Текст книги ""Коллекция военных приключений. Вече-3". Компиляция. Книги 1-17 (СИ)"

Автор книги: Владимир Богомолов

Соавторы: Герман Матвеев,Леонид Платов,Владимир Михайлов,Богдан Сушинский,Георгий Тушкан,Януш Пшимановский,Владимир Михановский,Александр Косарев,Валерий Поволяев,Александр Щелоков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 72 (всего у книги 347 страниц)

Но тут раздался звонкий писк, и дыхательный мешок компенсатора начал неспешно раздуваться. Вдохнув наконец-то полноценный, обогащенный кислородом солидный объем воздушной смеси, Юрий разом повеселел: «Какие же идиоты эти курильщики, – совсем некстати подумал он, – их бы всех сюда, на мое место, сразу бы научились радоваться каждому глотку свежего воздуха, в одну секунду бросили бы сосать эту смердящую гадость!»

Трезво понимая, что маленький резервный баллончик не сможет долго снабжать его воздухом, Юрий придумал такой маневр. Он вдыхал полной грудью, перемещался на три-четыре ступеньки вверх и задерживался там, постепенно выпуская воздух. Дождавшись, пока последние пузырьки уйдут наверх, вновь перемещался еще немного выше.

«Когда почувствую, что воздух из баллончика перестает идти, использую тот резерв, что постоянно находится в мешке, – размышлял он, – и уже тогда одним броском помчусь ко второму аквалангу».

Такой момент действительно наступил примерно минут через пять. Юрий внезапно услышал, что звенящий писк вырывающегося из аварийного баллончика воздуха начал плавно затихать, словно выключенная кофемолка.

«Пора, – понял он, – дальнейшее промедление смерти подобно».

Нажав на тумблер включения фонаря, он первым делом бросил быстрый взгляд на глубиномер.

«Меньше десяти метров, – удовлетворенно подумал он и, изо всех сил удерживая в легких остатки воздуха, усиленно заработал ластами. Последний глоток можно будет сделать только тогда, когда окажусь в верхнем коридоре, – решил он для себя, – иначе могу не успеть подключиться к АВМ».

Его сознание, уже отравленное безумным содержанием углекислого газа, могло исполнять только одну команду, и называлась эта команда «добраться».

Уже дома, полностью придя в себя, он так и не смог вспомнить, что же он делал в те растянутые, словно резиновые, секунды. Но, видимо, жажда жизни поставила его телу настолько четкую и бескомпромиссную задачу, что даже практически с отключившимся сознанием он сделал все как надо. А сейчас он лежал на диване, закутанный до подбородка теплым ватным одеялом, и рассеянно слушал, как около него хлопочет Наталья, готовящая ему чай с малиновым вареньем.

– Ой, Юрчик, – произнесла она, осторожно поднося к его губам блюдечко с мутной дымящейся жидкостью, – да у тебя, оказывается, седина, а я никогда ее не замечала!

«Я тоже, – подумал он в ответ. – Но то, что я сегодня нашел, стоит того!»

27 ИЮНЯ 1992 г.

Вернувшись накануне из отпуска, который проводил, по совместному настоянию жены и дочери, на северном побережье Испании, Крайнев тем же вечером связался по телефону с Хромовым. Выяснив вкратце положение дел в Калининграде, он предложил майору на следующий же день встретиться в управлении. И без семи десять следующего дня они встретились у высоких, окованных бронзовым литьем дверей четвертого подъезда. Пожав друг другу руки, они обменялись обычными словами, которыми у нас традиционно обмениваются люди, не бывшие в отпуске, с теми, кто в нем уже побывал. Так, беседуя на всевозможные приятные всем отпускникам темы, они поднялись в кабинет подполковника и, открыв оба окна, расположились на креслах за низеньким столиком в углу.

– Хорошо, Илья Федорович, – начал уже серьезный разговор Владимир Степанович, распаковывая пачку испанских сигарет особой крепости, – доложи, пожалуйста, с максимумом подробностей, какова тут у нас обстановка.

– По делу «Толмач» нам похвастаться абсолютно нечем, Владимир Степанович, – сморщился, словно от кишечной колики, Хромов. – Как он пробыл в Калининграде первые сутки после приезда, еще во время майского своего посещения, нам практически ничего не известно, – начал свой доклад Хромов, – и первая встреча с нашим сотрудником по поводу известной Вам карты состоялась только шестого мая. Далее же начинают происходить весьма странные вещи. Сорокин, вопреки всем нашим ожиданиям, не внемлет нашему совету по поводу «ведомственной» гостиницы и сразу же поселяется в перешедшей в коммунальную собственность гостинице Балтийского флота. Вечером шестого числа капитан Стрекалов передает в его распоряжение старую, давно списанную карту Кенигсберга, причем, как было Вами намечено, только на одну ночь. После получения ее наш клиент возвращается, не проявляя при этом ни малейшей нервозности, к себе в номер. Но во время его отсутствия наши оперативники устанавливают у него переносную станцию видеонаблюдения. «Толмач» проводит тщательную подготовку к пересъемке карты и при этом намеренно или случайно наглухо перекрывает одну из двух наших видеокамер. После этого он проводит тотальную съемку всего листа карты, предварительно разбив его на небольшие участки.

– А не интересовался ли он при этом какими-нибудь районами особо? – задал свой первый вопрос Владимир Степанович.

– По всей видимости, нет, – ответил майор, – во всяком случае, в докладе об этом ничего не говорится. Но интересно, что на следующий же день он где-то около двенадцати дня вышел из гостиницы с фотоаппаратом и довольно уверенно направился вот в этот район города, где практически полностью отснял целую пленку. Особую активность Юрий проявил вот здесь, здесь и здесь, – потыкал пальцем майор в разложенную на столе карту Калининграда.

– А что у тебя обозначают эти цифры? – заинтересовался подполковник, – подвигаясь ближе к столу.

– Цифры обозначают количество сделанных в этом месте «Толмачом» фотоснимков, – ответил Хромов. – Вот здесь он сделал восемь кадров, на этом перекрестке девять и в этом переулке целых двенадцать.

– Вот тебе и наметился явно видимый интерес, – довольно потер ладони Владимир Степанович, – а ты говоришь, нет результатов. Так что же он здесь снимал то, – спросил он, обращаясь к заранее разложенным Ильей на столе фотографиям, – ну, что молчишь?

– Скажем так, интерес его для нас совершенно непонятен, – ответил майор, разводя в недоумении руками. – Вот здесь он фотографировал кирху, превращенную на данном этапе истории в православный храм. Далее он сделал несколько снимков некоего здания, больше похожего на цех какого-то небольшого заводика или гаража, ну, а в завершение своего похода он довольно долго бродил по территории детского сада № 111.

– Ага, – наморщил лоб Владимир Степанович, – замечательно! «Толмач» наш просто прелесть, не дает нашим мозгам окончательно заскорузнуть. Согласитесь, Илья Федорович. Теперь по существу. Что же мы видим не замутненным излишним знанием взором? А видим мы только одно, что все эти объекты расположены практически на одной прямой, отстоят друг от друга примерно на сотню метров. А также то, что расположены все они в одном месте, практически на окраине города. Кстати, майор, Вы что-то узнали дополнительно по этим постройкам?

Хромов кивнул:

– Да, но к разгадке поведения Сорокина мы вряд ли приблизимся.

Он полистал свой блокнот.

– Вот что мне удалось выяснить. Детский сад был построен в 1962 году. До него на этом месте был пустырь. Кирха воздвигнута в конце прошлого века. На месте заводика тоже, как ни странно, до войны стояла кирха какого-то святого, но она так сильно пострадала во время боев, что ее остатки постепенно перестроили и приспособили под хозяйственные постройки. Сначала под склады находящейся неподалеку воинской части, а затем под мелкосерийное производство автомобильных запчастей.

Крайнев почесал затылок:

– Действительно, негусто, – задумчиво промолвил он. – Так, а дальше-то что с нашим «Толмачом» случилось?

– Далее начинается самое интересное, – продолжил доклад Илья. – После того как он отснял все эти объекты, «Толмач» на глазах у всех перемотал пленку, вынул из фотоаппарата, положил ее в карман и, сев на трамвай, покатил обратно в гостиницу. Спокойно, не проявляя ни малейшей нервозности, он вошел в парадный вход гостиницы, и с тех пор его больше никто не видел.

– Не может быть! – подскочил на своем месте Крайнев, – а где была наша «наружка»?

– «Наружка» честно ждала его у выхода до вечера, а когда все же оперативники поинтересовались насчет него у дежурной, то оказалось, что тот еще утром полностью оплатил счет за проживание и в гостинице уже не числится.

– Прелестно, – покачал головой Крайнев, – когда выйду на пенсию, обязательно напишу шпионский роман на эту тему и назову его «Толмач почти не виден». Так ты продолжай, излагай уж до конца.

– В середине мая, а точнее тринадцатого числа, Сорокин вновь попадает в поле нашего зрения, но уже в Москве. Он очень оперативно снимает все свои вклады и продает имеющиеся у него более или менее ценные вещи, а все деньги вкладывает, – Хромов грустно взглянул на начальника и закончил, – в оборудование для подводных работ.

– Подводных? – недоверчиво переспросил его Крайнев.

– Так точно, Владимир Степанович, – повторил Хромов, – подводных. Мало того, он спешным порядком заканчивает курсы водолазов-аквалангистов. И вообще в эти дни ведет очень активную жизнь, много разъезжает по городу, изредка посещает место бывшей работы, бегает по утрам, качается на спортивных тренажерах в зале. Так продолжается вплоть до шестого июля, когда он, по всем признакам уехав на дачу к матери, внезапно исчезает из поля нашего зрения. Поскольку исчезать ему куда-то еще, кроме как в Калининград, некуда, то мы малыми, так сказать, силами ведем его розыски там, правда, пока без особого успеха. Ни в одной контролируемой нами гостинице он так и не появился, ни в одном отделении милиции на временное проживание не регистрировался.

– Тогда почему Вы решили, что он именно там? – удивленным голосом спросил Крайнев.

– Зарегистрирован железнодорожный билет на Сорокина Юрия Александровича от города Борисова, что в Белоруссии, до Калининграда. Выкуплен он им пятого июля.

– Значит, он с какой-то оказией добрался до Белоруссии и уже оттуда, как всякий честный человек, сел на проходящий мимо поезд и был таков, – прокомментировал подполковник. – Это понятно, но объясни мне, ради всего святого, зачем это ему понадобился акваланг?

– Совершенно теряюсь в догадках, Владимир Степанович. Ведь ближайший прудик от того места, где «Толмач» занимался фотосъемками, находится не менее чем в километре.

В разговоре наступила тяжелая, протяженная пауза.

3 ИЮЛЯ 1992 г.

«Да, тут, пожалуй, скоро Архимедом станешь, – размышлял Юрий, двигаясь к точке «два скелета». – Совершенно не реально таскать из склада ящики по узкому стволу лестничного марша. Было бы просто идеально, если бы удалось приоткрыть одну из створок большого люка. Тогда можно было бы те ящики, которые имеют положительную плавучесть, просто отбуксировать к лифтовой шахте, ну а дальше они бы и сами поднялись к балке крана. Да и те ящики, что забиты чем-то тяжелым, можно было бы без проблем поднимать туда же, используя пластиковые мешки с воздухом. Вот только что с ними дальше делать: тащить ли потом к дому или же складировать в «Бункере»? Впрочем, это вопрос будущего, подумаю об этом, когда разберусь с люком».

В это время Юрий уже благополучно вплыл в рельсовый туннель и теперь приближался к шахте большого лифта.

«Ага, вот и ты, голубчик, – обрадовался он, заметив показавшуюся из мрака громаду цепного ворота, – сейчас все и выяснится».

Выпустив из рук транспортный плотик, он, не снижая скорости, ринулся в лифтовую шахту. Несколько секунд – и Юрий уже вел лучом по щели между створками. Не обнаружив торчащее лезвие с первого захода, он развернулся, благо размеры лифта позволяли производить какие угодно маневры, и двинулся в обратную сторону, буквально протирая маской стык металлических листов. Наконец в режущем свете галогеновой лампы сверкнул ответный отсвет полированной стали клинка.

«Есть, – возликовал Юрий, – это одна и та же шахта. Теперь срочно вниз, цена минуты стала уже непозволительно высока. Надо спешить. – Пулей вылетев наверх, он, вытянувшись струной, ввинтился в шахту лестничного марша, ловко уворачиваясь от погнутых прутьев ограждения. Скорость свою он замедлил, только достигнув помещения нижнего склада. Тут так носиться было просто невозможно. Прямо от входа он направился в сторону лифтовой шахты. Всплыв к люку, Юрий первым делом освободил свой нож и, осветив его фонарем, попытался прикинуть толщину нависающей над ним крышки.

«Длина клинка двадцать два сантиметра, – принялся он за подсчеты, – да от верхней кромки до конца лезвия оставалось сантиметров шесть-семь. Выходит, толщина крышки не менее тридцати сантиметров. Да, мне ее с моим хилым арсеналом, пожалуй, не одолеть. Остаются только две возможности: или взорвать ее к чертовой матери с помощью снарядов, найденных в подвале батареи, либо все же попытаться как-то приоткрыть».

Второй пункт этой мини-программы после некоторого размышления понравился Юрию гораздо больше, нежели первый. Во-первых, потому, что пользоваться пролежавшими пятьдесят лет под водой снарядами было, ясное дело, небезопасно, а во-вторых, мощный взрыв под жилыми домами мог привлечь к его деятельности нежелательный интерес городских властей. Размышляя примерно таким образом, он начал пристально осматривать створки люка уже снизу, пытаясь разобраться, как же работал механизм привода этих стальных громадин. Осветив укрепленный в небольшой пристенной нише редуктор, с выступающими по обеим сторонам его корпуса громадными цапфами, он увидел, что от него вниз уходит точно такой же стержень, что и вверх. Это его удивило.

«Второй-то тут зачем? – заинтересовался он, – привод ведь осуществляется сверху!»

Юрий, отслеживая лучом странный стержень, начал опускаться ниже, пытаясь разгадать эту загадку. Однако вскоре хаотически наваленные на платформе ящики преградили ему путь. Потратив несколько драгоценных минут, он расчистил от них некоторое пространство и увидел, что стержень утыкается в некий кубообразный чугунный ящик, из которого в сторону входа на лифтовую площадку тянулась вдоль стены довольно толстая труба. Заинтригованный до невозможности, Юрий двинулся вдоль нее, ожесточенно расталкивая в стороны надоевшие ящики.

«Зачем он все это делает? – наверное, подумают многие наши читатели. – Вместо того чтобы активно потрошить ящики с найденными сокровищами, он возится с какими-то трубами и крышками. Зачем?»

Я должен успокоить читателей. Юрия, наверное, можно обвинить в каких-то иных ошибках и прегрешениях, но упрекать в нелогичности, нет! Поставьте себя на его место. Он знает, что запаса воздуха у него в акваланге при работе на этой глубине ему хватит только на двадцать минут. За это время он через обходной путь едва-едва смог бы вытащить в рельсовый коридор один-единственный небольшой ящичек. А дальше что? Опять плыви на базу, заряжай баллоны, отдыхай, потом плыви на следующий день по тому же маршруту снова за очередным ящичком. Это было бы несомненно оправдано, если бы этих ящиков было бы десять, на худой конец, двадцать. Но ведь их там были многие сотни! Вот поэтому он и искал любую возможность для того, чтобы организовать прямое сообщение между складом и рельсовым коридором. Если бы ему это удалось, то, во-первых, он смог бы совершенно без потери времени и сил отправлять наверх практически любое количество ящиков, во-вторых, ему не пришлось бы расходовать запас воздуха на проведение декомпрессии, ну, и заодно в результате всех этих действий время, в течение которого он мог совершенно спокойно трудиться под водой, увеличивалось бы самое малое в два с половиной раза.

Ухватившись свободной рукой за то место, где эта труба обрывалась, Юрий увидел вмурованную в стену довольно толстую пластину, из которой торчал практически не поржавевший квадратный стержень.

«Неужели это резервный привод открывания лифтовых створок? – обрадовался он. – Если это так, то следует без промедления попробовать его провернуть». Решив осуществить эту операцию, Юрий огляделся по сторонам в поисках либо поворотной рукоятки, либо подходящего штурвального колеса. Однако в том первобытном хаосе, который творился сейчас на складе, найти столь незначительную по размерам вещичку было делом практически невозможным.

«Черт побери, – заволновался Юрий, – никак придется самому изготавливать какой-нибудь эрзац паровозного ключа?»

Он уже было полез за ножом, чтобы использовать зубья нарезанной на нем пилы в качестве линейки, как внезапно припомнил, что видел где-то здесь, внизу, вроде бы подходящий по размерам штурвал.

«Кажется, я нечто подобное наблюдал в местном туалете», – внезапно развеселившись, подумал он, представив, как бы трудно пришлось немецким солдатам справлять нужду, появись они здесь сейчас снова.

Выбравшись из склада, он тут же поплыл по направлению к кессонной камере, где действительно был подходящий штурвал (тот самый, с помощью которого Вист и произвел затопление подземелья). Срезав с помощью электропилы удерживающий этот штурвал ржавый массивный болт, он с трех попыток сдернул его со своего места и, прижав к животу, поволок обратно к лифту. Короче говоря, ему удалось-таки приоткрыть одну из створок люка примерно на две трети. Правда, на это ушел и остаток этого рабочего дня и весь следующий. Конечно, это далось ему нелегко. Пришлось применить и массу смекалки, и все свои физические способности, и заодно обнаружить и вытащить из гнезда ту самую монтировку, которую вставили в пазы лифтовых дверей наши танкисты. Обеспечив теперь себе прямой путь из склада на верхний уровень транспортной штольни, Юрий смог радикально изменить ситуацию. Но решение одной проблемы потянуло за собой, как водится, возникновение проблем новых. Выяснилось это при первой же попытке Юрия протащить все же один из ящиков, лежавших на платформе цепного лифта, до гаража. Он выбрал этот ящик из огромного числа других по двум причинам. Тот был приемлем по размерам и имел практически нулевую плавучесть. Укрепив его на транспортном плотике вместо второго акваланга, он с большим трудом, но все же доставил его до родного колодца, откуда и поднял его наверх, в гараж. Не останавливаясь, нырнул снова. Вернулся за оставленным у «двух скелетов» аквалангом. Уже высовывая от усталости язык, примчался опять на базу. Вылез сам. Выволок плотик с аквалангом и инструментами. Подключил оба фонаря к зарядному устройству. Снял водолазный костюм. Повесил его сушиться. И только тут смог наконец-то взяться за доставленный ящик.

Вооружившись для этого небольшим охотничьим топориком, он подрагивающими то ли от волнения, то ли от чрезмерной усталости руками, начал отдирать от ящика верхние доски. К его удивлению оказалось, что доски сохранились достаточно хорошо. То ли они были сделаны из смолистого елового сырья, то ли покрывающая их темно-зеленая краска была так хороша, но оторванные им доски не производили впечатление прогнивших. Сильно поржавели только скрепляющие их гвозди. Сняв верхний слой досок, Юрий обнаружил, что в деревянном ящике лежит еще один, сделанный из сильно потемневшего оцинкованного железа. Давно сгнившие замки, некогда запиравшие этот контейнер, уже никак не могли помешать ему заглянуть внутрь, и через секунду Юрий уже поднял жалобно скрипнувшую крышку. Весь объем жестяного корыта занимала какая-то бурая кашеобразная масса. Преодолев отвращение, Юрий все же запустил туда одну руку и поводил ею, пытаясь нащупать хоть какой-нибудь твердый предмет, но тщетно. Вынув руку из ящика, он попытался чисто визуально определить, что же это он с такими трудностями сюда доставил. И после недолгих раздумий догадался, что перед ним остатки давным-давно сгнивших документов.

«Ну нет, Юрий Александрович, – решил он, – таскать из такой дали, да еще с такими приключениями ящики с протухшей макулатурой, нет уж, увольте. Надо придумать что-то более умное».

В тот вечер в маленьком доме на Н-ской улице царили непривычная тишина и уныние. Олег Семенович приболел, и Наташа весь вечер просидела с ним наверху. Юрий же, примостившись у холодного камина, размышлял над тем, как бы ему в дальнейшем не попадать в такой просак, как сегодня. После нескольких часов раздумий и просчитывания с карандашом в руке поминутного графика своих действий, он пришел к выводу, что без использования подземного полуразрушенного помещения, обнаруженного им пятнадцатого июня, ему никак не обойтись.

– Надо будет только установить там лебедку, принести туда какой-нибудь фонарь, наподобие старой керосиновой лампы, и сделать хотя бы самую примитивную лестницу из двух веревок и нескольких круглых палок. Когда я все это сделаю, у меня появится прекрасная возможность как для складирования поднимаемых снизу ящиков, так и для изучения их содержимого. А то с такими мучениями снова тащить эти неповоротливые чушки целый километр по всем этим лабиринтам и в результате обнаружить очередную порцию давно сгнившего барахла! Нет уж!

С мансарды спустилась грустная и осунувшаяся Наташа.

– Как там Олег Семенович? – спросил Юрий, усаживая ее рядом с собой на диване.

– Уснул наконец, – ответила та, – прямо и не знаю, что дальше делать?

– Надо будет прямо с утра вызвать доктора, – подсказал Юрий.

– Вызовем, конечно, – упавшим голосом отозвалась та, – но чувствую, это у него надолго. Придется мне все время около него сидеть. И как теперь быть? – всхлипнула девушка, – деньги уже на исходе, на что покупать еду и лекарства, даже не представляю.

– Да ты погоди, Наташенька, – засуетился Юрий, – не плачь, мы сейчас что-нибудь да придумаем, не может быть, чтобы мы с тобой не нашли выход. Поставь-ка ты сейчас чайник, а я на минуточку отлучусь.

В несколько прыжков поднявшись по лестнице в свою комнатку, Юрий начал обшаривать все те места в одежде и багаже, где у него могли лежать деньги. Все найденное он бросал на кровать, но когда поиски были окончены, на светло-голубом одеяле лежала совсем небольшая кучка купюр. Подсчитав свои «авуары», он сам удивился тому, как мало у него осталось денег.

«Если еще и отложить на обратную дорогу, то тогда вообще останутся сущие гроши, – задумался он. – И в то же время и Наталье нельзя не помочь, я тут вовсю пользуюсь их гостеприимством, ем, сплю, электричества одного нажег на бешеную сумму».

Юрий покрутил в руках тоненькую стопочку купюр и решил, что все свои наличные деньги он сейчас же отдаст Наташе, а для пополнения своего бюджета отнесет в комиссионный найденные у «двух скелетов» подсвечники.

«Все же они серебряные, – размышлял он, спускаясь по лестнице обратно на кухню, – за них должны дать прилично».