Текст книги "Ученик Истока. Часть I (СИ)"

Автор книги: Серафим Волковец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 57 страниц)

– Фу. Если бы ты знал, сколько раз в неделю я вынужден это выслушивать, ты бы пощадил меня и ограничился простым «Айгольд», но я тебя прощаю, – королевский сынок нырнул к Максиму и крепко пожал ему руку: вблизи не составляло труда рассмотреть, насколько зелёными и блестящими были у принца глаза. – Рад приветствовать в моём замке, уважаемый подмастерье. Ты свежеиспечённый Путник, верно? Я о тебе уже наслышан. Весь город только и делает, что перемывает вам с Арией косточки.

Юноша опешил от тёплого приветствия: хватило смелости только кивнуть и покоситься на наставника в поисках спасительной подсказки. Чародей наблюдал за их знакомством, скрестив на груди руки, и хмурился, наверняка всё ещё возмущенный наглым нарушением его физической неприкосновенности. Но молчал, хотя и торопился совсем недавно как можно скорее приступить к делу, вынудившему явиться ко двору.

– Молчаливый, скрытный, зажатый, неуверенный в себе, – сканируя пока не знакомую персону, Айгольд бегло осмотрел Максима с ног до головы, в особенности долго разглядывая что-то в чертах его лица. – Не гнушается презрения к окружающим и считает себя лучше других, самокритичный, горделивый… Забавно, вы довольно похожи. Только Ария отчаянный, как раненый волк, а ты, Максимус, похож больше на кролика, загнанного псами в угол.

– Не обращай внимания. Его Высочество увлекается художественной литературой и планирует стать писателем, когда вырастет, – в голосе магистра скользнула неприкрытая ирония. – Не разрушай его детскую мечту, подыграй.

– Прекрати выставлять меня в нелепом свете, я твой будущий король, как-никак, – принц даже не попытался изобразить оскорблённую мину.

– Да. И моя вечная головная боль.

Что бы между ними ни происходило, – решил Макс, наблюдая за обменом любезностями, – Мастер лукавил: они явно дружат.

– Так какими судьбами враждебно настроенного по отношению к моему папаше магистра Хаоса притащило в мой дворец? – принц улыбался безостановочно: быть может, настроение у него сегодня отменное, а может, и статус обязывает…

Ну, или он на каких-то стимуляторах. Интересно, в этом мире существуют наркотики?

– Я по отношению к Хэдгольду никакой враждебности в данный момент не испытываю, – помрачнел чародей. – А пришёл, потому что в городе появилась проблема, с которой должен разобраться Круг.

– Вот как? – улыбка королевича, никак не сочетающаяся с затронутой темой, растянулась уже до неприличных размеров. – И что, настолько серьёзная, что сам великий и могучий господин магистр Захария изволил почтить мою скромную обитель своим присутствием?

– Отнесись ответственно если не к факту моего появления, то хотя бы к благополучию подданных, – колдун отвернулся и прежним размеренным шагом двинулся к противоположному коридору, куда и держал путь до встречи с принцем. – И отпусти уже Максимуса, у него есть дела.

– Он всегда такой серьёзный, привыкай, – Айгольд хитро подмигнул и легонько подтолкнул парня в плечо следом за наставником. – Удачи с делами, Ария! Буду ждать здесь!

– Очень жаль, – усмехнувшись, кинул ему через плечо колдун и отвернулся уже окончательно.

Откровенно сказать, Максим не знал, как ему на это реагировать и как себя вести – никогда прежде ему не доводилось сталкиваться с подобными ситуациями. С одной стороны, это вообще не его дело, но с другой… С другой – его до чесотки сильно стала волновать правда. Вот прямо сейчас, а почему – не объяснил бы и под дулом пистолета.

Магистр производил какое угодно впечатление – в зависимости от настроения, как говорится, – но только не человека с нетрадиционной ориентацией. Нет, вернее, хотелось пару раз назвать его в сердцах тем ещё пидором за вполне конкретные действия – полёт из особняка спиной вперёд, например, или его молчаливое распоряжение Максима в камеру отправить. Вот только с предпочтениями в выборе партнёров это ничего общего не имело – как говорится, «пидор – это в первую очередь про характер». А так… Никаких жеманных движений, томных взглядов или классически взвивающегося голоска за колдуном замечено не было – уж Макс-то знал наверняка, он в чародейском доме и пожить успел, пусть и не долго, и в быту за Захарией понаблюдал… на всякий случай. Что до принца… Чёрт знает, в самом деле, но ни один, ни второй не были похожи на тех, кем их за глаза называли – вели себя, как обычные друзья, магистр позволял себе подтрунивать над молодым монархом вполне естественно. Почему тогда тот досмотрщик неприкрыто намекал?..

Макс никогда раньше не испытывал уважения к людям – особенно мужчинам, – предпочитающим иметь отношения с другими людьми своей половой принадлежности. И он, и его брат, и его друзья, и его город, и вся его страна в целом считали это мерзким и неправильным, хотя бы по той причине, что… да не важно. Это было просто недопустимо – в общем-то, он и сейчас был в этом убеждён. Кто-то аргументировал свою позицию нарушением биологических законов, кто-то – нарушением законов Божьих, кто-то – простым отвращением на физическом уровне, вызывающем тошноту и провоцирующем желание помыться. Но практически все, кто на этот счёт высказывался, весьма однозначно заявляли: это мерзко. И хотя Максим любопытства ради посматривал периодически видео для взрослых, где мужчины вообще участия не принимали… Одно дело – девушки. У них как-то всё… чище, что ли. И совсем другое – мужики.

Ни в его окружении, ни в окружении его окружения люди с такими «приколами» не встречались: может, отечество вытравливало из молодёжи намёки на альтернативные вкусы с воспитанием, может (но это вряд ли) его город находился в эпицентре аномальной зоны, где эти самые альтернативные вкусы не проявлялись в принципе. Максим тупо не знал, как с ними взаимодействовать, как разговаривать и стоит ли разговаривать вообще – собеседник же должен быть чем-то интересен как личность, а чем может быть интересен такой собеседник?

По телевизору и в интернете периодически мелькали видео и фотоматериалы ряженых клоунов, в одних труселях вышагивающих по улицам Европы с разноцветными флагами наперевес, и этот карнавал безумия вызывал только оторопь и гнев. Принять нечто подобное как данность, позволить этому стать нормой было для юноши немыслимо: эти люди не имели гордости, о которой кричали, не имели чести, за которую сражались, а лишь выставляли напоказ свою якобы уникальность, становясь для здравомыслящего большинства посмешищем. Уж с ними-то точно беседы беседовать не о чем. И пускай где-то очень глубоко внутри Макс допускал, что люди свободны делать всё, что им вздумается, и любить всех, кого хотят любить, он не менее искренне верил – делай это, пожалуйста, за закрытыми дверями и плотно занавешенными окнами, любезный.

А теперь, размышляя над тем, что его наставник, возможно (но только возможно, мне ещё ничего не известно наверняка, вряд ли стоит всерьёз воспринимать городские сплетни), сам… такой человек – по крайней мере, если верить слухам, – Макс вдруг понял одну очень заинтересовавшую его вещь. Вещь, захватившую его внимание настолько, что портреты королей с их строгими внимательными взглядами незаметно отошли на второй план.

Есть большая разница между тем, что показывают по телику, и тем, что происходит в реальной жизни.

Захария в любом случае не такой, как те демонстранты. Даже если это правда, даже если имеет место подобная «дружба» (на этом месте размышлений парня рефлекторно передёрнуло), всё это… не его дело. Можно ли перестать уважать колдуна только по этой причине? Может, конечно, и рискнул бы кто, но результат у этого неуважения будет отвратительный, а Макс не дурак – ему критически важно сохранить с горем пополам выстраданную должность. Да, конечно, если правда окажется жестокой, жить с ним под одной крышей будет… тревожно. Хотя, с другой стороны, разве сам Максим, любящий красивых девушек всем сердцем и душой, домогается до любой, кто оказался в радиусе поражения?

Столько историй было выслушано, как чародей убивал по приказу прежнего короля, столько рассказов о его безжалостности, жестокости и хладнокровии… Факт, что магистр – один из самых страшных убийц, которых когда-либо знал этот мир, если говорить откровенно, был гораздо более пугающим, чем пустой трёп стражников Эпиркерка. Личная жизнь «цепного пса Харта» – какой бы она ни оказалась – однозначно капля в море его чудовищной биографии. Можно сказать, несущественная мелочь. Руки Захарии в крови – и далеко не по локоть, душа настолько тяжёлая, что сограждане боятся его хуже врага, лицо омертвело от кошмаров, которым ему пришлось стать причиной или молчаливым свидетелем – это, чёрт возьми, страшный человек, не имевший ничего общего с фотками полуголых придурков из интернета.

Да и… Если даже кто-то вроде Каглспара в своё время сказал «не всё ли равно?», то уж потомок прогрессивного общества и подавно способен справиться с подобными новостями. Не сразу, конечно… Не сразу.

Да господи боже, о чём я вообще?! – взвизгнуло в его голове. – Это реально сейчас самое главное, по-твоему, Макс?!

Он не сразу заметил, что коридор кончился – перед гостями возвышались очередные массивные двери из дуба, только теперь каждая из тяжёлых толстых досок была украшена искусной мелкой резьбой. Бесчисленные завитки ростков, треугольники листочков, цветки и бутоны – кто-то явно расстарался и превратил створки в ремесленное произведение. Лёгкие на вид, из золота и хрусталя ручки, в противовес – тяжёлая и даже несколько грубая окантовка чёрным железом. Из залы, в которую они намеревались попасть, веяло теплом и влагой.

– Господин магистр, – низко поклонился гостям коренастый, полностью обритый мужчина неопределённого возраста в опрятных зелёных одеждах. Он стоял у входа и, очевидно, оглашал имена посетителей членам Круга. – Вас ожидают господа магистры Света Женевьев и Гаган и господин магистр Реки Дишо. Позвольте узнать, кто этот молодой человек с вами?

– Мой подмастерье, – колдун явно раздражался, вынужденный каждому встречному повторять одно и то же, и взмахом руки заставил двери распахнуться как от мощного порыва ветра. – Максимус.

Человек в зелёном проскользнул мимо них и первым вошёл внутрь.

Просторный зал с высокими потолками, по стилю интерьера напомнивший атриум со стеклянным куполом, был залит солнцем. Большие прямоугольные окна с витражами преимущественно голубых и лиловых оттенков, отделка из розового гранита, хрустальные подсвечники на стенах – лаконично, но богато, Максу здесь пришлось по душе. За круглым столом из светлого дерева, стоявшем ровно на середине зала, уже сидело на резных стульях-креслах трое человек. Возле каждого – по бокалу с белым вином. Единственная среди присутствующих женщина с волосами цвета недозревшей пшеницы, убранными в несколько круглых кос, осталась сидеть, но повернулась и с любопытством осмотрела Макса от макушки до пят. Двое мужчин – один совсем пожилой, сухой, с седой короткой бородкой и не соответствующим возрасту живым взглядом ярко-синих глаз, а другой лет тридцати, блондин с обозначившимся уже брюшком и широченной улыбкой, в которой он расплылся, стоило открыться дверям – поднялись.

– Господа магистры Света Женевьев и Гаган, господин магистр Реки Дишо, – звучно представил мужчина в зелёном. – Прибыл господин магистр Хаоса Захария и его подмастерье Максимус.

«Максимус» не знал, куда деть руки – три пары глаз уставились на него и смотрели так пристально, что у парня резко и невыносимо сильно зачесалось вообще всё. К счастью, их изучение продлилось куда меньше, чем могло бы – гораздо больше внимания разместившиеся за столом маги уделили своему коллеге. Прекрасно, видимо, знакомый с правилами приличия служащий в зелёном поспешил убраться восвояси – он знал, что, покуда не уйдёт, высокопоставленные чародеи не проронят ни слова.

– Так это правда? – стоило двери закрыться, дама незамедлительно встала со стула, хотя по местным правилам этикета должна была оставаться на месте, покуда все не рассядутся. На светло-жёлтой парадной мантии, величественно и элегантно ниспадающей с плеч, красовалось вышитое золотой нитью солнце. Рост колдуньи поразил Максима до потери речи. – Вы приняли на обучение этого юношу?

– Как видишь, – устало кивнул Захария, без ложного пиетета проходя вглубь залы. – И уже начинаю об этом жалеть.

– Это же хорошо, разве нет? – светловолосый мужчина (очевидно, тоже магистр Света, как там его представили… Гаган, кажется) подошёл ближе. На его мантии, как и на мантии Женевьев, красовалось солнце, так ослепительно сияющее золотом, что резало глаза. – Подмастерья продлевают своим мастерам молодость!

– В таком случае, мне подмастерье точно ни к чему, – придирчиво выбирая стул, на котором расположится, позволил себе усмехнуться колдун.

– Давно мы вас не видели, магистр Захария, – казалось, Гагана ничуть не смутил настрой собеседника. Напротив, его лицо просияло ещё откровеннее. – Рады приветствовать!

– Надеюсь, столько же ещё не увидите, особенно учитывая, что явился я с плохими новостями.

– Иначе не бывает, – усмехнулся старик в серо-голубой мантии, расшитой серебряными волнами. При каждом, даже самом незначительном его движении вихри воды закручивались и пенились, точно живые. – Вы, господин, когда появляетесь, только плохие новости и приносите.

– Потому что о хороших рано или поздно ты и без меня узнаешь, Дишо, – колдун сел-таки за стол и тут же, не спросив мнения окружающих (впрочем, кто бы сомневался) вытащил из кармана мантии трубку. – А плохие лучше не плодить. Да и не припомню я, чтобы нанимался гонцом – по каждому пустяку прибегать и «сообщать». У нас происшествие в городе.

– Это может подождать несколько минут? Хочу познакомиться с этим замечательным молодым человеком.

Женевьев оказалась почти на три головы выше Макса (и это учитывая, что Макс на последнем замере роста совсем немного не дотянул до метр-девяноста), потому ей пришлось склониться, чтобы лица были на одном уровне. Статная женщина с лучистыми глазами, излучающими тепло и свет, она взглянула на подростка так, что у него у бедняги снова задрожали ноги. В толстые косы, кругами опоясывавшие голову, кто-то бережно вплёл золотые нити с маленькими голубыми камнями – подобным образом выглядело и ожерелье на длинной белой шее, и браслеты на тонких запястьях. Голубое платье в пол из дорогой ткани, похожей на шёлк, ниспадало и сверкало подобно облаку в небе.

Великолепное создание.

– Максимус, да? – она неожиданно фамильярно потрепала его за щёку. – Какой очаровательный мальчик. Из какого мира ты к нам прибыл?

У Макса перехватило дыхание и из всех систем организма в рабочем состоянии осталась только та, что видела это непередаваемой красоты существо прямо перед собой. Он старался каждую деталь запечатлеть в памяти, поймав себя на скверной мысли, что боится, как бы это божественное создание не растворилось в воздухе подобно миражу. Разговаривать он по вполне объяснимым причинам не мог, хотя и старался выдавить из себя хоть словечко – восхищение напрочь отбило доступ к вокабуляру.

– Из моего, – ответил вместо своего подопечного Захария, пригубив вина из заранее для него подготовленного бокала. – Как и все начинающие Путники.

– Ох, так ты впервые бродил между мирами? Как интересно!

– Я не разрешал трогать свои игрушки, Женев, – проворчал колдун. – Оставь его и вернись за стол, а то у него уже вся кровь от головы отлила, так и до обморока недолго.

Дама искусно изобразила смущение и хохотнула, но от Максима отошла. Правда, парню не удалось долго тонуть в собственном стыде, потому как на смену Женевьев тут же явился другой магистр Света. Среднего роста, с небольшим животом, нависшем над туго перетянувшем талию ремнём ножен, с густой курчавой бородой – мужчина улыбался почти так же радушно, как Айгольд. Глаза – такие же жёлтые, как у Дрозда (только зрачок, слава тебе господи, не вертикальный), – рассматривали его в открытую.

– Рад знакомству, юный Путник, и приветствую тебя от имени магистров Света! Моё имя Гаган, – он хлопнул Макса панибратски по плечу – с такой силой, что юношу слегка мотнуло вбок – и рассмеялся. – Да не робей, малец! Понимаю, что тебе впервой с такими, как мы, разговаривать, но мы люди добрые, честные и справедливые слуги Его Величества. Не знаю уж, что тебе про нас рассказал господин Захария…

– Ничего, – вставил равнодушно колдун.

– …но здесь все свои! Если ты однажды вошёл в зал Круга, то уже никогда полностью его не покинешь, будь уверен. Не сомневаюсь, что однажды ты даже можешь стать одним из нас, если магистр Захария изволит принять тебя в свои Ученики.

– Вряд ли, – тихо прокомментировал наставник.

– Он пускай и суровый, и жёсткий, но скажу по секрету: он ещё никого из своих подопечных сюда не приводил, – продолжал Гаган, словно не слышал реплик чародея. А может, просто ловко их игнорировал. – А потому у тебя есть все шансы стать Учеником одного из величайших…

– Господа…

– …воинов и магов этого тысячелетия! – закончил наконец магистр Света и снова хлопнул Максима по тому же месту. – Так что считай, что ты в наших рядах!

– Я смотрю, время над тобой не властно, Гаган, – недовольно поморщился Захария. – Как был добряком, так и остался. Однако твоя оценка моих способностей неоправданно высока, а радушие к моему подмастерью чрезмерно. Максимус ещё даже Учеником не стал, а ты, как я погляжу, уже готов принять его в Круг.

– Да он мне почти как младший брат! – воскликнул магистр Света и снова шибанул здоровенной ручищей Максима по плечу. – Надо же, к магистру Захарии попасть – это большой должен быть талант!

Возможно, он таким незамысловатым образом пытался проявить своё расположение, но от подобного отношения юноше хотелось только как можно скорее скрыться.

– Легко к тебе в родственники записаться, – Захария не смог сдержать улыбки, но мина у него вышла раздражённая и нетерпеливая. – Смотри, как бы потом не пришлось делить с ним наследство. Ни у кого нет желания обсудить причину моего визита?

– Ваш подмастерье выглядит напуганным, – заметила Женевьев, состроив сочувственную мину. – Возможно, ему не мешало бы немного вашей поддержки?

И хотя парень в жизни бы этого не озвучил, всё, что ему на самом деле сейчас требовалось – это спокойный приказ наставника сесть где-нибудь в сторонке и не отсвечивать, а не пребывание в центре внимания незнакомых и каких-то ненормально доброжелательных людей. Они так активно реагировали на появление вполне заурядной личности, потому что им больше заняться нечем, а Путник – как глоток чистого воздуха или что? Поведение подобного рода уже даже не подозрительно, оно просто некультурно. Почему тогда они не обратили внимания на проблему, с которой пришёл к ним Захария?

– Здравствуй, Максимус, моё имя Дишо, – старик в мантии с волнами пожал ему руку, и даже он был крупнее и крепче Захарии, хотя колдун сохранил облик молодого парня, в то время как магистр Реки уже глубокий старик! – Очень рад видеть тебя здесь. Ты хорошо обустроился?

Да с чего бы им вдруг беспокоиться о моём благоустройстве?!

– Мы столкнулись спроблемой, – громко отчеканил Захария.

В голосе звенел металл.

Свечи, горевшие в хрустальных подсвечниках по стенам, потухли, будто от резкого порыва ветра, как одна, солнечный свет, льющийся сквозь окна в комнату, побледнел и потускнел, а по ногам ударило колючим холодом. Присутствующие просто физически не могли больше продолжать своё затянувшееся знакомство – игнорировать эти изменения не смог бы и мёртвый – и молча обернулись на него так, как если бы впервые увидели. Бокал, который колдун держал в руке, покрылся инеем. Он спокойно снял с ножки крупицы льда, стряхнул их куда-то под стол и пригубил вина с таким непринуждённым выражением лица, будто это не он стал причиной климатических изменений в зале и вообще ни сном ни духом, что произошло и почему.

– Наша проблема прячется где-то в Паберберде, – поставив напиток обратно на стол, ровно продолжил наставник. В момент, когда он заговорил снова, свечи загорелись, свет солнца вернул свои яркие тона, а прохлада сменилась теплом и влажностью. – И нацелилась она на госпожу Ровен Агнеотис, жену господина Эйна и мать господина Давида, который и обратился ко мне за помощью.

Решив, видимо, что Захария своим привычкам изменять не планирует и на долгую беседу ни о чём не настроен, коллегия придворных чародеев нехотя вернулась на свои места. Дишо, кажется, что-то проворчал себе под нос о дурном воспитании, но магистры Света отнеслись к выходке не только с пониманием, но и даже благосклонно. Наставник появлялся во дворце очень редко, так что… кто знает – вдруг они просто по-человечески соскучились по его безобидным выпадам в адрес социализации?

– Давид, насколько мне известно, ученик твоего курса, Женев, поэтому я в частности просил именно о твоём присутствии здесь сегодня. Кажется, ты рекомендовала его как добросовестного и одарённого мага огня, – колдун зажал мундштук во рту и принялся ковыряться в карманах брюк. Очевидно, табак свой искал. – Твоя высокая оценка, к слову, оправдалась: ему хватило ума распознать опасность и обратиться с этим ко мне. К сожалению, на этом прелесть ситуации заканчивается: сколько нашей проблеме лет, какого она пола и комплекции, мне неизвестно, однако магии она как минимум не боится и не чурается. Вот это, – он вынул из кармана уже знакомую Максу коробочку и выложил на стол. – Послали мадам Ровен вчера во второй половине дня. Рассказывать не буду, просто ознакомьтесь.

Маги заинтересованно склонились над добычей. Гаган – видимо, как самый решительный – первым потянулся к обычной с виду вещице, открыл футляр и провёл над браслетом рукой. Потом, не произнеся ни слова, передал его Женевьев, а та в свою очередь так же молча протянула Дишо. Когда на лицах магистров отразилось примерно одинаковое хмурое замешательство, проклятый предмет вернулся на стол, а колдуны, мрачно уставившись каждый в свою сторону, взялись за бокалы – «ознакомления» вполне хватило, чтобы Захария спокойно забил свою трубку. Теперь в воздухе не осталось ни следа от недавней непринуждённой болтовни: эти люди, наконец, готовы были работать.

– Сядь, – наставник кивнул Максиму на свободный стул возле себя.

Парень подчинился, выдохнув с облегчением – до сего момента возникало поганое ощущение, что ему тут не место (ставшее, впрочем, после знакомства с чародеем уже вполне привычным) – и принялся внимательно наблюдать за тем, как озадаченно переглядываются, что-то соображая, старшие. Ничего хорошего их растерянность не предвещала.

– Вы думаете, тот, кто отправил Ровен этот браслет, может быть в Эпиркерке? – наконец спросил Дишо.

– Вариантов множество, – ответил Захария, затягиваясь трубкой. В этот раз дым из неё струился зелёный. – Слишком много неизвестных вводных, чтобы делать выводы. Если преступник глуп и руководствуется только местью или, скажем, завистью, он купил эту побрякушку и сам подбросил. Подозреваю, он наверняка пожелал бы лично убедиться в том, что план сработал. Это облегчило бы вам задачу: прошерстить город труда не составит. Однако не стоит списывать со счетов и возможность целенаправленной мести кого-то умного и предусмотрительного. Если преступник пользовался мозгом, он не стал бы действовать своими руками, а нанял бы для этого кого-то глупого и жадного. В таком случае настоящего злодея в столице нет и, скорее всего, никогда не было. По этой причине вы должны не только разобраться с личностью несостоявшегося убийцы, но и с мотивами. А также выяснить, является ли создатель браслета и враг мадам Ровен одним и тем же человеком.

– Чувствуется хватка специалиста, – восторженно прокомментировал Гаган, от всей души восхищаясь своим собеседником.

А он, похоже, не очень сообразительный, – подумал Макс, заметив, как на мгновение потемнело лицо его Мастера и как обменялись Женевьев и старик-Дишо многозначительными взглядами. – Говорить подобное человеку, который ненавидит своё прошлое палача, даже не глупо, а грубо. Они не могут не знать.

– Благодарю за лестный отзыв, – стараясь говорить так же спокойно, как и прежде, протянул Захария. – Итак, господа. Ваши соображения.

– Такими вещами просто так не разбрасываются, это точно, – задумчиво произнесла Женевьев. Её лицо наконец стало серьёзным, исчезла кокетливость и игривость, и тогда Максим заметил, что настоящая магистр Света не так уж и красива, как ему сначала показалось – напротив, мыслительный процесс отразился на её чертах жёсткостью, глаза не выражали больше прежнего тепла. – Полагаю, Кругу необходимо начать с выяснения личности того, кто этот браслет сделал.

– Через него выйдете и на покупателя, если это был кто-то ещё, – кивнул колдун. – Рабочий вариант. Однако я рекомендовал бы вам не концентрироваться только на поиске кузнеца, необходима ещё одна ветка действий.

Чародеи притихли. Видно, ожидали ещё какой-нибудь мудрости, но её закономерно не последовало. Вопреки здравому смыслу у Макса складывалось ощущение, что для его наставника происходящее – какая-то забавная, интригующая, пускай и слегка опасная для чьей-то жизни игра: он веселился или как минимум получал удовольствие от их замешательства и инстинктивного стремления услышать готовый ответ.

– Все заметили, какой он… сложный? – выдавил Гаган, придвинувшись ближе к браслету. – Это явно не просто наложенное поверх металла проклятье.

– Не высший уровень, конечно, – магистр Хаоса выпустил в потолок густой столб дыма. – Но да. Достаточно высокий, чтобы дело затронуло Круг. Поэтому я, собственно, и здесь.

– Давид поделился с вами подозрениями, кто мог это сделать? – Женевьев подняла взгляд на Захарию. – Я не очень много знаю о его семье, но Агнеотисы не были замешаны в каких-то серьёзных конфликтах или нелегальной деятельности. Сомневаюсь, что покушение на жизнь госпожи Ровен может быть связано с какими-то их… рабочими моментами.

– Это очень влиятельная семья, – поддакнул её коллега по специализации. – Агнеотисы имеют множество связей, в том числе и при королевском дворе. Покушение на жизнь Ровен очень скоро дойдёт до ушей знати, если уже не дошло.

– Речь не только о благополучии мадам Ровен, – нахмурился магистр Реки. – Мы обязаны заняться колдуном, сотворившим эту вещь. Если какой-то маг позволяет себе ковать подобные предметы, то кто знает, в чьи руки попадёт проклятое украшение в следующий раз? Подобные нарушения необходимо искоренять, пока они не принесли ещё больше горя. Дела такого рода должны пресекаться в корне, должны быть запрещены или взяты под жёсткий контроль, это не…

– Меньше пространный изречений, Дишо, – колдун покосился на него, как показалось Максу, откровенно недовольно. – Мы не о политической регуляции магии разрушения речь ведём, а об этом неизвестном удальце и последствиях его фокусов.

– Магистр, – осторожно позвала его Женев. Теперь взгляд выражал тревогу. – Вы знаете кого-нибудь, кто способен создать… нечто вроде этого браслета?

Захария сделал вид, что задумался, хотя Макс не сомневался ни секунды: он уже не раз и не два задавался этим вопросом до того, как прийти сюда, и все имена давно пересчитал – и даже, скорее всего, распределил по степени вероятности их участия.

– Творцов разрушения в нашем королевстве меньше, чем в Круге привыкли считать, – на последних словах он сделал особенный акцент. Макс не сомневался ни секунды: это шпилька в адрес присутствовавших магистров. – А творцов серьёзного уровня – единицы. В Эпиршире их было трое, когда я в последний раз получал от братьев по цеху вести.

– Генерал Теней Дестина, магистр Хвори Волом… – Дишо в задумчивости загибал узловатые пальцы. – А кто третий?

– Я.

На какое-то время в зале воцарилось неловкое молчание. Гаган заёрзал на стуле, Дишо тихонько кашлянул, пытаясь скрыть напряжённость, Женевьев поджала губы – и все трое отвели взгляды, не желая случайно наткнуться на глаза своего коллеги. Очевидно, они до этого даже не думали о том, чтобы подозревать в подобном преступлении Захарию, но на краткий миг – всего на миг, и Максим это отчётливо почувствовал, – всё же допустили такую мысль. Те, кто имел неосторожность выбрать своим путём изучение тёмной стороны волшебства – или, вернее будет сказано, те, кого по воле злого Рока тёмная сторона выбрала сама – доверием явно не пользовались, кем бы ни являлись.

– Но это было достаточно давно, мне придётся навести справки, обновить данные. Дестину, к слову, можно не учитывать, – ровным тоном продолжил магистр Хаоса, делая вид, что не заметил их смятения. – Эта женщина скорее сама себе глотку перегрызёт, чем будет действовать подобным образом.

– Что вы имеете в виду? – пытаясь избежать ещё большей неловкости, поинтересовался Гаган.

– Много чего, – колдун равнодушно пожал плечами. – Во-первых, если бы она хотела убить кого-то, то просто убила бы старым как мир способом. Без браслетов, тайн и загадок. Невзирая на то, что она генерал Теней, Дестина до ужаса прямолинейна и в бирюльки играть не любит.

– Это точно, – криво усмехнулся магистр Реки и почему-то потёр своё левое запястье.

Не иначе как старые раны, – отметил Максим.

– Во-вторых, она привыкла к стопроцентной эффективности и не стала бы прибегать к такому ненадёжному методу, – тон чародея медленно приобретал оттенок профессорской лекции. – Браслет мог попасть не в те руки из-за неисполнительного наёмного рабочего, мог потеряться, перестать действовать… Да мало ли что могло приключиться? Это просто не её стиль. В-третьих, Дестина однозначно привела бы приговор в исполнение собственными руками, а её прибытие в Эпиркерк в свою очередь не осталось бы незамеченным для меня. И, наконец, в-четвёртых: ей совершенно нет дела до мадам Ровен, семейства Агнеотисов и Эпиршира. Даже если бы госпожа Агнеотис явилась к Дестине домой и отрезала ей волосы под корень тупым ножом, никто бы и пальцем её не тронул. Когда я общался с генералом Теней в последний раз, она занималась себе преспокойно какими-то исследованиями и была так увлечена, что вряд ли заметила бы падение метеорита на заднем дворе… Да, и в-пятых: она не умеет ковать. Никогда этим процессом не интересовалась и даже находила его недостойным ремеслом.

– Вы много о ней знаете, – восторженно заметил Гаган.

– Я много о ком много чего знаю, – безразлично признал Захария. – Но о магах разрушения обязан быть осведомлён ещё лучше. Как-никак, мы одного поля ягоды.

– Когда вы в последний раз с ней общались? – Дишо нахмурился ещё сильнее. Максим почувствовал, насколько старику не нравится Дестина – от магистра Реки исходили вполне очевидные вибрации негативной энергии.