Текст книги "Хогбены, Ретиф, Бел Амор, Грегор и Арнольд"

Автор книги: Роберт Шекли

Соавторы: Генри Каттнер,Джон Кейт (Кит) Лаумер,Борис Штерн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 102 страниц)

10

Ретиф уже преодолел около двух третей всего пути вниз вдоль отвесной стены коралловой горы, как вдруг заметил маленькую фигурку, взгромоздившуюся на уступе одной скалы и размахивающую руками. Землянин подлетел поближе и вскоре смог уже различить журавлиные ноги и пятиглазое лицо гроасца. Одежда на бедняге, – красивая по покрою и, несомненно, очень дорогая, – была просто в плачевном состоянии.

– Так как же, фельдмаршал Шиш, – весело крикнул Ретиф. – Внизу, насколько я понял, вам не так чтобы уж очень понравилось, не так ли?

– Зовите меня лучше послом Шишем, – печально откликнулся несчастный со своего неудобного насеста. – Если вы решили лишний раз поиздеваться надо мной, то лучше летите себе с богом отсюда – я и так настрадался!

– Не совсем, – возразил Ретиф. – Но, впрочем, еще не все потеряно. Насколько я понял, ваши доблестные воины столкнулись на поверхности планеты с какими—то непредвиденными сложностями?

– Их была целая туча! Они набросились на нас, когда я вкушал отдохновение в своей ванне! – прерывающимся шепотом заговорил гроасец. – Они покончили с десятком моих солдат прежде, чем я успел выскочить из моей ванны с горячим песком, где я благодушествовал! До сих пор не могу понять, как это мне повезло унести оттуда ноги! А потом вдруг эта ваша земная халтурная летная куртка отказала и сбросила меня сюда. Увы! Прощай надежды на дальнейшую карьеру!

– Может, вам и рано с ними прощаться, – сказал Ретиф. Он совершил ловкий маневр и сблизился с гроасцем так, что смог протянуть ему руку. – Могу предложить вам свой хребет и объяснить обстановку. Возможно, вам еще удастся спасти что—нибудь из—под обломков.

– Хребет?!. – Все пять глаз гроасца едва не выкатились из орбит. – Вы в своем уме, Ретиф? Я и так—то не пойму, за счет чего вам удается держаться в воздухе, неужели вы думаете, что выдержите еще и меня?!

– Мое дело предложить – ваше дело отказаться, – безразличным тоном сказал Ретиф. – У меня очень загруженный график и я не собираюсь терять здесь с вами время на пустые разговоры. Короче, я полетел.

– Я согласен! – вскричал отчаянно Шиш.

Он ухватился руками за шею Ретифа, осторожно слез со своей скалы и взгромоздился землянину на спину. При этом четыре из его пяти глаз были плотно закрыты.

– Никогда еще не размышлял о самоубийстве и вот на тебе – дождался, когда уже и не требуется моих размышлений!

11

Прошло пять минут тяжкого полета и Ретиф вдруг услышал оклик. Он оглядел внимательно стену горы в этом месте, ухмыльнулся и через минуту уже приземлился на узком уступе рядом с послом Олдтриком. Высокопоставленный дипломат где—то успел потерять свой роскошный берет, а на левой щеке у него была приличная ссадина. Его летная куртка со сдувшимся газовым мешком лежали тут же.

– Что это?! – вскричал потрясение Олдтрик. – Кто кого пленил?! Ретиф, вы… А он…

– Все нормально, Ваше Превосходительство, – успокоил начальника Ретиф.

– Я сейчас оставлю ненадолго с вами Его Гроасское Превосходительство, если не возражаете? Я имел с ним небольшой разговор и теперь, думаю, у него есть о чем побеседовать с вами. Остальные наши коллеги прибудут с минуты на минуту.

– Нет! Вы не можете… – закричал отчаянно Олдтрик, но вдруг оборвался на полуслове, увидев приближающуюся огромную черную тень. – Проклятье! Это замаскированное облако опять летит на нас!

– Ничего, все нормально, – успокоил его Ретиф, снова взлетая, – теперь оно на нашей стороне.

12

Маньян толкнул локтем Ретифа.

– Честно говоря, – пробормотал он, – я страшно удивился не столько перемене позиции посла Шиша, сколько самому его появлению на том скальном уступе, когда наше облако доставило нас туда.

Разговор происходил за длинным столом в главной столовой на борту тяжелого транспорта Корпуса, который был срочно выслан на Цун с целью репатриировать группу гроасцев, застрявших здесь из—за того, что местные детишки цунеров сожрали их корабль вместе со всем оборудованием, палаточным городком и продовольственными запасами.

– Полагаю, все дело в том, что он испытал неслабые душевные потрясения на поверхности планеты, – ответил Ретиф. – Это на многое раскрыло ему глаза.

– По—моему, наши послы согласились на вполне справедливом разделе сфер влияния, – продолжал Маньян. – По—моему, гроасцы с величайшим удовольствием согласились собственными силами огородить барьерами ту половину планеты, которая заселена этими бесчинствующими детьми цунеров, и осуществлять за ними надзор в ответ на сохранение им права собирать свою шерсть в сезоны линьки.

– Причем они стащили несколько шкурок уже сейчас, и я этому ни в малой степени не удивляюсь, – подключился к разговору полковник Смартфингер. – Впрочем, цунеры вроде бы и не возражают особенно, а, Орнкс? – Он подмигнул своему соседу за столом.

– Нет проблем, – беззаботно отозвался цунер. – Мы готовы закрывать глаза на мелкие нарушения в благодарность за то, что нам вернули счастье ходить по твердой земле.

Во главе стола раздался какой—то дребезжащий звук. Все взоры обратились туда. Оказалось, что это посол Олдтрик постукивает по своему стакану вилкой с целью привлечения внимания присутствующих. Увидев, что он добился нужного результата, господин посол торжественно поднялся.

– Джентльмены и… – он немного смешался, скосив глаза на гроасцев и цунеров, сидевших за столом рядом с землянами, – словом, господа! Счастлив сообщить вам о подписании цуно—земного соглашения, в соответствии с которым нам, землянам, передаются все права на коралловую гору. Отныне мы имеем возможность распоряжаться ею по нашему усмотрению, и мы построим на ее вершине наше представительство и канцелярию. Тем самым мы обезопасим себя от тех отвратительных малявок… э—э… То есть я хотел сказать, от тех простодушных… э—э… игривых… – Голос посла потух, а сам он едва не задымился под яростными взглядами нескольких десятков розовых глаз.

– Если он хоть один еще раз употребит в своей речи подобные эпитеты в отношении наших детей, я ухожу! – во всеуслышание объявил Кой.

– Так, выходит, нас снова загонят на верхушку того мрачного небоскреба?! – простонал Маньян. – И каждое утро придется заново натягивать на себя эту чертову летную куртку?!

– Вот! – торжествующе воскликнул Олдтрик, радуясь перемене темы разговора. – Я не мог не слышать вашу реплику, любезнейший Маньян. И рад сообщить, что сегодня днем я в значительной степени… Да что там, в значительной степени!.. Коренным образом усовершенствовал мое летное снаряжение! Смотрите все!

Все взоры обратились на посла землян, который вдруг мягко оторвался ногами от пола и повис в воздухе на высоте шести футов, слегка побалтывая ногами.

– Не могу не вспомнить о том, что некоторую помощь в отдельных э—э… технических вопросах мне оказал господин Ретиф, – проговорил он, глядя, как под ним быстро собирается толпа дипломатов, оспаривающих право первого поздравления с удачным изобретением.

– Батюшки! Смотрите, у него нет за спиной баллона с газом! – воскликнул Маньян, присоединяясь к группе почитателей технического гения посла Олдтрика. – Как это у него получается?!

– Очень просто, – хмыкнул Кой. – У него полные карманы цунерских спор в стручках. Отличного качества!

Позади раздалось раздраженное шипение посла Шиша. – У меня такое впечатление, что нас, гроасцев, опять обскакали!

С этими словами Шиш покинул залу.

– Он получил то, чего хотел, не так ли? – хмыкнул довольно Маньян.

– Да, – подтвердил Ретиф. – Несчастный! Он принадлежит к той категории дипломатов, которые всегда хотят не то, что надо.

Ретиф и милитаристы

1

За последние два часа шум толпы, доносившийся из—за запертой на засов двери, резко усилился. Полчаса назад охранники куда—то ушли, и сразу же по темному коридору зашныряли группки пышно разодетых местных аристократов, которые горели желанием поглазеть на пленников. Никого не смущаясь, они громко обсуждали их физические кондиции.

– Игррроки, – мрачно проговорил Харрумф, показав Ретифу на нескольких благородных, остановившихся неподалеку от их клетки. – Рррежутся только по—кррупному. Каждая секунда сверх норматива, что мы продержимся против зверей, принесет одному из этих паррразитов неплохие денежки.

Пленники наблюдали за тем, как спорящие, не обращая на них никакого внимания, делали свои прогнозы и потрясали в воздухе над головами тугими пачками разноцветных полосок бумаги: это были купюры высокого достоинства. Один из них, одетый в ярко—оранжевый плащ с мерцающими голубыми разводами, обратился вдруг к Ретифу на нижнем обфусизском (диалект, широко распространенный среди торговцев):

– Эй ты, парень! У меня к тебе предложение. Когда мерзкая зверюга совершит на нас первый прыжок, отойди в сторону, а вперед толкни этого подлого изменника, твоего сокамерника. Пока хищник будет рвать его в клочья, ты сможешь насладиться несколькими лишними секундами жизни, а я получу неслабый куш! Что скажешь? Как тебе мой план?

– У меня есть задумка покрасивей, – ответил Ретиф. – Перекиньте нам за решетку пару пистолетов, лучше лучевых. И тогда мы здорово насолим вашим соперникам—букмекерам тем, что перестреляем весь тот зверинец, а заодно и еще кого—нибудь... по вашему желанию.

– Интересная мыслишка... – пробормотал игрок, задумчиво перебирая в пальцах свои деньги. – Нет, слишком рискованно. Если вас заловят с оружием, мне это может выйти боком. С другой стороны... – Он заговорщически оглянулся по сторонам, – я подумаю... Есть тут у меня кое—какая идея...

– Что тебе говорил этот паршивый Руккто, парень? – Харрумф спросил Ретифа, когда игрок в оранжевом плаще прошел дальше по коридору. Берегись: это мошенник и негодяй самой высшей пробы.

– Мы просто болтали о сегодняшних ставках. Он боится, что в последний момент их поменяют.

– Сдается мне, эти мерзавцы, которые околачиваются около нашей клетки, давно уже приметили мое хорошее телосложение, – вслух размышлял Харрумф. Пускай на меня ставят, идиоты! Мне придется их разочаровать: я сам первым брошусь в пасть зверюги, чтобы докончить поскорее с их забавой.

– Советую не делать необдуманных поступков, – предупредил его Ретиф. Мы еще не проиграли.

– Подожди пару минут, – нервно возразил Харрумф. Он вдавил свой увенчанный небольшими рогами череп между прутьями решетки, чтобы разглядеть луч солнца, пробивавшийся в самом конце их коридора. – До сих пор не могу понять свои собственные чувства. То ли я жду не дождусь, когда это все кончится, то ли... боюсь каждого нового мгновения... – Вдруг он с ужасом во взгляде отшатнулся от решетки и хрипло выдавал из себя: – О, черт, я все—таки боюсь! Готовься, приятель, за нами идут!

Спустя несколько секунд в коридоре раздался торопливый перестук шагов, в полутьме сверкнул ярко—оранжевый плащ с голубыми разводами Руккто, а вот показалась и сама хитрющая физиономия игрока.

– Подходи к решетке! Быстрее! – лихорадочно шипел он. – За такое короткое время мне не удалось раздобыть огнестрельного оружия, но у меня есть кое—что получше... И кроме того вызовет меньше подозрений. – С этими словами Руккто стал шарить рукой у себя за пазухой.

– Парень, не доверяй этому прощелыге! – воскликнул Харрумф... слишком поздно!

Руккто выхватил из—под плаща небольшой предмет в форме пистолета, навел узкий отливающий серебром ствол на Ретифа и нажал спусковой крючок. Раздался негромкий всплеск, воздух наполнился каким—то мятным запахом и в ту же секунду прямо в лицо Ретифу выплеснулась сильная холодная струя сжиженного газа. Она обожгла глаза и ноздри землянина.

– Это сильнодействующее средство. Оказывает влияние на нервную систему и повышает чувствительность, – шипел над ухом у Ретифа букмекер, с каким—то садистским восторгом следя за землянином. – Разумеется, нелегальный товар. В большой чести у игроков в груг и прочих профессионалов, чье ремесло – ловкость рук. Не знаю, может, для землян это является в конечном итоге ядом, но ведь теперь тебе все равно, правда?

Пока у него под ухом верещал игрок, Ретифа посетило странное ощущение... Как будто воздух в камере стал толще... Тени утолщились, стали темнее... А с другой стороны появилось какое—то страшное, замогильное свечение... Звуки орущей толпы как бы сразу намного отодвинулись и постепенно становились какими—то более тягучими, пока не превратились в однообразный и липкий скорбный стон...

– ...увидишь сам... используешь... скоро почувствуешь... это даст тебе... – Голос игрока медленно трансформировался в более низкий. Сначала превратился в густой баритон, а затем в рокочущий бас... Как будто бы крутилась неисправная магнитофонная запись... Наконец этот голос как—то внезапно свернулся, умолк и наступила звенящая тишина. Сам игрок стоял на месте, все его тело как—то странно и тягуче волновалось, дуло полуопущенного пистолета медленно подрагивало... Было смешно наблюдать за этим... Как будто смотришь на экране замедленные съемки.

Ретиф обернулся к Харрумфу... Сделать это было очень трудно. Голова вдруг стала неповоротливой, как чугунок. Что за чудо?! Гатераканец свободно балансировал в воздухе. Его ноги не касались пола, а вся поза указывала на то, что он хотел броситься на букмекера и даже уже сделал это, но словно какая—то сверхъестественная сила затормозила его в середине прыжка.

Ретиф прислушался: пол и стены источали какой—то тяжеловесный, потусторонний звук. Неужели это все, что осталось от рева возбужденной толпы?!..

Ретиф вновь переключил свое внимание на Руккто. Этот гатераканец все еще стоял у самой решетки, но был недвижен, как статуя. Ретиф, преодолевая инерцию своего тела, просунул руку между прутьями решетки и мягко вытащил пистолет из окаменевших пальцев игрока. Он поднес его к лицу и стал внимательно изучать. Он не был тяжелым, но рука с пистолетом двигалась плохо – сказывалась сильная инерция. В основании рукоятки Ретиф заметил крохотный колпачок, очевидно, с винтовой заверткой. Ретиф с силой надавил на него и попробовал отвинтить – без результата. Однако, едва он снял руку с колпачка, как он самопроизвольно раскрутился и выпал. В лунке, которую он собой закрывал, что—то белело. Ретиф наклонил пистолет под подставленную руку и на ладонь выпало три маленьких шарика размером с горошину. Он понюхал – пахло мятой. Ретиф опустил шарики в карман своей куртки. Только тут он сделал два интересных наблюдения. Во—первых, его одежда была как будто сделана из листового свинца, а во—вторых, мятные шарики никак не хотели улечься в кармане, а норовили выплыть из него на свободу. Они словно находились в состоянии невесомости. Затем Ретиф обыскал карманы букмекера, выудил оттуда связку каких—то изогнутых стерженьков, которые, видимо, были ключами, и отправил их в свой карман. Потом он вернул пистолет в окаменевшую руку Руккто, сам стал рядом с решеткой и стал наблюдать за процессом возвращения к жизни окружающей обстановки.

Прошло не меньше десяти минут, прежде чем Ретиф заметил, что рука Руккто с пистолетом пришла в движение. Она стала опускаться вниз сначала очень медленно, потом все быстрее. В ту же секунду раздался какой—то невнятный хлопок и послышался глухой рокот, который с каждой секундой становился все выше и выше, превратился скоро в рев и отдельные крики, которые испускала нетерпеливая аудитория за пределами тюремного отсека.

– ...ттттебе уууудастся... ообббмануть... часть дураков... – Голос Руккто прямо на глазах стал нормальным. Игрок весь встрепенулся и резко убрал пистолет под плащ. Сзади Ретифа раздался звук какого—то движения и тут же на решетку с воздуха обрушился Харрумф. Он цапнул рукой меж прутьями, пытаясь ухватить игрока за шиворот, но тот ловко отскочил назад и сухонько захихикал.

– Через несколько минут ты почувствуешь на себе эффект инта, – крикнул он Ретифу. – Если брать гатераканский организм, то с помощью инта можно улучшить на десять процентов его восприимчивость и рефлексы. Возможно, он окажет не такое яркое воздействие на тебя, как на чужеземца, но маленькое преимущество, я думаю, ты все—таки получишь. И запомни мое предложение: используй свое хитрое оружие для мести сам знаешь кому.

И что—то насвистывая себе под нос, он убежал вдоль по коридору.

– Ах подонок, каков подонок!!! – в ярости рыкнул Харрумф и обратил широко раскрытые глаза на землянина. – Инт – это самый мощный алкалоид! Я уже почувствовал необычное оживление в своем орррганизме. Что же будет с тобой, негатераканец?! Как ты себя чувствуешь, приятель?

– Лучше и быть не может, благодарю за заботу, – отозвался Ретиф и извлек из своего кармана связку ключей. – Кстати, не скажете ли, какие дверки можно будет открыть этими корявыми отмычками?

Заинтересовавшись ключами, Харрумф внимательнейшим образом осмотрел их и вчитался в знаки, нацарапанные на их поверхности.

– Вот это, похоже, ключ от машины... Пррричем очень дорррогой модели. Хитрррая штука, я видел такие прррежде. – Он вгляделся в другой ключ. – А этот... С помощью него, сдается мне, можно будет войти в частную игррровую комнату, которррая известная здесь как Казино Постоянно Ожидаемых Чудес. Находится на тррри уррровня выше нашей клетки. Этот... – Он взял в руки третий. – Его владелец является членом Клуба Игррр и Забав. Это тайное бррратство, где все забавы кррутятся вокррруг рррепродуктивной способности гатеррраканцев. Как—то они там умеют возбуждать это дело... Они ррразмещаются на верррхнем уррровне, в крррыле "К". – Он переключил внимание на четвертый ключ. – Этот отпирррает шкаф в комнате отдыха для спонсоррров. Она находится прямо под запасными ложами. – Он издал какой—то восторженный шипящий звук. – Обладатель этого ключа принадлежит к высшему классу. А могу я спррросить... – он с любопытством взглянул на Ретифа. Где это ты ррраздобыл ключи?

– О, я нашел их в кармане одного костюма, – просто ответил Ретиф.

– Замечательно! Не буду спрррашивать, на ком висел этот костюм! Харрумф вернул ключи землянину и кивнул в сторону коридора. – Я слышу позвякиванье снаряжения, – сказал он смирившимся тоном. – Готовься, приятель. Как говорится, пррредставление начинается!

Возле камеры показалась команда охранников, состоявшая из десяти гатераканцев. Офицер охраны арены смело отпер дверь и вывел участников предстоящего шоу в глухой мрачный коридор. Ретиф с любопытством разглядывал многочисленные нашивки и бляшки на груди офицера. Их подвели к рядовому гатераканцу, который вручил каждому восьмифутовую жердь.

– Одно утешение, – проворчал Харрумф. – Все это недолго пррродлится. Как ни кррути, а долго бегать от беррременной ящеррицы нам не удастся.

– А бегать и не пытайтесь, – сказал Ретиф. Стойте на месте и смотрите ей прямо в глаза.

Харрумф как—то весь подобрался, отряхнул свое платье, поскреб пальцами запачканные ленты нашивок на запястьях и отбросил от себя выданную ему палку.

– Ты прав, парень, – сказал он и окатил ледяным имперским взглядом охранника, который хотел было подтолкнуть его вперед. – А теперь мы с тобой покажем черни, как умирают герррои!

Они вышли из—под арки и увидели бледное солнце, висевшее над ареной, которая была залита водой. Поверхность исходила рябью и искрилась. Плечом к плечу Ретиф и приговоренный гатераканский офицер смело подались вперед. Когда они вышли на открытое место и их увидели изъерзавшиеся от нетерпения зрители, по трибунам прокатился многоголосый рокот и послышался топот сотен конечностей.

– Ха! Смотри, как они визжат! – раздраженно воскликнул Харрумф. – Но мы ррразочарруем их! Они не увидят вожделенного зрррелища, потому что мы будем стоять неподвижно и после перррвой же атаки зверюги все будет кончено!

– С нами моральный дух, – сказал Ретиф, поглядывая на бесновавшихся зрителей. – Пойдемте—ка поближе к ложе адмирала.

– Мне все ррравно, где прррощаться с жизнью, – согласился гатераканец. – И, по—моему, нам лучше поспешить – я вижу уже, как поднимается барррьерр! А зверей не надо дважды пррриглашать к обеду!

Они почти добежали до того места, куда показал Ретиф, как вдруг им в спину ударил жуткий рев. Ретиф обернулся и понял, что звук донесся из тени, что была за уже поднятой решеткой, отделявшей арену от желоба, по которому бежали звери из своего вольера. Не прошло и минуты, как из этой тени показалось длинноногое, с ощетинившейся оранжевой гривой и высокими острыми лопатками существо, напоминающее гигантскую гиену. Как—то неуклюже и вприпрыжку оно побежало вдоль барьера. На полпути к ложе, где в азарте подались вперед дрессировщики, существо затормозило и, запрокинув вверх морду, стало нюхать воздух. Затем оно резко прыгнуло в сторону Ретифа и его товарища по несчастью.

– Я был прррав! – дрожащим голосом пробормотал Харрумф. – Эта зверюга на редкость отвррратительна!

Пока он говорил эти слова, хищник быстро, по—кошачьи приближался к ним. Его длинные желтые клыки были обнажены.

– Осторожнее, Харрумф, – перекрывая гул толпы, крикнул Ретиф. – И не теряй надежды до тех пор, пока не будешь смотреть на все это представление из желудка этой твари!

С этими словами он опустил руку в карман, достал один из газовых шариков, украденных у Руккто, и раздавил его на расстоянии пяти дюймов от своего лица.

2

В первые несколько секунд, пока мятный туман рвался Ретифу в ноздри, ничего не изменилось. Зверь перешел на настоящий галоп, и после каждого его скачка в небо взметались брызги воды. Затем вдруг эта неистовая атака замедлилась. Брызги разлетались уже как—то странно, плавно, тягуче. Стали различимы отдельные искрящиеся капли. В них причудливыми, радужными тонами – от зеленого до медно—красного – отражалось небо. Над головой облачный покров стал сначала тоньше, прозрачней, а потом исчез совсем. Одновременно возникли сотни звезд и засветились радужными оттенками. Длинный прыжок атакующего зверя перешел как—то вдруг в мягкое скольжение по воздуху, которое все замедлялось и замедлялось, пока наконец не замерло совершенно. Его страшный рев стал резко понижаться в тембре и наконец растворился в тишине.

Ретиф выпустил из руки свою жердь. Она осталась стоять, ничем не поддерживаемая. На расстоянии двадцати футов в воздухе висел, не продвигаясь ни вперед, ни назад, ни в стороны, отвратительный зверь. Его передние лапы с девятидюймовыми когтями были выброшены вперед в мертвом прыжке, огромные зеленые глазищи были полузакрыты. Рядом с Ретифом, замерший словно статуя, стоял Харрумф и глядел остекленевшими глазами на немую сцену на арене.

– Стой здесь, никуда не уходи, – усмехнулся Ретиф.

Слова разнеслись по арене как—то неровно, дрожаще и в басовом тембре. Воздух был тяжел и плотен на языке, как сироп. Ретиф прошел мимо гатераканца, с трудом преодолевая трения атмосферы. Он будто шел в густом—густом тумане или в воде. Плотность и трение воздуха были настолько велики, что тело Ретифа, преодолевая его сопротивление, стало нагреваться, и ему стало жарко. Ноги же, наоборот, не имели твердой опоры – вода уплотнилась и стала, как лед.

Ретиф добрался до охраняемой двери, которая располагалась прямо под ложей высокопоставленных лиц. Часовые по обеим ее сторонам были недвижны и походили на чурбанов, вырубленных из тяжелой древесины и отполированных. Ретиф коснулся замысловатого замка и потянул его на себя. Сначала замок не поддавался, но через несколько минут по твердому пластику, в который он был вмонтирован, побежали многочисленные трещины. Ретиф отпустил ручку, которая нагрелась от его руки, и отступил на шаг назад, глядя на то, как металлический механизм стал мяться, изгибаться во все стороны, как наконец все устройство вылезло из своих креплений в двери вместе с рваными кусками пластика. Замок и множество мелких щепок медленно набрали высоту по той линии, куда тянул Ретиф, и проплыли мимо него в воздухе в сторону центра арены.

Землянин взялся за край двери, слегка толкнул ее от себя, после чего она легко открылась, и вошел в широкий коридор, по обеим сторонам которого располагались многочисленные двери. В дальнем его конце сквозь выполненный в форме изящной арки вход пробивалось красноватое солнце. Дальше, у широких ворот, устроенных в виде террасы, столпились одетые в ливреи швейцары. Они замерли в самых причудливых позах вокруг длинной и сверкающей машины: кто—то держался за ручку дверцы, кто—то был вооружен идиотскими и нелепыми веничками, которыми касался мундиров пышно разодетых высокопоставленных господ, которые стали, было, вылезать из машины, да так и замерли между ней и твердой землей. Ретиф осторожно прошел мимо этой группы гатераканцев, стараясь никого из них не задеть, и стал осматривать машину. Он отметил, что автомобиль был излишне роскошен и непомерно длинней, что сковывало свободу его маневра. Потом он отправился дальше по подъездной дорожке, отчаянно борясь со своим телом, которое все рвалось взлететь. Вскоре он оказался на стоянке машин. Они стояли здесь беспорядочными рядами, были роскошны, сверкали лаком и красками. Здесь не было двух одинаковых автомобилей. Ретиф стал пробовать на каждом ключи, украденные у Руккто. Ключи подошли к десятой по счету машине, расположенной почти прямо у выездных ворот. Это был двухместный автомобиль с низкой посадкой. Экспортная продукция гаспиерской промышленности. Всем она понравилась Ретифу кроме одного: вместо сидений здесь были какие—то металлические насесты. Приборы показывали, что машина заправлена до отказа и готова к эксплуатации.

Ретиф зашел спереди, мягко взялся за бампер руками и слегка потянул его вверх. Затем он проделал то же самое, только на этот раз зайдя к машине с тыла. Корпус тяжело приподнялся на рессорах, но Ретиф тянул еще выше. Когда колеса были на высоте примерно фута от асфальта, землянин подтолкнул машину в сторону подъездной дорожки и в направлении входа на стоянку. Последний толчок оказался неосторожным: ярко—красный пластик корпуса в том месте, где его коснулась рука Ретифа, вмялся внутрь.

Машина медленно плыла в воздухе мимо других автомобилей и время от времени ее нужно было слегка подталкивать вперед, так как она все норовила вновь опуститься на землю. Ретиф зашел вперед и слегка толкнул лимузин, возле которого толпились швейцары и который загораживал проход. Машина двинулась медленно в сторону и уткнулась в росшие неподалеку кусты. Ретиф вернулся к спортивному автомобилю Руккто, установил его так, чтобы он точно проходил в двери, опустил на землю (очень осторожно, чтобы не лопнули покрышки) и пошел обратно на арену.

Пройдя через дверь с выбитым несколько минут назад замком и бросив беглый взгляд на арену, Ретиф понял, что воздействие инта начинает ослабляться. Вода, заливавшая арену, стала менее плотной и по ней пошла плавная рябь. Это говорило о возвращении видимых глазу движений.

Он бросился вперед, забежал зверю сзади и только сейчас увидел, что тот медленно поплыл в воздухе. Ретиф схватился за его чешуйчатый круглый хвост и отступил чуть в сторону, чтобы удобнее было поворачиваться. Придаток монстра хрустнул, но выдержал натяжение. Тогда Ретиф напряг все свои силы и раскрутил зверя вокруг его хвоста. На втором повороте он отпустил хвост и зверь со все ускоряющейся скоростью поплыл прочь с арены.

Раздался негромкий хлопок и в уши землянину ударил низкий гул, который с каждой секундой становился все выше, как будто взбирался по каким—то ступенькам. Скоро этот звук уже был похож на басовый рык, потом перешел в низкий потусторонний рев и наконец превратился в многоголосый крик возбужденных зрителей. Вода окончательно утеряла плотность и Ретиф провалился в нее как в сугроб по щиколотку. Что—то просвистело мимо него и со всплеском упало в воду на арене: это был изломанный механизм дверного замка, закончивший свой полет. Ретиф подхватил свою жердь, которая еще не успела упасть, и быстро обернулся в ту сторону, куда улетел зверь. Тот со страшным грохотом обрушился на тент, закрывавший от солнца ложу гранд—адмирала. Этот звук перекрыл собой даже рев трибун.

– Что... Как... Где... – в отчаянии, запинаясь, воскликнул Харрумф. Парень, ты видел это?!

– Что именно? – невинно осведомился Ретиф.

– Ты куда—то дернулся... Только ветер в ушах просвистел! А эта тварюга как будто... как будто замерла в полупрыжке... прямо в воздухе... А потом вдруг... Произвела какой—то сверхъестественный скачок... Вон туда, смотри! – Он указал рукой на ложу высокопоставленных лиц, где среди поваленных стоек тента и ошметков ткани возвышалось чудовище и расшвыривало в разные стороны обмерших от ужаса гатераканцев, словно чучела, набитые ватой. При этом оно страшно ревело. Над ареной разносились дикие звуки аварийной сирены. Отовсюду сбегались облаченные в металлические щитки полицейские. Они не могли вести прицельный огонь из—за того, что боялись попасть в своих соотечественников, поэтому просто беспомощно палили в воздух. Гвалт на трибунах стоял дикий. Дрессировщики с лицами припадочных толпились рядом с ложей, где творилась кровавая бойня, кидали туда свои лассо, бесперебойно тыкали электрическими палками, по—всякому пытаясь утихомирить рассвирепевшего хищника. Оркестр вдруг очнулся и врубил резкую расстроенную мелодию, чтобы хоть как—нибудь сгладить всю нелепость и дикость происшедшего.

– Никогда не верил в полтергейст! – дрожащим голосом сообщил Харрумф. Но в данном случае приходится делать исключение! – Он сделал шаг вперед и вдруг наткнулся на обломки замочного механизма. – Гляди—ка! Эта штука просвистела минуту назад у моего уха, будто шрапнель!

– Боюсь, мы выиграли немного времени от этого переполоха, обеспокоенной заметил Ретиф, увидев, как поднимается решетка желоба, по которому на арену попадали животные.

– Они стремятся наверстать упущенное, чтобы не потерять денежки, которые могут уплыть из—за этого происшествия, – сказал Харрумф. – Вот теперь нам точно конец, приятель. Дьявольский буйвол не любит долго возиться со своим обедом. Он жрет все подряд в два—три глотка, прожевывает, а шелуху выплевывает!

– Не отчаивайся, – крикнул Ретиф, перекрывая шум толпы, который заметно возрос в последнюю минуту. – Я как раз занимаюсь приготовлениями для того, чтобы смыться отсюда. Но прежде чем нам удастся скрыться, боюсь нам придется провернуть еще один трюк, чтобы переключить внимание толпы на что—нибудь более интересное, чем мы.

– Приготовления?! Какие тут могут быть приготовления?! – рявкнул Харрумф, не спуская затравленного взгляда с того места, откуда должен был вот—вот появиться зверь. – Все, что мы успеем сейчас сделать, так это прочитать молитву Йо—Йо...

Он не договорил, так как увидел, как в темном углу арены появился массивный силуэт размером едва ли вдвое меньше индийского слона. Зверь вышел на свет и стало видно, что он полосатый, клыкастый, с двумя бивнями, огромным пузом, с головой рептилии, увенчанной двумя – каждый в ярд длиной – рогами, раскрашенными дрессировщиками в яркий цвет.