Текст книги "Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди"

Автор книги: Федор Раззаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 115 (всего у книги 133 страниц)

«Впечатление, которое произвел Александр Градский, трудно поддается описанию. Зал в нашем Дворце культуры химиков самый современный, хорошо технически оснащен… Но электронно-акустическую аппаратуру запустили на такую мощность, что у всех сидящих в зале барабанные перепонки напряглись до предела.

Но больше всего поразило отношение артиста к зрителям. В манере поведения Градского сквозили пренебрежение к публике, высокомерие. Программа Александра Градского, мягко говоря, нуждалась в более тщательном подборе песен. Среди них некоторые показались нам малосодержательными и даже бессмысленными. На просьбу из зала спеть популярную песню «Как молоды мы были» артист заявил: «Вот еще один отравлен телевидением». А ведь эту песню мы узнали и полюбили именно в его исполнении. В конце творческого вечера артист стал играть на гитаре и просить, чтобы ему в такт аплодировали. Зал сначала не понял, что от него требуется, на что Градский заявил: «Я подожду, когда вы будете хлопать, у меня терпения хватит».

В течение полутора часов из зала все время выходили люди, разочарованные тем, что они увидели… Сейчас можно с уверенностью сказать, что популярности и славе Александра Градского в нашем городе нанесен ощутимый удар самим Градским».

Вечером того же дня, 24 апреля, Владимир Высоцкий давал концерт в ДК «Москворечье», что на Каширском шоссе. Хорошо помню это событие, поскольку жил я в тех краях и, проезжая мимо ДК, видел эту афишу. Желание попасть на концерт было огромным, но достать билет туда оказалось не в моих силах. Поэтому о том, как проходил концерт, лучше послушать рассказ очевидца событий – Виктории Горы (еще в начале 70-х она устраивала концерты Высоцкого):

«Я жила в Орехово-Борисове, и вдруг подруга сказала, что планируется концерт Высоцкого в ДК «Москворечье». Я решила непременно пойти. День был прекрасный. Подошла к служебному входу, жду, что Володя подъедет на машине. И вдруг подкатывает совершенно допотопный автобус, оттуда вылетает Володя и, радостный, бросается ко мне: «Ой, Виточка, ты что здесь делаешь?» «На концерт к тебе пришла», – говорю. Он пообещал, что проведет меня, и сообщает: «Сегодня я привел много родственников».

А попасть было невозможно! Нас с подругами на контроле долго не пускали, но Высоцкий что-то сделал, и мы все-таки прошли. На выступлении Володя выглядел превосходно. Там я впервые услышала «Письмо другу из Парижа» («Ах, милый Ваня…»). – Из зала пришла записка: «Владимир Семенович, как вы себя чувствуете?» Он ответил: «Разве вы не видите, как я выгляжу прекрасно – вот так же себя и чувствую».

Концерт был камерный какой-то, но не в плохом смысле, все было превосходно. Я заметила, что это уже было выступление несколько другого типа по сравнению с прежними. И публика как-то изменилась, да и его окружали люди солидные, хорошо одетые… Поговорили мы с ним: как, чего, туда-сюда… Обычные вопросы, житейские. После концерта распрощались очень мило и разошлись…»

Через день в Театре на Таганке состоялся просмотр пленки с записью недавнего «капустника». Пришли все «таганковцы», в том числе и Высоцкий. Однако ему этот просмотр ничего хорошего не принес. Все актеры громко реагировали на появление друг друга на экране – смеялись, шутили, – но как только появлялся Высоцкий, в зале устанавливалась гробовая тишина. Придя после просмотра домой, Высоцкий пожаловался гостившему у него Вадиму Туманову: «За что они меня так? Я у них что,

Луну украл?» Луну не Луну, но коллеги по театру завидовали Высоцкому дико: и славе его, и возможности выезжать за границу.

А теперь вновь перенесемся в Свердловск, где вот уже почти месяц город охвачен паникой – там свирепствует сибирская язва. Слухи об этом, естественно, докатились до Москвы, и туда немедленно была отправлена высокая комиссия, в состав которой входил начальник 15-го управления Министерства обороны СССР генерал-лейтенант Ефим Смирнов и главный санитарный врач СССР П. Бургасов. Приехав на место, комиссия изучила обстановку, встретилась с тогдашним 1-м секретарем Свердловского обкома партии Борисом Ельциным. Беседа длилась больше часа. Сразу после нее Смирнов позвонил по спецсвязи Брежневу и доложил, что вспышка сибирской язвы под его контролем. Брежнева этот доклад удовлетворил.

А в городе тем временем продолжают умирать люди. Многих из них можно было бы спасти, если бы обитатели «военного городка № 19», откуда и пошла эпидемия, поделились с гражданским населением своей секретной вакциной. Но этого не произошло: военные сами пользовались этой вакциной, в результате чего в их городке умер всего лишь один (!) человек. А в самом Свердловске потери гражданского населения перевалили за сотню человек (официально будет названа другая цифра – 64 человека, хотя в одной больнице № 24 погибших было 70 человек). Вспоминает бывшая главврач этой больницы М. Ильенко:

«Большая смертность была три недели апреля. Люди умирали в поликлиниках, заводских здравпунктах. Мы занялись подворными обходами, нужно было посетить большое количество людей. Создали санитарные дружины – из женщин, в основном студентов мединститута. Выявляли больных, разъясняли ситуацию, раздавали тетрациклин. Спустя две недели после начала эпидемии мы начали проводить профилактические прививки от сибирской язвы. На каждый подъезд клеили объявления.

Вакцина была обычная, какой каждый год мы прививали работников мясокомбината, тех, кто забивал скот, – обычно не больше 50 человек. Без проблем, никаких осложнений не было. Нас обеспечили большим количеством такой вакцины (производилась она в Тбилиси). Прививали во дворцах культуры при заводах. На первую прививку шли толпы, поскольку люди были очень напуганы. К 25 апреля – 57 тысяч человек. На вторую и третью – поменьше, хотя каждому нужно было сделать по три прививки…»

А вот как вспоминает об этом же другая участница тех событий – студентка Уральского госуниверситета Ирина Миронова: «Нас привлекли к подворовым обходам, прикрепив к фельдшерам и врачам-инфекционистам. Прочесывать частный сектор (а Чкаловский район в конце 70-х едва ли не наполовину состоял из одноэтажных домиков) рекомендовали по вечерам, когда люди возвращались с работы. Считалось, что вакцинация должна проводиться в добровольном порядке, но были случаи, когда приходилось прибегать и к принудительным мерам. Нашей бригаде «злостные отказники» не встречались, но убеждать людей в необходимости прививки, пугать практически неминуемым исходом приходилось.

Во всем Чкаловском районе в апреле буквально выскребли весь снег, на ближних к «объекту № 19» территориях сняли даже верхний слой почвы. Стены домов, крыши, асфальт мыли какой-то дезинфицирующей жидкостью, от которой слезились глаза и щипало в носу…»

Советская сборная по хоккею с шайбой продолжает свое победное шествие к золотым медалям чемпионата мира и Европы. 23 апреля наши ребята разгромили шведов 11:3, а два дня спустя встретились на льду с канадцами. Эта игра для советской команды была принципиальной: в случае победы она досрочно завоевывала «золото» турнира. Поэтому с первых же минут наши ребята осадили ворота канадцев. Результат не заставил себя ждать: на 4-й минуте Валерий Харламов открывает счет. Проходит всего лишь две минуты, и вот уже вторая шайба влетает в ворота гостей – гол забил Александр Голиков. Канадцы делают робкие попытки переломить ход игры, но Владислав Третьяк стоит в воротах как стена. И это понятно: как-никак у него сегодня день рождения – ему исполнилось 27 лет. А наши продолжают наращивать темп игры. Канадцы откровенно не поспевают за нашими нападающими, и шайбы в их ворота продолжают влетать одна за другой. На 10-й минуте Сергей Макаров делает счет 3:0. Итог этой игры – 9:2 в пользу сборной СССР. Наши хоккеисты в 16-й раз завоевывают «золото» чемпионата мира.

26 апреля в Москву с официальным визитом прилетел президент Франции Жискар д’Эстэн. Вот как он сам это описывает:

«Я гадал, приедет ли Брежнев в аэропорт или же пришлет кого-нибудь вместо себя, так как слухи о плохом состоянии его здоровья распространились во всем мире. Он часто отменял визиты к нему из-за рубежа.

Через иллюминатор самолета я сразу увидел его – в сером пальто и фетровой шляпе с шелковой лентой. Рядом с ним – Громыко и сотрудники МИД.

Спускаюсь по трапу. Как все-таки приятно, что народу немного и мне не придется стоять по стойке «смирно», деланно улыбаться и принимать цветы в целлофане!

Мы садимся в громадную черную машину Брежнева, и кортеж неспешно направляется в Москву.

Наши переводчики сидят напротив нас. У меня теперь новый переводчик. По неизвестным мне причинам – скорее всего, из-за преклонного возраста – Андронников вышел на пенсию. Его заменила молодая женщина русского происхождения Катрин Литвинова. Я спросил, состоит ли она в родстве с бывшим советским наркомом иностранных дел, которого знал лишь по фамилии.

– Да, – ответила она мне, – но родство очень дальнее. По матери я из казаков.

Она старательно поджимает колени, чтобы не задеть нас. Леонид Брежнев с некоторым удивлением разглядывает ее смазливое личико со светлой кожей славянки. Ее акцент, несомненно типичный, ласкает слух.

Брежнев сразу же принимается пояснять:

– Я приехал встретить вас в аэропорт вопреки мнению моего врача. Он запретил мне это. Вам, должно быть, известно, что в последнее время я отказываюсь от визитов. Но я знаю, что вы содействуете развитию добрых отношений между СССР и Францией. Я не хотел бы, чтобы мое отсутствие было неверно истолковано. Вы наш друг.

Он сидит, откинувшись назад, в своем сером пальто. На лбу проступают капельки пота. Он вытирает его платком…

Но вот Брежнев снова начинает говорить. Он произносит по-русски какую-то короткую фразу, не напрягая голоса.

Переводчик воспроизводит ее почти так же – отрешенным и спокойным тоном:

– Должен признаться, я очень серьезно болен.

Я затаил дыхание. Сразу же представляю, какой эффект могло бы произвести это признание, если бы радиостанции разнесли его по всему миру…

Между тем он продолжает:

– Я скажу вам, что у меня… Вы, наверное, помните, что я мучился из-за своей челюсти. Вы, кстати, обратили на это внимание в Рамбуйе. Это раздражало. Но меня очень хорошо лечили, и все теперь позади…

Теперь все намного серьезнее. Меня облучают. Вы понимаете, о чем идет речь? Иногда я не выдерживаю, это слишком изнурительно, и приходится прерывать лечение. Врачи утверждают, что есть надежда. Это здесь, в спине.

Он с трудом поворачивается.

– Они рассчитывают меня вылечить или по крайней мере стабилизировать болезнь. Впрочем, в моем возрасте разницы тут почти нет!..

Он кладет мне руку на колено – широкую руку с морщинистыми толстыми пальцами, на ней словно лежит печать тяжелого труда многих поколений русских крестьян.

– Я вам говорю это, чтобы вы лучше поняли ситуацию. Но я непременно поправлюсь, увидите. Я малый крепкий!

И вдруг неожиданно меняет тон:

– Вы хорошо знаете президента Картера… Он без конца шлет мне письма, очень любезные письма. Но я не просил его мне их писать!

Я говорю:

– Он мне тоже пишет. Он пишет Шмидту, пишет Каллагэну. Похоже, что у него такая привычка.

Но Брежнев уже не слушает меня. Он продолжает раздраженно говорить сам с собой:

– И вот он шлет мне все эти письма. А затем в конце недели отправляется куда-нибудь на Средний Запад или в какой-нибудь университет. И там начинает меня оскорблять! Он обзывает меня так грубо, что я никак не могу этого стерпеть. Он считает, будто я об этом ничего не знаю. Но я получаю все его речи. Значит, по его мнению, со мной можно так обходиться? Да что же он за человек? Что о себе воображает?

Негодование бьет через край. Он глубоко задет, чувствует себя обманутым. По-видимому, советскому лидеру оскорбления не столь привычны, как нам!..

Брежнев замолкает. Его возбуждение спадает. Мы подъезжаем к Москве. До самого приезда он не произносит ни слова. Переводчики сидят молча, как их обязывает профессиональная этика…»

27 апреля КГБ СССР произвел выгодную для себя операцию: он обменял двух советских разведчиков – Черняева и Энгера, которые работали в ООН, но осенью прошлого года были изобличены в шпионских действиях и осуждены американским судом на 50 лет тюрьмы каждый – на группу диссидентов, лишенных советского гражданства: Эдуарда Кузнецова, Георгия Винса, Марка Дымшица, Валентина Мороза и Александра Гинзбурга. Как писал Ю. Андропов в докладной записке в ЦК КПСС: «Полученные Комитетом госбезопасности данные свидетельствуют о том, что выдворение из СССР названных выше лиц антисоветские круги за рубежом и антиобщественные элементы внутри страны оценивают как серьезный удар, нанесенный по их планам «расшатывания социализма изнутри».

27 апреля на «Мосфильме» собрался очередной худсовет, чтобы решить вопрос о судьбе фильма «Москва слезам не верит». Предыдущее заседание состоялось в самом начале марта, и тогда Владимиру Меньшову была предъявлена куча претензий. Ему было приказано убрать из фильма все эротические сцены, а также доснять несколько новых эпизодов. С последним предложением Меньшов согласился и в течение месяца снял несколько «заводских» сцен (съемки проходили на производственном комбинате в Клину). А вот насчет эротики поступил по-своему – не притронулся ни к одному из «крамольных» эпизодов. В итоге, когда члены худсовета собрались на очередное заседание, у них буквально челюсти отвисли от удивления. «Да он над нами просто издевается! – возмутились цензоры. – Мало того, что он производственные сцены снял не в том объеме, как мы того требовали, так он еще и не вырезал ничего!» Меньшов вновь принялся убеждать худсовет в том, что все эти сцены необходимы картине как воздух, что без них она многое теряет. «Ничего она не теряет! – негодовали его оппоненты. – Разврата мы не допустим. Так что идите и вырезайте. А иначе фильм на экраны не выйдет». И Меньшову пришлось смириться. Были «обрезаны» сцены соблазнения Катерины, ее встреча с любовником и др.

27 апреля Высоцкий, в компании своих коллег по Таганке Валерия Золотухина и Дмитрия Межевича, приехал в Ижевск, чтобы в течение нескольких дней выступить со спектаклем-концертом «В поисках жанра». За выступление во Дворце спорта им пообещали заплатить 1200 рублей наличными. Было также обговорено, что Высоцкий отработает в этом спектакле, а потом еще пять дней будет выступать с концертами один как в Ижевске, так и в других городах. Знай он, что эти выступления приведут к уголовному делу на него, никогда бы туда не поехал.

28 апреля в «Комсомольской правде» появилась новая рубрика: музыкальная страничка «33 1/3», которая брала на себя смелость знакомить читателей с новостями популярной музыки. Стоит отметить, что первым, не только столичным, но и общесоюзным изданием, где такая рубрика появилась, была газета «Московский комсомолец» – с 25 октября 75-го там начала выходить «Звуковая дорожка». Практически с первых же номеров «ЗД» стала пользоваться огромной популярностью у меломанов, поскольку ничего подобного до этого они не видели. Ведь в стране повального дефицита существовал и дефицит на новости из мира поп-музыки! Номера с «ЗД» уходили с прилавков за считаные минуты, а те, кто не смог их раздобыть, довольствовались машинописными перепечатками. Сейчас об этом смешно даже вспоминать: ведь в первых выпусках «ЗД» полезной информации были крохи, но даже их нельзя было найти днем с огнем. Короче, на ниве этого ажиотажа во многих региональных изданиях стали появляться свои «Звуковые дорожки». К 79-му году таких изданий по всему Советскому Союзу уже насчитывалось несколько десятков: лучшие из них публиковались в «Советской молодежи» (Рига), «Молодежи Эстонии» (Таллин) и др. Однако лидером все равно оставалась «ЗД» в «Московском комсомольце»: за четыре года эта страничка успела превратиться в настоящий кладезь информации для меломанов. И перещеголять ее было никому уже не под силу. Даже такому киту советской журналистики, как газета «Комсомольская правда». Газета была сильнее «МК» практически по всем параметрам, но в своем поп-начинании проиграла конкуренту, что называется, подчистую. Ее музыкальная рубрика «33 1/3», на мой взгляд, даже близко не могла сравниться с «ЗД». Взять тот же первый выпуск. Ведь как стартуешь, так и прибежишь. А старт у «33 1/3» вышел хиленький. Там была помещена статья про «АББУ» (в то время как «ЗД» и другие издания давно уже на этой теме отбомбились) и заметка про диск «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты». Все! Нет тебе ни какого-нибудь эксклюзива, ни новостей западной музыки, ни интервью с популярным исполнителем. К примеру, в последнем выпуске «ЗД» (от 20 апреля) интересного материала было куда больше: представлены новые диски (в том числе и «Мурьета»), напечатано интервью со знаменитым польским музыкантом Чеславом Йеменом, опубликованы блок новостей из мира западной поп– и рок-музыки и мартовский хит-парад лучших песен и дисков. И все же появление музыкальной странички в «КП» можно назвать явлением положительным: ведь в период информационного голода любой источник информации – благо.

Перенесемся в Глазов. 29 апреля в тамошнем Доме актеров Высоцкий дал свой первый концерт. Вот как об этом вспоминает И. Тамразов:

«В Глазове мы жили в каком-то партийном коттедже: двухэтажном роскошном особняке. Мы жили на втором этаже, заняли две спальни: шиковать так шиковать… Володя звонил Марине. Вначале ее не нашли: она была на съемках фильма «Багдадский вор», в котором играла героиню. Когда она «летала» на ковре-самолете, вся эта конструкция рухнула. Марина упала и разбилась.

Вечером сидим, ужинаем. А у Володи в Москве были девочки-телефонистки, которые ему помогали. Они нашли Марину в больнице, и она подробно рассказала, что и как… Как она летела вниз головой…

– Володя, только ты не волнуйся! А Володя кричал:

– Я немедленно вылетаю!

Марина его успокаивала…»

Во второй половине апреля в московских кинотеатрах состоялись премьеры следующих фильмов: 16-го – «На новом месте» Валентина Павлова и Григория Шпаклера с участием Юрия Назарова, Жанны Прохоренко и др.; «Цену смерти спроси у мертвых» Калье Кийска с участием Юозаса Киселюса, Элле Кулль и др.; «Мачеха Саманишвили» Эльдара Шенгелая с участием Василия Кахниашвили, Имеды Кахиани и др.; 30-го – «Расписание на послезавтра» Игоря Добролюбова, где снимались Олег Даль, Маргарита Терехова и др.; «Сдается квартира с ребенком» В. Крючкова с участием Е. Фетисенко, С. Копова, В. Соломина и др.; «Ярославна – королева Франции» Игоря Масленникова с участием Елены Кореневой, Василия Ливанова и др.

Кино по ТВ: «Звезда пленительного счастья» (с субтитрами), «Объяснение в любви» (16-го), «Однофамилец» (премьера т/ф 17– 18-го), «Небесный тихоход» (20-го), «Семья Ульяновых», «Фаворит» (21-го), «О друзьях-товарищах» (21—22-го), «Стрекоза» (23-го), «Поздняя встреча» (24-го), «Близнецы» (25-го), «Телеграмма» (т/ф, 27-го), «Встречный», «Три плюс два» (28-го), «Я придумываю песню» (премьера т/ф), «Старое танго» (премьера т/ф), «Здравствуйте, доктор!» (29-го), «Два капитана» (29—30-го), «Сказка о Мальчише-Кибальчише» (30-го) и др.

Из театральных премьер: 19-го в Театре имени Вахтангова был показан спектакль «Великая магия» с участием Юрия Яковлева, Владимира Этуша, Ирины Купченко, Людмилы Максаковой и др.; в Театре имени Гоголя – «Смерть Ивана Ильича»; 26-го в Театре имени Моссовета – «Тема с вариациями» с участием Ростислава Плятта, Маргариты Тереховой, Сергея Юрского (он же режиссер спектакля) и др.; 28-го в Театре имени Пушкина – «Дети Солнца» с участием Юрия Горобца (Протасов), Веры Алентовой (Елена Николаевна) и др.; 29-го в Театре имени Гоголя – «При жизни Шекспира».

Эстрадные представления: 17–22… 24-го в ГЦКЗ «Россия» выступала певица из Англии Вилма Рединг; 21-го – в ГТЭ состоялся концерт, приуроченный к Всесоюзному коммунистическому субботнику, где выступили Александра Стрельченко, Владимир Макаров, Геннадий Хазанов, Виктор Мамонов и др.; 21—22-го в Доме офицеров Академии имени Жуковского пела Роксана Бабаян; 29—30-го в ГЦКЗ состоялись концерты с участием Людмилы Зыкиной, Иосифа Кобзона, Валентины Толкуновой, Евгения Петросяна, Владимира Винокура, Бориса Владимирова, Вадима Тонкова и др.

Из новинок фирмы «Мелодия» назову миньон ВИА «Самоцветы» с песнями: «Просто не верится» (В. Добрынин – М. Пляцковский), «Под Северной звездой» (Ю. Маликов, В. Пресняков – М. Пляцковский), «Лето, лето, лето» (Ю. Маликов, В. Пресняков – Ю. Евгеньев), «Будьте счастливы» (В. Добрынин – М. Рябинин).

Из новинок фирмы «Мелодия» выделю диск-гигант группы «Силвер Конвеншн».

В журнале «Кругозор» (№ 4) вышли следующие пластинки: София Ротару – «Верни мне музыку» (А. Бабаджанян – А. Вознесенский), «Живая вода»; группа «Пирамиш» (Венгрия) – «Мечты о новом», «Взлетая все выше».