Текст книги "Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди"

Автор книги: Федор Раззаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 133 страниц)

С Высоцким на вечере был связан один любопытный эпизод. Присутствовавшая там же чья-то дочка или женушка, которая выпила неприличную дозу спиртного, стала приставать к нему с воспоминаниями о том, что когда-то в ее отсутствие Высоцкий был у них дома в большом подпитии и разбил всю хрустальную посуду. И вот тогда меня впервые поразило то, что он ей ответил не просто резко, а так грубо, что если бы в тот момент она не была столь сильно пьяна, то после этого она могла бы надолго впасть в глубокую депрессию. Это кошмарное выяснение продолжалось до тех пор, пока ее не увели с вечера.

Затем мы поехали в мастерскую к Белле Ахмадулиной, и там он впервые пел. То есть как впервые? Впервые я слышала его пение. Должен был подъехать и Булат Окуджава, но так и не приехал, тем самым разорвав интересную цепочку, которая уже начала выстраиваться. Дело в том, что Максим ле Форестье мечтал познакомиться с Окуджавой (он пел в концерте его песню «А как первая любовь – она сердце жжет…»).

А потом Белла читала стихи. И пел Высоцкий, а пел он «Не помогла мне ни Верка, ни водка…». Максим с удивлением уставился на меня: «Вы с ним знакомы? Тебе песню посвятил?» А я: «Представь себе, что не мне, что мы не были знакомы до этой встречи».

Потом мы поехали домой к Высоцкому и просто до утра сидели и разговаривали. Конечно, больше разговаривали они. Там тоже интересный эпизод произошел. Даже не знаю, как его назвать. Как и все французы, Максим пытался научить нас, как правильно жить. И тут у нас произошло размежевание сил: я с Высоцким против Максима. Максим даже обиделся, когда его назвали наивным…»

Между тем Александр Митта практически завершил съемки «Арапа Петра Великого». С 8 января начался монтаж ленты, однако ряд эпизодов еще предстояло доснять. Так, 29 января возле Новодевичьего монастыря прошли съемки эпизода «каток с фейерверком». Сцена выглядела впечатляюще: в ночное небо взлетали десятки салютов, огромная массовка изображала ликующую толпу. Царь Петр (Алексей Петренко) в сопровождении свиты шел по берегу скованного льдом пруда. В этот миг ему навстречу вышли арап (Владимир Высоцкий) и его невеста (Ирина Мазуркевич), чтобы просить у императора благословения на свадьбу. Учитывая, что до этого царь сильно осерчал на Ганнибала, у последнего оставались сомнения относительно благосклонности императора. Но тот был в добром расположении духа. Обняв арапа, он молвил: «Молчи, а то опять поссоримся». Этому эпизоду суждено будет стать финалом фильма.

На том же «Мосфильме» продолжаются съемки другого фильма – «Два капитана». Фильм длинный – целых шесть серий, – и многие эпизоды в нем снимаются не в хронологическом порядке. Так, 30 января, в первой половине дня, были сняты сцены из 4-й серии (Саня Григорьев у Татариновых), а во второй половине дня актеру Борису Токареву нарисовали на лице грим, состарили его и сняли одну из финальных сцен: приход Сани к Николаю Антоновичу (Николай Гриценко). Григорьевым двигала одна цель: доказать своему оппоненту, что именно он виноват в гибели экспедиции в Арктику, которую возглавлял брат Николая Антоновича Иван Татаринов. И он это доказывает: приносит с собой копии документов, где черным по белому написано об этом. И слышит в ответ проклятие, которое срывается с губ уже стоящего одной ногой в могиле старика: «Ненавижу!»

30 января в «Комсомольской правде» были подведены итоги опроса читателей (свыше 3500 человек) на предмет самого популярного спортсмена прошедшего года. С большим перевесом победу одержал хоккеист национальной сборной и ЦСКА Валерий Харламов, за которого было подано 632 голоса. (По счастливому совпадению итоги конкурса совпали с еще одним радостным событием в жизни хоккеиста: на днях у него родился сын Александр.)

Остальные места распределились следующим образом: Александр Якушев (хоккей, 490 голосов), Александр Мальцев (хоккей, 380), Владислав Третьяк (хоккей, 375), Ирина Роднина – Александр Зайцев (фигурное катание, 333), Олег Блохин (футбол, 274), Людмила Турищева (гимнастика, 203), Людмила Пахомова – Александр Горшков (фигурное катание, 144), Владимир Петров (хоккей, 82), Валерий Васильев (хоккей, 75).

Было бы неверным утверждать, что кумирами советских школьников в те годы были только их знаменитые соотечественники. Многие отдавали предпочтение западным звездам, причем иногда самым неожиданным. Так, например, студентка из города Черновей Белгородской области Лена Белякова всей душой влюбилась… в популярного бразильского писателя Жоржи Амаду. Любовь возникла случайно. В 1974 году в Советском Союзе был показан фильм по книге Амаду «Генералы песчаных карьеров», который имел оглушительный успех у зрителей, особенно молодых. Но Лена пошла дальше всех своих сверстников: мало того, что она посмотрела картину 100 (!) раз, так она дала себе клятву, что после окончания школы поступит учиться на переводчицу и переведет книгу Амаду «Генералы песка» (по ней был поставлен фильм) на русский язык. А пока, в январе 1976 года, она написала письмо своему кумиру, подписав его просто: «Бразилия, великому бразильскому писателю Жоржи Амаду». Когда про это узнали подруги Лены, они хором назвали ее сумасшедшей. Знай они о том, что письмо не только дойдет до адресата, но что тот пришлет ответное, наверняка вели бы себя иначе. Впрочем, не будем забегать вперед.

Между тем многие любители эстрадной музыки в Советском Союзе пребывают в недоумении: что произошло с ансамблем «Самоцветы»? Включив 1 января свои телевизоры, чтобы посмотреть финальную «Песню года», зрители увидели горячо любимых ими солистов «Самоцветов» Ирину Шачневу и Валентина Дьяконова в составе совершенно другого коллектива – ВИА «Пламя». А спустя несколько дней уже в другой передаче они обнаружили, что в ансамбле «Самоцветы» играют сплошь новые музыканты. В наши дни столь странная метаморфоза разрешилась бы в считаные дни – об изменениях в жизни и деятельности популярных коллективов пишут практически во всех изданиях. Но в те годы с этим делом был полный «швах»: люди питались исключительно слухами, поскольку газеты были в тисках мощнейшей цензуры. И все же иногда отдельным изданиям удавалось донести до своих читателей пусть скупой, но голос правды.

В субботу, 31 января, в «Московском комсомольце», в рубрике «Звуковая дорожка», была помещена заметка под названием «Куда девались «Самоцветы». В нем цитировалось письмо рассерженного зрителя: мол, смотрел по ТВ концерт «Самоцветов», но никого, кроме Юрия Маликова, не узнал. Что случилось? Отвечая на этот вопрос, газета вкратце объяснила автору письма, а с ним и многомиллионной аудитории, что теперь на отечественной эстраде существуют два коллектива: «Пламя», состоящее из бывших участников «Самоцветов», и обновленные «Самоцветы». О том, что послужило поводом к такому клонированию, газета, естественно, не сообщала (ей бы никто это не позволил), но даже в таком виде эта информация считалась прорывом.

Во второй половине января в столичных кинотеатрах состоялось несколько премьер, причем все – фильмы зарубежного производства. Гвоздем показа стала индийская мелодрама «Зита и Гита» режиссера Рамеша Сиппи с участием: Дхармендры, Санджива Кумара, Хемы Малини и др. Учитывая, что индийское кино всегда было в почете у советских зрителей, народ валил толпами. В этих рядах оказался даже ваш покорный слуга, который в отличие от своей родной тети, являвшейся фанатом индийского кинематографа, всегда относился к нему скептически. Единственное, что мне нравилось, – песни. Кстати, в «Зите и Гите» они были хорошие. Чуть меньший ажиотаж сопутствовал румынской ленте Серджиу Николаеску «Комиссар полиции обвиняет» из серии фильмов про подвиги комиссара полиции Миклована. Кстати, в этом фильме непобедимый Миклован погибает.

Кино по ТВ: «Первые радости» (16-го), «Напрасные огорчения» (впервые по ТВ), «Ночной звонок» (17-го), «Сельская учительница» (18-го), «Испытание верности» (19-го), «Почтовый роман» (19-го, 21-го), «Человек с ружьем» (21-го), «Моя судьба» (21—23-го), «Необыкновенное лето», фильмы Ч. Чаплина (впервые по ТВ 23-го), «Пышка» (24-го), «Большая семья», «Звонят, откройте дверь!» (25-го), «Лично известен», «Простая история» (26-го), «Бриллиантовая рука» (27-го), «Трудные этажи» (27—30-го), «Чрезвычайное поручение» (28-го), «Такие высокие горы» (впервые по ТВ 29-го), «Джульбарс» (31-го) и др.

Из развлекательных передач назову следующие: «Музыкальный серпантин» (17-го, участвуют: Нани Брегвадзе, Елена Камбурова, Карел Готт, Анна Герман, Ежи Поломски, Жан Ферра, Жильбер Беко и др.), «Концерт артистов зарубежной эстрады» (23-го), «Утренняя почта» (24-го, 31-го), «Голубой огонек» (повторение от 1 января, 24-го), «Артлото» (30-го), «Песня-75» (31-го, повтор от 1 января).

Театральные премьеры: 19-го – в Театре «Ромэн» был показан спектакль «Московская цыганка»; 23-го в Театре имени Маяковского – «Проводы» по пьесе И. Дворецкого с участием: Армена Джигарханяна, Татьяны Дорониной, Владимира Самойлова, Евгения Лазарева и др.; 25-го в Театре-студии киноактера – «Горе от ума».

Эстрадные представления: 15—24-го – в ГТЭ выступал с программой «Танцы мира» Махмуд Эсамбаев; 16—18-го – в «Октябре» прошли концерты с участием: ВИА «Пламя», Клары Новиковой, Геннадия Белова, Евгения Петросяна и др.; 17—18-го – в ЦДСА состоялась премьера эстрадного представления «С шуткой под парусами» с участием: Александра Шурова, Николая Рыкунина; 21—24-го – в ГТЭ выступали: ВИА «Цветы», «Девчата», Аида Ведищева и др.; 27—30-го – в ГТЭ выступал французский певец Максим ле Форестье; 30—31-го – в ГЦКЗ «Россия» радовал своим искусством американский певец Рой Кларк.

Из новинок «Мелодии» выделю первый авторский миньон композитора Вячеслава Добрынина, на котором были представлены четыре песни в исполнении вокально-инструментальных ансамблей: «Кто тебе сказал» (слова – Леонид Дербенев) – «Поющие сердца», «Этот день» («22+28») (В. Луговой) – «Музыка», «Двадцатый век» (Л. Дербенев, И. Шаферан) – «Лейся, песня», «Была любовь» (И. Шаферан) – «Веселые ребята».

Как гласит легенда, именно эта пластинка заставила маму композитора Анну Ивановну поверить в то, что ее сын занимается серьезным делом. До этого она считала его композиторские опыты бесполезной тратой времени. А тут, когда вышел его авторский миньон, к ней внезапно пришла соседка и говорит: «Слышь, Ань. Тут люди говорят, что у твоего Славки пластинка вышла. А там вроде одна песня есть, которая нам с дочкой нравится, – «Кто тебе сказал» называется. Дай, пожалуйста, послушать хотя бы на денек». Анна Ивановна, конечно же, выручила соседку, а сама про себя подумала: «Надо же, какой молодец мой Славик!» И с тех пор претензий к творчеству сына больше не высказывала.

Из пластинок, представленных в № 1 «Кругозора», выделю следующие: Майя Кристалинская (три песни: «И меня пожалей» (А. Пахмутова – И. Гофф), «В Подмосковье водятся лещи» (В. Шаинский – Э. Успенский), «Колыбельная» (Э. Колмановский – К. Кулиев, Гребнев); «Песни М. Таривердиева из т/ф «Ольга Сергеевна»; Дин Рид (одна песня: «Убейте сотню – нас останутся тысячи»); Мирей Матье («Любовью и жизнью я обязана тебе» (Ф. Жеральд – П. Карли), «Рим, Рим, Рим» (Р. Бернэ – К. Брюн).

1976. Февраль

«Восхождение»: тяжелые съемки. Золотухин отказывается играть Гамлета. Как наших хоккеистов хотели снять с олимпийского турнира. Брежнев плетет интриги против Подгорного. Галину Кулакову лишают медали. Генерал армии поносит «Иронию судьбы». Мой первый магнитофон. Очередная напасть Высоцкого. БАМ поет песни Евгения Мартынова. Как Любимов уговорил Филатова не уходить из театра. Как «похоронили» Муслима Магомаева и Тамару Синявскую. Депрессия Юрия Нагибина. Суперматч СССР – ЧССР. Вернулись олимпийцы. Пересъемки в «Розыгрыше». Вторая «вшивка» Олега Даля. Высоцкий попадает в Склиф. Политбюро обрекает Валерия Саблина на смерть. КГБ в поисках террориста. Феноменальная запись Анны Герман. Как Андрей Амальрик жаловался в КГБ на своих филеров. Умер отец Михаила Горбачева. «Золотая шайба» в Москве. Последний визит на «Таганку» Эрнста Неизвестного. Подвиг Брежнева на XXV съезде КПСС. Как чекисты за две недели написали книгу про ЦРУ. Идут съемки «Аты-баты, шли солдаты…». Делегаты съезда на «Таганке». Как глава польской кинематографии воровал продукты в ресторане ЦДЛ.

В понедельник, 2 февраля, остановились съемки фильма «Восхождение». Причина – поломка игровой автомашины. Спецтехника прибыла со студии в плачевном состоянии: из шести ее единиц работала ровно половина. Остальные автомашины работать отказывались как из-за лютых морозов, так и по вине плохого ухода. Постоянно не заводились «КрАЗ» и бронетранспортер, а «Астро-Фиат» соглашался работать только на 1-й скорости. В январе из Москвы был вызван один из руководителей автотранспортного цеха, но его приезд ситуации не изменил – машины заводились через раз. А снимать было необходимо – зима-то уходила. Поэтому, пробыв в простое 2 февраля, на следующий день съемки возобновились. В тот день отсняли несколько эпизодов из проходов Сотникова и Рыбака по заснеженному полю. А неисправную технику отправили в Москву для восстановления.

В начале февраля у Владимира Высоцкого с души упал огромный камень – Золотухин признался ему, что играть Гамлета вместо него не будет. Это признание вырвалось у Золотухина невольно: вечером, после «Вишневого сада», Высоцкий подвозил его на своей иномарке домой и пообещал, что уйдет из театра, если коллега выйдет вместо него в роли Гамлета. Тут Золотухин возьми и скажи: «Премьеры не будет». Сам он так объясняет свое решение: «Не потому, что я озабочен его (Высоцкого. – Ф.Р.) огорчениями. Хотя и ими тоже… «Гамлет» – авторский спектакль. Петрович (Ю. Любимов. – Ф.Р.) делит с ним успех фифти-фифти. Он играет сейчас грандиозно. Спектакль, и пьесу, и роль, и ситуацию он обмял, натянул на себя, и тут – многое за него. Все намекают, что я не должен был по-человечески соглашаться, нельзя потакать в себе низменным интересам…»

Тем временем в австрийском городе Инсбруке вот-вот должны открыться XII зимние Олимпийские игры (с 4 февраля). Советским болельщикам они запомнятся не только блестящими успехами наших спортсменов, но и допинговыми скандалами, с ними. Первыми «под раздачу» едва не попали наши хоккеисты, которые 3 февраля в рамках предварительного турнира встречались с хозяевами игр, австрийцами. Игра получилась в одни ворота. Уже в первом периоде наши ребята вели 7:1, а в итоге матч закончился со счетом 16:1 в нашу пользу. Но, оказывается, мы рано праздновали победу. Ночью руководителей нашей делегации поднимают члены олимпийской медкомиссии и объявляют, что у одного из наших игроков – Геннадия Цыганкова – в организме обнаружен допинг. Перед советской сборной впервые за всю историю нависла угроза снятия с турнира. В 8 утра следующего дня разбираться с этой проблемой в медицинскую комиссию отправился врач команды Олег Белаковский. Он заявляет, что еще накануне игры с австрийцами он отправил в комиссию официальное уведомление, где черным по белому сообщалось: ввиду того, что у Цыганкова было сотрясение мозга, он лечил его с помощью разрешенного препарата «Гемалон» (нервный стимулятор, улучшающий кровообращение). Белаковский спросил: «Вы мое письмо читали?» А медики в ответ разводят руками: дескать, впервые слышим. «Тогда ищите его!» – потребовал Белаковский. И что вы думаете? После недолгих поисков в ворохе бумаг письмо было найдено, и конфликт был исчерпан.

4 февраля Леонид Брежнев и члены Политбюро почтили своим присутствием XII Московскую городскую партийную конференцию, которая проходила в Колонном зале Дома союзов. На фотографиях, которые на следующий день были опубликованы в центральной прессе, все выглядело цивильно: члены Политбюро сидели в президиуме плечом к плечу, олицетворяя собой нерушимое единение. На самом деле это единение было показным. Перед приближающимся XXV съездом КПСС (он откроется 24 февраля) тот же Брежнев делал все от него зависящее, чтобы выбить почву из-под ног у своих противников. Так, по его указанию была предпринята попытка «выбить из седла» Николая Подгорного: во время выборов делегатов от Харьковской областной партийной организации, от которой Подгорный избирался неоднократно, против него проголосовали 250 из 650 коммунистов. Еще бы немного, и Подгорный оказался бы не избранным на съезд, что автоматически вело его к отставке. Несмотря на то что этот трюк генсеку не удался, он не оставил без должного поощрения тех, кто пытался сместить Подгорного: 1-й секретарь Харьковского обкома Иван Соколов будет повышен в должности – его назначат 2-м секретарем ЦК КП Украины.

Тем временем в Инсбруке продолжается зимняя Олимпиада. Наши спортсмены с первого же дня взяли уверенный темп и лидируют. в общем зачете. Однако скандалы не утихают. Так, на хоккейном турнире сборная Чехословакии, уверенно обыграв команду Польши, в итоге была вынуждена отдать ей выигранных два очка. И все потому, что у одного из ее игроков – Франтишека Поспишила – бдительные врачи обнаружили допинг. А 7 февраля в числе потерпевших оказалась и советская спортсменка – лыжница Галина Кулакова. Пробежав дистанцию в 5 километров третьей (первой была финка Хелена Такало, второй – наша лыжница Раиса Сметанина), Кулакова завоевала бронзовую медаль, но была вынуждена с ней расстаться из-за того, что врачи уличили ее в применении допинга. А она его не применяла. Впрочем, послушаем ее собственный рассказ:

«В Инсбруке в дни Олимпиады было очень холодно, около 20 градусов мороза. На тренировках я надышалась холодным воздухом и подцепила простуду. Нос заложило так, что я не могла дышать. Доктор дал мне капли – кажется, санорин или глазолин. Поначалу я ими не пользовалась, но в ночь перед гонкой на 5 километров не выдержала. Потому что дышать было просто невозможно. Я промучилась до трех часов ночи, и если бы не закапала в нос, так и вышла бы на старт, не сомкнув глаз. Утром перед гонкой я предупредила врача команды Бориса Михайловича Сапроненкова о том, что приняла лекарство. Он обязан был сообщить об этом в медицинскую комиссию МОК. Но Сапроненков этого не сделал. Если бы он выполнил, как полагается, свои функции, у меня бы медаль не отняли…

Обидно до слез. Я в жизни запрещенных препаратов не пробовала! Ну посудите сами. Если бы я побеждала за счет допинга, то вряд ли продержалась бы в лыжном спорте так долго. А я бегала – на высшем уровне – до сорока лет.

Кстати, в той злополучной гонке нос у меня так и не открылся. Язык прилип к небу, я даже не сморкалась. Бежала на одном самолюбии.

И в таком состоянии все-таки заняла призовое место. Но в моем организме обнаружили эфедрин. Он, видимо, входит в состав глазолина. И мою медаль отдали Нине Балдычевой: она заняла в той гонке четвертое место. Нина чувствовала себя неловко: говорила, что это не ее медаль, а моя. Но… Так решили судьи. Хорошо хоть, что четвертой стала наша спортсменка, а не какая-нибудь финка или норвежка. Медаль осталась в нашей команде. А что касается нашего врача, то его потом «наказали» – перебросили с лыж на хоккей. Он стал работать у Тихонова, в ЦСКА…»

В тот же субботний день, 7 февраля, по ЦТ повторили комедию «Ирония судьбы, или С легким паром!» Сделано это было по просьбе трудящихся – после первого показа те буквально завалили Останкино письмами и телеграммами. Однако будет неверным утверждение, что картина понравилась всем без исключения. К примеру, генерал армии Н. Лященко (он тогда командовал войсками Среднеазиатского военного округа) смотрел его в первый раз с откровенной неприязнью, а во второй раз и вовсе не сел к телевизору, вслух удивляясь, как это руководители ТВ не видят вопиющую вредность данного произведения. Спору нет, генерал имел полное право на подобного рода выводы – вкусы у всех разные. Однако он свои мысли попытался донести до верхов. Вскоре Лященко засядет за стол и напишет гневное письмо министру культуры Демичеву, в котором раздолбает «Иронию судьбы» по первое число. Приводить это послание полностью нет смысла, поэтому ограничусь лишь некоторыми выдержками из него:

«Новогодняя сказка Эльдара Рязанова» это комедия, на мой взгляд, надуманная, безнравственная. Это скорее насмешка над подлинным человеческим счастьем. В этом фильме под видом «безобидных типовых поступков» зрителю преподносится пошлость, популяризуется пьянство, хамство, стяжательство и безнравственность…

Авторы с необыкновенной легкостью проповедуют с голубого экрана то, против чего следует восстать, чем нужно возмутиться. В самом деле. Солидные, образованные, со званием и положением люди по так называемой «традиции» собираются в баньке и пьянствуют, как в кабаке.

Так завязывается сюжет «сказки». Один из «добрых», «вежливых» типов напивается до невменяемости, оказывается в другом городе, в чужой квартире, и начинается предновогодняя «кутерьма»…

Пьяному, непротрезвевшему «герою» вдруг понравилась незнакомая женщина, чужая невеста. И фильм поучает: «Все бывает…»

Где же мораль? Задумался ли сочинитель сей комедии, какой вред он наносит молодежи? Удивляет, как вообще разрешили выпустить такой фильм на экран. В нем – отголоски чужой, не нашей морали. Подобные сочинения не несут в себе ничего полезного, поучительного…»

И еще об одном событии, датированном 7 февраля, мне хотелось бы упомянуть. В тот день вашему покорному слуге стукнуло 14 лет. По этому случаю родители преподнесли мне роскошный подарок – новейший катушечный магнитофон «Комета-209» стоимостью в 220 рублей. По тем временам обладание таким аппаратом было равносильно… Впрочем, сравнивать то и нынешнее время дело безнадежное: тогда мы удивлялись многому, а сегодня лишь кое-чему. В нашем дворе обладателей магнитофонов было раз-два и обчелся, поэтому гордости у меня было полные штаны (для справки: в середине 70-х в СССР выпускалось 29 моделей магнитофонов – 16 катушечных и 13 кассетных, – и на 100 семей приходилось 16 магнитофонов). Покупать аппарат мы отправились вместе с отцом в магазин, который находился напротив Бауманского рынка (тогда он еще только строился), и вся процедура заняла у нас продолжительное время – выбирали мы тщательно. Помню, что первой моей записью стал концерт Аркадия Северного и «Братьев Жемчужных», которые в те дни были в большой моде (там были песни: «На Дерибасовской…», «Цыпленок-жареный», «Гоп со смыком» и др.). Вообще про Северного в народе ходили точно такие же слухи, что когда-то про Высоцкого: мол, сидел в тюряге, конченый алкаш. Из всего этого правдой было лишь последнее. Северный действительно сильно зашибал, пристрастившись к этому делу еще в юности (в 76-м ему было всего 36 лет, хотя мне казалось, что ему уже за 50). Северный нигде не работал, из семьи его выгнали сразу после рождения дочери в 1972 году. Он не имел ни гроша за душой, поскольку все заработанные на полуподпольных концертах деньги пропивал. Все, что он умел, – превосходно исполнял блатные песни, вкладывая в них всю свою душу. Тем, собственно, и прославился. Но вернемся к февральским событиям.

Воскресным днем, 8 февраля, в Театре на Таганке должен был идти спектакль «Вишневый сад». Однако собравшимся у театра зрителям объявили, что спектакль отменяется из-за болезни одного из исполнителей – Высоцкого. Что это за болезнь, никому, естественно, объяснять не стали. А люди сведущие догадались – премьер опять запил. Это была правда, но не вся. Накануне спектакля Высоцкий умудрился еще сильно подвернуть ногу. Все, как в известном фильме: поскользнулся – упал – очнулся – гипс. Запил же Высоцкий от переживаний, которых было выше крыши: тут и ситуация с «Гамлетом», и неудовлетворенность «Арапом», да еще добрые люди донесли, что Эфрос надумал заменить Высоцкого и в «Вишневом саде». На роль Лопахина предполагалось пригласить Валентина Гафта.

В эти же дни молодой композитор Максим Дунаевский гастролирует по БАМу. Компанию ему составляют поэт Наум Олев и композитор Владимир Альбинин. Во время посещения ими поселка Ургал произошел забавный случай, когда Альбинину так и не удалось выступить перед рабочими по вине композитора Евгения Мартынова, которого с ними в той поездке вообще не было. Дело было так. Начали концерт Дунаевский с Олевым: поэт пел, а композитор ему аккомпанировал. Потом Олев спросил, есть ли у публики вопросы, и кто-то из первого ряда крикнул: «Есть! Спойте «Лебединую верность». Олев возразил: мол, мы не артисты, а авторы, а эту песню написали не мы, а Мартынов. Казалось бы, после этих слов проблема должна была быть разрешена, однако зал внезапно начал скандировать: «Мартынова! Мартынова!» Выступающие растерялись еще сильнее. «Я и слов толком не знаю, – начал оправдываться Олев. – Песня-то новая…» А из зала новый выкрик: «Ничего, вы начните, а мы вам поможем». Отказываться дальше было неудобно, и поэт с композитором запели «Лебединую верность». А едва они закончили эту песню, как зал потребовал начинать следующую, и опять все того же Мартынова – «Яблони в цвету». И так в течение часа были спеты чуть ли не все мартыновские шлягеры: «Я сегодня там, где метет пурга…», «Если любишь, если веришь…» и др. В итоге томящемуся за кулисами Альбинину так и не удалось в тот вечер выйти на сцену.

Между тем Владимир Высоцкий вынужден ускорить свою поправку. Зная о том, что Любимов готовит ему замену в «Гамлете», а Митта рвет и мечет на съемках «Арапа», он идет им навстречу. 10 февраля Высоцкий объявляется на съемках «Арапа» и, несмотря на то что хромает, снимается в коротеньком эпизоде из пролога фильма, где арап храбро сражается на поле боя. Три дня спустя Высоцкий приезжает в театр, чтобы вечером выйти на сцену в роли Гамлета. Выглядит он неважно: красные глаза, воспаленный вид, хромота. Но спектакль отыграл на «отлично». Речи об уходе из труппы он уже не заводит.

Передумал уходить из театра и другой актер «Таганки» – Леонид Филатов. Неудовлетворенный своим положением в труппе, он надумал перейти в другой театр, но Любимов предпринял решительные шаги к тому, чтобы оставить все как есть. Он пригласил Филатова к себе в кабинет и в течение полутора часов не выпускал его оттуда, расписывая небо в алмазах: дескать, и роли впереди вас ждут хорошие, и мое отношение к вам изменится. И еще Любимов давил на идеологию: «Ведь на носу съезд партии, к нам обещались приехать делегаты, а вы, Леонид, хотите подвести труппу. Нехорошо…» В итоге Филатов вышел из его кабинета убежденным «таганковцем».

А Москва тем временем полнится страшными слухами о том, что в автомобильной катастрофе погибли сразу две звезды – Муслим Магомаев и его супруга Тамара Синявская. Слухи настолько широки, что достигают ушей самого премьер-министра Алексея Косыгина. Самое интересное, что он поверил в них и попросил кого-то из своих помощников справиться в Большом театре, когда намечаются похороны. Помощник позвонил в театр, а ему ответили, что слухи эти беспочвенны, что Магомаев и Синявская живы и здоровы. Но большинство москвичей этого не знают и продолжают обмусоливать факт «гибели» популярных артистов. Чтобы пресечь эти разговоры, к делу подключают печать (исключительный вариант в подобных ситуациях в те годы). В итоге 13 февраля в «Комсомольской правде» появляется короткая заметка Константина Смирнова. Начинает он ее с изложения разговора с одним таксистом, который оказался свидетелем «гибели» артистов. Таксист: «Вчера еду по Каланчевке, а там затор на час, милиции – видимо-невидимо. Вылез, подхожу ближе, батюшки мои, Муслим Магомаев с женой без сознания, «реанимашка» воет, «Волга», 24-я, вдребезги…»

Далее Смирнов рассказывает о том, как у них в редакции буквально оборвали все телефоны: взволнованные москвичи интересовались здоровьем любимых артистов. Тогда журналист набрал номер телефона заместителя директора «Союзконцерта» А. Гочеса и поинтересовался у него, что на самом деле случилось с Магомаевым и Синявской. «Ничего плохого, – было ему ответом. – Тот же Магомаев сейчас жив-здоров, недавно в Баку с успехом прошла новая программа Азербайджанского эстрадно-симфонического оркестра с его участием. На днях Магомаев возвращается в Москву».

Весьма непростое время переживает в те дни писатель Юрий Нагибин. Несколько месяцев назад он потерял самого близкого человека – мать – и до сих пор не может выйти из депрессии. В субботний день, 14 февраля, он записал в своем дневнике следующие строчки:

«Что делать? Что делать? Все хуже мне. Такая пустота вокруг, такая пустота внутри – хоть волком вой. Ничего мне не хочется: ни писать, ни халтурить, ни гулять, ни пить, ни слушать музыку, ни читать. Особенно плохо, что не хочется писать, совсем не хочется. Да и не получится ничего, мозг неподвижен, и один-единственный образ маячит там – мамин профиль. Просто профиль, ничего больше, но оказывается этого достаточно, чтобы весь день быть на грани слез.

А тут еще – жалкий, резко деградировавший без маминого присмотра Я. С. (отчим писателя. – Ф.Р.) и гарнир из мелких подлостей: хамские рецензии, киносвинство, ужасные газеты, от которых тошнит; ложь и смрад вконец распоясавшейся коммунистической мафии, бестактность и настырность людей, которым от меня что-то нужно, и полная безысходность.

Как ужасающе я сейчас живу! Да живу ли? Прихлопнуло меня, как крысу в крысоловке, поперек хребта. С мамой ушло что-то такое, без чего я оказался бессилен и пуст, как робот, из которого вынули машинку…»

Поздно вечером того же дня (22.25) по ЦТ был показан решающий матч хоккейного турнира зимних Олимпийских игр в Инсбруке между сборными Советского Союза и ЧССР. Ох, и матч это был, я вам признаюсь, – просто супер! Настоящая драма на льду. Столько лет прошло с тех пор, а я до сих пор помню те чувства, которые охватывали меня на протяжении всей игры: я то скрипел зубами от отчаяния, то прыгал от счастья (кричать при этом было нельзя, поскольку все мои домашние уже давно спали).

О том, в каком предстартовом волнении находились хоккеисты, говорят слова Александра Якушева. О своей ночи накануне решающего матча он вспоминает следующим образом: «Ты должен, просто обязан заснуть. Но не можешь. Злишься, думаешь: молодые не спят – ладно, волнуются. Но ведь ты уже прошел одну Олимпиаду. Где твое олимпийское спокойствие? Вижу, как рядом лежит с открытыми глазами Володя Шадрин. Знаю, что не спит Шалимов. Он так хочет стать чемпионом!..»

Обе команды вышли на лед «Айсштадиона», заряженные только на победу. Но в первой двадцатиминутке удача была на стороне чехословаков. Проведя несколько молниеносных атак на ворота Третьяка (кстати, у него накануне ночью поднялась температура, и врачам команды с трудом удалось ее погасить и вернуть прославленного вратаря в строй), они забили две безответные шайбы. Для такого напряженного матча это был большой задел. А тут еще в самом начале второго периода (на 7-й минуте) сразу двое наших ребят – Жлуктов и Бабинов – были отправлены на скамейку штрафников. В этой ситуации чехословакам требовалось заколотить в ворота Третьяка третью шайбу, и олимпийское золото было бы у них в кармане. Но наша четверка – Третьяк, Ляпкин, Цыганков, Шадрин – совершает немыслимое: выдерживает дикий натиск противника и сохраняет свои ворота в неприкосновенности. Это стало сигналом для всей советской команды.