Текст книги "Ученик Истока. Часть I (СИ)"

Автор книги: Серафим Волковец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 57 страниц)

Парню хотелось незаметно слинять от беседующих мужчин в свой уголок, к учебникам и лингвистике, чтобы не испытывать этой сокрушительной неловкости. Разумеется, шанса улизнуть ему не представилось.

– И что, твоё теперь, что ли? – не унимался лысый. – На кой-тебе хрен бахур сдался, барин?

– Максим у меня вместо конюшего пока что, – и колдун посмотрел на парня взглядом, который очень ему не понравился. Это был взгляд человека, совершившего импульсивную покупку и теперь не до конца понимающего, что ему, собственно, с этой покупкой делать.

– Отдашь?

– Кого? Максима?

– А то кого ж, – незнакомец бодро и резво подошёл к юноше и достаточно бесцеремонно принялся крутить, щупать бицепсы… и зачем-то бегло поворошил волосы. – Видно, что губошлёп, но для моего дела и бахур сгодится. Бегалы толковые на дороге не валяются, знаешь ли, а раз ты его принял – толковый. Мышца в ажуре, арбуз вроде крепкий, не базарный, арматурой пользоваться научу, беспределить не будем, но и бить пролетку не дам… Ты случаем не барсук, а?

– Серый, ты охренел? – чародей расплылся во вполне искренней и даже дружелюбной улыбке, но от его интонации Максу стало неспокойно. Ещё сильнее ему стало неспокойно от осознания, что обычно магистр не позволяет себе подобных выражений и вообще держится подчёркнуто-вежливо, а для коммуникации выбирает исключительно цензурные слова. – Забавно. Музыку свою блатную ты не забыл, а вот то, что в прежних кругах за такие вопросы можно было перо заработать – запамятовал. Не зли и прикрой амбразуру, иначе заставлю отвечать за базар как положено – оставь в покое парня, а замашки свои тюремные при себе держи.

Лысый замялся.

– Ладно, барин, не серчай, юморю я… Не знал, что ты по фени ботаешь.

Молодой Путник понял вдруг, что возлагает очень большие надежды на безукоризненный авторитет, которым пользовался его наставник. Сомнительные личности вроде этого Сергея, к счастью, относились к колдуну с уважением, даже учитывая их собственное происхождение из другого мира, но Максиму очень не хотелось бы остаться однажды беззащитным, случись что с репутацией Захарии. Возможно, маг и натворил в своё время немало бед, но теперь это приносило ощутимую пользу – и даже не столько самому чародею, сколько его подмастерью.

– Приходится, если ты по-другому не понимаешь, – наигранно вздохнул колдун. – Зачем тебе оруженосец вдруг понадобился? Ты и сам, как я погляжу, неплохо справляешься.

– Да заманался на своём горбу барахло таскать, барин, не бахур уже… – он поймал на себе предупреждающий взгляд и исправился: – Мальчишка, я хотел сказать. Да и данж крайний шибко тяжкий был – думал, не выберусь уже. Навара, гнать не буду, тоже много…

– И делить ни с кем не надо.

– Твоя правда. Но… старый я. Устал от беготни. Мне б постельку кто согрел да пивка налил с утреца.

– Кому ты это говоришь, – чародей перевёл взгляд на чужую добычу. – Жалеть тебя по объективным причинам желания нет, доживёшь до моего – поймёшь, что такое устать. Вместо того, чтобы время тратить и душу изливать друг другу, вернёмся к делу.

– Вот торопыга… Куда ж ты спешишь-то, барин, в лавке своей? – Серый усмехнулся, послушно развязывая верёвку на принесённом мешке. – Вроде сыч сычом, а на старого друга лишней минутки нет.

– Показывай, – в голос Захарии вернулась прежняя холодность.

Толстые пальцы блатного гостя резво и споро справились с тугим узлом, и за то мгновение, что верёвка летела до стола, успели извлечь из доверху набитого мешка целый ворох каких-то свитков. Затем из недр ряднины вытащили на свет божий несколько позвякивающих кульков, охапку ветхих ножен, четыре небольших сундучка и стопку книг, а дальше, с выражением глубочайшей гордости за содеянное, Серый достал громадный свёрток из ткани, явно пропитанной каким-то водоотталкивающим раствором. Всё это сомнительное богатство было аккуратно разложено перед чародеем и заняло весь его рабочий стол.

Макс, не получив новых распоряжений, собирался уже было по-английски удалиться, но наставник жестом велел ему остаться неподалёку.

– Ты сказал, что тебя на этот… кхм, данж кто-то навёл, – чародей степенно опустился на кресло и неторопливо достал знакомые Максиму перчатки.

– Один знакомец, – покивал тяжёлой головой, складывая опустевший мешок в карман, клиент. – Падла редкостная и бесогон, я с ним и ботать-то… – Серый запнулся, наткнувшись на неприятный взгляд собеседника снова, и, помолчав немного, продолжил рассказ: – Я с ним и говорить-то, с крысой этой, не собирался. Но тут он обмолвился о данже, а ты меня знаешь – я такую выгоду упустить не могу.

Колдун кивнул, надевая перчатки, и неспешно открыл первый из сундучков. Внутри лежали какие-то украшения, горсткой переплетённых друг с другом змей небрежно сваленные в кучу гостем-уголовником – с добычей он явно не церемонился. Со стороны могло показаться, что захватывающий рассказ о данже совсем чародея не интересует.

– Он, наверное, решил меня туда отправить, чтобы я там сдох, – усмехнулся Серый, подбоченившись. – Да только не на того напал, сукин сын. Меня так просто не кокнуть. Взял данж за две недели, хотя, гнать не буду, рассчитывал дня за три-четыре управиться.

– Звучит так, словно тебя, скорее, убили бы голод и жажда, – распутывая жемчужные нити, проворчал маг. – Великие боги, нельзя было аккуратнее как-то сложить?..

– Твоя правда, барин, запасов-то на неделю был расчёт. Я, когда прикинул, сколько мне ещё там корячиться, уже так далеко ушёл, что возвращаться-то смысла не было никакого.

– Когда это вопрос жизни и смерти, всегда есть смысл вернуться, – в раздражении прикрыл глаза колдун, отделив длинную нить жемчуга от остального богатства. Разобраться с остальными цепочками и сочленениями труда уже не составило. – Магии на твоих побрякушках нет, так что какую-либо ценность они представляют…

– Да это же чистое золото! – рявкнул Серый, переменившись в настроении как по щелчку пальцев.

– …не для меня, – выстрелив в него пронзительным и весьма недружелюбным взглядом, закончил чародей. – Пожалуйста, Серёжа, давай обойдёмся без театрального представления хотя бы один…

– Это же золото!

– …раз.

– Я зря, по-твоему, ползал на брюхе по этим сраным пещерам, Захар?! – лицо Серого исказилось в гримасе бешенства, побагровело и покрылось белыми пятнами. Бедолага прекрасно знал, к чему ведёт владелец лавки, и внутренне готовился к этому неприятному диалогу задолго до того, как переступить порог особняка, но и на сей раз не смог подготовиться полностью: обычно чародей гораздо позже заговаривал о цене выкупа. – Чтобы ты мне теперь всовывал свои алтушки сраные?!

– Ещё раз: ты. Всегда. Можешь продать. Драгоценности. В городскую ратушу. И нечего тут руки заламывать, – в ответ на почти искренние стенания «братка» колдун едва не закатывал глаза. – Если тебе. Не по душе. Мои условия…

– Да это грабёж среди бела дня!

– …ты всегда. Можешь договориться. С городской администрацией. И добывать для них.

– Да они совсем копьё дают, с-суки!

– Поэтому ты и носишь всё найденное мне, – спокойно и без свойственного ему напора, почти что вежливо и даже с толикой заботы напомнил магистр внезапно изменившимся вкрадчивым голосом. – Разве не так? И заметь: я тебе плачу гораздо больше, чем тебе заплатили бы в любом другом месте этого замечательного королевства. Или вру?

– Не врёшь, но…

– Могу ничего не брать, – ровно отрезал дальнейшие рассуждения маг, и внезапно зазвеневший в тоне металл вынудил Макса отступить на полшага. – Хотя здесь есть то, что может мне пригодиться. Отнеси барахло любому другому мастеру Эпиркерка. Потом расскажешь, сколько они тебе за это отсчитают, вместе посмеёмся.

То, что делал с другими людьми Захария… Это нельзя было однозначно назвать манипуляцией. Определённо, у магистра сформировался весьма занятный метод ведения переговоров – довольно грубый, надо отметить, но с нестабильными или лишёнными власти личностями вроде этого Серого работающий практически безотказно. Резкие перепады настроения, которые он (намеренно, как показалось Максиму) вкладывал в тон, больше напоминали своеобразный гипноз – только нацелен он был не на то, чтобы усыпить жертву, а на то, чтобы вытолкнуть из зоны познаваемого и предсказуемого. Макс наблюдал – он старался учиться всему, что видел в этой лавке, поскольку видел, насколько успешный у его учителя сформировался костяк. Именно поэтому парню так важно было разобраться, что же конкретно делает колдуна таким… жутким в глазах окружающих. Помимо мрачной биографии, разумеется.

Юноша мотал на ус. Только что они говорили как старые товарищи, но стоило оппоненту выйти из себя, и чародей тут же выстроил между ними стену – обозначил, за кем здесь последнее слово? Нет, вряд ли, в этом крылся некий иной смысл – хотя кто его знает… Потом вдруг этот вкрадчивый голос – не для того ли, чтобы запудрить мозги? А финальный аккорд, жёсткий и холодный, острый как бритва – чтобы вновь качнуть лодку чужого рассудка в противоположную сторону?

– Предлагаю продолжить диалог цивилизованно, – выдохнул Захария и протянул жемчужную нить оробевшему подмастерью. – Взвесь, будь любезен, этот… предмет. Весы в левом нижнем ящике комода за столом. А ты, Серый, сядь, хватит маячить.

И точно так же, как несколько дней назад подкатился к Максу, к ногам Сергея бросился управляемый колдуном стул для гостей и ударил его слегка под колени. Молодой Путник послушно забрал жемчуг из птичьих лап и направился к уже знакомому комоду – тому, из которого доставал недавно бинты для своей многострадальной руки.

Искомый предмет оказался… не самым современным и абсолютно точно не электронным. Пользоваться аптекарскими весами парень предсказуемо не умел.

– Просто положи на чашу слева, – как мог терпеливо пояснил Захария, буквально затылком чувствуя эмоциональное и интеллектуальное напряжение в воздухе за спиной. – Остальное они сами.

Догадываясь уже, что и здесь не обойдётся без магии, юноша подчинился. Стрелочка на шкале изящных фарфоровых весов медленно поползла вниз от нуля пропорционально тому, как плавно опускалась заполненная чаша. Затем с небольшой подставки по воздуху перелетело четыре крохотные гирьки из не знакомого Максу металла, стрелочка снова выровнялась на нуле, а в нескольких сантиметрах над весами загорелась полупрозрачная цифра.

– Восемнадцать, Мастер, – не получив никаких противоречащих этому распоряжений, вслух озвучил парень.

За время, пока он копошился с измерениями, колдун успел надеть на голову не менее хорошо знакомый Максиму прибор с увеличительным стеклом, достать небольшой блокнот и откопать среди добытого лысым братком скарба чернильницу и перо. Он забрал украшение из чужих рук, провёл ладонью над свечой и зажёг её на магической подставке оценщика – свет пламени, направленный при помощи зеркал, осветил жемчуг ярко, словно солнечный – и принялся изучать.

– У тебя разборчивый почерк, Максимус? – не отрываясь от работы, поинтересовался он.

– Ну… на любителя, если честно.

– Возьми блокнот и перо, – приказал чародей. – Записывай: пункт первый. Жемчуг, нить. Цвет: белый. Форма: овал. Без напыления, без обработки. Есть трещины на раз… два… три… пять… восемь… двенадцать… шестнадцати жемчужинах из тридцати.

– Какие такие трещины? – насупился Сергей, приподнимаясь. – А ну-ка дай посмотреть.

Захария, отчётливо скрипнув зубами, протянул клиенту увеличительное стекло. Увидев действительность такой, какая она есть, добытчик хмуро вернул устройство владельцу и, скрестив на груди руки, завалился на спинку стула, надувшийся как жаба.

– Вес: восемнадцать грамм. Длина: двадцать четыре сантиметра. Застёжка золотая, коррозии нет. Пункт второй: золото и рубины, брошь. Цвет камней: бургундское вино. Форма броши: щит. Без полировки. Есть сколы, трещины. Размеры: десять на восемь сантиметров. Коррозии нет. Взвесь, будь любезен.

Макс, отложив перо, взял указанный предмет и уложил на чашу весов.

В этой довольно безрадостной атмосфере монотонной работы они провели следующие полчаса. Чародей досконально изучил каждую из драгоценных безделиц, найденную Серым в, как он сам изволил выразиться, «данже», примечая несовершенства, на которые Максим бы в жизни внимания не обратил. По самым скромным подсчётам добыча, принятая в разработку, обошлась бы колдуну в тридцать золотых монет – Захария за эту сумму не только выкупил все украшения, но и забрал сундучки, потрёпанные клинки в древних ножнах, магические свитки и несколько книг на сдачу. У обоих молчаливых зрителей этого безмолвного представления – у Максима и самого Серого – осталось стойкое ощущение, что бедолагу бесцеремонно развели.

– А теперь к интересному, – и, отложив чудеса ювелирного ремесла в сторону так, словно вынужден был всё это время возиться с фантиками, чародей взялся за не тронутый пока свёрток пропитанной ткани.

Внутри, чудовищно смердя, покоились шкуры. На первый взгляд – крокодильи.

– Два золотых за штуку, – магистр к великому изумлению подмастерья даже осматривать их не стал. – Крайняя ставка.

– Давненько я к тебе не захаживал, барин, – присвистнул лысый. – Позабыл твои странные расценки. За драгметаллы копьё даёшь жалкое, а за требуху…

– Я мастер оружия и брони. Твоя «требуха» имеет гораздо больший вес, чем все эти побрякушки вместе взятые, – чародей с некоторой долей пренебрежения кивнул на груды бриллиантов и украшений. – На цену согласен?

– А то, – кивнул заметно подобревший и повеселевший клиент. – Удивляюсь я тебе, барин, но отказываться не дурак.

– Тогда по рукам.

Пока Серый, едва ли не присвистывая, пересчитывал выложенные ему монеты, чародей без ложной скромности подрядил Максима разобраться с принесёнными трофеями. Вооружённый бархатными мешочками разных размеров и цветов, юноша долго укладывал колечки, брошки, заколки, серьги, ожерелья и кулоны, пока, наконец, поток золота и бриллиантов не кончился.

Вот уж не думал, что когда-нибудь буду держать такое богатство в руках и при этом вообще ни разу не радоваться, – выдохнул парень, наблюдая за тем, как распихивает наполненные мешочки по разным ящикам и полкам его наставник. Фасовка драгоценностей оказалась чудовищно муторным занятием. – Правду говорят: у кого бабла много, тот его ценить перестаёт.

– Ну, бывай, аристократ, – добродушно махнул им напоследок Серый, подвязываясь. – А ты, малой, подумай ещё. Не век же тебе в этой конуре корячиться. Бегать подо мной будешь – героем станешь.

– Иди уже, – махнул ему в ответ Захария. – Максимусу ещё азракт учить.

В кухне пахло овощами и рыбой – ужинать маг предпочитал лёгкой пищей (бережёт престарелый желудок, а может, просто обжираться на ночь не хочет) и варил какого-то странного состава суп в своём привычном одеянии: футболка, штаны и накидка, похожая на докторский халат – и, разумеется, босиком. Остаток дня после внезапного визита лысого братка он провёл, копошась над ценными и очень дорогими шкурами – и, как это часто случается с персонами занятыми, припозднился: от конюшни уже минут десять как доносилось оглушительное ржание лошади, а люди ещё не поели.

– Придётся сменить порядок действий, – спокойно сказал чародей, не оборачиваясь. – Иначе Дрозд себе всю глотку сорвёт. Покорми и возвращайся, всё равно пока не готово.

У лошадей, давно живущих с человеком, появляется со временем интересная привычка: когда им скучно, когда они чего-то хотят или когда голодны, они могут бить копытами в двери своих денников, дабы привлечь внимание конюхов или посетителей и выклянчить у них угощение или поглаживание. Поощрять такое поведение вообще-то не по правилам, но Дрозд – единственная лошадь в хлеву, ему некого пугать, так что шут с ним, пусть стучит. Макс быстро намешал в ведре разных круп, залил водой и, перемешав, высыпал в кормушку. Плотоядная скотина набросилась на порцию жадно – как всегда, – но в этот раз жевала вполне безобидно. Вспомнив предупреждение о потерянных пальцах и справившись с порывом погладить жеребца по носу, парень сполоснул ведро и пошагал в сторону особняка. Но не успел дойти и до крыльца, как от калитки его окликнул уже знакомый голос.

– Приветствую Путника, – поднявшись по ступенькам вперёд подмастерья, кивнул приветливо Айгольд.

Он уже не носил тиары и красной мантии с подбоем, а укутался вместо этого в простую дорожную накидку неопределённого грязно-серого цвета с объёмным капюшоном, закрывшим лицо – видимо, не хотел доставлять старому товарищу ещё больше неприятностей своим появлением, слухи по городу и без того разлетались быстро. В руках он крепко держал и прижимал к животу увесистый ящик, внутри которого при каждом шаге позвякивало стекло.

Сдержал слово, припёр алкоголь.

Вместе молча вошли в особняк. Два не знакомых толком человека, объединённые только достаточно тесным контактом с третьей персоной, оба они чувствовали дискомфорт – Макс, правда, справедливо надеялся, что выпивка смягчит потенциально острые углы. Воспитанный в условиях жёстких норм и правил, принц ни единым мускулом не показал своего истинного эмоционального состояния, но от молодого Путника в последнее время сложно было утаить тонкости чужих внутренних переживаний.

Тягать тяжести королевич дольше необходимого не намеревался и грохнул ящиком об пол, стоило ему только зайти в зал. Удовлетворённо кивнув проделанной работе, он щёлкнул застёжкой на накидке и грациозно стряхнул её с плеч, ожидая, возможно, что кто-нибудь из слуг покорно и ловко поймает элемент монаршего гардероба. Расторопных слуг рядом не оказалось, так что пришлось Айгольду какое-то время в ступоре изучать упавшую на пол мантию под ногами.

– Ты рано, – заметил колдун, выставляя миски на стол. – Возрадуйся же, дитя, ибо ужин готов практически вовремя. Иначе ты поставил бы себя в неловкое положение.

– Неловкое положение – моё привычное состояние, Ария, – отмахнулся принц, поднял-таки мантию самостоятельно и бросил её небрежно на рабочий стул чародея. С правилами приличия на время пребывания в этом доме он явно завязал. – Что на ужин?

– Никакого такта, – пробурчал магистр. – Рыбацкая похлёбка, усовершенствованный рецепт из Страйдлеста.

Айгольд невозмутимо разместился за столом и нетерпеливо уставился на булькающий содержимым котёл. В тот момент он до смешного напомнил Максиму очень давно забытого знакомого из детского сада: пухлый четырёхлетний пацан, розовощёкий и улыбчивый, точно так же печально и выжидающе следил за действиями кухарки, поскольку почти всегда был удивительно голоден. Его имя, его внешность и данные о семье давно стёрлись из памяти, осталась только одна эта забавная и характерная черта.

– Тебя в замке что, не кормят? – увидев его выражение лица и жадный голодный взгляд, саркастически поинтересовался чародей, быстро осмотрел гостя и тут же вернулся к своему занятию, сосредоточенно помешивая варево и подсыпая периодически какие-то травки.

– Кормят, – королевич тряхнул головой, и подозрения Макса подтвердились: волосы принца пустили ему в глаза солнечного зайчика, словно металлические. – Но там еда в разы более скверная.

– Ужин короля не может сравниться с моим рыбным супом? Какая наглая, неприкрытая лесть, Айгольд, ты явно можешь лучше. Попробуй ещё раз.

– Я не понял, принца будут кормить в этом доме или как?

– Воспитанные люди платят за еду.

– Воспитанные люди не берут денег с друзей.

– Кто сказал, что мы друзья?

Макс тихонько примостился сбоку и наблюдал, прикидываясь ветошью. Вмешиваться не хотелось, равно как и доставлять присутствующим неудобства – он являлся в этой компании новым человеком, ничего не знал и не успел стать чьим-либо другом, чтобы иметь право дискутировать или шутить на равных. Позволение наставника хотя бы находиться здесь и учиться, крайне приятное, могло легко трансформироваться в строгий запрет – хватило бы одного неосторожно брошенного слова.

– Пока ты кашеваришь, – поставив оба локтя на стол и уложив на скрещенные ладони подбородок, протянул принц, – Расскажи, как прошёл разговор с членами Круга. Мне нужны детали, чтобы всё как следует обдумать.

Хозяин дома усмехнулся и выставил перед каждым из присутствующих по миске с ароматным бульоном. Помимо рыбы и овощей, в составе блюда явно присутствовало молоко или, может, что-то вроде сливок – Максиму даже показалось, что это отдалённая пародия на том-ям из подручных ингредиентов.

– Я уже говорил. Неплохо. Они как могли изобразили радость при встрече. Вынужден признать, что играли убедительно.

– Зря ты так. Ты обучал добрую половину нынешних магистров, почти всех других привёл в замок едва ли не за ручку, – принц мягко и, как показалось Максу, несколько снисходительно улыбнулся своему приятелю. – Рискну допустить, они тебе по крайней мере благодарны. И раз уж мы говорим искренне, как не обрадоваться? Ты же душка.

– Остроумно, Айгольд, молодец.

Макс приложил немало усилий, чтобы не усмехнуться.

– Или ты ещё переживаешь, что из всех Истоков тебя выбрал именно Хаос?

– Дишо всё ещё скрипит зубами при упоминании Дестины, ты знал? – сделав вид, что не услышал вопроса, поинтересовался колдун и приказал ещё не остывшему котлу с остатками супа убраться подальше от горячего очага.

– Разумеется, – сделав вид, что не заметил соскока с темы, кивнул Айгольд, пристально наблюдая за его действиями. – Об этом только ленивый не судачил. Знаешь, какая у сморчка случилась истерика, когда генерал Коул позволил Дестине покинуть Эпиркерк до вынесения судом её приговора? А как тряслась от бешенства Дестина, когда суд удовлетворил апелляцию Дишо? Прошло столько лет, а я смеюсь каждый раз как впервые. Уверен, их со стариком взаимная любовь крепчает с каждым днём и исчезнет только после их кончины. Желательно, конечно, одновременной.

Захария, невзирая на необходимость копошиться в кухонной утвари с сосредоточением, повернулся-таки к гостю в пол-оборота – не смог сдержать удивления и вместе с тем подозрительности.

– Ладно Дестина, но за что ты так со стариной Дишо? – улыбнулся чародей одними только губами, взгляд оставался пронзительно-серьёзным.

– Да ни за что, – отмахнулся королевич, – Просто он мне не нравится. Имею право.

– В этом доме никто тебя прав не лишает, разумеется. Но всё же интересно, чем магистр Реки насолил наследнику престола. Насколько я помню, он всегда придерживался консервативных идей…

– Да нет, нет, – Айгольд поморщился. – Никаких инициированных сморчком заговоров или сплетен касательно моей персоны, будь спокоен. Всё-то ты сразу о самом дурном… Просто он некрасивый. Эти его морщины, складки – и ладно бы только в этом было дело, но он и сам по себе, мягко говоря, не красавец: кожа да кости… Только не принимай на свой счёт, Ария, тебе худоба и возраст очень к лицу.

– И в мыслях не было, – протянул магистр медленнее обычного и, не торопясь так скоро расслабляться, отвернулся обратно к столешнице. Обоим Путникам показалось, что королевич не договаривает, однако, впрочем, выпытывать чужие секреты попытки не предприняли. – Истоки разрушения на всех накладывают отпечаток: кто-то слепнет, кто-то стареет, кто-то выживает из ума. Дистрофия – скромная плата, с которой я давно смирился, и на чужое мнение внимания уже не обращаю.

– Зато сколько такая магия сил даёт… – мечтательно возведя взгляд к потолку, прошептал принц. Мгновением позже он, однако, уже сосредоточенно глядел на собеседника и подозрительно щурился; Макс в этой стремительной перемене отчётливо углядел черты поведения колдуна. – Так что за срочное происшествие заставило главного чернокнижника континента появиться в зале Совета?

– Покушение, – спокойно ответил Захария, вытирая руки. – На одну из твоих подданных, госпожу Ровен Агнеотис. Знаешь такую?

– Как не знать. Её брат – один из членов парламента, – отчеканил Айгольд.

Чародей хмыкнул, нахмурился и замер. Глаза вновь быстро забегали от одного предмета кухонной утвари на столе к другому. Наблюдать за ним в такие моменты, как оказалось, очень занимательно: проследить за мыслями, разумеется, не удалось бы даже приблизительно, но Макс с интересом запоминал внешние проявления его задумчивости.

– Расскажи об этом человеке.

– Что-нибудь помимо того, что он жуткий скупердяй и ни единого медяка лишнего за всю жизнь не потратил? – хохотнул королевич, смахнув волосы со лба. – Так сразу ничего в голову и не приходит, признаться. Его зовут Бирмунд, ему сорок или около того, женат, двое детей…

– Айл.

– Да шучу я! Нормальный он – в меру сообразительный, в меру подхалим, только очень жадный. Как и все Агнеотисы, закончил МАЭ, но ходили слухи, что природа каким-то особенным даром Бирмунда не наградила. Учитывая репутацию их рода – при дворе Агнеотисов чтят за едва ли не самых влиятельных и могущественных повелителей магии огня, знаешь ли, – непросто ему приходилось.

– Ох уж эти репутационные риски, – наигранно-сочувствующим голосом протянул чародей, усаживаясь, наконец, во главе стола. – Сколько ему, бедняжке, пришлось пережить с таким клеймом – уму непостижимо.

– С твоими подвигами в этой области всё равно никому не сравниться, я не спорю, – едко парировал принц, задорно и по-детски провокационно скалясь в улыбке. – Но не забывай, что тебя окружают живые люди, с которыми общество тоже может обходиться бесчеловечно и даже жестоко.

– Поучи меня ещё, засранец.

– Простите, что вмешиваюсь, – рискнул подать голос до этого сидевший смирно Максим. – Что такое «МАЭ»?

– Магическая Академия Эпиркерка, – тут же выпалил Айгольд, довольный возможностью продемонстрировать молодняку свои знания.

– До появления советских Путников в Цельде аббревиатурами не пользовались, – пояснил колдун в ответ на недоумевающий взгляд подмастерья. – Но во время Второй мировой войны, когда погибшие солдаты обеих сторон повалили толпами, этот мир вынужден был претерпеть некоторые изменения, нравилось ему это или нет.

– Их появление пришлось на период, когда большинство королевств начало на Путников охоту в самом прямом из смыслов, – принц поближе придвинул миску с рыбной похлёбкой. – Хотя, как утверждают историки, эту охоту именно их массовое нашествие и спровоцировало. Большинство «ваших» воинов, как ни странно, честно пытались адаптироваться к новому измерению, но разница менталитетов и старые обиды провоцировали локальные конфликты. А некоторые и вовсе открыто продолжили грызться друг с другом даже после смерти.

– Ты слабо представляешь, что творилось в те годы на Земле, – сухо возразил чародей. – Не стоит судить о возможности или невозможности примирения. Даже после смерти.

– Так или иначе, это вносило в наш быт… определённый разлад, – Айгольд решил ничего не отвечать, хотя тон у него и смягчился. – Участились вооружённые столкновения, иногда случайными жертвами становились мирные люди, обстановка накалялась, а с Земли прибывало всё больше солдат. Короли один за другим теряли терпение и в какой-то момент практически единогласно утвердили закон, разрешающий уничтожать Путников за опасное для жителей Цельды поведение.

– А потом – за любое поведение, – невесело подытожил Захария. – К моменту, когда сюда явился я, Путников уже приравняли к преступникам за сам факт пресечения границы между мирами. Наказывали одинаково: незамедлительной аннигиляцией.

– А Цельда – это?..

– Название этого мира, Максимус, – пояснил колдун. – Ладно, давайте лучше опустим исторические подробности бытия и вернёмся к более насущным вопросам. Ты мне про господина Бирмунда рассказывал.

– Как скажешь, – послушно кивнул монарх. – Должен отметить, до недавнего времени рассказывать о нём толком было нечего. Он пребывал где-то в пространстве и занимался мелкой торговлей, пока несколько лет назад не был назначен на обустройство порта в Энларке, руководить строительством и облагораживанием прибрежной линии. Ничего серьёзного, знаешь, пристани всякие, брусчатка, фонари – стандартный набор. До столицы доходили слухи, что Бирмунд буквально из каждого подрядчика душу вытряхнул, но сторговался на какую-то неприлично маленькую сумму и в замок возвратился, потратив чуть больше половины выделенного на порт бюджета. По возвращении скромно сообщил о результатах, вернул в казну остаток и с тех пор папашу не покидал. На том и сказке конец.

– Значит, зимой… – задумчиво нахмурился Захария, вяло помешивая горячий бульон, но пояснять мысль не стал. – Не нравится мне, что Энларк за сегодняшний день уже второй раз в разговорах с разными людьми появляется.

– А когда был первый?

– В беседе с Кругом. Сначала Дишо сообщает, что туда стягиваются войска нашего доблестного государства, а теперь ты говоришь, что оттуда начался путь славы Бирмунда Агнеотиса, на сестру которого накануне совершили покушение.

– Совпадение, – не слишком-то уверенно предположил Айгольд, поджав губы. – Пускай и подозрительное. Если подозреваешь Бирмунда в какой-нибудь противозаконной глупости, то можешь смело забыть: скряга чист, как горный ручей, его проверяли. Несмотря на алчность, он крайне печётся о репутации и в жизни бы не рискнул тем, чего смог добиться… Учитывая сомнительные магические способности.

– Член парламента, говоришь? – колдун прикусил нижнюю губу и уставился в какую-то точку на поверхности обеденного стола. – Нужно будет поручить Кругу проверить все каналы в Энларке. Может, всплывут какие-нибудь детали. Напряги стражу прошерстить порт, когда чародеи там закончат. Если закончат. Про покушение на мадам Ровен уже говорят?

– Возможно, – не стал скрывать королевич. – А ты-то как об этом узнал?

– Давид приходил.

И магистр, выйдя из спонтанного оцепенения, словно вспомнил, где находится и зачем, крайне быстро принялся уплетать свою порцию, заинтересованно поглядывая периодически в сторону ящика, который ему принесли. У Максима во время наблюдения за ним сложилась стойкая ассоциация с крокодилом, проглатывающим жертву не жуя и лишь изредка прищёлкивающим челюстью для проформы.

– Её сыночек-то? Рыжий такой?

– Они все рыжие, Айгольд. Но да, старший сын. Вчера он принёс браслет…

– Браслет?

– Украшение такое, на руке носят, – беззлобно фыркнул Захария.

– Благодарю за пояснение, без тебя бы в жизни не разобрался. При чём тут какой-то…

– Его прислали мадам Ровен вчера днём, – пояснил колдун. – Вещь, созданная при помощи магии разрушения. Давид обнаружил посылку и сразу принёс мне, даже матери сообщить не успел. Спрашивал, могу ли я помочь найти этого щедрого человека, пожелавшего остаться инкогнито.

– И ты обратился к Кругу, потому что участвовать в расследовании не собираешься, – заключил Айгольд.

– Ты поразительно проницателен сегодня.

– Я просто хорошо тебя знаю. Тебя и твоё отношение к расследованиям, особенно касающимся высокопоставленных господ. Подобный поступок со стороны неизвестного недоброжелателя может быть расценён придворными как покушение на их власть и стабильность, знаешь ли, – принц изобразил безучастие к эффекту, который оказали на собеседника его слова, и принялся преспокойно хлебать супчик, наблюдая краем глаза, как меняется серое худое лицо.