Текст книги "Ученик Истока. Часть I (СИ)"

Автор книги: Серафим Волковец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 57 страниц)

Захария задумчиво следил за кусочками рыбы и овощей, плавающими в чужой тарелке.

– Ты прав. Родственная связь жертвы с членом парламента несколько усложнит работу ищеек, – наконец протянул он. – Хотя люди там заседают и не глупые, они могут сделать какие угодно выводы, особенно на пороге военного конфликта и смерти короля, милостиво нами правящего… Вплоть до того, что твой отец сам отослал эту дрянь к госпоже Агнеотис, чтобы намекнуть придворным на своё к ним отношение.

– Странный поступок был бы, но, к сожалению, не лишённый логики. Весть о болезни папаши стараются сдерживать как могут, однако по тёмным углам уже шепчут. Вот только зря ты надеешься, что они решатся на переворот, даже если это так, – принц хохотнул и постучал ложкой по краю наполовину опустевшей тарелки. – Ты переоцениваешь смелость парламента и недооцениваешь отчаяние папаши, Ария, при всём моём к тебе уважении. Стоило узнать, что боги вот-вот призовут его на Высший Суд, как началась активная подготовка к войне с соседними королевствами. Поверь мне: Дендрием – только начало. Во дворце всё туже затягивают обручи. Старый лев пусть и ранен, но хватки не потерял и остаётся вожаком, ещё слишком много преданных ему до последнего вздоха наушников и гвардейцев топчут пол моего замка. Хотя, разумеется, первый на очереди к расправе, как ты уже и сам знаешь, Дендрием – не зря под Энларком гремят доспехи. Они всегда нам поперёк горла рыбьей костью вставали, а тут подвернулась возможность с этими кораблями…

– С этого момента поподробнее.

Айгольд поджал губы и спрятал глаза за золотыми ресницами, но Максим чувствовал: он просто играет. Отчасти именно затем, чтобы проинформировать колдуна обо всех деталях созревшего политического конфликта, принц и явился в этот дом.

Ну, и выпить ещё.

– На самом деле, ситуация медяка ломаного не стоит. Любой младенец сразу же догадался бы, что это просто повод, но Эпирширу именно повод и нужен был. В общем, недели за две до того, как в Энларке прошла буря, – голос принца притух и сделался вкрадчивым, как у демона, искушающего человека на грех, – Наши наблюдатели сообщили, что в гавань пришли корабли с флагами Дендрием. Выгружали скоропортящийся товар – не то мясные, не то молочные продукты – и как будто нарочно не разобрались должным образом с накладными. Ты знаешь, как это бывает – после моря всем хочется поскорее ступить на твёрдую землю, а не с бумажками возиться битый час.

– Знакомая ситуация, – кивнул чародей.

– Потом один из матросов покуролесил немного в портовом трактире, вроде в «Хромой кобыле» или как-то так, не суть. Разбил какую-то утварь – и! – заплатил нечеканным золотом. Где он его взял, никто так и не выяснил – скорее всего, во время странствий подобрал с какого-нибудь другого корабля или в песке откопал, я в подробности не посвящён. В парламенте под давлением папаши сложили одно с другим и выдвинули Дендриему обвинения в… внимание: незаконной перевозке драгоценных металлов. Плохая статья в Эпиршире, сам знаешь. Документов у торговцев, разумеется, на это нечеканное золото не оказалось, хотя матрос и выложил-то крупицу, не больше, на борту тоже ничего не нашли, но наши умельцы умеют обвинить, если захотят…

– Чем больше ты рассказываешь, тем сильнее ощущение, что я вернулся на Землю, – невесело улыбнулся Захария.

– …и как итог: четверо из команды корабля болтаются в петлях, остальные задержаны и вывезены на родину, а вместе с ними уехали и официальное обвинение, и объявление войны, – принц хлопнул в ладоши, напомнив Максиму довольного ребёнка.

– Глупости, – нахмурился колдун, болтая ложкой в остывающем супе. – Легенда не просто слабая, она из пальца высосана. Кто в это поверит?

– Многие, как выяснилось, – просиял Айгольд, разводя руками. – Хотя, если хочешь знать моё мнение, люди просто рады разделаться с неудобными соседями, вот и закрывают глаза на очевидную ересь. Эпиршир давно точит зуб на Дендрием и жаждет их ресурсов… Одна только Киверская руда чего стоит.

– Киверская руда изКиверии, – уточнил на всякий случай магистр. – Ты же учил географию?

– Да, мой всезнающий друг, а ещё учил политику и основы транспортного сообщения между королевствами континента, в которых явно понимаю побольше твоего, – не меняя улыбки, ответил принц. – Киверия у нас где? На западе от Дендриариса. Поставки этой руды у нас проходят как?

– Через Дендрием, с его налогами и пошлинами, я понял, – отмахнулся Захария. – А процент они берут немаленький. Мне Каглспар несколько лет назад из-за этой поездки весь мозг чайной ложечкой выел, хотя его даже не я туда посылал.

– Всё верно. Но, как мы все прекрасно понимаем, металлы и камни – далеко не единственное, чего жаждет папаша.

– Месть, – колдун кивнул и почему-то усмехнулся.

Смешок спровоцировал стадо мурашек пробежаться по загривку Макса.

– Сам знаешь, старый хрыч, пока совсем не сляжет, не успокоится: хочет расквитаться с Его Величеством Жерданом Третьим и его потомками, цитата, «за непередаваемое унижение, повлекшее за собой тысячи невинных смертей моих подданных». Про подданных, разумеется, враки – а вот про унижение…

– Какой злопамятный, – усмехнулся магистр и сам не заметил, как велел взлетевшему с крючка котлу подлить гостю ещё супа.

И тут Айгольд сказал то, чего явно говорить не стоило.

– В этом вы похожи.

Непринуждённая беседа в миг перетекла в совершенно скверное русло: кажется, королевич задел собеседника за живое. Захария побледнел и сжал кулаки, хотя выражение лица сохранил спокойное и даже придал ему равнодушия для пущей убедительности. Вот только всполохи тёмного дымка на шее замаскировать не удалось. Отчётливо скрипнув зубами в образовавшейся тишине, он медленно опустил взгляд в стол и с тихим шипением выдохнул переполнявший его грудь воздух из лёгких.

– Моя ситуация, насколько тебе известно, несколько… иного толка, – медленно поправил колдун. По лицу и рукам Макса пробежал прохладный воздух, сдвинутый источаемыми чародеем эманациями. – Хэдгольд – паскуда. Знаю, что он твой отец и мне не стоит отзываться о нём в твоём присутствии подобным образом, но… ты понимаешь. В каждом из миров существуют непростительные поступки.

– Да мне всё равно, – прорычал Айгольд с жаром, вообще не соответствующим настроению человека, которому «всё равно». – Я ненавижу его не меньше тебя.

Они напряжённо переглянулись и замолчали. Максим, борясь с возникшим вдруг беспокойством, заёрзал на стуле.

– Считаю своим долгом напомнить, Ария, – гораздо мягче добавил принц, поразмыслив. – Я не одобряю и никогда не одобрял его решений. Особенно тех, что касались тебя.

– Знаю.

– Бесчеловечные поступки – его отличительная черта, с этим ничего не поделать. Остаётся просто подождать его смерти и… учитывая, что она наступит уже совсем скоро, выпить за скорую кончину главного ублюдка последнего тысячелетия. Что ты на это скажешь?

– Принято. Для этого разговора нужно меньше супа и больше медовухи.

Чародей быстро и нервно убрал из-под носа Айгольда недоеденный ужин (последний совсем немного не успел вцепиться в миску руками, чтобы не отдавать, и очень обиженно поглядел товарищу вслед), лишил остатков похлёбки и своего подмастерья, свалил посуду грудой на кухонной столешнице и широким шагом удалился в недра торгового зала. Он однозначно злился и поэтому двигался стремительно и резко, вернулся магическим образом всего через несколько секунд и грохнул ящиком с бутылками о стол – так, как если бы вообразил, что разбивает этим самым ящиком голову ныне правящему королю. Одним рывком маг сорвал приколоченную крышку вместе с гвоздями и как мог спокойно уложил на пол в углу.

Что я там про силу-то его думал?..

– Прямо из горла будем пить? – нарочито весело поинтересовался принц.

Захария оставил вопрос без ответа: вместо того, чтобы тратить время на слова, он вытащил одну из бутылок мутного стекла с напитком облепихового цвета, сорвал восковую пробку и на одном дыхании влил в себя почти половину.

– Мне нравится твой боевой настрой, – Айгольд последовал его примеру, но осилить смог не больше четверти. – Напьёмся!

Разворачивающаяся картина всё больше напоминала Максиму его прошлое – в частности, брата и компанию, упивавшихся до беспамятства. Ярославские богатыри точно так же опрокидывали полторашки с пивом вверх дном, словно пираты, глядевшие в подзорную трубу на звёздное небо. Только на Земле старшие товарищи не предлагали ему присоединиться.

– Максимус, изволь стать частью нашего празднования, – подмигнул ему королевич. – Тем более, что причины для веселья есть.

Протянутая принцем медовуха, как и большинство местных алкогольных напитков, оказалась густой и оставляла жирный маслянистый след на стенках стеклянной тары. Макс покосился на чародея: они пересеклись взглядами, и колдун разрешающе кивнул, только после этого парень решился принять угощение от местного представителя власти. Кое-как отковыряв ногтями крышку (офигеть, как ловко это у них получилось – она ж намертво вогнана!) и понюхав зелье счастья, он осторожно коснулся губами жидкости облепихового цвета и… мог поклясться, что никогда ещё не пробовал алкоголя вкуснее. Сравниться могло, пожалуй, только вино Захарии. Ну, то, с ягодами.

– Мальчишке нравится, – довольно констатировал Айгольд. – Что же… Выпьем за то, что едино для всех людей во всех мирах – за Смерть! За единственную неотвратимую вещь, за единый справедливый суд для каждого из нас!

В кухне зазвенели бьющиеся друг о друга горлышки. Принц и магистр сделали несколько больших глотков и опустили донышки, но на стол их не поставили. Королевский сын тут же заговорил вновь:

– Вторым словом будет скорая Смерть, беспощадная, надёжная и крайне болезненная! Выпьем за то, чтобы к папаше пришла именно такая погибель!

– Аминь, – фыркнул Захария.

Вновь, пока Максим старательно пытался замаскировать испуг, принц и магистр ударили бутылками – и в этот раз пили гораздо усерднее, будто от количества проглоченного на одном дыхании спиртного зависела скорость, с которой испустит дух Хэдгольд. Если они и верили в это, то оба единодушно стремились приблизить разрушительное воздействие лейкоза: даже королевич, не шибко-то крепкий на подобных мероприятиях, одолел половину медовухи по такому случаю. Молодой Путник из уважения к присутствующим сделал несколько глотков – и, пока вытирал тыльной стороной ладони губы, размышлял.

Сначала о том, почему может родной сын пить за упокой ещё не умершего отца. Потом о том, почему может наставник презирать собственного короля. А затем и о том, что и сам король, очевидно, должен был конкретно насолить этим двоим, чтобы даже спокойный Захария ненавидел его всем сердцем.

Что-то произошло, – думал Макс, ставя бутылку на стол и уже чувствуя, как спиртное стремительно всасывается в кровь через слизистую рта. – Что-то такое, что настроило на короля двух влиятельных людей. Борьба за власть? Может, это и стало причиной для Айгольда – он, кажется, любит всеобщее внимание. Но Захария? Вряд ли. Не сидел бы он здесь, в своей лавке, и не лечил бы людей по мере необходимости, если бы всё дело было в общественном влиянии. Деньги? Захария… довольно бережливый и не чурается торга, но что-то мне подсказывает, что его не обделили бы средствами. Тогда что?

– Простите, Мастер, – аккуратно позвал он. – Вы не боитесь, что кто-нибудь услышит, как вы пьёте за гибель короля?

– На доме Оглушающий щит, – ровно ответил колдун, садясь за стол и параллельно извлекая трубку из нагрудного кармана домашней накидки. – К тому же, Хэдгольд прекрасно осведомлён, как мы с Айлом к нему относимся. Наша нелюбовь совершенно взаимна.

– И вам не страшно жить в столице, когда…

– Мне некого бояться в замке, Максимус, – магистр пожал плечами и пригубил медовухи. – Единственный человек, способный хоть как-то мне навредить, в жизни не придёт сюда с мечом. У нас с Коулом слишком длинная совместная история, чтобы идти друг против друга. Правители имеют свойство сменять один другого, а друзья – это надолго.

– Коул – один из членов Триады?

Захария кивнул.

– Господин Михейр рассказывал мне о нём, – задумчиво проговорил парень. – Он, кажется, генерал армии Эпиршира?

– Именно так, – подтвердил вместо колдуна принц. – И, скажу откровенно, он очень хорош. Отменный стратег, прекрасный воин и в молодости был объектом влажных женских фантазий по всему королевству, но, в отличие от Арии, имеет скверную привычку стареть.

Опа, — тут же сделал пометку Макс. – Хорошую тему ты поднял, Айгольд, спасибо. Надо будет разузнать, как это так выходит, что Захарии на вид лет двадцать, а на деле – полтинник, если не больше.

– Сейчас, насколько мне известно, он преспокойно доживает свои дни в личной усадьбе на окраине города, – продолжил будущий монарх. – Весть о назревающей войне его, к удивлению придворных, не обрадовала.

– Я всё больше склоняюсь к решению появиться завтра на Совете, – вдруг ни с того ни с сего заявил чародей.

Принц покосился на него, вкладывая во взгляд всё имеющееся в нём сомнение.

– Зачем?

– Из-за господина Давида.

– Ого!

Айгольд неожиданно для Максима пихнул Захарию локтем в бок и весьма развязно провёл ладонью по его растрёпанным сухим волосам. Медовуха, выпитая быстро и в большом количестве, делала своё дело – королевич стремительно пьянел.

– Кому-то понравился молодой студент Академии, а?

– Вот тебе лишь бы глупость какую-нибудь сморозить. Ты знаешь, я ненавижу подобный юмор, – раздражённо отстранился, недовольно морщась, колдун. – Юный Агнеотис попросил меня о помощи и волнуется за свою мать. Этих причин уже достаточно, чтобы завтра сходить к Кругу и помочь им разобраться. Но ещё меня тревожит напоминание Гагана… Совет и правда может растянуть заседание на несколько месяцев, а мадам Ровен, боюсь, не обладает таким запасом времени.

– Это при хорошем раскладе, – возвращая руку на бутылку, проговорил заметно медленнее Айгольд. – Если их какие-нибудь мухи покусают всех одним скопом. А так – помню, был случай: эти бараны почти полгода раскладывали каждую деталь по полочкам. И знаешь, что в итоге? Пришли к тому же, с чего начинали.

– Почему я не удивлён…

– Твоё появление определённо ускорит процесс.

– Уверен. Добрая половина Круга меня как огня боится и так же сильно ненавидит, они что угодно сделают, чтобы я убрался с их глаз и вернулся туда, откуда выполз.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь свою невостребованность среди магистров двора, – справедливо заметил принц, и Макс не мог с ним не согласиться: на встрече колдуны явно искренне приветствовали своего коллегу по цеху. – Понимаю, что тебе нравится думать, будто ты тут персона нон грата, но если смотреть на вещи реалистично…

– Ну-ка, – наставник опёрся о скрещенные руки и наклонился в сторону Айгольда. – Порази меня.

– Нечем поражать. Это правда, что Исток Хаоса наложил на тебя своеобразную… печать ужаса, если можно так сказать. Даже мне рядом с тобой находиться боязно, особенно когда ты злишься. Ну, знаешь… мало ли, вдруг рванёт, а я прикрыться не успею. Никто не спорит с тем, что ты жутковатый тип, но люди тебя уважают. По крайней мере, те, кто умеют думать головой, а не седалищем.

– Они меня боятся.

– И правильно делают, – хохотнул принц. – Потому что есть кого бояться, Ария. У тебя есть власть, есть сила, влияние, авторитет – таких людей всегда опасаются. Думаешь, меня в замке в зад целуют?

– Ты непредсказуемый, порывистый, неадекватно реагирующий на безобидные слова сын короля, – парировал Захария: кажется, он тоже уже был немного нетрезв, и следующая фраза это наглядно доказала: – Тебя нельзя в зад целовать – пёрнуть можешь.

Айгольд, закрыв глаза рукой, заливисто расхохотался. Макс, совершенно не ожидав чего-то подобного от наставника, вскоре к нему присоединился. Последним, кто сдался под натиском всеобщего веселья, был сам чародей: прикрыв острые зубы ладонью, он подпёр голову кулаком, сжимавшим трубку, и вдоволь насмеялся, прежде чем взяться за медовуху.

– Что правда, то правда! – давясь воздухом, воскликнул королевич и отнял руку от глаз. – Выпьем за нашу непредсказуемость!

В этот раз Максим намного охотнее задрал бутылку вверх дном. Становиться свидетелем этой забавной попойки, особенно зная, что один из присутствующих – могущественный маг, а другой – будущий король, оказалось и правда интересно. События развивались стремительно отчасти по той причине, что в Цельде пьянеешь гораздо быстрее, но это играло на руку – особенно после целого дня, проведённого за книгами. Парень знал, что никогда и никому не расскажет подробностей, но сохранит воспоминание о первом действительно уютном вечере в новом мире на всю жизнь. Ему не было тревожно или грустно: эти двое умели не только нагнать страху, но и хохотать от души, и что-то неуловимое присутствовало в воздухе, что незаметно для окружающих связывало их. Наверное, так и выглядит настоящая дружба?

Раньше не подворачивалось возможности понаблюдать со стороны за тёплыми взаимоотношениями чужих друг другу людей, раньше никто не приглашал его стать частью безопасной и доброжелательной компании. Отчасти из-за того, что у Макса не открывалось на Земле столь острого восприятия эмоций, отчасти из-за того, что не с кем было дружить. Но теперь он стал Путником и начал ощущать вибрации куда лучше и чётче.

– Максимус, – обратился принц: щёки уже порозовели, но взгляд по-прежнему оставался ясным. – Ты молчишь, потому что тебе нечего сказать или потому что стесняешься? Поведай нам что-нибудь. Или, если хочешь, можешь о чём-нибудь спросить. Как-никак, ты здесь недавно, вряд ли тебе понятно всё, о чём мы с Арией толкуем.

Моментально ушла весёлость и лёгкость. Будучи не до конца уверенным в том, что это уместно, молодой Путник вновь покосился на наставника. Тот, всё ещё улыбаясь, кивнул.

Быть в центре внимания всегда становилось для юноши испытанием. Обычно это плохо кончалось: то ляпнет что-нибудь глупое, то сделает что-нибудь смешное. По своей природе молодые мужчины испытывают некоторую неуверенность в обществе, где не успели занять определённое место – или успели, но место не шибко удовлетворительное. Поэтому резкая смена вектора диалога выбила парня из равновесия.

Очевидно, принц просто проявляет дружелюбие. Равно как очевидно и то, что ему не особо-то хочется слушать чужие истории – ему куда приятнее рассказывать свои. Но если уж даже Айгольд совершил своеобразный широкий жест, стоит хотя бы попытаться быть благодарным.

– Ну… моё настоящее имя Максим, – неловко начал он и сделал небольшой глоток. – Я всю жизнь жил в городе, в котором родился, с мамой и братом. Брат погиб несколько лет назад, мы с мамой остались одни, поэтому я хотел попасть к Мастеру в ученики – чтобы вернуться домой.

– Как-то… не слишком весело, – Айгольд поджал губы и нахмурился. – Нет, слушай, давай что-нибудь бодрое, ладно? Мы тут празднуем, а не на поминки приш…

– Айл, – внезапно сурово взглянул на него наставник. – Пусть расскажет.

– Сразу бы сказал, что тебе интересно, – тут же заулыбался принц и насел на медовуху. – Рассказывай, Максимус, обожаю грустные истории!

– Да там особо нечего рассказывать, – он пожал плечами и смущённо улыбнулся. – Помимо того, что я скучаю по матери и своей девушке.

– О, дела сердечные! – подобрался королевич. – Я тоже в этом кое-что пон…

– Айл, – мягче повторил колдун. – Уймись уже. Мы не о тебе.

– Я просто хотел поделиться опытом…

– Макс, рассказывай. Не отвлекайся на него.

– В каком это смысле – не отвлекайся? Мы вообще-то все вместе тут сидим.

– Так что за девушка? – подбодрил магистр, явно веселясь.

И так вдруг стало забавно потешаться над принцем, что Макс решил подыграть.

– В общем, на Земле Дашка осталась…

– Вы ведёте себя бестактно, я – будущий король!

– И чем она так мила твоему сердцу?

– Она красивая очень, добрая, умная…

– Сколько ей?

– Совсем обнаглели!

Оба Путника закрыли лица руками и приглушённо рассмеялись – на то, чтобы притворяться ещё дольше, у них не хватило выдержки. Спиртное делало своё дело: настроение повышалось пропорционально градусу, растворённому в крови. Чародей ткнул легонько своего товарища в плечо, но Айгольд, от природы одарённый фантастическим актёрским талантом, изобразил крайнюю форму оскорблённой чести.

– Какой ты всё-таки обидчивый, диву даюсь, – колдун усмехнулся, глядя на приятеля и белозубо улыбаясь. – Ты же наследник престола. Выпей-ка ещё, глядишь, начнёшь понимать Земной юмор.

Принц сделал вид, что ему всё равно, и взялся за медовуху с выражением самодовольного пренебрежения на лице. Однако от товарища своего отвернулся как-то слишком быстро – только золотые ресницы задрожали.

Старшие совсем превратились в детей: поддатый, расслабленный и потому пребывавший в чудесном расположении духа, чародей, не меняя счастливой и довольной мины, подыгрывал королевичу и приторно-мягко просил прощения за якобы неуважительное поведение; принц, как зачинщик дурацкой игры, всё гротескнее «страдал», театрально прикладывая ладонь ко лбу, и активно прикидывался раненым в самое сердце; Макс, уже вообще ничего не боясь и не стесняясь, в голос хохотал, лицезря спонтанный спектакль. Первые опустошённые бутылки отправились на пол.

И только из какого-то самого отдалённого уголка подсознания Максиму шептал тревожный голосок: с Айгольдом что-то не так. Что-то, чего парень не понимал, крылось в добродушном, честном и забавном собеседнике, отравляя светлую энергию, бившую из него мощным потоком.

– Отличный вечер, – колдун вытащил из ящика следующую порцию горячительного напитка. – Открывай, Айл.

– Приказываешь своему властителю? – тут же завёл любимую шарманку тот.

– В этом доме только одна власть: я, – заявил маг твёрдо, но без злобы, и протянул добычу. – Так что, пока ты здесь, пей.

Возразить на это было нечего.

– А что касается вопросов, Максимус, пока есть время и настроение, ты действительно можешь о чём-нибудь спросить, – повернувшись к Максу, добавил чародей. – Возможность уникальная, советую воспользоваться.

Иногда случается при знакомстве с кем-либо услышать фразу из серии «расскажи о себе», и в тот же момент твоя личность словно перестаёт существовать – возникает ощущение, будто ты только что на свет родился и ещё не успел сформироваться. Пытаешься выскоблить из черепушки хоть крупицу и понимаешь, что вообще ничего путного вспомнить не в состоянии. Примерно так же почувствовал себя юноша, когда к нему обратились с щедрым предложением. Хотелось о многом спросить, но возникал резонный вопрос: насколько такие вопросы будут заданы вовремя? Не слишком ли наглыми они покажутся? Не разозлит ли и не расстроит ли его какая-то из поднятых тем?

– Ну, начну я, наверное, с основного, – наконец решился парень. – Почему вы ко мне так добры?

Возможно, подобные слова не стоит произносить посреди увеселительных мероприятий. А может, именно такие слова и нужно произносить. Взыграла ли в парне генетическая память с типичным русским «ты меня уважаешь?» – чёрт его знает, но ответ ему внезапно понадобился здесь и сейчас. Ведь, если говорить начистоту, магистр, равно как и семейство Каглспара, ничем не был обязан молодому Путнику и никакой ощутимой пользы от его пребывания в доме не обретал. Он мог и во второй, и в третий раз послать надоедливого бродягу куда глаза глядят, мог кликнуть стражу и даже создать ему ворох непреодолимых проблем, если бы захотел. Прошло всего несколько дней с момента, как Максим оказался постояльцем особняка, а уже пьёт на равных с хозяином и принцем, мать его, участвует в их приватных разговорах и видит, что они позволяют молодняку не только молча учиться, но и высказывать собственное мнение – в компании Стёпки к младшему товарищу всегда сквозило совсем иное отношение.

Макс отдавал себе отчёт в том, что чужой здесь. Что путается под ногами, что может нести примитивную околесицу, что является надоедливым, надолго задержавшимся гостем. И доверие, оказанное, по сути, чужому человеку, вызывало вместе с чувством безграничной благодарности такую же безграничную тревогу. Давайте говорить откровенно, кто так поступает? Кто принимает незнакомого бездомного… ну, пусть и не как родного, ладно. Но тем не менее – кто даёт чужаку без гроша в кармане жить возле себя, есть рядом с собой – и поручает взамен только кормление плотоядного скакуна и расчленение домашней скотины? Не слишком ли радушно к нему относятся? Другие жители Эпиршира, может, и считают своим долгом любому Путнику в ноги кланяться, но когда речь заходит о другом Путнике – взрослом, опытном, прожжённом войнами и дворцовыми интригами человеке…

– С чего ты взял, что я к тебе добр?

Какой… тупой вопрос.

– Вы меня приютили, – не до конца понимая, почему наставник вообще уточняет подобные вещи и почему не понимает, насколько его доброта очевидна, начал перечислять Макс. – Кормите со своего стола, фактически содержите постороннего человека, сегодня привели в королевский замок, хотя я этого не заслужил и вообще там находиться не должен был – даже зарплату мне решили платить, хотя я объективно нахлебник и только ваше время отнимаю и матерные слова про вас пишу. Я вам не сын, не брат и не сват, а просто какой-то… рандомный персонаж.

Он решился поднять глаза на замершего наставника и заметил, что Айгольд смотрит на товарища не менее вопросительно. Очевидно, подобными вопросами задавался и наследник престола. Колдун сосредоточенно сдвинул к переносице брови, медленно выпил немного медовухи и одними губами улыбнулся.

– То, что ты перечислил, не есть проявление доброты, – спокойно возразил он, отставляя бутылку. – Проявление уважения – возможно, хотя я бы и так выражаться не стал. Быть твоим Мастером – моя новая должность, если тебе так удобнее, и одна из обязанностей Мастера – содержание подмастерье в пристойном виде. Корм, конура, одежда, защита и знания – то, что я обязан дать, а не то, что даётся из прихоти или при хорошем настроении. Это почти как быть родителем.

– Но ещё несколько дней назад вы вышвырнули меня за порог едва ли не пинком под зад и велели стражникам в тюрьму отвести. Почему передумали?

– Причин несколько, – Захария пожал плечами и откинулся на спинку стула. – Во-первых, ты не сдавался, как остальные. Необходимо было убедиться, что тебе действительно нужно попасть именно ко мне, а не просто покичиться новым званием перед ровесниками или ещё зачем-то. Потребовалась небольшая проверка – Палланика читал? Мне показалось, что метод довольно эффективный. Нужно учитывать и тот факт, что настоящую проверку я проводил впервые – никогда прежде не допускал даже возможности взять кого-то… под опеку. Я собирался помариновать тебя на солнышке ещё пару дней, но вмешался юный Жан Манценер и невольно ускорил процесс.

– Вы пожалели меня?

– Отнюдь. Когда он применил ментальный огонь, я наблюдал с удовольствием – и, признаться, рассчитывал, что мальчик приложит больше усилий к показательной пытке. Не по той причине, что хотел твоих страданий, разумеется, а потому, что важно было понять, из какого теста ты вылеплен и посмеешь ли вернуться к моему порогу вновь.

– Тогда почему вы вмешались? – стараясь не показать напряжения, допытывался парень.

– Если кратко, потому что ты сделал именно то, что всегда требуется в таких ситуациях, – Захария принялся загибать пальцы. – Справиться с первичным воздействием. Обезоружить противника. Предотвратить его дальнейшее нападение. Удар в лицо закрыл сразу два пункта из трёх, я посчитал это высокой степенью эффективности, особенно при условии, что у тебя не было ни понимания происходящего и как это остановить, ни теории, ни практики. Ты достойно вытерпел, как я выкинул тебя из дома, достойно справился с ночёвкой в темнице и достойно вышел из конфликтной ситуации, да ещё и победил куда более обученного соперника. Это показатели, достойные моего Ученика… которым ты, возможно, в будущем станешь.

– Прекрати лукавить, – вмешался Айгольд. – Причину, по которой ты потащил его в замок сегодня, уже поняли все… ну, кроме него, – принц кивнул на Макса.

– Пока я не ставил на нём метку Ученика, он не Ученик, – отрезал колдун. – И хватит перебивать, что за дурацкая привычка?

– Перенял у своего учителя, – иронично улыбнулся королевич, отчётливо намекая на всем известную персону. – Одного старого ворчливого зануду…

– Вернёмся к теме, – магистр хлебнул медовухи. – Я не хочу, чтобы ты думал, что я к тебе добр. Снисходителен – да. Отношусь с пониманием к некоторым моментам – да. Но добр? Вряд ли.

– Я бухаю с вами на кухне, – парировал парень. – У русских это показательное событие.

– Но ты больше не на родине. Здесь пригласить гостя к столу и разделить с ним трапезу – обычное дело, и совершенно не обязательно при этом быть друзьями. Или хотя бы знакомыми. Посмотри на Айла, – наставник кивнул на мгновенно сконцентрировавшегося гостя. – Завалился в мой дом, даже толком разрешения не спросив, и пьёт вместе с нами, будто это нормально.

– Я пью свою медовуху, ты не возражал против моего появления и я принц, в конце концов, – парировал он.

– Тем не менее, – громче продолжил колдун. – Гостеприимство здесь – норма. Равно как и подселение к себе страждущих. Тот факт, что ты занял одну из моих комнат, ничуть меня не стесняет, так что…

– Одну секунду. Он занял гостевую комнату?

– Разумеется, а что?

– А мне теперь где оставаться прикажешь?!

– В публичных домах по всему городу достаточно коек. Ты там постоянный клиент, сделают скидку. Или домой возвращайся, ты же принц, кажется? А принцу необходимо периодически появляться и при дворе.

– Фу ты! – Айгольд вспыхнул, как торфяники в засушливое лето. – Вот надо же мне было – из всех магистров двора! – подружиться с тобой! Грубиян!

– Ты напиваешь здесь и, когда уже на ногах стоять не можешь, спишь в моём доме, ешь мой завтрак, отвлекаешь меня от работы своими сплетнями, вызываешь посреди дня на променады – а я ещё и грубиян? – на удивление спокойно поинтересовался колдун.

– Твоя доброта не мешает тебе быть редкостной сволочью.

– Вообще-то, это два взаимоисключающих качества.

– Не в твоём случае… Но, знаешь, я зря раздражаюсь, теперь у меня есть идея получше, – он вдруг расплылся в немного жутковатой улыбке: явно придумал какую-то гадость. – Я буду спать в твоей кровати. А ты и в лавке неплохо устроишься.

– Разбежался, – фыркнул магистр. – Его Высочество к моей комнате близко не подойдёт, если не хочет, чтобы я ему капельницу поставил.

– Это тот прозрачный мешок с трубкой и иглой на конце?

– Он самый. Отрезвляет так, что до замка бодрым бегом добежишь.

Всё это до боли было похоже на старый американский ситком. Двое закадычных друзей, один из которых явно хранил какой-то неприятный секрет, пили и бранились, пока за ними наблюдал их единственный зритель. Максима даже не смутило наличие капельниц в средневековом особняке: нет ничего удивительного в том, что чародей периодически мотается на Землю за какими-то препаратами и лекарствами, он же, вроде как, университет закончил или…