Текст книги "Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди"

Автор книги: Федор Раззаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 133 страниц)

Кстати, за этой игрой с огромным интересом наблюдали не только в Советском Союзе, но и в других странах. В частности, актеры Театра на Таганке, будучи в Болгарии, тоже изо всех сил болели за киевлян. Вот как об этом вспоминает Л. Георгиев:

«Высоцкий интересовался футболом, особенно в тех случаях, когда проводилась какая-нибудь важная международная встреча. Согласно программе 8 и 9 сентября у артистов «Таганки» не было спектаклей. Только некоторые из них участвовали в торжественном концерте. Вечером я пригласил к себе некоторых из них, чтобы посмотреть в 21 ч. матч между «Баварией» (Мюнхен) и «Динамо» (Киев). Пришел и Владимир, он не мог не прийти, после того как мы с Леонидом Филатовым сказали, что только женщины не интересуются футболом.

А на следующий день шел спектакль «10 дней, которые потрясли мир». После каждого своего выхода Высоцкий прибегал в репетиционный зал Театра сатиры, где мы установили большой цветной телевизор. Там с 18.30 мы с не занятыми в спектакле артистами смотрели международную встречу между Польшей и Голландией. Его особенно раздражало то, что голы забивали всегда в то время, когда он был на сцене…».

Другой столичный театр – МХАТ – в эти же дни гастролировал в Одессе. Актер этого театра – Олег Стриженов – волею судьбы вновь встретился там со своей давней возлюбленной – актрисой Театра-студии киноактера Лионеллой Пырьевой. Их любовь зародилась почти полтора десятка лет назад – в самом начале 60-х, однако к более серьезным отношениям эти чувства тогда не привели и актеры шли по жизни порознь: Лионелла вышла замуж за режиссера Ивана Пырьева, Стриженов женился на актрисе МХАТа. Однако к 75-му году оба брака уже распались, предоставив бывшим возлюбленным полную свободу действий. Поэтому, когда летом судьба вновь свела их вместе на съемочной площадке фильма «Последняя жертва», они по-настоящему обрадовались такому стечению обстоятельств. Но их настоящее сближение произошло несколько недель спустя именно в Одессе.

В один из дней приятель Стриженова из Театра-студии киноактера Эдуард Машкович предложил ему выступить в их заключительном концерте. И чтобы не оставить другу никаких путей к отступлению, обронил: «Лина в нем тоже участвует». Стриженов, конечно же, согласился. Во время первого же антракта они с Пырьевой уединились на скамейке за кулисами и проговорили несколько минут. В конце разговора Стриженов пригласил Пырьеву отужинать сегодня с ним в ресторане гостиницы «Лондонская». Лионелла не стала возражать, только предупредила, что придет не одна, а с подругой – Аллой Ларионовой. Далее послушаем рассказ самого О. Стриженова:

«В «Лондонской» я сидел за нашим любимым столиком в самом углу, возле оркестра. Принесли холодные закуски, холодное «Шампанское» с коньяком и, конечно же, цветы. Я не спускал глаз с парадной двери. Наконец она распахнулась, и они вошли – Лина и Алла в сопровождении Эдика. Весь зал обернулся в их сторону. Гулящие одесситы аж зааплодировали, кто-то даже встал…

Девочки действительно были прекрасны, нарядны и очень красивы. Я бы даже сказал, очень эффектны в своих легких длинных вечерних платьях. Да! Вошли настоящие звезды, ничем не уступающие западным.

Я усадил Лину рядом с собой. Глядя на мою одесскую девочку Ли, я просто пьянел и балдел… Я кивнул своим приятелям-оркестрантам, и они, зная мое желание, заиграли наш любимый знаменитый «Маленький цветок».

Лина как-то по-детски тихонько захлопала в ладоши и весело сказала, обращаясь к нам с Эдиком:

– Ну что ж, будем танцевать и даже пить! Мужчины, я разрешаю вам выпить по рюмке коньяку!

Глядя на нее, я подумал, что ее избаловало мужское внимание и что у нее появилась какая-то новая привычка становиться центром внимания. И мне на минуту вспомнилась та одесская девочка Ли, что стояла за веревочным оцеплением возле Оперного театра и которую не пускали дальше любопытной толпы… Невольно улыбнулся.

– Ты чему?

– Ничему. Просто смотрю на тебя и любуюсь. Ты красива, как никогда.

Я не скрывал своего восхищения, чем, вероятно, доставил ей удовольствие. Она протянула ко мне свой бокал и тихо сказала:

– За нас.

Вечер прошел прекрасно и незаметно быстро. Я проводил их из «Лондонской» в «Красную», где они остановились…».

Расставаясь, влюбленные договорились встретиться в Москве, на озвучании «Последней жертвы».

12 сентября центральные газеты публикуют поздравление Леонида Брежнева участникам Всесоюзного студенческого строительного отряда с большим трудовым успехом. Событие вполне ординарное, если бы не одно «но»: Брежнев к этому поздравлению руку не прикладывал, оно родилось в недрах идеологического отдела ЦК. А сам генсек в это время лежал в больнице на улице Грановского и ни о чем, кроме собственного здоровья, естественно, не думал. Угодил же он туда по известной причине – так «наотдыхался» в августе в Крыму.

Вспоминает Е. Чазов: «Состояние Брежнева было не из легких – нарастала мышечная слабость и астения, потеря работоспособности и конкретного аналитического мышления. Не успел Брежнев попасть в больницу, как к нему пришел Подгорный. Для меня это было странно и неожиданно, потому что никогда прежде он не только не навещал Брежнева в больнице, но и не интересовался его здоровьем. Я находился как раз у Брежнева, когда раздался звонок в дверь и у входа в палату я увидел Подгорного. В этот момент я успел сообразить, что он пришел неспроста, хочет увидеть Брежнева в истинном состоянии, а затем «сочувственно» рассказать на Политбюро о своем визите к своему давнему другу и о том, как плохо он себя чувствует.

Пользуясь правом врача, я категорически возразил против подобного посещения, которое пойдет во вред больному. «Ты что, Председателя Президиума Верховного Совета не знаешь? – заявил он. – Не забывай, что незаменимых людей в нашей стране нет». Постоянное нервное напряжение привело к тому, что я абсолютно не реагировал даже на неоправданную критику, нападки или грубость по отношению ко мне. Я работал, выполняя честно свой профессиональный долг, и ни на что не обращал внимания. Не поколебала меня и скрытая угроза Подгорного. «Николай Викторович, я должен делать все для блага пациента, для его выздоровления. Сейчас ему нужен, покой. Ни я, ни вы не знаем, как он воспримет ваш визит. Он может ему повредить. Если Политбюро интересуется состоянием здоровья Брежнева, я готов представить соответствующее заключение консилиума профессоров». Не обладая большим умом, но будучи большим политиканом, он понял подтекст последней фразы: «Кого ты здесь представляешь – Подгорного, друга и товарища нашего пациента, или Подгорного – члена Политбюро и его полномочного представителя, который должен сам убедиться в истинном положении дел?». Ворча, недовольный Подгорный ушел.

Я тут же сообщил о неожиданном визите Андропову, а тот Суслову. Суслов ничего лучшего не нашел, как сказать тривиальную фразу: «Хорошо, если бы Леонид Ильич скорее выздоровел и мог бы выступить на каком-нибудь большом собрании или совещании». На том и порешили…».

Продолжаются гастроли Театра на Таганке в Болгарии. Актеров принимают на ура, но особого внимания удостаивается Владимир Высоцкий, слава о котором давно гуляет и по Болгарии. Люди приходят толпами к театру, чтобы взглянуть на него хотя бы краешком глаза, а некоторые даже приводят к нему своих детей. Известен случай, когда после спектакля родители привели к нему в гримерную своего 5-летнего сынишку, и этот смышленый мальчишка в течение десяти минут пел Высоцкому фрагменты из его же песен, причем на русском языке. Потом родители сами остановили мальца, при этом сообщив, что он бы мог петь и до утра, поскольку знает если не весь, то добрую половину репертуара певца.

Утром в субботу, 13 сентября, «Таганка» показала «Гамлета», которому был устроен чуть ли не самый неистовый прием. И все потому, что главную роль исполнял все тот же Высоцкий. Как пишет В. Смехов: «Просто грохот, а не аплодисменты… Улица запружена народом. Поздравляют, берут автографы. Прогулка в горы. Красиво ранней осенью при солнце и в горах. Вечер в Обществе болгаро-советской дружбы. Речь директора Н. Л. Дупака. Юрий Петрович Любимов прячется за моей спиной, хохочет, рыдает. Дупак, не слыша себя, с пафосом хвастается своими победами над болгарскими… фашистами. Ура. Снова песни, дружба и прием…».

14 сентября в Риге произошло убийство, которое подняло на ноги чуть ли не все правоохранительные органы в столице Латвии. В тот день в 20.40 на пешеходной дорожке, ведущей к станции Дарзини, выстрелом в затылок был убит не кто-нибудь, а старший оперуполномоченный КГБ при Совете Министров Литовской ССР С. Маркин. Спустя час об этом преступлении было доложено и министру внутренних дел республики и шефу латвийского КГБ. Что не удивительно, поскольку ничего подобного в Риге не происходило лет двадцать пять – с тех пор, как в республике были уничтожены последние «лесные братья».

Поначалу сыщики из МВД и КГБ предполагали, что с чекистом могли расправиться агенты какой-то из вражеских разведок. Но когда были готовы данные баллистической экспертизы, все ахнули: оказывается, из этого же пистолета системы «парабеллум» марки «Борхард-Люгер» в январе этого же года был застрелен житель столицы Меккерс-Тентерис, который в свободное от работы время занимался частным извозом. Перед сыщиками встала трудная проблема: понять, какая связь могла существовать между двумя жертвами – частным извозчиком и чекистом. А душегуб – житель Риги Юрий Спицын – тем временем готовился к новому убийству.

Однако оставим на время Ригу и вернемся обратно в Москву. В здешних кинотеатрах состоялось несколько премьер: 1-го на экраны вышел фильм X. Хаджикасимова «Всадник с молнией в руке»; 5-го в кинотеатре «Россия» начал демонстрироваться фильм В. Савельева «Белый башлык» с участием Т. Кокоскира, А. Кочеткова и др.; 8-го – фильм Аиды Манасаровой «Ищу мою судьбу» с участием: Георгия Жженова, Эдуарда Марцевича, Галины Польских и др. С 15 сентября в прокат вышла франко-итальянская лента Жозе Джованни «Двое в городе» с участием двух звезд французского кино: Жана Габена и Алена Делона. Посмотрев ее в те дни, я, видевший Делона только в приключенческих картинах, внезапно сделал для себя открытие: оказывается, Делон способен не только мастерски скакать на лошади и палить из пистолетов, но и создавать глубоко психологические роли. В кинотеатре «Мир», что на Цветном бульваре, начался повторный прокат знаменитого американского блокбастера конца 60-х «Миллион лет до нашей эры».

Кино по ТВ: «Вихри враждебные», «Фальшивая монета» (премьера т/сп 1-го), «За двумя зайцами», «Арена сильных» (2-го), «Человек бросает якорь» (3-го), «Белые, белые аисты» (4-го), «Авария» (премьера т/ф 4—5-го), «Смелые люди», «Неподсуден» (5-го), «Незадачливые похитители», «Анна на шее» (6-го), «Судьба клоуна» (7-го), «Наковальня или молот» (8—9-го), «Твердая порода» (премьера т/ф 11—12-го), «Конек-Горбунок» (12-го), фильмы Ч. Чаплина, «Чужие дети» (13-го), «Кутузов», «Его звали Роберт» (15-го) и др.

Эстрадные представления: 4-го в ДК имени Горбунова и 5—7-го во Дворце спорта «Сокольники» выступал ВИА «Голубые гитары»; 7—8-го в «Варшаве» пела Людмила Зыкина; 7—9-го в ДК МИИТа выступали: Геннадий Хазанов, Нина Бродская и др; 7—10-го в Театре оперетты – Эмил Димитров (Болгария); 11—12-го во Дворце спорта в Лужниках публику радовал своим искусством ВИА «Самоцветы» и т. д.

Продолжаются гастроли Театра на Таганке в Болгарии. После пребывания в Софии труппа 14 сентября переехала в Стара-Загору, где в течение двух дней дала два спектакля, после чего переехала в Велико-Тырново с теми же спектаклями («А зори здесь тихие…» и «10 дней, которые потрясли мир»). Вечером 17 сентября в тырновском ресторане «Этар» был дан банкет в честь гостей. Вот как об этом вспоминает Т. Петева:

«Мне выпала невероятная удача сидеть с левой стороны Высоцкого. Угощение, смех – как на любом банкете… Около 23 часов он обратился ко мне: «Знаете что, давайте потом соберемся где-нибудь, потому что чувствую, что меня заставят петь, а это будет мне неприятно. Да и люди не обязаны слушать…» (в ресторане, кроме нас, были и другие посетители). Он оказался прав, потому что действительно стали настаивать, чтобы он пел, но безрезультатно, так как стало ясно, что он «забыл» гитару в гостинице…

Мы, шесть человек (пятеро болгар и он), ушли незаметно, взяли гитару. Но было невозможно пригласить компанию к себе, потому что у меня гостили родственники. И все мы пошли к одной коллеге.

Высоцкий пел до утра. Пел во все горло «Автобиографию», «Диалог у телевизора», «Посещение музы» и так далее. И так – до 6 часов утра, когда во второй раз приехала милиция и попросила нас разойтись…».

Английский продюсер Стенли Лауден в те дни вновь приехал в Москву. На этот раз он привез в Советский Союз вокальную группу «Доули Фэмили», которой предстояло вместе с группой других– заграничных исполнителей из Кубы, Югославии и Аргентины принять участие в концертах под названием «Золотая осень». Первые концерты должны были состояться в Ленинграде, куда артистам надлежало отправиться после однодневного пребывания в Москве. Лауден рассчитывал, что этот день он проведет в компании своих английских коллег, не выходя из гостиницы, но не тут-то было – его опять нашел Борис Буряца. Цыган заявился в номер продюсера и пригласил его вместе с артистами на вечеринку в ресторан Дома актера. Лауден, который за время их знакомства успел хорошо узнать своего приятеля, счел за благо согласиться. Они договорились встретиться через два часа в ВТО.

Едва Буряца ушел, в номер продюсера заглянула переводчица. Она и поведала Лаудену о последних сплетнях, которые вились вокруг Бориса и дочери генсека. По ее словам, в последнее время в Большом театре стали происходить странные вещи: у многих именитых актеров стали пропадать деньги и драгоценности прямо из гримерок. Пострадавшие долгое время не хотели выносить сор из избы и жаловаться «наверх», рассчитывая, видимо, поймать вора собственными силами, но сделать это все же пришлось. После того как у первого тенора пропала золотая зажигалка, а у меццо-сопрано изумрудное ожерелье, директор театра отправился в Минкульт. Те подключили к этому делу КГБ и спустя какое-то время вор был изобличен. Им, по слухам, оказался Борис Буряца. Когда об этом узнала Галина Брежнева, ее гневу не было предела. Она поставила жесткое условие: либо все украденные вещи будут возвращены их законным владельцам, либо ему не сносить головы. Цыган выбрал первое. Однако, даже несмотря на выполненное им условие, Галина отправила его на пару месяцев в почетную ссылку – куда-то в глубинку. И вот теперь, вернувшись оттуда, Буряца собирается отметить это дело в ВТО. Далее послушаем рассказ самого С. Лаудена:

«На вечеринке Борис превзошел самого себя. Многочисленные столы ломились от всевозможных яств и напитков. Борис встречал гостей в дверях. Он выглядел, как голливудский актер – в белом смокинге и цветастой шелковой рубашке, украшенной большой золотой брошью с массивными бриллиантами. Он экспансивно приветствовал гостей. Артисты «Доули Фэмили» были восхищены оказанным приемом, особенно две сестры, которым Борис преподнес огромные букеты цветов и коробки дорогого швейцарского шоколада…

Вечеринка явно удалась. Борис пригласил кабаре с цыганскими песнями, и вечер закончился совместным пением цыган и «Доули», которые создали удивительную гармоничную атмосферу. Я очень расчувствовался…».

После того как вечеринка закончилась, девушек из «Доули» домчало до гостиницы такси, а Лауден и Борис решили пройтись пешком. По дороге Борис вновь стал изливать перед англичанином душу. Рассказал он и о последнем скандале в Большом театре. Правда, по его словам, выходило, что к кражам вещей у звезд причастен не он, а его близкий приятель Сима, который тоже числился в штате театра. «Я отправил этого подонка вон из Москвы, – сообщил Буряца. – Но все это ужасно, Стенли. Прежде всего Галина не поверила мне. Она мне не поверила! Затем ей пришлось использовать все свое влияние и умение убеждать, чтобы замять это дело. Ей пришлось убеждать Цвигуна в том, что я не причастен к этому делу. В конце концов он взял у меня в долг приличные деньги и только тогда сказал Галине, что я действительно не виноват».

После этого Борис стал делиться с продюсером своими планами относительно бегства из страны. «Я должен найти себе жену-иностранку, – сказал он. – Может быть, это будет одна из ваших артисток. Кажется, сегодня я произвел на них хорошее впечатление. Но, может быть, это будет кто-то другой. Один швейцарский бизнесмен пообещал мне привезти одну из своих секретарш. Это тоже неплохой вариант». Так за неторопливой беседой они добрели до гостиницы.

На следующий день вечером Лауден и его артисты должны были отбыть в Ленинград на гастроли. Однако утром, за несколько часов до отбытия, ему вновь пришлось встретиться с Буряцей. Эта встреча не была запланирована, и Лауден хотел отбрехаться от нее, сославшись на дела. Но Буряца стал настаивать и, чтобы сломить сопротивление продюсера, сообщил, что на этой встрече очень настаивает Галина. Последний аргумент заставил Лаудена подчиниться. Прибывшая вскоре к гостинице машина отвезла его в дом в Лаврушинском переулке. Галина и Борис были уже там. В большой комнате стоял накрытый различной снедью стол, за который они и усадили гостя. Вначале атмосфера за столом была несколько напряженной, но постепенно она разрядилась и собеседники завели непринужденный разговор. Галина живо интересовалась заграничным житьем-бытьем Лаудена, его гастрольными делами. Затем перешла к тому, ради чего, собственно, и пригласила сюда англичанина.

Ее просьба к Лаудену заключалась в следующем. Зная о том, что он со своими артистами после гастролей в Ленинграде отправится в Волгоград, Галина попросила его купить для нее там… бриллиантов. Дескать, если Борис или его друзья отправятся туда, то им потребуется, во-первых, специальное разрешение, во-вторых может вызвать ненужный ажиотаж вокруг имени дочери генсека. А если бриллианты приобретут заграничные артисты, то это никакого шума не вызовет. «Ну как, согласны?» – закончив свою речь, спросила у Лаудена Галина. Продюсер в ответ развел руками: мол, если женщина просит…

– Вот и отлично, – с нескрываемым удовлетворением произнесла Галина и достала из-под стола черный кейс. Она открыла крышку и Лауден увидел пачки упакованных банкнот. – Здесь полмиллиона рублей. Надеюсь, вы их не потеряете?

От этого вопроса Лаудену стало не по себе, но идти на попятную было уже поздно.

А теперь вновь перенесемся в Болгарию, где проходят гастроли «Таганки». 19 сентября театр вернулся в Софию, чтобы возобновить выступления на сцене Театра сатиры. Софийцы, а особенно софийки, продолжают ломиться на представления «Таганки», причем больше всего от них достается Высоцкому – ему просто нигде не дают проходу. Самые неистовые фанатки достают его даже в гостинице, барабаня по ночам в дверь его номера. Из-за этого он вынужден будет съехать оттуда и поселиться в мастерской знакомого художника. Именно в эти дни Высоцкого пригласили на радио, чтобы в одной из тамошних студий записать диск для фирмы грамзаписи «Балкантон». Он, естественно, согласился, поскольку у себя на родине такой чести удостоен так и не был. Во время записи ему аккомпанировали на гитарах двое его коллег по театру – Дмитрий Межевич и Виталий Шаповалов. Несмотря на то„что последний не знал многих песен Высоцкого, пластинка была записана сразу, без единого дубля! На ней были представлены следующие песни: «Посещение музы», «Песня о летчике», «В сон мне желтые огни», «Диалог у телевизора», «Охота на кабанов», «Кто за чем бежит», «Вот это да» и др.

Популярная актриса театра и кино Валентина Малявина в те сентябрьские дни находилась в киноэкспедиции в городе Ульяновске, где режиссер Борис Халзанов снимал фильм «День семейного торжества». Съемки ленты начались еще 10 июля в павильонах, после чего 23 августа группа начала натурные съемки в Ульяновске. Однако из-за отсутствия на студии качественного негатива пленки работу пришлось приостановить аж на две недели. Наконец все было улажено и съемки возобновились.

Между тем, отснявшись в своих эпизодах, Малявина стала готовиться к отъезду в Москву. Как вдруг в последний день с ней происходит ужасное – она встречается с маньяком. Встреча произошла в безлюдном парке недалеко от гостиницы «Венец», где жила Малявина. В парк же ее занесло по чистой случайности – хотела подышать свежим воздухом перед сном. Когда она бродила по его тихим аллеям, то краем глаза обратила внимание на молодого человека, который мелькнул на дорожке и исчез за поворотом. Сначала актриса не придала этому значения, но когда парень объявился перед ней снова аккурат в тот момент, когда она повернула к выходу, ее сердце сжалось в предчувствии чего-то нехорошего. Она не обманулась: перегородив ей дорогу, парень спросил: «Вы что здесь делаете?». «Гуляю», – ответила Малявина. «Меня зовут Сережа, а вас?» – продолжил свой допрос незнакомец. Актриса назвалась. Самое интересное, несмотря на то, что открытки с ее изображением продавались чуть ли не по всей стране, а фильмы демонстрировались по ТВ с завидной частотой, он ее не узнал. Видимо, предпочитал другие фильмы.

Когда Малявина сделала попытку обойти парня, тот сделал шаг в том же направлении, тем самым показывая, что отпускать ее не собирается. Вместо этого он предложил ей пройти к гостинице другим маршрутом – по ступенькам вверх. Малявиной не оставалось ничего иного, как подчиниться. Когда они шли к поросшей мхом лестнице, незнакомец с нескрываемой гордостью произнес: «Это моя территория. Я здесь царствую». И пояснил: «Я вечером прихожу сюда. Кто-нибудь обязательно заглядывает в мои владения». Малявиной стало жутко, хотя она всегда считала себя женщиной не из пугливых. Но ведь до этого она еще ни разу не встречалась с маньяком.

Пока они поднимались, актриса внезапно вспомнила, что у нее в сумке лежит бутылка коньяка и бутерброды. Она предложила парню перекусить, а заодно и поговорить о жизни. Тот поначалу опешил (видимо, никогда еще ему не доводилось пить со своими жертвами), а потом согласился. Сам привел женщину к одинокой скамейке. Когда они выпили по первой рюмке, парень признался, что его настоящее имя не Сережа, а Саша. Это несколько обнадежило Малявину: значит, парень ей начал доверять. Но она рано радовалась. Затем Саша поведал ей, что давно ненавидит женщин. С тех пор, как вернулся домой и застал свою бывшую жену с любовником. Сообщив это, он стал вертеть в руках нож, в рукоятку которого была вмонтирована обнаженная женщина. Малявиной хватило большого труда не закричать или не броситься бежать прочь. В таком случае участь ее была бы решена. Вместо этого она внезапно предложила Саше… посостязаться в беге. Дескать, сможешь пробежать двадцать ступенек, не отдыхая? Тот откликнулся на эту идею с энтузиазмом.

Минут десять они бегали по ступенькам, после чего вновь сели на скамейку. Снова выпили. Саша продолжил свою исповедь: «Мне давно никто не верит. Почти все меня боятся. А ты поверила. Спасибо». Когда бутылка оказалась пуста, Саша вызвался проводить актрису до гостиницы. Но когда они оказались на дороге, ведущей в город, Саша подхватил Малявину на руки и прошел с ней несколько метров. Потом опустил на землю и прижал к стене какого-то дома. В нем, судя по всему, взыграли чувства. Расстегнув молнию на брюках актрисы, он стал расстегивать и свои. Малявина не двигалась, объятая ужасом. Это его злило, поскольку все его предыдущие жертвы, видимо, сопротивлялись. И он не выдержал: «Ты чего молчишь? С ума сошла, что ли?». В этот момент актриса наконец вышла из оцепенения. Оттолкнув насильника, она стала на него наступать: «Ты что, думаешь я испугаюсь? А ну убери сейчас же это…».

Как ни странно, но маньяк не ударил свою жертву и не предпринял новых попыток ее изнасиловать. Вместо этого он зашел за угол… и стал мочиться. Для Малявиной представился идеальный случай покончить с ужасом раз и навсегда. Она побежала. Увидев это, маньяк бросился за ней. Чтобы он отвязался, она кинула ему свой кошелек, где лежала приличная сумма денег. Схватив его, парень прекратил преследовать свою жертву. Нетвердой походкой он отправился восвояси. А Малявина продолжила свой бег к гостинице. Пока бежала, заметила, что левая ладонь у нее крепко зажата. Только в номере, когда встала под горячий душ, она наконец разжала руку и увидела, что держала в ней распятие.

А теперь из Ульяновска перенесемся в город Углич Ярославской области, в одну из тамошних исправительно-трудовых колоний. В воскресенье, 21 сентября, в 8 часов вечера, там случился бунт заключенных. Причем большая часть бунтовщиков оказалась пьяной по явному недосмотру охраны. Дело в том, что на территории ИТК возводили производственный корпус, куда каждый день приезжал с воли экскаватор с ковшом. Ушлые зэки проделали щель в его днище и ежедневно привозили в зону ящик водки. В течение недели они пили втихую, а потом не сдержались. В день бунта зэки играли между собой в футбол и после игры решили отметить это дело массовой попойкой. В итоге «под парами» оказались около тысячи заключенных. Они бросились к ПКТ (помещение камерного типа) и отпустили на волю всех отъявленных нарушителей. И под руководством последних отправились грабить местный магазин. Говорят, дорвавшись до чая, зэки в ту ночь заваривали его ведрами.

Дело могло обернуться для охраны совсем худо, если бы к ним не пришла помощь в лице… моряков. В городе была овощная база Северного флота и тасовавших в тот день на ней капусту морячков бросили на помощь охранникам ИТК. Вместе с охраной и сводным отрядом городских милиционеров моряки вошли на зону. Причем по приказу свыше во избежание лишнего кровопролития все вошедшие обязаны были сдать огнестрельное оружие и получить вместо него… солдатские ремни. Дуболомы-начальники, видимо, рассчитывали, что их подчиненные вполне сумеют усмирить тысячную толпу озверевших зэков с помощью металлических пряжек.

Когда силы правопорядка вошли на зону, на дворе была полночь. Подогретые спиртном и чифирем, зэки гостей не испугались и сами бросились врукопашную. Охранников стали забрасывать горящими головешками. Дело могло закончиться полным поражением сил правопорядка, если бы часть милиционеров не умудрилась спрятать у себя огнестрельное оружие. Началась стрельба на поражение. Только это смогло отрезвить зэков и обратить их в бегство. А спустя пару часов они и вовсе утихомирились. Их вывели из бараков, построили в «коробочки» и в течение нескольких часов держали на улице под дулами автоматов. И только затем в колонию прибыли основные силы областного УИНа. Следы крови потом отмывали по всему лагерю. Само собой разумеется, об этом бунте в советской прессе не было сказано ни слова. Зато радио «Свобода» вечером 22 сентября вволю поупражнялось в красноречии: – оповестило весь мир о том, что в Угличе полевая жандармерия подавила выступления угличских заключенных. Причем назывались какие-то заоблачные цифры погибших и раненых.

22 сентября Леонид Брежнев принял в Кремле советских и американских космонавтов, участвовавших в космическом полете «Союз» – «Аполлон». Генсек был плох: говорил невпопад какие-то странные вещи, путал имена. Однако присутствующие из деликатности делали вид, что все идет нормально. Брежнев всем космонавтам вручил часы, а те в свою очередь подарили ему часы «Омега» с московским временем, с которым летали в космос. Часы вручал Алексей Леонов, о чем он уже скоро пожалел. Послушаем его собственный рассказ:

«Вечером в программе «Время» показали следующую картинку. Брежнев что-то говорит мне, я ему показываю свои часы, он кивает головой, и на этом передача заканчивается. Создалось впечатление, что я ему говорю: «Время, Леонид Ильич, пора». Тогда все возмущались: «Как ты посмел допустить такое хамство, перебить генсекретаря!». Меня за это даже хотели из партии исключить. Пришлось долго оправдываться…».

Продолжает свою учебу в Краснознаменном институте ПГУ КГБ СССР, или Школе 101, Владимир Кузичкин. Учебный процесс для современных Штирлицев выглядел следующим образом. По общим вопросам, таким, как структура разведок основных капиталистических стран, читались лекции всему курсу. Подробнее же вопросы разведки изучались в отделениях по тридцать человек. Причем, если лекции о структуре КГБ были поверхностны, то лекции о структурах ЦРУ или Британской секретной службы были более детальными: сопровождались схемами и диаграммами, назывались имена американских и английских офицеров разведки.

Студентов также обучали правилам конспирации и вербовки агентов. Одновременно они изучали кучу технических дисциплин, таких, как фотография, тайнопись, подбор и подготовка тайников, использование специальной аппаратуры для ближней связи с агентами и т. п.

Уделялось внимание и физподготовке, правда, она не была основной дисциплиной. И хотя именно с 75-го года в качестве обязательной физической дисциплины в Школе 101 ввели карате, однако студентам каждый раз напоминали, что главное в их работе не кулаки, а мозги. Та же ситуация была и с огневой подготовкой: тот же Кузичкин за год обучения будет держать пистолет Макарова всего один раз и выстрелит из него три раза.

24 сентября Леонид Брежнев вновь принял у себя большую группу делегатов – на сей раз это были зачинатели стахановского движения. Как мы помним, в самом конце августа страна праздновала круглую дату – 40 лет со дня рекорда Алексея Стаханова и зарождения движения его имени. Брежнев в те дни находился не в лучшей форме, поэтому празднества прошли без его участия. Однако выздоровев, генсек решил наверстать упущенное и собрал у себя в Кремле группу именитых стахановцев: Константина Борина, Марию Виноградову, Ивана Гудова, Константина Петрова и других. Была у него задумка пригласить на встречу и самого виновника торжества, но его от этой затеи Отговорили: сказали, что Стаханов неадекватен и вполне может учудить какую-нибудь неожиданность. В газетах, освещавших встречу, про это, естественно, не было сказано ни слова. В них имя Стаханова вообще было упомянуто вскользь: мол, Брежнев попросил гостей передать Стаханову большой привет и пожелание скорейшего выздоровления.

Между тем Владимир Высоцкий вместе с Театром на Таганке, завершив гастроли по Болгарии, 24 сентября вернулся на родину. Два дня спустя Высоцкий был в гостях у актрисы Вахтанговского театра Людмилы Максаковой, где под хорошую закусь спел несколько песен. Среди них была и новая – «Баллада о детстве» («Час зачатья я помню не точно, значит, память моя однобока…»). Песня поразила всех присутствующих. А через день Высоцкий «развязал». Вот как об этом вспоминает Э. Володарский: