Текст книги "Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди"

Автор книги: Федор Раззаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 133 страниц)

В то время, как контрразведчики искали террористов, их коллеги из 5-го Управления (идеология) разрабатывали новые операции против диссидентов. Однако с недавнего времени они вдруг стали замечать, что многие их тайные замыслы становятся известны противнику. «Уж не завелся ли среди нас «крот»?» – удивлялись сотрудники «пятерки» и тут же гнали от себя эту крамольную мысль – подобное казалось просто сумасшествием. Но «крот» в «пятерке» действительно существовал. Это был капитан КГБ Виктор Орехов. Поскольку его случай проходит по разряду уникальных, стоит более подробно осветить карьерный путь Орехова.

Орехов пришел в КГБ по собственной инициативе. После срочной военной службы в пограничных войсках он поступил в «Вышку» – Высшую школу КГБ имени Дзержинского. Учился на 2-м, самом престижном факультете: разведка и контрразведка. Поскольку этот факультет готовит специалистов для работы не только в стране, но и за рубежом, там студентов обучали иностранным языкам. Орехов в совершенстве овладел турецким. Однако при распределении его оставили на родине, поскольку «волосатой лапы», где надо, он не имел – потому и попал в Москворецкий райотдел КГБ в Москве. Начинал с младшего оперуполномоченного (звание – лейтенант), обслуживал Институт текстильной промышленности, где искал шпионов среди иностранных студентов. За несколько лет дослужился до капитана, после чего его перевели в Московское областное управление, все на ту же «пятую линию».

Все эти годы Орехов был на хорошем счету у начальства и изменять чекистским идеалам совсем не хотел. Он считался элитой общества: получал приличную зарплату (330 рублей), всюду входил без стука (чекист же!), никого не боялся. За хорошую службу был поощрен загранпоездкой – вместе с труппой Большого театра ездил в Японию. И вот этот, во всем благонадежный чекист внезапно стал сочувствовать диссидентам. По словам самого Орехова, произошло это не сразу, а постепенно – по мере того как он знакомился с соответствующей литературой, изымаемой у диссидентов. Он вдруг понял, что в этих книгах пишут про то, о чем люди давно шепчутся на кухнях: и про бардак в стране, и про разложение верхов. И он стал им помогать как мог: предупреждал о готовящихся арестах, возвращал изъятую литературу. В январе 77-го он, к примеру, предупредил о предстоящем аресте видного правозащитника Юрия Орлова, после чего тот на неделю исчез из дома. Причем его дом был под наружным наблюдением КГБ и там никак не могли взять в толк – как же Орлов сумел так ловко их провести? Они же не знали, что все это стало возможным благодаря деятельности «крота» в их рядах.

Артистка эстрады Клара Новикова в те январские дни лежала на сохранении в родильном доме на Шаболовке – у нее вот-вот должен был родиться ребенок от журналиста «Юности» Юрия Зерчанинова. Определили ее к одному из лучших столичных врачей в этой области – Владиславу Скопу (у него рожали жены Геннадия Хазанова, Полада Бюль-Бюль оглы и многих других звезд). Как вспоминает сама К. Новикова:

«Скоп счел нужным положить меня несколько раньше срока, чтобы я находилась под наблюдением врачей. И я ждала родов почти две недели. В моей палате лежали еще три женщины. Одна – самая молоденькая – на сохранении. И оказалось, что она работает в обувном магазине рядом с нашим домом, и я буду потом приходить к ней – Маше башмачки куплю. У другой женщины был металлический зуб, а третья слепой была.

И муж ее, который приходил каждый день, был слепой, а ребенка, к счастью, она родила зрячего. И когда ей приносили мальчика, постоянно просила приткнуть его к ее груди. Но что поражало меня – мальчик сам, как звереныш, нанюхивал мамину грудь и вцеплялся в нее.

А я не могла дождаться – когда же…

И старого врача, который приходил с трубкой и прикладывал ее к моему животу, непрестанно спрашивала:

– Когда, когда? А он говорил:

– Только бог знает, когда…»

В эти же дни в таком же «интересном» положении находилась и другая эстрадная артистка – Надежда Бабкина. Но в отличие от Новиковой она рожала ребенка, будучи не в самом лучшем расположении духа. Дело в том, что буквально за несколько дней до родов ей изменил супруг, и убитая горем женщина едва не покончила с собой. Впрочем, послушаем ее собственный рассказ:

«В принципе мы хорошо жили с Володей и до появления сына были абсолютно близки друг другу душой. А потом произошло то, чего ни одна женщина не может простить мужчине. Он мне изменил, к тому же в тот момент, когда я ждала ребенка. Малыш вот-вот должен, был появиться на свет. Мы жили в маленькой комнате. Однажды Володя привел в дом компанию, в которой была и его прежняя подружка. Я утомилась к вечеру и легла спать. Ночью проснулась от шума… Я была в шоке. Выгнала из квартиры их обоих. Не помня себя, бросилась к окну… Но вовремя остановилась, сказала: «Надя, стоп! У тебя ребенок. Все будет хорошо, замечательно. Забудь! Забудь все немедленно! И постарайся простить».

Бабкина родит в субботу, 15 января. Новорожденным окажется мальчик, которого назовут Данилой. На какое-то время это радостное событие примирит супругов, но, видимо, обида, нанесенная мужем, все равно будет кровоточить: в итоге спустя какое-то время Бабкина подаст на развод.

Владислав Дворжецкий продолжает лежать в Ливадийской больнице и, кажется, идет на поправку. 15 января он записал в своем дневнике следующие строчки: «Разрешили в кровати лежать как угодно! Сестры заулыбались. Но само разрешение официальное – это уже значит, что все сдвинулось! Сорок пять минус восемнадцать равно двадцати семи. Осталось двадцать семь дней! До двадцать шестого я должен хорошо научиться сидеть на стуле (долго)…»

А теперь из Ялты вернемся в Москву. Театральные круги столицы потряс скандал: из Театра сатиры ушла его старейшая актриса (с 1947 года) – Татьяна Пельтцер. Произошло это внезапно, из-за ссоры актрисы с главрежем театра Валентином Плучеком прямо накануне премьеры спектакля «Горе от ума», которая была назначена на 18 января. Вот как об этом вспоминает коллега Пельтцер по театру Ольга Аросева:

«Шла последняя перед премьерой репетиция. Не занятая в нем, я слушала в своей гримуборной сцены бала у Фамусова. Вдруг в плавное и слитное течение грибоедовского текста ворвался раздраженный вопрос Пельтцер: «Куда мне идти?» Плучек недовольным голосом, потому что прервалась репетиция, ответил, что идти она может куда захочет. Она еще более раздраженно, вызывающе даже, спрашивает: «А куда мне сесть?»

Он, взорвавшись, отвечает: «Ну, конечно, вы должны быть в центре, а остальные – вокруг… Между прочим, здесь еще и Чацкий, и Софья есть! Вы, конечно, не заметили?» (Чацкого играл Андрей Миронов, а Софью – молодая, очень талантливая актриса Татьяна Ицыкович (Васильева), которую Плучек особенно любил и всячески выдвигал).

Что тут началось! Следовал текст не по Грибоедову, который я повторить не решаюсь. Кричит она. Кричит он. Оба словно обезумели. Понимаю, что сейчас Татьяна репетицию бросит и со сцены уйдет. Бегу вниз, в вестибюль, чтобы ее встретить. Схватила с вешалки свое и ее пальто. Жду. Она спускается. Тоже бегом. Я пытаюсь ее одеть, увести из театра. А она, еще докрикивая, вдруг поворачивает обратно, рвется из моих рук – договорить Плучеку то, что она не успела. Я ее умоляю ехать домой. А по трансляции голос: «Аросеву немедленно на сцену!» Это чтобы Пельтцер заменить в спектакле.

Выбежал Миша Державин в костюме Скалозуба: «Ольга Александровна, уходите немедленно, Плучек вас репетировать зовет». Мы с Пельтцер выскочили из театра. Тут актер Козловский сбегает по ступенькам служебного входа, догоняет нас: «Ольга Александровна, вас зовет Валентин Николаевич». Я понимаю, что, если пойду на сцену репетировать Хлестову, Пельтцер больше не переступит порога нашего театра. Кричу на Козловского: «А если бы я в метро спустилась, ты меня и с эскалатора бы снял?! Нету меня, понимаешь, нету!»

Сели в такси, я умоляю Татьяну успокоиться. А она только и повторяет, как в затмении разума: «Я к Марку Захарову пойду! К Марку пойду, к Марку…» Кое-как довезла ее до дому, а утром звонок: «Ольга, дай мне твою машину. Я поеду жаловаться в министерство». У меня тогда «жигуленок» был с водителем. Вместе с шофером я поехала к ней. И опять мы по Москве два часа катались. И снова я ее уговаривала, но не отговорила. Она к Марку Захарову в «Ленком» ушла…»

Тем временем в первой половине января в столичных кинотеатрах состоялось несколько премьер: 3-го – боевик Вениамина Дормана «Золотая речка» (продолжение фильма «Пропавшая экспедиция») с участием Александра Кайдановского, Евгении Симоновой, Бориса Сморчкова и др.; советско-американская сказка Джорджа Кьюкора «Синяя птица» с участием Элизабет Тейлор, Джейн Фонды, Маргариты Тереховой, Георгия Вицина и др.; 7-го – мелодрама Владимира Шамшурина «Безотцовщина» с участием Льва Прыгунова, Елены Драпеко и др.; 10-го – «Розыгрыш» Владимира Меньшова с участием Дмитрия Харатьяна, Евгении Ханаевой, Олега Табакова и др.; военная драма Леонида Головни «Матерь человеческая» с Тамарой Семиной в главной роли.

Кино по ТВ: «Веселое сновидение, или Смех и слезы» (премьера т/ф), «Дядя Федор, пес и кот» (премьера м/ф), «Эта веселая планета» (1-го), «По секрету всему свету» (премьера т/ф), «Мелодии Верийского квартала» (2-го), «12 стульев»» (премьера т/ф 2, 8—9-го), «Путь к причалу» (5-го), «Судьба барабанщика» (премьера т/ф 5—7-го), «Мастер» (премьера т/ф), «Пятьдесят на пятьдесят» (с субтитрами, 6-го), «Даурия» (6—7-го), «Остров сокровищ» (7-го), «Золушка», «Броненосец «Потемкин», «Человек с ордером на квартиру» (9-го), «Гуттаперчевый мальчик», «Серебряные трубы» (10-го), «Приключения на далеком Севере» (Италия-Югославия, премьера т/ф 11—13-го), «Детство Горького» (12-го), «Карнавальная ночь» (13-го), «Сомбреро», «Насреддин в Бухаре» (14-го), «Разрешите взлет!» (15-го) и др.

Из других передач назову следующие: «Человек и закон» (6-го; выпуск был посвящен судебному процессу над жителем Еревана Сагоманяном, который на спекуляции цветами в месяц зарабатывал 120 тысяч рублей. Он коллекционировал уникальные картины, изделия из золота, фарфора и фаянса, которые после конфискации уместились в 5 залах городской картинной галереи), «В мире бизнеса» (7-го; в передаче разоблачались конкурсы красоты, проводимые на Западе), «С песней по жизни» (13-го; участники: Галина Улетова, Виктор Ланцов, Геннадий Суханов, Альберт Асадуллин, почетный гость – София Ротару), «Голубой огонек» (15-го, повтор от 1 января).

Но одну из передач хочется выделить особо. Во вторник, 11 января, по 1-й программе свет увидела 45-минутная передача «Мелодии и ритмы планеты» (21.30–22.15). Надеюсь, мало кому из тех, кто помнит те времена, надо объяснять, что это была за передача, которая чуть позже несколько изменит свое название – станет «Мелодиями и ритмами зарубежной эстрады». Едва на экранах возникала ее заставка – вращающийся вокруг своей оси скрипичный ключ, – как миллионы людей буквально прилипали к экранам своих телевизоров, невзирая на поздний час показа (позже передачу сдвинут на 23.00). На скучноватом советском ТВ «Мелодиям и ритмам» суждено будет совершить революцию. Именно в ней сидящий на голодном пайке отечественный меломан получит возможность воочию увидеть своих кумиров с «загнивающего Запада», поскольку до этого он их только слышал. Причем создатели передачи втюхивали западных исполнителей «на десерт» – в самый конец передачи. А перед ними в течение получаса показывали в общем-то мало кому интересных (в силу частого показа в других программах) артистов из соцлагеря типа Хелены Вондрачковой или Ганса Дитера Байера. И только последние 15 минут передачи были отданы на откуп западным исполнителям. Ради этих минут подавляющая часть телезрителей и высиживала у экранов. Именно в «Мелодиях и ритмах» впервые были увидены живьем те, кто пел строчки, известные каждому советскому человеку: «водки найду» («Смоки»), «мани, мани, мани» («АББА»), «Распутин – секс-машин» («Бони М») и многие другие.

Из театральных премьер назову следующие: 7-го в Большом театре – «Каменный гость»; 9-го в Театре имени Ермоловой – «Юнона и Павлин» с участием А. Жаркова, Л. Галлис, Э. Кирилловой и др.; в филиале Малого театра – «Над светлой водой» с участием Д. Павлова, К. Мякишева, Г. Деминой и др.

Эстрадные представления: 1—9-го – во Дворце спорта в Лужниках состоялись концерты с участием Иосифа Кобзона, Валентины Толкуновой, Ивана Суржикова, Бориса Владимирова и Вадима Тонкова, ВИА «Поющие сердца» и др.; 7—9-го – в ГТЭ шел спектакль «Зависит от нас» с участием Аркадия Райкина и артистов Ленинградского театра миниатюр; 9-го – в ГЦКЗ выступали: Алла Пугачева, Лев Лещенко, ВИА «Голубые гитары» и др.; 11 —18-го – в ГТЭ выступал Валерий Ободзинский в сопровождении ВИА «Верные друзья»; 14—16-го – в «Октябре» состоялись концерты с участием Аллы Абдаловой, Галины Улетовой, Светланы Резановой, ВИА «Москвички» и др.

Утром в понедельник, 17 января, Леонид Брежнев поездом отправился в Тулу, чтобы вручить этому городу Звезду «Города-героя» (указ о награждении города появился 7 декабря 1976 года). Эта поездка ознаменовалась знаменательным событием: именно в поезде появилась идея о мемуарах Брежнева. О том, как развивались события, вспоминает тогдашний генеральный директор ТАСС Леонид Замятин:

«Неожиданно меня приглашают в вагон к Брежневу. А там уже сидит Черненко, помощник генерального секретаря Саша Бовин и личный секретарь Леонида Ильича Галина Дорошина.

– Вот, – обиженно говорит Леонид Ильич, – сколько прошу о Малой земле написать, о солдатиках погибших, и все впустую. Может, ты возьмешься?

Черненко, конечно, тут как тут.

– Правильно, Леонид Ильич, народ заждался ваших воспоминаний.

Стою ошарашенный.

– Так я же не умею книги писать. Вот Бовин – тот мастер на все руки. К тому же он ваши рассказы слышал.

Санька на меня аж волком посмотрел.

– Да какой я писатель! Я могу статью, речь вашу, Леонид Ильич, а книгу – нет, не справлюсь.

Генеральный только огорченно махнул рукой. Ну, думаю, слава богу, пронесло…»

Замятин ошибался – не пронесло. Однако о том, как развивались события дальше, я расскажу чуть позже, а пока продолжим знакомство с январскими событиями.

Вместе с Брежневым в Тулу отправилась и большая группа столичных артистов, которая должна была участвовать в праздничном концерте. Среди них был и Евгений Петросян, который попал в эту делегацию благодаря пожеланию… Брежнева, являвшегося большим поклонником творчества этого артиста. А сообщил Петросяну об этом замминистра культуры Кухарский. Но артист этой новости не сильно обрадовался, поскольку Кухарский стал уговаривать его выйти на сцену в роли конферансье. «Но позвольте, я уже больше года не конферирую, – попытался напомнить чиновнику артист. – Я не могу выступать в этом жанре». – «Это ваше личное дело, – холодно отреагировал Кухарский. – А концерт должны вести именно вы». – «Но у меня нет конферансных текстов, за это время я отчасти потерял квалификацию», – продолжал отбрыкиваться Петросян. Тогда Кухарский привел убойный по тем временам аргумент: «Вы что, против советской власти?» Петросян понял, что дальнейшие возражения бесполезны. Но в итоге все равно выкрутился: по совету одного коллеги попросил разрешить ему вести концерт с каким-нибудь диктором телевидения и весь конферанс взвалил на него. Сам же выступал только с номерами. Но этот концерт состоится чуть позже, а пока продолжим знакомство с другими событиями.

17 января в Ленинграде покончил с собой народный артист СССР, 36-летний солист балетной труппы Театра оперы и балета имени Кирова Юрий Соловьев. Поскольку до сегодняшнего дня истинной подоплеки этого самоубийства никто не знает, можно опираться только на слухи. А они в те дни ходили по городу один круче другого. Так, коллеги покойного утверждали, что Соловьев покончил с собой из-за ревности, а «вражьи голоса» утверждали, что он угорел в бане. Была еще одна версия, которая больше всего походила на правду: Соловьев застрелился на даче из охотничьего ружья, поскольку так и не смог простить себе предательства, которое он совершил 15 лет назад по отношению к своему коллеге – Рудольфу Нуриеву. А произошло вот что.

В июне 1961 года Театр Кирова гастролировал в Париже, и сотрудники КГБ, которые долгое время пытались уличить Нуриева в гомосексуализме, специально подселили к нему в номер Соловьева (оба артиста хорошо знали друг друга еще по совместной учебе в хореографическом училище при интернате). И не ошиблись: Нуриев тут же бросился соблазнять коллегу. А тот, испугавшись домогательств, стуканул на него чекистам. Над Нуриевым дамокловым мечом повисла 121-я статья – мужеложество. И тогда он попросил политического убежища во Франции. Говорят, все эти годы Соловьев никак не мог простить себе того поступка, и именно эти душевные муки заставили его взяться за ружье в январе 77-го. Много лет спустя младший брат покойного Игорь так описал события тех дней:

«Моя семья жила на Фонтанке. Как-то вечером Юрий вместе с женой Татьяной Легат приехал к нам в гости. Брат выглядел очень уставшим и постаревшим. С ним творилось что-то непонятное. Вскоре они уехали домой. А буквально за день до смерти Юра позвонил и стал уговаривать меня поехать с ним на дачу. Я отказался, поскольку в понедельник (17 марта. – Ф. Р.) меня ждали на работе. Брат продолжал настаивать, но уговорить не смог… В общем, уехал брат на два дня. В четверг обещал вернуться на репетицию. Но…

О его смерти мне сообщил друг брата, тоже танцовщик из Кировского. Он сосед Юры по даче. Решил навестить его, а когда вошел в помещение, увидел Юру лежащим на полу, а рядом – охотничье ружье… Видимо, брат не случайно звал меня с собой. Наверное, его что-то терзало. Ему хотелось с кем-то поговорить, облегчить душу… Через несколько дней меня вызвали к следователю. Задали несколько вопросов: какие отношения у меня были с братом, о его жене и родителях. Завели уголовное дело, но нам о результатах так ничего и не сообщили…»

18 января в Туле состоялось торжественное заседание, посвященное вручению городу медали «Золотая звезда». Высокую награду вручил Леонид Брежнев. После церемонии награждения в помещении драматического театра состоялся большой праздничный концерт, на котором выступили многие популярные исполнители, в том числе и Евгений Петросян. Вот как он сам об этом вспоминает:

«На том концерте я увидел Брежнева в партере – как обыкновенного зрителя. Такое было впервые – обычно в Большом театре, во Дворце съездов он сидел в ложе и не был виден артистам. Надо сказать, что зрителем Леонид Ильич оказался прекрасным – добрым, непринужденным. Он смеялся как ребенок, всплескивая руками, откидываясь туловищем назад, прикладывая ладони к груди, вытирая слезы, появившиеся от смеха, а в случае согласия кивал головой. Я еще подумал, этим наивным человеком, наверное, легко управлять тем, кто находится в его непосредственном окружении. А может, он так доверчив и сентиментален просто от старости и умственной немощи?..»

19 марта в Ленинграде, в здании Театра оперы и балета имени Кирова состоялась гражданская панихида по народному артисту СССР Юрию Соловьеву. Несмотря на то что официальные власти сделали все, чтобы истинные причины смерти артиста были скрыты от общественности (в некрологе, опубликованном в «Вечернем Ленинграде», было написано, что актер «безвременно скончался»), практически все пришедшие на панихиду знали правду и недоумевали: почему? Но ответа на этот вопрос ни у кого, увы, не было.

Продолжаются съемки комедии «Мимино». За эти дни Георгий Данелия успел слетать в Западный Берлин для выбора натуры (12–15 января), а вернувшись в Москву, возобновил съемки. Так, 17 января в 6-м мосфильмовском павильоне был снят эпизод, в котором Мизандари приходит в сельскую школу, а 19–21 января съемки переместились на улицы Москвы. Тогда был снят один из самых смешных эпизодов картины – кража «КрАЗа». Помните, Хачикян не находит во дворе свою машину, и Мизандари оставляет его на месте происшествия, дав задание стеречь следы преступления, а сам спешит в милицию. Хачикян ревностно исполняет возложенные на него обязанности: когда в подворотню заходит припозднившийся прохожий, спешащий домой, он хватает с земли кирпич и просит прохожего не приближаться: дескать, «здесь следы». Мужчина убегает прочь, тем более что в подворотню возвращается сообщник стерегущего следы – Мизандари. Между тем тот приносит Хачикяну радостную весть: оказывается, «КрАЗ» никто и не думал угонять – он стоит в соседнем дворе.

В пятницу, 21 января, Леонид Брежнев записал в своем дневнике (оказывается, генсек вел таковой) следующие строчки: «Первую половину отдыхал дома. Обедал дома. Вес 85.200.

Вторая половина – работал в Кремле. Подписал протокол Политбюро – от 20 января. Докладывал Боголюбов…»

Из всего этого текста самым интересным, на мой взгляд, являются строчки про вес генсека. Дело в том, что в последние годы Брежнев весьма ревностно следил за своим весом и каждый день обязательно вставал на весы. Если вдруг обнаруживал, что поправился (даже на несколько граммов), сильно огорчался. За столом он следил за каждой ложкой, чтобы не переесть, совершенно отказался от хлеба. На ужин ел только капусту и чай. Или творог и чай. Иногда мог позволить себе пару сырников. Самое интересное, он и охранников своих так же кормил, урезав их рацион питания чуть ли не до минимума. А поводом к этому послужил один случай. Как-то во время обеда директор завидовского охотохозяйства увлекся за столом черной икрой – отправлял ее в рот большой ложкой одну за другой. Брежнев возмутился: дескать, это же не гречневая каша. А директор и бровью не повел: а я, мол, и не заметил. Но иногда Брежнев понимал, что дает лишку: как-то заметив, что его телохранитель Владимир Медведев встал из-за стола голодным, он попросил жену нарезать ему колбасы.

Брежнев любил украинский борщ и исключить его навсегда из своего рациона никак не решался. Был случай, когда он плотно набил живот этим борщом, потом взвесился, и весы показали прибавку в 500 граммов. И что вы думаете, распорядился сделать Брежнев? Он приказал охране поменять весы. А когда и те показали ту же самую прибавку, разнервничался, но от борща не отказался.

Вспоминает В. Медведев:

«Иногда с утра взвесится – все в порядке, вес в норме, даже поменьше. Он совершенно счастлив:

– Вот видишь! – улыбается. – Буду еще меньше есть. А гулять побольше.

И весь день у него радостное настроение, окружающие – и дома, и на работе – тоже все довольны. Потом, встанет на весы – опять эти лишних 500 граммов!.. Опять меняем весы. Тут еще провоцировали его верные соратники. Встретятся, он жалуется на полноту, а они дружно успокаивают:

– Да что вы, Леонид Ильич, вы прекрасно выглядите, подтянуто, свежо.

– Да вес же, вес…

– Нет-нет, все в порядке. У вас весы врут. И, конечно, советы: побольше двигаться,

гулять.

Леонид Ильич спросит кого-нибудь:

– Ты чего на завтрак ешь?

– Одно яйцо и чай.

Он, может быть, с утра десять яиц ест, но разве скажет. «Одно…»

На другое утро повара спрашивают, что приготовить на завтрак. Леонид Ильич отвечает:

– Одно яйцо и чай.

Все весы, а их было десятки, надо, было держать на контроле, не дай бог – разнобой…».

21 января в «Комсомольской правде» была опубликована статья Т. Илларионовой под названием «Почтовый детектив». Речь в ней шла о трех работницах почты села Меновное, что в окрестностях Усть-Каменогорска, которые умудрились отбить вооруженное нападение грабителей да еще помогли милиции их задержать. События в тот день развивались следующим образом.

Примерно около четырех часов вечера, когда до закрытия почты оставалось меньше часа, туда зашел неизвестный мужчина с бородой. Работницы почты – а их было трое: Евдокия Иванова (47 лет), Вера Проходова (30) и Галина Медведева (29) – сразу обратили внимание на подозрительное поведение позднего посетителя: он почему-то прикрывал лицо платком, а сам так и зыркал глазами, внимательно оглядывал помещение. Истинный смысл его поведения стал понятен уже спустя минуту, когда на почту вбежали двое мужчин с ножами в руках и масках-чулках на лицах. Бородатый тут же спрятал платок и, выхватив из кармана пальто пистолет, приказал женщинам не двигаться. Когда же одна из работниц почты – Иванова – попыталась было приподняться со своего места, бородач стукнул ее рукояткой пистолета по голове, тем самым наглядно демонстрируя, что церемониться ни с кем не собирается. Но бандиты просчитались. Именно этот предательский удар заставил двух других женщин превратиться в тигриц. Проходова и Медведева набросились на одного из бандитов и, отняв у него нож, забросили его подальше за сейф. После этого они сорвали с грабителя маску, чем повергли его в еще больший ужас. Бандит попятился к выходу. Воспользовавшись моментом, Медведева разбила окно и стала громко звать на помощь. Этот демарш окончательно добил грабителей – они бросились к выходу. А женщины вошли в такой раж, что бросились за ними в погоню. На крыльце они догнали самого нерасторопного и буквально вцепились в него мертвой хваткой. И висели на нем вплоть до приезда милиции. Двух других грабителей милиционеры задержали на автобусной остановке, где они пытались зарыть в снег похищенные деньги. Всех трех мужественных женщин за проявленный героизм наградили медалями «За отвагу».

Во вторник, 25 января, Андрей Сахаров получил вызов к заместителю Генерального прокурора СССР Гусеву в Прокуратуру СССР (Пушкинская, 15). Цель вызова – официальное предупреждение Сахарову об уголовной ответственности в связи с его заявлением от 12 января о взрывах в Москве. Во время встречи Сахаров отказался подписать предупреждение, на что Гусев заявил: «Ваш отказ не имеет значения. Все равно предупреждение останется в анналах прокуратуры». Что он хотел этим сказать, Сахаров так и не понял. Зато он хорошо понимал, что вслед за этим вызовом обязательно последуют новые репрессии. Поэтому вечером того же дня академик собрал у себя дома пресс-конференцию, где рассказал западным журналистам о своем сегодняшнем посещении прокуратуры. На следующий день во многих западных газетах появилась информация об этом.

В тот же вторник у Клары Новиковой родилась дочь Маша. Как вспоминает сама актриса: «Схватки у меня начались ночью, и я уже знала, что, когда интервал между ними снизится до пяти минут, надо звать няню. Но не подумала, что в роддоме мне часы понадобятся, и всю ночь – знала бы, что схватки продлятся восемнадцать часов! – в коридор выходила, где часы висели.

Моя соседка, лежавшая на сохранении, проснулась и, узнав, что у меня все началось, так разнервничалась, что у нее тоже начались схватки. Она кричала, хваталась за мою кровать. Я пыталась ее успокоить. Просила: «Не можешь свою кровать потаскать?..» Она раньше меня родила. Родила в семь месяцев двойню – двух девочек. Говорили, что муж, придя утром ее навестить, был так ошарашен…

Наконец меня положили рожать. Ужасные были боли. Но я начиталась книг – Юра принес мне Спока, – что во время родов надо глубоко дышать, и я дышала. Это отвлекло, конечно. И постоянно думала, как бы сыграла роды – это жуткое состояние, когда ты целиком во власти инстинктов, ничего с собой сделать не можешь и в конце концов смиряешься, что в данный миг ты – совершенное животное.

Пришел Скоп и сказал, что у меня будет девочка, и меня принялись стимулировать, чтобы ускорить роды. В кино роженицы обычно кричат, и я думала, что тоже буду кричать, но не кричала…

Появилась Маша, и ее ткнули мне в нос:

– Посмотри, у тебя девочка…

Мне было дико холодно. Я лежала на каких-то носилках, меня должны были отвезти в палату. Но тут меня отпустило, и я стала, анекдоты рассказывать, всякие байки. Вокруг меня собрались врачи, медсестры. Они узнавали меня – хохотали…»

Продолжается скандал вокруг академика Сахарова. После того как на Западе поднялась буча по поводу его вызова в прокуратуру, советские власти попытались дать достойный ответ: в сообщении ТАСС (для заграницы) Сахарова обвинили в заведомой клевете на государственные органы страны, в данном случае на КГБ, который академик обвинил в возможной причастности к московским взрывам. Сразу после этого Госдепартамент США выступил с заявлением, в котором выражал беспокойство по поводу угроз академику со стороны властей. Самое интересное, что это заявление не нашло должной поддержки у нового президента США Джеймса Картера, который заявил: «Я озабочен преследованиями академика Сахарова. Но считаю, что Госдепартамент не должен делать подобных заявлений без согласования их с канцелярией президента».

Между тем в Москве удалось задержать опасного вооруженного преступника. Попался он, в общем-то, по собственной глупости. Придя подшофе в кинотеатр «Перекоп», что возле трех вокзалов, он устроил там дебош с администрацией культурного заведения, которая не хотела пускать его в таком виде в зал. Видя, что его словесные угрозы не возымели должного эффекта на администраторов, дебошир извлек на свет… пистолет и стал размахивать им перед носом ошарашенной публики. В это время кто-то расторопный позвонил в милицию. На счастье, поблизости с кинотеатром несла дежурство патрульная группа в составе лейтенанта Николая Долгих и сержантов Геннадия Донцова и Михаила Орехова.

Когда стражи порядка приехали к месту происшествия, в фойе их встретила взволнованная администраторша. «Где он?» – спросил Долгих. «Убежал вниз, в туалет», – сообщила женщина. Решение приняли на ходу: Долгих стал спускаться вниз по левой лестнице, его коллеги – по правой. Первым напоролся на преступника лейтенант. Причем встреча была не из приятных: дебошир вынырнул из-за угла и навел на милиционера дуло пистолета. «Не подходи – убью!» – пригрозил преступник. И ведь действительно убил бы, не подоспей на помощь к Долгих его коллеги. Они напали на преступника сзади и, выбив у него из рук оружие, повалили на пол.

В те дни судьба совершенно случайно свела вместе двух бывших одноклассников столичной школы № 170 – Андрея Миронова и А. Макарова. Пересеклись их пути в кафе Дома литераторов, где Миронов был в компании своего друга Игоря Кваши, а Макаров пришел туда один. Встречу, естественно, отметили по-русски – возлиянием, для чего из кафе перебрались за ресторанный столик. За роскошным столом друзья протрепались несколько часов: вспоминали школьных друзей, учителей. А когда пришла пора расставаться, Миронов внезапно предложил продолжить встречу у него дома. Далее послушаем рассказ самого А. Макарова: