Текст книги "Зулкибар (Книги 1-4) (СИ)"

Автор книги: Марина Добрынина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 110 страниц)

   Такая вот картина маслом – лежу, пошевелиться не могу, штаны спущены до колен. В общем-то, терпимо было бы, если бы в это время меня по заднице не наглаживали и не лезли языком в рот. Интересно, будет ли это проявлением малодушия, если после таких приключений я пойду и самоубьюсь каким-нибудь быстрым безболезненным способом? Нет, психика у меня крепкая и ничего против таких вот однополых заскоков у некоторых представителей разумных я не имею... но не вот так же! И не со мной!!!

   – Довольно!

   Ну, наконец-то! Явился, Кирдык Кардаголович! Не спешил, гад! Парочка моих несостоявшихся любовников тут же меня отпустила.

   – Достаточно с него пока.

   Вот задница древнеэррадская! Это что получается? Он это специально мне устроил? Чтоб я боялся? Молодец! Я просто в ужасе. Без шуток.

   Повернул я голову (хоть этой радости не был лишен – головой вертеть), смотрю – Кирдык стоит, сверху вниз на меня смотрит и ухмыляется злорадно так. На заднем плане маг этот маячит. Как там его? Турос, вроде бы.

   – Расстроился? – спросил Кирдык. Участливо так. Даже наклонился, чтобы в глаза мне заглянуть.

   – А чего расстраиваться-то? – буркнул я. – Подумаешь, потискали немножко.

   – Расстроился, – сделал вывод полковник, – ну это ничего. Будешь хорошо себя вести, я попрошу ребят вернуться и продолжить.

   – Не надо!

   Это у меня вырвалось прежде, чем я подумать успел. Нет бы промолчать! Понятно же, что пугает меня урод этот.

   – Не в моем вкусе они, – пояснил я, стараясь придать физиономии жизнерадостный вид. Кажется, получилось не очень. Во всяком случае, Кирдык не впечатлился моей беспредельной отвагой и на руку мне со всей дури наступил так, что звезды в глазах заплясали. В запястье что-то неприятно захрустело. Я зашипел от боли и выругался. Он ногу убрал, но не успел я вздохнуть, как он опустил каблук на пальцы все той же руки. В общем-то, достаточно было и одного раза, чтобы вывести ее из строя. Палач-самоучка, мать его! Подковы лошадиные у него, что ли к каблукам приколочены?

   – Ты еще попрыгай, придурок! – прошипел я.

   – Какие крутые жестовики Совету служат! Обезвреживать их одно удовольствие. Столько отваги! – весело прокомментировал авиатор этот недотраханный и... подпрыгнул гад такой! Приятного мало, когда на, и так уже покалеченную кисть, со всего размаху опускается восемьдесят кило с подковой на каблуке.

   Ну, я и взвыл... нецензурно. Кирдык вспомнил, что руки у меня две, оставил эту в покое и занялся второй – аккуратненько так, со знанием дела, завернул ее куда-то не туда. Что-то хрустнуло. Ну, полный восторг! Я теперь такой боевой маг, что аж переночевать негде! Отважного героя-матерщинника строить из себя как-то резко расхотелось, и я заорал. Получил носком кирдыкова сапога по почкам и захлебнулся криком.

   – Сними с него "сети", – распорядился Кирдык.

   А мне теперь все одно – что с "сетями", что без них – маг из меня никакой. Лежу, как дурак последний, со спущенными штанами, к полу щекой прижимаюсь, он мне уже практически как родной стал. Трепыхаться не пытаюсь даже. Смысла нет. Далеко ли уйдет маг-жестовик с поломанными руками? Да! Очень далеко. С кровати на горшок, например. Пнуть что ли напоследок полковника этого?

   Я скосил глаза, полюбовался носками его сапог, которые были украшены металлическими пластинами, и пинаться передумал. Попробовал принять более достойную позу – сесть к примеру. Получилось не очень. Так может оно и к лучшему. Может полковника вдруг осенит, и он вспомнит древнее народное правило – лежачего не бьют. Но Кирдык о таких правилах видимо слыхом не слыхивал. Нежненько так пнул меня по той руке, которую выворачивал. Даже не знаю – то ли сломал, то ли просто вывихнул. Не понял пока. Но больно мне в любом случае от его пинка было.

   Вот не хотел я орать. Как-то само получилось. Ору я, значит, Кирдык меня за шкирку ухватил, придал мне сидячее положение, отпустил и по физиономии съездил. Обидно так – раскрытой ладонью. Но сильно. Вот даже небо в алмазах привиделось, и круги перед глазами заплясали. Я начал на бок заваливаться, а он меня опять за шкирку бережно так взял, встряхнул и упрекнул:

   – Тебя еще пытать не начали, а ты уже орешь и в обморок упасть норовишь.

   Да мне пофиг, начали или не начали! Мне уже страшно! И больно. Даже не знаю что больше – первое или второе? А Кирдык, все-таки, скотина та еще! Вернусь домой, превращу его во что-нибудь мерзкое, и пусть, как хочет, расколдовывается.

   – Ну что, говорить будем? – злобненько так спросил Кирдык и опять тряхнул меня, как котенка какого-то. У меня аж зубы клацнули.

   – Что тебе рассказать? Хочешь сказку...про колобка? – жизнерадостно спросил я, усилено делая вид, что для меня это в порядке вещей, сидеть с поломанными конечностями, а голос у меня от счастья дрожит.

   Кирдык печально так вздохнул, со скучающим видом отпустил мой воротник и... я едва успел заметить кулак, летящий мне в лицо. Заметить-то заметил, уклониться не смог. В себя пришел на некотором расстоянии от этого палача-любителя. Надо понимать, от удара его я улетел слегка.

   – Кончай придуриваться, – предложил Кирдык. – Рассказывай, где был, после того как со мной эту гадость сотворил?

   – Гулял.

   – Думаешь, если я не волшебник, меня можно вокруг пальца обвести? Я вижу магию.

   – Я в курсе.

   Ну, вот что я такого сказал? Или сделал? Лежу себе в уголке, как и полагается побитому герою, на вопросы вот отвечаю. И все равно, что-то не понравилось Кирдыку этому недотраханному! Это мне понятно стало, потому что сапог его мне в ребра впечатался. Со всей дури, каблуком и до хруста. Интересно у меня одно ребро или сразу два сломалось?

   – Мож, хватит, а? Ты, растудыть тебя, палач-одиночка! – простонал я, стараясь уложить свое пострадавшее тело в более удобную позу. Не получилось, конечно же.

   – Ответ неправильный, – заявил Кирдык и по плечу покалеченной руки сапогом этим своим мазнул. Совсем легонько. Заорал я уже по инерции, потому что боли ожидал.

   – Так на чем я остановился? – продолжал полковник, терпеливо дождавшись, когда я замолчу. – Ах, да! Я вижу магию. И сейчас я вижу на тебе много-много магии. Это следы мага, который на днях полк Касида положил. Что, мразь, бегал к противнику об успешно выполненном задании докладывать?

   Он занес ногу. Опять пнуть меня хочет? Ну, может быть достаточно?

   – Хватит уже! – заорал я, практически в истерике. – Хватит! Что ты от меня хочешь?

   – Вопросы здесь задаю я, – заметил Кирдык, но пинать меня передумал. И на том спасибо.

   – Так задавай!

   – А ты будешь отвечать? – вкрадчиво так спросил полковник этот недоделанный.

   – Нет, я буду, как дурак молчать, а ты меня дальше бей, – огрызнулся я.

   Кирдык, не спеша, занес ногу, раздумывая по какому месту лучше ударить.

   – Твою мать, да буду я отвечать! Буду! Что непонятного-то? – заорал я и зажмурился в ожидании удара.

   Не дождался. Открыл глаза, голову повернул, смотрю, полковник, засранец этот древнеэррадский, сидит передо мной на корточках, ухмыляется. Смешно ему видите ли! Ну да, вот такой я смешной. Не люблю, когда меня бьют. Не люблю и боюсь.

   – Может быть, перерыв устроим? – душевно так предложил Кирдык.

   Я насторожился. Не нравится мне его морда! Что еще он там придумал?

   – Схожу я, пожалуй, к Иоханне, – решил полковник, поднимаясь и потягиваясь. – А ты пока полежи, отдохни. А друзья твои за тобой присмотрят.

   Понятное дело, каких "друзей" этот урод имеет ввиду.

   – Не надо перерыв! – от ужаса я не орал, а практически на визг перешел.

   – Что, не хочешь? – наигранно удивился полковник.

   – А ты как думаешь? Сволочь ты, Кирдык, и больше никто! Я же согласился на твои вопросы отвечать, что тебе еще от меня надо?

   Какое-то время авиатор этот недобитый молчал, будто размышляя – что ему от меня надо? Я за это время успел такого страха натерпеться, что лучше бы он еще раз пятнадцать меня пнул или по пальцам мне потоптался. Неизвестность – она хуже всего. Лежу вот и не знаю, что дальше будет. То ли придется отвечать на вопросы, ответы на которые я, скорее всего, не знаю, то ли оставят меня здесь под присмотром тех двоих. И будет мне счастье. Во все возможные места, надо полагать.

   Наконец Кирдык голос подал:

   – Турос, ты со мной пойдешь, – потом он перешел на другой язык и что-то сказал парочке этой, от которой меня в дрожь бросало. Они все это время у входа в палатку как приличные солдаты на вытяжку стояли, охраняли, одним словом.

   Хотел бы я знать, что он им такое сказал? И что будет после того, как он уйдет?

   Кирдык на меня посмотрел. Наверно физиономия моя до того от ужаса перекосилась, что он забеспокоился, как бы меня кондратий раньше времени не хватил, и счел нужным успокоить:

   – Не дергайся. Я быстро вернусь. Только приглашу твою госпожу к нам присоединиться.

   – Ее то зачем сюда? Тоже бить будешь? – не на шутку испугался я.

   Кирдык заржал. Конь, ёптыть, необъезженный!

   – Нет, – проржавшись сказал он, – девушку бить не буду... пока. Пусть для начала посмотрит, что бывает, если меня разозлить.

   Да уж. Когда Ханна увидит, какой я тут весь красивый, да еще и со спущенными штанами, ее охватит такой восторг, что боюсь, замуж за Кира она не пойдет никогда.

   Вы когда-нибудь пробовали надеть штаны сломанными руками, да еще под заинтересованными взглядами двух нетрадиционно озабоченных придурков? Я попробовал. Под дружный ржач. Не получилось. Только и добился того, что засранцев этих повеселил, а сам чуть в обморок не отправился, потому что, как выяснилось, что-то делать покалеченными руками, да еще при сломанных ребрах – больно.

***

   Поспать бы, так не спится, да и опасения гложут, что кроме кошмаров я во сне мало, что смогу увидеть. А мне кошмаров и наяву хватает. Вот, кстати, еще один.

   Полог поднимается и в проеме появляется незабвенная девушка Флипа. Одета она сегодня в довольно-таки строгое по ее меркам темное платье, в руке – свеча, на физиономии – предвкушение. Вот даже представить себе боюсь, что такое хорошее она там себе навоображала на мой счет, особенно учитывая то, что я и шевельнуться не могу.

   – Ты спишь? – шепчет она.

   Может, притвориться спящей? И что мне это даст? Можно подумать, девица так сразу и уйдет.

   – Нет, – вздыхаю.

   Походит ближе, наклоняется. Взгляд ее быстро обегает всю меня. Целиком. Ну и что она надеялась обнаружить?

   – Ты что так лежишь-то, двигаться не можешь?

   – Не могу.

   И тут на лице Флипы появляется широкая такая, искренняя зубастая ухмылка. Что-то мне не по себе.

   – Совсем-совсем не можешь двигаться? – радостно уточняет она.

   Нет, уж лучше я промолчу.

   – Что, красотка, заигралась? А нечего было глазки строить моему мужчине!

   Я не строила! Нет, правда, не строила. Я ему вполне конкретно предложила – давай, переспим. И он согласился, правда, после некоторого давления в виде незаконных заклинаний, наложенных мажонком. Ох, Лин, как ты там, бедняга?

   – Что, – продолжает Флипа, не смущаясь отсутствием реакции с моей стороны, – думала, сиськами перед ним потрясешь, и он твой?

   Мне бы только пошевелиться! Эх, не получается.

   – Я не трясла, – отвечаю, причем совершенно честно. Во-первых, грудь у меня не трясется, во-вторых, в этом платье подобное проделывать было бы неудобно, в-третьих, я ничем подобным не занимаюсь. За кого она меня принимает?

   – Шлюшка, – злорадно улыбаясь, поясняет Флипа. Ах, вот за кого. Хорошо, папа не слышит, его бы порадовало сравнение принцессы Зулкибара с девицей легкого поведения.

   – Трясла-трясла, – добавляет Флипа, – ну ничего, я тебя сейчас так разукрашу, что он на тебя и не глянет.

   Это что она такое придумала? Хм, а вот что. У "красавицы" этой, (кстати, сейчас она мне кажется еще страшнее, чем обычно, может свет не так падает) в руках маленький такой ножичек. Лезвие-то сантиметров пять в длину не более.

   – За что? – вопрошаю я, покрываясь холодным потом и старательно рекомендуя собственной фантазии заткнуться.

   – С тех пор, как ты появилась, – поясняет Флипа, присаживаясь рядом со мной на корточки, – он ко мне и не притронулся. Тоже мне цаца тут завелась. Знатную она из себя корчит, а сама со слугами чуть не с одной тарелки жрет.

   Как это – с того момента, как я здесь появилась? Он же не сразу мне, хм, отдался? Любопытно.

   – Что ты собралась со мной делать? – интересуюсь, а у самой голос дрожит. Ой, дрожит, даже неприлично как-то.

   – Мордочку твою сладкую на лоскутки порежу, – говорит Флипа, поднося к моему носу нож.

   Ой, мама. И папа. Нет, магия, конечно, творит чудеса и со здоровьем, и если я попаду когда-нибудь к Юсару, он вернет мне красоту, но... попаду ли я к Юсару? И... Это же будет больно!

   – Спасите! – кричу я. Ну, так, на всякий случай, не особо рассчитывая на то, что кто-нибудь отзовется. Флипа тоже в это не верит, потому что ее ухмылка становится шире, а лезвие медленно скользит по моей щеке. А это, действительно, больно.

   – Помогите! – ору я. Да что же это такое! Здесь же полно людей. Ладно, Кир допрашивает Лина, но хоть кто-нибудь должен был отозваться!

   – Ах ты, дрянь! – слышу я голос Кира. В голосе удивление. Стало быть, не так он и занят. Флипа немедленно вскакивает.

   – Лапотуся! – восклицает она этаким нервно-игривым голосом, – что ты здесь делаешь?

   Ах, лапотуся... Надо запомнить.

   – Да как ты посмела, – рычит Кирдык.

   Во-во! Он и в моем времени нервничает, когда за него решают.

   – А что я такого сделала? – удивляется Флипа, – подумаешь, пришла пообщаться с подругой.

   Полковник кидает на меня взгляд, видит, надо полагать, мое лицо, измазанное кровью, после чего начинается самое интересное.

   – Тварь, – ласково произносит Кир, награждая свою любовницу оплеухой, – вот прямо сейчас забираешь свои шмотки и убираешься из лагеря.

   – Но, зайка!

   – Если я тебя когда-нибудь увижу, я сломаю тебе шею. В лучшем случае. Поняла?

   – Но я же тебя...

   – Вон!!!

   Флипа вылетает из шатра. Вздыхаю с облегчением. Рано радуюсь. Сопровождающий Кира старый волшебник проговаривает стандартную формулу отмены заклинания, и я понимаю, что наконец-то могу пошевелиться.

   – Вставай, – хмуро бросает Кир, – со мной пойдешь.

   Ой, как приятно размяться после необходимости лежать без движения. Знать бы еще, куда меня ведут, совсем было бы хорошо. Да кровь бы еще вытереть, а то подсыхает, кожу стягивает. Неприятно.

   Следую за Киром, старательно пробуривая дыру у него между лопатками. Взглядом, конечно же. Не действует. Мы идем к другому шатру – побольше, побогаче моего на вид. Кир останавливается у полога, поджидая меня, а потом буквально вталкивает меня внутрь. Хам!

   Первое, что я вижу, это двух воинов, стоящих перед чем-то, кем-то... Лин! Это же Лин, сидящий на полу. Бегу к нему.

   – Ханна, – шепчет мажонок, делая попытку прикрыть руками то, что обычно скрывается штанами. М-да, третий раз в своей жизни наблюдаю обнаженного (ну пусть сейчас частично) княжича, только вот на этот раз мне не смешно.

   Лина били. Жестоко. Правый глаз у него практически не открывается, губы и подбородок в крови, а руки выглядят очень странно. Особенно левая. О, боги! Да у него все пальцы раздроблены.

   – Лиииин, – говорю я, а у самой голос срывается, – кто тебя так?

   Мерлин-младший делает неуверенную попытку хихикнуть, а со стороны Кира раздается холодное:

   – Я.

   Э... за этого человека я замуж собралась? Точно? От него я сейчас беременна? Ох, папа, во что я влипла?

   – Ваш слуга не хочет говорить, – поясняет Кир, улыбаясь.

   – Я хочу, – стонет Лин, – я просто не знаю, что ты от меня хочешь услышать.

   – Иоханна, я так понял, этот парень Вам дорог. Он, действительно, Ваш слуга?

   – Да, – шепчу я, облизывая губы.

   – Он заявился сегодня со следами враждебной магии на себе. Вы можете пояснить, откуда она на нем?

   Какая враждебная магия? О чем он?

   – Лин, – спрашиваю, – ты с кем общался?

   – С Кардаголом...

   – Не ври! – рычит Кир.

   – Я не вру. С ним и с... Саффой.

   – Кир! – кричу я, – он не связан с твоими врагами! Саффа – его невеста!

   – Ага, значит и Вы с ней знакомы, – отмечает Кир, и в голосе его удовлетворение, – замечательно. Значит, Вы мне все и поясните. Кто вы, откуда, с какими намерениями проникли в мой лагерь и, главное, где сейчас находится эта ваша Саффа.

   – Но я не знаю, где Саффа! – восклицаю я, – я то с ней не виделась!

   – Да ну! Отлично.

   Кир поворачивается к наемникам и говорит им что-то на... наместанском наречии. Что-то вроде... сделайте... его... Я не все могу понять, но ясно же, что это приказ, и касается он Лина, потому что солдаты, радостно заухмылявшись, двигаются в сторону княжича.

   – Ребята, вы бы меня не трогали, – говорит он, – я же мстительный, я отомщу!

   – Кир! Прошу, не надо!

   Кирдык только фыркает в ответ. Один из наемников ставит Лина на ноги и прислоняет его лицом к опоре шатра. Другой медленно развязывает пояс у себя на штанах.

   – Не стоит этого делать, – просит Мерлин, и голос его срывается.

   – Кир! Я все расскажу! И кто мы и откуда, только не трогай Лина! Не надо! – прошу я, – пожалуйста, не надо с ним это делать! Не надо, Кир!

   Кажется, я плачу.

   – Начинай, – спокойно предлагает Кир, – и чем быстрее ты будешь говорить, тем меньше удовольствия он получит.

   – Вели им прекратить!

   – Быстрее, Ханна.

   Глава 15

   Мне даже страшно стало. Не успел познакомиться с сыном, а эта буйная зараза его практически убила. Ох, Дуся, вечно не поймешь, что от тебя ожидать.

   Я аккуратно хлопаю парня ладонью по щеке.

   – Шеон, Шеоннель, очнись.

   Мальчик стонет и открывает глаза.

   – Где мама? – спрашивает он.

   Где его мама? Стоит, где и стояла, и гневным взором сверлит Дусю. Да хоть засверлись! Я в свое время тоже пытался. Полный бесперспективняк.

   – Она здесь. Ты как себя чувствуешь?

   Он садится на диване и глядит на меня, нахмурив брови. А брови, как у Лиафель – густые, темные, поднимающиеся к вискам.

   – Спасибо, – цедит сквозь зубы, – Ваше величество, я чувствую себя хорошо.

   И пытается встать, но я не позволяю.

   – Сиди, – говорю, – пока здесь, – я же Дусю, княгиню Эрраде, знаю. Она вполсилы бить не может.

   Кошусь на княгиню эту. Стоит недовольная, тапком раздраженно помахивает.

   – Лиафель, – прошу, – ну давай продолжим наш разговор без свидетелей.

   Эльфийка нехотя кивает.

   – Давай, – продолжаю, – пройдем ко мне в кабинет, – а Шеон пусть побудет здесь. Дусь... я, полагаю, ничего страшного больше не случится.

   Дульсинея несколько неуверенно кивает.

   – Дусь, – говорю, – ты бы переоделась во что-нибудь более приличное. А Шеон... Шеона вот с Пардоком познакомь, ладно? Пожалуйста. Они по возрасту и по складу характера, как мне кажется, друг другу подходят.

   Дуся хмыкает, а я, не дожидаясь ее реакции, беру Лиафель под локоток и быстро уволакиваю свою супругу (вот ужас-то!) по направлению к кабинету. То, что и как я собираюсь ей высказать, лучше, действительно, произносить без свидетелей. Впрочем, убить я ее все равно не смогу. Волшебница, как-никак, лесная.

***

   Ну, вот так он всегда. Спихнул на меня свою проблему и сбежал с красивой дамочкой. А я вот все Аннет расскажу!

   Нет, если серьезно, не расскажу я ей ничего. С нее хватит потрясений всяких. И просто здорово, что сейчас она у сестры гостит и не знает, что за безобразие здесь происходит.

   Так какие там Валь мне распоряжения начет своего отпрыска оставил? Первым пунктом, кажется, шло – одеться поприличнее. Ну, это запросто! Я махнула тапком. У Шеоннеля глаза на лоб полезли. Ой, ну подумаешь, ошиблась я немножко и оказалась в коротком облегающем платьице. В мире, где я родилась, его назвали бы вполне приличным, но не здесь. Интересно, откуда этот наряд в моем гардеробе взялся? Я же не из воздуха одежду себе создала, а телепортировала из собственного шкафа. Это дед меня недавно научил такому вот ускоренному способу переодевания – перемещать одежду сразу на себя. Очень полезная штука. Только я иногда ошибаюсь, вот как сейчас. Я попробовала снова, надеясь, что на этот раз тапок дурить не будет и все получится. Получилось. На мне оказалось вполне приличное платье, и я по такому случаю послала новоявленному сынку Вальдора торжествующую улыбку.

   – То лучше было.

   – Что? – я не сразу поняла, о чем он.

   – То черное платье Вам больше шло, княгиня.

   – Можешь меня Дусей называть, – предложила я, – ну что, пошли знакомиться с Пардоком?

   – А это кто? – настороженно спросил Шеоннель.

   – Это сводный брат твоего отца. Получается дядя твой, только он немного моложе тебя... хм, а тебе сколько лет? Тридцать, получается да?

   – Да.

   – Отличный возраст. Я вот замуж вышла, когда мне под тридцатник было. Ты, вставай, давай, хватит из себя обморочного принца строить.

   Он послушно встал и покачнулся. Ой, кажется, я его слишком сильно приложила. Пришлось поддержать парня под локоток, чтобы не упал. Вряд ли Валь обрадуется, если его сын тут при мне падать всяко разно будет. Он на мою поддержку среагировал душевно так – прижался, как к родной.

   – Ты как? Идти сможешь? А то, может быть, здесь останемся? Я сейчас пошлю кого-нибудь за Пардоком.

   Я усадила эльфа обратно на диван, вызвала слугу и распорядилась пригласить его книжное высочество в тронный зал.

   – Может быть, не надо Пардока? – запоздало попытался возразить Шеоннель.

   – Надо, Федя, надо! Да, ты не переживай, он добрый парень, только с приветом слегка – все время с книжками своими носится. Профессор, блин! Короче, умный мальчик, начитанный. А ты читать любишь?

   Он пожал плечами. Странно. Он что не знает, любит он читать или нет?

   – Мама говорит, что мне это не нужно.

   – Ну, мало ли, что мама говорит. Моя вот говорила, что нельзя с незнакомцами разговаривать. И где бы я была, если бы слушалась маму и с Вальдором не заговорила? А была бы я сейчас секретаршей на пенсии, и было бы мне очень кисло. Что ты на меня так смотришь? А, ну да. Ты же не знаешь, что я в другом мире родилась. Так вот представь себе, в том мире эльфов нет. А если и есть, то они очень тщательно скрываются. Впрочем, вы тут тоже людей не особо своими визитами радуете. Ты вот вообще третий эльф, которого я в жизни вижу.

   – Я полуэльф, – грустно уточнил он.

   – Зато ушки у тебя очень даже эльфийские, – утешила я, не удержалась и заправила прядь волос ему за ухо. Он вздрогнул, но не отстранился.

   Ой, вы только ничего такого не подумайте! Этот мальчик вызвал во мне исключительно материнские чувства. Да и не люблю я блондинов. А этого мне жалко было... или еще что. Одним словом, такое чувство к нему образовалось, какое бывает к брошенному котенку. Хотелось пожалеть и приласкать. Вот я и приласкала. По уху длинному погладила. Он так забавно им дернул, что я не удержалась и хихикнула.

   – Что смешного? – насторожился Шеоннель.

   Ой, ну что он весь такой напряженный? Сейчас еще обидится.

   – Ты ухом, как наш кот Василий дергаешь, – объяснила я, – ты не обижайся, я же эльфей до сих пор близко не видела ни разу. А сегодня какой-то прямо эльфийский день у меня. С утра травокуры эти на кентаврийской территории, теперь ты с мамашей своей. Вот скажи мне, ты зачем в наши с ней разборки полез? Да еще с кулаками? Я ж не мужик какой-нибудь, я тоже женщина, если ты не заметил.

   – Я заметил, – с протяжным вздохом отвечал Шеоннель, – но ты била маму этой штукой.

   – Это не штука, а мой магический предмет, – уточнила я, весело махнув тапком у него перед носом, – а твоя мама могла бы и сама мне сдачи дать. Она, между прочим, выше меня ростом и крупнее, так что у нее преимущества были.

   Полуэльф какое-то время помолчал и сделал вывод:

   – Ты странная, Дуся.

   – Это потому что я выросла в другом мире, – оправдалась я.

   Пардок что-то не спешил, и какое-то время мы с полуэльфом вдвоем общались. То есть говорила в основном я, а он молча слушал. Он вообще какой-то неразговорчивый. Я думала эльфы... ну или полуэльфы, тем более воспитанные среди своих собратьев, понаглее должны быть, а этот ну просто моль бледная и забитая!

   В зал, наконец, вошел Пардок и остановился в дверях, разглядывая меня и Шеоннеля.

   – Пардок, познакомься, это твой племянник – Шеоннель.

   – Племянник? – озадачился наш книжный принц.

   – За подробностями к Вальдору, – пробормотала я, – пусть сам объясняет, как он так умудрился.

   Пардок подошел, Шеоннель встал ему на встречу и эти два уникума изучающе уставились друг на друга. Первый с любопытством, второй насторожено. Я пожалела, что здесь нет Лина. Он бы быстро этого полуэльфа расшевелили. Напоил бы и протащил по лучшим борделям Зулкибара. Стоп! А что мне мешает мальчика напоить? Глядишь, расслабится. Ну и, может быть, даже что-нибудь интересное о планах своей мамаши расскажет.

   – Так, вы здесь общайтесь, а я пойду насчет ужина распоряжусь, – решила я и поспешно смылась.

***

   Кажется, я сейчас благополучно потеряю сознание, потому что сломанные ребра от всех этих резких перемещений моего тела в пространстве сдвинулись куда-то не туда, и стало еще хуже, чем было. Каждый вздох как подвиг, от малейшего движения такая боль, что уже как-то неважно, что сейчас произойдет. Хочется просто тихо сползти на пол и притвориться мертвым. На ногах держусь только потому, что к опоре шатра прислонен, ну и вот любовник мой будущий заботливо придерживает меня за шкирку. Я еще угрожать пытался, но как-то не убедительно получилось.

   Ну да, возможно, когда-нибудь я отомщу, но когда это будет и будет ли вообще? А сейчас вот только и оставалось, что малодушно вырубиться и получить счастья полные штаны. А в том, что получу, я даже не сомневался, потому что блонда моя вряд ли что-то полезное сходу этому садисту доморощенному соврать сумеет.

   – Кирдык, какого хрена у тебя здесь происходит? Что за... кхм... групповуха? Так, вы двое, ну-ка, брысь от мальчишки.

   Не знаю, каким ветром сюда занесло Кардагола, но оказался он здесь очень вовремя. Меня мгновенно отпустили, я, как родную, обнял левой рукой опору шатра и оглянулся. Эти уроды отошли. Все-таки понимают засранцы наш язык. Кардагол оглядел меня и ехидно прокомментировал:

   – Доигрался, зайчик.

   – Ни хрена не смешно, – огрызнулся я, заплетающимся языком, и начал сползать вниз по опоре, перед глазами круги разноцветные и блевать хочется. Да и вообще "здравствуй, обморок", как говорит моя мама.

   Но нет, обморок не случился. Кардагол поддержал меня, не дав упасть, и интимно так сзади ко мне прижался. Терять сознание мгновенно расхотелось. Не иначе как второе дыхание у меня открылось. Даже боль куда-то на задний план ушла. Это я уже потом понял, что Кардагол на меня обезболивающее набросил, но в тот момент я этого не заметил, потому что с перепугу решил, что он сюда явился, чтобы вместо этих придурков поработать, даже лягнуть его попытался. Он насмешливо фыркнул и тихо, чтобы никто не слышал, на ухо мне шепнул:

   – Получилось сделать то, зачем явился?

   Я согласно кивнул, все-таки лягнул его, чтобы не прижимался ко мне так, и развернулся к нему лицом.

   – Целоваться будем? – развеселился Повелитель времени.

   – Иди ты! – взвыл я.

   – Да не переживай ты, бывает и хуже, – утешил Кардагол и совершил подвиг, на который я сам был не способен. Он натянул на меня штаны. Наконец-то!

   – А сейчас потерпи. Я не умею сильную анестезию ставить, так что будет неприятно.

   Я хотел сказать, что и так уже вон сколько терплю без всякой анестезии, но тут Повелитель времени что-то такое сказал из арсенала словесников, сопроводив это жестом и я понял, что именно мне терпеть предлагалось. Кости резко на место встали и срослись. Я героически сдержал крик, перед глазами поплыло, и я завалился в объятия Кардагола.

   – Жить будешь, – поставив такой диагноз, он подтащил меня к ближайшему стулу, – садись, герой. Морду побитую сам сможешь залечить?

   – Смогу... спасибо.

   Кто бы подумать мог, что я буду искренне благодарить этого завоевателя недобитого? А я ведь, и, правда, благодарен ему по самое никуда! Неизвестно, чем бы все закончилось, не появись он так вовремя.

   – Не за что, – любезно отозвался Кардагол и, ухмыльнувшись, добавил, – зайчик.

   – Отец? – недоуменно окликнул Кирдык, внимательно разглядывая своего папеньку, – отец, ты...

   – Что? – перебил Кардагол, – что ты за мордобой тут развел? Да еще и это... молодец, конечно. Хороший ход, но только жертву не ту выбрал. И что это ты так на меня уставился? А, понял! Заклинание вражеское на мне выискиваешь. На себя бы посмотрел. Что это за гадость на тебе повисла?

   Повелитель времени небрежно махнул рукой и мой убойный "любовный дурман" рассыпался в пыль.

   – Ай-яй-яй, – Кардагол погрозил мне пальцем, поняв, чьих рук это дело, – не шали больше так, малыш.

   – Отец?! – Кирдык уже на рык перешел. Не понятно ему, что творится, вот и психует, находясь на грани умирания от острого приступа любопытства. Папеньку ведь не поспрашиваешь тем же способом что и меня.

   Кардагол сжалился и снизошел до объяснений:

   – Этот человек здесь по моему поручению.

   – Почему ты мне о нем не сказал? И почему он сам молчал? – кажется, полковник занервничал. – Что все это значит?

   – Он из другого времени, – коротко уточнил маг.

   Этого объяснения Кирдыку хватило. Он посмотрел сначала на меня, потом на Иоханну. Глаза у него расширились. Кажется, он понял, в чем дело. Во всяком случае, вопросов больше задавать не стал.

   Кардагол подошел к Иоханне, буркнул что-то неодобрительное в адрес Кира, залечил порез на щеке принцессы и исчез.

   Здесь, наверное, должна была бы быть торжественная минута молчания и всеобщее примирение, да только мне этого как-то не особо хотелось. Вообще не хотелось здесь больше ни секунды оставаться.

   – Ханна, пошли отсюда, – распорядился я, вытирая рукавом побитую физиономию и запуская регенерацию. Хорошо хоть такие несложные случаи сам лечить умею, а то ходил бы весь из себя красивый.

   Иоханна смерила все еще пребывающего в апофигее Кирдыка холодным убийственным взглядом и направилась к выходу. Я последовал за ней. Проходя мимо моих несостоявшихся любовников, я пожалел, что жестовик, и мне руки беречь надо. Очень хотелось врезать им. Без всякой магии, просто разбить эти хари и получить удовольствие. Не судьба. Но отомстить все равно нужно. А Кирдык даже не дернулся, хоть и увидел, что я на них колданул немножко.

   – Говорил же, что отомщу, – злорадно напомнил я, и покинул шатер.