Текст книги "Хогбены, Ретиф, Бел Амор, Грегор и Арнольд"

ДОСМОТР–1

Глаза инспектора Бел Амора, эти два зеркала души, были такими блеклыми и невыразительными, что в них хотелось плюнуть и протереть носовым платком, чтобы сверкали. Инспектор уныло перелистывал документы одного разумного существа из Кальмар–скопления и искал, к чему бы придраться.

Но в документах был полный порядок, придраться не к чему… Разве что к странному имени, что в переводе с кальмарнаречия означало Хрен Поймаешь. Но придираться к именам – последнее дело; неэтично и запрещено уставом Службы Охраны Среды.

«Мало ли какие имена бывают во Вселенной… – раздумывал Бел Амор. Был вот такой браконьер по имени Заворот Кишок. Личность галактического масштаба. Однажды, прижатый к черной дыре, бросился на меня с топором из гравитационных кустов. Был такой. И сплыл. Спасибо Стабилизатору, выручил. А этого зовут Хрен Поймаешь. Скорей всего это не имя, а кличка. Этого Хрен Поймаешь уже пытались поймать – задерживали два раза и оба раза приносили извинения».

Итак, с документами у него все в порядке.

Следом за Бел Амором из сторожевого катера выбрался его неизменный помощник – робот Стабилизатор. Им открылся величественный вид на Южный рукав Галактики – тот самый, который так любят изображать художники на рекламных проспектах, – по сейчас им было не до космических красот, они направлялись туда, где был задержан грузовой звездолет, по всем признакам с партией контрабандного табака.

– Не забудьте почистить брюки, командор! Опять вы куда–то вляпались, укоризненно сказал Стабилизатор.

И верно: внешний вид инспектора Бел Амора никак не соответствовал его высокой служебной репутации. Вечно он умудрялся влезть в какую–нибудь лужу. В прямом смысле, естественно. Усадить Бел Амора в лужу в переносном смысле удавалось далеко не каждому.

В последний момент Бел Амор решил, что брюки все–таки надо почистить. (Потом он приводил в пример новичкам этот случай, напирая на то, как одна незначительная деталь может изменить все дело.) Хрен Поймаешь встретил их, лежа в мягком кресле, раскинув многочисленные щупальца, в положении «развалясь».

Верхним хоботком это каракатицеобразное существо манипулировало огромной сигарой, то и дело вставляя ее в дыхало под клювом.

– Прибыли наконец!

– У нас в запасе одна минута, – тут же уточнил Стабилизатор.

– Н–ну? – удивился Хрен Поймаешь и поглядел на Корабельный хронометр в богатой резной раме, вделанный в панель каюты. – Вы правы. Сейчас шестнадцать часов ноль–ноль минут среднего межгалактического времени. Прошу занести этот факт в протокол досмотра. Закон помните? Ровно через два часа я вас отсюда выставлю.

– Через два часа вы получите это право, – подтвердил Бел Амор. – Что везете?

– Всякую всячину. В декларации все записано.

– А табак?

– И табак, как же без табачка! – насмешливо признался Хрен Поймаешь, пуская дым из всех своих щелей. – Три коробки экваториальных сигар. В ящике письменного стола. В вашей зоне без курева опухнешь. Можете проверить… проходите, не стесняйтесь.

– Работать можно и сидя, – ответил Бел Амор, усаживаясь в кресло. – А коньяк?

– Ну, инспектор! – совсем развеселился Хрен Поймаешь. – Я уважаю сухой закон. Возить коньяк через вашу зону – последнее дело. На коньяк вы меня не спровоцируете.

«Да, это верно», – подумал Бел Амбр и принялся громко читать декларацию, хотя уже знал ее на память:

– ГРУЗОВОЙ ОТСЕК НОМЕР 1. Винтовки для повстанцев из Галактической Пустоши в качестве гуманитарной помощи. Тридцать два ящика.

– Будете проверять?

– Я? Нет. Мой робот уже проверяет.

В отсеке номер 1 Стабилизатор уже выдергивал гвозди и вскрывал ящики с винтовками для повстанцев.

– Осторожнее там! – с волнением крикнул Хрен Поймаешь, – Это новейшие винтовки с телепатическим прицелом. Не успеешь подумать, а они уже стреляют!

– Мухобойки, – проворчал Стабилизатор. – Сняты с вооружения всеми разумными цивилизациями пять или шесть веков назад – именно потому, что не успевали думать.

– Ничего, для повстанцев сойдут, – отмахнулся Хрен Поймаешь. – Для повстанцев главное не винтовки, а высокий моральный дух. Верно, инспектор? Да вы угощайтесь!

Он выдвинул ящик письменного стола, и перед носом Бел Амора появилась жирная аппетитная сигара.

– ОТСЕК НОМЕР 2, – прочитал Бел Амор, игнорируя подношение. – Восемь бластерных гаубиц межпланетной обороны для правительственных войск Галактической Пустоши.

– Имеются в наличии! – доложил Стабилизатор из второго отсека. Металлолом. Для стрельбы не годны.

– Что–то я не пойму… – удивился Бел Амор. – Вы за кого? Вы кому помогаете – повстанцам или правительству? Или сидите одним задом сразу на двух стульях?

– Да вы закуривайте! – Хрен Поймаешь манипулировал одновременно сигарой, ножничками, зажигалкой и пепельницей, не забывая вынимать из клюва свой бычок. Щупальца так и мелькали. – Не хотите, как хотите. Сидеть одним задом на двух стульях я не могу из–за отсутствия у меня этого анатомического объекта – можете убедиться. Я сам за себя, никому я не помогаю. Эти повстанцы совершенно безнравственные существа. Бродяги и головорезы. Хотят оттяпать кусок Галактической Пустоши и ссылаются на какие–то сомнительные священные тексты.

– А правительство?

– Тоталитарный режим, не разбирающий средств и без достойной цели. Погрязло в коррупции и в кровавых репрессиях. Так что я не помогаю ни тем, ни этим.

– А вы не боитесь, что правительство и повстанцы временно объединятся и сообща проведут кровавую репрессию против одного безнравственного торговца?

– Против меня, что ли?.. Нет, не боюсь! Я ведь имею дело не с какими–то там расплывчатыми повстанцами и правительствами, а с одним уважаемым интендантом центральных правительственных складов. Вот он может погореть, и мне его будет жалко. Ну, Бог с ним, с интендантом. Вообще–то, вы все мерите своими мерками. Вот вы обозвали меня «безнравственным торговцем», но не объяснили, что такое «нравственно», а что…

– Мы выясним этот вопрос после досмотра, – уклонился Бел Амор от идеологического спора. – Сейчас у меня есть дела поважнее.

– Верно. Сейчас ваше дело – табак.

Бойкий кальмарус, подумал Бел Амор. За словом в карман не лезет. Выразился метко, хотя, как видно, двусмысленности не понял. Дело и правда табак. Если он, Бел Амор, через полтора часа не найдет контрабандный табак, то всему его начальству труба. Нелегальный табак завозили и раньше, но теперь, когда курево распространилось среди молодежи, кое–кто пытается пришить Службе Охраны Среды (СОС) целое политическое дело. Кое–кто – это ведомства просвещения и здравоохранения, которые не в состоянии справиться с сопляками. Курить начали… а там, гляди, чего и похуже…

– Продолжим. ОТСЕК НОМЕР 3.

Чего только не возят эти галактические джентльмены – «галактмены» в просторечии. Кроме винтовок и гаубиц, тут были валенки, сковородки, автомобили, игральные карты, синхрофазотрон, губная помада и всякая прочая галактическая галантерея. Но это еще ничего: в ОТСЕКЕ НОМЕР 6 перевозилось что–то скользкое с таким названием, что язык можно сломать, а в ОТСЕКЕ НОМЕР 7 что–то липкое и бесформенное под названием «дрова».

– Дрова зачем?

– Для отопления.

«Резонно. Можно было не спрашивать», – подумал Бел Амор.

ОТСЕК НОМЕР 9 оказался пустым.

– Что значит «пустой»?

– Пустой значит «пустой».

– Отсек номер 9 пустой! – крикнул Стабилизатор.

– Ты вошел в него?

– С порога вижу.

Время шло, а табаком и не пахло. Всем, чем угодно, но не табаком. ОТСЕК НОМЕР 15 Хрен Поймаешь наотрез отказался открывать, потому что в нем перевозился вонюрный паскунчик. Он, слава Богу, был усыплен. Его везли в национальный зоопарк на случку.

– Да, открывать опасно, – подтвердил Стабилизатор.

Тогда решили осторожно приотлепить гербовую пломбу с замочной скважины и понюхать. Приотлепили, понюхали, убедились и тут же опять опечатали.

И все же Бел Амор не терял присутствия духа. Он знал, что хорошие – то есть настоящие – контрабандисты постоянно обновляют арсенал своих фокусов и не отстают от новейших достижений. Еще недавно они прятали контрабанду в гравитационных ловушках, и приходилось изрядно попотеть, чтобы обнаружить в пространстве вокруг звездолета скрытые гравицентры.

Но и это в прошлом. Хуже, когда контрабандисты идут впереди научных достижений. Тут уж не знаешь, КАК искать. Насильственные методы типа «вскрыть», «взломать», «раскурочить» не проходят. Нужно искать малозаметные странности… например, в поведении самого контрабандиста. Но как обнаружить странности в поведении каракатицы из Кальмар–скопления, если даже не знаешь толком, сколько у него ног?

Тогда надо искать странности в перевозимом товаре.

А если товар ни на что не похож? Даже Стабилизатор с его универсальной памятью не знает, что это за «дрова» и с чем их едят. Взять, к примеру, эти валенки. Кому, зачем и куда Хрен Поймаешь их перегоняет? Едят их или носят? Или украшают ими жилища?

Через сорок минут истекут положенные на досмотр два часа и Хрен Поймаешь с полным благородным сознанием своего Права выставит их из звездолета.

ОТСЕК НОМЕР 20. Последний. Трубы. Овальные. Ржавые. Семь дюймов на десять. Набиты табаком?.. Как бы не так. Странно это или не странно, что Хрен Поймаешь перевозит ржавые трубы? Иди знай…

– Может быть, желаете осмотреть нейтронный котел? – радушно предложил Хрен Поймаешь, когда Стабилизатор, ничего не найдя, вышел из последнего отсека.

– Помолчите! – повысил голос Бел Амор.

А вот это уже зря… Нервничать не следует.

Бел Амор стал читать декларацию сначала.

Спокойно. Винтовки. Гаубицы. То да се. Абсолютно никаких странностей. Маринованные ножки соленой сороконожки из Крабовидной туманности. Маринованные – значит продукт питания.

Но не обязательно. Что–то липкое, что называется «дрова» – на табак не похоже. Пустой отсек. Валенки.

Пятое, десятое. В последнем отсеке ржавые овальные трубы.

Главное – спокойствие. Начни сначала. Каюта. Хронометр в богатой раме. Резной узор на раме изображает схватку кальмара с кашалотом. Осталось полчаса. Два кресла. Стол. На столе сигара. Хрен Поймаешь демонстративно вынимает из ящика рюмку и бутылку коньяка «Белая дыра». На этикетке веночек из пяти звездочек. Наливает. Выпивает. Крякает. Прячет бутылку в стол.

Далее. Коридор. Двадцать грузовых отсеков. В коридоре стоит Стабилизатор и ожидает дальнейших указаний. За грузовыми отсеками нейтронный котел. Ничего странного.

Звездолет как звездолет. Обыкновенный грузовик.

– Командор! Осталось двадцать минут!

Стабилизатор тоже не обнаружил никаких странностей, потому и нервничает. Абсолютно никаких странностей…

Ишь, распластался! Очень солидный галактмен. Двадцать отсеков забиты всяким хламом, и во всех уголках Вселенной этот хлам с нетерпением ждут заказчики. Поправка: девятнадцать отсеков забиты всяким хламом, а один пустой. Возможно, какой–нибудь таможенный коллега Бел Амора из другой галактики будет искать эти валенки и не сможет найти. Конечно, странно, что такой солидный галактмен отправился в дальний рейс с пустым отсеком. Очень солидный галактмен, блюдет свою выгоду, дурачит повстанцев, водит за нос правительства… мог бы загрузить и этот отсек. Чем–нибудь. Галошами. Или сапогами всмятку.

Странно это или не странно? Ни один уважающий себя контрабандист не отправится в дальний рейс с пустым грузовым отсеком. Элементарный расчет. Невыгодно. Тьфу, черт, как время бежит…

– Проверь пустой отсек! – приказал Бел Амор.

– Уже проверял.

Хрен Поймаешь издал какой–то звук – то ли насмешливый, то ли осуждающий, – кто может знать интонации существа из Кальмар–скопления?

– Проверь!

Обиженный Стабилизатор начал простукивать стены и потолок пустого отсека. Дурная работа, мартышкин труд.

– Побыстрей! – прикрикнул Бел Амор, взглянув на хронометр.

– Отсек пустой!

Нет, это весьма странно… Во всех отсеках столько хлама – до потолка, а этот пустой.

Пора пошевелиться самому.

Бел Амор вошел в отсек номер 9. Это был обычный стандартный грузовой отсек, абсолютно пустой, с голыми стенами и лампой под потолком. Что может быть странного в пустом отсеке?

– Командор! Вы опять испачкали брюки, – сказал Стабилизатор из коридора.

– Отстань!

Десять минут. Все. Конец. Начальству – труба. Ржавая овальная труба, семь дюймов на десять. А этот болван про какие–то брюки. Жаль, хорошее было начальство. Вот назначат завтра новую метлу, и поднимется пыль столбом начнет она всех подметать под себя. А этот болван про какие–то штаны, – я их сегодня уже чистил!

Бел Амор с раздражением взглянул на Стабилизатора, а потом нагнулся и осмотрел свои брюки – сначала одну штанину, потом другую. Его глаза засверкали, будто неожиданная мысль осветила их изнутри солнечным зайчиком. Он выбежал из пустого отсека, выдергивая из кармана универсальную отвертку. На все последующие действия осталось три минуты. Бел Амор бросился к хронометру и вонзил отвертку в один из винтов, державших резную раму в панели.

– Эй, что вы делаете?! – вскричал Хрен Поймаешь. – Это же произведение искусства!

– Сидеть! Досмотр еще не закончен!

Наконец Бел Амор выдрал хронометр из панели и потащил его в пустой отсек. До конца досмотра оставалось две минуты, когда он поставил хронометр на пол так, чтобы циферблат был виден из коридора. Потом он выбежал в коридор и оттуда взглянул на хронометр.

До конца досмотра по–прежнему оставалось две минуты.

Секундная стрелка перестала двигаться. Бел Амор присмотрелся. Нет, секундная стрелка все же двигалась, но уже со скоростью минутной.

– Подойдите ко мне, – поманил Бел Амор. – Как вы объясните это явление?

Хрен Поймаешь подошел, посмотрел, ничего не ответил и обмяк всеми щупальцами.

– Очень хорошо, – одобрил его поведение Бел Амор. – Досмотр, как и положено, продолжается еще две минуты, но в этом отсеке они почему–то растянуты на два часа. Так? Что ж, подождем.

Он повернулся к Стабилизатору:

– Я вызову буксир, а ты присмотри за ним.

– Не беспокойтесь, – пробурчал Хрен Поймаешь. – Я сопротивления не оказываю. После конфискации всего барахла я могу быть свободным?

– Конечно. Закон есть закон. Жаль, что вы не пытаетесь свернуть мне шею и удрать. Я бы с удовольствием посмотрел, как вы выглядите за решеткой.

– На это вы меня не спровоцируете.

Бел Амор представил, как выглядит этот галактмен на фоне решетки, ухватившись за нее всеми щупальцами.

Он выбрался из звездолета и стал разглядывать Южный рукав Галактики. Следовало позвонить в Управление Охраны Среды, чтобы прислали буксир и оттащили звездолет на ближайшую стоянку. Еще следовало доложить начальству, что дело не табак, а гораздо лучше. Но прежде всего следовало…

Бел Амор оглянулся… прежде всего следовало перекурить.

Он вытащил сигару, которую незаметно увел со стола Хрен Поймаешь, и украдкой закурил. Черт с ним, с запретом. Это соплякам нельзя. А ему ради такого случая можно.

Голова закружилась… нет, и ему нельзя. Вернуться, что ли, и объяснить каракатице, что «нравственно», а что «без»…

Впрочем, глупо читать мораль такому солидному и законченному галактмену.

– Командор! Табак! – послышался ликующий голос Стабилизатора.

Бел Амор вернулся в звездолет.

Отсек номер 9 уже не был пустым, он был до отказа забит картонными коробками с сигаретами.

Какой уважающий себя контрабандист отправится в дальний рейс с пустым отсеком!

– Как вы догадались? – изумлялся Стабилизатор.

– Все дело в том, что перед тем, как войти в звездолет, я вычистил брюки, – усмехнулся Бел Амор.

– Ну и что с того?

– А когда я вошел в пустой отсек, ты сказал: «Командор, вы опять запачкали брюки».

– Ну и что из этого?

– Ну не мог же я опять влезть в какую–то лужу! Луж не было! Ты увидел на брюках грязь, которой уже не было. Ты увидел мои брюки такими, какими они были два часа назад. Вот я и предположил, что время в отсеке резиновое. Пока мы есть – оно растянуто, когда уйдем – оно вернется в статус–кво. Табак там, но его еще не видно. Еще! Но он должен появиться сразу после окончания досмотра.

– Вот видите! – уважительно сказал Стабилизатор. – Вот что значит аккуратность!

– И наблюдательность.

– Да, конечно. Но если бы вы не почистили брюки, хрен бы вы его поймали!

(Эти брюки Бел Амор и сегодня надевает, хотя они протерлись кое–где, а на коленях обвисли. Ну, да это в его стиле.)

Одесса, 1976

ДОСМОТР–2

Посвящается путчу ГКЧП 19–22 августа 1991 г.

– Здравствуйте, товарищи гвардейцы!

– Здравия желаем, товарищ генерал!

– …А почему у вас говно на потолке?

– Ур–ра–а–а–а–а–а–а–а–а–а–а–а–а–а–а–а!

Старинный армейский анекдот

Не прошло и четверти светового года после конфискации старого звездолета и всего барахла, как Хрен Поймаешь злорадно возвращался по той же накатанной трассе в новейшем звездолете со странным названием «Золотарь», а на его пути опять стоял инспектор Бел Амор, помахивая таможенным жезлом.

Хмурое лицо инспектора, казалось, просило кирпича; это лицо хотелось надраить, как позеленевшую бляху солдатского ремня, – инспектор был очень недоволен собой, потому что с недавних пор стал забывать целые слова и сейчас никак не мог вспомнить, что означает слово «золотарь»…

Спрашивать у Стабилизатора не хотелось, но и самому напрашиваться на медицинскую комиссию по поводу склероза – тем более.

– Досмотр, – пробурчал инспектор Бел Амор, входя в этот самый «Золотарь».

За ним, как всегда, в звездолет влез нержавеющий и неунывающий робот Стабилизатор, молодец–молодцом и дурак–дураком – в его позитронном котелке уже начали заскакивать буквы, и Бел Амор давно уже собирался записать его в очередь на капитальный ремонт, чего Стабилизатор панически боялся.

– Мы с вами, кажется, где–то встречались? – спросил Хрен Поймаешь и демонстративно раскурил пенковую трубку со знаменитой «Герцефиговиной Хлор».

Встречаться–то встречались, но в ответ Бел Амор решил высокомерно молчать. Он с этим «золотарем» свиней не пас.

О чем говорить с Хреном Поймаешь, если для обыска все равно нет никаких оснований?.. Даже толком проверять документы некогда, потому что с минуты на минуту сюда может пожаловать на бронированной «тройке» новый Дженераль СОС (Службы Охраны Среды), который недавно сменил такого удобного, старомодного, прокуренного и спившегося Леонарда Михалыча.

Пришла, значит, новая метла в генеральских погонах. Та самая, которая хорошо метет.

Диалектика. Отрицание отрицания.

Ладно, о появлении «тройки» его предупредят коллеги на линии, а сейчас заглянуть, разве что, одним глазом в таможенную декларацию и гнать этого «золотаря» в шею… То есть, в выю… То бишь, где ты видел выю у головоногих кальмарусов?

Одна голова да ноги… Короче, под зад коленом, и пшел вон из моего таможенного коридора, не до тебя сейчас – коллеги Бел Амора конфиденциально передают по линии, что от Новой Метлы житья не стало – разъезжает на тройном бронеровщике (оставшимся в наследство от Леонарда Михалыча), стучит кулаком по столу и на всех орет:

– Ускоряйтесь! – кричит. – Переустраивайтесь, сволочи! А не то!..

Ну, может быть, «сволочами» и не обзывает, но что именно «а не то!.» тоже не объясняет. И фамилию его никто не может запомнить. Какой–то генерал фон Гофвпмяев–Птинчкерр…

Нет, не так… А как?.. С таким начальством не только слова, но и буквы забудешь. И никто не знает, как от него избавиться.

Что же все же означает «золотарь»?..

Простое слово, а как пришибло – забыл! У Стабилизатора же неудобно спрашивать…

– Пердъявите подкоженную декламацию, – потребовал Стабилизатор, безбожно путая буквы. – Что везете?

И опешил, нарвавшись на заранее подготовленный короткий ответ:

– Говно!

Вот так:

– Говно! – сказал, как отрезал, Хрен Поймаешь и в предвкушении дальнейших вопросов принялся сплетать и расплетать многочисленные щупальца, унизанные золотыми перстнями и кольцами.

Стабилизатор беспомощно оглянулся на Бел Амора…

(Вообще–то, роботы его класса хорошо знают это слово, по вместо него предпочитают употреблять скромное словосочетание «отходы жизнедеятельности».)

– Какое–такое «говно»? – пришел на помощь Бел Амор, не сдержав обет молчания. Он хотел добавить дежурную фразу: «Попрошу не выражены… не выражаться при исполнении служебных обязанностей!», но некогда, некогда учить великосветским манерам этого говно… головоногого моллюска.

– Какое–какое… Мякое, – ухмыльнулся Хрен Поймаешь. – Всякое. Всяческое и разнообразнейшее говно, мой милейший инспектор. На свете существует столько говна, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам. Кто это сказал, не припомните?

– Шельям Укспир, – с достоинством ответил всезнающий Стабилизатор (но буквы, буквы!). – Тавайде сусловимся: цейчас все ропвосы дазаю я. Что зевете, спрашиваю?

– Я же ясно сказал: говно! – захохотал Хрен Поймаешь.

Этот зловредный смех был слышен, наверно, во всех орбитальных коридорах обоих Магеллановых Облаков, где сейчас проводился тотально–повальный субботник перед первым явлением таможенному народу нового Дженераля СОС с двойной труднопроизносимой фамилией…

«Генерал–майор фон Ховмяев–Пчелкерр, что ли… – мучительно вспоминал Бел Амор. (Чем здесь торчать, ему тоже было чем сейчас заняться, – например, отправить Стабилизатора чистить таможенный гальюн.) – Нет, не вспомнить».

– Декларация на столе, можете ознакомиться, – отсмеявшись, продолжал Хрен Поймаешь. – Читайте. Читайте же!

– ОТСЕК НОМЕР 1… – начал читать Стабилизатор и осекся.

– Пустой? – с надеждой спросил Бел Амор, хотя прекрасно понимал, что на повторный трюк с пустым отсеком уважающий себя контрабандист никогда не пойдет, а придумает что–нибудь новенькое.

– Читай, читай! – подзуживал робота Хрен Поймаешь. – Прочитай это слово вслух, не стесняйся! Прикажите ему прочитать! Хочу услышать это благороднейшее слово из уст вашего кованого сундука. Прикажите ему прочитать таможенную декларацию! Подкоженную декламацию… – передразнил он. – В конце концов – я требую! Чтение декларации входит в ваши служебные обязанности!

Хрен Поймаешь был прав.

– Читай, – приказал Бел Амор.

– ОТСЕК НОМЕР 1. Говно, – стоически прочитал Стабилизатор, покраснел и чуть не упал в обморок от конфуза.

– Как это понимать? Что значит «говно»? – спросил Бел Амор.

– Говно значит «говно»! – опять обрадовался Хрен Поймаешь, давясь от смеха герцефиговинным хлорным дымом и роняя на паркет синие слезы.

– Так и записано? – удивился Бел Амор и заглянул через плечо Стабилизатора в декларацию.

На крайний случай он надеялся обнаружить там одинокую букву «г» с тремя стыдливыми точечками: «г…» Но…

– Так и записано, – подтвердил Стабилизатор. – Квубами. Квубы я еще помню. Первая «Г», потом «О», «В», «Эн» и опять «О». После «О» – точка. Получается: «ГОВНО».

Бел Амор уже сам видел, что получается. Он вышел в коридор к первому отсеку и принюхался.

– А? – воскликнул Хрен Поймаешь. – Понюхали? Оценили? У меня говно не пахнет, у меня первокласснейшее говно! Амбре, а не говно!.. Говна–с не держим–с!

Хрену Поймаешь так нравилось это слово, что он смаковал его на все лады во всех падежах, как истинный говноед: «говно, говна, говну, говном, на говне…» Наверно, единственпо о чем он сожалел в этой жизни, что «говно» не употребляется во множественном числе… Разве что: «много говна».

– Экстренная шифровка всем поможенпым тостам! – вдруг сообщил Стабилизатор, врываясь в коридор и оставляя Хрена Поймаешь наедине с его любимым словом.

– «Тройка мчится, тройка скачет»? – шепотом спросил Бел Амор.

– Нет! Хуже! Дежурный передает по линии: «ВСЕМ, ВСЕМ, ВСЕМ!»

– Читай.

– «ИЗ ТРАНСНАЦИОНАЛЬНОЙ КУНСТКАМЕРЫ ПОХИЩЕНА БЕСЦЕННАЯ КОЛЛЕКЦИЯ РЕГАЛИЙ ВСЕХ РВЕМЕН И РАНОДОВ».

– Времен и народов, – поправил Бел Амор, мучительно пытаясь вспомнить, что означает слово «регалии».

– Так точно: полный двездолет регалий всех времен и народов. Кто–то ночью причалил к Кунсткамере, напоил сторожа, загрузился и ушел в неизвестном направлении. Сторож в мертвецком состоянии, очухается завтра утром. Крипазано шмонать все звездоледы без иксключения!

– Заткнись! Не суетись. Напомни: что такое «регалии»? – шепнул Бел Амор.

– Ну… Знаки отличия, – тоже зашептал Стабилизатор. – Скипетры там, короны, булавы, мордена и едали всякие.

– Ордена и медали.

– Так точно! Нордена и мледали.

«Ишь ты! – восхитился Бел Амор. – Регалии сперли. Всех, понимаешь, времен и народов!»

– А теперь напомни: что означает «золотарь»?

– Вам тоже пора подлечиться, командор, – въедливо заметил Стабилизатор. (Очень уж не хотелось ему отправляться на капитальный ремонт; как, впрочем, и Бел Амору – на склерозную медицинскую комиссию.) – «Золотарь» – это старинное слово. Оно означает – «ювелир».

При слове «ювелир» инспектор Бел Амор стал в профессиональную стойку. Его верхнее таможенное чутье наконец–то сработало и выдало непротиворечивый логический ряд: «ювелир, золотарь, золото, драгоценности, регалии всякие…» Инспектору вдруг привиделся полный звездолет царских платиновых корон с бриллиантами, золотые скипетры с изумрудами, скифские шлемы, гетманские булавы, малахитовые державы и прочие атрибуты власти; залежи орденов и медалей (не из говна, конечно, а из благородных металлов), конская сбруя, именные маузеры, персональные шпаги, кресты на пузо, звезды на грудь, розетки в петлицу, анны на шею, кольца в нос, подвязки, подвески, ленты, эполеты, банты, аксельбанты – то есть, все то, чего у Бел Амора отродясь не водилось, – кроме, разве что, почетного значка «Легионера ГОП» (Галактической Охраны Природы).

– Но дальше! – кричал из кают–компании Хрен Поймаешь. – Дальше, дальше, дальше!.. Куда вы запропастились? Пусть читает дальше!

– Читай.

– Отсек номер 2. Говно… – скороговоркой продолжил Стабилизатор, постепенно входя во вкус этого слова. – Отсек номер 3. Говно… Отсек номер пять, говно опять. Отсек номер семь, говно совсем. Отсек номер восемь, говном обносим. Отсек номер 15. Говно… Отсек номер 21, последний…

– Пустой? – с надеждой спросил Бел Амор, хотя знал, знал, что тоже с говном.

– Нет. Полный. Говна.

– Проверяйте! – радушно развел щупальцами Хрен Поймаешь.

– Шмонайте, курочьте, взламывайте любой отсек. Не стесняйтесь! Везде говно!

– А регалии?.. – вкрадчиво спросил Бел Амор.

Этак, между прочим, спросил:

– А регалии?

– Что такое «рыгалии»? – был ответ. – От какого грубого слова они происходят?.. Рыгалиями не интересуюсь. Меня интересует исключительно говно.

Нездоровый цвет лица инспектора Бел Амора, напоминавший цвет нечищенной солдатской бляхи, медленно превращался в зеленую бронзу обкаканного птичками памятника.

Спокойно, сказал себе Бел Амор. Спокойненько. Никаких регалий, орденов и медалей здесь не предвидится, и не надейся.

Он вспомнил: «золотарь» – это не ювелир, а нечто похуже и погряже. «Золотарь» – это ассенизатор и говновоз; а Стабилизатор – старый кованый сундук. Все грузовые отсеки в этом звездолете, безусловно, переполнены говном по самые уши.

Можно не проверять.

Другой вопрос: зачем Хрену Поймаешь столько говна?..

Так. Думаем.

На удобрения?..

Нет, Хрен Поймаешь не похож на существо, связанное с сельским хозяйством.

Конечно, здесь присутствует какой–то очередной контрабандный подвох, но это сейчас не суть важно. Это сейчас не твое дело. Тебе не поручали копаться в говне. В твоем трудовом соглашении с администрацией о говне ни слова. Что–что, а уж этот предмет во всех уголках Вселенной не является контрабандным товаром. Уж чего–чего, а собственного говна на каждую душу населения везде предостаточно, хоть жопой ешь, извините за выражение. В говне пусть ковыряются говновозы, думал Бел Амор. Возможно, психологический контрабандный подвох Хрена Поймаешь в том–то и состоит – ни один здравомыслящий таможенник не захочет копаться в говне.

Значит, так.

Сюда вот–вот прискачет на «тройке» новый Дженераль СОС.

Как его?.. Вспомнил! Генерал–майор фон Говняев–Пугерр. Слава Богу, еще не все слова забыл! Примчится за регалиями и обнаружит на таможенной орбите звездолет с говном. Полный говнолет говна на таможенной орбите – это, конечно, конфузиус нотрдамус… То есть, персона нон грата и казус импровизус…

То бишь, говоря по–простому, говяные дела. Новая метла тут же прикажет Бел Амору копаться в говне. Это плохо пахнет. Копаться в говне на предмет обнаружения регалий, пусть даже по приказу начальства? Это грязное пятно в биографии.

Хлопцы засмеют. «Инспектор Говномор» – неплохо звучит.

Нет, обыск он производить не будет ни при каких обстоятельствах – хотя за нарушение инструкции «ВСЕМ, ВСЕМ, ВСЕМ!» запросто может загреметь под трибунал или на преждевременную пенсию с правом свободного говноустройства на Внешнем Пузыре Вселенной.

Но – решено! Хватит лясы точить. Пора гнать этого говноголовоногого кальмаруса в выю под зад коленом.

И все же…

Все же следует соблюсти все формальности и, пока там «тройка» мчится, «тройка» скачет, задать клиенту последний стандартный официальный вопрос, услышать любой невразумительный ответ и гнать его в три шеи па все четыре стороны.

– Зачем вам полный звездолет говна? – угрюмо спросил Бел Амор, разглядывая свои космические говнодавы на толстенной рифленой подошве – не вступил ли он случайно в упомянутое вещество.

Все–таки, что–то тут не то…

Чего–то, все–таки, Бел Амор тут недопонимает. Тут присутствует какой–то очень уж наглый контрабандный подвох. Узнать бы. И честно отпустить с миром.

– За что я вас уважаю, инспектор, так это за ваше высокое профессиональное любопытство. Другой на вашем месте давно вытурил бы меня с моим говном за пределы Галактики, но вам интересно знать – в чем тут дело. Извольте. Если не хотите пачкать ручки, я сам покажу… Эту коллекцию говна я приобрел недавно по случаю и по дешевке. Не смог удержаться, очень уж оригинальная коллекция.

Хрен Поймаешь достал из–за пазухи огромную связку ключей и, крутя их на указательно–ковырятельном щупальце, не спеша отправился в коридор; а инспектор Бел Амор не смог отказаться от ТАКОЙ экскурсии. Обыск он производить не будет, а вот экскурсия – пожалуй.

– Но побыстрее, – предупредил Бел Амор.

– Пронесемся на третьей космической. Прошу! Вам будет интересно… Открываем ОТСЕК НОМЕР 1… Человеческий кал всех времен и народов. Говно негроидов, монголоидов, европеоидов и всех смешанных типов. Говно жидкое, законсервированное в банках, говно мягкое, твердое, разной промежуточной консистенции, женское и мужское, детские какашки. Говно разноцветное богатейшая спектральная палитра от ярко–кровавого поноса до ультрафиолетовой, как чернила, плохопереваренной крыжопольской колбасы. Особый интерес представляет говно людоеда с Больших Гальюнных Островов. Парадокс, но человек, съевший своего собрата, опорожняется как бы дважды очеловеченным говном – как бы собственным и как бы чужим одновременно. Тут борьба и единство противоположностей – вы не задумывались над этим? А, ну да, вы же не говновед…