Текст книги "Хогбены, Ретиф, Бел Амор, Грегор и Арнольд"

Автор книги: Роберт Шекли

Соавторы: Генри Каттнер,Джон Кейт (Кит) Лаумер,Борис Штерн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 102 страниц)

9

Ретиф внимательно стал оглядывать землю под деревом с оборванным канатом. Он сумел здесь разглядеть разные следы, но следов Глута среди них не было. Ретиф отметил, что следы, уводящие с этого места в глубь леса, гораздо четче отпечатались в почве – словно бы их владельцы были нагружены на обратном пути тяжелой ношей… Возможно, этой ношей был Глут…

Ретиф отправился по следам незнакомцев, которые углублялись в лес.

Хотя следы были очень четкие, темень вокруг стояла такая, что приходилось идти сильно пригнувшись, чтобы не потерять путь. В гуще леса, от нижних ветвей до крон деревьев, кричали, свистели и шипели ночные обитатели этих мест. Между стволами завывал ветер. Прямо перед лицом Ретифа стремительно пронеслась какая—то тень, и раздалось хлопанье крыльев. Потом, впереди раздался неясный шорох. Ретиф отпрыгнул в сторону и притаился за гигантским суком дерева.

Примерно с минуту он, затаив дыхание и не двигаясь, старался уловить малейший звук. Но было тихо. Вдруг ярдах в семи впереди из густого кустарника показалась невысокая фигура. Это был, несомненно, лумбаганец, хотя и на редкость уродливый. Крадучись, осторожными шажками, он продвигался по направлению к Ретифу, сжимая в руках крепкую дубинку.

Ретиф бесшумно обошел вокруг дерева, за которым прятался, зашел незнакомцу со спины и, стремительно атаковав его, сжал рукой его худое горло.

Издав истошный хрип, лумбаганец попытался освободиться, рванувшись вперед, но Ретиф держал крепко.

– Я у берега потерял своего друга, – тихо сказал Ретиф на лумбаганском наречии. – Вы не видели его, а?

– Он такой же монстр, как и ты? – прохрипел пленник, пытаясь своими когтистыми лапами ослабить хватку Ретифа.

– Нет. Совершенно другой тип, – ответил землянин, бегло рассмотрев пойманного. Потом он дал ему приметы Глута.

– Нет. Мне никто не приказывал ловить монстра, о котором ты говоришь. Отпусти мое горло, пока я не остался без головы. Шея у меня тонкая, а ты сильный…

– Не надо дергаться – и голова останется на своем месте.

– Мои рывки мне подсказывает инстинкт самосохранения. Всякий знает, каково в лапах у монстра, – ответил лумбаганец.

– А зачем же надо было лезть в эти лапы самому пять минут назад?

– Ты меня съешь сразу или оставишь на ужин?

– Пожалуй, подожду немного. Ваша деревня далеко отсюда?

– Главное, в лапах у монстра – это постараться заговорить его, – пробурчал лумбаганец. – А здесь он сам хочет меня заболтать. Монстр прав – моя деревня находится в полумиле отсюда.

– Мне хотелось бы нанести туда визит. Будете моим проводником?

– А разве у меня есть выбор?

– Конечно, – ответил Ретиф. – Вы можете выбрать: либо отвести меня в деревню, либо узнать, каково в лапах у монстра.

– Выбор богат, нечего сказать! Я отведу тебя в деревню, а потом посмотрю, что с тобой станет. Вождь Буботу не очень привечает монстров, шатающихся около нашего племени.

– Надеюсь, вы представите меня ему? Скажете, что мое имя Ретиф. А ваше?

– Зуф. Но скоро может измениться на какую—нибудь позорную кличку. Если вождю станет известно то, что предшествовало моему приводу монстра в деревню.

– Я вовсе не собираюсь душить вас, Зуф, вплоть до самой деревни. Если вы, конечно, обещаете, что не удерете.

– Шутишь? Всякий знает, что от монстра лучше не бегать, будь у тебя ноги высотой хоть с эти деревья. Ну как, мы, похоже, договорились? Я отведу тебя в деревню, а ты за это не станешь мной завтракать.

– Обещаю, – сказал Ретиф. – Отличные клыки, – сказал он, убирая руку с его шеи, на которой красовалась гирлянда из крупных зубов. – Местное производство?

– Не… Завозные. Сами мы уже ничего сделать не можем. Трудная жизнь пошла. Местные монстры разоряют нас своей охотой. А уж когда они сходятся с пятиглазыми – совсем беда!

– Эти Пятиглазые, о которых вы говорите, часом не могут быть гроасцами?

– Вполне могут. Толстые лапы, глухие плащи, шипенье вместо голоса…

– Вылитый посол Джиг! А я и не подозревал, что сфера гроасских интересов простирается так далеко от ворот их миссии.

– Ростом они с меня будут, не то что местные монстры. Как ты сказал? Джит? Я не знаю, может, это и он, но его родичи ходят, куда хотят, и вытворяют здесь, что хотят! Постоянно крутится их гигантская птица. Воняет, шумит, бросает какие—то квадратные мешки… Там же толкутся и местные большие монстры.

– Как они выглядят? – спросил Ретиф.

– Кто именно?

– Монстры. Большие.

– Посмотрись как—нибудь получше в зеркало – все станет ясно.

– Так, выходит, они земляне, как и я?

Зуф внимательно вгляделся в Ретифа.

– Нет, пожалуй, не совсем такие. У них глаз побольше. Потом некоторые выше тебя раза в два. Пасть опять же… Два глотка, – ап! и меня, как не бывало…

– Вы их сами—то видели хоть раз?

– Вот это да! А тебя? А Пятиглазых? А слухи, которых я наслушался по горло?

– Сейчас в вашей деревне есть гроасцы? Пятиглазые?

– Посмотри, – ответил Зуф. – Уже подходим.

Он прошел еще шагов сто и остановился.

– Ну как, нравится вход?

– Куда?

– В деревню, куда же еще!

Ретиф осмотрелся. Вокруг стоял девственный лес. Дорога, по которой они пришли, никуда не сворачивала.

– Это что, главный проспект?

– Да нет. Любой монстр пройдет здесь и ничего не заметит. У нас иначе нельзя – живем сурово. Ладно, пойдем, отведу тебя к вождю в Старый Кряж.

– Харчевня?

– Нет, там просто ловят грабов.

Они свернули с тропы, прошли несколько десятков ярдов между столетними деревьями и, наконец, вышли на небольшую полянку. Около десятка лумбаганцев, разительно отличавшихся один от другого, бродили, казалось, бесцельно взад—вперед, вглядываясь в невысокую траву. Вдруг один из них радостно вскрикнул и бросился на землю, стараясь что—то ухватить руками. Через минуту он поднялся с зажатым в кулаке отчаянно бьющимся существом, бросил его в сумку, подвешенную к поясу, и продолжил поиски.

– Мои знания о лумбаганской зоологии несколько неполны, – сказал Ретиф.

– Эти зверюшки играют в вашей жизни какую—то роль?

– Очень заметную, – ответил Зуф. – Из грабов вырастают потом почки, челюстные кости, коленные чашечки или как там вы их называете…

– И что? Вы их едите?

– Нет, конечно, – ответил Зуф. – Собираем, продаем Пятиглазым, а получаем за это жареных цыплят и прочую экзотическую пищу.

Охотники за грабами прервали свое занятие и с недоброжелательством уставились на Ретифа.

– Вождь, – обратился Зуф к одному из них. – Это Ретиф, он хочет повстречаться с монстрами. Ретиф, поприветствуй вождя Бубобу, сына вождя Бубо, сына вождя Буфа…

– Деда звали не Буф, а Бу, – строго поправил соплеменника вождь. – Что ты хочешь от меня, монстр?

– Я ищу друга…

– Ты почему не съел Зуфа? Он тебе не по вкусу? Это обычное дело – съесть побежденного противника, а ты ведь его победил? И не надо быть суеверным…

– Друг, которого я ищу, попал в неприятный переплет… Там висели сплетенные канаты, с помощью которых, наверно…

– Мы не делаем канатов и не умеем их делать.

– Что вы думаете по этому поводу? Кто мог заманить его в ловушку?

– Есть одна мысль…

– Доверьте ее мне.

– С какой стати?

– А почему бы и нет?

– Полезно помнить народную мудрость, которая гласит: «А что мне с этого будет?»

– Как насчет пирожков с сыром и пиццы земного производства в течение целого года?

– Тебя я вижу хорошо, а пиццу что—то нет. Ты уедешь домой и позабудешь ее прислать… Что, я не знаю, как это делается? Давай по—другому… – Он понизил голос. – Здесь неподалеку складируются целые горы грабов, которых мы продали Пятиглазым. Помоги мне забрать хоть немного оттуда, и тогда я, может быть, скажу тебе все, как есть.

– Исключите из своих слов «может быть» – и по рукам.

– Согласен.

– Так—то будет надежней. Кстати, а зачем вам грабы, если вы их уже продали?

– Ловить их стало трудно. А этих мы опять продадим, как будто по первому разу, понимаешь?

– Где это?

– Полмили отсюда, – сказал вождь. – Хватит на целое племя подольше, чем твоих пирожков.

– Насколько я понимаю, вы видели эти горы своими глазами?

– Как тебя сейчас.

– Это ведь уже припасы гроасцев?

– Мы просто хотели поровну поделить богатство и бедность. Мы бедны, а Пятиглавые богаты, почему? Несправедливо.

– Но почему вам нужна именно моя помощь? У вас достаточно воинов, чтобы перетаскать все своими силами.

– Повязать Пятиглазых монстров – нехитрая наука. Но они держат грабов внутри колдовского забора, а вокруг у них посты из больших монстров. Мы их называем местными, хоть они появились в наших местах позже Пятиглазых. Но Пятиглазые редко показываются из—за забора, а большие шляются постоянно и портят нам всю охоту. Мы не пойдем на местных монстров: каждый из них переломит пополам двух моих воинов одной рукой.

– И вы думаете, что я смогу проникнуть туда и сделать все, как надо?

– Может, и не сможешь. Но лучше попытаться тебе, чем мне и моим ребятам. Наша работа – охота, рыболовство, грабы и мелкое воровство. Сам видишь: грабов нам достать не по зубам.

– Не могу сказать, вождь, что ваше предложение кажется мне привлекательным…

– Я хорошо тебя понимаю. Но ведь это не я пришел в племя просить помочь найти твоего пропавшего приятеля? К тому же эти монстры не знают тебя и легче будет договориться или обмануть. Наконец, может, у них—то ты и встретишь своего приятеля.

– Ладно, – согласился Ретиф.

Через четверть часа Бубобу, Зуф, группа их уродливых соплеменников и Ретиф стояли под раскидистым деревом. Шум могучей листвы заглушал последние наставления вождя, которые он давал землянину.

– Главное, пугани грабов в нашу сторону, а уж мы не оплошаем. Пойдешь прямо отсюда – не ошибешься. Не смотри в небо, там нет ничего интересного, а вот к кустам приглядывайся – возможны капканы. Если попадешься, пользы от тебя не будет ни тебе, ни нам.

– Понятно, вождь. А вы держите своих ребят наготове, будете принимать товар.

– Насчет этого не беспокойся. Работаем чисто.

– Я получаю большое удовольствие от общения с вами, вождь, и если как—нибудь надумаете забросить сельский образ жизни – звякните. Корпус воспользуется вашими талантами выгодно и для себя и для вас. Во всяком случае его сотрудникам станет ясно, что лумбаганцы – вовсе не наивные, простодушные существа.

– Спасибо, Ретиф. Не позабудь об этой мыслишке, если выберешься сегодня живым и здоровым.

Лес стоял тихий, если не считать шелеста листвы. Ретиф пошел вперед в указанном ему направлении. Он уловил едва различимый шорох где—то сбоку. Остановился – шорох тоже прекратился. Двинулся вновь – и шорох опять дал о себе знать. Он прошагал около ста ярдов и уже решил не обращать на шорох никакого внимания, как вдруг вынужден был резко остановиться.

Перед ним расступились кусты и появилось каланчовое клыкастое чудовище.

10

В первую минуту Ретиф несколько растерялся и, не двигаясь с места, только разглядывал гигантского двенадцатифутового монстра. Подернутые дымкой глаза—дыры, количеством три, немигающе глядели на него. Лицо лесного незнакомца было неопределенной формы, украшено густыми неухоженными бакенбардами, свисавшими по обе стороны громадной пасти. Волосатые ноздри хищно раздувались. Огромные узловатые руки едва не касались земли. Плечи были необъятной величины. В почву вросли три толстых, чуть согнутых ноги. Из резиновых туфель—колодок вылезали грязные волосатые пальца монстра. Его длинный толстый хвост венчался лапой о семи пальцах, которой он теперь ковырял в ухе. Другие руки сжимали массивный девятифунтовый меч.

Ретиф, наконец, справился с собой и достал из кармана сигару. Он не спеша раскурил ее и, пустив первое облачко, сказал мягко:

– Неплохая ночка сегодня, а?

Монстр шумно вздохнул.

– Ррр—хрр—рхх! – пророкотал он.

– Простите, – кротко сказал Ретиф, – не совсем точно уловил.

– Ррр—рхр—рхх! – повторил монстр.

– Виноват, – покачав головой, вздохнул Ретиф, – все еще не дошло…

– Рр—р?

– Нет, тембр как раз очень хороший. Тут, видно, дело в…

– Тебе действительно нравится? – спросил вдруг монстр неожиданно приятным голосом. – Вот здорово! Спасибо тебе.

– Даже не вспомню, слышал ли я где—нибудь подобное! – приободрился Ретиф. – Но это разве все?

– А тебе недостаточно?

– Напротив, я полностью удовлетворен, – заверил Ретиф своего нового знакомого. – Просто хотел удостовериться, что не будет продолжения.

– Я часто тренируюсь, – самодовольно заговорил верзила. – Мне кажется, что я достиг правильности в произношении, а?

– Еще бы! А кстати, что это значило?

– Откуда я знаю? Кто бы мне самому сказал это… Я ведь просто старина Смелч, которым всякий помыкает на том основании, что я добродушный. Понимаешь?

– Сдается мне, что я видел в городе вашего родственника, Смелч. К сожалению, прежде чем нам выпала минутка поболтать, я вынужден был убраться.

– Правда?! Да, я слышал, что среди них есть такие, что охотно меняют свежий воздух и свет на мрачные городские улицы и затхлые подвалы. Но я – другое дело. Мне не надо такого счастья, это уж ты поверь.

– Забавно. Не знаете ли случаем, Смелч, кто гулял босиком на берегу, а?

– вдруг спросил землянин. – У этого типа три пальца на ноге.

– Три? – Хвостовая рука Смелча потянулась, чтобы почесать затылок. – Три… Это ведь больше, чем один? Но меньше, чем девять, верно?

– Судя по всему, вы приближаетесь к разгадке, – не теряя надежды, ободрил его Ретиф.

– Если бы я точно представлял себе, что такое девять, дело бы продвигалось быстрее, – пробормотал Смелч. – Ше… Ше… Шесть? Н—нет?

– Еще ближе, старина, но опять не попал. Ладно, неважно. Вы тут чего—то ждали, когда я появился?

– Сменщика, конечно!

– И когда он ожидается?

– Так, я пришел на пост… э—э… Уже порядочно! Так… Побыл здесь… Это будет… э—э… Скажем, полчаса… Или…

– Ладно, с этим тоже ясно. А что теперь будет на вершине этого холма? Там, куда ведет эта тропа?

– Там находится то, про что я никому не советую много узнавать.

– А что такое?

– А то, что это секрет, понимаешь?

– Ну, это тоже ответ, не спорю. А кто сказал, что это секрет?

Несколько секунд Смелч с большим усердием и отчаянным хрустом чесал грязным длинным ногтем свой подбородок.

– А это уже другой секрет, – наконец сказал он. – Очень важный. – Тут формы его лица приобрели строгое выражение. – Вот что, парень, я не могу никак взять в толк: раз это все секреты, то зачем тебе знать их?

– А почему бы и нет? – возразил Ретиф. – Что, если я пойду погляжу?

– Было бы недурно сначала представиться. Это не потому, что я тебе не доверяю, просто, сам знаешь, порядок такой.

– Мне ли не знать, дружище Смелч? Я Ретиф, – землянин зашел монстру за спину, отыскал хвостовую руку и пожал ее с чувством.

– Ты уж просто… Я на посту… Надо быть бдительным.

– А зачем?

Смелч шутливо погрозил грязным пальцем.

– А—а—а!.. Я—то знаю! У вас это называется шуткой, не так ли? Я сам люблю шутки, но никто никогда не говорит мне, когда нужно смеяться, и думает, что я просто невежа… Вот и ты не предупредил…

– О, ничего! Это проблема для наших послов. Не волнуйся, в следующий раз я буду тебя предупреждать.

– Ты все—таки неплохой парень, Ретиф, хоть, наверное, и проныра! Без обид?

Ретиф хотел ответить, что, конечно, без обид, как вдруг с вершины холма послышался тяжелый топот ног. Вскоре в поле зрения показалась пятифутовая фигура лумбаганца. Он был столь же крепкий, сколь и Смелч, но не такой весь собой яркий. Его руки, ноги и уши были устроены так, что почти не останавливали на себе взгляд землянина. Одна из пяти его рук сжимала весьма внушительный гарпун. Единственно, что было в нем примечательного, так это глаза – они не покоились в глазных впадинах, а болтались на длинных, шестидюймовых черенках где—то вверху черепа, что придавало ему сходство с клумбой, взрастившей диковинные цветы.

– Почти вовремя, Флант, – пробурчал недовольно Смелч. – А вот на пару минут ты все—таки опоздал.

– Избавь меня от своих придирок, – устало попросил тот. – Я только что вынужден был выслушивать вашего маленького босса… – тут он прервался, заметив Ретифа и оглядывая его снизу доверху. – Ну что же ты стоишь и молчишь и даже на представил меня? – тоном упрека проговорил он, обращаясь к Смелчу и одновременно протягивая руку Ретифу. – Я Флант, прошу прощения за свой вид. – Видимо, от смущения на его щеках энергично зашевелились многочисленные тонкие отростки, которые лишь при очень плохом свете можно было принять за бороду. – Я только что помылся, и шкура на мне стоит торчком, ничего с ней не поделаешь…

– Очень красиво, – заверил его Ретиф, бросив быстрый взгляд на ноги лумбаганца: они были босые и удивительно похожие на человеческие. – Меня зовут Ретиф.

– Я вам, надеюсь, не помешал приятно поболтать? – он вопросительно смотрел то на Ретифа, то на Смелча.

– Вовсе нет. Мы просто со Смелчем говорили о всяких пустяках – коротали ночное время. Интересный у вас островок, Флант. Наверно, много чужеземцев заглядывает полюбоваться?

– Да нет… Мне приказано в случае чего делать не очень приятные вещи и… – Тут он внезапно замолчал, пристально вглядываясь в Ретифа. – А ты часом не чужеземец?

– Да ты спятил, Флант! – захохотал Смелч. – Это же Ретиф!

– Ладно, ладно. Просто сэру… э—э… забываю все время его имя! Ему не понравится, я это точно знаю, если здесь будут шататься чужие. Но чтобы уследить за этим, глаза надо иметь на затылке!

– Да, – сказал Смелч. – Тебе как раз повезло с этим.

– Флант, не знаете ли вы случайно кого—нибудь в этих местах с трехпалой ногой?

– С трехпалой ногой? М—м… В этом году появилось несколько таких, они, конечно, не такие яркие, как в прошлом году, но… В общем, видел. А что?

– спросил он и тут же продолжил: – Нет, я просто подумал, что если вам вдруг потребуется парочка экземпляров по рыночной цене, то лучше меня тут никто и…

– Может быть, я и подумаю… – вежливо прервал его Ретиф. – Где бы мне можно было познакомиться с их хозяевами?

– О, не думаю, что вам действительно этого очень хочется, – задумчиво проговорил Фланг. – Нет, не думаю. Да и сам наш маленький босс, старик, не думаю, чтоб уже очень хотел. Ах, черт, я вообще не должен был упоминать о нем! Ну вот! Со мной всегда так! Забудьте то, о чем я сейчас говорил.

– Пойдем—ка, Ретиф, – громко сказал Смелч. – Поднимемся на холм по тропке – и все твои вопросы отпадут сами собой. – Он здорово подмигнул землянину.

– Вот это разговор! – воскликнул тот. – Вот это я понимаю!

– Послушай—ка, Смелч, – нервно произнес Флант. – Ты ведь всерьез не собираешься идти Сам Знаешь Куда и портить настроение Сам Знаешь Кому, показав Ретифу Сам Знаешь Что?

– Именно собираюсь! – весело ответил раздухарившийся верзила.

– Смелч, ты здесь совсем недавно и всего не понимаешь…

Флант, видимо, отчаялся повлиять на тугодума Смелча и обратился к Ретифу:

– Я не люблю ни от кого ничего требовать, Ретиф, но если этот… заведет вас в одно… это… место, то кому—то придется все—таки выполнять свою работу и отрабатывать свой кусок хлеба… Вы меня понимаете? – При этих словах он красноречиво покачал на руке свой гарпун.

– У каждого есть работа, которую ему нужно выполнять, – ответил Ретиф.

– Только прошу вас – не задерживайте меня! Пожалуйста!

– Ах, ну если вы так… – начал Фланг, но Ретиф и Смелч уже карабкались по тропинке вверх…

11

На протяжении первых ста ярдов ничто необычное не потревожило тишины леса и ночи – ничто, если не считать привычного набора лесных вскриков, свистов, шорохов и клокотаний, которые всегда достойно сопровождали в звуковом отношении богатую дикую природу острова. Внезапно из ближайшего крупного кустарника метнулась огромная тень. Смелч не растерялся, но с эффективным ударом своего меча все—таки опоздал. Не желая проигрывать, он все же атаковал, целясь попасть в грудь противнику плашмя. Достал.

Вопль боли почти потонул в шуме яростной схватки. Соперники топтали кусты, валили крепкие деревца, крича, как бешеные носороги. Вдруг незнакомец резко упал на колени и протаранил головой Смелча в солнечное сплетение. Смелч, видимо, потерявший на какое—то время сознание, стал валиться. Незнакомец подхватил его на свои плечи, раскрутился, словно юла, и вдруг с размаху обрушил Смелча на землю!

Победитель завертел натруженной шеей и плечами, пытаясь быстро перевести дух и восстановить силы. Потом сразу же бросился на Ретифа.

Вокруг было темно, и землянин едва—едва видел направление нападения врага. Но, будучи тренированным борцом, он успел отклониться в сторону, уворачиваясь от первой атаки, и в результате этого нехитрого маневра противник на всей скорости пронесся мимо и зарылся головой в густые сухие заросли около тропы. Когда он, рыча и чудовищно скалясь, показался снова, перед ним уже стоял пришедший в себя Смелч. Без лишних церемоний он встретил противника двумя сокрушительными боксерскими ударами слева и закрепил успех ударом справа.

– Прошу прощения за это недоразумение, Ретиф, – сказал он, глядя на поверженного и недвижного противника. – Мальчуган рассердил меня не на шутку… хоть, наверно, и понимал, что это для него будет стоить.

– Нокаут, без всяких добавок, – прокомментировал Ретиф, раскуривая сигару и выпуская вверх кольца дыма. – Посмотрим на него поближе.

Он нагнулся и, раздвинув в стороны высокую траву, стал рассматривать поверженного, который, как показалось Ретифу в первый момент, уже начинал коченеть. Это был несомненно лумбаганец. Десяти футов роста. Удивительно просто и консервативно сложенный для жителя этой планеты.

Ретиф разглядывал его со все возраставшим удивлением. Только две ноги, только две руки, одна—единственная голова обычной для гуманоида формы, с парой закрытых глаз, один рот, один нос, вполне традиционный подбородок… На ногах, от колен до лодыжек, закрытых сыромятными гетрами, было по пять пальцев, на руках – та же картина…

– Что такое? – спросил заглядывавший через плечо Ретифа Смелч. – На кого—то похож?

– Да. На одного моего коллегу.

– Да—а… Но ведь повезло твоему коллеге. Но ничего, красота – в жизни вещь не главная. Зато у тебя верный шанс вкусить свежатинки, надеюсь, понимаешь, о чем я веду речь?

– Чего ж не понять? Только знаете, Смелч, старина, я на этот раз, пожалуй, упущу свой шанс… – Ретиф не договорил, так как его внимание привлекло своим блеском что—то лежавшее в траве и освещенное светом малой луны. Через минуту он закончил расчищать находку от травы, и перед ним предстал самый обычный телефонный провод… Он тянулся оттуда, откуда они со Смелчем шли, и туда, куда они направлялись.

– Знаешь, Ретиф, а не пора ли нам уматывать? Все—таки Фланг был прав, говоря, что лучше не совать свой нос Сам Знаешь Куда.

– Нос я туда свой совать не буду, – сказал Ретиф.

– Это хорошо, Ретиф, – похвалил Смелч. – Так—то оно безопасней.

– Боитесь никак?

– Да, что скрывать? – вздохнул Смелч. – Я слышал, там умеют делать так, что парень всю жизнь проклинает тот день, когда его левая нога познакомилась с правой. Мне, правда, повезло…

– Кто так говорил?

– Да все, Ретиф! Все здешние ребята ведь оттуда вышли.

– Вы хотите сказать, что и вы вышли оттуда?

– Конечно, – произнес Смелч, делая удивительное лицо. – Откуда же еще?

– А Флант?

– Уже не думаешь ли ты, что его нашли в капусте? – засмеялся Смелч. – Хорошая шутка, а, Ретиф?

– А этот? – Ретиф показал на валявшегося все еще без сознания лумбаганца. – Он тоже?

Смелч даже прихлопнул в ладоши.

– Ты, кажется, что—то не понимаешь… Откуда же еще мог появиться Зунг, как не Сам Знаешь Откуда? Правда, ты сам видишь, он получился неудачный, бедняга.

– Не могли бы вы яснее немного сказать мне насчет него? – терпеливо попросил Ретиф.

– Зунг – один из тех недоделков, которым строго—настрого запрещено выходить в большой красивый мир, в котором живем мы с тобой. Правда, на пару десятков футов он все—таки удаляется, чтобы колошматить тех, кто шатается в округе. Это его работа. Вообще, я думаю… – Тут Смелч понизил голос. – Зунг и такие же, как он… Они что—то вроде брака!

– Брака?

– Шш—ш! – Смелч обеспокоенно заозирался по сторонам. – Что—то мне не нравится этот разговор, Ретиф, скажу прямо. Да еще в такой близи от Сам Знаешь Чего!

– Признаюсь, я имею желание узнать это чуть получше.

– Э! Уж не собираешься ли ты лезть через забор?

– Если вы не знаете, где находятся ворота, то собираюсь.

– Как не знать? Прямо вверх по тропинке ярдов сто, может, сто десять. Точно не помню.

– Ну, тогда я пошел, Смелч. Передайте от меня привет Флангу, когда увидитесь.

– Так ты что, серьезно решил прокрасться Сам Знаешь Куда и глянуть на Сам Знаешь Что? О, парень, парень! Если Сам Знаешь Кто увидит тебя… О!..

– Примерно представляю, что будет. Спасибо за прояснение деталей. Кстати, если вы наткнетесь на парня, который отзовется на имя Глут, то очень прошу оказать ему всяческое содействие.

– Да, конечно. Ты только покажешь его, когда мы его увидим.

– Мы?

– Ну да. Уже не думаешь ли ты, что я полезу Сам Знаешь Куда один? И, кстати, уже давно пора трогаться: Зунг потихоньку очухивается.

Они двинулись дальше по тропинке, и Ретиф опять услышал подозрительный шорох, на который он первый раз обратил внимание еще до встречи со Смелчем. Он остановился сам и сделал знак остановиться своему спутнику. Шорох прекратился. Они пошли дальше – и вновь послышался этот странный в своем постоянстве звук.

Не прошагали и ста футов от того места, где лежал приходящий в себя Зунг, как тропа уперлась в самые обыкновенные массивные ворота из алюминиевых пластин. По разные стороны от ворот разбегались ряды колючей проволоки. Замок был весьма и весьма внушительный.

– Здесь есть еще какая—нибудь охрана? – тихо спросил Ретиф.

– Только внизу. Я, Флант и еще один бездельник. Сюда без нашего ведома все равно никто не пройдет.

– Мудро, – согласился Ретиф. Они подошли к воротам, Смелч попытался открыть их и, кажется, был удивлен, когда они не поддались.

– Никак заперты, – сказал он и, поднатужившись, вырвал замок со всеми причиндалами с сильным металлическим треском.

– Вот это да! – невольно выразил свое восхищение Ретиф. – Хотя, пожалуй, можно было бы как—нибудь обойтись и без этого. Будь я охранником, я удивился бы такому шуму, а потом прибежал бы и повязал нас без всяких разговоров.

– Хорошо, что ты не работаешь этим охранником. Ты такой хороший парень, и мне было бы трудно поступить с тобой, как с Зунгом.

За воротами тропа продолжалась еще несколько ярдов, но потом открылась довольно широкая площадка, огороженная высоким забором.

– Дом, милый родной дом! – ностальгически завыл Смелч. – Как ты изменился с тех пор, как я ушел в большой мир!

– Изменился? – спросил Ретиф.

– Еще бы! Ведь прошло столько времени! Два часа, а то и больше…

– Так вы родились здесь и выросли?

– Да. За этим забором я провел мое беззаботное детство… Все четыре дня!

– Хотелось бы взглянуть на вашу люльку.

– Старику не понравится это, но… черт с ним и с его дурацкими правилами! В конце концов имею я право, как питомец этого дома, или нет? Пойдем, Ретиф!

С этими словами Смелч повел Ретифа ко вторым внутренним воротам, которые не так бросались в глаза, как первые, но были тоже довольно крепкие. Они также уступили силе Смелча, хоть и не без обиженного треска. Одна их половинка вообще слетела с петель, и Ретифу пришлось прилаживать ее обратно. Потом он обернулся и увидел залитое лунным светом открытое пространство, уставленное сплошь множеством клеток. Клетки располагались ровными рядами, чередуясь с проходами между ними, и ряды эти уходили далеко вдаль, к противоположной стене забора. При появлении здесь Ретифа и Смелча площадка с клетками тут же наполнилась разноголосым жалобным воем, что напоминало землянину приемный день в ветеринарной лечебнице. В воздухе носился густой запах животных.

Ретиф приблизился к ближайшему ряду клеток. В первой он разглядел маленькое существо, напоминавшее брюкву, с паучьими ножками, скорбным лицом, вяло передвигающееся по толстым решеткам. Было холодно, и брюква—паук непрерывно мелко подрагивала.

– Простейшие, – сказал Смелч. – Только что пойманные в лесу. Глупышки, они даже не подозревают, какая великая судьба им уготована.

– А какая им судьба уготована? – спросил Ретиф своего долговязого проводника.

– А вот иди—ка сюда, – указал тот землянину на следующий ряд клеток.

Сами клетки здесь были заметно больше, чем в первом ряду. В них копошились существа, при первом взгляде на которых можно было понять, что они являют собой уже не нечто одиночное, а определенную комбинацию составных частей. Вот длинная волосатая нога, из бедра которой росла столь же длинная и волосатая рука, барабанившая пальцами по полу клетки, словно что—то требуя или нетерпеливо ожидая. Вот скучающая нижняя губа, увенчанная парой отличных двигающихся ушей. Локтевой сустав, не мигая следивший за вошедшими единственным, но весьма крупным глазом…

В следующей шеренге клетки были еще крупнее: чтобы в них удобно было разместиться существам более сложной организации, чем в первых двух рядах. Великолепно развитый желудок с тремя внимательными карими глазами на макушке, сидящий будто бы на корточках – на самом деле просто у него отсутствовали бедра, берцовые кости, коленные суставы и голени – на четырех лапах с тремя пальцами на каждой… голова с пышной бородой, удивительно напоминающая человеческую. Борода пробивалась сквозь прутья решеток. Голова помахала Ретифу мускулистой рукой. Других составных частей у этого организма не было.

– Некоторые из этих ребят смотрятся, прямо сказать, неважно, – извиняющимся тоном забубнил Смелч через плечо Ретифа. – Но в итоге большинство из них превратятся в первоклассные экземпляры! В таких, как я!

– Кое—кому пришлось очень сильно и долго трясти своим кошельком, чтобы устроить эту… ферму, – заговорил землянин. – Простейшими здесь забито немало клеток. Такое впечатление, что здесь замахнулись на какое—то массовое производство. Что скажете, Смелч?

– Даже не знаю. Я не принадлежу к тем парням, которые откажутся от еды, лишь бы им кто—нибудь ответил на их вопросы, которые они задают без перерыва, понимаешь? Я всегда думаю: зачем совать нос туда, где его могут откусить?

– Эта философия достойна уважения. На ней живут бюрократы, а их, как мы знаем, очень много, – заметил Ретиф. – Какую вы выполняли здесь работу, Смелч?

– Да я, главным образом… ел. На это уходила основная часть времени. Потом… спал. Признаюсь, что занятие мне было очень по душе. Так, чего там дальше?.. Пожалуй, все.

– Да уж вы времени зря не теряли. Кстати, а зачем вы здесь были?

– Это главный вопрос, над которым можно думать целую вечность, если раньше не свалишься от умственного истощения. Что до меня лично, то я тебе скажу так. У меня есть своя теория познания таких предметов. Ведь прежде чем мы осуществим атаку на проблему трансцендентализма, сначала мы должны будем исследовать природу знания, определить для себя его границы, провести четкие критерии различия между ноуменом и феноменом. Я представляю это так, что скоординированным восприятием, с помощью рационально развитых концепций понимания сущностей мы можем подойти к анализу опыта и в конце концов прийти к категорическому императиву со всеми его непреложными выводами. Это понятно?