прямо в глаза. – Родить.

– Я тоже, – он не отводил взгляда. – Мы оставим ребенка и ты будешь меньше лезть в пекло, ясно? – она кивнула под его тяжелым пристальным взглядом.

– Я забрала документы из Хога, думаю, учеба сейчас для меня не лучшее занятие, – заметила девушка, чуть осмелев и успокоившись. Долохов кивнул в знак согласия.

– Солидарен с тобой, – произнес он. – И да, пол холодный, встань, – послушалась, поднявшись с его помощью на ноги. В глазах мелькнули искорки слез, но вслух девушка ничего не сказала, а мысли ее навсегда остались для него загадкой.

В качестве поддержки и за то, что для нее он стал чем-то большим, чем псих с садистскими наклонностями, что она стала единственным в мире человеком, сумевшим хоть немного понять его и принять таким, каким он был на самом деле, он подарил ей игрушку, Микки Мауса, купленного в магловском магазине. Анж засмеялась, увидев подарок, и этот искренний и чистый смех девушки послужил лучшей благодарностью за то, что он для нее делал, прикрывая ее и не сдавая… Не сдавая уже не только из жалости – он понимал, что стоит ей хоть немного проявить слабость или сделать крошечную ошибку с каким угодно другим наставником или напарником, это будет фатально для нее, не только из-за заинтригованности – ему было попросту интересно понаблюдать за ее поведением, узнать, что привело ее в движение Пожирателей, да и дерзость ее характера была очень цепляющей для него чертой, но и из-за еще кое-чего… Она стала ему дорога. Он не любил ее, не так, как Розалину. Это было кое-что иное… Кое-что, похожее на достаточно странную любовь…

Так в доме в деревушке Сэлмон, в мире, где жили два человека, образовавших странный союз, связанных странной и необъяснимой полублизостью, прозвучали слова о том, что в доме однажды появится третий жилец. И в миг, когда прозвучали эти слова, никто из этих двоих не знал, что все трое здесь не соберутся никогда. Что жизнь решит совсем по-другому…

========== Первый месяц весны… (Кэтрин) ==========

– Так все-таки, кто забрал отсюда бумаги отца? – осведомился Майкл уже раз в третий, вытянув длинные ноги через немалую часть небольшой гостиной. Я мысленно усмехнулась нелепости сложившейся ситуации: валькирия Соединенного Королевства со своим ифритом-помощником сидят в компании двух Пожирателей Смерти и мило беседуют с последними. Хотя беседой назвать усмешки Долохова и то, как методично Анж жевала какую-то жевательную резинку, сидя на каретке кресла своего супруга, буравя глазами меня, было трудно. По непрозвучавшей договоренности не сражаться Долоховы и Майкл убрали палочки, а я отпустила маховик. – И снял защитные чары с дома? Вы?

– Нет, – хмыкнула Анжелика, выдув пузырь из своей резинки и втянув его обратно, – не мы.

– Тогда кто?! – прорычала я, удерживая себя в руках усилием воли. Странности поведения Долоховых, теперь обоих, окончательно приводили меня в состояние полной растерянности.

– Человек, – с полной невозмутимостью отозвался Антонин. – Пришел, снял чары, забрал бумаги, а потом уже пришли мы. Ждали кого-то из твоих дружков, – он театральным жестом поклонился мне. – Чтобы поймать. Но ты пришла сама, а приказа тебя ловить у нас не было…

– Именно поэтому ты ее так спокойно встретил и сейчас мы пытаемся разговаривать? – уточнил Майкл. Долохов кивнул.

– Дурдом какой-то! – пробормотала я, оглядев остальных. Анжелика расхохоталась, Долохов усмехнулся, даже Майкл прыснул.

– Полностью с тобой, Реддл, солидарен, – Долохов развел руками. – Это действительно дурдом.

– Какой-то, – усмехнулась Анж. – У нас нет приказа тебя ловить, ты, видите ли, нужна всем сейчас в здравой и активной памяти. – Посерьезнела она. – На твой приход просто никто не рассчитывал…

– Поэтому тебя ловить как бы не планировалось, – закончил за теперь уже свою жену, что по-прежнему вызывало у меня недоуменную ярость, Долохов.

– А как ваша Госпожа отнесется к тому, что вы меня упустили? – поинтересовалась я. – И Майкла тоже.

– А мы тебя упустили? – Долохов изумленно выгнул брови. – Лика, свет мой, ты видела тут Реддл? – посмотрел он на жену. Та отрицательно покачала головой.

– Майкл Ожешко числится в списках пособников Нежелательных лиц? – поинтересовалась она у мужа. Мы с Майклом переглянулись и оба пожали плечами. Ситуация на самом деле дурдом напоминала все сильнее – я ожидала от Долохова чего угодно – попытки убить, поймать, просто ухода, в конце концов, но никак не посиделок в заброшенном доме, при зажженном камине.

– Нет, не числится, – Долохов изобразил, что вспоминает что-то. – Точно, не числится там таковой. Он живет в Польше, а пособники Реддл – британцы.

– Кто, я вас спрашиваю в последний раз, забрал бумаги? Хранители? Ифриты? Пожиратели? – Майкл явно стремительно утрачивал терпение, как и я сама. Долоховы переглянулись и я заметила во взглядах обоих что-то странное, какие-то едва различимые искорки почти нежности. Ответила Майклу Анж, поправив рукава своей черной куртки с черепами.

– Не Пожиратели и не ифриты, – заметила она. – За последнее время я видела только двух ифритов, и один из них – ты.

– А второй? – недоуменно посмотрел на нее Майкл.

– Твой отец, – отозвался Долохов. – Уж извини, память себе он сам стер, – невозмутимо-издевательское поведение Пожирателя приводило меня в ярость и возмущение, но я удерживала себя в руках, надеясь хоть что-то разузнать… Однако из еще примерно пятидесяти минут нашего общения ясно мне стало только то, что мне и так было уже известно, что они чуть не сцапали Тадеуша, но тот стер себе память и стал бесполезен. В итоге мои и Майкла нервы сдали. Я сжала маховик, мысленно уже отдавая приказ связать Анжелику, Майкл ярко-желтыми глазами без зрачков неотрывно смотрел на Долохова, медленно вытаскивая палочку из кармана и открыв было рот, чтобы что-то сказать. Долоховы только с усмешкой переглянулись, взялись за руки и трансгрессировали из утратившего защитные чары дома как раз в тот момент, когда маховик получил соответствующий приказ. Заклинание у меня вырвалось, и вспышка из палочки Майкла ударила в стену, оставив там небольшую дыру, но цели наши заклинания уже не достигли. Мы с «кузеном» переглянулись.

– И что это вообще такое было? – спросила я, чувствуя, что мои брови медленно ползут вверх. – Ты что-то понял? – я погасила камин.

– Не очень, – проморгался Майкл. – Слушай, он всегда такой? В молодости он как-то поадекватнее был… – он покачал головой и взял меня своей ручищей за локоть. – Пошли отсюда, тут явно ловить нечего.

– Думаешь, про бумаги они не врали? – спросила я. Майкл мрачно кивнул.

– Тут нет ни одного щита ифрита, я почти уверен, хотя дом стоит еще немного обойти. Отец не мог не наложить этот щит, так что бумаги отсюда и правда кто-то унес, – он встал с дивана, на котором мы с ним сидели, и рывком поставил меня на ноги. – Пошли, Кэт, обойдем дом и пора сматываться отсюда…

– Насчет Долохова… Он всегда странный, но всегда по-разному. Есть мнение, что у него не все дома.

– Кстати, у девчонки, что с ним была, знакомый голос, – задумчиво пробормотал Майкл, обходя комнаты первого этажа. – Это его жена, как я понял?

– Ага. В недалеком прошлом моя хорошая подруга, – горько улыбнулась я. Мы, а Майкл все еще держал меня за локоть, поднялись на второй этаж. Майкл с усмешкой посмотрел на меня, крепче сжал мой локоть и трансгрессировал вместе со мной куда-то в Лондон, в какой-то пустующий тупичок.

– Итак, перед тем, как идти в палатку… Что мы имеем? – поинтересовался Ожешко. – Мы знаем, что бумаги отца кто-то предусмотрительно утащил. И без ифритов или хотя бы ифритской крови тут не обошлось, наши щиты, как их называют обычно, просто так не снимешь. Теперь точно установлено, что Долохов связан с Хранителями, и супруга его тоже…

– Она может быть меньше связана, – буркнула я. После второй встречи с четой Пожирателей вина перед Анж и тоска в душе усилились, я иногда думала о том, во что превратила раньше прекрасного человека. А еще мне не хотелось верить, несмотря на очевидно теплые ее отношения с Долоховым, точнее, теплое ее отношение к нему, в то, что она такой стала на самом деле. – Мы имеем то, что через пару дней мне опять станет плохо, – вздохнула я. – Опять начнутся сны и видения, и я выпаду из реальности. А еще, что меня не радует, вы с Владом как-то легко видите мои мысли. Это же ненормально для валькирии!

– То, что я могу видеть твои мысли, когда сознание у тебя затуманено, нормально, отец тоже видел мысли Роуз, случалось. Вот Влад – это уже менее нормально и меня напрягает.

– Ну, оберег твоего отца вроде как делал меня восприимчивой к воздействию друзей, – пожала я плечами. – В этом дело, наверно. Но вот то, что видения вернутся – это страшно…

– Ну-ка посмотри мне в глаза, – скомандовал внезапно Майкл. Я посмотрела в его голубые глаза, стремительно становящиеся желтыми, и почувствовала какое-то легкое туманное воздействие на мой разум. Которое, однако, не настораживало мой дар, словно глубоко в мою голову проникнуть Майкл не мог… – Ничего не понимаю, – он отвел снова принявшие нормальный цвет глаза. – У тебя стоит сейчас обычный для валькирии заслон от Легилименции, врожденное умение. Но когда я тебя приводил в чувство, этого не было… Странно как-то.

– Моя жизнь – сплошная странность, – вздохнула я. – В последнее время это так. Кстати, я там на секунду подумала было, что ты меня притащил сдать Долохову. Усмешка такая была…

– Мы точно с тобой одиннадцать лет не виделись, – Майкл с такой силой хлопнул меня по спине, что я чуть не упала. – Это моя обычная усмешка, Кэт. Но сейчас… Знаешь, у меня чувство, что у тебя прошли проблемы с видениями, но не один же визит к Браунам сам по себе их убрал! Да и чары сняты с дома не все. Те, что мешали увидеть его и попасть в него, и те, что защищали бумаги отца. Там еще парочка мелких заклинаний осталась, я их проверил. Как наложил, так их больше и не затрагивали… Что-то странное в этом есть, как будто тот, кто забрал бумаги, был каким-то образом связан с отцом… И проблемы с твоей головой…

– Может, у меня что-то было на нервной почве, а дурдом сейчас благотворно повлиял? – пожала я плечами. Майкл хмыкнул.

– Гениальная идея, – ехидно заметил он. – Так ты скоро дойдешь до уровня моих идей с превращением собак в кактусы. Ладно, все равно надо разбираться во всем этом… Если хоть какие-то проблемы появятся, ты немедленно зовешь нас с Владом, я имею в виду проблемы с глюками. Или скажи детям, пусть зовут.

– Это не дети, им всем уже по семнадцать! – возмутилась я. Майкл только отмахнулся. И отвел меня обратно в палатку. Гарри с Роном что-то негромко обсуждали у входа, Влад же с Гермионой в обнимку с какой-то из Гермиониных книг с самым серьезным видом рассуждали над чем-то, явно связанном со мной, потому что замолчали, едва я появилась.

– Ну как? – спросил Влад, все еще приобнимая Герми за плечо. – Сделали, что хотели?

– Не очень, – покачала я головой. – Это было… Странно…

– Очень странно, – мрачно кивнул «кузен», – я тебе в убежище расскажу. Коротко говоря, или я свихнулся, или же я даже не знаю, как эти странности назвать. А еще Долохов там был, явно немного не в себе. Мы, представь себе, разговаривали.

– Думаю, если бы Майкла там не было, они бы со мной сразились и попытались поймать, – заметила я, озвучив наконец свои подозрения. Влад согласно кивнул. Еще раз велев мне в случае повторения видений тут же звать их и дав такие же наставления ребятам, оба ифрита отбыли… Я же поняла еще кое-что, что за странными видениями и снами словно бы сдвинулось на второй план.

Браслет уже давно при мыслях о Северусе становился температуры чуть более высокой, чем ему было положено. Это означало сгущающиеся над человеком тучи, но случится с ним что-то или нет, было большим вопросом. Однако здесь тот страх и волнение, что вызывало у меня поведение браслета, усиливалось словами Франчески. «Преемница Тезла-Экалы».

Так или иначе, я вдруг осознала две вещи. Я страшно волновалась за Сева и соскучилась по нему, желая хоть на миг увидеть. Второе – я ведь поверила тогда ему на слово, и, учитывая, что нас с Гарри предавали все, кому не лень, и враги и друзья все чаще вели себя совершенно необъяснимо, теперь вдруг поняла, что хочу хоть как-то проверить истинность его слова. Говоря коротко, я захотела побывать в Хогвартсе.

Еще два или три дня спустя это и случилось, в очередную мою свободную от дежурств ночь. Поздним вечером я, под предлогом того, что навещу дом Браунов снова и осмотрюсь там, ведь Пожиратели явно там меня ждать уже не стали бы, в облике совы покинула палатку, пообещав вернуться назад как смогу быстрее. И отлетела совсем недалеко от нашей стоянки, после чего перекинулась обратно и коснулась браслета, отдавая ему соответствующее указание, накрывшись Мантией Джеймса.

Я оказалась в кабинете директора и мой взгляд упал на спину склонившегося над столом Северуса в черной мантии и лежавшую у ножек его стула Милли. Она нашлась! Я почувствовала почти счастье, увидев ее невредимой и, судя по довольной морде, вполне счастливой. А еще я чувствовала себя виноватой перед ней за то, что оставила было ее одну среди врагов.

– Ну вот, а Кэрроу и говорит этому мальчику – заткнись, пацан, и делай дело. Ну, он палочку взял и… – вещала Милли. Они явно меня не заметили. Северус оглянулся на кошку и покачал головой.

– Если я запрещу это, возникнут проблемы, – негромко произнес он. – Если она сюда направит другого директора, когда разберется со мной, Хогвартсу придется еще хуже. Так что…

– Плохо еще то, что Блаттон не возвращается. Они при ней как-то… Поспокойнее, что ли…

– Они ее боятся, – хмыкнул Северус. – Все-таки жена Долохова посолиднее их будет. Я тоже, но я в данном случае под их наблюдением, боюсь.

Я сняла Мантию, аккуратно ее сворачивая. Милли вытаращилась на меня, а миг спустя обернулся Сев. Стук упавшего на пол стула и две сильных руки, прижавшие меня к нему – вот что случилось доли секунды спустя.

– Кэт, милая, – шептал он, целуя мою макушку. – Родная моя…– Он мягко отстранил меня от себя, внимательно глядя на мое лицо изучающе-нежным взглядом. – Что случилось?

– Ничего, – я покачала головой. – Так, кое-какие вопросы хочу прояснить.

– Как ты? – этот вопрос был нормальным в данной ситуации, ненормально было кое-что другое – странное выражение его глаз.

– Ну, насколько это возможно, не так уж плохо… А что?

– Мне снятся очень странные сны уже недели две, – он усадил меня на поднятый им стул, пристально глядя в глаза. – В этих снах ты добровольно надеваешь Диадему, из рук Димитра. В этих снах у тебя на руке Метка, – он потер через рукав левое предплечье. – И это не другая реальность, потому что в этих снах – Леди, а не Лорд. Оптимизмом, как ты понимаешь, от этих снов не веет…

– У меня тоже были странные сны, – вздохнула я. – Нас всех там убивали и мучали. Это только страхи, не обращай внимания. Ты же сам знаешь, в реальности я такого сделать просто не могу. И да, спасибо за меч, он нам уже пригодился. – Северус взглянул на меня чуть веселее, в черных глазах мелькнули искорки.

– Сразу догадалась? – улыбнулся он.

– Ну, учитывая лань, сразу. Но другое беспокоит. Как ты нас нашел?!

– В следующий раз, доставая Найджелуса из сумки, места обитания не называйте… Я вот только, увы, не очень был уверен, что вы еще там, но план удался. – Он развел руками. – Трио в курсе, кто принес меч? – нахмурился Сев. Он закрыл кабинет и наложил множество защитных чар. Я добавила парочку своих, сжав маховик.

– Нет. Рон с Гарри думают, что это Дамблдор, а что по этому поводу думает Герми, я не знаю. Твой Патронус знаю только я. А вообще у меня происходит в жизни сейчас много странностей… – я рассказала о последней сцене из блокнота. Я хотела сказать о словах Совета, о том, что может произойти с ним, но язык не повернулся. Северус при моих словах о том, что я сильно обижена на отца, мрачно произнес:

– Тогда и на меня тебе надо злиться. Я знал. Дамблдор рассказал мне, когда еще был жив. Я в некотором роде был Хранителем Тайны этих воспоминаний.

– Почему не сказал? – на глаза навернулись слезы. – Ты-то почему мне врал?

– Потому что не хотел, чтобы с тобой что-то случилось, Любимая, – он поцеловал меня в макушку. – Не злись на нас, мы хотели как лучше для тебя, а Римус вообще ничего не знает, не вини его, – он присел рядом со мной на корточки и сжал мои руки в своих. – Кэтрин, будь благоразумнее. Война – не время для таких обид и злости. После победы выскажешь все, что когда-либо думала в мой адрес, договорились? – улыбнулся он. Я потрепала его по грязным спутанным волосам, невольно улыбнувшись. Его рассудительность и хладнокровие всегда влияли на меня благотворнее, понижая мои импульсивность и максимализм. И на мои поспешно-односторонние решения. Наверное, в какой-то мере он был одним из тех немногих, кто оказал огромное влияние на формирование моего характера…

– И не только в твой, – заметила я. – Я всем все выскажу, и еще как.

– Узнаю Кэтрин Реддл, – усмехнулся Северус.

– Ну так вот, в связи с тем, что мои знакомые имеют тенденцию быть врунами, – перебила я его. – Ты мне покажешь кое-какие свои воспоминания, прямо сейчас.

– Всегда пожалуйста, – он водрузил Омут Памяти Дамблдора на один из столиков в кабинете. – Какое именно, недоверчивая моя?

– Как ты узнал о проклятии на Дамблоре и что он тебе по этому поводу сказал сделать… – я посмотрела в черные глаза, сжав маховик и боковым зрением наблюдая за палочкой в его руке. Северус, глядя мне в глаза, пожал плечами и протянул палочку в виску.

– Погоди, мой мальчик, – остановил его портрет Дамблдора, молча за нами наблюдавший. Остальные были словно не в себе, как-то слегка безучастно глядя на меня и Сева. А Найджелуса вообще не было в его раме. – Кэтрин, я сам лично просил Северуса убить меня и могу сейчас подтвердить это. И просил ничего не говорить тебе заранее. Прошу прощения за этот поступок.

– И все-таки покажи мне свои воспоминания, – настойчиво произнесла я. Северус со вздохом кивнул и погрузил ниточку серебристых воспоминаний в Омут. А затем, взяв меня за руку, погрузился туда вместе со мной.

В общем-то, уже одно то, что он никаким образом не попытался избавить себя от необходимости показать мне эти воспоминания и не просил отсрочки, служило доказательством в его пользу. Конечно, он мог их загодя изменить, но и портрет уверял меня в его невиновности, а я здорово сомневалась, что на портрет покойного можно наложить Империус, например. Однако посмотреть воспоминания я все-таки не отказалась…

***

– Зачем? – начал Северус без всяких предисловий. – Зачем вы надели это кольцо? На него наложено заклятие, вы не могли этого не знать… Зачем вам вообще понадобилось его трогать? – говоря все это, он одновременно вливал Дамблдору в рот какие-то зелья. Тот едва-едва приходил в себя, а почерневшая и иссохшая рука лежала словно сама по себе.

Кольцо Марволо Мракса лежало на столе перед Дамблдором. Оно было разбито. Рядом лежал меч Гриффиндора.

Дамблдор поморщился:

– Я сделал глупость. Не устоял перед искушением…

– Каким искушением? – Дамблдор молчал. – На это кольцо наложено заклятие исключительной силы. Самое большее, на что мы можем надеяться, – это ограничить его действие одним участком. Пока мне удалось запереть его в одну руку. Вы с ума сошли! – прорычал Северус, находившийся в явном бешенстве. Я почти никогда не видела его злым, и невольно сжала руку настоящего Сева, приобнявшего меня тут же за талию.

Дамблдор приподнял свою почерневшую, ни на что уже не годную руку и осмотрел её с таким выражением, как будто ему показали любопытнейший экспонат.

– Отличная работа, Северус. Сколько мне осталось, как считаешь?

Дамблдор говорил обычным тоном, как будто спрашивал прогноз погоды.

– Не могу сказать. Может быть, год. Максимум год. Сдержать такие чары навсегда невозможно. Они будут сильнее со временем и удержать их я не сумею. И никто не сумеет.

Дамблдор улыбнулся. Похоже, его не очень взволновало, что жить ему остаётся меньше года.

– Вы что, думали, что, разбив кольцо, вы разобьёте чары? – посмотрел на осколки кольца Северус.

– Что-то в этом духе… Я, видимо, был просто не в себе… – сказал Дамблдор, с усилием выпрямляясь в кресле. – Ну что ж, это сильно упрощает дело. Я имею в виду тот план, который выстроила вокруг меня Беллатриса. План заставить этого бедного мальчика, Малфоя, убить меня.

Северус медленно опустился в кресло напротив Дамблдора, хмурясь.

– Она и не ждёт, что Драко добьётся успеха. Это просто наказание за недавние промахи Люциуса. Медленная пытка для родителей Драко, вынужденных наблюдать его провал и наказание. Она сказала, что делать это буду я, я же рассказывал. Скорее всего я.

– То есть она думает, что потом шпион в Хогвартсе ей больше не пригодится?

– Да, она думает, что школа скоро будет в наших руках.

– А если она и правда окажется в ее руках, – сказал Дамблдор таким тоном, как будто речь шла о чём-то постороннем, – вы даёте мне слово сделать всё, что в ваших силах, чтобы защитить учеников Хогвартса?

Северус кивнул.

– Так вот, наша задача сейчас – помешать Драко наделать глупостей и выполнить поручение Лестрейндж.

– Вы намерены дать Драко вас все-таки убить? – поинтересовался Северус с нескрываемым сарказмом. – Позвать его?

– Нет, Северус. Меня убьешь ты.

– Вы хотите, чтобы я сделал это прямо сейчас? – ироническим тоном спросил Сев. – Или дать ещё несколько минут, чтобы составить эпитафию?

– Нет-нет, это не так срочно, – ответил Дамблдор, улыбаясь. – Я полагаю, случай представится в своё время. С учётом того, что произошло сегодня, – он показал на свою обугленную руку, – можно не сомневаться, что это произойдёт в течение года.

– Если вы не против умереть, – резко сказал Северус, – почему бы не предоставить это Драко?

– Душа мальчика ещё не настолько повреждена, – сказал Дамблдор. – Я бы не хотел, чтобы она раскололась из-за меня.

– А моя душа, Дамблдор? Моя?

– Только тебе известно, потерпит ли твоя душа ущерб, если ты избавишь меня от боли, унижения и мучительной смерти, – отозвался Дамблдор. – Я прошу об этом тебя, Северус, потому что в любом случае моя смерть – решенное дело. И быстрый конец от Авады устроит меня больше, чем смерть в случае работы Сивого или смерть от проклятья.

Северус снова медленно и тяжело кивнул. Дамблдор улыбнулся.

– Спасибо, Северус…

***

– Ну как, убедилась? – когда мы вынырнули из Омута и Сев убрал свои воспоминания оттуда, осведомился он. – Или еще что-то показать?

– Нет… Прости… – я прижалась к нему и при мысли о том, что это вполне может быть наша последняя встреча, сердце глухо екнуло. – Я так за тебя волновалась… – вырвалось у меня. Северус мягко меня отстранил и поцеловал в висок.

– Я все понимаю, Зайка. Я даже удивлен, почему ты раньше этого не потребовала. Видимо, после войны мне придется еще многому научить миссис Снейп.

– Ага, – влезла Милли, до того молча за нами наблюдавшая. – Что взять с молодой валькирии? – коварно улыбнулась кошка. – Которая даже про меня не вспоминала, небось! – махнула она хвостом.

– Милли, я… После того, что случилось, я была немного не в себе, а потом… Не могла попасть в Школу… Я искала тебя, но не нашла… – бормотала я, пока кошка прыгнула на стул и принялась укладываться.

– Ты моя хозяйка, – буркнула она. – Ну да ладно, меня и он неплохо кормит, – он показала Северусу язык. Тот покачал головой.

– Этот зверь неисправим, – усмехнулся новый директор Хога.

– Когда все кончится, я тебя заберу, обещаю, – отозвалась я. Милли махнула хвостом.

– Когда все кончится, вы будете жить вместе, думаю, наконец-то.

– И ты будешь портить мое имущество? – подняла я бровь. Милли закатила глаза к потолку.

– Нет. Ладно, предлагаю поболтать в спальне, ночь как бы уже, – заметила она. – И да, я с тобой не пойду, я на тебя сердита! – она махнула хвостом, спрыгнув со стула, и грациозно двинулась к двери. – Буду Хозяина старшего оберегать, – я накрылась Мантией и следом за Севом и Милли вышла в коридор, откуда и прошествовали мы трое в новые комнаты Северуса. И в спальне я уселась на кровать, вызвав у Милли коварную усмешку, сняв Мантию и убрав ее на место. По пути нам попались Филч с миссис Норрис, шикнувшей на Милли, Алекто и профессор МакГонагалл. Последняя одарила Северуса полным неприязни взглядом, Филч смотрел с ужасом, а Алекто – с недоверчивым вниманием и опасением. Она явно и боялась его, и в то же время относилась настороженно. Всего только три человека, а как хорошо выражало это ту атмосферу, в которой ему пришлось жить. Я порадовалась, что Милли вернулась к нему. Хотя бы маленькая отдушинка в этой ненависти и злобе. А еще я поняла, каким счастливым, должно быть, делал его мой визит. Сейчас – единственного человека, который относился к нему иначе.

И надеялась, что мое недоверие поначалу не обидело его… Сев сел рядом, касаясь моей руки.

– Тебе еще не пора? – спросил он. Те же чары, что он только что снял с кабинета, окутали спальню. Я отрицательно покачала головой.

– Я могу задержаться. Тем более новостей у нас обоих валом, – я рассказала многое – открытия при просмотре маминого блокнота, о нападении на Оливию и предложении Совета стать его членом, уничтожение крестража. Я рассказала о походе в Годрикову Впадину и к Лавгуду, но очень коротко, опасаясь сейчас рассказывать все кому бы то ни было, даже ему. Странности поведения Долохова в обе наших последних встречи… Мои видения и страшные, чудовищные сны…

И, наконец, про жуткие слова Франчески. Что я могу потерять его.

– Умоляю тебя, будь осторожен, – я только сейчас осознала, что сижу, прижавшись к нему и положив голову на его плечо. Милли со своей подстилки внимательно нас слушала. Северус заботливо меня обнимал за талию.

– Это ведь еще не факт, – отозвался он. В самой глубине его глаз мелькнуло что-то странное. – Клянусь тебе, я сделаю все, что в моих силах, чтобы остаться с тобой. – Я коснулась его щетинки на щеках.

– Я люблю тебя… – прошептала я. – Я буду любить тебя вечно, что бы ни случилось. Знай это…

– Знаю, – наши губы встретились. Милли тактично отвернулась. Я ощущала запах кофе и запах зелий, прочно впитавшийся в его кожу за столько лет работы с ними, ощущала тепло его тела и горько-сладкий вкус его губ. Когда поцелуй прервался, что-то дрогнуло глубоко внутри, где-то в человеческой части моей души.

– Ну а теперь твоя очередь, – прошептала я. – Как ты?

Он рассказал гораздо меньше, поскольку в общем-то его деятельность сейчас сведена была к советнику Беллатрисы и управляющему Хогом Пожирателю. Поэтому узнала я в общем-то только то, что слышала о Невилле и Джинни, о том, что Лавгуда арестовали и он в Азкабане пока, о том, что Долохов и Анжелика занимаются операцией под шутливым названием Сева «поймай Реддл, не ловя ее» – в свете последних наших встреч назвать эту операцию можно было только так. О том, что подпольно в Хоге пытаются действовать оппозиционеры, как их окрестил Северус, а он пытается им в этом помягче воспрепятствовать. О том, что отца все еще ищут, но не нашли пока ни его, ни Сириуса, ни Рема с Тонкс. О Табу, о котором уже сообщил Рон.

Я узнала, кроме того, что Долоховы поженились еще осенью, что инициатором этого брака был Долохов, как-то упомянувший Севу и Малфою-старшему, что это брак фиктивный, однако потом, по словам Сева, Долохов же повел себя для фиктивного брака более чем странно, но что именно он сделал, Северус не уточнил. Однако меня эта новость наполнила надеждой на то, что Анж все же не предала нас, что это или вынужденная мера с ее стороны или что-то еще более непонятное для меня.

– Она не так давно сообщила, что муж ее знает о нас с тобой. Но не сдает. Так что…

– По-моему, он окончательно съехал с катушек, – буркнула я. – Странно с его стороны так себя вести.

– Думаю, Кэт, дело обстоит как раз наоборот, – серьезно произнес Северус. – И он куда более адекватен, чем пытается выглядеть. Когда он говорил со мной как-то, играя в очередной раз с этим своим знанием… Я такого разумного взгляда порой у многих адекватных людей не видел. Думаю, иногда он знает, что делает, хотя, быть может, не понимает, зачем…

– Ну и моя новость напоследочек, – встряла Милли. – В общем, пока я не вернулась, я побывала у Влада и в замке Хранителей. Туда и оттуда меня доставила одна человеческая особа женского пола. С длинными такими черными волосами. Редкостной язвительности дамочка…

– Нора, – пробормотала я.

– В общем, поглядела я на их жизнь и деятельность, но это все и так известно или понятно. Новость для тебя же вот какая – есть у вас в Ордене такая дамочка, по имени Ядвига?

– Да. Она из Совета Десяти, польская валькирия. А что?

– Она – шпионка Димитра, помощница его, подруга. Не знаю, короче, вид их с ним связанности, но Ядвига работает на Димитра. А может и не одна она. Вот так вот.

– Орден подозревает, что у нас завелись предатели, – кивнула я. – Я знаю. Нет уверенности, кто именно. Ты точно слышала ее имя?

– И не раз. Они ее не один раз по имени назвали. Она с зеленой лентой была и ее называли пару раз «сестра Ядвига». Думаю, она все-таки валькирия, – кивнула Милли.

– Ну да, – задумалась я. Ядвига была одной из тех двоих валькирий тогда на суде, кто желал мне зла. Ядвигу, как я поняла, держала при себе Гертруда. Ну, насколько это было возможно, чтобы не вызвать особых подозрений…

«Ирония какая-то прямо-таки», – заметил внутренний голос. – «Врага-шпиона зовут точно так же, как твою двоюродную сестру, ну, точнее якобы сестру».

– Ядвига не могла стать валькирией, – эта мысль вырвалась у меня уже вслух. – Ее отец и брат – ифриты, такие не становятся валькириями…

– Ты сейчас о чем? – осведомилась Милли. Они с Северусом удивленно на меня смотрели.

– Я про Ядвигу Ожешко, – отозвалась я.

– А это кто? – поинтересовался уже Сев.

– Моя кузина, приемная. Дочка одной из якобы сестер мамы. Ты разве не… – я осеклась. Северус не был знаком с маминой приемной семьей, и когда мы с папой еще общались с семьей Ирмы – бабушка с дедом и тетя Джессика погибли еще до того, как мамы не стало, Северус с нашей семьей никак не контактировал. – У мамы было две приемных сестры, Джессика и Ирма. Родные дочери Браунов. Ядвига – дочь Ирмы. Мама с ними ладила и после того, как она подружилась с Лили.