Текст книги "Ученик Истока. Часть I (СИ)"

Автор книги: Серафим Волковец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 57 страниц)

Чем больше Макс думал о том, как на Земле сейчас убиваются горем две женщины вместо одной, тем терпимее становилась боль от направленного в него заклинания. Чем невыносимее становились муки совести, тем отчётливее приближался момент осознания: он может и двигаться, и думать – не только о скальпировании, а даже о посторонних вещах. Картинка перед глазами прояснилась… и в поле зрения попало лицо ботаника, которого так хотелось от души раскрасить. Лицо, к слову будет сказано, не выражавшее ни капли удовольствия от свершавшейся экзекуции.

В уличной драке главное правило – бить первым. С этим Максим не справился, потому как до последнего не ожидал, что перепалка выльется в открытое противостояние с применением физического насилия. Но теперь, когда конфликт уже запущен, пришла пора переходить ко второму правилу.

Бить без угрызения совести. И бить быстро.

Всё произошло практически рефлекторно – Стёпа не зря Макса натаскивал, а уж у братца-то был опыт, никто не сомневался. Шаг вперёд, чтобы сократить дистанцию, удар в лицо – ничего сложного и замысловатого. Соперник, не ожидающий сопротивления и рассчитывающий на полную его обездвиженность, в ухищрениях не нуждался.

Под кулаком с характерным хлюпаньем мягко хрустнула спинка чужого носа. Боль моментально исчезла, словно её никогда и не было, только неприятное ощущение нестабильности ещё мутило желудок и горизонт немного покачивался. Голова ботаника по красивой дуге запрокинулась назад, и студент как был повалился на землю, заливая кровью мостовую и свою чистую одежду. Даже не пикнул… хотя бил Максим от души.

Компаньоны Жана среагировали по-разному: один тут же надел такое же двойное кольцо и направил руку на Путника, второй кинулся поднимать товарища с брусчатки, третий и девицы только отошли на шаг назад, нервно хватаясь за нагрудные карманы. Раздался крик – это звали стражу случайные свидетели потасовки, не имевшие к студентам Академии никакого отношения. За спиной в отдалении лязгал металл по камню – это, надо думать, местные блюстители закона бежали к ним сломя голову, чтобы заново утащить распоясавшегося гостя в темницу.

И чует моя жопа, в этот раз одним днём дело не ограничится.

– Максим! – Лейм приняла благоразумное решение в разворачивавшиеся события не вмешиваться, только смотрела на Путника с опаской и тревогой. – Ты как, в порядке?

– Уж явно лучше него, – притихший от эффекта, произведённого собственным ударом, ответил парень, напуганный, говоря откровенно, лишь слегка меньше обидчиков.

Угрызений совести он испытывать не обязан – зачинщик получил по заслугам… Но всё-таки почему-то испытывал.

– Какого чёрта ты творишь? Зачем было так сильно его бить?

– А что мне надо было сделать, станцевать? – юноша поймал себя на том, что пытается оправдаться, причём далеко не перед Лейм, которую и знает-то всего ничего, а перед самим собой.

Ну не хотел же быть похожим на Стёпу…

В вопросах физической силы его оппонент на проверку оказался совершенно на другом уровне. Пользоваться этим, с одной стороны, было не очень-то честно. Но, с другой стороны, ботаник вовсю применял магию – так что они оба молодцы и красавцы, ответственность спокойно делим поровну.

– Что здесь происходит? – ещё издалека рявкнул Буц: его идиотскую интонацию Макс узнал, скорее, телом – в особенности синяком, который оставила на локте чужая железная хватка. – Что происходит?!

– Этот бродяга напал на нашего друга! – в ответ прокричал черноволосый паренёк, который бросился поднимать приятеля на ноги. – Арестуйте его!

Лязг металлических лат, однако, тут же затих. Повеяло знакомым холодком.

– Потрясающе.

Какой всё-таки узнаваемый голос – просто жуть. Путник был уверен, что ни в одном из двух миров, в которых ему довелось побывать, не рождалось больше такого голоса, как у колдуна. Вроде бы ничего особенного, тембр не примечательный, но возникало стойкое и очень мерзкое ощущение, будто вибрация голосовых связок дробится на две. Как если бы синхронно говорили два разных человека.

Макс обернулся и не смог не вздрогнуть: чародей стоял метрах в трёх, покинув территорию своего особняка с трубкой в руке. На этот раз – в рабочих штанах местного пошива и в свободной футболке с Земли. Опять же, босиком. В пылу конфликта никто даже не заметил, как он вышел в несуществующую калитку.

У него прикол такой – обувь игнорировать?

– Благородство студентов нашей Магической Академии всегда было её визитной карточкой, – пуская золотистый дым ноздрями, из-за чего становился похож на маленького огнедышащего дракона, протянул тот. – И как отрадно видеть семерых её представителей в такой погожий денёк, атаковавших беззащитного человека… превосходящим числом.

Чернявый, выступивший в их очевидно идиотском столкновении своеобразным катализатором (очевидно идиотским этот конфликт стал вдруг для Максима почему-то сразу после появления колдуна), предпринял жалкую, но достойную уважения попытку оправдаться…

– Господин магистр, мы…

…которая закончилась прежде, чем началась.

– Очень интересно, правда, – живой скелет поморщился и поджал губы. – Но я предпочитаю говорить о том, что вижу, – и притворно-доброжелательно улыбнулся. От вида этой улыбки Максу захотелось куда-нибудь уйти. А лучше – убежать. – Такая честь наблюдать за представителями элитного студенческого сообщества, применяющими магию ментального насилия к невооружённому Путнику – гостю, которого законы этого мира обязуют встречать если не с распростёртыми объятьями, то по крайней мере с вежливостью. Я в восхищении, – магистр театрально похлопал себя по предплечью свободной от трубки рукой. – Браво.

– Господин магистр, – позвал подошедший стражник. – Прошу меня простить, вы не могли бы объяснить, что здесь произошло?

– Ничего, что стоило бы вашего внимания, любезный, – мягко ответил тот, почесал кончиком трубки подбородок и добавил: – Хотя, полагаю, вам следует развести этих молодых людей по домам и сообщить их семьям, что с последнего своего сегодняшнего занятия они решили удалиться. А эта особа, – он кивнул на Лейм. – Решила, что посещать Академию сегодня не войдёт в её планы в принципе.

На лице Буца отразилось замешательство. Захария, никак не выдавая раздражения от чужой несообразительности, пояснил:

– Юная госпожа Фрилейма прогуляла сегодняшний учебный день. Остальные – последний урок. Сообщите их семьям и проследите, чтобы будущие маги разошлись по домам прямо сейчас.

– Будет выполнено, господин магистр, – Буц стукнул пятками и пригласил помрачневших приятелей пройти за ним.

– Юный господин Жан, – позвал чародей залитого кровью и явно слабо понимающего происходящее ботаника, которого едва только успели поставить на ноги. – Постарайтесь не усугубить свои травмы. Насколько мне известно, вы больше склонны калечиться, чем лечиться. А ты, – он повернулся к Максиму, откинув напускную любезность, и у парня снова заледенели кишки. – За мной.

Сделав какой-то едва заметный жест в его сторону, магистр потопал босыми ногами обратно к особняку. Юноша, игнорируя негодование, опустил глаза. Фиолетовая метка на груди больше не сверкала.

Что бы ни случилось, ясно одно: Захария передумал…

Возможно.

В доме – всё, как он запомнил. Так же чисто, так же убрано, так же пахнет свежестью, так же прохладно. Колдун расположился за своим рабочим столом, придвинул поближе бухгалтерскую книгу и, обмакнув в чёрные чернила тонкое перо, принялся быстро записывать что-то в пустые строки. Макс неуверенно подошёл ближе, Захария махнул рукой – в этот момент один из стульев у стены плавно скользнул по полу и ударил парня под колени, да так сильно, что он плюхнулся на сиденье и больно стукнулся поясницей о необитую спинку. Точно так же распоряжался мебелью Михейр – уж не от него ли у колдуна эта привычка? Скрип пера по бумаге немного успокаивал – и это успокоение оказалось как нельзя кстати, потому что сердце колотило почём зря о лёгкие и грудину, отдавая вибрацией в руки и горло.

Зачем его позвали?

Чародей вмешался в потасовку, хотя раньше не проявлял особой склонности к сочувствию и человеколюбию. Да ещё отправил компанию враждебно настроенных студентов по домам, хотя совсем не обязан был этого делать. Так в чём дело? Может, он точил на малолетних волшебников зуб и просто нашёл причину немного испортить им жизнь? А что, вполне логично – они же, как-никак, должны прийти ему на смену… Или, что вероятнее, крики с площади прорвались-таки сквозь этот его Оглушающий барьер.

– Давай, – колдун наконец отложил перо и посмотрел Максу в глаза. – Расскажи, как отбился.

– Отбился?

Магистр кивнул, не сводя с него взгляда.

– То, что тебе довелось почувствовать, – пояснил он. – Не смертельное заклинание, конечно, но и приятным его не назовёшь. Судя по тому, как ты себе череп пытался вскрыть – ментальный огонь. Боль похожа на то, как если бы голову опустили в кипящую воду.

– О да, – буркнул Макс. – Или даже мозг.

– В мозге нет болевых рецепторов, – ровно возразил чародей. – Так как ты отбился?

Вот стоит ему рассказывать или лучше не надо? Засмеёт ещё…

– Мне просто показалось, что это похоже на сверло, – нехотя признался парень.

– Сверло, говоришь.

– Ну да. А потом я вспомнил, что над нами мужик живёт, у которого ремонт идёт уже… долго, короче. Ну, и подумал, как выглядит его квартира. Вся в дырочку, как решето.

– На сверло… – задумчиво повторил Захария, откинувшись в кресле: его взгляд на какое-то время помутнел, словно он что-то припоминал. Потом колдун очнулся и кивнул: – Юмор – достаточно эффективное средство против ментальных атак, хотя и не долгосрочное. Только о соседе думал?

Как-то это неправильно прозвучало.

– Ещё о девушке своей, – поджал губы Макс. – Она на Земле осталась, а я про неё даже не вспоминал всё это время.

– Вина – сильный экран, – снова кивнул колдун. – Неплохо, Максим. Сойдёт. Отразить ментальный огонь полностью у тебя не вышло, конечно, но для необученного человека какое бы то ни было сопротивление в принципе – уже результат.

Помолчали.

– Ещё когда ты заявил, что из дома моего не уберёшься, – сказал вдруг магистр, хмуро усмехнувшись. – Я понял, что спокойной жизни ты мне не дашь. Так, в общем-то, и вышло – к сожалению, я редко ошибаюсь. Так что чёрт с тобой. Если ты всё ещё хочешь быть моим учеником, можешь с этого момента считаться подмастерьем.

– Вот так просто?

В ту же секунду Максим пожалел о том, что сказал. Брякнул не подумав, а потом уже только осознал, насколько легко может стать для колдуна триггером подобный вопрос – вышвырнет снова за порог, и ночуй потом опять на улице или в камере, как дурак. Вот кто его за язык-то тянет постоянно?

– Сомневаюсь, что всё, что с тобой случилось, было «просто», – спокойно заметил магистр, поднявшись, и довольно угрожающе навис над собеседником. – Впрочем, если ты считаешь, что ещё недостаточно ясно дал понять, насколько сильно заслуживаешь расположения…

– Не-не-не, – перебил его парень. – Очень ясно, очень!

Сложно сказать, чего во взгляде чародея плескалось больше – недовольства или удовлетворения. Но определённо присутствовали обе эти эмоции, хотя само допущение об их гармоничном сосуществовании ввергало в ступор.

– Тогда правило первое. Ты меня не перебиваешь. Никогда. Это понятно?

На всякий случай парень кивнул.

Подавать голос, походу, себе дороже.

– Отлично. Урок усвоен. Теперь о методах, – колдун оторвал ладони от стола, выудил курительную трубку из кармана брюк и, быстро подпалив волшебный табак, затянулся. – Я даю тебе задание, ты его выполняешь. Без споров, без сопротивления, без обсуждений. Будешь подвергать сомнению мои решения – выйдешь за дверь и больше не вернёшься. Беспокоить меня можно только в случае крайней необходимости: либо при возникновении чрезвычайных происшествий, либо если ты не укладываешься в установленные мной временные рамки. Это понятно?

Макс снова кивнул и почувствовал себя первоклашкой, которого отчитывает не абы какой классный руководитель, а директор школы. Хотя его никто и не отчитывал. Но всё же… поганенькое ощущение, никак не желающее исчезнуть.

– Хорошо. Вопросы?

Вопросов было много, но юноша не чувствовал уверенности в том, какие из них стоит задавать, а какие лучше опустить до лучших времён.

– Пока нет.

– Правило второе: я твой Мастер, и ты обращаешься ко мне соответствующе, – суть происходящего для колдуна, очевидно, имела гораздо большую значимость, чем могло показаться. – Теперь ответь как положено.

– Эм… пока нет, Мастер?

– Соображаешь. Может, и сработаемся.

Золотистый дым вырвался из его рта полупрозрачной стеной и на мгновение полностью скрыл сероватое лицо – только глаза проступали сквозь пелену как две бледные луны на утреннем небе. Жуткое впечатление от этого человека никуда не уходило (хотя Макс на это очень рассчитывал), напротив – чем дольше они разговаривали, тем сильнее парня охватывало недоброе предчувствие. Глаза светились – теперь этот факт уже подтвердился окончательно, – как светятся в ночи глаза диких зверей.

– Разберёмся с тем, что имеем. Сколько тебе, лет двадцать?

– Девятнадцать… Мастер.

– Ты успел поступить в университет на Земле?

Вопросы высшего образования звучали обычно в его семье с настроением лёгкого укора: мама всё спешила устроить младшего сына в хороший институт и осталась недовольна выбором Максима. Ему дали отсрочку в армии из-за плоскостопия – никаких сомнений в том, что это кормилица постаралась, не возникало, потому что зря он, что ли, плаванием-то занимался столько лет? Но факт оставался фактом: она надеялась, что сынок за год передумает и решит поступать на более престижное направление. А Макс хотел просто корочку получить.

– Нет, Мастер, – наконец ответил он.

– Хотел куда-нибудь?

– В театральный.

– Служил?

– Нет, Мастер.

– Белый билет купили? – Захария хохотнул: то, что испускало из его трубки золотой дым, явно улучшало курильщику настроение. – Я тебя понял. Какие-то специфические навыки? Секции, кружки, клубы по интересам?

– У меня разряд по плаванию. Участвовал в городских соревнованиях.

– Какого города?

– Ярославля.

Колдун задумался.

– Я там бывал, – проговорил он задумчиво. – Правда, давно. Хорошее место. Ну, хорошо, разряд по плаванию, ещё чем-то похвастаешься?

– Так сразу ничего в голову и не приходит… – парень сосредоточенно вспоминал своё прошлое. – Учился в школе хорошо, принимал участие в олимпиадах… Драться умею.

– Это я уже заметил, – подтвердил Захария. – Удар поставлен. Не будь собой, решил бы, что ты его убьёшь.

Лестный комментарий от магистра вызвал у Макса плохо скрываемое удовлетворение. Он опустил взгляд, чтобы по глазам колдун не догадался, какую приятную вещь сказал, но скрывать от Захарии что-либо было примерно так же реализуемо, как шило в мешке утаивать. Авторитарные люди редко хвалили просто так – посему самолюбие такие вот умозаключения подпитывали вдвойне.

– Местный язык знаешь?

– Нет, Мастер.

– Плохо. Сколько ты здесь уже, говоришь? Неделю?

Максим кивнул.

– Тогда с первым заданием определились, – чародей слегка хлопнул ладонью по столу и полной грудью затянулся курительной смесью. – За мной.

Он бесшумно скользнул к лестнице. Максим с сумкой наперевес засеменил следом.

– Правило третье: в моей библиотеке ничего грязными руками не трогать, – вещал он, пока Максим непривычно медленно поднимался по лестнице следом: сложилось ощущение, что подобная физическая нагрузка для магистра очень тяжела, хотя на деле Захария медлил, чтобы объяснить важные вещи. – Книги и свитки возвращать на место, откуда взял. Даже если учебник лежал под стопкой тяжёлых изданий – ты их поднимаешь и кладёшь на законное место. Никакой грязи, никакой влаги, никакого членовредительства.

Магистр внезапно развернулся и, оказавшись на две ступеньки выше своего новоиспечённого ученика, с неприкрытой угрозой наклонился к его лицу.

– Предупреждаю один раз, – проклокотал он с уже знакомыми всполохами белых вспышек в глазах. – Если порвёшь или разломишь какую-нибудь обложку, если я увижу, что ты ешь над книгами или трогаешь их грязными руками, если увижу хоть капельку на странице – в пепел превращу и скурю в три подхода.

Вот это я понимаю – понятное внушение и доступная мотивация.

– Доступно объяснил?

– Да, Мастер, – для пущей убедительности Макс кивнул.

Ибо ну нафиг.

– Посмотрим.

Они поднялись на второй этаж особняка, почти полностью оборудованный под гигантскую библиотеку. Вдоль стен тянулись до самого потолка массивные шкафы из тяжёлого плотного дерева, уставленные книгами под завязку – некоторые полки прогибались под их весом. Стояли шкафы параллельно друг другу и посреди зала, их ряды тянулись по обе стороны от лестницы, и возникало ощущение, будто книг здесь больше, чем в библиотеке имени Ленина (хотя, конечно, на деле-то… впрочем, подождите, разве с улицы дом не выглядел поменьше?). Жилых комнат на этаже не наблюдалось – только небольшой диванчик справа от лестницы, видимо, для отдыха или для удобного чтения, и отставленный в дальний угол комод. Огромное пространство – и шутка ли! – весь этаж выделен только под книги! Привычный полумрак помещения не стал для Максима удивительным – судя по всему, колдун предпочитал обитать в прохладе и темноте.

Словно жизнь себе продлевает, – не без иронии подумал он.

– Слева крыло магии созидания, – будничным тоном продолжал вещать Захария и махнул рукой в указанную сторону. – Там всё, что касается магии жизни: первый сектор с физическим исцелением, второй – с ментальным. Если повернуть за угол – найдёшь всё по магии сотворения, дальние шкафы – по магии имитации жизни. Справа, – он ткнул кончиком трубки вправо. – Крыло магии разрушения. В первых двух шкафах магия физического разрушения, во вторых двух – магия ментального разрушения. По стенам – физическое и психическое насилие. Видишь металлические вставки на полках – не трогай и близко не подходи, это указатели на специфические воздействия, пригодные для пыток и дознаний. Испортишь что-нибудь из этих секций – будешь пеплом над Эпиркерком развеиваться, издания уникальные и стоят больше, чем ты целиком на долларовом рынке органов. За углом ритуалистика и магия призывов по левую сторону и артефакторика – по правую. Запомни как «Отче наш»: на втором этаже всегда должны быть зашторены и закрыты окна. Книги не любят влажность, не любят пыль, не любят солнечный свет. В этом мы с ними сходимся. Если испачкаются, будешь протирать каждую. Вручную. Их тут больше четырёх тысяч.

Слушая инструкции, Макс не мог не отметить, что в коллекционировании талмудов по магии разрушения его наставник преуспел гораздо больше. Логично предположить, что и владеет он этими знаниями куда искуснее.

– Практически все эти книги и свитки написаны на азракте, – продолжал объяснять Захария. – Это местный универсальный язык, основной для континента. Нечто среднее между земными латынью и ивритом, но с древней как мир грамматикой и уникальными особенностями. Забавное сочетание, я считаю, а главное – сложное с точки зрения логики. Чтобы овладеть хотя бы сотой частью всей информации, которая здесь присутствует, помимо хорошей памяти тебе потребуется в совершенстве азрактом овладеть – так что, пока не закончишь, поручений будет немного. За мной.

Они свернули влево, прошли вдоль веющих прохладой полок, зашли за угол – и перед Максом предстал небольшой прямоугольный угловой стол, обставленный со всех сторон стопками каких-то изданий. Они высились опасно сбалансированными столбами, загораживая рабочее пространство от остальной библиотеки, и у парня закономерно закрались подозрения, возможно ли вообще без ущерба просочиться между ними к стулу.

– Всё, что ты возьмёшь, необходимо класть на место… – повторил Захария. Подумав, он вдруг с усмешкой добавил: – Хотя нет, на всё, что в этих стопках, правило не распространяется. Из этого угла книги можешь оставлять где душе угодно, если потом найдёшь, конечно. Здесь преимущественно лингвистические справочники, словари и учебные пособия, где-то даже есть местный аналог букваря. Словом, не самые ценные экземпляры. Но, разумеется, правило «не жрать над страницами и не трогать их грязными руками» продолжает действовать. Испоганишь мне что-нибудь…

Макс кивнул. И даже успел спросить себя, не считается ли это за «перебить», но по лицу наставника понял: не считается.

– Что ж, увидим… В нижнем правом ящике стола найдёшь бумагу, я её сшил в тетради для удобства, в верхнем правом лежат писчие принадлежности: перья, чернила, тряпочки для промакивания – практикуй письменность. Ручек и карандашей в этом мире не придумали и вряд ли придумают, а то, что я с Земли забрал, брать нельзя – это мои личные вещи. И это четвёртое правило: ни в коем. Случае. Не трогать. Мои личные. Вещи. Вырву руки и заставлю отжиматься. Раз в сутки будешь предоставлять отчёт по проделанной работе. Так и быть, буду проверять… хотя вот мне делать-то нечего больше…

– Спасибо, Мастер, – искренне растянул губы в улыбке Максим. – Я понимаю, что буду для вас первое время обузой, но…

– Первое время? – колдун хохотнул. – Ты для меня до конца своих дней обузой будешь. Но спасибо и на том, что понимаешь, насколько мне всё это не нравится. Может, постараешься раздражать поменьше… Хотя о чём речь, боги, я на это даже надеяться не смею. За мной.

И снова они поднимались по ступенькам (которые, кстати, не издали ни скрипа, в настолько исправном состоянии магистр стремился поддерживать всё в своей жизни), на этот раз – смотреть место, где Макс, наверное, будет обитать. Сразу напротив лестницы на третьем этаже располагалась большая спальня с раскрытой настежь дверью: двухместная кровать, заправленная с военной кропотливостью, платяной шкаф и комод, зеркало во весь рост и небольшая дверь в правой стене – логично, что она вела в ванную. Ничего лишнего, только мебель первой необходимости и порядок. Колдун вёл довольно аскетичный образ жизни и только поспать любил в комфорте.

– Гостей у меня почти не бывает, поэтому займёшь… в общем, там, – Захария указал куда-то вправо и впервые на памяти Макса слегка замялся. В конце сумрачного коридора блестела серебряной круглой ручкой одинокая дверь. – На этом этаже тебе можно заходить туда – и только туда. К двери слева даже не приближайся – вылетишь отсюда в разобранном состоянии раньше, чем успеешь пропищать «простите, Мастер».

Кажется, практически любое нарушение установленных магистром правил влекло за собой незамедлительную смертную казнь или изгнание без права на реабилитацию. Макс с опаской покосился на запретную дверь и, проникшись тираническими представлениями чародея об обучении молодого поколения, кивнул.

– Какой послушный мальчик, – нахмурился колдун и трижды сплюнул через левое плечо. – Знаешь, я давно в чудеса не верю и не рассчитываю, что девятнадцатилетний подросток окажется достаточно разумным, чтобы подумать головой, но лучше предупредить и пригрозить. Может, перспектива болезненной расправы заставит ваши извилины шевелиться.

Он мягко вырулил к лестнице и, спустившись ступеньки на три, снова повернулся.

– Приведи себя в порядок – в комнате есть всё необходимое – и спускайся. Экскурсия не окончена.

Когда его шаги стихли на первом этаже и Макс остался наедине с собой в мрачном коридоре, усталость накатила на него с утроенной силой. Всё, что происходило, казалось ему сюрреалистичным сном, местами нелогичным, а местами откровенно глупым – одна только стычка со студентами академии этой магической чего стоила. Ему вдруг вспомнилась гипотеза с комой и агонизирующим мозгом, но парень быстро задвинул это предположение в дальний угол. Пусть Захария и был похож на Стёпу по характеру, такого сна парню бы в жизни не приснилось. Слишком хорошее должно быть воображение.

Он брёл по коридору практически наощупь: единственное окошко в стене оказалось занавешено подобно остальным плотной шторкой. Поворачивая ручку, парень ожидал увидеть такое же мрачное помещение, как те, в которых он побывал ранее, а потому солнечный свет, мощно ударивший по глазам, стал приятной неожиданностью. Пришлось проморгаться и некоторое время постоять в дверях, чтобы к нему привыкнуть.

Его встретила довольно симпатично обставленная спальня. Двухместная кровать, платяной шкаф, комод, зеркало в полный рост – она почти в точности (дверь в ванную была слева) повторяла внутреннее убранство спальни магистра, что для Макса стало положительным показателем. Он не до конца понимал, почему схожие условия обитания воспринялись им как демонстрация разумности и честности наставника, но и углубляться в размышления не планировал. Бросив сумку на одинокий стул, парень вошёл в боковую дверь и очутился, как и предполагал, в ванной комнате.

В целом, ничего другого от гостя с Земли и не ожидалось. Вполне себе полноценный унитаз – из камня, правда, но зато с деревянным стульчаком, – большая ванна, выдолбленная из куска скалы, раковина и несколько крючков для полотенец. Видимо, отвыкать от удобств двадцать первого века колдун не планировал и спроектировал их самостоятельно. Конечно, о водопроводе и речи не шло, воду для умывания приходилось набирать из лохани на полке неподалёку, но унитаз…

Рассыпаясь в благодарностях, Максим закрыл за собой дверь.

Помывшись (водица пусть и ледяная, но к таким условиям он уже успел привыкнуть), новый Путник любопытства ради открыл платяной шкаф и присвистнул. На крючках висело несколько комплектов одежды – футболка и спортивные штаны, явно из другого, знакомого ему измерения. Размер достаточно универсальный, чтобы можно было втиснуться практически с любой среднестатистической комплекцией. Одежда слегка пыльная – видимо, давно уже тут висела, никем не потревоженная, – но это было не важно. Важно, что не придётся носить пропахшие потом и грязью улиц шмотки, а всё остальное – несущественные мелочи. Переодевшись в чистое и бросив прежнее облачение в корзину для грязного белья, парень вышел из комнаты и спустился вниз.

В лавке стоял какой-то человек – мужчина в батистовой рубахе и жилете из кожи, свободных брюках и ботинках. Он отдалённо напоминал Жана: таких же цвета и формы глаза, схожий нос и торчащие уши. Появление Максима незнакомца поразило, хотя мужчина и постарался как можно скорее скрыть своё изумление под маской безразличия. Вряд ли посетителям доводится каждый день наблюдать в этом доме посторонних людей, спускающихся со второго этажа – спускающихся оттуда, куда Захария вообще не допускает никого из клиентов лавки.

Необходимо подготовиться к тому, что просителей у колдуна много, и постараться особо не отсвечивать. И спросить обязательно, как с этими просителями общаться, ибо отсутствие взаимодействия – тоже взаимодействие.

– Здравствуйте, – осторожно поприветствовал Путник.

Пока его не снабдили инструкциями, пожалуй, стоит проявить себя с воспитанной стороны.

– И тебе здоровья, юноша, – покосился на него с очевидным недоверием мужчина.

Теперь в его лице отчётливо читалось подозрение. Они молча пялились друг на друга, думая явно о разных вещах. Макс вот размышлял, действительно ли этот человек – родственник агрессивному студенту местного института, или в Эпиркерке у многих такие смешные ушные раковины. А вот незнакомец в свою очередь рассматривал парня с уже нескрываемой неприязнью. Он, скорее всего, размышлял о вещах ещё более неприятных. И Путнику против воли вспомнились слухи. Нехорошие слухи.

Уж не думает ли он, что я типа… не с артефактами помогаю?

– Вы чего-то хотели, господин Далан?

Магистр вышел из-за угла прилежащей к залу комнаты, посасывая трубку. Кажется, он со своими курительными смесями вообще не расставался с тех пор, как получил этот подарок.

– Да, магистр, – тут же перевёл взгляд на личность, представлявшую куда больше опасности и интереса, мужчина. – Хотел спросить о Жане.

Точно родственник.

Колдун спокойно кивнул.

– Спрашивайте.

– Он возвратился домой, а у него нос, видите ли, сломан, – не стал ходить вокруг да около проситель. – Весь в крови, на ногах не стоит и бормочет, что его Путник… «отделал». Я только… понимаете, спросить…

– Не я ли ударил вашего сына? – чародей усмехнулся, кажется, немного разочарованно. Поза и выражение лица словно говорили: «Если бы его ударил я, от Жана мало бы что осталось». Впрочем, не всё ли равно? Вряд ли ради чести сына этот человек решится идти на открытый конфликт с колдуном. – Нет, господин Далан. Он ударил.

И магистр кивнул на замершего у подножья лестницы Максима. Мужчина повернулся к нему и какое-то время рассматривал с ещё большим подозрением. Потом начал медленно багроветь.

– Прежде чем вы вызовете его на дуэль или в суд, – спокойно добавил Захария, – Вам следует знать: вашему сыну повезло, что этот юноша посчитал недостойным поступком ударить сильнее, иначе вбил бы осколки переносицы Жану прямиком в мозг. А это, как известно медицине, быстрая и непоправимая смерть. Человек, вынужденный защищаться и при том проявляющий чудеса великодушия, заслуживает, по моему скромному мнению, быть выслушанным.

– Защищаться? – тупо переспросил разгневанный отец.

– Защищаться, – кивнул колдун. – Жан изволил применить к нашему новому Путнику заклятие ментального огня. Рискну предположить, что посчитал необходимым продемонстрировать сокурсникам свои невероятные познания в магии ментального воздействия. Или, может, хотел покрасоваться перед дамами – о его мотивации мне ничего не известно, утверждать не берусь. Так или иначе, Жан нарушил второй закон своего учебного заведения – «не навреди беззащитному», о котором достаточно чётко и понятно прописано в уставе Магической Академии Эпиркерка. Этому нарушению я стал свидетелем. А также негласный закон этого мира в целом – «Путник неприкосновенен», что я также имел удовольствие наблюдать воочию.

– Жан бы никогда!..

– Похвально, что вы так уверены в своём сыне, господин Далан, ибо только любящий отец способен так горячо отстаивать его честь, – магистр едва заметно улыбнулся: в этой улыбке не было ни намёка на тепло. – Однако всё же выходит так, что-либо Жан сделал то, о чём вы теперь уведомлены, либо я лгу вам в лицо прямо сейчас.

Далан насупился и перестал краснеть. Обвинить колдуна в лжесвидетельстве – всё равно, что в открытую на него с кулаками полезть: чревато последствиями куда более неприятными, чем сломанный нос единственного сына. Да и не стал бы Захария врать – выгораживать кого-то никогда не входило в список его добродетелей.

– Я вас понял, магистр, – кивнул мужчина и, бросив на прощание пронзительный взгляд на Макса, спросил колдуна слегка в смятении: – Я могу идти?