Текст книги "Ученик Истока. Часть I (СИ)"

Автор книги: Серафим Волковец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 57 страниц)

Через окно деталей Максим не рассмотрел. Зато теперь, понимая, насколько быстро ухудшается ситуация, лихорадочно изобретал, как со всем этим бардаком будет разбираться. Вова каркнул снова. Только когда гости обнаружили, что хозяина нет дома, и как один приосанились, они разглядели за столом искомого торгаша.

– А, – ёмко изрёк самый старший: серьёзно и холодно осмотрев жалкую круглую фигурку, он как бы невзначай положил руку на рукоять клинка, до поры до времени покоившегося в ножнах на бедре. – Вот ты где, прощелыга. Решил в доме магистра спрятаться?

– Скверное ты выбрал место, Хошо, чтобы… – самый молодой смотрел на свою жертву через плечо первого, но Максима разглядел раньше других. – Э-э-э, а это ещё кто?

– Максимус, подмастерье магистра Захарии, – удивительно спокойным тоном представился парень. Его ровный голос был отчасти вызван полной растерянностью и непониманием происходящего: несчастный понятия не имел, как ему следует себя вести, что следует говорить и как, не отхватив по лицу, сделать так, чтобы вся эта шумная компания убралась отсюда ко всем чертям. – А вы кто, собственно?

– Подмастерье? – первый настолько был ошарашен этой информацией, что начисто пропустил адресованный ему вопрос мимо ушей. – Захария к себе решил кого-то взять?

Троица заинтересованно загудела.

– Ну дела-а-а…

– Вот так вот по городам мотаться – всё пропустил.

– Интересно, конечно, жизнь поворачивается.

– Молодой ещё – а уже в подмастерьях у магистра.

– Да-да! – торговец подскочил с места и закрыл себя стулом, на котором сидел. – Вот именно что подмастерье самого господина магистра! Тоже колдун! Так что даже не вздумайте устраивать в этом доме разборки, убирайтесь, пока он вам жопы-то не поотрывал! Мы с вами обо всём договоримся позже, нечего тут устраивать разборки!

Даже младенцу очевиден был тот факт, что говорить подобные вещи (да и вообще шевелиться) ему явно не следовало: минутное удивление новостью резво испарилось под воздействием неубедительного запугивания дребезжащим голосом. Враждебно настроенные по отношению к горе-клиенту господа разом вспомнили, зачем, собственно, явились на свой страх и риск в дом нелюдимого чародея и тотчас подобрались. Видимо, готовились выбивать задолженность.

– Прежде чем вы броситесь на него с кулаками, – Макс собрал воедино всю свою решимость, что стоило немалых усилий: одно дело разбираться с пухлым торгашом, и совсем другое – бодаться с тремя «братками» местного розлива, – Покиньте лавку. Выяснять отношения вам следует на улице.

– Выяснять… отношения?

Незнакомцы переглянулись.

– Какие такие отношения нам с ним выяснять, малец? – тот, что шёл первым, пропустил обоих своих товарищей в торговый зал и закрыл за собой входную дверь. На щеколду. – Мы, похоже, не с того начали…

– Дурной ты, что ли? – шепнул обладатель зелёных кос и пихнул его в плечо. – Какой «малец», это ж Путник. Глаза разуй.

Мужчина ойкнул и поспешил поправиться:

– Не признал, прошу простить. Значится, мы тем более начали не с того, господин Максимус.

– Гони их прочь! – взвизгнул торгаш. – Они ж меня прямо тут прикончат!

– Заткнись уже, – раздражённо посоветовал юноша, и мужичонка, видя прекрасно, что из-за его комментариев на сторону врага переключается последняя надежда на спасение, послушно примолк. – Чего вы хотели, уважаемые?

– Мы, господин Максимус, члены торговой гильдии Эпиркерка, – пояснил «главарь». – Моё имя Симеус Соллер. Это Мат’Ро, – он указал на совсем ещё молодого спутника с татуированными руками, – А это Кир де Кхат, – повернулся он к зеленоволосому приятелю. Представленные, пришельцы отвешивали уже знакомые Максу полупоклоны, и он вынужден был каждому из них отвесить полупоклон в ответ. – Простите уж, что вторглись в дом господина магистра… вот так вот. Но уж больно большая проблема у нас с этим… господином.

Симеус, даже не подумав таиться, метнул в кривоногого горе-клиента враждебный взгляд.

– Торговая гильдия? – переспросил Максим, посмотрев всё на того же торгаша с ироничным недоумением. – Интере-е-есно. Он мне сказал, вы бандиты, которые его лавку… «оберегают».

– Бандиты?! – Мат’Ро, оскалив жемчужно-белые зубы, расставил скрещенные до этого на груди руки и уже метнулся было к клеветнику с кулаками; зелёноволосый Кир в последний момент придержал товарища за плечо. – Ах ты говнюк паршивый, дай только до тебя добраться!..

– Мы вообще-то к господину магистру с просьбой пришли, – не обращая на возню за спиной особого внимания, продолжал говорить Симеус. – Не ожидали встретить здесь Хошо. Но, раз уж все стороны в сборе, стал быть, позовёте магистра, чтобы он нас рассудил?

Молодой Путник снова посмотрел на кривоногого торгаша. Услышав о просьбе позвать Захарию, тот слегка поуспокоился и перестал бледнеть, что натолкнуло Макса на вполне закономерный вывод: мерзкий бедолага серьёзно влип.

– Не расскажете, почему вы по этому вопросу решили обратиться именно к моему Мастеру?

– Потому что… – Соллер замешкался, но так быстро сообразил изобрёл подходящий ответ, что, не чувствуй с недавнего времени Макс настолько остро чужие переживания, ничего бы даже не заметил. – …он почётный член торговой гильдии, конечно, – и очень правдоподобно сыграл искренне удивление замешательству собеседника. – Вы не знали?

Конечно, нет, откуда мне!

– Я не об этом, – на ходу изобретая реалистичные пути отступления, невероятно естественно прикрыл глаза парень. – Я о том, что за всё то непродолжительное время, которое нахожусь в Цельде, уже даже я устал от бесконечных просителей. Такое чувство, что без слова Мастера в этом городе не сделается вообще ничего.

Члены гильдии переглянулись, как показалось юноше, в лёгкой растерянности.

– Я, может, многого ещё не понимаю, разумеется, – убедительно ему удавалось говорить только по той причине, что Максим говорил от души, – Так что можете не слушать, но мне кажется несправедливым, что по любой мелочи все тут же бегут к нему просить совета или помощи. Это не благотворительный фонд, в конце концов, почему бы людям не начать решать свои проблемы самим?

Гости переглянулись вновь, на сей раз со смесью лёгкого стыда и закономерного вопроса: «А действительно?».

– И правда, – первым нарушил молчание татуированный Мат’Ро и в символическом жесте засучил рукава. – Господин Максимус дело говорит: давайте этого козла сами отпиздошим!

Ой-ё-ёй, минуточку, я не это имел в виду!

– Обожди ты, – к счастью, остановил вспыльчивого и скорого на расправу коллегу Симеус и посмотрел на подмастерья с очень знакомой ещё из прошлой жизни укоризной. – Вы, господин Максимус, верно толкуете, что свои проблемы люди сами решать должны. Вот только ещё вы верно толкуете, что вы многого ещё не поняли, как Цельда устроена и как быт тут налажен. Будь то наши проблемы, мы бы их решали своими силами, как того и требуется, но Хошо – проблема общая, и решать её надлежит тоже общно.

– А что он сделал-то?

Симеус ничего путного ответить не смог, помолчал немного, после чего, словно стесняясь необходимости обращаться по такому случаю к товарищу, посмотрел-таки назад, на зелёноволосого спутника. Кир намёк понял и без ложной скромности, пройдя чуть вперёд (как будто актёры на сцене), ровным голосом заговорил:

– История долгая, но коль кратко излагать: Хошо с недавнего времени шибко много получать начал. Больше, чем прежде. То коня нового прикупит, то пурпурной краской балки выкрасит, то цветные стёкла зачарованные вместо обычных в окна поставит. Мы поначалу не замечали, потом порадовались за человека – у него товар хороший, но в золоте-то Хошо отродясь не купался. А потом, что уж тут, и обсуждать принялись, откуда такой успех взялся. На вопросы-то он не отвечал, но оно и понятно – редкий торговец свои тайны выдаст за просто так, да и у каждого из нас свои способы имеются, опытом наработанные. У кого поставщик уникальный, у кого…

– Отвлекаешься, – напомнил Симеус, чувствуя, что времени на рассказ у приятеля уходит уже подозрительно много.

– Да, простите… О чём там я?.. Да, про Хошо. Стало интересно – вот мы и выяснили совершенно случайно, что он с чёрным нашим рынком дела ведёт незаконные. А это нарушение кодекса торговой гильдии, и его бы за это не только оштрафовать надлежало, но и членства лишить.

– Понятно. Ну, я точно не тот человек, с которым нужно решать такие вопросы, господа, – пожал плечами Максимус. – А того, с кем нужно, господин Соллер, я позвать не могу, к сожалению, потому что его нет и до обеда не будет.

– Так ведь… уже обед.

Макс обеспокоенно перевёл взгляд на скромные часы на комоде. Длинная стрелка давно уже переползла за «двенадцать», короткая замерла между тремя и четырьмя пополудни.

– Уже?.. Чёрт! Я со всеми этими разборками про сад забыл! И про посуду… Чёрт!

– Быть может, мы господина магистра можем здесь подо…

– Нет! – встрепенулся парень, уже один разок наступивший на эти грабли. – Никакого ожидания Мастера в торговом зале! Тем более, что без моего присутствия вам тут вообще находиться нельзя. Был рад познакомиться, господа, но приходите завтра или попозже – мне ещё столько всего сделать нужно, ёпрст, мне некогда!..

– Вы, кажется, про сад сказали, – неуверенно заговорил Кир. – Моё ремесло отчасти с этим связано, я, может, помочь чем смогу?

– Если Мастер узнает, что в его саду был кто-то посторонний, он мне башку открутит, нет-нет-нет! Большое спасибо за предложение, но…

Он вдруг замолчал, краем глаза заметив неожиданно, как в мебель вернулись прежние яркие цвета. Потом принюхался – из воздуха пропал сладкий запах сырости и плесени, вернулся знакомый холодок. Едва только парень обернулся, как из-за угла кухонной комнаты, довольно быстрым и очевидно раздражённым шагом вынырнул колдун.

– Мастер, наконец-то, – выдохнул Макс с облегчением и внезапно понял, что по-настоящему рад его видеть. – Мастер, тут к вам…

– Ясное дело, не к тебе же, – хмуро зыркнув на столпотворение в торговом зале, чародей весьма бесцеремонно отвернулся, размашистым движением сбросил с плеч парадную мантию и без особой радости, шагая широко и рассерженно, подошёл к рабочему столу. – Господин Симеус, господин Мат’Ро, господин Кир, господин Хошо. Прежде чем начнётся диалог, предупреждаю: настроение у меня прескверное, поэтому диалог будет кратким. Максимус, – он зыркнул на парня, и у несчастного от хлестнувшей его по щекам колючей волны подкосились колени. – Бери книги и наверх.

Ясно как день: Совет прошёл не самым гладким образом. Что бы ни случилось, что бы они ни обсуждали и до чего бы ни договорились, Захарии это чудовищно не понравилось. И теперь, в этом молодой Путник практически не сомневался, его негодование и ярость наверняка найдут выход на беззащитном пацане, который, вдобавок, ещё и ощутимо скверно справился с доверенным ему поручением. Стараясь двигаться как можно быстрее и по возможности бесшумно, Макс мышкой скользнул к круглому столу, сгрёб всё необходимое одним махом и, сжавшись, на максимально доступной ему скорости влетел вверх по лестнице, забыв даже попрощаться с теми, кто теперь остался с колдуном наедине.

Холодное «По какому делу?» было последним, что он разобрал, прежде чем запереть дверь своей комнаты.

Кто растёт без страха...

В шесть пополудни, как и было оговорено, в особняк с неофициальным визитом нагрянула чета Агнеотисов: глава семейства, его прелестница-жена и их общий старший сын. Все трое, одетые не парадно или нарядно, но со вкусом и лоском, присущим дворянству, явились минута в минуту в установленный срок, и их появление сопровождалось терпким ароматом напряжения, скользнувшим по воздуху во все уголки дома.

Максим с понуро опущенной головой намывал тарелки, когда дверь в особняк самостоятельно отворилась перед гостями. Захария, выражаясь тактично, был весьма опечален тем фактом, что подопечный не озаботился посудным вопросом до его возвращения, поэтому, не долго думая, сообразил достойное наказание: теперь парень будет заниматься порядком на кухне всю следующую неделю (в его новые обязанности входила, в числе прочих, чистка котла, и это стало отдельной графой завуалированных издевательств в обновлённом расписании: Макс практически с любовью в сердце вспоминал теперь старую-добрую сковородку с пригоревшей яичницей, пока драил от копоти пузатый чугун размером с половину его самого).

Очередное творение колдуна в сфере бытовой химии – мыло из жира, масел, кристаллической крошки, тысячелистника и яблочной эссенции – со своей частью работы справлялось отлично, так что винить в медленном прогрессе парень мог разве что себя и не из плеч растущие руки, но ни посасывающее чувство стыда, ни жгучее любопытство, ни страх нарваться на неприятности не влияли на скорость работы так, как влияла тревога. Визита Агнеотисов он ждал с тягостным и мрачным предчувствием ещё больших проблем – находиться в одном пространстве или хотя бы пересекаться в ближайшее время с Давидом по понятным причинам не хотелось, а тут ещё и дурное расположение духа Захарии фонило, подчёркивая общую беспокойную атмосферу и неприятно покалывая в щёки иголочками холода. Одним словом, кривоногий Хошо порядочно подгадил – не случись его в лавке, не уйди у Макса столько времени на чужие разборки, в которые он за каким-то дьяволом опять влез по самые уши, и магистра по возвращении домой ждала бы чистота и выученные уроки.

Как маму подвёл, – безрадостно идентифицировал внутреннее своё самочувствие юноша.

Про то, как прошёл Совет, Захария предсказуемо не распространялся. Более того – со спонтанным визитом членов торговой гильдии, как и предупреждал, он разобрался невероятно быстро даже по собственным меркам. А это уже был не просто знак, а настоящий Значище – магу кровь из носу требовалось как можно скорее остаться одному и как следует всё обдумать. Или, что тоже не исключено, банально отдохнуть от вездесущих людей, каждую минуту норовящих дёрнуть одеяло его внимания на себя. Нервно посасывая трубку и выдыхая на поверхность стола густой розовый дым, чародей писал письма весь следующий час после отбытия Симеуса и компании: одни были длинными, на несколько листов, другие выходили короткими, всего в несколько строк. Оставляя на каждом неизменную печать птичьего черепа и надёжно запечатывая бумагу заклинанием, он только и успевал вызывать Вову – под конец рабочего дня грач, не обладавший ни человеческой мимикой, ни человеческой речью, выглядел измотанным до крайности и получил право остаться на ночь на приглянувшемся ему серебряном подсвечнике, где тут же и уснул, уткнувшись клювом во взъерошенную грудку.

Затем чародея увлекли на первый взгляд рутинные обязанности, но наблюдавший за ним краем глаза молодой Путник вскоре заметил, насколько поверхностно погружается в свои задачи колдун. Мыслями он пребывал где-то не здесь, где-то очень далеко, и чем дольше птичьи руки натирали до блеска очередной подвернувшийся кинжал специальной тряпочкой, тем злее и острее становилось его и без того не самое круглое и доброе лицо.

Всё плохо, – заключил невероятно догадливый в последнее время Макс.

Когда зашли в зал потомственные маги огня, юноша поблагодарил архитектуру особняка, что с их угла не видно кухни – узнай Давид, чем занимается утренний обидчик, наверняка если и не вслух, то мысленно бы над ним посмеялся. А посмешищем становиться у парня желания не возникало, на кону стояла и без наказания скверная репутация.

– Приветствую, – раздался тихий и серьёзный голос Захарии.

Не зная, как поступить правильнее, подмастерье аккуратно выглянул в узкий коридорчик. С посудой он расправился – остался только треклятый котёл – и решил, что не выйти и не поздороваться будет проявлением невежества. Или, не исключено, даже грубости – правила приличия местной аристократии всё ещё оставались для него непознанными.

– Приветствую вас, господин магистр, – мужчина лет пятидесяти с почти полностью седыми волосами и серыми глазами изобразил полупоклон. – С моей супругой вы знакомы – на прошлогоднем банкете вы обсуждали вопросы регламентирования боевой магии, помните?.. Старшего нашего сына, Давида, мне также нет нужды представлять – вы знакомы.

– И довольно давно, – кивнул колдун, поднявшись из-за стола. – Хватит топтаться за моей спиной, Максимус, выйди уже.

Точно чует меня. Затылком.

Парень дал себе слово по возможности не пересекаться с Давидом взглядами, но, стоило войти в узкий заставленный комодами коридор, отделявший торговый зал от кухни, они, разумеется, тут же переглянулись. Выглядел студент взволнованным, но вместе с тем испытывал какую-то слабую пародию на радость – предположительно, расслаблялся, поскольку теперь решать созревшую проблему будут те, кому и следовало изначально этим заняться.

– Мой подмастерье, – не вложив ни грамма удовольствия в голос, представил чародей молодого Путника. – Уверен, вы не станете возражать, если через какое-то время он уведёт господина Давида на променад во внутренний двор – нечего детям слушать разговоры взрослых.

Эйн, быть может, и стал бы возражать, но предложение его собеседник построил таким образом, что шансов на успешное удовлетворение апелляции не оставалось никаких. Решив, видимо, не терять зря драгоценное время на бессмысленные дебаты, глава рода Агнеотисов, кивнув, усадил жену на стул для гостей, который обычно прытко подскакивал клиентам прямо к ногам, встал за её спиной и жестом велел сыну отойти к круглому столу возле входа. Давид распоряжение выполнил беспрекословно и, как почудилось Максу, излишне расторопно и подчёркнуто-послушно. Каждый из членов семьи занял своё строго определённое правилами приличия место, как фигуры на шахматной доске, и молодой Путник против воли провёл безрадостную параллель: ему показалось, что король откровенно прикрывается своей королевой.

– Я осведомлён, что наша проблема вам известна, – заговорил мужчина, положив на плечи Ровен обе руки. Указательный палец венчал перстень – похожий на тот, что висел на цепочке у школяра и что в качестве гарантии оставил себе Захария, вот только в заложенный перстень не был инкрустирован крупный рубин. – Мы хотели бы узнать, как продвигается расследование.

Чародей посмотрел ему в глаза каким-то до ужаса равнодушным взглядом, не мигая и не отводя – в подобных условиях любому бы стало некомфортно, и Макс вынужден был признать не без уважения, что старший Агнеотис вытерпел сканирование достойно. Идеально прямая спина, широко расставленные плечи, уверенная стойка и слегка приподнятый подбородок – Эйн держался так, как его обязывал держаться статус. Вот только в тёмно-синем особняке на Чёрной площади привычные границы и стандарты скорее не работали, чем работали хоть иногда. С высоты своего немаленького роста дворянин возвышался и над супругой, и над рабочим столом колдуна как скала, но это не только не вынудило Захарию выпрямиться в стуле, чтобы хотя бы сымитировать равное положение глаз, но и спровоцировало его растечься, полностью откинувшись в рабочем кресле, по спинке, расслабленно и даже отчасти провокационно. Из скалы, нависшей над окружающими, гостя стремительно превращали в того, кого с минуты на минуты отчитают по всей строгости закона.

– Во-первых, – ровным голосом заговорил чародей после того, как несколько раз затянулся трубкой, – И я надеюсь, что донесу до вас эту мысль максимально доступно: я не имею к стражникам города или королевской гвардии никакого отношения.

На лице Эйна закономерно отразилось замешательство, но он тактично сделал вид, что понимает, к чему вообще был озвучен данный тезис.

– Я… об этом осведомлён, господин магистр.

– В таком случае, не понимаю, откуда берётся ваш начальственный тон, господин Эйн, – чуть жёстче, чем того требовали обстоятельства, продолжил колдун. – Насколько я помню, расследовать покушение на мадам Ровен я не нанимался, да и аванс за эту работу мне никто не приносил.

Теперь до мужчины дошло. Приятное лицо на секунду окаменело, таким образом, наверное, он демонстрировал степень своего недовольства. Но затем, приняв пока за аксиому тот факт, что не ему сейчас устанавливать условия разговора, старший Агнеотис вновь смягчился. К слову, ненадолго – Захария явно намеревался показать зубы и даже пустить их в ход и с каким-то злым торжеством переключил темп беседы с шага на первую космическую.

– Во-вторых, и эту информацию я хочу донести до вас ещё доступнее: вы не производите впечатление людей, обеспокоенных обстоятельствами – или хотя бы осознающих, в насколько глубокой… яме можете оказаться. Учтя ваше социальное положение и доступ к высшему образованию, я пребываю в нескрываемом смятении от этого впечатления: оно ставит под большой вопрос наше потенциальное сотрудничество. Включаться в проблему больше вашего я не намерен.

– Прошу прощения? – Эйн медленно приподнял одну из бровей, подчёркнуто-вежливо перейдя на особенный, пониженный тон, после которого обычно стреляются. – Не могли бы вы пояснить, господин магистр?

– Казалось бы, куда уж доступнее, но да, мог бы. Вашему сыну едва исполнилось двадцать, он ещё алкоголь в публичных заведениях пить не имеет права, – скрипнул зубами Захария, – Но уже относится к покушению гораздо ответственнее, чем оба его родителя – взрослые люди. Идут третьи сутки с момента, как подбросили проклятье, а это всего лишь первая наша беседа. Сначала вы не потрудились выделить полчаса в своём плотном графике, чтобы прийти сюда, а теперь, когда господин Давид буквально выпросил у вас время на нашу встречу, требуете «узнать, как продвигается расследование». Такого пояснения вам достаточно, господин Эйн, или мне стоит ещё немного конкретизировать? Прежде чем вы попробуете что-нибудь возразить, оскорблённо нахмуриться, сделать отсылку на Кодекс или напугать попранной дворянской честью, позвольте дать настоятельную рекомендацию: если жизнь вашей супруги вам и правда дорога, будьте любезны в полной мере осознать, насколько много ещё получасовых встреч вам придётся организовать со мной. И не стоит, – замедлившись, вплетая в голос теперь отдалённо смахивающий на шипение змеи звук, подвёл итог вступительной части чародей, – Даже не миг допускать мысль, что я имею какое-либо отношение к стражам или гвардии. Я не собираюсь вкладывать время и силы в дело, которое не интересует вас.

Повисла крайне неприятная пауза, липкая и вязкая. Мадам Ровен – роскошная женщина не более тридцати пяти лет на вид с не менее роскошными огненно-рыжими волосами, убранными в сложную причёску, благоразумно сохранявшая до этих пор молчание, мягко положила свою узкую белую ладонь поверх ладони мужа, когда почувствовала, с какой силой его пальцы сдавливают её плечи, и не менее мягко заговорила:

– Вы правы, господин магистр. Однако, боюсь, в сложившемся… недопонимании виновата я. Мне следовало сразу донести до Эйна всю серьёзность появившейся угрозы, но…

– Прошу вас, госпожа Агнеотис, я ненавижу, когда из меня пытаются сделать идиота, – попытка сгладить углы только сильнее раззадорила скверное настроение колдуна, но речь его сменилась на вежливую и ровную обратно пропорционально внутренней злобе. – Впрочем, я могу сделать вид, что верю каждому вашему слову, если вам так будет удобно. Остановимся на том, что каждый из вас должен с этого момента относиться к посылке от преступника так же, как относится господин Давид: предельно ответственно и серьёзно. Попытка убить вас, мадам Ровен, повторится – это вопрос времени, и я не могу гарантировать, что в следующий раз вам повезёт и ваш сын окажется поблизости, чтобы её предотвратить.

Выждав приличное количество секунд, чтобы убедиться – смысл его эмоционального пролога дошёл до Агнеотисов одинаково ясно – Захария махнул рукой куда-то в угол. Из темноты прискакал ещё один стул – и после того, как Эйн, старательно подавляя раздражение, опустился на него рядом с женой, чародей беспокойно взялся за перо.

– Какую конкретно информацию о наших беседах до вас довёл господин Давид? – что-либо записывать, вопреки ожиданиям, он не планировал: писчий инструмент тут же завертелся в костлявых пальцах, выступая, видимо, в роли игрушки-антистресса. – Кратко. Проведём сверку, после чего юноши смогут нас покинуть.

– Давид рассказал, что принёс вам посылку, адресованную моей жене, – ловко контролируя интонации и ни единым звуком не показывая истинных эмоций, пояснил глава рода Агнеотисов. – Что внутри была проклятая вещь и что вы сперва ходили с этой вещью во дворец к магистрам Света и магистру Реки, а сегодня посетили Совет королевского Круга.

– Хорошо. Ещё?

– Также он рассказал, что получил от вас защитный амулет.

– Вы его носите? – змеиные глаза Захарии пристально посмотрели на мадам Ровен.

Ни мускулом не дрогнуло светлое лицо с россыпью светло-рыжих веснушек: женщина без лишних объяснений слегка отогнула кружевной воротничок лёгкого чёрного платья – отогнула с достоинством и естественной статностью, которых Максим не смог разглядеть в подчёркнуто-властных движениях Эйна – и вытащила за тонкий шнурок из оленьей кожи знакомую парню серебряную монету, покрытую узором нечитаемых без микроскопа геометрических фигур.

– Первая приятная новость за день.

Чародей поднялся на ноги и отошёл к комоду, где в разноцветных бархатных мешочках хранились не обработанные пока магией ювелирные безделушки. Почти не глядя сунув руку во второй выдвижной ящичек справа, он извлёк особенно маленький кулёк, вернулся к рабочему столу и мягко уложил его возле себя.

– Догадываетесь, что внутри? – на всякий случай уточнил колдун, не сводя с Эйна взгляда.

– Догадываюсь, – мужчина поджал губы. – Давид рассказал мне и об этом.

– Теперь, когда диалог ведут уже взрослые люди, обязан уточнить: устраивают ли вашу семью условия, на которых господин Давид заключил со мной сделку?

– Нам хотелось бы вернуть перстень его законному владельцу, – густые причёсанные брови старшего Агнеотиса плавно сдвинулись к переносице, и когда речь зашла о предмете договора, в его звучном и низком голосе наконец прорезались нотки истинного эмоционального состояния. Если верить реакции Давида и тому, как плавно и красноречиво вжалась в его широкие плечи рыжая голова, отец принятого решения, мягко говоря, не одобрил. – Эта вещь – родовая реликвия, передающаяся по мужской линии от деда внуку, и ей не следует оставаться где бы то ни было или разделяться со своим хозяином. Однако, – лицо Эйна заметно ожесточилось, – Очевидно, раз она в принципе оказалась в вашем распоряжении, полагаю, Давид ещё не готов…

– Отец…

– …к владению родовым достоянием, именем и честью, равно как и к наследству нашей ветви в полном смысле этого слова, – жёстче и на удивление тише закончил мужчина, отрезав сыну путь оправдания. – Следовательно, теперь это уже не имеет значения, и вы можете оставить перстень в качестве залога, если вам так будет угодно, до момента, пока его законный владелец не докажет, что имеет на него права.

Захария всё тем же пристальным взглядом посмотрел на окаменевшего за отцовской спиной школяра. Несчастный, предпринявший попытку объясниться и не получивший такой роскоши, побледнел как полотно – его напряжённая поза, поднятые плечи, пригвождённый к полу взгляд и сжатые кулаки отражали всю степень собственного бессилия и бессмысленной злости отчаяния.

– Господин Давид, полагаю, рассказал вам, что это я выбрал объект гарантии – и забрал его прежде, чем получил согласие.

Эйн на миг замер – судя по всему, этой информацией он прежде не располагал.

– Я размышлял о том, что ещё мог бы сделать простой студент третьего курса, когда на кону стояла жизнь горячо любимой матери, – даже не стараясь изобразить диалог с самим собой правдоподобно, тихо рассуждал вслух колдун, направив взгляд теперь куда-то в пустоту, – Когда несовершеннолетие не позволило пользоваться счетами семьи, личные сбережения уже расписаны на годы обучения в Академии вперёд, а родители не пожелали заняться вопросом собственной безопасности – все обстоятельства вынуждали юное дарование действовать самостоятельно, принимая ответственность взрослых на свои хрупкие плечи, которую ему не пришлось бы принимать, если бы этим потрудился озаботиться клан… К тому же, разве молодой юноша мог возразить магистру Захарии, убийце, чья дурная слава идёт далеко вперёд него, бесчеловечному палачу, почти что чудовищу во плоти. Прямо-таки сделка с дьяволом получалась, не иначе… Впрочем, – он легонько хлопнул ладонью по столу, – Не мне судить о методах воспитания и регулировке подобных вопросов внутри древних чародейских кланов, к коим я не имею никакого отношения. Как пожелаете.

Когтистая рука легко сгребла в кулак бархатный мешочек, и стоило магу только начать подниматься с кресла, Эйн вежливым жестом его остановил.

– Несмотря на поступок Давида, я, пожалуй, хотел бы узнать… об альтернативных способах регулирования данного вопроса. Если вы не возражаете, – держа лицо, аккуратно сказал мужчина.

Мельком брошенный взгляд на студента подтвердил предположение: Давид едва не прослезился от счастья, пока не видит отец.

– Мог бы, – равнодушно кивнул Захария. – Но сперва молодые люди удалятся во двор.

Темнело в городе быстро – примерно так же быстро, как закончилась информативная часть вечерней встречи для Давида и Макса. Стоило им обоим перешагнуть невысокий порожек и оказаться на крыльце, дверь за ними мягко затворилась, как ножом отрезав начало более серьёзного и предметного разговора внутри, и парни, замерев в нерешительности спиной к особняку, оставаясь какое-то время неподвижными, не поворачиваясь и не произнеся ни слова, только через несколько секунд заметили, насколько одинаково внимательно стараются прислушаться – не просочится ли сквозь Оглушающий щит хоть какое-нибудь словечко. Синхронность принятого решения смутила обоих, и недавние соперники, переглянувшись, поспешили отвернуться каждый в свою сторону.

О, как ненавидел Максим это чувство в детстве! Когда тебя вот так безапелляционно выставляют за порог «прогуляться», потому что считают, что эти разговоры «не для маленьких» и что при них тебе ни в коем случае нельзя присутствовать! Хотя это было давно, хотя после смерти отца оба брата Вороновских в одночасье стали достаточно взрослыми для обсуждений подобного рода, хотя парень уже много лет не сталкивался с жестоким «пойди погуляй», ассоциация всплыла сама собой и больно ударила по забытой микроскопической травме. Если, конечно, это вообще можно было назвать травмой – так, скорее, всюду следующее за тобой неуловимое ощущение собственной неполноценности. В детстве Макса подобные ситуации возмущали: ему казалось чудовищно несправедливым вот так делить людей на «достойных» и «недостойных» (а именно «достоинство» всплыло почему-то в его неокрепшем сознании как основная причина выгнать ребёнка с кухни и отправить играть в спальню). Он считал себя человеком достаточно вменяемым, чтобы понять обсуждаемую тему – и даже дать вполне разумные комментарии… Наверное, именно из-за них его до таких бесед и не допускали.