Текст книги "Зулкибар (Книги 1-4) (СИ)"

Автор книги: Марина Добрынина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 101 (всего у книги 110 страниц)

   – Это Орея, дочь моего брата, – представил ее Иксион и, наверно для меня, придурка, уточнил, – он женат на человеческой женщине. Идемте в дом. Ореюшка, солнышко, вели слугам накрыть стол в моем кабинете.

   – Да, дядя, – Орея стрельнула глазами в сторону Шеоннеля и убежала.

   Ну вот, теперь все понятно. Оказывается, от брака кентавров и людей могут рождаться не только кентаврята, но и двуногие, вроде этой Ореи.

   Помню, мать недавно шутила, что в жилище Иксиона, наверняка, все такое розовенькое блестящее и пушистое. А вот не угадала она. Обстановка была самая обыкновенная. И кабинет Иксиона ничем не отличался, например, от кабинета того же Вальдора. Правда, стол был высокий, чтобы за ним удобно было писать стоящему кентавру. Но также здесь было несколько стульев для двуногих гостей, чуть подальше стояли кресла и столик, на котором красовалась ваза с цветами. Впрочем, быстро появившиеся слуги, убрали вазу и водрузили на стол поднос с большим запотевшим от холода кувшином и тремя бокалами.

   – Кентаврийское вино. Вы такое, скорее всего, и не пробовали, – уверенно изрек Иксион и улегся у стола, по собачьи подогнув ноги. Мы с Шеоном сели в кресла.

   Иксион жестом выпроводил прислугу, и пьянка началась. Кентаврийское вино оказалось кисловатым и приятным на вкус, а в голову ударяло почти так же, как гномья водка, так что скоро Шеоннель расслабился и глупо заулыбался. Ну да, много ли ему надо, чтобы опьянеть? А мне, собственно, то и нужно было, чтобы он расслабился. А то вернулся из Альпердолиона какой-то пришибленный. Вот еще бы девочек ему для полного счастья!

   – Икси, а у вас тут девушки есть? Ну, ты понимаешь, о чем я.

   – Лин, я думал ты с Саффой, – озадачился Иксион, – или у вас принято изменять любимым?

   – Это у него принято... дурью маяться, – подал голос Шеоннель, – зачем тебе девочки? Тебя Саффа ждет.

   – Так я не для себя. Тебя вот порадовать хотел.

   – Нееет, не нааадо мне девочек, – протянул полуэльф и ухмыльнулся, – я сегодня напиваться буду, потому что я неудачник. Я самый неудавшийся эльф за всю историю Альпердолиона.

   – Ты полуэльф, так что забей, – посоветовал я.

   – Вот именно! – строго изрек Шеоннель, подняв вверх указательный палец. (Совсем как Вальдор, когда напьется!) – Полуэльф – это нонсенс! Таких не бывает!

   – Еще как бывает. Ты же сам слышал, что сказал Андизар. Один из его предков был на эльфийке женат.

   – Это была сумасшедшая эльфийка, раз рискнула предать свой народ, – пробормотал Шеоннель.

   – Она просто любила, – с тоской произнес Иксион и вздохнул, мечтательно глядя куда-то в пространство.

   Если он сейчас начнет жаловаться на свою безответную любовь к Вальдору, я залезу под стол! Но нет, пронесло. Он всего лишь изрек простую истину:

   – Настоящая любовь не знает преград.

   – Ну да, это точно. Женился же твой брат на человеческой девушке, – я постарался повернуть разговор в другое русло. Мало ли, вдруг после изречения о не знающей преград любви Иксион выдаст что-нибудь про Вальдора, а мне это совсем не хочется слушать.

   – Да, он женился. Она красавица была – его жена. Крупная женщина, такую любить не страшно. Не то, что сикилявка мелкая, вроде мамаши твоей!

   – Эй, ты мою мать не трогай! – возмутился я.

   – Не оскорбляй Дусю! – поддержал Шеоннель.

   – Так я про твою мамашу говорю, эльфенок, – уточнил кентавр, – это она, а не Дуська, бросалась на меня с определенными намерениями, Каннабиса обкурилась, и понесло ее. Кентавра захотела попробовать. Кстати, вы Каннабиса не желаете?

   – Нет! – быстро среагировал Шеоннель.

   – Не понимаю я, в чем смысл этой гадости, – поддержал я полуэльфа.

   – Племянница у тебя красивая, – заявил Шеоннель и чему-то мечтательно улыбнулся. – Она эльфов никогда не видела?

   – А откуда ей их видеть? – проворчал Иксион, – когда эти пакостники тут с делегацией были, мы всех наших двуногих девушек подальше отослали.

   – Тогда понятно, почему я ей понравился, – задумчиво проговорил Шеоннель, – она с такими, как я, не знакома.

   Иксион нахмурился. Переживает что ли за честь своей Ореи? Шеон на роль коварного соблазнителя не годится, но видимо заботливый дядюшка Икси считает иначе, поэтому я постарался сменить тему:

   – Иксион, а как на вашем языке звучит Альпердолион? – поспешно спросил я. Помню, мать очень хохотала, когда он ей на ушко шепнул. Так что хороший вопрос. Уместный можно сказать.

   Иксион перестал хмуриться, заухмылялся и поведал:

   – Затраханск... к сожалению более подходящего слова в человеческом языке нет. Но поверьте, по-кентаврийски это звучит более смачно.

   Я заржал. А Шеоннель наоборот загрустил.

   – Вот так. Запердюлинск, Затраханск. Почему эльфов никто не любит?

   – Потому что они ведут себя, как засранцы! – проворчал Иксион, – мы с ними уже много столетий конфликтуем из-за Каннабиса. А кто им мешает договориться с нами по-хорошему? Вот как Терин договорился? Мы не расисты, и продавали бы ушастым эту траву, если бы они сделали выгодное предложение. Но ведь нет! Они по-честному не хотят! Постоянно пытаются выкрасть рассаду, даже землю мешками таскают, думают, если на своей территории засыплют делянку, то Каннабис у них расти начнет. Не понимают глупцы, что не земля, а сама наша территория зачарована еще в те времена, когда среди кентавров были сильные маги. Вы, мальчики, наверняка, не знаете, что мы были первыми разумными, которые появились в этом мире. Мы сюда пришли из другого мира. Не спрашивайте, из какого, я не знаю.

   – Может быть, из того, где мама родилась? – предположил я, – она говорила, у них есть легенды о кентаврах.

   – У них и об эльфах легенды есть, – проворчал Иксион, – она помнится, брякнула, что в том мире ушастые называют себя перворожденными. Лживые засранцы!

   – А может быть, в дусином мире они и были перворожденными? – предположил Шеоннель. – А возможно, они пришли из того же мира, что и вы?

   – Чушь! Наши древние легенды не хранят ни одного упоминания об эльфах!

   – Никто нас не любит, – сделал вывод Шеоннель и поднял на нас глаза, подозрительно заблестевшие от слез, – вы знаете, что с Рахноэлем твориться? Он боится! Я никогда не видел его в таком состоянии. Такое чувство обреченности и беспомощности. Представляете, он мне морду бьет, а сам даже не злится на меня, а боится, и еще на себя злится, потому что ничего изменить не может!

   – Он тебя бил? – я удивленно вытаращил глаза, – он что, псих?

   – Не меня он бил, а Налиэля, – возразил Шеон (будто это что-то меняет) – То есть он думал, что я Налиэль и ударил меня по лицу. Несколько раз. Орал, что Налиэль не справился, что от него толку никакого, он такой же осел, как и его жена... вы представляете? Он заставил маму снять опеку с Данаэли, когда ей было всего четыре года! И все для чего? Для того, чтобы подложить маму под Вальдора... а представьте, что Налиэль при этом чувствовал? Теперь мне хотя бы понятно, почему он меня так ненавидит.

   – Слушай, Шеон, ты наплюй на это, ладно? – предложил Иксион, – эльфы, они всегда с приветом были. Все чистоту крови блюдут. И что в итоге? Закостенели в этом своем Затраханске, остальных разумных за низших держат. Не понимают, что эти "низшие" намного сильнее и мудрее их. Они стухли, Шеоннель! Ты самый прогрессивный эльф этого мира.

   – Я полуэльф, – мрачно поправил Шеоннель и, после короткой паузы, добавил, – и я неудачник.

   – Это с чего вдруг? – возмутился я, – мне тебе перечислить все, что ты сделал хорошего за последние несколько дней, или сам вспомнишь?

   – Да, что я такого сделал? Так, глупости всякие, – отмахнулся Шеон.

   – Ты мальчишку Андизара спас, – подсказал Иксион.

   – Да, я подставил Налиэля, выставил его свиньей какой-то и Вайруса напугал.

   – Но ты его в итоге вытащил и доставил к отцу, – возразил я, – считай, что это был подвиг.

   – А покушение на Иоханну, это тоже подвиг? – проворчал Шеоннель.

   – Ты не виноват. Тебя заколдовали. Так что забудь об этой истории. Кстати, где твоя Кошка?

   – Я ее в Зулкибаре оставил. Дана боится, с Кошкой ей спокойнее.

   – Дана – это твоя девушка? – заинтересовался Иксион.

   – Сестра.

   – Еще одна дочь Вальдора?!

   – Нет, Лиафели, – уточнил я, – и Наливая... кстати, наливай, Иксион!

   Мы чокнулись, кентавр в качестве тоста предложил выпить за успешную вылазку на территорию Рахноэля.

   – Ты еще скажи, что это тоже подвиг, – расстроился Шеоннель.

   – Подвиг, – серьезно подтвердил Иксион, – надо быть очень смелым, чтобы сунуться к этому ненормальному Рахни под видом Налиэля, который провалил задание.

   – Он меня принимать не хотел, – пожаловался Шеон, – он любит подобное проделывать. Сам назначает аудиенцию, потом заставляет ждать в приемной несколько часов и все отменяет. Это, значит, чтобы подданный понервничал. Вот со мной, то есть с Налиэлем, он такое же проделать хотел. Я со стражей скандал устроил. Не знаю, из-за этого или по какой другой причине, но Рахноэль решил меня принять. Я всего-то пять часов прождал.

   – Хм, а говорил, что сорок минут, – вспомнил я.

   – Не хотел папу волновать. Он и так сильно нервничал. Соврал я ему, – признался полуэльф, – думаю, если бы я не начал со стражей задираться, то не принял бы меня Рахноэль так быстро. Судя по его настроению, с неделю бы промариновал.

   – Но все-таки он тебя принял. И надавал тебе по лицу, – проворчал Иксион, – точно псих!

   – Он чего-то боится. Я пока сидел, ждал, пообщался с некоторыми придворными. Они говорили, что правителю явился бог, то есть богиня. Прекрасная и страшная. Они долго беседовали за закрытыми дверями, а потом она забрала Кира. Рахноэль отдавать не хотел, но очень боялся и не посмел спорить. Я не поверил. Решил, что это бред. Господа придворные перебрали Каннабиса и рассказывают сказки. А потом я встретился с Рахноэлем и почувствовал его настроение, его страх и безвыходную злость. Я тогда подумал, что может быть, придворные правду говорят, и он, действительно, имел разговор с кем-то, кто гораздо сильнее его? Этот кто-то нарушил его планы, и отсюда такие эмоции. Вот знаете, когда ситуация выходит из-под контроля, и ничего сделать нельзя... вот такие у него эмоции были – злость от собственного бессилия. Но по лицу он мне надавал с большим удовольствием. А потом отправил в тюрьму и пообещал, что вечером придет посмотреть, как палач его на мне недавно изобретенные пытки продемонстрирует. Я испугался.

   – Так и я бы на твоем месте испугался, – поспешно вставил я, заметив, что Шеон понуро замолк. – Ты что думаешь, боятся только трусы? Вот прибью любого, кто меня трусом назовет, но я боюсь, когда мне пытками угрожают. А когда пытают, еще больше боюсь.

   – Ну, так это ты, – протянул Шеоннель, – у тебя вот даже бояться получается как-то... не унизительно что ли? Я помню, ты мне рассказывал, когда мы с девочками на кухне пили. Тебе страшно было даже, когда ты просто рассказывал, но все равно не возникало ощущения, что ты трусливая козявка. А я испугался именно как козявка трусливая. Я не люблю боль и боюсь.

   – Да кто ж ее любит? – возмутился Иксион, – разве что извращенцы какие-нибудь.

   – Я от страха не сразу сообразил, что уже в темнице нахожусь, в одиночной камере. Долго не мог успокоиться. Дрожал, как лист на ветру, даже зубы клацали. С трудом привел мысли в порядок, прослушал все подземелье, но Кира не обнаружил. Может быть, я от страха не смог его найти?

   – А может быть, его забрал кто-то? Богиня эта ваша, – предположил я. Бредовая, конечно, версия, но для утешения пьяненького Шеоннеля сойдет. Однако нет, не сошло.

   – Да зачем богине, Кир нужен? И вообще, сказки все это! – отмахнулся полуэльф. – Может быть, он до сих пор там – в темнице? А я со страху активировал заклинание, разнес там все и убежал. Еле выбрался. Ранен был. Только вы папе не говорите, я чуть не умер, пришлось час отлеживаться – регенерировать. Я не так быстро, как чистокровные эльфы это делаю.

   – Шеоннель, ты смотри сам Вальдору не проболтайся, – попросил Иксион, наполняя бокалы, – незачем ему переживать. Ты живой вернулся и ладно.

   – Но, возможно, Кир остался там! – в отчаянии воскликнул Шеон, – я его найти не смог, а он там!

   – Слушай, ты хороший эмпат, так что даже не думай о том, что ты его не нашел. Его там просто не было! – уверенно сказал я.

   – Какой же я хороший эмпат, если...

   – А скажи-ка, Шеоннель, – перебил Иксион, незаметно подмигивая мне, – далеко ли моя племянница? Если на пруд убежала купаться, то не буду ее беспокоить, а если где-то рядом, и не занята, я бы за ней послал. Спросить кое-что у девочки надо по хозяйству.

   – На пруду она, – без раздумий отвечал Шеоннель.

   – И кто-то пытается нас тут уверить в том, что он плохой эмпат! – возмутился я, – да ты только что сходу определил, где находится девушка, которую ты раз в жизни видел и не знаешь совсем! А ты пьяный, заметь! Короче, Шеон, ты хоть ссы в потолок, но я не поверю, что в трезвом уме, пусть даже и испуганный, ты не смог вычислить Кира, которого неплохо знаешь.

   Шеоннель залпом осушил бокал и, пробормотав, что Орея красивая, и эмоции у нее, как легкий весенний ветерок, уронил голову на стол.

   – Хм. Икси, ты же не открутишь Шеоннелю голову, если он приударит за твоей племянницей? – поинтересовался я.

   – Смотря с какой целью приударит. Орея мне как дочь. Ее родители погибли давно уже. Я ее как родную воспитывал. У нас с Омелией три сына, дочерей нет, а я так хотел доченьку, – лицо кентавра осветила нежная улыбка, которая тут же сменилась внушительным оскалом клыков, – если Шеоннель Орею обидит, я ему не только голову откручу, но и кое-что пониже головы!

   – Да-да, полуэльфы недостойны любви прекрасных дев, – не поднимая головы от стола, промямлил Шеон.

   – Достойны. Если готовы жениться, – ворчливо отозвался Иксион и с надеждой взглянул на меня, – ты не собираешься вырубаться?

   Вырубаться я не собирался. Все-таки я в таких делах поопытнее эльфенка нашего, да и, признаться честно, пил я меньше, чем он, так что до полного беспамятства мне было далеко. Одним словом, мы с Иксионом переложили спящего Шеоннеля на диван и продолжили общение за бокалом кентаврийского вина.

   Я так увлекся, что даже не помню, как это самое беспамятство наступило. Когда перед нами появились Саффа и Вальдор, мы с Иксионом в обнимку сидели на полу и орали похабные песни. Саффа, недолго думая, запустила в нас отрезвляющим и пригрозила, что в наказание антипохмельного заклинания лишит. Мы на это заявили, что у нас был достойный повод – мы праздновали подвиг Шеоннеля. Герой торжества, кстати, вон на том диванчике спит, и не надо лупить по нему отрезвляющим, он устал и заслужил отдых. Когда Вальдор увидел пьяного в хлам, храпящего Шеоннеля, я думал, короля удар хватит.

   – Валим! – шепнул я Иксиону и телепортировал нас в лагерь. В ту его часть, где размещались раненные, а, следовательно, и Варрен-целитель, который, в отличие от злюки Саффы, в антипохмельном нам не отказал.

   Глава 28

   Вальдор

   Лин уводит Шеона. Дуська с Терином тоже испаряются. Что же, Кира мы не нашли, плохо. К сожалению, война наша тоже как-то заканчиваться не собирается.

   В палатке остается выжидающе смотрящий на меня Андизар и безучастный Повелитель времени.

   – Спасибо, Андизар, – говорю, протягивая магу руку, – я в долгу.

   – Ваше величество, я ничего не сделал.

   – Шеон жив. Этого достаточно. Теперь я хочу попросить тебя еще об одном одолжении. Вернись в Зулкибар, посмотри за Ханной. Знаешь, после заявления Шеоннеля, что все претенденты на престол, кроме него, должны умереть, у меня сердце не на месте. Забери Вайруса и отправляйтесь туда. Ладно?

   Андизар молча кланяется. По его лицу видно, что он доволен моим решением. Наверное, оттого, что сын будет в безопасности. В самом деле, не место ребенку здесь. Маг удаляется, а я могу теперь попытаться расшевелить Кардагола. Понимаю, что у него горе, но он мне нужен деятельным и злым. Мне нужен эффективный главнокомандующий, а не сопливое нечто, растекающееся по лавке.

   – Пойдем, Кардагол, – предлагаю я сидящему в раздумьях магу, – проверим, все ли списки на увольнение утверждены. Да и свои дела у тебя, наверняка, имеются.

   Молчит.

   – Кардагол! – зову я, – Очнись. Ты нам нужен.

   Маг поднимает на меня взгляд, и я понимаю, что волшебник не с нами. Такое лицо у вечно ухмыляющегося Кардагола я еще не видел. С бледной, постаревшей какой-то физиономии на меня смотрят несчастные глаза больной собаки.

   – Я не знаю, что делать, – шепчет великий и ужасный.

   – Что делать, что делать, – передразниваю я, – работать! Будешь сидеть здесь и страдать – делу не поможешь. А так разобьем Рахноэля и уже лично у него поинтересуемся, куда он дел Кира. Вставай, гроза эльфов, труба зовет, и кентавры копытами машут. А еще сегодня Горнорыл должен прибыть со своими бойцами. Ты об их расстановке думал? Кардагол, я с тобой разговариваю!

   – Думал, – еле слышно отвечает он.

   – Ну, а я – нет! Давай, вставай уже и пойдем. А то один я не хочу со старейшиной разговаривать. Он меня Пакостником обзывает, и время от времени грозится шкуру мне спустить. А она мне дорога как память. Вполне себе симпатичная шкура. Будешь меня защищать.

   Кардагол слабо улыбается.

   – Пакостником?

   – Да! – с воодушевлением в голосе восклицаю я, – именно, что пакостником. Но теперь, как мне кажется, пальму первенства держишь ты, Кардагол.

   – Почему?

   – Да, потому что ты совратил весь мой штат фрейлин в полном составе. А они были девственницами, все до одной!

   – Лично проверял? – усмехается Кардагол, и тут я понимаю, что жить он будет и работать тоже.

   Вместе с немного пришедшим в себя волшебником выходим из палатки, а там дождь.

   – Хм, – глубокомысленно замечаю я, стирая ползущую по носу каплю. Это ж надо было так увлечься общением с несчастным магом, чтобы не обратить внимания на стук капель по крыше.

   – И где Горнорыл? – интересуется маг, создавая вокруг нас какую-то невидимую, но эффективную защиту от влаги.

   – Хороший вопрос, – бормочу я, оглядываясь по сторонам, – полагаю, должен скоро прибыть. Пойдем к телепортационной площадке.

   Площадкой это место, конечно, назвать трудно. Просто участок утоптанной земли, на которой ничего не установлено.

   Вот именно там и стоят сейчас, переминаясь с ноги на ногу, десять рассерженных гномов во главе с дядькой Горнорылом.

   – Знаешь что, Вальдор, – рычит он вместо приветствия, – на такой прием я не рассчитывал!

   М-да, нехорошо получилось. Как-то мы забыли их встретить. А сейчас стоят вот гномы такие все насупленные, мокрые, бороды слиплись, смотрят грозно.

   – Здравствуй, Горнорыл, с прибытием. Пойдем со мной.

   – Вот не удивлюсь я, Вальдор, что ты специально это все подстроил!

   – Что? Дождь? – удивляюсь я, приноравливаясь к неровному шагу старейшины. У него и ноги короче, и идти ему под тяжестью зачехленного огнемета тяжело. Так помимо огнемета за его спиной еще и неразлучная подружка секира висит.

   – Все! – рычит Горнорыл. С ним трудно разговаривать и когда он в хорошем настроении, а когда в плохом – практически невозможно.

   – Вы не правы, старейшина, – задумчиво проговаривает Кардагол, – дождь – это моих рук дело.

   – В смысле? – удивляюсь я.

   – Я был очень расстроен, – поясняет маг, – это случайно получилось.

   Забавно. А если он будет очень рад, у нас засуха начнется? Или что? И вообще, я-то зачем с ними иду? Пусть расстроенный Кардагол сам с гномами разбирается.

   Быстро сообщаю им о принятом решении и бегу в палатку к Саффе. Мне с ней нужно посоветоваться. Бегу потому, что, едва я удаляюсь от мага, его защита сползает с меня, и тут же становится холодно и мокро. Вот противный все же тип – этот Кардагол. Ему плохо, так пусть и остальным жизнь медом не кажется!

   Очень надеюсь на то, что ведьмочка моя придворная уже вернулась из Зулкибара. Потому что бегущий под дождем король – зрелище страшное и комичное одновременно. Но вот король, бегающий под дождем из палатки в палатку – только комичное, а мне хотелось бы вызывать по отношению к собственной персоне несколько иные чувства.

   И в самом деле, здесь. Сидит, травки какие-то по мешочкам раскладывает.

   – Ваше величество? – с недоумением произносит она, когда я начинаю отряхиваться, разбрасывая брызги в стороны.

   – Оно самое, мое величество. Саффа, у тебя есть какое-нибудь заклятие осушения?

   – Конечно.

   Что она сказала, я не понял, но чувствую себя гораздо комфортнее.

   – Спасибо, – говорю, присаживаясь на хрупкий складной стульчик, – А, может, у тебя еще и вино имеется?

   Саффа едва заметно улыбается. Умница-девочка. Намеки понимает. И вот я уже сижу с бокалом в руках, а Озерная Ведьма, расположившись напротив меня, смотрит выжидающе.

   – Ты помнишь, – спрашиваю, – как Кардагол сказал о том, что его считали богом?

   – Помню.

   – Ты об этом что-то знаешь?

   – Да. Ему поклонялись в нескольких областях. Даже в Зулкибаре кое-где были его храмы. Кардагол считался богом времени и сновидений. Люди верили, что он может закрадываться в сны неугодных ему и убивать их там. А если человек ему нравился, то он замедлял для него процесс старения, делал его здоровым и красивым. Да, а еще он Повелитель грозы. Я уж не знаю, как увязать это все вместе.

   – И он все это может?

   – Он всего лишь волшебник. Не бог. Но в ограниченных пределах – да. Правда, насчет снов я не знаю.

   Задумываюсь. Кардагол, конечно, великий маг. Но я-то знаю его как человека – ехидного, пакостного, любителя и любимца женщин, отца, искренне переживающего за сына. С другой стороны, понятия не имею, что представляют из себя боги.

   Где-то громыхнуло так, что дрогнули стены палатки. Видимо, Горнорыл умеет доводить до белого каления не только меня, и Кардагол уже не расстроен, а взбешен. Впрочем, небольшое потрясение ему сейчас даже полезно.

   – А я могу узнать, зачем Вы это спрашиваете, Ваше величество? – осторожно интересуется Саффа.

   – Не знаю. Беспокоят меня почему-то эти время от времени всплывающие сообщения о боге эльфов. Вернее, о богине. Но вот как их вопринимать... Ты знаешь, что Шеон вернулся?

   – Слышала. К сожалению, один.

   – Да. И он вновь принес какую-то байку о богине, которая якобы забрала Кира. С одной стороны, это могут быть лишь глупые россказни, и Рахноэль всего лишь переместил Кирдыка куда-нибудь еще. С другой, когда информация появляется дважды, ее уже следует проверить. Я думал, может ты, ну тогда, раньше, слышала что-то о помогающей эльфам богине.

   Саффа задумывается и медленно проговаривает:

   – Знаете, Ваше величество, что-то такое я припоминаю. Но, насколько я помню, богиня оставила эльфов еще до начала магических войн. А подробностей я, к сожалению, вспомнить не могу. Может быть, мне стоит пообщаться с Шеоннелем? Что он рассказал?

   – Почти ничего, – мрачнею я, – мальчик был на редкость не словоохотлив. Мне кажется даже, что он изложил, скажем так, усеченную версию событий. Саффа, может быть, ты с ним поговоришь?

   – Как скажете. А где он сейчас?

   – Лин куда-то его уволок. Якобы тренироваться. Только не думаю, что они занимались этим под дождем.

   Выглядываю из палатки. Ливень прекратился, лагерь оживляется. Направляющийся куда-то с деловым видом боец вытягивается в струнку, увидев мою физиономию.

   – Лина Эрраде мне найди, – коротко бросаю я.

   Минут через десять в палатке Саффы появляется вовсе не Лин Эрраде, а Омелия – супруга Иксиона. Она хмуро здоровается и сообщает, что Лин вместе с Шеоном в данный момент гостят у нее дома, и если мы с Саффой пожелаем, нас могут туда сопроводить. Э? Надеюсь, не верхом на кентавре? Мне как-то в прошлый раз не очень понравилось. Волшебница улыбается.

   – Я знаю ориентиры, – говорит она, – и если Вы, Ваше величество, и Вы, ваша светлость, не против, я Вас перенесу.

   Мы не против.

   Вскоре мы оказываемся во дворе большого добротно сложенного дома. От нормального человеческого жилища его отличают только очень высокие двери, отсутствие крыльца да необычные узкие окна. А так дом как дом. Деревья вокруг цветут какими-то мелкими голубыми цветочками. Красиво.

   Омелия, время от времени искоса на меня поглядывая, проводит нас внутрь.

   – Они там, – говорит она, показывая на одну из странных, снабженных двумя ручками, дверей, – я с вами не пойду. Вернусь в лагерь.

   Из-за двери раздаются какие-то загадочные звуки. Лицо Саффы мрачнеет. Ага, нижняя ручка, видимо, специально для людей. Поворачиваю...

   Ну, кто бы сомневался! Лин, это чудовище малолетнее, кого угодно может довести до скотского состояния! На полу, подогнув под себя копыта, сидит (или лежит? Не могу правильный глагол подобрать!) пьяный вдрызг Иксион. К нему прислонился княжич. Стоит ли говорить о том, что и он не вполне трезв?

   Размахивая правой рукой, в которой зажат внушительных размеров кубок, Эрраде-младший немузыкально завывает:

   "Что такого у эльфей,

   что у прочих нет людей?!

   Может быть, душа моя,

   у эльфей по два..."

   Далее следует пауза, после которой какофонию звуков дополняет бас Иксиона:

   "Ого-го, ого-го, нет такого ничего!".

   – Мерлин Эрраде, – тихо произношу я.

   – Ась?! – отзывается Лин, скашивая на меня пьяненькие глазки. Я обвожу взглядом комнату и вижу лежащего на диванчике похрапывающего Шеоннеля. Ни малейшего труда не составляет догадаться, что он тоже очень и очень пьян. Рычу:

   – Саффа!

   Волшебница понимающе кивает и что-то шепчет.

   Лицо Лина тут же становится обиженным.

   – Ну, что сразу отрезвляющим-то? – бурчит он.

   Иксион болезненно морщится.

   – Что Вы здесь делаете? – спрашиваю я.

   – Что делаем, что делаем... Поход Шеона празднуем, вот! – отзывается недовольный княжич и тут же добавляет, – Саф, а антипохмельным теперь слабо?

   – Я тебе устрою антипохмельное, – шипит сквозь зубы Саффа, после чего оглядывается на меня и уже другим тоном произносит, – простите, Ваше величество.

   Лин бросает на волшебницу очень выразительный взгляд, после чего хватает кентавра за руку и с тихим "Валим!" испаряется.

   – Знаешь, Саффа, – задумчиво проговариваю я, – не знаю, почему, но Лин Эрраде временами наводит меня на мысли о необходимости применения к нему телесных наказаний.

   – Меня тоже, – бормочет Саффа, разглядывая спящего эльфенка.

   – Вот странно, но в отношении других знакомых такая идея меня не посещает. А он... Что там с Шеоном? Просто пьян?

   – Да, ничего страшного. Отрезвить?

   Вздыхаю.

   – Не надо пока.

   Подхожу к дивану, беру Шеоннеля на руки. Он, хоть и высокий, на удивление легкий. Впрочем, у всех эльфов кости тоньше, чем у людей.

   – Давай в лагерь, – командую я, – Это чудо ушастое должно проспаться.

   А потом я его домой отправлю, в Зулкибар, пусть Иоханну охраняет. Нечего ему под ногами болтаться.

   Иоханна

   Я так уже привыкла к присутствию рядом Ларрена. Как к собаке. Иногда забываю даже, что не одна. А он – предупредительный, спокойный, молчаливый, постоянно рядом. Чем-то он напоминает мне Кира – такого, каким был полковник до моего путешествия в иное время. Это сейчас я знаю, что Кирдык Кардаголович, как называет его Дуська, вовсе не белое и пушистое существо, каким я его себе представляла. Даже забавно, какой я была глупой! В свое время не обратила внимания на его отношение к Саффе (а конкретнее, на его предложение умертвить мою подругу), гордо проигнорировала тот факт, что заявившийся к нам с Дуськой Кир был ранен, а значит, он с кем-то сражался. И ведь позже я даже узнала, с кем – с Лином Эрраде! Я как-то сочла все это несущественным. Я продолжала считать Кира зайчиком. Мне стоило бы тогда сложить два плюс два и понять, что мужчина, в которого я влюбилась, отнюдь не безропотный слуга, и его нежное отношение ко мне не свидетельствует о его готовности подчиняться, а, напротив, показывает желание сильного поберечь более слабое существо. Какая же я была глупая! Как же ему сейчас, наверное, плохо. Я старательно забываю текст письма Рахноэля, и все равно эти строчки про приспособления постоянно тревожат меня.

   Единственный способ не думать – работать.

   Едва ли за всю историю Зулкибара на его престоле был настолько деятельный монарх. Я пересмотрела финансовые отчеты за последние пять лет. Довела казначея до истерики, но вынудила последнего провести расследование. На мой взгляд, у нас подворовывали. Понемногу, но регулярно. Я оказалась права.

   Я заключила торговое соглашение с Шактистаном. Возможно, отец и будет не в восторге, но я сочла это необходимым. Более того, я подумываю и о военном сотрудничестве с этим государством. Мне это на удивление легко далось, кстати.

   Я выделила финансы на обновление нашего торгового флота. Я многое, что успела еще сделать. Бедный папа устанет разгребать последствия. Но не могла же я, и в самом деле, сидеть и тосковать? Это болезненно и непродуктивно. Уж Киру это точно не поможет.

   Время от времени я натыкалась на Юсара, который тут же начинал ныть, что я себя не берегу, и король Вальдор, когда вернется, что-нибудь открутит бедному целителю. Ну, может и открутит. Знать, судьба у него такая. У обоих. У одного откручивать, а у другого... Ай, неважно.

   Начала я это еще до отправления Шеона и Андизара в Альпердолион. Продолжаю и сейчас. Кстати, по моим расчетам, пора бы ему уже и вернуться вместе с Киром. Вот было бы хорошо!

   – Ваше величество, вас спрашивает некий Андизар, – рапортует Гарлан.

   – Зови, – кричу я, – конечно же, зови!

   Андизар входит, кланяется.

   – Ну, что? – спрашиваю, – все прошло удачно? Где они?

   – Весьма сожалею, Ваше величество, но мы не нашли Кирдыка во дворце. Его там нет. С Шеоннелем все в порядке. Он с Вашим отцом. Последний же велел мне охранять Вас.

   – Но у меня уже есть охранник, – как-то растерянно, невпопад отвечаю я. В голове одна мысль – они не нашли Кира. Его нет во дворце. Может быть, его убили?

   – Он мертв? – тихо проговариваю я.

   – Полагаем, нет, – серьезно отвечает Андизар, – скорее всего, его просто перевели в другое место. Кто еще Вас охраняет?

   – Я! – произносит Ларрен и делает шаг вперед. Наверное, какие-то магические возможности у него, все же, имеются. Который раз уже замечаю, что если Ларрен желает, чтобы его не замечали, так оно и будет.

   Взгляд Андизара останавливается на груди экс-наместника.

   – Я все еще принадлежу Вальдору, – тихо произносит Ларрен.

   Маг переводит взгляд на его лицо и улыбается:

   – А это не имеет значения. Не знаю, в курсе Вы или нет, но меня зовут Андизар, и моя репутация тоже изрядно подмочена.