Текст книги "Хогбены, Ретиф, Бел Амор, Грегор и Арнольд"

Автор книги: Роберт Шекли

Соавторы: Генри Каттнер,Джон Кейт (Кит) Лаумер,Борис Штерн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 102 страниц)

VI

Уже прошел час с момента восхода солнца, когда закончилось историческое чрезвычайное заседание гаспьерского Кабинета Министров. Посол Шипшорн, который появился из конференц—зала, был погружен в оживленную беседу с весьма мрачным офицеромкрулчем, наряженным в тщательно пригнанное полное парадное обмундирование, но остановился, заметив Ретифа:

– А, вот и вы, мой мальчик! Я был обеспокоен, когда вы так и не вернулись вчера вечером, но, как я только что указывал уважаемому капитану, это было всего—навсего ужасным недоразумением. И поскольку позиция почтенных крулчей была прояснена – к обоюдному удовлетворению, они на самом деле предпочитают скотоводство и народные танцы всякого рода военным авантюрам, то Кабинет Министров оказался в состоянии прийти к благоприятному для нас решению по заключению Договора о Мире и Дружбе, дающему землянам полный Статус Наибольшего Благоприятствования.

– Рад слышать это, мистер посол,– ответил Ретиф, кивнув стоявшему рядом с надменным лицом командиру крулчей.– Уверен, что мы все предпочли бы дружеское соперничество демонстрации наших дипломатических способностей в дальнейшем.

В конце коридора возникло какое—то замешательство: таща за собой на буксире крулча—писаря, к капитану торопливо подскочил крулч—офицер и отдал честь:

– Ваше благородие, этот парень только что освободился от какого—то вида магического паралича!

– Это… Это был он! – ткнул в Ретифа пальцем моряк.– Он и остальные.

Он горестно посмотрел на землянина:

– Это был грязный обман – сказать нам, что та штука, которую вы установили,– бомба. Мы провели тяжелую ночь, прежде чем обнаружили, что это гнусное надувательство.

– Извините,– сказал Ретиф; впрочем, раскаяния в его голосе слышно не было.

– Послушайте, ваше благородие,– моряк перешел на шепот.– О ком я по—настоящему хотел предупредить вас, так это о том землянине – такой длинный, с костлявым задом и огненным дыханием; он – колдун, он взмахивает руками – и появляются белые гигантские летающие создания…

– Заткнись, идиот! – рявкнул капитан.– У тебя что, ни черта нет наблюдательности? Они не создают птиц, это может любой дурак! Они трансформируют самих себя! А теперь убирайся с глаз моих долой! Нет, как только вернемся домой, отправлюсь в монастырь и займусь медитацией!

Он коротко кивнул и застучал копытами, удаляясь.

– Странный малый,– прокомментировал Шипшорн.– Интересно, о чем это он говорил?

– Должно быть, просто какая—нибудь принятая в узком кругу шутка, я подозреваю,– ответил Ретиф.– Кстати, насчет этой труппы землян, о которых я вам упоминал…

– Да—да. Я, наверное, был несколько грубоват, Ретиф. Но, само собой разумеется, я был занят планированием моей стратегии на сегодняшнюю встречу. Да, возможно, я был резок.

– Я взял на себя смелость, мистер посол, пойти немного дальше,– сказал Ретиф.– Поскольку новый договор предусматривает земные культурные делегации, я подписал с ними шестимесячный контракт на проведение шоу здесь, на Гаспьере.

Шипшорн нахмурил брови.

– Вы перешагнули границы своих полномочий, Ретиф,– резко бросил он,– Я думал, мы могли бы выписать труппу или две, которые бы декламировали избранные отрывки из Материалов Заседания или исполнили бы что—нибудь из классической музыки. К тому же я уже почти пообещал министру культуры гроаков, что найму одну из его трупп носовых флейтистов…

– Я подумал, что как раз при нынешнем положении дел было бы неплохо продемонстрировать сплоченность землян,– заметил Ретиф.– А потом, демонстрация шпагоглотания, престидижитация, глотание огня, ходьба по канату, акробатика и чудодейство могли бы стать именно тем, что нужно, чтобы подчеркнуть нашу разносторонность.

Шипшорн задумчиво пожевал губами, потом кивнул.

– Пожалуй, у вас правильная точка зрения в этом вопросе, мой мальчик. Мы, земляне, очень разносторонняя порода. К слову сказать, жаль, что вас не было сегодня утром с нами, чтобы посмотреть, как я вел переговоры! То я весь был огонь и свирепость, то спокоен и гладок, как йилльский шелк.

– Восхитительное представление, осмелюсь предположить, мистер посол.

– Да уж, действительно,– посмеиваясь, потер руки Шипшорн.– В некотором смысле, Ретиф, саму дипломатию можно считать отраслью шоу—бизнеса, а? Следовательно, этих актеров можно считать своего рода коллегами.

– Верно, но я бы воздержался упоминать об этом публично, находись они в пределах слышимости.

– Да, это могло бы вскружить им головы. Ну что ж, я удаляюсь, Ретиф. Мой отчет о сегодняшней утренней работе станет классическим примером по изучению тонкостей Земной Дипломатии.– Он поспешил прочь.

К Ретифу подскочил гаспьер, вооруженный массивной бифокальной камерой.

– Я из «Утреннего Выдоха Гаспьера»,– отрекомендовался он,– Правда ли, сэр, что вы, земляне, если пожелаете, можете превращаться в огнедышащих драконов?

Между ними втиснулся второй репортер.

– Я слышал, вы читаете мысли,– заявил он,– И еще насчет этой возможности проходить сквозь стены…

– Одну минутку, ребята,– Ретиф выставил руку.– Я, конечно же, не хочу, чтобы на меня ссылались, но только между нами… Вот что произошло на самом деле: как только посол заглянул в свой магический хрустальный шар…

Бронзовое божество

I

Хуганский камердинер, одетый в черное, был высокого роста и с поднятыми плечами. У него была огромная куполообразная голова, полого снижавшаяся к массивным плечам. Глаза на конкистой лице были похожи на свежеочищенных устриц. По бокам туловища свисали длинные руки.

Он обернулся к группе дипломатов с Земли, которые стояли, держа свои чемоданы, под высоким сводом огромного, темного зала. Лучи света странных оттенков проникали сквозь цветные стекла узких окон, расположенных высоко в стенах, слабо освещая неровный каменный пол. Настенная роспись и драпировки тусклых цветов изображали характерные картины семи кругов хуганского ада. Темные коридоры расходились от круглого зала; между ними стояли хуганские копейщики в шлемах и килтах, неподвижные, как каменные горгульи, выглядывавшие из высоких ниш.

– Его Вызокомерие Епискоб любезно бредозтавил в ваше разборяжение эти уютные абартаменты,– сказал камердинер глубоким, глухим голосом.– Вы теберь можете выбрать зебе комнаты на верхних этажах и одеться в бредозтавленные одежды.

– Послушайте, мистер Одом—Глом,– вмешался посол Страпхэнгер.– Я это обдумал, и мы решили, что я со своим штатом сотрудников вернусь на корабль, чтобы провести ночь там.

– Его Вызокомерие ожидает ваз на пиру в епискобских залах джерез джаз,– гнул свое хуганец.– Его Вызокомерие не любит, когда его зазтавляют ждать.

– О, мы все глубоко осознаем ту честь, которую Его Высокомерие оказывает нам, предоставляя апартаменты здесь, в Епископальном дворце, но…

– Один джаз,– повторил Одом—Глом, так что его голос эхом разнесся по залу. Он отвернулся; ритуальная цепь, надетая на шею, позвякивала при движении. Камердинер задержался, затем снова повернулся к ним.

– Кзтати, вам даютзя инзтрукции игнорировать любые мелкие… э—э… вторжения. Езли увидите джто—нибудь… необыджное, сразу же зовите зтражу.

– Вторжения? – с раздражением повторил Страпхэнгер.– Что за вторжения?

– Во дворце,– сообщил Одом—Глом,– водятзя бривидения.

Поднявшись над приемным залом на четыре оборота каменной лестницы, второй секретарь Мэгнан осторожно шел рядом с Ретифом. Они шли по отдающему эхом коридору, мимо черных, обитых железом дверей и замшелых драпировок, едва различимых в свете факела.

– Странные поверья у этого отсталого народа,– Мэгнан прилагал усилия, чтобы говорить добродушно.– Привидения, еще бы! Какая глупость! Ха!

– Почему вы шепчете?– спросил Ретиф.

– Просто из уважения к Епископу, разумеется,– резко остановившись, Мэгнан схватил Ретифа за рукав.– Ч—ч—что это там? – он указал.

Дальше по коридору что—то маленькое и темное выскользнуло из тени пилястра и скрылось в дверях.

– Вероятно, просто наше воображение,– предположил Ретиф.

– Но у него были большие красные глаза,– возразил Мэгнан.

– Их вообразить так же легко, как и любые другие.

– Я только что вспомнил – я забыл свою шапочку для душа в багаже. Давайте вернемся.

Ретиф двинулся дальше.

– Это всего через несколько дверей. Шесть, семь… мы на месте,– он вставил ключ, которым снабдил их помощник Одом—Глома. Тяжелая дверь открылась со скрипом, перешедшим в низкий стон. Мэгнан, поспешив вперед, задержался у ближайшей настенной драпировки, на которой была изображена группа хуган, подвешенных головами вниз над пылающим пламенем, в то время как гоблины различных форм и видов тыкали их длинными зазубренными копьями.

– Любопытно, насколько схожим может быть религиозное искусство в разных мирах,– заметил он.

Оказавшись в комнате, Мэгнан в замешательстве уставился на влажные каменные стены, две спартанские койки и резных демонов, стоявших по углам.

– Какие идеально мерзостные апартаменты! – он уронил свой чемодан и прошел к ближайшей койке, чтобы ткнуть ее, проверяя на мягкость.– Ого, такой матрас мой позвоночник вынести не в состоянии! Завтра я буду инвалидом, после первой же ночи! А сквозняк – Я непременно простужусь! А… а…– его голос прервался.

Трясущимся пальцем Мэгнан указал в самый темный угол узкой комнаты, где высокий пучеглазый демон, вырезанный из бледно—голубого камня, подмигивал гранатовыми глазами.

– Ретиф! Там что—то шевелилось – и оно было похоже на демонов на картинках! Оно все в пушистой рыжей щетине й с глазами, горящими в темноте!

Ретиф открыл свой чемодан.

– Если увидите еще одного, запустите в него туфлей. Прямо сейчас нам лучше переодеться; в сравнении с раздраженным послом несколько демонов – это просто добродушные домашние зверюшки.

Через полчаса, когда Мэгнан обтерся губкой над каменной раковиной, глаза у него все так же нервно блестели. Он поправил складки хуганского церемониального саронга перед потускневшим, неровным зеркалом.

– Думаю, это действительно просто нервы,– заметил он.– Во всем виноват этот тип, Одом—Глом, со своими причудливыми местными суевериями! Признаюсь, его замечания вогнали меня на некоторое время в состояние неуравновешенности.

На другом конце комнаты третий секретарь Ретиф вставлял заряды размером со спичечную головку в магазин пистолета неприметного вида.

– Возможно, таким образом они предупреждают нас насчет мышей,– заметил он.

Мэгнан повернулся и заметил отблеск оружия.

– Послушайте, Ретиф! Что это такое?

– Замечательное средство против местных привидений – если те становятся слишком шумными,– он спрятал пистолет так, чтобы его не было видно под хуганским саронгом.– Просто думайте о нем, как о талисмане, приносящем удачу, мистер Мэгнан.

– Нож в рукаве – это старая дипломатическая традиция,– с сомнением проговорил Мэгнан.– Но силовой пистолет под са.ронгом…

–  Я беру его на тот случай, если кто—нибудь выскочит из стены и набросится на нас,– успокаивающе сказал Ретиф.

Мэгнан фыркнул, глядя на свое отражение в темном стекле.

– Я испытал большое облегчение, когда посол настоял на том, чтобы сотрудники сегодня были облачены в местное платье вместо полагавшейся церемониальной обнаженности,– он повернулся, чтобы изучить неровную линию низа саронга, открывавшую его голые лодыжки.– Я подумал, что это одно из его важнейших достижений. Посол действительно производит впечатление, особенно, когда его щеки приобретают этот пурпурный оттенок. Даже Одом—Глом не осмелился ему противоречить. Хотя мне все же хотелось бы, чтобы он продвинулся еще на один шаг и добился права носить брюки…– Мэгнан прервался, не сводя глаз с черных занавесей, закрывающих высокое узкое окно.

Тяжелая ткань пошевелилась.

– Ретиф! – задохнулся он.– Оно снова здесь!

– Ш—ш—ш,– Ретиф смотрел, как занавес шевельнулся снова. Часть головы с крошечной, отсвечивающей красным, бусиной глаза появилась из—за края портьеры, примерно в футе над полом; высунулась тонкая, как проволока, нога, затем другая. Появилось тело, похожее на пушистый рыжеватый шар; красные глаза на двухдюймовых стебельках шевелились, внимательно оглядывая комнату. Их взгляд задержался на Ретифе; существо вышло из—за портьеры целиком, постояло, затем двинулось к нему на быстрых ногах…

Мэгнан с воплем бросился к двери и широко ее распахнул.

– Стража! На помощь! Гоблины! Привидения! – его голос разнесся по коридору, смешавшись со звоном оружия и шлепаньем широких ступней хуганцев.

При этом вопле вторгшееся существо заколебалось, подумало мгновение, затем, испустив писк, как фея, за которой гонятся гуси, двумя конечностями порылось в чем—то, прикрепленном к его спине.

За дверью визгливый голос Мэгнана выделялся на фоне хора вопросов хуганцев.

– Тогда найдите кого—нибудь, кто знает земной! – вопил он.– В это самое мгновение монстр терзает моего сотрудника!

Ретиф быстро прошел к окну, раздвинул портьеры и открыл раму, впустив поток влажного ночного воздуха.

– Выбирайся здесь, приятель,– сказал он.– Тебе лучше двигаться, пока не появились полицейские.

Пушистый шар бросился через комнату и, покачиваясь, затормозил перед Ретифом. Он делал быстрые, нервные движения.

Квадратик сложенной бумаги упал Ретифу под ноги. Затем существо прыгнуло к открытому окну и исчезло, в то время как ноги хуганцев затопали у двери.

– Где спизм? – на плохом земном требовательно спросил грубый голос. Коническая голова хуганца в ярком шлеме поворачивалась, оглядывая комнату.

Мэгнан выглядывал из—за спины стражника.

– Где этот зверь? – верещал он.– Он был, по меньшей мере, четырех футов ростом, а клыки у него в четыре дюйма, ничуть не меньше!

Хуганец вошел в комнату. Своей семифутовой пикой с широким острием он указал на открытое окно.

– В конце концов это оказалась мышь,– сообщил Ретиф.– Она убежала.

– Вы позволил спизму бежать?

– А что, я не должен был? – мягко спросил Ретиф, кладя бумажку в карман.

– Спизм – блохой демон из того мира; может укусить землянина, полуджить заражение кровь.

– Мне кажется, ваши слова неуместны,– резко вмешался Мэгнан.– Кусать землянина – совершенно безвредно…

Хуганец повернулся к нему, зловеще наклонив пику.

– Вы бойдете со мной,– приказал он.– Нагазание за связь зо служителями подземного мира – вас варить в масле.

– Послушайте,– Мэгнан отступил на шаг.– Отойдите, приятель…

Хуганец потянулся к Мэгнану длинной щупальцеобразной рукой; Ретиф зашел ему за спину, выбрал точку и резко ударил сложенными вместе кончиками пальцев. Стражник споткнулся, пролетел мимо Мэгнана и с грохотом уткнулся подбородком в пол. Его пика загремела, скатившись вдоль стены.

– Ретиф! – чуть не подавился Мэгнан.– Вы о чем—нибудь думаете? Вы подняли руку на рядового Епископальной стражи!

– У меня создалось впечатление, что этот парень упал, зацепившись носком ноги за ковер. Вы разве не заметили?

– Ну, вы же прекрасно знаете…

– Как раз перед тем, как ему удалось бы вас достать, мистер Мэгнан.

– А… ну, да, теперь, когда вы об этом упомянули, мне тоже кажется, что он споткнулся,– тон Мэгнана внезапно стал оживленным.– Скверное падение. Я бросился было, чтобы его поддержать, но – увы! – не успел. Бедняга! Так ему и надо, зверюге. Мы проверим его карманы?

– Зачем?

– Вы правы; на это нет времени. Это падение, несомненно, было слышно по всему дворцу.

У открытой двери появился второй хуганец; на его шлеме был клыкастый ангел, что указывало на офицерское звание. Он оглядел лежащего копейщика.

– Вы напали на этого? – требовательно спросил он. Мэгнан взглянул на жертву так, словно заметил его в первый раз.

– Он, по—видимому, упал.

– Убивать хуганца – противозаконно,– зловеще заявил капитан.

– Он… э—э… сломал свое копье,– угодливо напомнил Мэгнан.

– Оджень блохое брезтупление – озквернение церемониального кобья,– строго проговорил капитан.– Требуетзя церемония оджищения. Оджень дорого.

Мэгнан порылся в мешочке для денег, висевшем у него на бедре;

– Я буду рад внести небольшую лепту.

– Дезять хуганских кредитов; все забыто. Еще пять – избавить от тела.

Лежащий хуганец пошевелился, забормотал, сел на полу.

– Ха! – заметил капитан.– Похоже, дела не будет. Но за доболнительные пять кредитов…– он снял с пояса короткую, уродливую дубинку,– …приконджить незчазтную жертву земного назилия.

– Стоп! – возопил Мэгнан.– Вы с ума сошли?

– Озкорбление звидетеля – священника крепости зтоить вам еще два кредита. Для вас делать озобую тсену – три за пять.

– Подкуп? – задохнулся Мэгнан.– Коррупция?

– Три и езть,– хуганец кивнул.– Тшто назщет тебя? – он повернулся к Ретифу.– Платить, как и другой землянин?

– Послушайте, я вам ничего не плачу – рявкнул Мэгнан.– Просто помогите этому несчастному выйти отсюда, будьте так любезны, и мы продолжим одеваться!

– Небольшие религиозные поджертвования – старая добрая хуганская традитция! – возразил свидетель.– Хотеть нарушить мезтные табу?

– У нас, землян, есть кое—какие свои обычаи,– спокойно ответил Ретиф.– Мы полагаем, что пожертвование должно выплачиваться добровольно,– он протянул банкноту, которую офицер ловко схватил.

Стражник теперь уже стоял на ногах, покачиваясь. Капитан рявкнул ему приказ, и его подчиненный собрал обломки копья, бросил на Мэгнана ненавидящий взгляд и вышел. Капитан последовал за ним.

Ретиф закрыл Дверь за ушедшими посетителями, достал бумажку, брошенную убегающим спизмом, и развернул ее.

У ФОНТАНА С ВЕЛИКАНОМ ВО ВРЕМЯ ВТОРОГО ВОСХОДА ЛУНЫ; ПРИКОЛИТЕ ЖЕЛТЫЙ НАВОЗНЫЙ ЦВЕТОК.

Мэгнан, снова крутясь перед зеркалом, глубоко вздохнул.

– Не слишком—то благоприятное начало,– прокомментировал он.– Бог ты мой! Уже двадцать тридцать! Мы опаздываем! – Он в последний раз поддернул саронг и разгладил редеющий локон на лбу.

Мэгнан пошел первым по отдающему эхом коридору, вниз по спиральной лестнице до арки, выходящей на широкие ступени над неровной лужайкой. Голубые фонари, свисавшие с ветвей скелетообразных деревьев, слабо светили на грибоподобные декоративные растения. Скульптуры, изображающие мучающиеся души, были расставлены рядом с широкими столами, заставленными земными деликатесами, ради этого случая поспешно сгруженными с транспорта Корпуса. Дюжина фонтанов гротескной формы распространяла по саду тонкий туман и запах серы.

За высокой стеной, утыканной по верху остриями, на расстоянии в полмили от них возвышалась зловещая фигура огромного идола, окрашенного в цвет бронзы. Факелы освещали его свирепую ухмылку, правая рука была поднята в хуганском королевском салюте – локоть прямо вперед, предплечье поднято вертикально вверх, пальцы растопырены, левая рука сжимает бицепс правой.

Мэгнана передернуло.

– Этот звероподобный идол скорее похож на недоделанного хуганца,– заметил Мэгнан.– Это у него там дым идет из носа?

Ретиф фыркнул.

– Что—то горит,– согласился он.

II

Из плотной тени у локтя Мэгнана выступила темная фигура.

– Запах зтарых газет вы джуствуете,– прогрохотала она.– Наши хуганские боги полезны – они злужат общине в качестве музоросжигателей.

Одом—Глом! Вы меня перепугали! – воскликнул Мэгнан. Он отмахнулся от насекомого, жужжащего у его лица.– Надеюсь, что вечер будет удачным. Со стороны Его Высокомерия так предусмотрительно было позволить Корпусу выступить сегодня принимающей стороной; это такой дружественный жест.

– – Гость должен оказывать гостеприимство – это зтарая хуганская традитция,– заявил Одом—Глом.– Вам было бы неплохо знать все наши зтарые хуганские традитций, чтобы не получилозь как с предыдущим земным дибломатом.

– Да, неудачно получилось? что предшественник посла Страпхэнгера был отлучен от церкви и так далее. Но, в самом деле, откуда ему было знать, что он должен был наполнить Епископальную чашу для подаяний стокредитными банкнотами?

– Дело не зовсем в поджертвованиях, но он вылил туда конзервированные бобы и изпортил банкноту, которую Его Вызокомерие положил в каджестве намека.

Недостойная сцена,– согласился Мэгнан.– Но я уверен, что сегодняшний вечер поможет избавиться от остатков взаимного непонимания.

Оркестр начал настраивать инструменты, над лугом стали разноситься мрачные, стонущие звуки. Вооруженная епископальная стража занимала свои посты, а одетые в саронги дипломаты выстраивались в линию у каменной арки, через которую должны были прибыть сановные лица.

– Мне надо зпешить – позмотреть разположение орудий,– сказал Одом—Глом.– Одно позледнее предупреждение: мирзкие ценнозти, конеджно, ниджего не значат для Его Вызокомерия, но змертный грех, который Его Вызокомерие ненавидит больше всего,– это зкупость.– Он ушел, позвякивая своими цепями.

– Посол еще не пришел,– нервно заметил Мэгнан.– Бог ты мой, надеюсь, он появится до того, как прибудет Епископ Ай—Поппи—Гуги. Я боюсь того, что мне придется занимать Его Вызокомерие светской беседой.

– Согласно рапорту поста, с ним общаться совсем не трудно,– сообщил ему Ретиф.– Просто дарите Епископу все, что попадется ему на глаза, а если это его не удовлетворит, подарите еще что—нибудь.

– Как я вижу, вы начинаете разбираться в дипломатии, Ретиф,– одобрительно проговорил Мэгнан.– Но я все же беспокоюсь.

– Поскольку по протоколу ваша функция состоит в том, чтобы задабривать трудных гостей,– заметил Ретиф,– то почему бы вам не встретить Епископа у ворот и не рассказать ему пару скабрезных историй?

– Не могу себе вообразить, что глава теократического государства станет положительно реагировать на похабные анекдоты,– чопорно ответил Мэгнан.

– Ну, разговоры о биологии совершенно не считаются греховными здесь, на Хуге, наоборот, не погрязайте в вежливых беседах. Кстати, согласно руководству, в культурных кругах здесь имеется негласное соглашение о том, что конфеты приносит аист.

– Серьезно? Бог ты мой, а у нас на всех сладостях помечено: «Сделано в Гонконге»! Мне придется сказать распорядителю, чтобы он заменил этикетки. А пока я этим занимаюсь, вам лучше занять свой пост у ворот. Вы сегодня поработаете в первую смену. Через час я пришлю Стрингуисла, чтобы он вас сменил.

– Я мог бы задержать для вас Епископа на несколько минут,– предложил Ретиф, когда они подходили к воротам.– Допустим, я начну с того, что потребую, чтобы он предъявил свое приглашение.

– Бросьте ваши несвоевременные шутки, Ретиф! После провала предыдущей миссии необходимо установить сегодня дружеские отношения с Епископом – это обеспечит нам всем повышение по службе.

– Мне кажется, что традиционная вечеринка на лужайке – это дело слишком утонченное для такого парня, как Епископ. Нам следовало бы воспользоваться более простыми методами – типа нескольких залпов тяжелой артиллерии, размещенной вокруг дворцовых садов.

– Вряд ли это можно считать дипломатическим подходом,– фыркнул Мэгнан.– Опыт столетий доказывает, что, если достаточное количество дипломатов ходят на вечеринки, то в конце концов все получится как надо.

– Интересно, понимают ли эту традицию хуганцы?

– Конечно, мы ведь все схожие друг с другом существа – под кожей мы братья, по сути дела.

– В таком случае, эта кожа должна быть не менее дюйма толщиной и прочнее армопласта. Я не уверен, что мы сумеем добраться до братского слоя, чтобы вовремя остановить кровопролитие.

– По сути дела, я с нетерпением жду момента, когда можно будет посостязаться с Его Высокомерием в составлении эпиграмм сегодня,– величественно проговорил Мэгнан, повернувшись, чтобы обозреть сады.– Как вам известно, при общении с высокопоставленными гостями я всегда нахожусь в самой лучшей форме – и, разумеется, их габариты и сила ничуть не нагоняют на меня робость.

Мэгнан обернулся на звук, раздавшийся позади него, издал придушенный вопль и наступил на ногу хуганскому официанту, когда отпрыгнул от завернутой в золотую ткань фигуры хуганца семи футов высотой и шести шириной. Позолоченные черты лица монстра включали в себя дюймовые носовые дыры, огромные водянистые красноватые глаза и широкий рот, изогнутый в виде кошмарной гримасы, обнажающей зубы, покрытые коронками полированного золота. Две кисти унизанных кольцами пальцев сжимали рукоять огромного обоюдоострого меча.

– Джто—то плохо пакхнет! – прогрохотала фигура. Она склонилась вперед, решительно принюхалась к Мэгнану и фыркнула.

– Ужазно! – объявил Епископ, локтем отодвигая Мэгнана в сторону.– Уйди, парень! Ты заражен острой формой лишая!

– Что вы, Ваше Высокомерие,– это просто прикосновение скобки на коже за ухом.

– Пахнет как позле дешевой ночжи в веселом домике. Где Посол Хапстринкер? Волагаю, вы бриготовили много еды. Как я бонимаю, вы, земляне, оджень интерезуетесь готовкой,– Епископ подмигнул влажным розовым глазом, ткнул Мэгнана под ребра и довольно заржал.

– Уф! – сказал Мэгнан.– Ваше Высокомерие!

Епископ уже шагал к ближайшему столу, его эскорт из вооруженных стражников в шлемах тащился вслед за ним, держа руки на кривых саблях и не сводя подозрительных глаз с дипломатов.

– Я… думаю, что пробегусь немного и посмотрю, как там закуски,– проблеял Мэгнан.– Ретиф, сопровождайте Его Высокомерие и развлекайте его, пока не прибудет помощь – я имею в виду, пока не появится посол! – И он исчез.

Епископ погрузил безкостный палец в большую хрустальную чашу с сырным соусом, изучил его на расстоянии вытянутой руки, понюхал, затем, резко дернув гибким запястьем, разбрызгал соус по гофрированным рубашкам и остекленевшим улыбкам дипломатов, выстроившихся в линию для приема.

– Кто эти бездельники? громко спросил он.– Вероятно, бедные родзтвенники, оджидающие подаджек. У меня та же броблема. Вернее, у меня была та же броблема, я долджен зказать. Две недели назад был Фезтиваль замоотречжения. Я зделал самое значительное пожертвование и всех их предлоджил духам предков.

– Отказаться от родственников из религиозных соображений – это хорошая идея,– заметил Ретиф.– Это может войти в моду.

Епископ поднял блюдо изящных сэндвичей, высыпал пищу, понюхал блюдо и откусил небольшой кусочек.

– Я много слышал о ваших земных блюдах,– заметил он, шумно жуя.– Немного жесткое, но неблохое,– он откусил еще немного тонкого фарфора и предложил Ретифу.

– Кусни,– сердечно сказал он.

– Нет, спасибо, перед самым прибытием Вашего Высокомерия я подкрепился бутылкой пива,– отказался Ретиф.– Попробуйте суповые тарелки. Они считаются восторгом эпикурейцев.

Неподалеку от широких дверей террасы возникло оживление. Амбициозные мелкие клерки посольства приняли позу нетерпеливого ожидания, приготовив восторженные улыбки. Появилась приземистая фигура министра Страпхэнгера, чрезвычайного посла Земли и полномочного представителя на Хуге. На нем было короткое, но богато украшенное парчой лонги, блестящий красный кушак, который чуть ли не тащился по земле, и украшенные драгоценными камнями сандалии. Рядом с ним пыхтел его спутник, примерно такого же телосложения и так же одетый, отличавшийся только пучком ярко—оранжевых волос. В двух ярдах за ними тащился Мэгнан.

– А, посол – двойняжки? – спросил епископ, двинувшись к новоприбывшей паре.

– Нет, это миссис Страпхэнгер,– ответил Ретиф.– На месте Вашего Высокомерия я бы выбросил это блюдце – в ярости она страшна.

– А, тибичная самка, взегда озабоченная броблемами конзервации пищи,– Епископ выбросил ободок блюда за цветущий куст.

– Эй, привет, посол Стракхампер! – проревел он.– И твоя оджаровательная корова! Она зкоро бринесет бриплод, как я понимаю?

– Приплод? Как это? – Страпхэнгер озадаченно огляделся.

– Как я понимаю, ты держишь своих коров беременными? – прогрохотал Епископ.– Или, может быть, эта уже злишком зтарая. Но не важно – в звое время она, незомненно, была великой броизводительницей.

– Вот те раз! – резко бросила миссис Страпхэнгер, едва сдерживаясь.

– Кстати,– продолжал Ай—Пошш—Гуги.– Я не выношу обзуждать финансы за едой, поэтому я бредлагаю зразу же обзудить броблему зоответственного бодарка. Конеджно, я вболне готов забыть банальное недопонимание, возникшее у наз з предыдущим послом, и без уверток принять любую зумму не менее одного миллиона гредитов.

– Один миллион кредитов? – пробормотал Страпхэнгер.– Подарок?

–  Конеджно, езли вы предподжли бы избежать репутации труса, то лишний миллион никогда не повредит.

– Миллион кредитов из фондов Корпуса? Но… но чего ради?

– Ай—ай,– Епископ предостерегающе погрозил осязательным органом.– Не стоит лезть во внутренние дела хуганцев!

– О, нет, ничуть, Ваше Высокомерие! Я только имел в виду… по какому случаю? Подарок. Я имею в виду.

– Зегодня вторник.

– А.

Епископ безмятежно кивнул.

– Вам повезло, джто вы не узтроили это мероприятие в среду – это день удвоенных подарков.– Он взял стакан с подноса, который держал официант, вылил содержимое на лужайку, откусил от края кусочек своими полированными металлическими зубами и стал задумчиво жевать.

– Не хватает зпеций,– прокомментировал он.

– – Мой лучший хрусталь,– задохнулась миссис Страпхэнгер.– Из самого Бруклина, а он жрет его как козел!

– Гозел? – Епископ подозрительно на нее уставился.– Не думаю, джто мне известен этот термин.

– Это… что—то… вроде гурмана,– сымпровизировал Страпхэнгер. На лбу у него блестел пот,– Известного изысканностью вкуса.

– Теперь бобоводу бензин,– продолжал Епископ.– Я не вижу нужды в боказухе. Бростая тысяджа в день в знак уважения от Корбуса вболне эойдет.

– Тысяча чего в день? – вопросил посол, демонстрируя застывшую дипломатическую улыбку, открывающую старомодные съемные зубные протезы.

– Гредитов, гонеджно. И еще есть броблема зубзидий в хуганскую бромышленность, зкажем, бядьдесят тысядж в месяц. Не беспокойтезь об их распределении, бросто выбисывайте чеки на выблату мне лиджно…

– Хуганская промышленность? Но мне дали понять, что здесь, на Хуге, нет промышленного производства.

– Поэтому мы и требуем зубзидию,– вежливо ответил Епископ.

Страпхэнгер с трудом вернул улыбку на место.

– Ваше Высокомерие, я здесь просто для того, чтобы установить дружеские отношения, чтобы ввести Хуг в поток культурной жизни Галактики…

– Что моджет быть дружезтвеннее денег? – спросил Епископ громким голосом, тоном окончательного решения.

– Что же,—уступил Страпхэнгер,– мы могли бы организовать заем…

– Прямой грант – гораздо броще,– подчеркнул Епископ.

– Конечно, это будет означать дополнительный штат сотрудников, чтобы справляться с административной нагрузкой,– с задумчивым блеском в глазах Страпхэнгер потер ладони друг о друга.– Скажем, человек двадцать пять для начала.

Епископ повернулся, когда к нему подошел хуг среднего роста, одетый в облегающую черно—серебряную одежду, пробурчал что—то ему на ухо и махнул резиновой рукой в сторону дома.

– Джто? – взорвался Епископ. Он резко повернулся к Страпхэнгеру,– Вы зкрываете табулированных существ? Делитесь витанием з призпешниками оббозиции?

– Ваше Высокомерие! – голос Страпхэнгера дрожал на фоне возрастающего рева духовного лица.– Я не понимаю! Что сказал этот парень?