Текст книги "Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди"

Автор книги: Федор Раззаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 70 (всего у книги 133 страниц)

На «Ленфильме» режиссер Борис Фрумин снимает фильм «Ошибки юности» по сценарию Эдуарда Тополя. Съемки ленты начались в середине июля, но шли чрезвычайно нервно из-за постоянных претензий цензуры. Претензии были обоснованны, поскольку то, что написал Тополь и снимал Фрумин, однозначно подпадало под понятие «антисоветчина». Речь в фильме шла о молодом парне Дмитрии Гурьянове (эту роль исполнял актер Театра имени Вахтангова Станислав Жданько), который, с отвращением отслужив в Советской армии, затем возвращается на гражданку, но и там никак не может найти себя. Уже в первоначальном виде сценарий фильма был непроходным, но каким-то непостижимым образом был запущен в производство. А потом, когда была уже снята треть картины, и Главлит понял, что из него получается, начались сплошные наезды. К примеру, главпур Советской армии потребовал изъять из него все эпизоды, связанные с армейской жизнью героя. 28 сентября черновой вариант фильма посмотрел худсовет студии и поддержал генералов: армейские эпизоды надо изъять! Их не волновало даже то, что в таком случае в корзину полетят несколько сот метров пленки и сюжет во многом потеряет свою стройность. Но у цензоров была другая задача: «Черт с ним, с сюжетом, главное, чтобы крамола не проскочила!»

Вспоминает Э. Тополь:

«В истории, которую я написал, не было ничего необычного, она проста и банальна, тысячи таких вот Гурьяновых кочуют по советским стройкам, городам и весям, я встречал их повсюду – на Тюменском Севере, и в Хибинах, и в Тольятти, и на якутских алмазных рудниках, и на строительстве киргизских горных электростанций. Но именно эта реальная маета молодежи, ее неосмысленные поиски чего-то другого в советской жизни приобретают в картине характер осмысленности, характер недовольства окружающей жизнью, которая снята была режиссером с неподдельной достоверностью, поскольку все – и армию, и черноморские пляжи, и деревню, и северную стройку, и столичных мебельщиков-грузчиков – он снимал в реальных казармах, деревнях, селах, с реальными солдатами, офицерами, колхозной и заполярной молодежью. И эта реальная советская жизнь со всей ее бытовой явью – с убогими танцами в сельском клубе, кондовыми офицерами в армии, пьянками и мордобоем на ударной стройке и жирным житьем хамеющих столичных мебельщиков, – эта реальная жизнь больше всего привела в ярость кинематографическое начальство…»

В четверг, 29 сентября, главный режиссер Театра на Таганке Юрий Любимов получил к своему 60-летию от властей предержащих подарок: его наградили орденом Трудового Красного Знамени. Подарок был более чем неожиданный, учитывая то, что каких-нибудь несколько месяцев назад «Правда» раздолбала его спектакль «Мастер и Маргарита», и большинство специалистов предрекали после этого закат карьеры прославленного режиссера. Ан нет – его наградили орденом да еще пообещали через месяц отпустить с труппой театра в первую западную гастроль – во Францию.

Свой день рождения Любимов отмечал на следующий день. Эта дата была знаменательна тем, что именно тогда произошло примирение юбиляра с его коллегой Анатолием Эфросом. Судьба развела двух этих великих режиссеров два года назад, когда Эфрос поставил на «Таганке» «Вишневый сад». Причем Любимов сам пригласил Эфроса поставить эту пьесу на сцене своего театра, а когда увидел – возненавидел ее создателя. Спрашивается: зачем тогда звал? Вражда двух режиссеров угнетала весь театр. Они не только не здоровались друг с другом, но старались даже не встречаться на одной территории: если к театру подъезжал кто-то из них и видел у входа машину недруга (у Любимова был «Ситроен», у Эфроса – «Жигули»), то тут же разворачивался и уезжал. Высоцкий три раза приглашал режиссеров к себе в гримерную, чтобы попытаться их помирить, но все было напрасно. Как вдруг в день 60-летия Любимова это чудо свершилось. Вот как об этом вспоминает В. Золотухин:

«Таганка» празднует 60-летие своего создателя… В театре шумно. Труппа сидит на полу, на афишах знаменитых любимовских спектаклей. Праздник, победа, удача, впереди – Париж, огромное, месячное турне. Бренчат гитары, работает дешевый ресторан. Это актрисы под капусту и соленые огурчики наливают именитым гостям по шкалику водки. Пьянство коллективное еще не запрещено. Любимов разгорячен. Только что знаменитый поэт Вознесенский преподнес юбиляру огромного глиняного раскрашенного Петуха Петровича. Держит его в руках, говорит разные слова и заканчивает: «Чтобы в ваших спектаклях никогда не было пошлости и безвкусицы!» – и расшибает вдребезги Петьку об пол… Лихо! Лихо! Мало кто понял метафору, но – лихо. Может быть, Андрей Андреевич намекал Мастеру на живого петуха, появляющегося в «Гамлете»… раздражал его живой петух в трагедии Шекспира или просто ради хохмы?.. Но вдруг среди грома, шума и веселья образовалась та самая звенящая тишина. Она образовалась не сразу, а с первым шепотом-известием, что по маршу лестницы поднимается Эфрос и с ним два-три его артиста. Эфрос поднимается в логово к своему врагу, сопернику, жуткому скандалисту. Он поднимается… он приближается. Театр замер, обмер… что-то будет, что, думали все, может выкинуть в первую очередь Любимов – вот чего боялись знающие о конфликте. Эфрос подошел близко и тихо-тихо, но точно ставя слова в ряд образной формулы, произнес: «Юра, я хочу в этот день подарить тебе то, что ты так любишь и что так хочешь и стремишься иметь», – и подает ему старую книгу. Юра разворачивает и читает: А. Чехов, «Вишневый сад». И Юра поплыл. Он заплакал. Хотя он ненавидит у мужчин, у артистов слезы. «Слезы – это сантимент, который надо задавить сразу, как гаденыша, в зародыше…»

Любимов провел свой день рождения в стиле антиюбилея. Актеры сидели на полу, каждого, кто выступал, угощали рюмкой водки. Кто только не приветствовал «Таганку»: либеральные журналы и московская милиция, коллеги из театров и «Скорая помощь». Любимов был в джинсовом костюме, балагурил, вспоминал недобрым словом министров культуры, смело шутил.

Начальство с удовольствием откушивало водку и закусывало этими остротами, не подавившись…»

30 сентября по «Мосфильму» был издан приказ о приостановке съемок фильма Андрея Тарковского «Сталкер». Как мы помним, снимать ленту начали в середине мая под Таллином, но работа не заладилась с самого начала: по техническим причинам в лаборатории было запорото три четверти отснятого материала. Тарковский буквально рвал и метал, обвиняя в происходящем сначала техотдел студии, а затем переведя стрелки на оператора фильма Георгия Рерберга. Тот в ответ с картины ушел. В начале августа в группе был объявлен сорокадневный отдых, который закончился 17 сентября. Но работа продлилась чуть меньше двух недель, после чего и появился вышеупомянутый приказ о приостановке съемок. На тот момент затраты по фильму уже составили 380 тысяч рублей.

Но вернемся в Москву и взглянем на киношную афишу. Во второй половине сентября в столичных кинотеатрах состоялись премьеры следующих фильмов: 16-го – «Несовершеннолетние» Владимира Рогового с участием Владимира Летенкова, Станислава Жданько, Леонида Каюрова и др.; 26-го – «Повесть о неизвестном актере» Александра Зархи с участием Евгения Евстигнеева, Аллы Демидовой, Игоря Кваши и др.; «По волчьему следу» Валерия Гажиу с участием Евгения Лазарева, Анатолия Ромашина, Ирины Бразговки и др.

Кино по ТВ: «Свадебные колокола» (16-го), «Города и годы» (17—18-го), «Укрощение огня» (2-я серия, 18-го), «Первоклассница» (19-го), «Личное счастье» (премьера т/ф 20—24-го), «Найди меня, Леня!» (21-го), «Семург», «Мой остров синий» (24-го), «У озера», «Общественная деятельность» (премьера т/ф 25-го), «Нахаленок» (26-го), «Лютый» (27-го), «Каштанка», «Заноза» (28-го), «Последний свидетель» (29-го) и др.

Из других передач выделю: «В вашем доме» (участники: Майя Плисецкая, Ольга Воронец, Борис Владимиров, Вадим Тонков, Алла Пугачева и др.), «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады» (23-го), «Артлото» (24-го), «Кинопанорама» (25-го).

Театральные премьеры: 17-го в Малом театре был показан спектакль «Маленькая эта земля» с участием Николая Анненкова, Евгения Самойлова, Руфины Нифонтовой, Александра Голобородько (дебют на столичной сцене), Николая Подгорного и др.; 24-го в Театре имени Ермоловой был показан спектакль «Память»; 30-го в Театре на Малой Бронной – «Враги» с участием: Льва Круглого, Семеца Соколовского, Анны Каменковой и др.

Эстрадные представления: 13—21-го – в ГЦКЗ «Россия» прошли гастроли Берлинского мюзик-холла «Фридрихштадтпаласт»; 16-го – в «Октябре» гастролировали гости из солнечного Узбекистана: ансамбль народного танца «Бахор», ВИА «Ялла» и др.; 17—18-го – в «Октябре» выступали: Жанна Бичевская, ВИА «Москвички» и др.; 19—20-го – в ГТЭ пела Галина Ненашева; 23-го – в «Октябре» состоялся концерт с участием иллюзиониста Арутюна Акопяна, певца Геннадия Белова и др.; 23—25-го – в ДК МИИТа выступали: Жанна Бичевская, Юлий Слободкин и др.; 24—25-го – в ЦДСА пел ВИА «Краяне»; 25—27-го – в ГТЭ гастролировал болгарский певец Эмил Димитров.

Из новинок фирмы «Мелодия» выделю: миньоны – «ВИА «Веселые ребята» поет песни О. Фельцмана» («Летайте самолетами «Аэрофлота», «Первый лед», «Разлука», «Дальняя песня» (стихи А. Вознесенского); «Евгений Мартынов поет свои песни» («Веселый зонтик» (стихи – И. Кохановский), «Я тебе весь мир подарю» (И. Резник), «Чайки над водой» (А. Дементьев), «Время думать о девчонках» (В. Харитонов). Тогда же вышел очередной миньон любимого мною певца Ары Бабаджаняна (сына композитора Арно Бабаджаняна) с песнями, которые он сам же и написал: «Не пойму, какого цвета», «Через две зимы», «Парижский снег», «Золотое танго».

Из пластинок журнала «Кругозор» (№ 9) назову следующие: Лев Лещенко – «Сквозь ветры беспокойные» (В. Шаинский – М. Лисянский); Мария Пахоменко – «Край родной» (Е. Птичкин – В. Татаринов); Песни из к/ф «Мама»; Джо Дассен – «Бабье лето», «Если тебя зовут «грусть».

1977. Октябрь

Олегу Ефремову стукнул «полтинник». В Москве объявились «кукольники». Черненко поднимается вверх. Крупная кража икон. Горе в семье Муслима Магомаева. Как Высоцкий не узнал свою знакомую. Брежневская Конституция. Волнения в Вильнюсе. НЛО атакуют советский корабль. Как Олега Борисова тянули в КПСС. Почему Высоцкий не пошел на день рождения к Юлиану Семенову. Новое ЧП в космосе. Один «Спартак» выигрывает, другой проигрывает. Новые беспорядки в Вильнюсе. Писатель Георгий Владимов добровольно покидает СП. «В зоне особого внимания»: как прапорщик Валентир уделал четырех зэков. Алла Пугачева ставит автографы на гальке. Космонавты спасены. Новое преступление братьев Билыков. Высоцкий в Казани. Звание для Льва Лещенко. Олег Даль ругает Анатолия Эфроса. Новые страсти по «Иронии судьбы». Как поймали маньяка. Высоцкий в Лицее. Как журналист «Петровки, 38» до смерти напугал Аллу Пугачеву. Судьба уникального вора. «Ирония судьбы» прошла. Награда за Трионона. Конкурс ВИА в Москве. Футбольный «Спартак» возвращается в высшую лигу. Как Анна Герман превзошла Чеслава Немана. Высоцкий как поэт. Эльдар Рязанов узнает о победе. Награда нашла героя: секретный указ о награждении Якова Джугашвили.

В субботу, 1 октября, Олегу Ефремову исполнилось 50 лет. По этому случаю власти наградили юбиляра тем же орденом, что и Юрия Любимова, – Трудового Красного Знамени. Торжество состоялось на сцене МХАТа, где работал именинник, сразу после спектакля «Сталевары». В отличие от «Таганки», которая отпраздновала день рождения своего шефа по-антиюбилейному, во МХАТе все было иначе: чинно и благородно. И эту строгость официоза испортили все те же таганковцы: Высоцкий спел посвящение Ефремову, в котором просил юбиляра не избираться в «академики».

Тем временем в МУРе идут поиски так называемых «кукольников» – преступников, которые обирают свои жертвы, обещая им содействие в покупке автомобиля, а сами втюхивают доверчивым покупателям вместо денег нарезанную бумагу – «куклу». Действовали преступники изобретательно. Один из них знакомился в Южном порту, возле магазина «Автомобили», с будущими жертвами, представляясь работником одного из столичных министерств.

Говорил, что его шеф – очень влиятельный человек – может посодействовать в покупке новенького автомобиля. И чтобы у покупателя не было никаких сомнений в его честности, вез его прямо в министерство. По дороге жертва проникалась к новому знакомому таким доверием, что без страха отдавала ему конверт с деньгами. Дальнейшее было делом техники. Преступник и жертва заходили в министерство, где в одном из коридоров к ним выходил «шеф». Но в разгар общения с жертвой к ним подходил третий сообщник преступников и важным голосом сообщал, что «шефа» срочно требуют к (начальнику главка. Когда тот уходил, его напарник возвращал жертве якобы его конверт с деньгами (на самом деле это была уже «кукла») и просил подождать его внизу. Сами понимаете, после этого жертва своих благодетелей не видела как своих ушей.

Таких махинаций где-то с конца лета было совершено несколько, однако только в сентябре об этом стало известно в МУРе (до этого жертвы предпочитали в милицию не обращаться). Была создана оперативная группа по розыску преступников. Ее возглавил заместитель начальника одного из отделов капитан милиции Михаил Шестопалов. Он сам подобрал инспекторов, включив в группу тех, с кем уже не раз приходилось участвовать в самых сложных операциях.

Поиски начали с самой колоритной фигуры в шайке – шефа. Судя по тому, как он себя вел, это был матерый и хитрый преступник, хорошо разбирающийся в психологии людей. В коридорах различных министерств он чувствовал себя как рыба в воде, совершенно не тушуясь и никого не боясь. Именно с министерств сыщики и начали. Опросили тамошних секретарш и вахтеров и спустя какое-то время уже имели на руках подробное описание «шефа» и его подельника. Сделали их фотороботы, с которыми и стали шерстить центр города, пытаясь выйти на преступников. Но те никак не хотели идти в расставленные сети.

3 октября в Москве состоялся очередной Пленум ЦК КПСС. На нем сразу два протеже Брежнева получили повышения: стали кандидатами, в члены Политбюро. Это Константин Черненко (в партийном аппарате за ним закрепилось негласное прозвище Кучер по первым буквам имени-отчества-фамилии) и Василий Кузнецов (он также стал первым заместителем Брежнева в Верховном Совете).

В Сочи продолжаются съемки фильма «Женщина, которая поет». В тот день, когда в Москве шел Пленум ЦК КПСС, снимали объект «хутор» с участием Аллы Пугачевой: она исполнила одну из своих песен. На следующий день работа продолжилась, но уже в другом месте – в 56 километрах от города на берегу моря была снята еще одна песня. Но в три часа дня погода внезапно испортилась, на море начался шторм, и съемки решено было прекратить. На другой день сняли проход Пугачевой по набережной Сочи.

Продолжает свою деятельность шайка Михаила Зацепина. Как мы помним, свое первое преступление – ограбление квартиры – преступники совершили 30 августа, похитив вещей почти на 3000 рублей. Продав большую часть похищенного, грабители месяц жили на эти деньги. Потом те закончились, и перед любителями красиво пожить за чужой счет опять встала проблема – где добыть новые средства.

Путь был один – новая квартирная кража. Но тут Зацепин предложил иной способ заработать шальные деньги. Некоторое время назад судьба свела его с двумя иностранцами – гражданином Республики Нигерия Майклом и работником посольства ФРГ в Москве Штеффаном, которые проявляли повышенный интерес к старинным иконам. Обещали за них хорошие деньги – по 300–500 рублей за штуку, а то и больше. Когда главарь сообщил об этом своим подельникам, те с радостью согласились участвовать в этом промысле. По их мнению, красть иконы было куда безопаснее, чем взламывать чужие квартиры.

Поскольку добывать иконы предстояло вдали от Москвы, преступникам нужен был автомобиль. Обзавестись им было решено с помощью угона. В середине сентября злоумышленники угнали «Волгу ГАЗ-24» с территории Академии наук СССР и спрятали в укромном месте. Там она стояла почти три недели. Наконец, 5 октября трое преступников выехали на ней из Москвы. Их путь лежал в Палехский район Ивановской области. В селе Красное они приметили церковь Знаменскую и стали дожидаться ночи. Непосредственно на кражу отправились двое – Чудаков и Коркин, а Зацепин опять остался на шухере: сидел в машине и по рации должен был предупредить подельников о возможной опасности. Но все прошло без сучка и задоринки. В ту ночь церковь лишилась сразу 50 икон XVII–XIX веков (7 икон по 1000 рублей каждая, иконы «Всех скорбящих радость» за 3000, «Святого Николая» за 2500 и т. д.). Самое поразительное, что весь этот набор Зацепин продал нигерийцу Майклу за 6000 рублей, хотя реальная стоимость похищенного была 72 000.

В среду, 5 октября, большое горе пришло в семью популярного певца Муслима Магомаева – скончался его родной дядя Джамал-Эддин Магомаев. Покойный был самым дорогим человеком для певца, заменив ему отца, погибшего на фронте. Джамал-Эддин работал главой постпредства Азербайджана в Москве и умер из-за того, что принял слишком близко к сердцу одну проблему, инициатором которой сам и явился. Он задумал в здании постпредства переоборудовать свой большой кабинет под кабинет для главы Азербайджана Гейдара Алиева. До этого у того были маленькие апартаменты возле лестничного пролета, где постоянно ходили люди. Получался проходной двор, который Джамал-Эддин и решил ликвидировать. Сам Алиев был не в курсе этих планов, но кто-то из правительства республики, не желая возиться с проблемами, связанными с перепланировкой в здании постпредства и выделением денег под это дело, позвонил в Москву и соврал постпреду о том, что Алиев крайне недоволен его инициативой. Джамал-Эддин так расстроился, что у него заболело сердце.

Между тем Алиев в начале октября приехал в Москву, чтобы принять участие в сессии Верховного Совета СССР, которая должна была открыться 4 октября и где должна была быть принята новая Конституция СССР. Постпред лично встречал Алиева в аэропорту, надеясь, что тот сам объяснит ему свое отношение к задуманной им перепланировке. Но Алиев ничего ему не сказал, поскольку был абсолютно не в курсе происходящего. А дядя Магомаева объяснил это по-своему: что глава республики не желает с ним об этом разговаривать. Поэтому, когда он вернулся домой, ему стало плохо. Магомаев в тот момент вместе с друзьями был в ресторане «Баку», что на улице Горького (в конце мая он открылся после длительной реконструкции). В разгар веселья певец позвонил домой, чтобы узнать, вернулся ли дядя, и узнал от домашней хозяйки о случившемся. И тут же помчался к дяде.

Вспоминает М. Магомаев:

«Смотрю, дядя лежит с полотенцем на голове. «Очень, – говорит, – голова болит». Как мог, начал успокаивать его: «Голова может болеть и от погоды. На улице дождь». Спросил про Алиева. Дядя оживился: «Очень хорошо меня встретил, очень хорошо. Сердечно…» Вижу, что говорить ему трудно – скажет слово и отдыхает, дыхание переводит. Потом ему стало хуже. Неотложка. Одна, вторая… Уколы…

Он держался до последнего, просил нас с Тамарой (Тамара Синявская – жена певца. – Ф. Р.) выйти из комнаты, не хотел, чтобы мы его видели таким – ослабевшим, беспомощным… Последние его жесты были в сторону шкафа. Я понял, о чем он хотел сказать: там, в шкафу, – дедовские архивы. Дядя завещал мне хранить их.

Его увезли в больницу. Что-то оборвалось во мне. Я сидел у телефона. Выпил водки, но не опьянел – настолько был в подавленном состоянии, что она показалась мне простой водой. Такой была реакция организма на то, о чем предупредили врачи, – дядя безнадежен.

Поздно вечером позвонили из больницы и сказали, что мы можем приехать. Я застал дядю Джамала уже без сознания…

Гейдар Алиевич тоже звонил в Кунцево. Не знаю уж, что там отвечали ему врачи. Наверное, обычные в таких случаях слова: состояние тяжелое, но стабильное. Возможно, скрывали от него, тянули время. В течение двух дней дядю всячески поддерживали, делали прямые уколы в сердце. Алиев должен был спокойно сделать свой ответственный доклад. Нельзя было в такой ситуации говорить ему о смерти постпреда республики. Как только закончилась телевизионная трансляция заседания, врачи уже могли сообщить о случившемся: Джамал-Эддин Муслимович Магомаев скончался, не приходя в сознание…

Гейдар Алиевич спросил: где бы я хотел похоронить дядю? Конечно, на родине, в Баку, рядом с дедом, его отцом… Мы отправились с телом дяди на самолете Алиева. Похоронили с большими почестями. Гейдар Алиевич нес его гроб…»

5 октября на съемочной площадке фильма «По семейным обстоятельствам» группа работала в декорации «квартира художника». Снимали эпизод, где героиня Галины Польских приходит в дом художника (Евгений Евстигнеев), надеясь обсудить проблему возможного обмена жилплощади. Но тут выясняется, что на самом деле речи ни о каком обмене идти не может, поскольку объявление в газете фикция: на самом деле мама художника таким образом пытается подыскать ему невесту. В тот день сняли начальные и заключительные кадры эпизода, где раздосадованная гостья бросает в лицо художнику фразу: «Вы похожи на старого и не очень удачливого Дон Жуана». Середину эпизода снимут позднее (8 октября).

6 октября в Театре на Таганке состоялась премьера спектакля «Перекресток» по мотивам произведения Василия Быкова. Владимир Высоцкий в нем занят не был, поэтому приехал позже других – аккурат к банкету. Когда он вошел в зал, все ахнули: на нем был черный костюм (а его он практически никогда не надевал), белая рубашка, галстук. Кто-то из присутствующих с удивлением сказал: «Володя, мы тебя таким еще не знали!» А тот в ответ: «Я и сам себя таким не знаю».

На том банкете присутствовала Вера Савина, с которой Высоцкий познакомился в январе прошлого года на концерте французского певца Максима ле Форестье. Однако, когда Вера встала, чтобы поприветствовать Высоцкого, тот ее не узнал. Как вспоминает она сама: «И тут я просто от его взгляда покрылась коркой льда. Потому что в его взгляде было такое отчуждение, такое отстранение. Я повторяю: «Мы с вами знакомы». А он снова: «Нет, я не помню».

Все с любопытством смотрят на нас… Так вот, сначала я покрылась льдом, а потом запылала. Он увидел мою реакцию и уже мягким голосом: «Господи, да вы напомните мне». Я было уже начала лепетать, что, помните, год назад с Максимом ле Форестье… Он сразу: «Спокойно, Веронька! Больше мне ничего не надо. Просто ты изменила прическу».

Тем временем 7 октября на сессии Верховного Совета СССР была принята новая Конституция СССР.

Вот как описывает это очевидец тех событий Ю. Королев:

«Как выступали депутаты? По сорок шесть человек в каждой палате, как сговорились. Причем более бесцветных выступлений я просто не слышал.

Это был 1977 год, страна медленно втягивалась в кризис, приближалась экономическая, политическая и национальная катастрофа. Но о ней ни слова ни в одном выступлении. Как будто загипнотизированными были народные депутаты в огромном зале Дворца съездов…

Много было сказано красивых и пышных слов как в адрес Председателя, так и самой Конституции. Даже в период «труб и барабанов, салютов и здравиц» это было довольно-таки ярким событием, привлекшим внимание всего мира. Проект Конституции был опубликован за два месяца до ее принятия, в обсуждении участвовали миллионы людей, поступило почти полмиллиона замечаний и предложений, которые сводились в многотомные фолианты в аппарате Председателя, обобщались, анализировались и оценивались (какой это был адский труд!). Спектакль был отлично поставлен умелыми людьми, показан послушной, загипнотизированной народной массе, привычно управляемой разветвленным партийным аппаратом. В результате – всенародное одобрение. День 7 октября стал Днем Конституции – выходным днем…» (Взамен 5 декабря, когда отмечалось принятие сталинской Конституции. – Ф. Р.).

В тот день, когда в Москве была принята Конституция, в Вильнюсе произошли массовые беспорядки, спровоцированные футбольными фанатами клуба «Жальгирис». Эта команда, выступавшая в низшем дивизионе, обыграла витебскую «Двину», чем привела в неописуемый восторг своих поклонников. После матча несколько сот фанатов двинулись по улицам Вильнюса, выкрикивая отнюдь не футбольные кричалки. Люди скандировали: «Долой Конституцию оккупантов!», «Свободу Литве!», «Русские, убирайтесь вон!». По дороге к фанатам присоединялись другие горожане, которые вели себя так же агрессивно: они срывали со стен плакаты к 60-летию Октября, били витрины с наглядной агитацией. Милиция, которая в течение какого-то времени безучастно наблюдала за происходящим, затем получила приказ разогнать манифестацию. В воздухе замелькали дубинки, пролилась первая кровь. В тот день органами правопорядка были задержаны 17 человек.

А теперь оставим на время Вильнюс и перенесемся в Баренцево море, где 7 октября произошло не менее серьезное ЧП, а именно: атака НЛО плавучей базы Северного флота «Волга». Это был уже второй случай за последние две недели, когда неопознанные летающие объекты посещали Землю. В первом случае, который произошел 20 сентября над Петрозаводском, НЛО вели себя вполне миролюбиво и даже позволили себя сфотографировать. А вот в Баренцевом море все было иначе: там НЛО будто взбесились. В течение 18 минут 9 фосфоресцирующих тарелок размером с вертолет подвергли многочисленным атакам плавучую базу, ведомую капитаном третьего ранга Таранкиным. Тарелки носились рядом с судном на высоте нескольких метров, перепугав до смерти экипаж «Волги». При этом радиосвязь на судне отключилась и восстановилась только после того, как тарелки умчались за горизонт.

О происшествии немедленно было доложено командованию Северного флота, которое, в свою очередь, телеграфировало об этом в Москву. Вечером того же дня свет увидела директива начальника Главного штаба ВМФ П. Навойцева, которую разослали по флотам. Директива называлась «Методические указания по организации в Военно-морском флоте наблюдений аномальных физических явлений и их воздействий на окружающую среду, живые организмы и технические средства». В директиве указывались характерные формы «аномальных явлений» («сфера, цилиндр, прямоугольник, диски с одной или двумя выпуклыми сторонами, диски с куполом, наличие внешних деталей, окон, люков, разделение на части с последующим полетом каждой части в отдельности и другие особенности») и характеристики их движения («очень большие скорости и необычные траектории полета, зависание, снижение, резкие маневры, колебания, вращение, переход из воздушной в водную среду и обратно»). В заключение документа указывалось, что «имеющаяся информация об аномальных явлениях в целом позволяет считать, что данная проблема заслуживает серьезного исследования…».

В эти же дни актера БДТ Олега Борисова усиленно тянули вступить в ряды КПСС. Была в те годы такая традиция: накануне или во время важных событий (а принятие новой Конституции было событием суперважным) принять в ряды коммунистов как можно больше людей. Однако Борисов всеми силами отбрехивался от этого вступления, и эта бодяга тянулась уже три месяца. Вот как сам артист вспоминает об этом:

«Действительно, опасность нависла. Как дамоклов меч. Уже третий месяц Пустохин, секретарь парткома, за мной ходит. По пятам. Не было заботы, так подай. Я – ему: болен, Толя. Действительно, лежу с гриппом, плохо себя чувствую. Он говорит: хочешь я к тебе с марлевой повязкой домой приду, сразу договоримся? Я – ему: Толя, ты как клещ, дай поболеть спокойно. Потом – съемки, уезжаю на десять дней в Москву. По возвращении звонит, не успел в дом войти: надо поговорить. Опять отлыниваю. Начинаются репетиции «Тихого Дона», он как заладил: Григорий должен быть членом, ты не имеешь права… Я объясняю по-человечески: у меня Алена (жена артиста. – Ф. Р.) в рядах, ей положено по должности, она у меня голова, на семью одного коммуниста достаточно. Он ни в какую: народный – ты, партия тебя признала. (Партия??) Я свои аргументы: посуди сам, Толя. Хоть я и народный, но ни народ, ни твоя партия в широком, массовом значении слова меня не знают. Уважает кучка психов, вредных интеллигентов – изгоев, блокадников, собаководов, алкоголиков, – и то не тех, что политуру, самогон, мебельный лак… Такая маленькая кучка. Все!..

Конечно, я все это вливал в Пустохина по капле, не сразу. Еще напомнил ему про героев. Ведь вам, Толя, нужны красивые, социальные. А что у меня? Посмотри внимательно – не тот парад на лице!.. Знаешь, я сейчас читаю «Крейцерову сонату» Льва Николаевича… Могу срисовать оттуда портрет, который тебе нужен. Присмотрись в театре к кому-нибудь еще – и ты найдешь то, что ищешь: «миндалевидные влажные глаза, красные улыбающиеся губы, прическа последняя, модная… сложение не уродливое, с особенно развитым задом, как у женщины». По-моему, вполне… «Кто написал эту сонату? – переспросил Пустохин. – Надо будет почитать…» Он малость уже подкис, задумался. «Да, – говорит, – на трибуну тебя не поставишь. Кочергин тоже не может в партию, он – католик. Пойду-ка я к Стржельчику, поговорю с ним. Как ты думаешь, согласится?..»

8 субботу, 8 октября, популярному писателю Юлиану Семенову исполнилось 46 лет. Он в тот день вернулся из Ленинграда и собирался ехать к себе на дачу на Пахру, чтобы в кругу друзей отметить это событие. В том же поезде в столицу возвращались и Владимир Высоцкий с Вадимом Тумановым. Семенов, естественно, стал зазывать их к себе: мол, выпьем-закусим. Но Высоцкий от этого приглашения вежливо отказался, сославшись на то, что ему сейчас недосуг.

Вспоминает В. Туманов:

«Мы были в тот момент совершенно свободны, хотели есть, кажется, еще в Ленинграде и как раз, выйдя из вагона, обсуждали, куда пойти. Почему он не пошел? Точно не могу ответить, но, кажется, что-то в приглашении, в форме его, что ли, показалось Володе некорректным. Он был очень чуток к нюансам…»

9 октября в 5.40 утра по-московскому времени с Земли стартовал космический корабль «Союз-25» с двумя космонавтами на борту: Владимиром Коваленком и Валерием Рюминым. Они должны были достичь новой станции «Салют-6» и, согласно программе полета, состыковаться с ней. Однако в ходе этого полета космонавты едва не распростились с жизнями. Причем произошло это уже в самом начале полета, непосредственно во время стыковки. Корабль подошел к станции вплотную, коснулся ее, но штырь стыковочного механизма не попал в приемный конус. Такой же неудачей закончилась и вторая попытка. Коваленок остановил корабль около станции, пытаясь оценить ситуацию, и в это время с Земли обнаружили, что топливо, отведенное на стыковку, израсходовано полностью. Больше того – основная топливная система пуста, а это совершенно недопустимо. В ней должно было оставаться топлива хотя бы на одну попытку спуска. Оставался последний шанс – топливо, находившееся в резервной системе. Но тут всплыла еще одна неприятность: корабль и станция до сих пор не разошлись на оптимальное расстояние. Почему это произошло, было непонятно, но ситуация стала критической: корабль, оказавшись в тени станции, которая защищает его от встречного потока, мог вообще не развестись. Вместе они могли летать до бесконечности, а ведь кораблю нельзя долго находиться на орбите, поскольку запасы кислорода на нем небольшие. Короче, в ЦУПе схватились за голову и стали лихорадочно придумывать, как выйти из создавшегося положения. Вот как об этом вспоминает руководитель программы А. Елисеев: