Текст книги "Хогбены, Ретиф, Бел Амор, Грегор и Арнольд"
Автор книги: Роберт Шекли
Соавторы: Генри Каттнер,Джон Кейт (Кит) Лаумер,Борис Штерн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 76 (всего у книги 102 страниц)
– Вы у нас здесь новичок, Харлой, – печально оглядев подавшего реплику с ног до головы, произнес Кранкхэндл. – В самом деле, кто? Традиционно в Корпусе по всем тонким вопросам занимается категорически правильная позиция, которая исключает всякую критику. А равно и носителей самой критики.
– Ну да, конечно, я все это уже знаю, – ответил небрежно моложавый. – Я просто не пойму, неужели найдется хоть один здравомыслящий человек, который будет критиковать нас за то, что мы стоим на своем и действуем в своих собственных интересах? А если даже и найдется такой подлец, то неужели нам будет до него какое—то дело? "Сила с нами..."
– Ценю ваши познания в классике, Харлой, мой мальчик, но слова... Это немного не совсем то, что обычные ракеты. Тонкая материя.
– О'кей, сэр, принято.
– Великолепно. Но вернемся к разбираемому вопросу. Наша позиция, джентльмены, ясна, как белый день. Мы не будем принимать поспешных практических решений в отношении базуранцев, какими бы провокационными их действия не показались любителям в дипломатии.
– Вы намекаете на то, что они получают от нас зеленую улицу, и пусть делают что хотят, а мы будем сидеть здесь молча и сложа ручки, так что ли, шеф? – риторически спросил Уолли.
– Слишком пространно излагаете, Уолли.
– О, в таком случае я полагаю, нам всем пора отправляться по домам, прокомментировал создавшееся положение сотрудник финансово—бюджетного подразделения с одутловатым лицом.
– Мы разойдемся только после того, как снабдим подходящим материалом, на основе которого он составит свою депешу в агентство, – поправил подчиненного Кранкхэндл. – В конце концов мы не должны с вами допустить, чтобы нас завтра же обвинили в бездеятельности.
– Да, шеф, но это будет справедливое обвинение. Вы только что сами сказали...
– Послушайте, Боб, я все—таки попросил бы избавить нас от выслушивания грубейших семантических ошибок. Да я говорил о своего рода бездействии. Но хорошо продуманном и тщательно обоснованном бездействии! Но я вовсе не хочу, чтобы пошли разговоры об обычной, тривиальной бездеятельности. Это поставило бы под угрозу репутацию дипломатических процедур и поставило бы под сомнение необходимость самой профессии дипломата. Вы понимаете, чем это может обернуться ну хотя бы лично для вас?
– Понял, Босс! Я совершил промашку. Больше не повторится, – пробурчал Боб растерянно и плюхнулся обратно в свое кресло.
– Но мы обязаны все же что—то сделать! – слабым голосом воскликнул полковник Андернакл. Он оскалил зубы, что, по—видимому, означало, что его переполняет тревога и волнение. – Даже если наша акция будет неправильной... Какой она скорее всего и будет...
В дверь раздался тяжелый удар.
– Что такое?! – резко встрепенулся Кранкхэндл, оглядываясь на мелко подрагивающую дверь.
– Это стук, – высказал предположение Маньян.
– Стук? Насколько я помню, Бэн, раса с таким названием не имеет своего представительства в Секторе.
– У вас что рентген—зрение, что ли, или что—нибудь в этом роде? спросил Кларенс. Он встал из—за стола, подошел к двери и открыл ее на несколько дюймов.
– Ага, это не стук, это Джордж, – сказал он.
– Да, входи же, Джордж, – сказал Кранкхэндл, употребив для этого, по догадке Маньяна, полновесный 87—б (Несдержанная в Приличных Рамках Сердечность).
– О, э—э... господин Кранкхэндл... То есть э—э, господин заместитель министра... – как—то смущенно начал Джордж, толкаясь в дверях.
– Вот видите, Джордж тоже говорит "заместитель министра", – тихо прошептал Маньян.
– Короче, сэр, э—э... Я имел в виду, что... Словом, тут со мной этот инопланетянин... Он хочет поговорить с вами, ребята.
С этими словами Джордж отступил в сторону и проем двери заняло существо, внешний вид которого напоминал карикатурное изображение широкоплечего коротышки, облепленного со всех сторон кусками покореженного металла. Он ввалился в конференц—зал, оттеснив Джорджа и производя металлическое скрежетанье и грохот, что еще больше усилило иллюзию.
– Э! – воскликнул пришедший в себя Кранкхэндл. Он поднялся из—за стола. – Кто... или вернее, что это?!
– Я У—Д—В Хонк, – на языке землян с невообразимым акцентом и безразличным тоном объявил незнакомец.
Он неспешно вытащил откуда—то толстую длиной в восемнадцать дюймов палочку, свернутую, очевидно, из материала растительного происхождения, прикурил, затянулся и выпустил в сторону землян клуб желтоватого дыма, по запаху очень схожего с атмосферой, которая характерна для местности, где сжигается мусор, свозимый со всех концов большого города.
– Вы... кто? – вскричал Кранкхэндл. – И вообще, о чем вы думаете, приятель, когда вламываетесь в зал, где проходит совещание высшего дипломатического ранга?!
– Умерь свой пыл, парень. Я вполне ясно и к тому же на вашем варварском языке объяснил, что мое имя и звание – У—Д—В Хонк. Так что обращайся ко мне соответственно. Или тебе не знакома дипломатическая процедура?
– Просветите меня. Фрэд, – прошипел Кранкхэндл, не поворачивая головы, в сторону полковника Андернакла. – Вы как свои пять пальцев знаете все эти инопланетные регалии. Черт возьми, что означает эта дикая аббревиатура?!
– Это базуранское воинское звание, – ответил Фрэд. – Означает следующее: Устрашитель Дерзких Выскочек. Выше на одну строчку Производителя Ритуальных Гримас, насколько я помню.
– Как это перевести в наши звания?
– О, это где—то между младшим капралом и крупным генералом. Я бы так ответил на ваш вопрос, сэр.
– Великолепно. О, ну тоща я его выше по званию. Если по чести, то я выше по званию даже адмирала флота, хотя мне и не нужно носить много медалей...
– Земляне, надеюсь, у вас хватит разума на то, чтобы принять меня с честью, соответственно моему высокому статусу, – грубо прервал Кранкхэндла Хонк. – Во избежание дипломатического конфликта.
– Что скажете, Глен? – обратился Кранкхэндл к руководителю протокольного отдела. – Каких почестей заслуживает Устрашитель Дерзких Выскочек по нашим правилам?
– Насколько я могу судить по его замашкам... – ответил Глен, еще и еще раз оглядывая базуранца. – Где—то... Словом... Э, да что там! Он, разумеется, большая шишка, господин министр.
Глен был приятным молодым человеком с хорошо загорелым лицом и маленькими аккуратными усиками. Вообще он походил на древний манекен, наподобие тех, что выставлялись в пошивочных ателье, и всегда ходил в помятой кепочке яхтсмена, которая была лихо заломлена на его уже начавшей плешиветь голове.
– О, шишка?.. – недоуменно воскликнул Хонк, с подозрением глядя на Глена. – Но насколько я понимаю...
– О, не волнуйтесь, дражайший господин Устрашитель, это всего лишь формула протокола! – поспешил заверить базуранца Кранкхэндл. – Кстати, что вы, собственно, хотите?
– Что я хочу? Я, к вашему сведению, земляне, являюсь личным представителем субъекта дипломатического права – планеты и расы Базур! Я аккредитован со всеми правами при Земном Дипломатическом Корпусе в качестве Чрезвычайного и Полномочного посла Базура. А вот, кто вы такие, я не знаю, потому и задаю вопрос: к кому я имею весьма сомнительное удовольствие в данный момент обращаться?
– О, господин посол, вы смело можете вручить свой мандат мне лично в руки! Я, как здесь все могут подтвердить, являюсь заместителем министра иностранных дел по чрезвычайным делам. Вы, думаю, согласитесь, что базуро—земные отношения носят в настоящем характер именно чрезвычайный?
– Положим, что так. Но будет лучше, если ты первым покажешь мне свое удостоверение личности. В конце концов, будучи также и командующим базуранской миссией, я никому не обязан предъявлять свой мандат! Если уж все делать совсем официально, то я должен был бы потребовать личного разговора с вашим самым большим начальником, императором, шефом или как вы там его еще называете. Но я не буду утруждать себя этим. Я очень либерален, что видно и из моего звания – Устрашитель Дерзких Выскочек, но и только.
– Очень великодушно с вашей стороны. Ваше Превосходительство. Кстати, как вы узнали, что меня можно застать именно здесь?
– Элементарно, мой дорогой землянин. Как всегда надежные источники информации...
– О, Джордж! – Кранкхэндл в связи с последней репликой базуранца вспомнил об уборщике, который все еще топтался в проеме полуоткрытой двери. – Ты что же, одновременно хочешь присутствовать на сверхсекретном дипломатическом совещании и здороваться со всеми проходящими по коридору?! Кстати, как ты посмел работать на два фронта?!
– Вы это мне, шеф? Просто я сопровождал эту жестяную развалину от самого входа, почистил там его слегка... Он мне дал на чай, а что тут такого? Разве я не заслуживаю этого? Моя работа еще почище будет, чем у таксиста. Ну, я и решил отблагодарить его... По—моему, тут все справедливо.
– Разумеется, – согласился Кранкхэндл. – Я—то тебя понимаю, но у нас здесь много неискушенных в тонкостях дипломатической службы субъектов ходит. Им твоя практика разделенной лояльности может показаться сомнительной.
– Лояльность? Это не ко мне, сэр. Я достаточно уже проработал в Центре и успел просечь, что замены мне для этой работы не найти. Я бы и сам ушел отсюда. Меня зовет к себе миссис Смотер работать у нее боем при дверях. Но я остаюсь здесь, на этой каторге.
– Мы сделаем из тебя настоящего дипломата, Джордж. Вижу, что не зря я тебе всегда доверял.
– Оно конечно, это приятно слышать, только что мне от комплиментов? Их ведь на хлеб не намажешь и с маслом не съешь, правильно? Вот если бы вы мне дали в каком—нибудь старом рваном конвертике эдак...
– На мой взгляд, предоставленная нам всем возможность ведения прямых переговоров, старых добрых переговоров, – заговорил Кранкхэндл, тут же забыв о Джордже и вновь занимая свое место во главе стола, – греет нам всем душу и сердце. – Он оглядел всех присутствующих в зале. – Я верю всем вам, младшие чины, что вы будете внимательно наблюдать за всем, что тут будет происходить.
– Хватит попусту брехать—то! – скомандовал Хонк, выбрав себе понравившийся стул и выгнав того, кто на нем сидел. – Я здесь вовсе не для того, чтобы читать лекции или вести практические занятия перед неопытными земными дипломатами. То, что я на самом деле хочу, так это узнать, – с этими словами он треснул по столу кулаком, от чего подлетели в воздух все пепельницы, – что вы собираетесь предпринять в связи с возмутительным нарушением закона на Фезероне?
– О, право же, какое совпадение! – радостно воскликнул Кранкхэндл. – А мы как раз об этом и говорим, не правда ли, друзья мои? – Начальник обвел взглядом всех своих подчиненных, требуя от них таким образом кивка головы.
– Именно, сэр!
– Клянусь, это так, сэр!
– Разумеется, но... – это заговорил Харлой. – Я хочу сказать, – он икнул, но продолжил, – то что мы решили... то есть то, что вы решили, господин министр, это... ничего не делать, так ведь?
– Как раз наоборот, мой мальчик, – мягко оскалился в улыбке Кранкхэндл. – Мы договорились о том, что для урегулирования ситуации достаточно предметного и серьезного разговора.
– Минуточку! – вмешался Хонк. – Должен ли я понимать, что посредством глупейшего и грубого разговора вы все тут пытаетесь добиться подчинения себе достойнейшей расы?!
– Ну вот, я так и знал. Вы извращенно поняли мою мысль, мой дорогой Устрашитель. Я только имел в виду...
– Берегись, приятель! А ты просчитал, какое воздействие на галактическое общественное мнение окажет твое бесцеремонное обращение с бедным, но гордым народом Базура?! О, это гордая раса, гордая цивилизация, и тебе придется с этим считаться!
– Кстати, – вдруг подал от двери голос Джордж. – Быстро же он преобразился. Пришел как несчастный паренек, которого все дразнят, а тут смотрите—ка, что с ним стало... Таким обернулся, что – не подходи близко!.. Ишь ты!
– Да, он, несомненно, проворен, – восхищенно пробормотал какой—то толстый дипломат. – Но ты посмотри на Кранки. Уж он—то себя в обиду не даст. Словом, как дубиной, может огреть. Вот гляди.
– Прошу вас, господин Устрашитель, успокойтесь, – настоятельно просил Кранкхэндл. – Давайте не будем раньше времени перепрыгивать сразу к выводам и заключениям. Без предварительного серьезного разговора они в лучшем случае могут быть незрелыми. Печальные выводы пока ничем не подкреплены.
– Ты намекаешь на то, что позже они будут выглядеть обоснованными? сказал Хонк. – Печальные выводы?
– Разумеется. Позже. Намного позже.
– Для нас сейчас каждая минута дорога! – вскричал Хонк неожиданно. – В это самое время подданные Базура сносят тяжкие лишения, переживают опасности и все такое подобное! Эту ситуацию больше нет сил переносить! Я требую принятия с вашей стороны немедленных и решительных мер, которые бы положили конец этой дикой несправедливости и облегчили бы положение базуранцев!
– Но, э—э... я не уверен... – запинаясь от изумления, пробормотал Кранкхэндл. – Что это за ситуация, на которую вы пытаетесь обратить наше внимание? И каким образом я должен приступать к действию?
– Что за ситуация? Да ты издеваешься! Свыше пятисот тысяч базуранцев в настоящее время терпят жесточайшие лишения на дикой и негостеприимной планете! А вы, представители надменной Земли, по вашему же собственному хвастливому и гадкому признанию, не собираетесь делать ничего практического для того, чтобы облегчить несчастным их положение!
– Да, но... – все еще запинаясь и спотыкаясь на каждом втором слове, продолжал Кранкхэндл. – Ведь в конце концов это ваши солдаты! Никто не приглашал их вторгаться на Фезерон и грабить урожаи благородных землян—колонистов! Они могут отправляться оттуда домой, никто их не держит!
– Что это ты тут мелешь про солдат? Какие могут быть солдаты?! Если ты ведешь речь о достойнейших базуранцах, то среди них есть только туристы, любители птиц и дикой природы, невинные обожатели веселых пикников, исследователи естественных процессов, таких, например, как созревание урожая, работа на золотых приисках, хождение по магазинам, заваленным потребительскими товарами. Потребление – это искусство, и мы, базуранцы, являемся не имеющими себе равных знатоками этого искусства! А что касается преждевременного возвращения домой, как ты только что столь бессердечно предложил, скажи на милость, что они будут дома есть, а? В настоящее время мы переживаем на Базуре годину страшного голода. Пора бы уж тебе открыть глаза на реальность! Базуранцы, о которых идет речь, страдают! Необходимо предпринять какие—нибудь эффективные меры! Немедленно!
– Мм, э—э... это, конечно, просто реплика, но ведь, если разобраться, никто не приглашал вас на Фезерон! И с вашей стороны это просто в некотором роде э—э... нахально намекать на то, что вторгнувшиеся на Фезерон базуранцы не являются солдатами... Они уже захватили половину территории всей планеты!
– Но, мой дорогой землянин, не упускай из виду важную деталь. Они не вооружены, они беззащитны! Если ты хочешь доказать, что они являются солдатами, тебе придется сначала доказать, что они носят с собой оружие. А я еще раз говорю тебе, что они безоружны и беззащитны перед лицом любого произвола!
– Вы это очень тонко подметили, господин посол. Действительно, над этой проблемой наша команда аналитиков может ломать голову целую неделю, но ведь в конце концов дело не в том, вооружены они или нет, солдаты они или туристы. Дело все в том, что их присутствие в данное время на Фезероне является вторжением на территорию, находящуюся под управлением Земли! Надеюсь, вы не будете оспаривать этот тезис?
– Не скажи! Любому непредвзятому наблюдателю не составит никакого труда установить, что планета Блиф, которую кто—то извращенно назвал Фезероном, всегда была и будет расположена в сфере базуранских интересов. Эта планета есть не что иное, как олицетворение базуранской души и базуранского предназначения! И я буду удивлен, если услышу, что кто—то позволит себе выразить в этом сомнение!
– В самом деле, сэр? Каким же это образом Фезерон может являться олицетворением базуранской души и лежать в сфере базуранских интересов, если солнце Фезерона отстоит от солнца Базура на пять световых лет?!
– Ох уж мне эти мертвые цифры! Само название планеты восходит к названию древнего города, воспетого в базуранских мифах! Правда, город назывался Боморлерфуф, но Блиф – это не что иное, как лексически обоснованное сокращение. На сладкозвучном базуранском языке это слово, означает "восхитительная часть рогатого"! Даже в древнейшие времена, когда мастер бригады собирателей булыжников отворачивался в сторону, рабочие ложились на землю лицом вверх, изучали звезды, горящие на небосклоне, любовались ярким светлячком Блифа и грезили о грядущих завоеваниях!
– Ага! Вот вы и проговорились! Так значит, о завоеваниях грезили! счастливо воскликнул Кранкхэндл и потер руки.
– Разумеется, они грезили о завоеваниях другого рода.
– А, понимаю! Ну что ж, что им мешало и дальше охотиться за юбками и не трогать владения землян?
– Так значит, это весь твой ответ на призыв о помощи?! О, я уже предчувствую, как галактическая пресса отзовется на этот возмутительный акт пренебрежения к ближнему! Я уже вижу заголовки сенсационных статей, где все будет названо своими именами. Где вас, землян, наконец—то назовут эксплуататорами! То есть теми, кто вы есть на самом деле!
– Эксплуататоры? Это вряд ли подходящее определение, господин посол. Земля никоим образом не эксплуатировала вас, базуранцев. Наоборот! Это вы вторглись и разорили планету, которая вот уже длительное время населена мирными и честными тружениками с Земли!
– Ба! Свыше ста тысяч несчастных томятся в данную минуту на враждебной планете без пищи и снабжения, без оборудования и хоть сколько—нибудь приемлемых условий, а вы имеете наглость открыто заявлять о том, что не подадите им руку помощи?! Невероятно! Это невероятно!
– Невероятно как раз другое, дорогой господин посол. А именно то, что вы, похоже, всерьез рассчитывали на то, что мы будем всячески поддерживать войска агрессора, как будто это какая—нибудь группа туристов, попавшая в беду!
– Слова, слова, слова!!! – горячо вскричал базуранец. – Вы тут разводите бесполезные и даже вредные дискуссии, а в эти самые минуты там страдают несчастные! Я требую принятия решительных и немедленных действий по оказанию им всемерной помощи и поддержки!
– Послушайте, – устало сказал Кранкхэндл. – Насколько мне известно, вы, базуранцы, вполне можете употреблять в пищу горные породы и большинство почвенных слоев. Каким же это образом так получилось, что ваши солдаты сейчас страдают на Фезероне от голода, а?
– Ага, вот как раз это я сейчас и объясню тебе, надменный землянин! Да, всем известно, как устроен неприхотливый и выносливый базуранский организм! Да, наша система обмена веществ позволяет нам в чрезвычайных случаях довольствоваться примитивными субстанциями. Но в обычной жизни мы предпочитаем, как и все, хорошо приготовленные блюда растительного и животного происхождения! А вы отнимаете у нас эту пищу!
– Итак, вы не только рассчитывали на то, что мы морально поддержим ваше вторжение на нашу территорию, но еще и обеспечим каждому солдату комфорт и уют? Гениально!
Хонк поднялся из—за стола.
– Твой цинизм не делает тебе чести, землянин! Я пришел сюда, преисполненный искренней надежды получить помощь для моих несчастных соотечественников. Однако вместо поддержки, которую вам было нетрудно оказать, учитывая ваши обширнейшие ресурсы... вместо помощи я получил грубый и наглый отказ! Итак, совершенно очевидно, что судьба многих тысяч подданных Базура – это для вас ничто. Всего хорошего, земляне! Будьте уверены, что галактическая пресса получит из моих уст самую подробную информацию об этом!
– Один момент, сэр! – вскричал Кранкхэндл. – Прошу вас, не делайте поспешных заключений! Я со своими подчиненными... Мы и сейчас, как вы видите, обсуждаем вопрос о проведении в жизнь соответствующих действий!
– И сейчас обсуждаете?! – рявкнул Хонк. – Как будто нужные меры для облегчения тяжкого положения, в котором оказались тысячи несчастных базуранцев, требуют долгого обсуждения! Да ведь все и так лежит на поверхности! Я ожидаю немедленных и решительных действий! Ну, впрочем, я уже сказал вам всем: всего хорошего!
Базуранец со скрипом повернулся и грохоча своими железными ногами вышел из зала, громко хлопнув за собой дверью.
– Дубина неотесанная! – прокомментировал Маньян.
– О, Господи, – прошептал изящный экономист. – Если только он разыщет журналистов...
– Мы должны перехватить инициативу! – твердо заявил Кранкхэндл. – Бэн! – Он уперся взглядом в Маньяка. – Идите вслед за ним и убедитесь в том, что он ушел. Если вам это не по силам, обеспечьте хотя бы, чтобы никто из писак не попался ему на пути! А сегодня вечером затащите его ко мне домой. Закружу ему голову солеными анекдотами, накачаю его пикантными слухами, короче, дам ему понять, что он вращается в высоких сферах. Уж я—то знаю, как потрясти гостя истинным земным гостеприимством! Он будет настолько ошарашен, что забудет о всяких интригах, это я вам обещаю.
– Хорошая идея, сэр!
– Так держать, босс!
– Должно сработать!
Кранкхэндл долго не прерывал хор поздравлений. А Маньян, зардевшийся от осознания своей значительности, – все—таки поручение дали ему, а не кому—нибудь другому, – поспешил из зала в погоню за Хонком.
– Что могу сказать, господин министр? Виноват! – запинаясь и беспомощно разводя руками, лепетал Маньян, спустя несколько часов после окончания совещания в конференц—зале. Стоя в полуоткрытых дверях квартиры Кранкхэндра, он с вожделением прислушивался к звукам веселой попойки, доносящимся изнутри. – Я приглашал его, настаивал на том, чтобы он пришел, но все напрасно! Он отбыл в порт и заявил, что его ждет там скоростной корабль, полностью готовый к отлету обратно на Фезерон.
– Интересно, почему ему было так необходимо сразу же вернуться? проговорил Кранкхэндл, задумчиво отпивая из своего бокала на высокой ножке. – Знаете, Бэн, я с удовольствием пригласил бы вас к себе чего—нибудь перекусить и выпить, несмотря даже на ваш весьма скромный чин, – продолжил заместитель министра. – Но я отлично знаю, что столь преданный делу дипломатии человек, как вы, не сможет веселиться в тот момент, когда миссия огромной важности еще не закончена.
– Вы хотите сказать... – в отчаянии вскричал Маньян. – Вы имеете в виду, что я не смогу даже прилечь на несколько минут, пока этот базуранский варвар не объявится на вашей вечеринке?!
– Вы проигнорировали мой вопрос, Бэн. Почему Его Превосходительство базуранский посол посчитал для себя столь важным и не терпящим отлагательств делом возвращение на столь пустынную и отдаленную от жизни планету, как Фезерон? – Заместитель министра вновь отпил из своего бокала. – Кроме того, там ведь сейчас война, а поле боя – это место, которого опытный дипломат избегает обычно, как чумы...
– А, так вы не знаете, сэр? – воскликнул Маньян, нервно семеня ногами и жадно глядя на бокал начальника. – Устрашитель Хонк осуществляет непосредственное командование войсками агрессора на Фезероне. Если уж начистоту, то сама агрессия была изначально его идеей. Так что сейчас он поставил на кон свою военную карьеру. А поскольку Земля, по его словам, нагло отказалась поддержать базуранцев в деле совершения их грез, ему просто необходимо поскорее вернуться к войскам, чтобы иметь возможность лично руководить ходом операций и оперативно пресекать возможные провокации.
– О, вполне понятно. Если бы я знал, что Его Превосходительство так торопятся, я бы, разумеется, распорядился предоставить в его распоряжение надлежащий скоростной транспорт. Я не хочу участвовать в разрушении чьей—то карьеры.
– Разумеется, мне понятны ваши благородные устремления, сэр. Но с этим все в порядке. У него был свой собственный корабль, который наши службы подзаправили горючим и провели профилактический осмотр, пока Устрашитель Хонк пытался вырвать в Центре для себя победу.
– А, в таком случае, мне очень жаль, что я оказался инструментом в деле неудачного для этого дипломата раунда переговоров. Это я лишил его победы. Но я не был расположен возводить Хонка на пьедестал ценой не только моей собственной профессиональной репутации, но и ценой интересов Земли как таковых, надеюсь, вы понимаете меня, Бэн. И нельзя сказать, что я не присоединился к приговору посла Хонка относительно земной политики в отношении Фезерона из—за недостатка уважения к коллеге. Вот, подержите—ка, только не пейте! – Кранкхэндл подал Маньяну свой бокал и повернулся лицом к наполненной гостями комнате.
– О, сэр, у меня и в мыслях не может быть... – Маньян осторожно принял в руки хрупкое стекло и стал наблюдать за Кранкхэндлом, который суетился среди своих гостей. Когда спина начальника оказалась достаточно далеко, Маньян живо скользнул в комнату, поставил бокал на стойку бара, разбавил его несколькими каплями джина, взял в руки приготовленный коктейль и опрокинул его в рот одним глотком. Потом вновь повернулся к двери, бросив пустой стакан на заваленный посудой край стола.
– А, вот вы где, Бэн! – Елейный голос начальника пресек побег Маньяна. – Все—таки вы зашли? Ну хорошо! Кстати, где вы последний раз видели этого базуранского выскочку?
– Вы меня, сэр? О, то есть, где я его видел в последний раз? Ммм... э—э... Я видел его в порту.
– В порту? Похоже, негодяй просто—напросто решил ускользнуть от нас... от меня. А мои требования так и оставил без ответа. Хорош! Кстати, а, может, вам удалось его задержать?
– Мм... Видите ли, сэр.
– Жаль. Неизвестно, на какую низкую интригу он решится теперь, когда снова находится на свободе. Но по крайней мере нам удалось сохранить его визит к нам в секрете.
– Эй, Кранки! – раздался крик из толпы гостей, и к заместителю министра заспешил тучный человек с затуманенными глазами и небрежно повязанным галстуком. На лице его светилась веселая ухмылка. – Где же обещанный тобой базуранский милитарист, черт бы его побрал!
– Увы, его превосходительство никак не могут прибыть, – печально сказал заместитель министра и повернулся вновь к Маньяну. – Верните мне мой бокал, Бэн, – нахмурившись, потребовал он.
Маньян как—то стушевался, что—то пробормотал невнятное, бросился к бару, увидел там чем—то недопитый бокал и, бегом вернувшись к начальнику, всучил ему это пойло.
– Эй, послушайте! – раздался вдруг женский возглас. Он—то и отвлек внимание Кранкхэндла от странных метаморфоз и передвижений Маньяна, связанных с его бокалом. Через плотный кружок людей, столпившихся вокруг заместителя министра, пробилась маленькая и тощая женщина с зачесанными назад и прилизанными волосами и тонким острым носиком. – Мы... То есть я, являясь президентом Движения Активных Граждан за Прекращение Экспансионизма, решительно требую положить немедленный конец позорному разворовыванию планеты Фезерон!
Она уперла свои крохотные кулачки в тощие бока и вызывающе взглянула на заместителя министра Кранкхэндла.
– Достойное похвалы требование, мадам, – мягко сказал он. – К несчастью, позорное разворовывание Фезерона осуществляется вовсе не нами, а иными господами, так что нам будет очень трудно положить этому конец так скоро, как вы этого желаете.
– Послушайте, вы! Я вам не мадам, учтите! – с угрозой в голосе произнесла женщина и покрутила указательным пальцем перед глазами заместителя министра. – Не забывайтесь и выражайтесь здесь культурно!
– Ладно, тебе, Клеменсия, – сказал ей скромного вида джентльмен, показавшийся сзади. – Уверен, называя тебя так, господин Кранкхэндл вовсе не хотел тебя оскорбить. Он дипломат и это его манера общения, вот и все.
– Не надо за меня заступаться. Генри! – ответила она резко, обращаясь к тому джентльмену. – Уж мне—то, наверно, лучше знать, когда меня оскорбляют! Мадам – это женщины, которые услаждают этих господ в публичных или игорных домах во время их отпусков!
– Будьте уверены, моя добрая женщина, – мягко проговорил Кранкхэндл, мне бы никогда и в голову не пришло сравнивать вас с теми женщинами.
– Никогда бы и в голову не пришло? На что вы намекаете?! – Еще пуще взъярилась добрая женщина, развернувшись на каблуке в сторону Кранкхэндла и вызывающе уперев в бок свой кулачок. – Скажите на милость, что у этих пассий имеется такого, чего бы не было у меня?!
– Речь шла не о внешнем виде, а о внутренней организации, – раздался голос из толпы, собравшейся вокруг спорщиков. – Остынь, Клемми. Давай лучше послушаем, как эта шишка сможет перед тобой извиниться.
– Да, дайте ему спокойно повеситься! – предложил другой голос.
– О'кей, так я вас слушаю, – капризно заявила Клемми. – Каковы будут ваши извинения?
– Извинения? – холодно переспросил Кранкхэндл. – Позвольте узнать, за что я должен извиняться? И перед кем?
– Какой вы! Хорошо, но за то, что происходит сейчас на Фезероне, вы все равно обязаны извиниться!
– Ах, вот оно что? И что же, на ваш взгляд, происходит сейчас на Фезероне?
– Вы отлично знаете! Давление на несчастных и порабощение угнетенных!
– Так за что же мне, землянину, извиняться, простите? Если вы говорите об угнетенных на Фезероне, то ими является население из числа землян, которые уже в третьем или четвертом поколении считают себя фезеронцами. Они угнетены базуранцами. Впрочем, тут я виноват за то, что мы не позволили вымереть этой расе естественным образом несколько лет назад, когда они сожрали собственную планету.
– Вы послушайте! Только послушайте, что он говорит! – вскричала победно Клемми и обернулась на толпу слушателей. – Смотрите, как просто и спокойно он говорит о геноциде или как там еще называется это, когда вырезают сразу целую кучу несчастных!
Она резко развернулась к смущенному дипломату, который выставил перед собой растопыренные ладони, словно плохой артист, увертывающийся от летящих в него гнилых помидоров.
– Что вы тут такое говорите, мэм? Сдается мне, вы неверно уловили суть тех осложнений, которые неожиданно обнаружились на наших границах!
– Насколько мне известно, трагедия зашла уже слишком далеко. Нам следует вернуть земных колонистов изо всех мест, куда они улетали когда—либо и поселились.
– Ваше предложение, мэм, само по себе очень интересно, но едва ли практически выполнимо. Подумайте сами: где нам взять одновременно целую армаду большегрузных транспортов для такой массовой переброски колонистов? Где мы возьмем полное материально—техническое обеспечение всей этой невероятной по масштабам операции? Кроме того не забывайте, что сама Земля с трудом уже носит на себе коренное восьмимиллиардное население и совершенно не располагает территориями, где бы могли разместиться эмигранты из более чем пятидесяти колонизированных миров.
