Текст книги ""Коллекция военных приключений. Вече-3". Компиляция. Книги 1-17 (СИ)"

Автор книги: Владимир Богомолов

Соавторы: Герман Матвеев,Леонид Платов,Владимир Михайлов,Богдан Сушинский,Георгий Тушкан,Януш Пшимановский,Владимир Михановский,Александр Косарев,Валерий Поволяев,Александр Щелоков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 145 (всего у книги 347 страниц)

Отель располагался достаточно далеко от вулкана, чтобы самые робкие туристки чувствовали себя там в безопасности, и в то же время из окон его номеров открывался шикарный вид на грозно курящуюся вершину вулкана.

Что же касается любителей сувениров, взятых «на месте действия», то для них у портье имелись в широком ассортименте камешки с оплавленными краями, закопченные куски базальта, обломки разноцветной пемзы – «прямо из жерла вулкана». Такой товар туристы покупали не торгуясь. Отель был воздвигнут вдали от шоссе – как известно, ничто не ценят туристы-толстосумы так дорого, как тишину, покой.

Последней цивилизованной точкой на пути к вулкану была бензоколонка, расположенная примерно на полдороге от отеля к вулкану. За бензоколонкой трасса оставляла в стороне вулкан, делала крутой поворот, чтобы нырнуть в тоннель.

До бензоколонки Четопиндо и Миллер добрались к вечеру, потные, грязные и злые как черти. Попугайный па-ряд Четопиндо несколько вылинял и утратил свой вызывающий, по мнению Миллера, вид. Сам он то и дело вытирал с лица пот, черный от копоти и пыли.

Увидя в руках у высокого посетителя кольт, толстогубый курчавый негритенок – единственное живое существо на бензоколонке – затрясся от страха.

– Выручки нет, масса, клянусь богом, – забормотал негритенок, прижав руки к груди. – Сезон закрыт уже, туристов нет.

Высокий пристально посмотрел на него.

– Разве здесь не проезжают машины? – спросил он.

– Очень редко.

– Когда в последний раз ты видел машину? – быстро спросил высокий.

– Три дня назад.

– Лжешь.

– Клянусь богом…

Высокий направил на мальчишку кольт.

– Отвечай быстро и только правду: утром здесь проезжала машина?

– Он не мог ее не заметить, – сказал по-немецки второй посетитель. Однако мальчишка-заправщик понял его: общаясь с заграничными туристами, он поднаторел немного в иностранных языках, во всяком случае, понимал общеупотребительные слова.

– Говори! – прикрикнул на него высокий.

– Нет, нет, – негритенок завертел головой так быстро, что казалось, голова его вот-вот отвалится. – Никакой машины здесь не проезжало ни утром, ни днем, масса, – повторял он, глядя прямо в глаза высокому. Усомниться в его искренности было невозможно.

Высокий опустил кольт.

– Где здесь телефон? – спросил он.

Парнишка, дрожа от страха, проводил обоих посетителей в заднюю комнату.

Тот, что был пониже ростом и поплотнее, больше помалкивал. Сомбреро у него было надвинуто почти на самые глаза. Но, взглянув на него снизу, негритенок рассмотрел – глазищи большущие и блестят как стеклянные.

«Сатана!..» – с ужасом подумал заправщик.

Высокий сел к столу, положил перед собой кольт и снял телефонную трубку.

– Проваливай, – сказал он заправщику, прежде чем набрать номер.

Мальчишка выскользнул за дверь, плотно прикрыв ее за собой. Он не сомневался, что в случае нужды высокий тотчас пустит свой кольт в дело. Любопытство, однако, пересилило страх, и он приник ухом к старой облупившейся филенке.

Первые слова, произнесенные тихо, заправщик не расслышал. Затем незнакомец повысил голос:

– …Да, да, поднять на ноги весь полицейский аппарат, под мою ответственность. Это говорю вам я, генерал Четопиндо!

«Генерал Четопиндо!»

Услышав это имя, негр перекрестился. Неужели это тот самый генерал Четопиндо, которого народ окрестил «кровавым» за потопленные в крови забастовки?

Но разве может такая важная шишка появиться как простой смертный, без вооруженной свиты и без машины? Впрочем, его телохранителем может быть этот, сатана с блестящими глазами…

Рассуждения заправщика были прерваны криком, донесшимся из-за двери. Генерал Четопиндо орал яростно, с надрывом:

– …Мой шофер Гарсиа убежал! Да, черт возьми, вместе с машиной! И со всеми документами, в том числе и секретными. Что?.. Да, думаю, это его и прельстило. Наверно, за границу, куда же еще? Сообщите всем постам: пусть перекроют дороги. Не иголка же он, должен отыскаться. А вы-то сами еще не догадались, чьи это происки? Вот-вот, и я так считаю. И вот что: дайте – за моей подписью – объявление во все газеты. – Четопиндо выругался и добавил более спокойно: – Я нахожусь на бензозаправочной станции, близ вулкана. Она здесь единственная. Что? Для газеты? Это случилось очень просто. Мы решили отдохнуть в пути. Съехали с дороги. Поскольку было очень жарко, я устроился на открытом воздухе. Гарсиа предпочел машину. Теперь-то я понимаю, почему…

Негр вздрогнул – снаружи громыхнуло. В коридорное окошко было видно, как по внезапно потемневшему небу проворно скользнула молния. В оконные стекла ударили первые капли дождя, тяжелые и неторопливые. И тут же они заспешили, зазмеились по пыльным стеклам, оставляя за собой прихотливые следы.

– …Когда я проснулся – не было ни Гарсиа, ни машины, – гремел из-за двери голос генерала Четопиндо. – В общем-то, пришлось бы худо, но мне помог торговец из Рио-де-Жанейро, который по чистой случайности оказался неподалеку. Его имя? Карло Миллер. Да, да, запишите для газет. Все. Жду. – Четопиндо бросил трубку.

Заправщик отскочил в сторону, и вовремя.

Открылась дверь, в коридор вышли Четопиндо и Миллер.

– Поставь-ка чаю, малыш, – велел Четопиндо заправщику. – Хочешь чаю? – спросил он у Миллера.

– По такой погоде, – кивнул тот на окно, за которым хлестал дождь, – хорошо бы чего-нибудь покрепче.

– И не думай, – сказал Четопиндо. – Ближайшие несколько часов будут очень напряженными, и мы оба должны быть как стеклышки…

В течение последних часов Миллер несколько раз задавал себе вопрос: для чего Четопиндо сам решил принять участие в акции по уничтожению своего шофера? Неужели у него не нашлось бы надежных исполнителей? И пришел к выводу: побудительных причин у генерала было несколько, и главная – проверить его, Миллера, «в деле», проверить самолично.

Кроме того, очевидно, генерал был любитель острых ощущений и, видимо, считал, что акция не сулит ему никаких осложнений. Он даже не счел нужным сменить свой яркий мундир на какое-нибудь менее приметное платье. А зачем? Ведь в сценарии, который он загодя придумал и в который не счел нужным сразу посвятить Миллера, сам он был, если можно так выразиться, лицом страдательным: от него бежал шофер с машиной и секретными документами, зараженный левыми идеями.

Эффектно? Эффектно. И, кроме того, отличный повод для «завинчивания гаек» в стране.

В своих догадках Миллер был не далек от истины.

У Четопиндо действительно была этакая авантюрная жилка, которая время от времени давала себя знать, когда его обуревало желание самому участвовать в рискованных операциях внутри страны, хотя в этом не было никакой необходимости, самому вести допрос оппозиционеров и преступников, арестованных бдительными властями.

Очень может быть, что эта несколько болезненная страсть подстегивалась наркотиками, которые генерал употреблял во все большем количестве.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Под вечер Рамиро закончил вчерне текст новой песни, посвященной забастовщикам Королевской впадины. Рамиро чувствовал, что песня получится. Это ощущение редко обманывало его. Он знал, что новая песня – еще птенец, который обретет, непременно обретет крылья. Рабочие кварталы подхватят песню, и она зазвучит, зовя на борьбу. Единственно верные слова, выбранные из сотен и тысяч обыденных слов, жгли его, не давали спокойно сидеть на месте, требовали немедленного действия, движения.

Рамиро решил прогуляться до факел. К тексту, который он сочинил, нужна была еще и музыка, а мелодии лучше всего придумывались на ходу.

Рамиро шел, сам себе дирижируя и напевая. Дорога после недавнего ливня была влажной, ноги скользили и разъезжались по мокрой глине. Начавшись в горах, полоса настырных осенних дождей быстро дошла до самого побережья и яростно обрушилась на район Королевской впадины.

У дорожной развилки, отмеченной огромным, побуревшим от старости кактусом, Рамиро повстречал Роситу. Он хорошо знал дочь Орландо Либеро. Росита была очень дружна с его Люсией. Молодые женщины и работали вместе, в одной смене, на табачной фабрике.

– Привет, Росита, – сказал Рамиро.

Росита не ответила.

Он присмотрелся – огромные черные глаза девушки были полны слез.

– Кто тебя обидел?

– Никто.

– Гарсиа вернулся из поездки?

Росита посмотрела на него и отрицательно покачала головой.

– А где он?

– Дорого бы я дала, чтобы знать, где сейчас Гарсиа, – с горечью произнесла она.

– Почему ты не на фабрике? – спохватился Рамиро. – Разве смена уже закончилась?

– Для меня закончилась… – Росита, видимо, хотела что-то еще сказать, но лишь махнула рукой и направилась к своему дому.

Рамиро недоуменно смотрел ей вслед. Всегда спокойную и веселую Роситу было не узнать. Она шла неуверенно, часто спотыкаясь, словно незрячая.

Тревожное предчувствие охватило Рамиро. Сначала он решил было пойти за ней, чтобы выяснить, что случилось и не может ли он помочь. Однако раздумал: женские дела – вещь деликатная, нужно сначала посоветоваться с Люсией.

Когда Люсия вернулась с фабрики, она застала мужа за обычным делом: он сидел за столом, согнувшись над бумагой. Листок был вдоль и поперек исчеркан словами вперемежку с нотными знаками.

– Ты слышал новость? – спросила Люсия с порога.

– Что-нибудь сногсшибательное? – Рамиро встал из-за стола. – Хозяин фабрики отпустил рабочих раньше смены, чтобы они могли подышать свежим воздухом? Или, может быть, генерал Четопиндо стал социалистом?

– Четопиндо социалистом не стал, но у него крупные неприятности. Разве ты ничего не знаешь?

– Мне хватает своих.

– Ты действительно ничего не слышал?

– Да скажи прямо, что случилось, – произнес Рамиро, теряя терпение. – Я встретил недавно Роситу…

– И разговаривал с ней?

– Куда там! Она была не в себе…

– Это понятно: Гарсиа пропал.

– Как – пропал?! – не понял Рамиро.

– Как время от времени в Оливии пропадают люди – исчез, и все тут. – Люсия, устало бросив в угол перчатки из брезента, насквозь пропахшие табачными листьями, спросила: – Ты что-нибудь ел?

– Расскажи толком, что случилось с Гарсиа, – попросил Рамиро, взяв ее за плечи.

Люсия села на стул.

– О, боже, как я сегодня устала, – пожаловалась она. – Включи-ка радио и послушай.

Рамиро повернул ручку регулятора громкости. Диктор заканчивал читать сообщение:

«…Каждому, кто обнаружит местонахождение бежавшего, предлагается незамедлительно сообщить об этом полиции. Недонесение будет расцениваться как пособничество государственному преступнику, со всеми вытекающими отсюда последствиями».

Репродуктор смолк, чтобы через несколько мгновений разразиться бравурным маршем.

Рамиро прошелся по комнате.

– Речь шла о Гарсиа? – спросил он.

– Да.

– Что за ерунда! Зачем ему нужно было бежать? И куда?! – воскликнул Рамиро. – Что там говорилось еще, в этом сообщении?

– Генерал Четопиндо считает, что Гарсиа на его машине сбежал за границу, прихватив с собой ценные секретные бумаги.

– Чепуха какая-то. Кто в нее поверит?

– Да никто из наших на фабрике и не верит, – вздохнула Люсия, – но факт налицо: ни машины, ни Гарсиа не обнаружили.

– А давно длятся поиски?

– Уже несколько часов, чуть ли не целый день, если верить радио.

– Не мог он бросить друзей, дело… Не мог он бросить Роситу! – сердито воскликнул Рамиро.

– Не мог, – согласилась Люсия, бессильно уронив руки на колени.

– «Передаем экстренное сообщение», – снова раздалось в репродукторе, когда марш иссяк.

Рамиро ударил по репродуктору, и он, словно поперхнувшись, замолчал.

– Идем! – Рамиро решительно взял Люсию за руку.

– Куда? – удивленно подняла она глаза.

– К Орландо.

Дом Орландо Либеро ничем не выделялся среди других. Вообще стороннему человеку, попавшему в район фавел, было, должно быть, непонятно, как здешние жители отличают свои дома от соседних? Ведь все строения с виду вроде бы одинаковы. Впрочем, чужие сюда забредали редко.

Сегодня в доме Либеро было тесно – не протолкнешься. А люди все подходили и подходили.

– Гарсиа найдется! Вот увидите, Гарсиа найдется! – словно заклинание, повторяли они.

Внешне Орландо держался будто ничего не случилось. Спокойный, подтянутый, он старался с каждым поздороваться, перекинуться несколькими фразами.

А ведь Орландо Либеро лучше других понимал, чем чревато это несчастье для партии, которая только недавно вышла из подполья…

Рамиро переводил взгляд с одного лица на другое. Он только теперь понял, как много связывает его с этими людьми. Его несколько тяготило, что они относятся к нему не совсем так, как друг к другу. Во всяком случае, так ему казалось: Быть может, они считают, что человек свободной профессии не может быть до конца предан рабочему делу? Разве он не принадлежит весь, до последней капли крови, рабочему классу?

Да, эти люди охотно распевают его песни, но его самого, похоже, не воспринимают всерьез: он же не работает на табачной фабрике, не таскает тюки в порту, не взрывает породу в медных рудниках, не добывает селитру в шахте! А разве песни, только песни, рассуждают они, могут быть серьезным занятием для взрослого мужчины?..

Люди, набившиеся в единственную комнату дома Орландо, снова и снова прослушивали сообщение, будто ища среди скупых официальных строк какой-то скрытый смысл. Рядили так и эдак, на все лады обсуждая таинственное исчезновение Гарсиа.

– Сбегай в порт за вечерней газетой, – попросил Рамиро мальчишку, стоявшего у входа, и швырнул ему монету. Тот ловко поймал ее и шмыгнул за дверь, гордый оказанным доверием.

– Купи вечерний выпуск «Ротана баннеры»! – крикнул ему вдогонку Орландо.

Вечер давно успел перейти в ночь – осенью темнеет рано. Выпито было огромное количество кофе, выкурено бесчисленное множество сигарет местного производства (они продавались работникам фабрики по сниженной цене – одно из мизерных завоеваний рабочего профсоюза), а расходиться не собирались.

– Нужно добиться встречи с генералом Четопиндо, – предложил Орландо.

– Станет он с тобой разговаривать! – усомнился Рамиро.

– Потребуем, – жестко сказал Орландо. – Мы имеем право все знать о нашем товарище.

Росита с благодарностью взглянула на отца.

– Бедная девочка совсем измучилась, – шепнула Люсия Рамиро, взглядом указывая на осунувшуюся Роситу.

– Боюсь, они бросили Гарсиа в тюрьму, – предположил старый рабочий.

– Да зачем? – спросил кто-то.

– Я объясню, – повернулся Орландо к спросившему. – Реакция в нашей стране хочет развязать кампанию против рабочего движения, против нашей партии. А для этого нужен повод…

В комнату влетел парнишка с газетой. Ноги его были в глине, он дышал тяжело, словно после бега.

– В порту началось столпотворение! – выкрикнул он с порога. – Докеры отказываются разгружать суда. Всюду только и разговоров, что о Гарсиа…

Рамиро взял у мальчика газету.

– Почему ты не купил «Ротану»? – спросил он.

– «Ротана» конфискована.

– Конфискована?!

– Да, весь вечерний выпуск, так мне сказали в порту, – объяснил мальчик.

– Началось, – проронил кто-то.

Едва Рамиро развернул газету, как его сразу окружило несколько человек. Люди протискивались, заглядывали из-за плеча, вытягивали шеи.

С первой полосы из-под броского заголовка «Кому это выгодно?» на них смотрела фотография: генерал Четопиндо и рядом какой-то неизвестный человек на фоне стандартной бензоколонки. Оба замызганные, усталые. На заднем плане – контуры вулкана.

«Таким увидел наш корреспондент генерала Четопиндо, шофер которого сбежал в неизвестном направлении», – прочел Рамиро вслух подпись.

– Орган ультраправой партии оказался весьма оперативным – похоже, об информации для него, как всегда, позаботилось правительство.

– А это кто же рядом с «кровавым генералом»? – спросил пожилой рабочий, указывая пальцем на человека рядом с Четопиндо.

– «Карло Миллер, коммерсант из Бразилии. Он случайно оказался близ места происшествия и помог генералу Четопиндо в трудную минуту», – громко прочел Рамиро.

– Объясни-ка, сынок, а что же это за помощь могла быть? – обратился к читающему рабочий.

Рамиро пожал плечами:

– Почем я знаю? Может, этот Миллер помог дойти Четопиндо до бензоколонки, – предположил он.

– Он нес его на руках! – хихикнул мальчишка, но, посмотрев на строгие лица окружающих, примолк.

Росита прислушивалась к общему разговору, бессознательно покачивая рукой гамак, свисающий с потолка. Этот гамак некогда и самой Росите служил колыбелью, которую качала мать. Люсия заметила жест подруги, и сердце ее сжалось.

Когда в руках Рамиреса появилась газета, Росита поднялась со стула и медленно двинулась к нему через комнату. Перед нею расступались.

Росита взяла из рук Рамиреса газету и стала всматриваться в снимок. Разговоры смолкли. Все смотрели на девушку, которая вдруг побледнела – это было заметно даже при неверном свете керосиновой лампы. Она хотела что-то сказать, но, внезапно потеряв сознание, упала на глиняный пол.

Женщины принялись хлопотать вокруг Роситы – положили ее на освобожденную лавку, расстегнули блузку.

– Принесите холодной воды, – попросила Люсия, всматриваясь в лицо Роситы.

Женщины суетились, причитая:

– Бедняжка!

– Она так любила Гарсиа…

– Не спеши его хоронить, – резко сказала Люсия женщине, которая протягивала ей доверху налитый глиняный кувшин.

Люсия брызнула водой в лицо Росите, та пришла в себя, открыла глаза. Орландо молча положил руку на лоб дочери. Росита обвела взглядом людей, которые столпились вокруг лавки.

– Я его узнала… – прошептала она.

– Кого ты узнала, Росита? – наклонился над дочерью Орландо Либеро.

– Сомбреро… На этом человеке, который стоит рядом с генералом Четопиндо… На этом человеке сомбреро Гарсиа… – тихо произнесла Росита, запинаясь чуть ли не на каждом слове.

Люсия горестно покачала головой.

– Она бредит, – прошептал кто-то сзади.

– Посуди сама, доченька, – Орландо попытался улыбнуться, – разве можно узнать шляпу? Все сомбреро в мире одинаковы, если не считать узоров. Да разве их запомнишь, узоры шляпы?.. Тем более – на фотоснимке.

– Это шляпа Гарсиа, – повторяла Росита, безумно глядя в одну точку.

Подавленные, покидали люди дом Орландо Либеро. Они обменивались короткими репликами, в которых сквозила растерянность. Расходились по двое, по трое, а чаще по одному – сказывалась привычка к конспирации.

Впереди Люсии и Рамиро смутно белели в ночной темноте две фигуры.

– А что? Он мог запросто махнуть за границу, – громко произнес один.

– Зачем?

– Ясно зачем. Хапнет за секретные документы куш и будет себе жить припеваючи.

– Гарсиа не мог это сделать, – возразил второй.

– Зря ты так убежден.

– Я верю друзьям.

– Гарсиа найдет там новых друзей. И девушку – не хуже Роситы.

– Где это – там?

– Там, куда он убежал.

– По-моему, твоя физиономия соскучилась по моим кулакам.

– Кулаками ничего не докажешь, дружок…

Окончания спора Люсия и Рамиро не услышали: спорщики прибавили шагу и растаяли в темноте.

– У нас на фабрике хозяин сказал: побег Гарсиа – дело рук левых, – произнесла Люсия.

– Да уж, теперь начнут завинчивать гайки, – вздохнул Рамиро.

Между тем дом Орландо Либеро опустел. Здесь осталось только несколько человек, самых верных, самых преданных делу, которому посвятил себя без остатка Либеро.

Росита ушла на кухню, крохотную глинобитную пристройку к дому. Нужно было позаботиться об ужине. Кроме того, Росита понимала, что у отца с товарищами будет важный разговор, и не хотела мешать им.

Брикеты из прессованных отходов бурого угля разгорались плохо, чадили. Глаза Роситы то и дело наполнялись слезами.

Гарсиа…

Росита вспомнила его голос, сильные руки, и жаркая волна подкатила к сердцу. Только сейчас она поняла со всей отчетливостью, что, возможно, никогда больше его не увидит. Из головы не шла фотография, помещенная на первой странице газеты.

До чего же глупые мысли приходят! В самом деле, ну с чего это она вдруг решила, что шляпа на голове человека, стоящего рядом с «кровавым генералом», принадлежит Гарсиа? Да это же просто психоз.

– Теперь мы можем поговорить начистоту, – сказал Орландо, обводя взглядом присутствующих. – Нужно определить нашу тактику в новых условиях, это самое важное сейчас…

– В связи с исчезновением Гарсиа? – спросил Гуимарро, вислоусый и широкоскулый индеец, сидевший в углу. Лицо его было спокойным. Таким оно оставалось – друзья знали – и в самых рискованных передрягах. «Чтобы нашего Франсиско вывести из себя, нужно по меньшей мере землетрясение», – говорили о нем товарищи. Но и то сказать, землетрясения в Оливии не были редкостью.

– Да, Франсиско, – ответил Орландо. – Для начала нужно решить, как быть с забастовкой в Королевской впадине.

Гуимарро пожал плечами.

– А чего там решать? – пробасил он. – Мы же наметили срок, утвердили его.

Орландо побарабанил пальцами по столу.

– Ты слышал, что происходит в порту? – спросил он.

– Ерунда, обычные волнения, – ответил Гуимарро, – они не выльются в стачку, я уверен. Так бывало уже не раз. Докеры пошумят и примутся за работу, без нашей инициативы они не станут бастовать.

– Не уверен, – отрезал Орландо.

– А я считаю – пусть бастуют, это прекрасно! – воскликнул Гульельмо Новак, молодой мужчина с чахоточным румянцем на впалых щеках. – Чем раньше вспыхнет стачка, тем лучше!..

– Серьезное заблуждение, товарищ Гульельмо, – покачал головой Орландо. – Сейчас самое опасное для нас – потерять контроль над обстановкой.

– Да черт с ним, с контролем! – продолжал громко Гульельмо. – Чем выше да круче волна, тем она сильнее. Штормовая волна сметет любое препятствие. Ты, Орландо, слишком осторожничаешь, сковываешь инициативу масс. Я давно собирался сказать это тебе. Почему ты вообще уперся лбом в порт и не хочешь ничего больше видеть вокруг?! Разве кроме Королевской впадины в Оливии ничего больше не существует? Разве нет в ней фабрик, заводов, рудников и шахт?

– Всеобщая стачка на сегодняшний день – это, извини меня, авантюра, – попытался остудить его пыл Орландо.

– Народ тебе доверяет, Орландо, а ты все чего-то боишься. Ну, чего ты опасаешься? Важно только начать, а дальше все пойдет само.

– Пустить дело на самотек – самый верный способ его загубить, – возразил Орландо. – А ведь нам еще предстоит огромная работа – склонить армию на свою сторону.

Остальные не вмешивались в спор Орландо и Гульельмо Новака.

Гульельмо подскочил к Гуимарро, схватил его за плечо и спросил:

– Как твой рудник, Франсиско?

– То есть?..

– То есть – готов он завтра же объявить забастовку?

– Забастовку нужно основательно подготовить, – спокойно ответил Гуимарро. – Иначе нас передушат поодиночке.

– Вы с Орландо – два сапога пара, – махнул рукой Гульельмо. Он хотел еще что-то добавить, но закашлялся. Кашлял долго и мучительно, щеки его стали совсем свекольными. – По крайней мере, за свою шахту я ручаюсь, – сказал он, когда приступ прошел.

– Что у вас, кстати, вообще-то творится на шахте? – спросил Орландо у Новака.

– Все то же. Компания выжимает все соки и делает это более жестоко, чем все остальные хозяева и хозяйчики в нашей стране. Шахтеры доведены до последней степени отчаяния. Селитру вытаскиваем ведрами, допотопным способом.

Теперь разом заговорило несколько шахтеров:

– Компания считает, что машины на шахте ни к чему: рабочие руки дешевле.

– В лачугах нищета, скученность, грязь…

– Детишки болеют…

– Эх, нам бы толковых инженеров… Мы бы горы свернули!

– Где их взять? В Оливии мало толковых инженеров.

– Значит, нужно пригласить из-за границы, – предложил Гульельмо.

– Скажем, из России, – сказал Орландо и улыбнулся фантастичности своего предложения.

– О, это было бы великолепно! – выпалил Новак, вскочил с места и забегал по комнате.

– Будь наша власть… – начал Гуимарро.

– А когда она будет у тебя, власть? – резко перебил его Гульельмо. – Когда мы ее завоюем, если никак не можем решиться на всеобщую забастовку?

– У тебя одна песня, Гульельмо. Придет час и для всеобщей забастовки, – сказал Орландо. – А пока нужно накапливать силы и вплотную заняться армией.

– Между прочим, порт меня тоже беспокоит, – произнес Гуимарро. – Там снова появился этот проходимец Педро, а это всегда предвещает неприятности.

– Поговаривают, Педро связан с бандой Четопиндо, – произнес кто-то.

– Когда ты был в порту, Франсиско? – спросил Орландо озабоченно.

– Позавчера.

Новак посмотрел на них исподлобья:

– Что вы имеете к Педро?

– Никчемный человек твой Педро, – прогудел Гуимарро. – Авантюрист. А может быть, и кое-что похуже…

– Насчет похуже – не верю, – возразил Новак. А что касается авантюриста… Разве это плохо – авантюрист?

– Чепуха, – нахмурился Орландо.

– Нет, не чепуха! – стоял на своем Новак. – Вы не находите, – обвел он взглядом присутствующих, – что без авантюристов наша жизнь была бы слишком пресной?

– Погоди-ка, ты что же, за авантюры? – удивился Гуимарро.

– Я авантюризм понимаю в широком смысле, вижу в нем азарт, риск, – пояснил Новак. – Вот, например, война – это, по-моему, тоже своего рода авантюризм.

Орландо спросил:

– Выходит, ты за войну?

В комнате воцарилась пауза. Все ждали, что ответит Гульельмо.

– Честно говоря, я за войну, – сказал он.

Тишину взорвали негодующие реплики.

– Да ты соображаешь, что говоришь! – воскликнул Гуимарро, которому изменило обычное спокойствие. – Ведь ты же рабочий, Гульельмо!

– Война создает обстановку, благоприятную для революции, – Новак разрубил рукой воздух.

– А если в войне погибнет половина людей? – поинтересовался Орландо.

– Зато другая половина построит свое счастье! – парировал Гульельмо.

– У тебя мозги набекрень, дружище, – сказал Орландо. – Выберешь время, займись политграмотой. Только боюсь, свободного-то времени у нас с тобой не будет… Очень меня беспокоит порт, друзья. Он похож на котел с перегретым паром: вот-вот взорвется.

– Вся Оливия похожа на котел с перегретым паром, – вставил Гульельмо.

– Короче говоря, я боюсь, что сегодняшние события в порту кем-то подогреваются. Докеры могут начать забастовку, не дожидаясь команды стачечного комитета, – заключил Орландо.

Люди зашумели.

– Что же ты предлагаешь, Орландо? – спросил Гуимарро, когда каждый высказался.

– Провести среди докеров разъяснительную работу. Начать ее завтра же, с утра. Направить наших людей в воинские части…

– А если все-таки котел взорвется?..

– Если порт забастует, мы возглавим забастовку! – ответил твердо Орландо.

– Браво! – захлопал Гульельмо.

– Радоваться нечему, – строго посмотрел на него Орландо. – Прольется кровь рабочих. Пострадают их семьи. «Кровавый генерал» своего не упустит.

– Но ведь есть закон, разрешающий забастовки! – воскликнул Гульельмо.

– Твоя наивность меня умиляет, – усмехнулся Гуимарро. – Четопиндо найдет тысячу способов обойти закон.

– А! – махнул рукой Гульельмо. – В конце концов, и Четопиндо не так уж всесилен. Настало, я думаю, время сразиться с ним в открытом бою…

– Как ты это себе представляешь? – хитровато прищурился Гуимарро.

– Ну, прежде всего нужно усилить наш стачечный комитет, сделать его более боевым…

– А вот это правильно, – поддержал Новака Орландо Либеро. – Для этого я предлагаю ввести в его состав еще одного товарища.

– Ядро, когда разбухает, перестает быть ядром, – поморщился Новак.

– А другие что думают? – спросил Орландо.

Мнения разделились: одни соглашались с Гульельмо, другие оспаривали его точку зрения.

Гуимарро, невозмутимо попыхивая дешевой сигаретой, внимательно выслушивал каждого.

– А ты что скажешь? – обратился к нему Орландо, когда высказались почти все.

Гуимарро вынул сигарету.

– Дело серьезное, Орландо, – сказал он. – Наш комитет – боевой штаб, и мы должны абсолютно доверять друг другу. Я, например, готов головой поручиться за каждого, кто находится в этой комнате. Даже за эту горячую голову, – кивнул он на Новака, – хотя Гульельмо и болтает иногда черт знает что. Думаю, он это делает, чтобы просто раззадорить нас. Ну, а что касается расширения комитета… Ты кого имеешь в виду?

– Рамиро.

Кто-то заметил:

– Молод больно…

– Этот недостаток со временем исправится, – улыбнулся Орландо. – Есть еще какие-нибудь возражения?

– Я против, – сказал Гуимарро.

– Почему? – посмотрел на него Орландо.

– Пусть сочиняет и поет свои песни. Забастовки – дело серьезное.

– Песни – тоже серьезное дело, Франсиско, – возразил Орландо.

– Вот пусть Рамиро Рамирес ими и занимается. Наше дело требует всего человека, без остатка. А он способен на это? Кто за него поручится? – оглядел всех Гуимарро.

– Я поручусь за Рамиро, – сказал Орландо.

– И я, – неожиданно присоединился к нему Гульельмо.

После дебатов комитетчики проголосовали за то, чтобы ввести Рамиро Рамиреса в свои ряды. Поднял руку за кандидатуру гитариста и Гуимарро, хотя при этом и пробурчал что-то под нос.

Потом обсудили исчезновение Гарсиа. Было решено всеми средствами добиться истины.

Росита принесла нехитрый ужин. Быстро поели. Расходиться не хотелось. Кто знает, быть может, это последние спокойные часы перед бурей…

Когда она убрала посуду, Гуимарро поставил локти на стол и негромко затянул:

Грозы громами грозятся,

Выше знамена, друзья!..

Песню подхватили. Она звучала тихо, но грозно, напоминая тлеющий костер, который вот-вот готов вспыхнуть. Казалось, мелодии тесно в этой бедной фавеле, и она просачивается сквозь щели в окнах, чтобы улететь далеко-далеко, промчаться над Оливией, над всем континентом…

Когда пение смолкло, Орландо, лукаво улыбнувшись, спросил:

– Выходит, ты, Франсиско, поклонник песен Рамиреса?

– Это почему?

– Да потому, что ты только что затянул его песню.

– «Грозы грозятся» – народная песня, – возразил Франсиско.

– Это песня Рамиреса, которая стала народной, – уточнил Орландо.

Близилось утро. Небо за окошком посерело. Пора было расходиться.

Орландо Либеро, прощаясь, каждому давал задание на ближайшее время.

Последним из гостей покидал дом Гульельмо. Он долго поглядывал на Роситу. Наконец, решившись, подошел к ней и, взяв за руку, горячо и сбивчиво заговорил:

– Рос, прошу тебя, не отчаивайся… Все будет хорошо, вот увидишь…

Росита тихонько отняла свою руку:

– С чего ты взял, что я отчаиваюсь?

– Я не слепой… Рос, мы обязательно отыщем Гарсиа, – продолжал Гульельмо. – Рос, ты такая красивая… Ты обязательно будешь счастливой, вот увидишь.