Текст книги "Ученик Истока. Часть I (СИ)"

Автор книги: Серафим Волковец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 57 страниц)

Однажды ночью, когда остатки его племени уже крепко спали в глубоко вырытых в земляном валу норах, только самый смелый и сильный Великий Воин оставался дежурить на посту. Как вдруг лес и болота по всей округе озарил солнечный свет. Было так светло, что на несколько секунд Великий Воин потерял способность видеть, а когда прозрел, то увидел, что на них готовится напасть невиданная досель бестия. Гигантская птица, пылающая огнём как раскалённый солнечный шар, она бесшумно скользила по воздуху, роняя языки пламени на болота и усыпая ветви деревьев искрами. Густой лес за её спиной уже горел – люди, выбравшие укрытием земляной вал в предгорье, оказались отрезаны этим пожаром от всех путей отступления, и их ждала неминуемая и ужасная гибель – в клюве чудовищной птицы или в огне.

Издав громогласный животный вопль, Великий Воин схватил первое, что попалось ему под руку – тяжёлый булыжник из камня и золота – и ринулся в последнюю в своей жизни атаку, надеясь, что его племя, услышав звуки битвы, успеет уйти в горы и сможет выжить там без его мудрого правления.

Птица набросилась на Великого Воина яростно и остервенело, одним махом разорвав когтями широкую грудь, но огонь, льющийся с её широко распахнутых крыльев, опалил ветви вокруг – схватив одну из ветвей, Великий Воин прижёг свои раны и смог продолжить смертельный бой. Птица ударила его пламенеющим хвостом, но Великий Воин вовремя закрыл лицо булыжником – огонь опалил его, и камень рассыпался в пыль, обнажив кусок чистого золота в обуглившихся пальцах. Ревя как медведь, сильный и смелый Великий Воин набросился на бестию и изо всех своих сил, вложив всю ярость и страх за будущее своего народа, ударил бестию в череп – красная лава, заменившая птице кровь, брызнула на его голову и моментально сожгла все волосы дотла и выжгла ему глаза…

***

– Слушай, а менее кровавой и жестокой истории у вашей культуры нет, часом? – беспокойно поёрзав на месте, решился всё-таки перебить Макс. – Ты не подумай, мне не страшно, просто… Вам это всё в каком возрасте рассказывают?

– Лет с трёх, – прикинув что-то, ответил Давид. – Приблизительно с того момента, когда у детей появляется способность запоминать истории. Почему ты спрашиваешь?

– Да не, ничего. Просто теперь мне стало чуточку понятнее, как у вас, ребята, получается спокойно выбрасывать из города бродяг на растерзание лесным хищникам.

– Бродяги – это отдельная тема обсуждения, Максимус, при всём уважении. Их пребывание в Эпиркерке – да и во всём королевстве, буду откровенен – не приносит ни горожанам, ни королю никакой пользы.

– Логично. Они же не платят налоги.

– Дело не только в налогах. Это балластный груз, существующий для узкого числа конкретно взятых целей, и когда эти цели достигаются – они становятся обузой.

– Потрясающе… Ладно, давай лучше про птицу пока. Это хотя бы легенда, а не реальность.

– История, – с нажимом поправил его Давид в третий раз.

***

Ослеплённый, изувеченный, Великий Воин постепенно выбивался из сил. Но люди, вверившие ему свои жизни, ещё не успели уйти достаточно далеко в горы, чтобы чудовищная птица не смогла их достать. И Великий Воин продолжал сражение, превозмогая ужасную боль, не видя, а только слыша своего врага и при этом нанося сокрушающие удары без промаха и сомнения. Он готовился погибнуть в ту ночь, светлую как день, ради сохранения жизни тех, кто безоговорочно ему доверял, кто все эти годы без единого слова возмущения скитался с ним по опаснейшим лесам и болотам нового полуострова. Он готов был пожертвовать собой во имя сохранения народа и дрался со зверем, зная, что ему не одержать победы. Единственной его целью было продержать пламенеющую птицу как можно дольше на том месте, где она имела наглость и неосторожность напасть.

Великая цель – большая, чем жизнь – продержала Великого Воина в живых до рассвета. С первыми лучами солнца чудовищная птица, рухнув на землю, испустила дух от смертельного удара золотого булыжника по черепу, и пламя с её кроваво-красных перьев слизнул и растворил в воздухе первый тёплый утренний ветерок. Великий Воин, потерявший слишком много крови и обессилевший, упал на колени возле поверженного врага, чтобы в последний раз обратить лицо к восходящему солнцу, и разорванными губами прошептал молитву – но молил он не о собственном спасении, а о спасении тех, кто ушёл в горы и остался без его мудрого правления. Великий Воин погибал.

Лёгкий и прозрачный, Лунный бог Шеларди, следивший за их поединком всю ночь, поспешил рассказать об этом великом бое Солнечному богу Сехулу, едва тот показался на вершине солнечного шара в своих блистающих одеждах. Поражённый мужеством и самоотверженностью слабого человеческого существа – того самого человека, который никогда и ни у кого не просил о помощи, а теперь просившего не за себя, а за других, Сехул сошёл со своего божественного трона и снизошёл к Великому Воину, и там, где ноги его касались земли, расцветали цветы и зеленела трава.

«Тебе больше нечего бояться, дитя, – молвил Сехул, остановившись перед Великим Воином. – Мой брат поведал мне о твоём подвиге, и отныне твой дух вечно будет пребывать в Небесном царстве, где не узнает ни боли, ни страха, ни горечи».

«Мне не нужно Небесное царство без боли, страха и горечи, если мой народ будет страдать, покинутый своим главным защитником, всемогущий Сехул, – из последних сил ответил Великий Воин. – Если я могу просить о награде, я прошу о Небесном царстве для них, а не для себя».

Помолчал Солнечный бог Сехул, а после изрёк:

«Вижу я, что народ твой благословлён, ибо ему послан был такой правитель как ты. Так пусть же теперь каждый человек и каждый гад, каждый зверь и каждая птица знают, что твой народ останется благословлён богом Сехулом во веки веков. Вижу я, что ты принесёшь своему народу процветание и счастье, а потому останешься ты на землях этих, вернёшься к людям своим и станешь править ими мудро и справедливо, и сыны твои, и сыны сыновей твоих во веки веков будут благословлены богом Сехулом и будут править этой землёй и этим народом после тебя».

Солнечный бог укусил себя за ладонь и коснулся израненной головы умирающего Великого Воина – солнечная его божественная кровь, смешавшись с кровью Великого Воина, залечила обугленную кожу на черепе и раны на теле, а вместо старых волос выросли новые, золотые и светящиеся, как солнечный луч.

«Отрёкся ты от Небесного царства, а потому не пущу тебя в его чертоги после смерти как равного нам, но войдёшь ты в его ворота как божий потомок, наделённый силой и властью править людьми так же, как боги наделены силой и властью править тобой, ибо отныне только перед богами несёшь ты ответ».

Сехул коснулся пальцами пустых глазниц Великого Воина, и в них выросли новые, бесцветные глаза. Стоявший на коленях, Великий Воин открыл их и поклонился Сехулу, и первым, что увидел он новыми глазами, стала сочная зелёная трава под ногами Солнечного бога. Глаза его стали зелёными, как эта трава.

«Да будет металл этот, что защитил тебя и твой народ от гибели, отныне твоим – имя ему Золото, и будешь хранить его как лучшего друга, даровавшего тебе победу, – изрёк Сехул. – А бестия, что пала жертвой твоего мужества, отныне станет твоим хранителем и твоим духом – и всё живое, что коснётся её взглядом или слухом, да будет знать отныне, что это твои земли и твоё правление. Даю тебе имя – Таногольд, и значит оно „божество битвы“ и „золото“, и да будут подвластны тебе и стихия сражения, и стихия богатства, ибо отныне ты – правитель над этими людьми и этими землями».

С этими словами Солнечный бог Сехул оставил леса полуострова и возвратился на солнечный шар, откуда и по сей день взирает на потомков достойного правителя Таногольда с благословением и любовью. Таногольд, ставший первым правителем людей, возвратился к племени обновлённым и очищенным от предыдущей своей жизни, и с тех пор сыны его и сыны сыновей его носят в себе кровь Бога Сехула и милостиво правят во всех землях Солнечного бога и его Великого Воина Таногольда…

***

– Так заканчивается самая древняя история из летописи нашего королевства, о первом расселении на полуострове и о первом короле Таногольде, получившем от Сехула не только благословение на правление этими землями и создание собственного королевства, но и божественную кровь, возводящую королей Эпиршира до полубогов, – подвёл черту Давид, вдохновлённый собственным рассказом. – Чудесная история и не менее чудесное доказательство щедрости и доброты наших небесных покровителей, в особенности Сехула и Шеларди, разумеется. Именно по этой причине им было возведено самое большое количество храмов в королевстве: порядка трёх тысяч для солнца и двух с половиной – для луны.

– И вы в Цельде верите, что эта история произошла взаправду? – ляпнул Макс не подумав, но испугаться возможной реакции не успел.

– Конечно, – вопреки ожиданиям, подтвердил Агнеотис преспокойно и даже слегка снисходительно. – Нет, вернее, я допускаю вероятность, что некоторые факты были слегка… приукрашены. Например, что Таногольду настолько крупный кусок золота попал под руку случайно, а не был найден, скажем, немного раньше, так что Великий Воин держал его неподалёку… Но, если взглянуть на это с другой стороны, в истории и не сказано, что Великий Воин никогда прежде с этим золотом не сталкивался, а сказано только, что он «схватил первое, что попало ему под руку».

– Но ты веришь, что к нему с солнечного диска спустился бог и прикосновением вылечил раны и отрастил выжженные глаза, так?

И снова, не оправдав ожиданий от уже вполне намеренной провокации, студент лишь снисходительно и мягко улыбнулся.

– Максимус, – ровно и терпеливо, тоном родителя, призывающего ко вниманию расшалившегося ребёнка, обратился к нему Давид. – Я знаю, что ты в нашем мире совсем недавно, но вот уже четвёртый день как ты живёшь под одной крышей с человеком, способным одним прикосновением избавить тебя от разрушительного воздействия смертельного проклятья. Путники, насколько я смею судить по скупому своему опыту, в целом довольно… скептичные люди, но уж в то, что ты видел сам, невозможно не верить, правда?

– Меня больше смущает трон на солнечном диске, – попытался реабилитироваться юноша.

– Это… да, пожалуй, могла бы быть фигура речи. Хотя, конечно, никто из нас не знает, где на самом деле обитают боги. Они настолько могущественны, что могут жить там, где только пожелают – так почему бы и не на солнце?

– Ладно, предлагаю закончить с теологией. Я в этом не разбираюсь.

– Если говорить только о том, в чём разбираешься, никогда не узнаешь нового, – усмехнулся добродушно школяр, и по его лицу сложно было сказать, издевается он или просто даёт совет. – Как пожелаешь. Мы всё равно немного отошли от темы. Итак… «кровь Бога»?

– «Кровь Бога», – капитулировал Макс. – Наследие королевской династии.

– Теперь, когда ты знаешь, что это такое и откуда появилось, ты должен узнать, что «кровь Бога» передаётся по наследству, – взяв себя в руки, Агнеотис вновь придал лицу выражение серьёзности. – Не знаю, насколько много тебе известно о такой науке, как генетика, поэтому попробую объяснить простыми…

– Я в курсе, что такое генетика, совсем уж идиота из меня не делай, – слегка раздражённо перебил Макс. – Мы законы наследственности Менделя в старшей школе проходим.

Ох нихера себе… А я помню Менделя, что ли?

Давид смущённо поджал губы и покивал несколько энергичнее, чем того требовала ситуация.

– Ч-что же, прекрасно, прекрасно… И что такое «доминантный ген», ты тоже знаешь, насколько я смею судить?

– Получается. Это аллель, определяющая проявление того или иного признака, в написании обозначается заглавной буквой. Подавляет аналогичную рецессивную аллель, обозначаемую в написании прописной буквой.

Максиму стоило немалых трудов изобразить равнодушную и ничего не значащую мину. Получилось недурно, не зря в театральный институт бы пошёл.

Господи боже, да что со мной? Как можно помнить то, чего никогда не учил?

– В таком случае, мы говорим на одном языке, – заметно оробевший, Давид выдержал небольшую паузу; он силился притвориться, что сбился с мысли и не может вспомнить, на чём остановился их диалог, в то время как на самом деле оперативно расправлялся с культурным шоком. Чем больше он разговаривал с подмастерьем магистра, тем яснее убеждался: этот парень совсем не прост и не глуп, а первое впечатление в его случае оказалось обманчиво до непозволительно-опасного. – В-вот, «кровь Бога», да. Она была даром, полученным… в результате прямого обмена кровью между Сехулом и Великим Воином… Однако детям, внукам и правнукам Таногольда она передавалась в виде доминантной аллели. Так как ген этот небесного происхождения, он не угасает и не теряется с течением времени.

– Сам до этого дошёл?

– Нет-нет, что ты. Нас обучали этому на лекциях по биологии в Академии… Если ты всё это знаешь, ты понимаешь, почему августейшими особами могут стать только супруги потомков Таногольда и их общие дети, но никак не другие родственники, и мне не нужно объяснять тебе некие прописные истины вроде… вроде невозможности «заразиться» случайно этим геном от другого человека, верно?

– А что, – сдерживая смех, обернулся Макс, – Приходилось?

– Не все мои сокурсники ответственно относятся к учёбе, – раздражённо, но, к удивлению Путника, не надменно, а немного даже стыдливо прикрыв глаза, вынужден был признать Агнеотис. Факт чужой безалаберности его явно не радовал, и плюсов – например, потешить эго на фоне безграмотного большинства – школяр для себя не видел. – Как бы это ни было печально. Для кого-то понятие «ген» имеет больше общего с бактерией или вирусом, нежели с материалом, переданным в процессе размножения.

– Слушай, без обид, но ещё полчаса назад я был уверен, что в Цельде живут пещерные люди, а вершиной развития стали перо и колесо, – признался Максим и сразу же об этом пожалел: неизвестно, как отреагирует на подобное заявление Давид и сможет ли распознать вложенную в эти нелицеприятные слова шутку. Но слов назад не воротишь, придётся идти до конца. – Так что, может, это просто ты быстрее вперёд ускакал, а не остальные отстают.

Студент ненадолго замолчал.

Ему не приходилось прежде задумываться о положении оси координат и точки отсчёта в пространстве: наследник рода Агнеотисов принимал за аксиому известный ему с младенчества факт: его семья делает ровно столько, сколько необходимо, чтобы их наследник вырос достойным, образованным и «таким как надо». Правда, в это загадочное «ровно столько» входило такое великое множество, что голова шла кругом от потраченных на его всестороннее образование средств, но это особой роли не играло. Давиду всегда казалось, что знания и навыки, коими он обладает благодаря бесчисленному множеству частных преподавателей и тренеров, являются для чистокровного мага золотым стандартом – нормой, такой же естественной, как дышать; по этой-то причине юношу и раздражало безответственное отношение к учёбе, или неправильный внешний вид, или не так остро отточенные манеры, или дефицит умений. Все, кто по его меркам «не дотягивали», порочили честь Эпирширского дворянства.

Подвергать сомнению непреложные истины – о том, что именно столько обязаны знать, именно так обязаны себя вести, именно с такими-то и такими-то обязаны общаться и заводить семьи – он не пробовал. Но что, если Путник прав, и это не Агнеотис единственный живёт по нормам и стандартам, а все остальные? Если подавляющее большинство как раз вписываются в рамки стандарта, а Давид и его родственники выходят далеко за их пределы?

– Ты здесь? – осторожно поинтересовался Макс, плавно помахав собеседнику ладонью.

– Да, – школяр моргнул. – Прошу прощения, твои слова заставили меня… задуматься.

Особо ни на что не надеясь, Максим на всякий случай решил уточнить:

– Приятные хоть думы-то были?

– Неоднозначные, – уклончиво, но честно ответил Давид. – Что же, нам пора вернуться к первоначальной теме беседы.

– Ты рассказывал о «крови Бога».

– Да-да, – он тактично прочистил горло, – Благодарю, помню. Итак, этот доминантный ген – критически важное отличие между августейшими особами. Отличие, создающее определённую путаницу, но не слишком-то, впрочем, сложную. Видишь ли, общие дети – носители этого дара, поскольку одним из их родителей является потомок Таногольда. Но новообретённые супруги пускай и связаны с правящей династией благодаря узам брака, обладателями «крови Бога» при этом, как ты понимаешь, не являются – кровосмешение практиковалось столетия назад, однако в настоящий момент находится под запретом духовенства и Кодекса.

Я же уже объяснил, что немного разбираюсь, зачем продолжать разжёвывать такие простые вещи? – нервничал Макс, воспринимая поведение Агнеотиса за весьма неутешительную оценку его интеллектуальных способностей. Однако небольшого усилия воли оказалось достаточно, чтобы переосмыслить получаемые данные и поуспокоиться. – Он сам сказал, здесь даже аристократия к учёбе может относиться наплевательски. Что уж говорить про меня, без пяти минут бомжа.

– Эта разница в статусах прослеживается в отношении к августейшей особе дворянства и черни, – вещал тем временем Давид, захваченный темой обсуждения гораздо сильнее собеседника. – Его Величеству королю Хэдгольду и Его Высочеству принцу Айгольду не просто подчиняются как правителям этих земель, Максимус, им поклоняются как потомкам Солнечного бога Сехула. Они по праву рождения стоят на принципиально ином уровне, нежели мы с тобой – или даже господа магистры. Но будущая жена Его Высочества, имея все права королевы, будет в сознании подданных смертным человеком, пускай и наделённым властью. Хотя номинально оба они – августейшие особы, наиценнейшие персоны королевства Эпиршир.

– Уловил, – кивнул Путник: пока ничего сложного в объяснениях студента не прозвучало.

– Тем не менее, впрочем, была и более… приземлённая причина ограничить доступ к титулу, – Давид слегка замялся: о том, что вот-вот сорвётся с его языка, говорить ему хотелось гораздо меньше. – «Кровь Бога» всегда имела определяющее значение для нашего духовенства, но играла сомнительную роль в вопросах более материальной плоскости. Видишь ли, обретение титула августейшей особы фактически даёт обладателю статус члена королевской семьи и приравнивает в правах: если бы все кровные родственники новоиспечённого супруга получали в распоряжение подобные привилегии, это могло бы серьёзно повлиять на внутриполитический уклад королевства.

– А это уже не шутки, – Макс понимающе нахмурился. – Кому захочется, чтобы тёща получила право лезть в дела твоего королевства.

– Всё так, при этом ситуация выходила бы весьма и весьма опасная. Вместе с титулом люди, не имеющие к «крови Бога» и наследию Таногольда никакого отношения и никогда не обучавшиеся искусству управления государством, получали бы право действовать от имени короля, принимать участие во всех значимых административных и социальных событиях, подписывать указы, распоряжаться частью ресурсов и даже объявлять и заканчивать войны – и много прочих благ. Конечно, власть членов династии по-прежнему контролировалась бы Его Величеством, как это происходит и ныне, однако многочисленные родственные связи существенно усложняли бы процесс принятия решений и межличностные отношения внутри семьи. Ко всему прочему, все августейшие особы обладают тем или иным правом претендовать на корону – в порядке, установленном Кодексом, разумеется, но всё же. Такие… альтернативы, если их набирается ощутимое количество, могут провоцировать конфликты и дестабилизировать как отношения между родственниками, так и отношения внутри государства и за его пределами.

– Борьбу за трон никто не отменял, – со знанием дела покивал Максим. Из курса истории он хорошо запомнил кровопролитные сражения между наследниками, интриги и заговоры, целью которых было приближение кончины власть имеющего брата или горячо любимого папочки. – Не сложно догадаться, почему новые претенденты в планы адекватного короля входить не будут.

– К сожалению, это так. И пускай об этом не принято говорить среди мещан, ты, как мне теперь известно – к сожалению, позже, чем мне следовало это увидеть, за что ещё раз прошу у тебя прощения, Максимус – к ним не относишься.

– До мещан ещё дойдём, – буркнул парень, почувствовав себя почему-то в этот момент самозванцем, и поспешил сменить тему. – Вопрос есть: ты сказал, что «кровь Бога» передаётся по наследству от вашего самого первого короля, так? И Айгольд является её носителем, верно?

– Совершенно точно.

– Выходит… Подожди, а когда, по вашим летописям, первые племена высадились на полуостров?

– Около четырёх тысяч лет назад, – прищурившись, вспомнил Давид. – Точной цифры никто, к сожалению, не знает, но так утверждают наши историки.

– Постой-постой. Ты хочешь сказать, что древний-древний предок Айгольда жил четыре тысячи лет назад и всё это время королевством правил один род?

– Непрерывно, – подтвердил Агнеотис изумительно ровным тоном. – Почему тебя это удивляет?

– И правда, – саркастично и нервно хохотнул Макс. – Всего-то четыре тысячи лет, пустяковый какой срок.

– Иронию я слышу, но категорически не понимаю причины её возникновения, – Давид уставился на него с искренним недоумением. – У Таногольда родился сын, у его сына родился сын – так власть и передавалась. Если рождались дочери, они правили Эпирширом до момента, пока не выйдут замуж, затем власть переходила в руки их законных супругов, а после – их общим детям… Что именно тебя удивляет, Максимус?

– Удивляет меня, что за четыре тысячи лет в их роду ни разу не случилось никакого… форсмажора.

– Как же не случались? Были и внезапные войны, и эпидемии…

– Так я об этом ведь и говорю, – вскинул руку Путник, от удивления заговоривший гораздо громче прежнего. – И за четыре тысячи лет никто из наследников не погиб на поле боя, не заболел какой-нибудь чумой, не был отравлен врагами? Какой-нибудь король или какая-нибудь королева не страдали бесплодием? Как у них получилось протянуть так долго?

– Позволь, – голос Давида разительно изменился, стал твёрдым и даже неприкрыто враждебным: – Династия Гольдов горячо любима народом с первого дня её существования, и даже в самые мрачные и страшные времена истории Эпиршира потомки Солнечного бога не сталкивались с необходимостью «протянуть» ещё немного…

– Нет, ты не так… Вернее, ладно, я не то слово подобрал, – он раздражённо потрепал отросшие на лбу волосы. – Я не имел в виду «выжить», я имел в виду «не прервать фамильную линию».

– По какой причине бы она могла прерваться? – нервно фыркнул школяр, поправляя и без того прекрасно уложенный манжет. – Народ Эпиршира боготворит правящую династию и сделает всё, чтобы…

– Да услышь ты меня, Агнеотис, я же не про народную любовь тебе толкую. Я про то, что в жизни случается… всякое. Понимаешь? Ещё раз: любому, даже самому горячо любимому королю во время битвы может случайно прилететь стрела в глазницу. Даже самый чудесный король может оказаться чисто физиологически не способен к зачатию преемника. Даже самого доброго и справедливого могут убить заговорщики, причём в детстве, не дав проявиться его доброте и справедливости. Столько обстоятельств за четыре-тысячи-мать-его-лет способны были повлиять на крону их генеалогического древа, что у меня в голове не укладывается, насколько же везучими нужно быть, чтобы и по сей день оставаться у власти в целости и сохранности.

Давид, вытянув губы, покивал с куда большим спокойствием – выпад в адрес монарших особ, как оказалось, существовал только в его чрезмерно чувствительном воображении и не имел ничего общего с действительностью. Потом на его губах даже мелькнула тень улыбки.

– Я слышу тебя, Максимус. Но и ты услышь меня. Подобное попросту невозможно с династией наших милостивых монархов, – простодушно ответил он. – Народ Эпиршира и люди иных государств, верные решения и своевременные действия, случайности и совпадения, божественная поддержка и сама Судьба – во все времена всё сущее поддерживало и защищало ветвь Гольдов от смерти и забвения. Будь та защита результатом действий самих королей или стечением обстоятельств, она всё равно существует и неописуемо крепка. Взять даже господина магистра… Буду откровенен, не могу быть уверенным в том, насколько хороший это пример.

– Пример отличный, – покивал Макс и сразу отвёл взгляд в сторону; развивать тему и тем более погружать Агнеотиса в подробности чужих взаимоотношений он не только не рискнул бы, но и даже не подумал бы рискнуть. – В нашем мире сплошь и рядом случались такие истории, что король гиб, не оставив наследника. Или с этим наследником загадочным образом что-нибудь случалось. Один род мог править столетиями, а потом оборваться и исчезнуть в веках за несколько лет.

Лицо Давида до смешного вытянулось, стоило ему услышать подробности быта на Земле в те непростые времена, голубые глаза округлились настолько, что Макс мог спокойно рассмотреть каждый крохотный сосудик в его белках.

– И как… как же вы с этим справлялись? – сдавленно и встревоженно поинтересовался он, очевидно, воображая, с какими ужасами столкнулась бы его родина, случись нечто подобное с Айгольдом.

– За власть боролись другие люди, – Путник поджал губы: не вовремя вспомнились пророческие слова учителя о том, что когда-нибудь его уроки пригодятся парню в жизни, и молчаливая уверенность Макса, что уж что-что, а история Руси и средневековых королевств Европы будущему Олимпийскому чемпиону по плаванию ну вот точно-преточно никогда не понадобится. – Разворачивались войны, люди грызлись друг с другом, потом кто-то побеждал и его короновали. Но во всех странах было по-разному, я особо не в курсе.

– Чудовищно, – упавшим голосом заключил Давид и перевёл взгляд на полностью обесцвеченное тёмное небо. – Должно быть, это создавало в ваших королевствах ужасный беспорядок. Ещё вчера страной правила одна семья, и тут – уже совершенно другая?.. И каждому такому новому королю требовалось восстанавливать то, что он сам же во время битвы за власть и разрушил? Великое испытание для народа. Подобная смена власти не привносит в жизнь ничего хорошего, только хаос и неопределённость будущего, а для плебса пагубнее неопределённости нет ничего… А бывало ли такое, что ко власти приходил человек недостойный? Случалось ли, что власть мог захватить человек, не имеющий ни малейшего представления о том, как управлять королевством правильно?

– Случалось, конечно. Люди терпели, что поделать – у них тоже были задвиги на тему «помазанников божьих». Но, как я уже сказал, это было давно.

– Чудовищно, – подтвердил уже увереннее Агнеотис. – Но, надеюсь, сейчас королевство, из которого ты прибыл, в руках надёжного правителя?

– У нас сейчас довольно мало королевств осталось в мире, – по привычке уклончиво ответил Максим. – И королей, как ты понимаешь, тоже. Что-то около сорока стран являются монархиями.

– А сколько всего стран на Земле?

Максим присвистнул, рассмеялся и пожал плечами.

– Вот на этот вопрос я тебе не отвечу. Точную цифру вряд ли кто-то назовёт, слишком плавающие данные: какие-то государства являются общепризнанными, какие-то признаны суверенными только большинством стран, какие-то признаны меньшинством стран, какие-то вообще не признаны – но, опять же, не ясно, пока не признаны или навсегда. Там чёрт ногу сломит, серьёзно! Но если считать приблизительно, их где-то сто девяносто штук. Плюс-минус десять.

– Интересно. Выходит, либо Земля меньшего размера, либо ваши государства гораздо больше наших. В Цельде почти двести пятьдесят королевств, и это если считать только те из них, что не объединены между собой экономически и политически. Но, раз у большинства стран нет королей, кто же тогда ими управляет?

– Президенты, по большей части. Но есть канцлеры, эмиры – и даже один император.

– А кто такие президенты?

– Главы государств, избираемые на определённый срок при помощи всенародного голосования.

– У вас… выбирают правителей?

Сначала Максу показалось, что его рассказ повлиял на Давида как дудка на кобру: наверняка несчастный дворянин и представить себе не мог, что где-то во Вселенной у людей существует подобная роскошь. Но тут Агнеотис сделал то, чего парень от него не ожидал от слова «совершенно»: громко и заливисто рассмеялся.

– Большей глупости я в жизни не слышал, прости мою резкость! Это же… Вы что же, выбираете детей?

– Нет, почему. Взрослых.

– Боги милостивые, какой кошмар! – издевательский смех усилился. – И надолго?

– В моей стране выборы проходят раз в четыре года, а почему ты…

Студент не слушал: стараясь вести себя по возможности прилично и держать смех в диапазоне допустимой громкости, он мягко перехватил себя рукой за живот и, прикрывая белозубый рот ладонью, от души хохотал.

– Но это же варварство, – едва отдышавшись, заявил он, – Позволять плебсу выбирать на столь важную роль людей, совершенно не готовых к грядущей ответственности! Как же вы живёте?

– Не жалуемся, – насупился по привычке Путник. – А что здесь смешного, прости?

Давид, заметив его реакцию, как мог быстро перестал веселиться. Сдержать улыбку, впрочем, ему удалось только со второй попытки – губы предательски норовили растянуться едва ли не до ушей.

– Если подумать об этом немного, быть может, выбирать правителя не так уж и глупо, как мне сперва почудилось… – он постарался сгладить углы и теперь активно прикидывал причины, почему, собственно, выбирать правителя может быть вменяемой идеей – и не находил ни одной причины. – Прости резкость моих высказываний, Максимус. Сложно оценивать, если ни дня не жил в таком режиме.

– Вот и не оценивай, – буркнул Макс, беспокойно покосившись на дырку в кроссовке. – Наследовать престол тоже не самая выгодная стратегия, знаешь ли.

И хотя он точно знал, что это заявление чувствительного школяра не на шутку раззадорит, ничего не мог с собой поделать. Слова сами сорвались с языка, преследуя лишь одну цель: уравнять счёт. Настала очередь Агнеотиса недовольно хмуриться.

– Позволь поинтересоваться, почему же?

– Потому что уродиться, уж прости за выражение, у короля может кто угодно, – с нескрываемым удовольствием пояснил Максим. – Во-первых, иметь неограниченную власть просто по факту рождения сомнительно. Что, если наследник родится слабым или нерешительным, если не захочет или не сможет повести за собой целую страну? Или, наоборот, станет тираном? Его же не сместить – только убить и поставить следующего, а это бунт, и если что-то не получится – можно загреметь в клетку или на виселицу. Во-вторых, король ни перед кем не отвечает – что захочет, то и сделает. А это вседозволенность, которая любого человека может развратить. В-третьих, нет почти никакой альтернативы – есть либо мнение короля, либо неправильное, а это уже почти диктатура. Кому захочется жить в таких условиях?