Текст книги ""Коллекция военных приключений. Вече-3". Компиляция. Книги 1-17 (СИ)"

Автор книги: Владимир Богомолов

Соавторы: Герман Матвеев,Леонид Платов,Владимир Михайлов,Богдан Сушинский,Георгий Тушкан,Януш Пшимановский,Владимир Михановский,Александр Косарев,Валерий Поволяев,Александр Щелоков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 151 (всего у книги 347 страниц)

Теперь, с приближением всеобщих выборов в стране, Либеро был занят днем и ночью. Разработанный им и его ближайшими сподвижниками план требовал величайшего напряжения сил от каждого, и в первую голову – от Орландо Либеро. Партия вела свою линию, используя трения в парламенте, его неспособность прийти к единому мнению. Свободы, дарованные оливийскому народу конституцией, носили своеобразный характер. Рамиро Рамирес в одной из песен метко охарактеризовал их как «полицейские свободы».

…Росита вернулась домой за полночь. Отца не было. Она медленно обошла комнату, словно попала сюда впервые, подошла к раковине и бросила взгляд на небольшое зеркальце. Волосы ее были растрепаны, щеки горели как в лихорадке.

Она села к столу, уронив лицо в ладони. Хорошо бы переодеться, вымыться, но не было сил заставить себя все это проделать. Перед глазами все время стоял прокуренный ресторанный зал, глаза Гульельмо, его рука, занесенная для удара. Что будет теперь с Гульельмо? И во всем виновата она, только она. Как помочь ему? Правда, Карло обещал ей это сделать. Но, во-первых, Комитет общественного спокойствия не очень-то дружит с полицией. Во-вторых, и самому Карло порядочно досталось от Гульельмо. В-третьих, Роситу многое настораживал в Карло.

Будь дома отец, она бы посоветовалась с ним, все бы рассказала. Он такой сильный, спокойный.

Росита пошла на кухню, выпила кружку холодной воды и, не раздеваясь, легла в постель. Сон не шел.

Под самое утро, когда небо за окошком начало синеть, она встала, зажгла керосиновую лампу, в аптечке, которая осталась от матери, отыскала таблетку снотворного. Приняв ее, залезла в постель, ожидая сна.

…Очнулась совершенно разбитая. В голове стучали молоточки.

Над Роситой склонился отец.

– Что с тобой? – спросил он.

– Уснула…

– Ты кричала во сне. Я насилу добудился тебя.

– А что я кричала? – спросила она.

– Что-то вроде «огонь на щеке»… Упоминала какого-то Карло… А потом Гарсиа. – Он положил руку на ее пылающий лоб. – Ты не заболела, дочка?

– Нет.

– Еще ты упоминала Гульельмо. – Голос Орландо дрогнул.

Росита глянула на отца и, словно в детстве, ожидая чего-то страшного, зажмурила глаза.

– Он умер.

– Как – умер?! Когда это случилось?

– Несколько часов назад. Он появился в Королевской впадине прошлой ночью. Окровавленный, в разорванном платье. Вокруг собрались докеры, работавшие в ночной смене. Меня там в это время не было – я ходил в цитадель. Гульельмо обратился к рабочим с речью. Говорят, это была лучшая его речь. Он призвал докеров к всеобщей стачке. И убедил их… Сейчас в порт стягиваются правительственные войска. – Орландо тяжело вздохнул. – Одевайся, мы должны уйти.

Умер Гульельмо… Теперь она ничего уже не сможет ему объяснить.

Росита быстро оделась, и они вышли из дому. По пути Росита заглянула в почтовый ящик, прибитый прямо к забору. Ящик был пуст.

x x x

Стачка в порту с самого начала приобрела характер острого конфликта; власти предлагали очистить порт, докеры отвечали отказом, пока не будут удовлетворены их требования.

Начались вооруженные столкновения.

На помощь полиции было привлечено ведомство Четопиндо. Позабыв о прежних распрях, агенты Комитета общественного спокойствия вместе с полицейскими прочесывали Королевскую впадину.

Четопиндо был доволен – события теперь развивались именно так, как он хотел.

Демократическая партия была объявлена вне закона. Поддержка бастующих докеров в других районах страны носила стихийный, мало организованный характер, и подавлять эти вспышки властям не составляло труда.

На помощь полиции бросили войска.

Несмотря на отчаянное сопротивление, докеров теснили. На стороне властей были порядок, хорошее вооружение и, наконец, численный перевес, на стороне стачечников – лишь революционный энтузиазм, который, увы, не может заменить винтовок и пулеметов.

Бомбы со слезоточивым газом и прочие боеприпасы, приготовленные группой Ильерасагуа по заданию Четопиндо, Миллер благополучно переправил в Санта-Риту. Ящики с боеприпасами сложили в подвале Комитета – помещении, вызвавшем у Миллера отнюдь не радужные воспоминания.

Под давлением превосходящих сил стачечники покинули Королевскую впадину и укрылись в цитадели. Ночью докеры сумели прорвать кольцо, и все, кто был в порту, включая женщин и детей, которые в первые же часы стачки прибежали в Королевскую впадину, – все скрылись за толстыми стенами старинной испанской крепости.

Взять крепость штурмом не удалось, тогда полицейские и военные части приступили к осаде.

По агентурным сведениям, в крепости находился и сам Орландо Либеро, это подогревало энтузиазм осаждающих: лидер партии, объявленной вне закона, неплохой трофей.

– Нужно, чтобы и мышь не выскочила из крепости, – сказал министр внутренних дел на экстренном правительственном совещании.

Президент изрек:

– Окружить крепость мало, нужно ее взять.

– У нас есть пушки, – подал голос министр вооруженных сил Оливии.

– Они слишком громко стреляют, – поморщился президент. – Нам не следует устраивать грохот на весь континент.

– Цитадель может сокрушить генерал Голод, – сказал министр внутренних дел.

– Этот генерал слишком медлителен, – возразил президент. – Мы не можем ждать.

Разгорелись дебаты.

Подавить цитадель следовало быстро и без лишнего шума, сделать это было непросто. Совещание зашло в тупик.

На четвертом часу, когда все выдохлись, поднялся генерал Четопиндо:

– Я берусь взять цитадель. – И, выждав эффектную паузу, пояснил: – Взять крепость мне поможет генерал… Икс.

– Что-то не слышал я о таком генерале, – пожал плечами министр внутренних дел.

– Не будет ли любезен уважаемый Четопиндо объяснить нам, что он, собственно, имеет в виду, – произнес президент.

– Сеньоры, – Четопиндо подождал, пока утихнет легкий шум, вызванный последними словами президента. – Я надеюсь, вы доверяете мне? Я хотел бы до поры до времени не раскрывать карты. У каждого свои секреты, не так ли? И потом, важен ведь результат.

– Сколько вам нужно времени, генерал, чтобы взять цитадель? – спросил президент.

– Десять дней.

– И вы возьмете ее без лишнего шума?

– Без единого выстрела.

Президент пожевал губами.

– Я думаю, предложение можно принять, – изрек он. – До сих пор генерал Четопиндо со своим ведомством нас не подводил.

x x x

«…Учитывая, что вслед за докерами Королевской впадины выступили работники многих других предприятий Оливии (список прилагается), что грозит дезорганизовать экономику страны, руководствуясь желанием прекратить в стране распри, ведущие к кровопролитию, желая восстановить порядок и законность, поколебленные безответственными элементами,

идя навстречу чаяниям тех крестьян и рабочих, составляющих абсолютное большинство, которые хотели бы по-прежнему трудиться, но не имеют такой возможности из-за упомянутых безответственных элементов,

наконец, ставя себе целью единственно процветание Оливийской республики,

парламент страны постановляет:

1. Действие Конституции считать временно, впредь до особого решения, приостановленным.

2. Демократическую партию, как ответственную за беспорядки в стране, объявить вне закона. Распустить все организации и секции Демократической партии Оливии.

3. Объявить в стране осадное положение.

4. Призвать лидера Демократической партии Орландо Либеро явиться в парламент для дачи личных объяснений по поводу беспорядков, возникших по его прямой вине.

5. В Санта-Рите и Королевской впадине ввести комендантский час.

6. Ответственность за проведение необходимых мероприятий, связанных с настоящим постановлением, возложить на Министерство внутренних дел и Комитет общественного спокойствия.

Президентский дворец.

Санта-Рита».

Это решение Четопиндо провел через парламент не без труда. Ему помогли правые делегаты, напуганные ростом демократического движения в стране. Дальше было проще. Президент, как и следовало ожидать, утвердил решение парламента, возможно, не до конца вникнув в его зловещий смысл.

Все документы Демократической партии, в том числе и связанные с предстоящей избирательной кампанией, были объявлены подлежащими конфискации. Плакаты, лозунги, листовки, обнаруженные полицией, были уничтожены. Но партия не прекратила борьбы. На стенах домов неукоснительно появлялись новые листовки. Со стен улыбалось прохожим лицо Орландо Либеро. Полиция сбилась с ног, сдирая листовки и разыскивая тех, кто расклеивает их по ночам.

Когда Орландо с дочерью вышли за калитку, Росита сказала:

– Я заскочу к Люсии.

– Хорошо.

– Подождешь меня?

– У меня нет ни минуты, – покачал головой Орландо. – Спешу в Королевскую впадину. Может быть, вы с Люсией здесь останетесь?

– Нет, отец.

– В таком случае, поспеши, – сказал Орландо. – Боюсь, порт могут в любой момент блокировать.

Когда Росита забежала к подруге, дом Рамиресов был пуст.

Росита постояла посреди комнаты. Сквозь полураскрытое окно проникал легкий ветерок. Он поднимал старенькие ситцевые занавески, покачивал флоксы, поставленные Люсией в глиняный расписной индейский кувшин, шевелил бумаги на столе Рамиро.

Росита немного пришла в себя после мучительной ночи. Только голова болела и казалась набитой ватой. Она подошла к столу, подняла с пола листок, прочла вполголоса:

…Бетонным бивням штормы снятся,

И чайки стонут на беду,

Мне тяжко с морем расставаться,

Но я к нему еще приду…

Дальше шли нотные знаки, в которых Росита не разбиралась.

Она вышла из дому и пошла по пустынной улице. Фавелы словно вымерли, это было странно: обычно в эту пору на улицах встречались люди. Молодая женщина отошла довольно далеко от дома Рамиресов, когда из-за поворота навстречу ей выскочил полицейский мотоцикл. Водитель в черных очках и желтых крагах вел его, сосредоточенно пригнувшись к рулю. Полицейский, который сидел в коляске, скользнул по лицу Роситы равнодушным взглядом.

Притаившись за углом, Росита наблюдала за мотоциклом. Он остановился у дома Рамиресов. Полицейские пинком открыли дверь и вошли внутрь. Вскоре из дома донесся грохот переворачиваемой мебели и звон бьющейся посуды.

Она поспешила в порт: и так много времени потеряно. Путь в порт лежал мимо собственного дома. Росита невольно замедлила шаг. Дверь была распахнута. Странно – кажется, она собственноручно закрыла ее полчаса назад. Может быть, отец вернулся? Забыл что-нибудь?

Росита подошла и… застыла на пороге. Все в доме было перевернуто вверх дном. Из стола выломаны «с мясом» все четыре ножки – тайник искали, что ли? Солома из тюфяка разбросана по полу.

Стараясь не ступать на осколки посуды, Росита прошлась по комнате.

На кухне был учинен еще больший дебош. Сунув в карман кусок кукурузной лепешки, она вышла на улицу и быстрым шагом двинулась к Королевской впадине.

Могла ли она знать, что по приказу министра внутренних дел и генерала Четопиндо порт уже блокирован и тем самым отрезан от внешнего мира? Пятнадцать минут задержки оказались для Роситы роковыми.

После нескольких безрезультатных попыток проникнуть в Королевскую впадину Росита вернулась в фавелы.

Если недавно фавелы казались вымершими, то теперь здесь кое-кого можно было встретить. Это были женщины и дети, которые не успели или не смогли ни уйти в Королевскую впадину, к своим мужьям, отцам и братьям, ни спрятаться, ни уехать в глубь страны.

Росита вернулась в свой разгромленный дом.

Она провела тревожную ночь, спала урывками, часто просыпалась, выходила на улицу. Со стороны Королевской впадины доносились выстрелы, приглушенные расстоянием. Над портом мерцали бледные сполохи, шарили щупальца прожекторов, установленных на эсминцах и сторожевых катерах.

Прошло несколько дней, в течение которых Росита снова тщетно пыталась проникнуть в Королевскую впадину. Однажды утром, выйдя из дому, чтобы разыскать чего-нибудь съестного – скудные домашние припасы кончились, – подошла, по обыкновению, к почтовому ящику. В прорези что-то белело, и сердце Роситы забилось. Странным казалось уже то, что почта работает, как обычно.

Она вынула письмо. Росита надорвала конверт и вытащила листок:

«Здравствуй, Росита!

Беспокоюсь о тебе, потому что ты живешь, я знаю, недалеко от Королевской впадины. А там с тех пор, как мы расстались, произошло столько событий.

Я хочу тебе сообщить, что выполнил обещанное, хотя мне это и стоило немалых трудов. Речь идет о Гарсиа. Мне удалось получить о нем кое-какие сведения, но сообщить их в письме не могу. Приезжай, и все узнаешь.

Карло».

Неужели Гарсиа жив?!

Росита спрятала письмо, прислушалась: выстрелы со стороны Королевской впадины стихли.

Кое-как добралась она до близкой столицы и, не переводя дыхания, помчалась в Комитет общественного спокойствия.

– Куда? – спросил знакомый охранник, заступая дорогу.

Росита остановилась.

– К помощнику генерала Четопиндо.

Охранник смерил посетительницу таким взглядом, словно подозревал молодую женщину по меньшей мере в покушении на государственный переворот.

– Сеньора Миллера нет, – отрезал он. Но, еще раз взглянув на Роситу, смягчился и добавил: – Все начальство теперь там.

– Где – там? – не поняла Росита.

– Ты что, с луны свалилась? Газет не читаешь? – удивился охранник. – В Королевской впадине, где же еще.

Росита выглядела такой несчастной, что молодому охраннику стало жаль красивую девушку. Он оглянулся и, убедившись, что вокруг никого нет, произнес, понизив голос:

– Миллер должен приехать сегодня.

– В котором часу?

– Он мне не докладывает. Лови его в течение дня.

– Спасибо.

– Я ничего тебе не говорил, – пробормотал скороговоркой охранник, откозыряв приближающемуся офицеру.

Она бродила по городу, стараясь не слишком отдаляться от Комитета, рассчитывая издали заметить машину с Миллером.

Только под вечер к монументальному особняку подкатила машина с Миллером: охранник не обманул Роситу.

Карло издали заметил ее и, выскочив из машины, помахал ей рукой.

– Эта дама со мной, – сказал он охраннику. Тот молча отдал честь.

Помощник генерала тщательно закрыл дверь кабинета.

– Садись, – кивнул он в сторону глубокого кожаного кресла.

Она села и выжидательно посмотрела на Карло.

Карло взял со стола газету и протянул ей:

– Читай.

Это была газета, издающаяся за рубежом.

Буквы прыгали перед глазами. Бросилась в глаза статья, заботливо отчеркнутая красным карандашом. Заголовок гласил: «Преступник остается преступником». Автор статьи – его фамилия ничего не говорила Росите – рассказывал, что две недели назад покинул Оливию, путешествуя по своим делам. В прибрежном городке он повстречал на улице человека, лицо которого показалось ему знакомым. Автор порылся в своей памяти и припомнил, что встреченный им человек есть не кто иной, как оливийский государственный преступник Гарсиа, шофер генерала Четопиндо, который, как об этом много писали оливийские газеты, бежал из страны на машине генерала, прихватив с собой ценные секретные документы. Как же могло случиться, вопрошал автор статьи, что преступник, розыск которого был официально объявлен оливийскими властями, благоденствует, даже не особенно прячась? Быть может, он изменил фамилию и подделал свои документы, что сбило с толку местную полицию? Либо некие должностные лица оказались им подкупленными? «Так или иначе, преступник здесь процветает», – негодовал автор заметки.

Здесь же красовалась фотография, которую, как сообщал автор, ему удалось сделать незаметно для Гарсиа.

«Я тотчас, разумеется, сделал заявление в местную полицию, – заключал автор. – Надеюсь, она сочтет необходимым арестовать Гарсиа и передать его оливийским властям, и преступник получит по заслугам».

Росита долго рассматривала фотографию. Гарсиа, улыбаясь, сидит за рулем машины. Шляпа сбита на затылок, локоть выставлен в приспущенное боковое стекло. «Боже, Гарсиа совсем не изменился», – подумала Росита.

Карло внимательно наблюдал за ее реакцией. «Миссия Педро удалась, – решил он. – Можно приступать к следующему этапу». Завтра же все оливийские газеты раструбят о том, что сейчас лихорадочно пытается постичь сидящая перед ним девушка с горящими глазами. Любой ценой нужно внести раскол в ряды членов Демократической партии. Рецепт Гитлера едва ли устарел. Раскол эффективней любого оружия.

Росита опустила газету на колени.

– Ну вот, я сдержал свое слово. Теперь ты знаешь все о Гарсиа, – сказал помощник генерала. – Откопать эту газетенку было непросто. Эту работу я не хотел доверить никому, сам просматривал прессу, поступающую из-за рубежа, хотя времени у меня сейчас, сама понимаешь…

– Если Гарсиа действительно бежал, почему вы искали его спустя рукава? – перебила Росита.

– Но ты же сама прочла, что виноваты не мы, а тамошняя полиция…

– Чепуха, – упрямо мотнула головой Росита. – У этой газеты концы с концами не сходятся. Арестовать Гарсиа ничего не стоило, ведь он совершенно не скрывался.

«А она вовсе не глупа, – подумал Миллер. – Нужно будет поразмыслить, как подать в завтрашних газетах этот материал, чтобы он не выглядел уткой».

– Ты попала в точку, – произнес он вслух. – Вопрос о Гарсиа не так прост, как тебе кажется. Он обсуждался в правительстве, как только шофер исчез. Тогда решили не привлекать к этому делу особого внимания.

– Почему?

– Э-э… Время тогда было тревожное… Впрочем, я не могу тебе всего сообщить.

Росита разорвала газету на клочки и швырнула их на ковер. Обрывки разлетелись по всему кабинету.

– Фальшивка!

Миллер усмехнулся.

– У меня есть еще сколько угодно экземпляров. Ты ведешь себя как ребенок: когда он видит неприятное, то закрывает глаза.

Хотя внешне Росита храбрилась, в душе ее поселился червячок сомнения. С детства в ней жила в чем-то наивная, но неистребимая вера печатному слову. К тому же нельзя было не верить и фотографии…

– Что же будет теперь с Гарсиа?.. – не поднимая глаз, спросила она.

– Это дело моего шефа, – пожал плечами Карло. – В конце концов, бежал его шофер.

– Вы затребуете, чтобы Гарсиа доставили в Оливию?

– Не думаю, – Миллер прошелся по кабинету. – За столько месяцев дело утратило актуальность?.. Документы?.. Устарели. Пусть с ним разбираются друзья, которых Гарсиа предал своим поступком.

Росита встала.

– Может быть, ты хочешь поехать к Гарсиа? – неожиданно предложил Миллер. – Я могу помочь тебе с выездом.

Она покачала головой:

– Мне там делать нечего.

Росита уже жалела, что порвала газету. Нужно было ее сохранить, показать товарищам – и тем, кто остался на свободе, и попытаться переправить тем, которые в кольце… Интересно, что они скажут?

– Дай мне еще один экземпляр газеты, – попросила Росита, бросив исподлобья взгляд на Карло.

– Друзьям хочешь показать?

Она замялась.

– Об этом не беспокойся, – холодно улыбнулся Миллер. – Завтра этот материал вместе с фотографией будет помещен во всех оливийских газетах. Вместе с комментариями.

В дверь постучали.

– Ну а теперь ступай. Да хорошенько поразмысли над тем, что я тебе рассказал.

В кабинет вошел Четопиндо, разминувшись с Роситой, которая выскочила в дверь.

– А у тебя губа не дура, коммерсант, – заметил он, присаживаясь на краешек стола.

– Бьюсь об заклад, ты не знаешь, кто это был, – сказал Миллер.

– Кто?

– Росита. Невеста твоего погибшего шофера.

– Гм… Забавно, – покачал ногой Четопиндо. – Что же ей нужно от тебя? Вернее, что тебе нужно от нее?

– Росита – пробный камень для нашей сенсации.

– Грешно такую красавицу называть камнем, – усмехнулся Четопиндо.

Карло протянул ему газету. Генерал внимательно прочел материал, связанный с Гарсиа.

– Педро успел вовремя, – заметил Четопиндо. – Ты уже сообщил об этой статье в министерство информации?

– Ждал команды, Артуро.

– Немедленно сообщай. Нужно расколоть эту шайку, как гнилой орех.

– Что с цитаделью? – спросил Миллер.

– Нужно ее прихлопнуть, и поскорей.

– Будешь брать измором?

Четопиндо махнул рукой.

– Черта с два, – сказал он. – Левые предусмотрительны. Агент донес: у них там склад продуктов. Он позволит им продержаться несколько месяцев по меньшей мере.

– Продукты без воды мало чего стоят.

– У них и вода имеется. Только неизвестно, где находится ее источник.

Миллер присвистнул:

– Остается пустить танки.

– Не те времена, – вздохнул Четопиндо. – Возьмешь трех-четырех человек. Переоденетесь, само собой. Лучше всего батраками, у тебя уже есть опыт. Задание простое: отыскать, откуда в крепость поступает вода.

– И перекрыть ее?

– Ни в коем случае, Карло! Если мы перекроем водоснабжение, эти негодяи отделаются слишком дешево. Я придумал одну интересную вещицу…

– Я думаю, люди в цитадели морально сломлены, – сказал Миллер.

– Как же, сломлены, – возразил генерал. Он вытащил из кармана сложенную газету и протянул ее Миллеру. Это была «Ротана баннера». – Полюбуйся: подпольное издание. Агент только что приволок, обнаружил в фавелах во время обыска.

Это был тревожный факт: итак, несмотря на то что действие конституции было «временно приостановлено» и орган Демократической партии запрещен, «Ротана баннера» продолжала выходить подпольно.

– Найти бы этих типографщиков… – Четопиндо, глубоко затянувшись, умолк посреди фразы.

– И что?

– Кишки им выпущу.

– А как же международное общественное мнение? – позволил себе съязвить Миллер.

– Эти люди исчезнут без следа, – отрезал Четопиндо. – Как в воду канут. Или в жерло вулкана.

Миллер отвел от шефа взгляд и углубился в чтение газеты. Номер открывался описанием похорон Гульельмо Новака, которые состоялись в цитадели.

– Оперативно, ничего не скажешь! – удивился Миллер.

Репортаж о похоронах был написан горячо, взволнованно. Ниже шли стихи Рамиреса, посвященные Гульельмо.

– Такие стихи они могут печатать и в листовках! – снова воскликнул Миллер.

Остальную часть газеты занимало выступление Орландо Либеро.

– Вполне может случиться, что они последуют твоей рекомендации. – Четопиндо, забирая газету, прикасался к ней осторожно, словно маленький газетный листок мог взорваться у него в руках.

– Выходит, они издают «Ротану» в крепости, – предположил Миллер.

– Возможно. А может быть, и в нескольких местах, попеременно. Мы ничего не знаем, агентура ни к черту, только деньги умеют требовать, – раздраженно проворчал Четопиндо. Он сейчас напоминал преждевременно постаревшего бульдога.

– Вот тебе и мышеловка, – меланхолически констатировал Миллер. – Значит, у них есть связь с внешним миром.

– Говорят, в цитадели есть подземный ход, прорытый еще испанцами. – Четопиндо помолчал и без видимой связи с только что сказанным строго произнес: – Карло, мне нужен порошок.

Миллер вытащил из кармана пробирку и протянул генералу.

– Мало, – покачал головой Четопиндо.

– Послушай, Артуро, не слишком ли много ты начал потреблять этого зелья?

– Я знаю, что делаю.

– Посуди сам, Артуро, – вкрадчиво произнес Миллер. – Ну, используешь ты весь порошок, который у меня имеется, а что потом?..

Четопиндо сощурился.

– Главная твоя ошибка, Карло, в том, что ты склонен недооценивать других людей. Это национальная черта немцев. Вы проиграли войну из-за того, что недооценили русских. Вот и ты своего шефа недооцениваешь…

– О чем ты, Артуро?

– Думаешь, я не понимаю, что у тебя здесь, в Оливии, есть какой-то постоянный источник наркотика?

Миллер попытался было что-то возразить.

– Слушай. – жестом остановил его Четопиндо, – меня вовсе не интересует, откуда, какими путями ты добываешь этот порошок. Мне важно, чтобы ты немедленно раздобыл его. И ты мне его раздобудешь!

Задание Четопиндо – разыскать, откуда свежая вода поступает в цитадель, – оказалось не из простых.

Миллер и четверо его помощников исколесили и облазили все окрестности крепости, но обнаружить источник не удалось. Местные жители относились к пришлым батракам настороженно и в липшие разговоры не вдавались.

Комитет снабдил группу Миллера отличными документами – на эти дела генерал Четопиндо был мастер, – так что ни полиция, ни регулярные части, которые осадили цитадель, их не задерживали.

Пятеро батраков переходили с места на место, кое-где копались, замеряли глубину брошенных крестьянских колодцев, но дальше этого дело не шло.

Миллер часто поглядывал в сторону крепости. Полуразрушенные, но все еще неприступные стены производили грозное и одновременно жалкое впечатление.

Он вспомнил, что впервые о существовании старинной испанской крепости близ Королевской впадины услышал из уст Роситы. Это было в тот злосчастный вечер в ресторане. Росита о увлечением рассказывала о цитадели, она говорила, что каждый закоулок там облазила. Быть может, она в курсе, где источник воды, которым снабжается крепость?

Когда Четопиндо сказал о тайном ходе, ведущем из цитадели, Миллер выразил опасение, что осажденные могут сбежать из крепости.

– Ты не знаешь этих людей, Карло, – усмехнулся Четопиндо, выслушав его. – Все та же недооценка противника. Они нищие, голодранцы, но они горды как испанские гранды. Бегство из крепости – трусость, на это не пойдет ни один из них.

– А к ним может кто-нибудь с воли присоединиться?

– Это – пожалуйста.

Что ж, похоже, генерал Четопиндо и впрямь неплохо разбирался в психологии соотечественников: по данным разведки с воздуха, число осажденных не уменьшалось.

Самолеты несколько раз разбрасывали над цитаделью листовки, которые призывали восставших сдаться правительственным войскам, но пропаганда, как и следовало ожидать, не возымела решительно никакого действия.

Взобравшись на один из холмов, окаймляющих крепость, можно было наблюдать в бинокль размеренную жизнь, которая установилась в цитадели. На веревках сушилось белье, женщины разводили костры, готовили пищу. Мужчины занимались укреплением стен, изготовлением самодельного оружия.

– Чистое средневековье, – заметил агент, которому Миллер дал посмотреть в свой бинокль.

«Сюда бы звено пикирующих „юнкерсов“… А потом проутюжить полдюжиной танков», – подумал Миллер.

На четвертый день поисков ему повезло. На запущенной гасиенде его группа наткнулась на конюха – маленького сухонького старичка, который грелся на нежарком в эту пору года солнце.

Старичок – кроме него в усадьбе никого не оказалось – радушно встретил кочующих батраков. Он явно обрадовался неожиданным пришельцам, которые скрасили его одиночество.

Вечером старик сварил в котле какую-то крутую и острую бурду. Все прихлебывали из котла с видимым удовольствием. Отведал варева и Миллер. После позднего чаепития гости повели со стариком нудный, тягучий разговор о местных заработках, о помещике, который покинул гасиенду и укатил в столицу прожигать жизнь, о житье-бытье в Королевской впадине, о том, где и как можно устроиться на сезонную работу.

Старичок разглагольствовал, «батраки» больше помалкивали, иногда ловко подкидывали вопросы.

Миллер прилег в сторонке, поодаль от костра, укрывшись попоной. Его познабливало – накануне попал под дождь и сильно простыл. Немного согревшись, он задремал.

Агенты старались перевести разговор со стариком на интересующую их тему.

– А тебе приходилось, отец, бывать в цитадели? – осторожно спрашивал агент.

– Эге, где я только не был, сынок, – усмехнулся старик, подбрасывая в костер сухую ветку. Пламя вспыхнуло и осветило морщинистое лицо с глубоко запавшими глазами. – Можно сказать, весь мир обошел. Даже в России побывал.

Агент присвистнул:

– Неужели в России?

– Святой крест! – старик перекрестился и оглядел своих слушателей, которые расположились вокруг костра.

Угрюмый верзила, сидящий рядом, полюбопытствовал:

– Ну, как там, у коммунистов? Правду в газетах у нас пишут, что там все общее, а жизни никакой нет?

– Я ведь давно был там, сынок, – махнул рукой старик. – У них тогда еще царь был… – Старик помолчал, вспоминая пролетевшую молодость.

– А что ты делал в России, папаша? – спросил верзила, оживившись.

– Сопровождал своего помещика, что же еще? – вздохнул старик. – А вернулся в Оливию – и то же самое: снова батрачь на помещика… Потом русские царя скинули, теперь у них власть трудящихся. Я читал в «Ротана баннере», что…

– Смотри, старик, бороду спалишь, – грубо оборвал его один из пришельцев.

– В России-то ты был, – добавил второй, – а вот в цитадели небось не побывал.

– Был я и в крепости, как не бывать! Я ведь родом из этих краев, – ответил старик.

– Там, говорят, заварушка какая-то приключилась? – продолжали расспрашивать гости.

– А вы не знаете?

– Толком ничего. Разное говорят – не знаешь, кому и верить.

– Сами-то откуда? – спросил старик.

– С севера мы. Пришли в Королевскую впадину на заработки.

– Там, в крепости, докеры из порта, – начал старик. – А получилось вот что…

Миллер погрузился в тяжелую дремоту, а когда очнулся, снова услышал жидкий тенорок старика:

– …Мне повезло в жизни, ребята, что я был знаком с этим человеком.

– Давно его знаешь, папаша?

Миллер, не открывая глаз, начал вслушиваться в разговор у костра.

– Давненько, – отвечал старик. – Я с Орландо Либеро вместе батрачил.

«Орландо Либеро»! Миллер открыл глаза. Ему ведь так и не удалось выполнить задание шефа. Когда Четопиндо решил, что приспела пора уничтожить Либеро, того и след простыл.

Кто знает, может быть, этот сморщенный старик – улыбка судьбы, предназначенная персонально Миллеру? Вдруг он выведет его на след Либеро? А может, он знает подземный ход в крепость и ведает, где источник, который поит ее защитников?

– Он для друга готов снять с себя последнюю рубашку, – продолжал старик. – Он жизни не жалеет для таких, как вы, нищих батраков. А у вас, на севере, знают Орландо?

– Его, по-моему, всюду знают, – угрюмо буркнул один из собеседников.

– Ну, правильно, – удовлетворенно кивнул старик. – А как там, ребята, ваш северный штат? Тоже поддержит его на выборах?

– Само собой поддержит, – лениво поддакнул агент, который расположился ближе всех к огню.

Миллер подумал, что конюх совсем здесь одичал в одиночестве: он даже не знает, что вследствие беспорядков в порту Орландо Либеро поставлен вне закона и, следовательно, ни о каком избрании его не может быть и речи.

– Знаете, ребята, Орландо Либеро – святой человек, – сказал старик.

– Неужели он богу служит? – в голосе агента прозвучало ехидство.

– Нет, не в этом дело. Но он все равно святой, – продолжал старик. – Он это всей своей жизнью доказал. А смеяться тут нечего. Я говорил со многими, простые оливийцы верят ему. Вот попомните мои слова, Орландо Либеро будет президентом, первым рабочим президентом Оливии.

Миллер отбросил попону и подошел к костру.

– Как же станет наш Орландо президентом, если он скоро ноги протянет? – обратился он к старику.

– Это почему?

– Помрет он от жажды в крепости вместе с остальными, кто там заперт.

Старик усмехнулся:

– Не беспокойтесь, ребята, у них есть свежая вода.

– Почему так думаешь, отец? – спросил Карло.

– Да уж знаю, – хитро сощурился старик. – Так что за тех, кто в крепости, не волнуйтесь. Туго им там сейчас, это верно, но народ их в обиду не даст. Слышали небось, какая волна по всей Оливии поднимается? Недаром же полицейские шавки никак ее решатся на прямой штурм цитадели. Даже армия пасует…