Текст книги "Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди"

Автор книги: Федор Раззаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 98 (всего у книги 133 страниц)

11 сентября актеры «Табакерки» отправились работать на овощную базу (в те годы это было распространенным явлением – отправлять работников различных предприятий на помощь «овощевикам»). Вот как об этом пишет Е. Майорова в студийном дневнике:

«С утра пришли на овощную базу. Подтягивались долго – не привыкли рано вставать, а тут к восьми надо. День начался, в общем, диетически: мы на сырой картошке; ребята на помидорах; от союзников перепало винограда, дынь, арбузов. Все же устали, там пыльно, сыро – девчат с ящиков сдувает сквозняком. «Трудно!»

Сегодня в 18.30 репетиция «Маугли». После базы волком ходить легче, плечи ссутуливаются без труда, леопарды лишь к вечеру проклевываются…»

Продолжается шахматный матч в Багио. После того как в самом конце августа Корчной провел пресс-конференцию и пожаловался на интриги против него, творимые советской делегацией, число сочувствующих ему увеличилось. У него и раньше их было предостаточно – во всем мире считали, что Корчной практически в одиночку сражается не с Карповым, а с коммунистическим режимом, а теперь их число увеличилось в геометрической прогрессии. В итоге в начале сентября в Багио приехали двое американских йогов – Стивен Двайер и Виктория Шеппард (кстати, оба выпускники Гарвардского университета), которые своим поведением подбросили новых поленьев в костер шахматной войны. Как вспоминает сам Корчной, когда эти два йога заняли свои места в зале, доктор Зухарь и его приближенные встали со своих мест и покинули помещение. Это была поистине какая-то чертовщина. В этот же день советская делегация подала протест, который обсуждался в ФИДЕ. Было принято следующее решение: йоги имеют право находиться в зале, но должны сидеть в отдалении от советской делегации и быть одетыми в европейскую одежду, а не в свои традиционные оранжевые балахоны. Йоги с этим согласились. Но спустя два дня по ним ударили еще сильнее: Кампоманес официально объявил, что эти йоги – члены организации «Ананда Марга», которые обвиняются в покушении на индийского дипломата. Они находятся под следствием, но за недостатком улик отпущены под залог. Вывод: поскольку йоги – потенциальные преступники, то не должны находиться в зале. И йогов удалили с матча. Самое интересное, но на Корчного этот выпад произвел совсем иное действие, чем предполагалось: в 21-й партии он разыграл блестящую комбинацию и сократил разрыв в счете до 2:4.

12 сентября Корчной пишет письмо-протест в ФИДЕ. Несколько отрывков из него: «…Запрещенная правилами ФИДЕ связь между Карповым и Зухарем во время партий была очевидной, но сами организаторы до сих пор ничего не сделали для того, чтобы навести порядок. Вот почему я принял помощь членов «Ананды Марги». Это – моя защита и контрмера. Они мне нужны. Они поддерживают меня, и я беру их под свою ответственность. Я гарантирую их безупречное поведение в зале. Я согласен на то, чтобы их обыскивали, я даже согласен, чтобы они сидели в зале в рядах для моей делегации. Но не могу же я во всем уступать Кампоманесу, который обнаружил в ходе матча свое далеко не нейтральное поведение…»

Это письмо ничего не дало: с ним ознакомились и вернули обратно Корчному. А йогам запретили не только появляться в зале, но и в отеле, где жил Корчной, а также пользоваться автомобилями, приданными делегации Корчного. Короче, их попросту выживали из Багио.

То ли в них действительно видели реальную угрозу победе Карпова, то ли просто таким образом хотели вывести из равновесия Корчного.

Идут съемки фильма «Осенний марафон» в Ленинграде. 11 сентября в естественных интерьерах сняли эпизод встречи Бузыкина с главным редактором издательства (Никита Подгорный). Два дня спустя на территории 12-го отделения милиции был отснят эпизод, где Бузыкин приходит в медвытрезвитель, чтобы вызволить оттуда своего друга – датского журналиста (эту роль исполнял журналист из ФРГ Норберт Кухинке).

Рабочая атмосфера царит и на съемочной площадке другого фильма – «Москва слезам не верит». Съемочная группа перебазировалась на время под Ногинск, где 12 сентября должны были начаться съемки эпизодов «на даче». Однако проливной дождь помешал работе. В итоге съемки сдвинулись на день и состоялись 13–14 сентября. В них участвовали все главные персонажи картины в лице актеров Веры Алентовой, Ирины Муравьевой, Раисы Рязановой, Бориса Сморчкова, Александра Фатюшина.

В эти же дни в Сочи начали съезжаться участники 2-го Конкурса исполнителей советской песни, который должен был открыться 14 сентября. Как мы помним, одним из участников этого конкурса был ВИА «Лейся, песня», которому была обещана победа в конкурсе… за взятку в три тысячи рублей. Коллектив прилетел в Сочи на самолете, однако артистов там никто не встретил. А у них гора аппаратуры, ящики с инструментами и костюмами. Да еще худрук ансамбля Михаил Шуфутинский умудрился привезти с собой жену и двух маленьких детей, надеясь, что те заодно и отдохнут. Увидев, что в аэропорту их никто не встречает, Шуфутинский позвонил в местную филармонию. Там ему ответили, что не приехали их встречать, поскольку не были уверены, что те приедут, к тому же гостиницы для размещения артистов у них нет. «А где же нам жить?» – спросил Шуфутинский. «Можем выделить для вас маленький театрик на окраине», – последовал ответ.

Когда гостей привезли к месту их проживания, настроение у них испортилось окончательно: жить им предстояло в коридорах театра на раскладушках. Правда, Шуфутинскому пообещали комнату в санатории, но он от этого отказался, не желая бросать своих товарищей. Вместо этого он рванул в филармонию. Послушаем его рассказ:

«Врываюсь в кабинет директора, устраиваю небольшой скандал.

– Мы приехали выступать, у нас есть официальный вызов, и вы обязаны нас поселить.

– Но мы не получили вашей телеграммы. Гостиница бронируется заранее.

– Ничего не знаем. Телеграмму давала филармония. Вот наше направление. Ни в каких коридорах мы ночевать не будем. Останемся на улице. И если произойдет какое-то ЧП – я вас предупредил – по вашей вине…

С грехом пополам к двум часам ночи нас кое-как расселили по разным гостиницам с обещанием соединить потом вместе. Никто, конечно, нас потом не соединил. Музыканты добирались до Зимнего театра, где проходили репетиции, кто как мог. Впрочем, и расходились так же. Все это было противно, и уже тогда меня все чаще и чаще посещала мысль об отъезде из Союза навсегда…»

В пятницу, 15 сентября, в половине десятого вечера, по 1-й программе ЦТ состоялась премьера новой передачи, которой мгновенно суждено будет стать одной из самых популярных на ТВ. Речь идет о передаче «Вокруг смеха». Она появилась благодаря стараниям режиссера Г. Черняховского и редактора Татьяны Пауховой. Претендентов на роль ведущего было, наверное, около сотни, однако выбор пал на бесспорного любимца публики Андрея Миронова. Но дальше произошло неожиданное – запись первого выпуска выпала на лето, когда Театр сатиры проводил очередные гастроли. Как ни старался Миронов, но вырваться в Москву ему так и не удалось. И тогда создатели передачи предложили (причем временно) занять место ведущего ленинградскому пародисту Александру Иванову, который был заявлен в список участвующих в дебютной передаче. Помимо него в том выпуске под № 1 также участвовали Ирина Понаровская (она спела песню об улыбке), Любовь Полищук (монолог «Что такое счастье»), Людмила Гурченко (лукавые куплеты), клоун Андрей Николаев (плясовая «Светит месяц»), Рина Зеленая (монолог зрительницы из зала), Григорий Горин (рассказ), Александр Жеромский (зарисовки мима), а также Леонид Утесов, Владимир Андреев, Татьяна и Сергей Никитины, Людмила Касаткина, Владимир Зельдин, Владимир Веселовский, Екатерина и Вячеслав Трояны.

В первой половине сентября в столичных кинотеатрах прошли премьеры фильмов, что называется, на все вкусы. Так, 5-го в прокат вышла экранизация повести Льва Толстого «Отец Сергий», осуществленная режиссером Игорем Таланкиным при участии актеров Сергея Бондарчука, Валентины Титовой и др; 11-го – мелодрама «Странная женщина» Юлия Райзмана, где в главных ролях снялся семейный дуэт Ирина Купченко – Василий Лановой; детектив «Исчезновение» Вениамина Дормана с участием Алексея Мокроусова, Евгения Герасимова и др.

Было что посмотреть из киношной продукции и по «ящику»: «Седьмое небо» (1-го), «Комедия ошибок» (премьера т/ф), «Это мы не проходили» (с субтитрами) (2-го), «Знакомьтесь, Балуев!» (3-го), «Коллеги», «День моих сыновей» (5-го), «Красная скрипка», «Дневной поезд» (7-го), «Инспектор и ночь» (Болгария, 8-го), «Кавказская повесть» (премьера т/ф), «Пропавшая экспедиция» (1-я серия, с субтитрами), «Осторожно, листопад» (9-го), «Василиса Прекрасная», «Операция «Ы», «Жаворонок» (10-го), «Жребий» (11-го), «Я шагаю по Москве», «Софья Перовская» (12-го), «Возвращения Василия Бортникова» (13-го), «Где ты был, Одиссей?» (премьера т/ф 13—15-го), «Африканыч» (14-го), «Профессор» (Польша, 15-го) и др.

Эстрадные представления: 1—4-го в «Октябре» выступала итальянская певица Ориетта Берти; 8—10-го там же – Дино Сарти из той же Италии; 10—14-го в ГТЭ состоялись концерты с участием Розы Рымбаевой, Евгения Петросяна, Светланы Резановой, Бориса Владимирова и Вадима Тонкова, ВИА «Добры молодцы» и др.; 11, 15—16-го в ГТЭ пел «чешский соловей» Карел Готт (12—14-го – в «Октябре»).

16 сентября в «Московском комсомольце» был опубликован очередной хит-парад лучших песен прошедшего месяца. В нем забойный «медляк» от Давида Тухманова «Остановите музыку», который с марта возглавлял хит-парад, сменил куда более серьезный хит от Аллы Пугачевой под названием «Сонет Шекспира». Среди новинок также были: на 7-м месте расположилась задорная песня Вячеслава Добрынина и Михаила Рябинина «Напиши мне письмо» в исполнении ВИА «Веселые ребята», на 8-м – «комсомольский» хит И. Мовсесяна и Л. Ошанина «Это говорим мы» («Пламя»), на 9-м – «Фотографии любимых» Д. Тухманова и В. Харитонова (Я. Йоала), на 10-м – «Кукла» А. Морозова и Г. Горбовского («Веселые ребята»).

В тот же субботний день, 16 сентября, по ТВ вышел очередной выпуск передачи «Утренняя почта». В ней ее ведущий (реабилитированный после июньского скандала Юрий Николаев) зачитал сердитое письмо одного из телезрителей, который возмущался тем, что по ТВ мало показывают его любимую певицу Аллу Пугачеву. «Ну что ж, мы учли эту просьбу, – радостно сообщил зрителям ведущий, – сейчас вы встретитесь со своей любимой певицей». И в подтверждение этих слов на экране возник клип на песню «Хорошо». Алла Пугачева, которая в то утро оказалась у экрана своего телевизора, чуть из кресла не вывалилась. Дело в том, что этот клип, записанный аж два года назад, телевидение регулярно крутило чуть ли не по всем программам, несмотря на то, что сама певица неоднократно писала возмущенные письма-протесты с требованием прекратить потчевать зрителей ее старыми песнями, а показать что-нибудь новенькое, тем более что такие записи в архиве ЦТ имелись. Но все было тщетно. Объяснений сему факту могло быть несколько: либо песня «Хорошо» сильно нравилась кому-нибудь с самого «верху», либо наиболее полно отражала настроения самих телевизионщиков.

И еще пару слов об «Утренней почте». Огромную популярность в народе ей обеспечивал эксклюзив – то есть песни, премьера которых звучала именно в ней. В сентябре именно «Почта» запустила в народ новый хит – песню Максима Дунаевского и Юрия Ряшенцева «Песенка дАртаньяна» в исполнении Михаила Боярского и полтавского ВИА «Фестиваль». Песня эта звучала в телефильме Г. Юнгвальда-Хилькевича «Д'Артаньян и три мушкетера», съемки которого еще не закончились. То есть работа над фильмом еще шла, а главный его хит уже покорял необъятные просторы страны. Особенно эту песню полюбили алкаши и дети, видимо, за ее незатейливый припев «Пора-пора-порадуемся…». Кстати, именно с припева этот шлягер и начинался. Когда Хилькевич приступал к съемкам фильма, он попросил Дунаевского написать хотя бы одну песню-хит. Так и сказал: «Чтобы она заменила алкашам «Шумел камыш». Помнишь, был один западный фильм с песней «Вар-Вар-Вар-Варвара». Надо придумать что-то подобное». Как мы теперь знаем, Дунаевский с поэтом Ряшенцевым потрудились на славу.

Продолжается конкурс советской песни в Сочи. В первом туре его участники исполняли обязательные песни, причем авторами некоторых из них были композиторы, входившие в жюри. ВИА «Лейся, песня» выступил с огромным успехом, сразу же выбившись в лидеры. Как вдруг случилось неожиданное. Худрука ансамбля Михаила Шуфутинского вызвали в жюри, и его председатель – Александра Пахмутова – показала ему телеграмму от начальника Управления музыкальных учреждений при Министерстве культуры РСФСР Макарова. В ней сообщалось: «Снять ансамбль «Лейся, песня» с конкурса в связи с невыездом на гастроли в Кемерово». «Вам все ясно?» – грозно сверкая очами, спросила ошарашенного Шуфутинского Пахмутова. – Тогда вопрос исчерпан. Можете ехать домой».

Шуфутинский попытался объясниться. Он рассказал, что в Кемерово они не обязаны были ехать, поскольку гастрольный план не был подписан, и вообще они теперь работали уже в другой филармонии – тульской. Но Пахмутова была неумолима: телеграмма-то от из Минкульта! Шуфутинский вышел из кабинета, как молотком пришибленный. И отправляться бы «Лейся, песня» назад, если бы не чудо в лице мэтра советской эстрады Иосифа Кобзона. Когда Шуфутинский изложил ему суть проблемы, тот ответил коротко: «Не переживай. Я помогу». И ведь действительно помог. Как рассказывали потом очевидцы, на заседании жюри он стукнул кулаком по столу и заявил, что «Лейся, песня» будет выступать, несмотря ни на какие телеграммы. Спорить с ним ни у кого, в том числе и у Пахмутовой, духу не хватило.

В ночь на воскресенье, 17 сентября, в селе Елохино Некрасовского района Ярославской области ограбили местную церковь Успения Богородицы – украли две иконы. Кражу рано утром обнаружила служительница церкви и тут же позвонила в милицию. И хотя в те годы церковь была не в почете у властей, на место происшествия выехали двое оперативников райотдела внутренних дел. Пока один осматривал место преступления, другой проводил опрос местных жителей. И спустя полчаса уже были известны имена предполагаемых преступников. Многочисленные свидетели показали, что видели, как вчера вечером двое парней из соседней деревни – Виктор Калханов и Олег Шульманов – с ломом в руках крутились возле церковной калитки. Опера отправились в указанную деревню. Однако родственники обоих парней сообщили, что те как ушли вчера вечером из дома пьяные, так с тех пор и не объявлялись. «Как объявятся, пусть лучше сами к нам придут, иначе хуже будет», – предупредили родственников опера и укатили восвояси. Никто из них еще не знал, что эта на первый взгляд обычная история закончится самым неожиданным образом. Но об этом чуть позже.

А теперь вновь вернемся на съемочные площадки будущих блокбастеров. В «Осеннем марафоне» в те дни снимались эпизоды из начала фильма: так, 17 сентября съемочная группа работала в одной из аудиторий ЛГУ, где Бузыкин общался со своими сослуживцами по работе, 18-го в естественном интерьере дома № 22 на Невском проспекте снимали эпизод, где Бузыкин навещает переводчицу Варвару (Галина Волчек).

В другом фильме – «Москва слезам не верит» – 18 сентября на пленку был запечатлен эпизод из 1958 года: главные герои в лице Катерины, Людмилы, Алевтины и жениха последней Николая (Борис Сморчков) гуляют по улицам Москвы (эпизод снимался на Ленинском проспекте).

А вот в детективе «Место встречи изменить нельзя» в эти же самые дни был отснят один из самых крутых эпизодов – падение «Студебеккера» в Яузу. Помните, Фокс бежит из ресторана и пытается уйти от муровской погони на «студере», но Жеглов метким выстрелом сражает его водителя, и тяжелый грузовик, пробив парапет, падает в реку. В съемках этого опасного трюка принимали участие двое каскадеров – Владимир Жариков и Олег Федулов. Самое интересное, что Говорухин, в целях подстраховки, пригласил на этот трюк еще и двух известных автогонщиков. Те приехали, посмотрели план, составленный каскадерами, и сказали: «Нет, ребята, вам это не сделать. Башку разобьете». Далее послушаем рассказ В. Жарикова:

«Мы «загорелись» этим трюком, вымучили разрешение у режиссера, даже подписку дали: «За наши жизни и здоровье киногруппа ответственности не несет». Сцену репетировали две недели: изучали трассу, подходы, рассчитали скорость. Местом съемок выбрали участок на Яузе, у Электрозаводского моста. Подготовили «Студебеккер», вынули из кабины все стекла. Наконец день съемки… Сентябрь кончается. Холодно. Наступает вечер, действие должно проходить в темноте. Ждем «режима», то есть нужного освещения. Подъезды перекрыты ГАИ, но на мосту толпа зрителей. Мы уже сидим в машине, а команды все нет, что-то там с камерами заело. Олег за рулем, я – рядом, держу в руках провода От аккумулятора: мы хотели, чтобы фары машины продолжали гореть под водой. Наконец, видим, машут рукой; мы трогаемся, но к нам бросаются навстречу: оказалось, помахали «просто так»… Пятимся обратно. Ждем. Опять сигналят. Теперь уже по-настоящему. Разгоняемся до шестидесяти километров в час. Машина ударяется колесами о тротуар, подпрыгивает, и я чувствую, что мы летим. Никаких привязных ремней применить нельзя, мы упираемся во что можем руками, ногами, спинами… Что-то черное несется нам навстречу…»

За трюком с огромным волнением наблюдала вся группа плюс многочисленные зеваки. Когда машина снесла парапет, все ожидали, что она на скорости вылетит и брюхом упадет на воду (для этого в кузов была специально положена многокилограммовая плита). Но вместо этого грузовик перевернулся в воздухе и упал прямо кабиной, а глубина реки в этом месте была небольшая. У многих видевших это в голове пронеслась мысль: «Все! Смялась кабина!»

И вновь – воспоминания В. Жарикова: «Удара о воду я, например, почти не почувствовал – так напряжены были мышцы. Весь удар приняла на себя машина. Только ощутил воду – плотную, жирную. Задержал дыхание, попытался сориентироваться. Да, крыша лежит на дне. Машина почему-то чуть покачивается… Нащупал проем окна, протянул правую руку, она попала в вязкий ил. Значит, уходить надо через левое окно. Олега нет, уже ушел, теперь моя очередь. Осторожно, чтобы не зацепиться за острые выступы, выдавился из окна, оттолкнулся ногами и – наверх. Bсе! Разве все?.. Вынырнул, осмотрелся, увидел катер со спасателями. Медленно поплыл, неудобно в ватнике! Спасатель протянул руку, помог взобраться на катер. «Дай стакан чистой воды!» – прошу спасателя, прикрывая лицо рукой: глаза очень щиплет от речной грязи. Вижу, спасатель выскакивает на палубу со стаканом и залпом выпивает воду. «Ты что?» – говорю. Он спохватывается: «Ой, извини! Очень долго тебя не было, думал, уже не вынырнешь…»

Потом нам рассказали: когда машина перевернулась, на мосту была полная тишина. Вдруг кто-то крикнул: «Конец ребятам!» А у нас с режиссером было условлено, что Олег под водой отплывет от машины подальше, ведь, по сценарию, вынырнуть должен только один человек. Олег вынырнул аж под мостом, там его и подобрал катер. А зрители наверху этих нюансов не знали, с кем-то случилась истерика…

Я шел по мосту, с одежды текла вода. Толпа молча расступалась, на меня смотрели с каким-то ужасом, как на выходца с того света… Я не выдержал и побежал. Потом, переодевшись, поймали такси и поехали в гостиницу; шофер сообщил нам, что только что на Электрозаводском мосту автобус с людьми пробил ограждение и упал в воду. Мы расхохотались. Шофер остановил машину, обернулся и очень строго сказал: «Ребята, так нельзя! Такими вещами не шутят, там люди погибли…» Но самое смешное было в другом. Одна из трех кинокамер, самая главная, которая должна была снимать нас в кабине крупным планом, в момент падения не сработала!.. Правда, когда мы об этом узнали, нам почему-то было не до смеха…»

В советском МИДе в те дни царил настоящий переполох. Дело в том, что 17 сентября в резиденции президента США в Кемп-Дэвиде был подписан мирный договор между Израилем и Египтом, что считалось большой внешнеполитической удачей США, которые выступали в этих переговорах как посредники. Утром следующего дня весть об этом долетела до Москвы – и началось. Вот как об этом вспоминает О. Гриневский:

«Этот день для дипломатов-«ближневосточников» в МИДе на Смоленской выдался кошмарным. Громыко улетал в Нью-Йорк на сессию Генеральной Ассамблеи ООН. Брежнев уезжал поездом в Баку, где должен был вручить городу орден Ленина и произнести речь, подобающую этому торжественному случаю. И всем срочно требовалась оценка кемп-дэвидских договоренностей.

Оставшийся в "отсутствие Громыко на пульте Корниенко, человек на удивление спокойный и выдержанный, на этот раз, кажется, впервые потерял самообладание – такой перезвон «вертушек» раздавался в его кабинете. Поэтому он даже прикрикнул на своих «ближневосточников»:

– Да пошевеливайтесь вы побыстрее!

А как быстрее, когда толком неясно, что там соорудили в Кемп-Дэвиде. Хотя все и так, без самого документа понятно: что иное, кроме отвратительной сепаратной сделки, там могут сочинить! Через час членам Политбюро ушла следующая оценка: «Соглашение в Кемп-Дэвиде – новая антиарабская сделка между Израилем и Египтом, выработанная при активном участии Вашингтона. Это еще одна попытка расколоть арабов, противопоставить их друг другу, навязать арабским странам угодные агрессору и поддерживающим его силам условия, что затрудняет достижение справедливого мира на Ближнем Востоке и усиливает взрывоопасный характер обстановки в этом районе».

Громыко молча прочитал эту бумажку, хмыкнул, повертел ее зачем-то и передал помощнику. Самолет улетел, а Громыко так ничего и не сказал.

Зато волну гнал помощник Брежнева по внешнеполитическим вопросам Александров. И вовсе не потому, что считал эти соглашения столь важными для судьбы советского государства. Просто на руках у него была речь Брежнева, которую тот должен был произнести в Баку. Почти три месяца Генеральный секретарь ЦК КПСС не появлялся на публике, отдыхая в Крыму, хотя сообщения о его кипучей деятельности постоянно публиковались в газетах. Теперь предстояло его явление народу в столице Азербайджана – с непременной речью, где даны эпохальные оценки современного внутреннего и международного положения.

Речь-то уже готова. Но тут в самую последнюю минуту, и очень некстати, появились эти кемп-дэвидские соглашения. Поэтому Александров вызвал заведующего ближневосточным отделом МИДа. Невысокого роста, худой, с острым личиком, Андрей Михайлович и внешностью, и повадками напоминал лису – умную, хитрую и коварную.

– Так ли уж все безнадежно плохо в этих соглашениях, как вы тут понаписали? – вкрадчиво спросил помощник Брежнева, держа бумажку, подготовленную в МИДе.

Ему ответили, что соглашение действительно очень плохое: решение палестинской проблемы и возвращение Голанских высот Сирии откладывается на долгие годы.

– А так ли уж важно для Советского Союза создание Палестинского государства, чтобы ради этого мы ссорились со всем цивилизованным миром? – очевидно, пошутил Александров. – Ладно, нет времени спорить. Возьмите речь Леонида Ильича и быстренько добавьте пару абзацев в том духе, как вы тут написали. Только поизящнее и трудных слов не употребляйте…»

В съемках фильма «Москва слезам не верит» наступила короткая пауза. Вызвана она тем, что до сих пор не найден исполнитель на роль одного из главных персонажей – Гоши. Как мы помним, месяц назад Владимир Меньшов, увидев по телевизору фильм «Дорогой мой человек», решил попробовать на эту роль актера Алексея Баталова. Но тот согласился не сразу: сначала какое-то время отказывался, а затем попросил дать почитать сценарий. А пока он раздумывал, Меньшов примерял эту роль на себя: во вторник, 19 сентября, на «Мосфильме» состоялась его кинопроба, где ему подыгрывала Наталья Вавилова (она играла взрослую дочь Катерины).

В «Осеннем марафоне» в тот день продолжали снимать сцены из объекта «квартира Варвары» (Невский проспект, 22). Пока снимали, произошло ЧП: служебная «Волга» киношников по дороге на съемочную площадку попала в серьезную аварию. Виноват в случившемся был водитель посторонней машины, который, не справившись с управлением, выскочил на встречную полосу. К счастью, никто не пострадал, кроме обоих автомобилей – их пришлось отдавать в ремонт.

В тот же вторник по ТВ, по 3-й учебной программе, в 14.15 по московскому времени, была показана весьма любопытная передача. Называлась она «Сексуальные нарушения при хроническом алкоголизме». То, что алкоголизм в Советском Союзе являлся весьма серьезной проблемой, ни для кого, думаю, не секрет. С сексом – совсем другое дело. Как будет провозглашено несколько лет спустя, его в СССР не было. Но, как видим, это заблуждение: секс у нас был, о чем наглядно демонстрирует присутствие на подцензурном ЦТ подобного рода телепередач.

Леонид Брежнев мчится на поезде к Баку. В крупных городах поезд делает остановки, чтобы генсек имел возможность встретиться с тамошними руководителями и порасспросить их не только о житье-бытье, но и проделанной работе. Иной раз встреча происходила прямо на перроне, естественно, заранее очищенном сотрудниками «девятки» от посторонних лиц.

Поздно вечером 19 сентября поезд генсека достиг Минеральных Вод, где произошла знаменательная встреча, вошедшая потом чуть ли не во все учебники истории: тогда на несколько минут в одном месте сошлись сразу четыре генсека: один действующий (Брежнев) и трое будущих (Андропов, Черненко, Горбачев). Вот как это описывает все тот же О. Гриневский:

«На перроне Брежнева уже ждали Андропов, отдыхавший неподалеку, в Кисловодске, и секретарь крайкома партии Горбачев. Но вопреки обыкновению Леонид Ильич вышел из вагона в сумрачном настроении. После традиционного обмена приветствиями и вопросами о здоровье Брежнев замолчал.

Стояла темная ночь, и черное южное небо было усыпано яркими звездами. А по перрону двигались четыре фигуры: Брежнев, Андропов, Черненко и Горбачев – один действующий и три будущих генеральных секретаря ЦК КПСС. Сцена прямо из детективного романа – вот где произошел тайный сговор о порядке передачи власти в Советском Союзе. Трое – в официальных костюмах, при галстуках, и только Черненко не к месту обрядился в тренировочный.

Впрочем, на самом деле все обстояло куда как прозаично, хотя для Горбачева это действительно будут смотрины. Брежнев, явно не расположенный к разговору, спросил только:

– Ну, как дела, Михаил Сергеевич, в вашей овечьей империи?

Горбачев, как и положено молодому, подающему надежды секретарю крайкома, стал с воодушевлением рассказывать об успехах вверенного ему края на ниве овцеводства. А кончил свою красноречивую и многословную историю, наступила томительная пауза – Брежнев молчал. Наконец подошли к вагону. Уже стоя в тамбуре и держась за поручень, Брежнев спросил у Андропова:

– Ну, как речь?

– Хорошо, хорошо, Леонид Ильич, – ответил тот.

Те, кто слышал этот диалог, сильно удивились: неужели Брежнева так волнует его речь в Баку? Горбачев тоже удивился. Уже потом, в ^машине по дороге из Минеральных Вод, он спросил у Андропова, какое выступление имел в виду генеральный секретарь. Но Андропов только усмехнулся: мол, Леонид Ильич имел в виду совсем другое – в последнее время у него возникли затруднения с речью…»

Андрей Михалков-Кончаловский продолжает работу над широкомасштабным кинополотном «Сибириада». Основные съемки фильма к тому времени были уже закончены, и в те сентябрьские дни шли досъемки и пересъемки отдельных эпизодов, на которых настояли в Госкино. В частности, 20 сентября в одном из павильонов «Мосфильма» заново снимали эпизод «в кабинете ЦК». Вот как об этом вспоминает сам режиссер-постановщик:

«Самым удивительным было для меня указание переснять сцену в кабинете члена Политбюро, которого играл Ларионов. Причина пересъемки: у Ларионова на левой щеке – бородавка, и, как оказалось, точно там же, где у Косыгина. Надо, чтобы ее не было видно. Кафкианская ситуация. Заново построили декорацию, пересняли на совершеннейшем серьезе. До сих пор не могу избавиться от абсурдной магии советского страха…»

В тот же день в Ереване советская сборная по футболу играла свой первый матч отборочного цикла чемпионата Европы-80 с командой Греции. С тех пор как наша национальная сборная потерпела фиаско на Олимпиаде-76, в ней сменилось два тренера, каждый из которых пытался изменить лицо команды на свой лад. К примеру, В. Николаев удалил из нее всех киевлян, оставив практически одних представителей московских клубов. Но эта сборная из рук вон плохо провела турне по Южной Америке, и Николаева заменили на Никиту Симоняна. Этот тренер вернулся к старому варианту: вернул в сборную киевлян (О. Блохина, Л. Буряка, А. Конькова, В. Бессонова), добавив к ним игроков из московских клубов (Ю. Чесноков, А. Минаев, А. Маховиков, А. Бубнов, С. Пригода, В. Жупиков), а также представителей Тбилиси (Д. Кипиани, Ш. Хинчагашвили), Ташкента (Ю. Ан, В. Федоров), Донецка (Ю. Дегтярев). Свой первый официальный матч в таком составе наша сборная сыграла 20 сентября с Грецией и победила 2:0 (мячи забили Чесноков и Бессонов). Сколько было радости по этому поводу! И скажи тогда кому-нибудь из наших болельщиков и футбольных специалистов, что эта победа у нашей команды будет единственной в отборочном цикле, что все остальные игры она либо проиграет, либо сведет вничью, никто бы не поверил. А это будет именно так. Мы-то с вами знаем.

Но вернемся в сентябрь 78-го.

21 сентября самым неожиданным образом разрешилась история с кражей икон из церкви Успения Богородицы села Елохино Некрасовского района Ярославской области, которая произошла четырьмя днями ранее. Как мы помним, подозрение в этой краже сразу пало на двух жителей соседней деревни – Виктора Калханова и Олега Шульманова, но задержать их по горячим следам не удалось – они скрылись в неизвестном направлении. И только спустя четыре дня объявились, но… мертвые. Тела парней нашли случайные прохожие недалеко от леса. Вид у покойников был жуткий: на мертвых лицах с широко открытыми глазами застыла маска ужаса. Что так напугало парней перед смертью, так и осталось загадкой, но эксперт-патологоанатом вынес вердикт: оба умерли от обширного инфаркта миокарда, видимо, вызванного каким-то сильным испугом. Это было более чем странно, поскольку до этого парни никогда на здоровье не жаловались. Вот почему вся округа потом судачила, что парни умерли после того, как их проклял местный поп за кражу икон. Последние, кстати, нашлись – их обнаружили местные жители у дороги, завернутыми в тряпицу.