Текст книги "Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди"

Автор книги: Федор Раззаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 133 страниц)

В эти же дни в КГБ завертелось дело, которому совсем скоро суждено будет найти свое отображение в литературе и кинематографе. Речь идет о «деле Трионона», по которому Юлиан Семенов напишет книгу «ТАСС уполномочен заявить», а телевидение снимет одноименный многосерийный фильм. Начиналось же это дело следующим образом.

Еще в июне в Управление внешней контрразведки ПГУ поступила информация о том, что ряд сотрудников советского посольства, расположенного в столице Колумбии городе Боготе, мог попасть в поле зрения американской разведки, а к одному из них, по всей вероятности, был сделан подход вербовочного характера. Однако кого именно могли завербовать церэушники, чекистам известно не было. Эту информацию КГБ передал в службу безопасности МИДа СССР с тем, чтобы там приняли соответствующие меры. Начальник СБ полковник Михаил Курышев поручил это дело одному из своих сотрудников, но тот с заданием не справился. В результате в конце октября оно перекочевало в другие руки – к Игорю Перетрухину. 29 октября тот завел дело оперативного розыска под псевдонимом «Кайман» и составил план мероприятий. Согласно этому плану предстояло в короткий срок выявить и проверить по оперативным учетам лиц, работавших в советском посольстве и других загранучреждениях в Колумбии в 1974–1975 годах, обратив особое внимание на изучение лиц, упоминавшихся в материалах Управления Внешней разведки ПГУ. В качестве главных подозреваемых фигурировали четыре человека: второй секретарь посольства СССР в Колумбии А. Огородник (в свое время он имел контакт с органами КГБ и был поставлен на учет под псевдонимом Дмитриев), старший референт посольства Н. Бобин и его супруга, референт посольства А. Федотов.

В ту же среду, 29 октября, в «Литературной газете» было опубликовано полосное интервью с министром внутренних дел СССР Николаем Щелоковым под названием «Наша милиция». Ничем не примечательное в общем-то интервью: типичные хвалебные словеса чиновника всесоюзного ранга. Правда, удивляло то, что под материалом не было фамилий людей, бравших интервью у министра. Между тем журналистов было двое – Евгений Богат и Аркадий Ваксберг – и свои фамилии они сняли потому, что первоначальная версия их разговора со Щелоковым разительно отличалась от того, что было затем опубликовано. Во время разговора в кабинете министра сам Щелоков предложил им поговорить начистоту, при этом отложил в сторону уже заготовленную для себя шпаргалку. Щелоков говорил о престиже милиции – подлинном и дутом. О пагубной роли пьянства. О превышении власти – особенно такой, которая связана с правом влиять на судьбы людей. Он даже детство свое вспомнил: рассказал, как дружил в школе с мальчиками разных национальностей.

Интервью было подготовлено за два дня и отослано в МВД. Но оттуда вернулся уже совершенно иной текст. Тот самый, который был заранее подготовлен Щелоковым, его шпаргалка. Чтобы выяснить истину, Ваксберг лично позвонил министру. А тот ему выдал: «Наш разговор был вполне доверительным. А печать – это печать». Вот тогда журналисты и приняли решение не ставить свои фамилии под этим скучным и безликим текстом.

Продолжает свои похождения шайка грабителей из Саратова. Как мы помним, свои последние преступления они совершили в конце сентября – ограбили две сберкассы, прихватив оттуда 8 686 рублей вкупе с двумя револьверами. Затем в течение месяца преступники были тише воды, поскольку сведения о том, что их интенсивно разыскивает милиция, доносились до них постоянно – город-то шумел. Когда же минул месяц и добытые деньги поиссякли, грабители снова вышли на дело. Причем на этот раз решили сбить сыщиков со следа и наведались в соседний с Саратовом город Энгельс. Ночью 28 октября они проникли в одну из тамошних сберкасс и распотрошили ее сейф на 1800 рублей. А ночью 30 октября уже отметились у себя на родине в Саратове – через окно музыкальной школы проникли в сберкассу, что на улице Минской. Правда, тамошний улов оказался самым минимальным: всего 452 рубля с копейками. Но к этой сумме они присовокупили еще один револьвер – третий в их арсенале.

А теперь из Саратова вернемся в Москву и взглянем на киношную афишу второй половины октября. 20-го в прокат вышел проблемный фильм на школьную тему «Дневник директора школы» Бориса Фрумина, где снялись Олег Борисов, Ия Саввина, Людмила Гурченко и др.; 23-го в «России» начали демонстрировать комедию Леонида Гайдая «Не может быть!», где от звездных имен буквально рябило в глазах: Михаил Пуговкин, Нина Гребешкова, Вячеслав Невинный, Олег Даль, Леонид Куравлев, Георгий Вицин, Савелий Крамаров и др. Из зарубежных премьер выделю франко-итальянскую мелодраму Клода Лелуша «Жить, чтобы жить» (1967) с участием Анни Жирардо и Ива Монтана (с 20-го).

Кино по ТВ: «Цирк зажигает огни» (17-го), «Голубой лед», «Семь стариков и одна девушка» (18-го), «Девичий заговор» (Польша, 19-го), «Ольга Сергеевна (продолжение) (21—23-го), «Салют, Мария!» (22—23-го), «Приключения Толи Клюквина» (24-го), «Гипнотизер» (Франция), «Тренер» (25-го), «Дворянское гнездо» (26-го), «Михайло Ломоносов», «Жаров рассказывает» (27-го), «Великие голодранцы» (28-го), «Пятеро из Ферганы», «Татьянин день» (29-го), «Карусель» (30-го), «Следствие ведут знатоки» (по страницам цикла, 31-го) и др.

Из других передач выделю: «Поет Жильбер Беко» (17-го), «Утренняя почта» (18-го), «13 стульев» (юбилейный 100-й выпуск) (24-го), «Авторский вечер А. Пахмутовой» (25-го), «Артлото» (26-го).

Премьеры в театрах: 22-го – в Театре имени Маяковского был показан спектакль «Энергичные люди» В. Шукшина с участием Евгения Лазарева, Юрия Горобца и др.; 26-го в филиале МХАТа – «Сладкоголосая птица юности» Т. Уильямса с участием: Ангелины Степановой, Павла Массальского, Татьяны Бронзовой и др.; 28-го в Театре имени Пушкина – «Разбойники».

Из эстрадных представлений выделю: 15—20-го – в ГТЭ продолжал выступать Валерий Ободзинский; 19-го – в ЦДКЖ пела Гелена Великанова; 24—26-го – в «Октябре» выступал супружеский дуэт Алла Иошпе – Стахан Рахимов; 25—26-го – в ЦДСА пела Тамара Миансарова; 26-го в ДК имени Чкалова – ВИА «Музыка»; 24—31-го – в ГЦКЗ «Россия» состоялись концерты артистов зарубежной эстрады с участием ансамбля «Доули Фэмили» (Англия), певицы Мариам Рамос (Куба) и др.; 31-го – в ГТЭ выступали Алла Пугачева и ВИА «Веселые ребята».

Из новинок «Мелодии» красной строкой выделялся очередной (четвертый по счету) миньон «Битлз» с тремя песнями из альбома «Abbey road» (1969): «Сад», «Что-нибудь», «Встреча». Последняя песня – небезызвестная «Комтугеза» – в рядах продвинутой молодежи пользовалась самой громкой славой. Шутники даже придумали совковый вариант песни – речь в ней шла о колхозном трактористе.

Тогда же вышел и второй миньон американской рок-группы «Криденс» (первый датирован июнем 74-го). В него вошли четыре лучшие песни из альбома 1970 года «Cosmos factory»: «До того, как ты скажешь мне (М. Дэниеле), «Шуточная песня» (Мур-Пеннер), «Посмотри за дверь» (Д. Фогерти), «Она меня покинула» (А. Крадюп). Как и миньон «Битлз», эта пластинка стала обязательной в фонотеке каждого советского меломана. Песня «Посмотри за дверь» шутниками была переиначена и в русском варианте звучала так: «Пассажирский лайнер. «Ту» развалился на лету, потому что фирма «Ту» выпускает х…у».

В журнале «Кругозор» (номер 10) была помещена гибкая пластинка с записью двух песен в исполнении популярной шотландской группы «Середина дороги»: «Сакраменто» и «Луиза». Созданная в 1968 году, эта группа прославилась в Европе спустя три года, – выпустив шлягер «Черпи, черпи, чип-чип». У нас в стране ее хорошо знали по гибкой пластинке (февраль 1975-го) с перепевом песни «Кристи» «Желтая река».

В октябре вышел миньон Софии Ротару с песнями: «Твои следы» (А. Бабаджанян – Е. Евтушенко), «Ложь» (А. Днепров – А. Дементьев), «Воспоминание» (Б. Рычков – И. Кохановский).

1975. Ноябрь

«Динамо» (Киев) – чемпион. Высоцкий на грани срыва. Загадочное убийство гостя Андрея Сахарова. Георгий Бурков клянет коммунистов. Валерий Саблин готовит восстание. Как Кончаловский напрасно ждал звонка от своей возлюбленной. Восстание на «Сторожевом». Песня «День Победы» завоевывает сердца. День рождения Трионона. «Розыгрыш»: как нашли Диму Харатьяна. Олег Стриженов делает предложение руки и сердца. Первый допрос Саблина в Лефортово. Сергей Параджанов в мире прокаженных и отвергнутых. Фотосессия Высоцкого и Влади. Андрею Сахарову отказывают в поездке за Нобелевской премией. Дебют ВИА «Пламя». За что жена Юрия Силантьева ударила мужа бутылкой по голове. Анатолий Солоницын на грани развода. Американские шпионы в Москве. Футбольный «Спартак» в кризисе. Отъезд Севы Новгородцева из СССР. Смерть актера Виктора Авдюшко. Приостановка «В августе 44-го…». Как Высоцкий носил на руках загипсованную Ирину Печерникову. Первые убийства пермской банды. Конфликт Митты и Высоцкого продолжается. Евгений Мартынов выходит в лидеры. «Песня года». Брежнев получает Премию Мира. Борьба в Политбюро за Брежнева.

В воскресенье, 2 ноября, в Тбилиси состоялся очередной матч первенства страны по футболу между местным «Динамо» и их одноклубниками из Киева. Для последних эта игра была принципиально важной – в случае победы или ничьей киевляне досрочно становились чемпионами Советского Союза. Как и следовало ожидать, гости получили то, за чем, собственно, и приехали – ничью 1:1. Все, кто видел эту игру, затем утверждали, что матч был больше похож на товарищеский и ничья выглядела полюбовной.

Золотой состав чемпиона выглядел следующим образом: Е. Рудаков, В. Самохин, В. Трошкин, М. Фоменко, С. Решко, В. Матвиенко, A. Дамин, В. Зуев, С. Кузнецов, А. Коньков, Л. Буряк, В. Мунтян, В. Веремеев, В. Колотов, B. Кочубинский, А. Бойко, В. Онищенко, О. Блохин, П. Слободян, В. Шевченко. Лучший бомбардир команды – Олег Блохин (в 28 играх забил 18 голов).

В самом начале ноября Владимир Высоцкий закрыл «больничный» и вновь окунулся в работу: вышел на сцену «Таганки». Он объявился там воскресным утром 2 ноября, выглядел не самым лучшим образом, но отработал всю репетицию «Вишневого сада». На следующий день с утра он репетировал «Гамлета», а вечером играл в этом спектакле главную роль. Как записала в своем дневнике А. Демидова: «Высоцкий играет «напролом», не глядя ни на кого. Очень агрессивен. Думаю, кончится опять запоем…».

К счастью, запоем на этот раз не кончилось, хотя последующие несколько дней Высоцкий был на грани: 4 ноября опять вполсилы работал на прогоне «Вишневого сада», а на следующий день кинул съемочную группу «Сказа про то…», не явившись на съемочную площадку.

Продолжаются съемки фильма «Два капитана». 4 ноября снимали эпизод, где Катя Татаринова (Елена Прудникова) и Ромашов (Юрий Богатырев) пьют водку за упокой души соседки Кати, которую они только что похоронили. Затем осмелевший Ромашов набрасывается на Катю, но она отчаянно сопротивляется и в итоге бросает в лицо насильнику фразу: «Это ты убил Саню!». Ответный монолог Ромашова снимут уже в декабре (10-го).

5 ноября на квартиру Андрея Сахарова пришел странный посетитель – молодой человек, который назвался Евгением Бруновым, и попросил академика связать его с зарубежными корреспондентами. Гость объяснил эту просьбу весьма просто: мол, он давно находится в контрах с властью и хотел бы рассказать о своих страданиях иностранным журналистам. Однако Сахаров, наученный горьким опытом (были случаи, когда чекисты подсылали к нему своих агентов), посетителю в его просьбе отказал. Но Брунов продолжал настаивать. Он вызвался проводить Сахарова до метро, всю дорогу туда помогал ему нести сумки с продуктами и продолжал уговаривать поверить ему. А поскольку Сахаров продолжал упорствовать, Брунов отправился с ним и дальше – до «Белорусской». По дороге Сахаров засек за ними слежку: четверо мужчин шли за ними по пятам. А один из них чуть позже подошел к ним и внезапно обратился к Сахарову: «Отец, что ты с ним разговариваешь? Это же – конченый человек». Академик ответил резко: «Не вмешивайтесь в разговор – мы сами разберемся». Между тем слова оказались пророческими. Через месяц к Сахарову домой придет мать Брунова и сообщит, что вечером того же дня, 5 ноября, ее сын погиб – неизвестные сбросили его с электрички. Тело сына матери выдали спустя несколько дней, причем лицо у него было забинтовано и залито гипсом, поскольку глаза у парня были выколоты.

Обычно начало ноября связано у советских людей с предпраздничными хлопотами – надвигалась очередная годовщина Октябрьской революции, которую впоследствии будут именовать переворотом. Я в те годы был еще слишком юн, чтобы вникать в политические нюансы произошедшего много лет назад, поэтому относился к этому празднику как к любому другому – с радостью. Во-первых, в школу не надо было ходить, во-вторых – вечером рядом с моим домом, на «физтике», салютовали из орудий, и мы с друзьями наблюдали за этим фейерверком с крыши соседнего дома.

Но были и такие, кто этот праздник начисто игнорировал. К примеру, Олег Даль вспоминал о нем, только когда начинал бить салют. Тогда он обычно спрашивал домашних: «В чем дело?», Ему отвечали, после чего он скептически замечал: «Ну, ну…».

Не менее зло относился к этому празднику и другой актер – Георгий Бурков. Тот вообще считал этот день чуть ли не позором России. Накануне 7 ноября он излил на страницы своего дневника следующие размышления по этому поводу:

«У меня нет Родины, ибо у раба ее не может быть. Но если она у меня есть, то внутри меня, и так у многих. Но мы живем на чужой территории, нашу Родину оккупировали коммунисты. Это не татаро-монголы, это свои, и, пожалуй, в этом секрет их успеха. Они нас заставили быть чужими. Они приписывают нас к одному месту, но не к тому, где ты родился и вырос. Малая родина – этот бандустан, явление обманчивое, лживое…

Мы – лимитчики, т. е. профессиональные штрейкбрехеры. Предательство, зависть – давно стали частью имперской политики коммунистов…».

Кстати, и сами наши верховные правители прекрасно понимали, что идеи, провозглашенные в Октябре 17-го их предшественниками, оказались утопическими. Известен такой случай. Леонид Брежнев как-то прогуливался со своим братом Яковом у себя на даче, и тот его спросил: «Леня, как ты думаешь, будет когда-нибудь коммунизм?». Брежнев в ответ засмеялся: «Ты это о чем, Яша? Какой коммунизм? Царя убили, церкви уничтожили, нужно же народу за какую-то идею зацепиться…». Этот случай Яков потом описал своей дочери Любови, которая много позже поместила его в свои мемуары.

Между тем именно в дни празднования 58-й годовщины Октябрьской революции в Советском Союзе произошло первое и единственное военное восстание за послевоенные годы. Случилось оно на большом противолодочном корабле «Сторожевой», который в составе других кораблей Балтийского флота днем 6 ноября вошел в устье Даугавы, вдоль которой раскинулись старые кварталы Риги, чтобы на следующий день участвовать в военно-морском параде. Главным инициатором восстания стал замполит «Сторожевого» капитан 3-го ранга Валерий Саблин.

По давно установившейся традиции замполитов в Советской армии не любили, считая их демагогами и захребетниками. По большому счету так оно и было. Но случались, конечно же, и исключения. 36-летний Валерий Саблин был именно из этого числа. Окончив в 1960 году Высшее военно-морское училище и получив там специальность корабельного артиллериста, он девять лет прослужил на строевых должностях на надводных кораблях Северного и Черноморского флотов. В Военно-политическую академию имени Ленина поступил в 1969 году с должности помощника командира сторожевого корабля и в звании капитан-лейтенанта.

Как выяснится позднее, именно учеба в академии кардинально изменит мировоззрение Саблина. Штудируя классиков марксизма-ленинизма, он придет к выводу о том, что нынешняя власть до неузнаваемости исказила коммунистическое учение. У Саблина возникла идея обратиться к советским правителям с открытым письмом, в котором он собирался указать им на их заблуждения. Всего в письме Саблина было 30 пунктов, в каждом из которых он предлагал провести в стране конкретные социально-политические и экономические преобразования. Чтобы читателю стало понятно, что конкретно предлагал Саблин, перечислю лишь несколько из его предложений. В частности, он призывал бороться с некомпетентностью и безответственностью лиц, принимающих государственные решения, с коррупцией и непомерным восхвалением Брежнева, выступал за многопартийность, свободу слова и дискуссий и т. д. и т. п. Однако по каким-то причинам письмо так и не было отправлено адресату.

В 1973 году Саблин с отличием окончил академию и был назначен замполитом на новый по тем временам БПК «Сторожевой». И буквально за несколько месяцев сумел стать неформальным лидером экипажа. На своих занятиях Саблин стал исподволь, осторожно, знакомить членов экипажа со своими взглядами и планами «реконструкции» советского общества. А поскольку вопиющие недостатки системы бросались в глаза каждому взрослому человеку, постулаты замполита не казались членам экипажа чем-то противоестественным. Так продолжалось два года.

Идея поднять восстание на БПК пришла к Саблину за несколько месяцев до ноябрьских праздников – после того как в мае «Сторожевой» вернулся с боевого дежурства на Кубе. Но заранее посвящать в свои планы он не стал никого из своих единомышленников, опасаясь, что это может вызвать ненужные споры. Саблин наивно полагал, что факт сдачи незадолго до парада штатного боекомплекта БПК будет ясно свидетельствовать о мирных намерениях экипажа и не должен будет вызвать вооруженного столкновения.

А теперь оставим на время Ригу и перенесемся в Будапешт, куда с гастролями приехал московский театр «Современник». Поскольку Венгрия в те годы относилась к социалистическому блоку, надвигающуюся годовщину Октябрьской революции игнорировать она никак не могла. Но даже искушенные в этом плане «современниковцы» никак не могли ожидать, что в витринах тамошних овощных магазинов, рядом с кочанами капусты, будут установлены… маленькие бюстики вождя мирового пролетариата Ульянова-Ленина. А непосредственно в день праздника 7 ноября гастролеры обнаружили в своих тарелках с борщом… красные свекольные звездочки, вырезанные заботливыми руками гостиничных поваров.

Сразу после обеда Елена Коренева отправилась искать телефон, чтобы немедленно позвонить в Москву своему любимому мужчине – кинорежиссеру Андрею Михалкову-Кончаловскому. Однако возле автомата ее внезапно перехватила одна из коллег-актрис, которая являлась приятельницей французской жены Кончаловского Вивиан. Актриса, в жилах которой текла цыганская кровь, взяла Кореневу под локоток и принялась горячо отговаривать ее от звонка: дескать, мужиков не надо сильно баловать, иногда их надо помучить. Коренева решила довериться ее опыту и положила трубку на аппарат. Она не знала, что это была хитрая задумка Вивиан – с помощью подруги отвадить Кореневу от собственного мужа. Кстати, Кончаловский в те дни буквально сходил с ума, ожидая звонка от возлюбленной, а та ему так и не позвонила. Возможно, именно тогда между ними пробежала первая серьезная трещина, которая вскоре приведет к разрыву отношений. Но об этом чуть позже.

Тем временем военный парад в Риге с участием БПК «Сторожевой» прошел без сучка и задоринки в присутствии большого числа рижан. Все городское начальство наблюдало с высокой трибуны за его развитием. А вечером следующего дня Саблин объявил время «Ч». Причем действовал он чрезвычайно расчетливо. После ужина организовал для экипажа просмотр кинофильма «Броненосец «Потемкин», явно рассчитывая тем самым подготовить матросов и офицеров к тому, что вскоре произойдет на их корабле. Стоит отметить такой факт: после майского возвращения с Кубы матросам «Сторожевого» были выданы макароны с мучным червем. Матросы возмутились, а помощник командира по снабжению стал их уверять, что мучной червь безвреден и блюдо вполне доброкачественное. После просмотра «Броненосца» этот случай живо вспомнился всем присутствующим на сеансе.

Пока экипаж смотрел фильм, Саблин зашел в каюту к командиру и предложил ему спуститься в трюмное отделение, где якобы возникла какая-то «заварушка». Но едва капитан 2-го ранга Потульный переступил порог нижнего отсека, как Саблин захлопнул за ним дверь и запер ее на ключ. А часовым поставил одного из самых надежных заговорщиков – старшего матроса Александра Шеина. Последний вспоминает:

«Я стоял с незаряженным пистолетом у люка, в который изо всех сил бил запертый командир. Иногда он затихал и начинал со мной разговоры: «Скажи, Шеин, ну почему ты так решил? Почему ты думаешь, что прав? Ведь это преступление, Шеин».

Слышать это было тягостно. Не выдержав, я крикнул ему, что у меня был репрессирован дед, что страна умирает, и отошел в самый дальний угол. Но тут ввалились подвыпивший старшина I статьи Поспелов и матрос Набиев. Двинулись на меня. Завязалась драка, подоспели матросы…».

В 21.40 по внутрикорабельной связи был объявлен сигнал «большой сбор». Когда матросы и старшины выстроились на артиллерийской палубе, в корме, Саблин обратился к ним с речью. Приведу лишь один из ее фрагментов: «…Напряженно и долго думая о дальнейших действиях, я принял решение – кончать с теорией и становиться практиком. Понял, что нужна какая-то трибуна, с которой можно было бы начать высказывать свои свободные мысли о необходимости изменения в стране существующего положения дел. Лучше корабля, я думаю, такой трибуны не найдешь. А из морей лучше всего – Балтийское, так как находится в центре Европы… Никто в Советском Союзе не имеет и не может иметь такую возможность, как мы, – потребовать от правительства разрешения выступить по телевидению с критикой внутреннего положения в стране…».

В заключение своей речи Саблин объявил, что те из членов экипажа, кто не хочет принять участие в восстании, могут отправиться на берег на корабельном катере. Однако ни одного отказника среди младшего состава не нашлось. Зато они нашлись среди офицеров. Когда Саблин выступил перед ними, чуть ли не половина офицеров отказалась «идти в бунтовщики» – с замполитом остались лишь один младший лейтенант, три лейтенанта и половина мичманов. Всем отказникам Саблин предложил посидеть под домашним арестом в одной из кают в глубине корабля. И по своей наивности не стал их даже запирать. В итоге, едва он удалился, как один из «заключенных» – механик лейтенант Фирсов, он же – нештатный секретарь комитета ВЛКСМ – сбежал. Выбравшись на палубу, он по швартовым канатам перебрался на соседнюю флагманскую подводную лодку. Там он объявил капитану, что на борту «Сторожевого» поднято восстание. Капитан сначала ему не поверил, но, взглянув в ту сторону, где стоял БПК, увидел, что на корабле действительно готовятся сниматься со швартовых. Он тут же связался с командованием.

Согласно плану Саблина, «Сторожевой» должен был идти в Кронштадт, а потом в Ленинград, чтобы там потребовать от правительства возможности выступить по телевидению с изложением своих требований. Саблин полагал, что его инициатива должна найти горячий отклик у военных моряков, а также у рабочих ленинградских заводов и предприятий. Ну, а за Ленинградом должна была подняться и вся страна.

В ночь на воскресенье, 9 ноября, «Сторожевой» начал движение вдоль устья Даугавы. За ним по пятам двинулись сторожевые пограничные корабли с расчехленными орудиями.

Вскоре Саблин, расположившийся на командирском месте, на ходовом мостике, получил депешу, где его запрашивали о цели выхода корабля в море. Он ответил: «Мы не изменники, идем в Кронштадт». Вскоре БПК в сопровождении пограничных катеров вышел в Рижский залив, взяв курс на север, к Ирбенскому проливу. Позднее именно это поставят ему в вину: мол, хотел сбежать в Швецию. Но это было не так: Саблин выбрал этот путь до Кронштадта, поскольку он был самым безопасным, в то время как кратчайший путь – через Моонзундский пролив – для такого большого корабля как «Сторожевой», был опасен – из-за узкостей, мелей и банок.

Той же ночью весть о восстании на «Сторожевом» достигла ушей главкома ВМФ Горшкова, и он доложил об этом выше – министру обороны Гречко. Тот в свою очередь информировал о происшедшем высшее руководство страны. Правда, Брежневу сообщили об этом позже всех, поскольку он в те часы еще спал, приняв перед сном сильную дозу снотворного. А когда узнал, сильно расстроился. Между тем помощники не стали ему докладывать о том, что с борта мятежного корабля всем членам правительства поступило предложение… посетить «свободную территорию» корабля, с тем чтобы обсудить конкретную программу переустройства общества в СССР.

По боевой тревоге в Прибалтийском военном округе были подняты в небо два авиаполка – в Тукумсе и Румбуле, расположенные возле Риги. К «Сторожевому» устремились 12 истребителей-бомбардировщиков «Як-28» с полным боекомплектом авиабомб (а это 3 тонны 250-килограммовых «дур»), подвесных ракет и пушечных снарядов. А из Лиепайской военно-морской базы на перехват БПК была направлена большая группировка военных кораблей. Кольцо вокруг мятежников сжималось.

Первыми приказ остановить мятежный корабль силами своих боевых орудий получили экипажи пограничных кораблей. Но прежде чем открыть стрельбу, они передали семафорами требование остановить движение. Саблин в ответ по наружной громкоговорящей связи объяснил морякам-пограничникам свои намерения. И – о, чудо! – пограничники отказались от применения оружия. Тогда в дело была пущена авиация. Летчики стали заходить на БПК звеньями из трех самолетов и сбрасывать бомбы с высоты 300–400 метров аккурат перед носом корабля и по корме (за это ювелирное бомбометание, а также за выполнение приказа летчики затем будут удостоены боевых наград). Однако, как ни старался Саблин маневрировать кораблем, прорваться сквозь взрывное «кольцо» ему не удалось: корабль отвернул с курса, замедлил ход и стал описывать циркуляцию на месте.

В это время из своего «заточения» выбрались офицеры-отказники – старший лейтенант Сеидов и еще один офицер. Пробравшись в оружейку, они вооружились пистолетами и отправились освобождать командира корабля, запертого в трюме. И уже под его руководством они бросились арестовывать Саблина. Едва приблизившись к мятежному капитану, командир корабля выстрелил в него из пистолета. Но, видимо, рука стрелявшего дрогнула и пуля угодила Саблину в ногу. Но и этого оказалось достаточно, чтобы тот упал на палубу, после чего ему скрутили руки и уволокли в одну из кают. А спустя еще полчаса на палубу БПК высадились десантники. Весь экипаж был выгнан наверх и взят «на мушку». Раненого Саблина вывели на палубу, чтобы конвоировать на берег. Один из десантников грязно выругался в адрес мятежного офицера, на что один из сопровождавших Саблина матросов среагировал следующими словами: «Запомните этого человека на всю жизнь! Это настоящий командир, настоящий офицер советского флота!». Сам Саблин, подойдя к трапу, крикнул на прощание матросам всего две фразы: «Прощайте, ребята! Не поминайте лихом!». Его доставили в Ригу, где на следующий день, 10 ноября, с ним лично беседовали главком ВМФ Горшков и начальник Главпура Епишев. В тот же день Саблин и все моряки «Сторожевого» были отправлены самолетом в Москву. Причем, если моряки шли свободно, то Саблин был в наручниках, а по бокам его сопровождали двое дюжих особистов.

10 ноября в городе Балтийске, в половине четвертого дня, на квартиру, где проживали жена Саблина Нина Михайловна с сыном, пришла с обыском группа чекистов во главе с двумя следователями Управления КГБ по Калининградской области. Обыск продолжался в течение нескольких часов. В итоге в присутствии двух понятых были изъяты свыше 30 предметов, принадлежащих Саблину. Среди них были: его дипломы об окончании военного училища и академии, аттестат зрелости, удостоверения к медалям, почетные грамоты в количестве 10 штук, записная книжка, тетради с записями, вырезки из газет, книги В. Ленина, К. Маркса и др., фотопленки, кортик и другие предметы.

В тот же день советская милиция отмечала свой профессиональный праздник. По этому случаю в Колонном зале Дома союзов состоялся традиционный концерт, на котором обычно почитали за честь выступать лучшие артисты отечественной эстрады. Список этих артистов всегда составлял сам главный милиционер страны Николай Щелоков и отказать ему никто не осмеливался – себе дороже. На том концерте состоялось рождение новой песни – «День Победы» Давида Тухманова и Владимира Харитонова, которую исполнил Лев Лещенко. Как мы помним, эту песню Лещенко впервые услышал еще в апреле, но вынужден был отказаться от нее по не зависящим от себя причинам: в майском «Голубом огоньке» ее спел другой исполнитель – Леонид Сметанников – и высокое начальство песню забраковало, посчитав ее непотребной: дескать, ряд примитивных строчек, положенных на какой-то современный фокстрот. Однако с тех пор прошло несколько месяцев, и Лещенко, которого пригласили выступить в концерте на День милиции, рискнул реанимировать песню. Успех превзошел все ожидания. Собравшиеся в Колонном зале высокие милицейские чины приняли песню на «ура», а на следующий день на ЦТ косяками пошли письма с просьбой повторить «День Победы» еще раз. Так была снята опала с этой легендарной песни.

11 ноября один из высокопоставленных работников МИДа СССР Александр Огородник отмечал свой очередной день рождения – ему стукнуло 36 лет. По этому случаю на квартире именинника собралась компания его близких друзей и сослуживцев. Был накрыт стол, сервированный самыми отборными деликатесами (благо доступ к дефицитным продуктам у работников МИДа был неограниченный). Между тем Огородник не знал, что вот уже несколько недель находится в черном списке советской контрразведки, которая подозревала его в связях с ЦРУ. Как мы помним, Огородник угодил в этот список летом, когда работал вторым секретарем посольства СССР в Колумбии. Помимо него в подозреваемых значились еще три человека, и каждого из них контрразведка проверяла по своим каналам. Вот и этот сабантуй у Огородника тоже попал на заметку контрразведывательной «наружки». Правда ничего противозаконного выявить тогда так и не удалось. Но именно Огородник и был тем Триононом, которого ЦРУ считало одним из своих самых ценных агентов.

В тот же день, 11 ноября, кинорежиссер Владимир Меньшов приступил к подготовительным работам по фильму «Розыгрыш». Помня о том, каких треволнений стоило ему и сценаристам добиться того, чтобы сценарий благополучно прошел все цензурные рогатки (а сценарий дважды возвращался на доработку), можно себе представить теперешнюю радость авторов. Подготовительные работы начались с просмотра кандидатов на главные и второстепенные роли – их должны были играть столичные школьники. Как мы теперь знаем, в итоге на главную роль – десятиклассника Игоря Грушко – будет найден будущий «гардемарин» Дмитрий Харатьян. Попал же он в картину следующим образом.