Текст книги "Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди"

Автор книги: Федор Раззаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 133 страниц)

В тот день, когда наша семья переезжала на новое место жительства, в Москве опять напомнили о себе террористы. 11 июня возле гостиницы «Советская», что на Ленинградском проспекте, было взорвано такси. Произошло это средь бела дня, когда мимо гостиницы сновали многочисленные прохожие. Правда, взрыв получился не столь мощный, как на то рассчитывали террористы, и серьезных жертв не последовало. Однако в стране, где ни одно средство массовой информации не имело права без указания сверху опубликовать ни строчки (а такого указания на этот раз не последовало), тут же стали роиться всевозможные слухи и версии. Естественно, в них масштабы преступления и число жертв были куда более внушительными, чем это было на самом деле. У страха, как говорится, глаза велики. Забегая вперед, сообщу, что первую информацию об этом происшествии газеты опубликуют почти месяц (!) спустя. Но об этом речь впереди, а пока продолжим знакомство с событиями июня.

13 июня во всех центральных газетах были опубликованы слова нового Гимна СССР. Как это ни странно, но более 30 лет в советском Гимне не было слов, ибо в старом тексте было упоминание имени Сталина («нас вырастил Сталин…», «партия Ленина, партия Сталина»), а написать новый текст у властей все никак не доходили руки. И поэтому Гимн все эти годы звучал без слов. И только теперь по указанию Брежнева авторы текста старого Гимна Сергей Михалков и Эль-Регистан убрали упоминание Сталина, кое-что еще подретушировали, и новый-старый Гимн был готов к исполнению. Официальной датой его выхода в жизнь было объявлено 1 сентября.

В середине июня Олег Даль должен был отправиться в свою первую зарубежную поездку – на фестиваль телевизионных фильмов в Прагу, в программу которого был включен фильм с его участием «Вариант «Омега». Однако эту поездку он чуть не сорвал. Накануне отъезда, 14 июня, Даль снимался в Пущине у Анатолия Эфроса в фильме «В четверг и больше никогда». Там же находился и писатель Андрей Битов, с которым актер приятельствовал. После съемок друзья решили отметить встречу и здорово «наклюкались». Потом Даль вспомнил, что ему нужно срочно ехать домой, менять деньги для поездки, и он рванул в Москву. Увидев его в таком состоянии, жена Лиза выступила категорически против того, чтобы он ехал в Прагу. Она понимала, что там он вообще может слететь с катушек, а тогда не избежать международного скандала. Но тут на стороне актера выступила «его теща. Она сумела убедить дочь, что Даль сумеет удержать себя в руках – ведь это его первая поездка за рубеж.

В тот же вторник, 14 июня, в 19.00 на стадионе «Динамо» в Москве состоялся очередной матч по футболу на первенство страны между командами «Динамо» – столичным и тбилисским (обе команды находились во главе турнирной таблицы). Не стал бы заострять внимание на этом событии, если бы не один знаменательный факт: на этом матче присутствовал Леонид Брежнев. Попал же он на него не по собственной инициативе. В те дни в Москве с официальным визитом находился первый секретарь ЦК КП Грузии Эдуард Шеварднадзе (Брежнев в своих дневниках ни разу не написал его фамилию правильно, именуя исключительно как Шерванадзе), который был заядлым футбольным болельщиком и не мог пропустить игру своих земляков. Брежнев, как мы помним, тоже любил футбол, но к тому времени возраст и здоровье не позволяли ему, как это бывало ранее, часто посещать стадион. Вот и 14 июня планы на вечер у него были совершенно иные. Но просьба гостя да плюс хорошая погода, установившаяся в Москве (+22), перевесили чашу весов в пользу футбола.

Часть стадиона «Динамо» тогда находилась на реконструкции к предстоящим Олимпийским играм, и Северная трибуна была закрыта. Все официальные службы – судейская, раздевалки, пресс-центр и правительственная ложа – были переведены на Южную трибуну. Правительственная ложа давно никем не посещалась, поэтому находилась не в4 самом лучшем виде. И можно себе представить чувства руководителей стадиона, когда в конце первого тайма им пришло сообщение, что к ним на полных парах мчится сам генеральный секретарь ЦК КПСС. То есть Брежнев свалился как снег на голову. Что тут началось! Все забегали, засуетились, принялись лихорадочно наводить лоск и блеск на давно не посещаемую ложу.

Вспоминает главный арбитр того матча Микелис Рубенис:

«Появление высших государственных и партийных мужей вызвало настоящую панику, а у многих и вовсе какой-то животный страх. От контролеров и обслуживающего персонала до высших милицейских чинов и спортивных функционеров. То, что происходило, иначе как абсолютным культом партии и ее генерального секретаря не назовешь…

Я выглянул в окно: все обозримое пространство перед трибунами было забито черными «Волгами». Время начинать первый тайм. К нам вбежал какой-то человек, отчаянно жестикулируя трясущимися руками, и в полупросительном-полуприказном тоне сказал:

– Игру возобновите только после моего разрешения. Товарищи судьи! Сегодня на трибунах… на трибунах… – Он словно подбирал самые яркие слова, – …самые высокие гости. Организуйте красивый футбол.

– Но как? – улыбнулся я.

– Почему вы смеетесь. Меньше свистков – больше голов, – последовал ответ. (На тот момент на табло сверкали одни нули. – Ф. Р.).

– Но мы же голы не забиваем, разговаривайте с командами.

– С командами работа уже проведена, а у меня нет времени…

«Что же происходит, ребята?» – не успел я обратиться к коллегам, как открылась дверь, и к нам вошли капитаны обеих команд – Олег Долматов и Давид Кипиани.

– Посоветуйте, что делать, как играть? Нам ведь нужны очки, и никакого цирка мы здесь устраивать не собираемся.

– Ребята, – сказал я, собираясь их успокоить, но и до сегодняшнего дня не могу сказать, правильно ли они меня поняли. – Играйте в основном вничью…»

Когда начался второй тайм, Брежнев и Шеварднадзе уже заняли свои места в ложе. За спиной генсека пристроился один из его телохранителей. В его задачу входила даже не охрана Брежнева, а обеспечение его… очками разных диоптрий. Если генсеку надо было следить за ходом матча, ему подавались очки с сильными стеклами, если он хотел заглянуть в программку – послабее. Работа была не менее ответственная, чем охрана, поскольку требовалось не перепутать очки, иначе генсек мог расстроиться.

Между тем вторая половина игры выдалась куда более напряженной. Если в первом тайме команды осторожничали, то теперь заиграли острее, опасные моменты стали следовать один за другим у обоих ворот. В итоге на 7-й минуте тайма москвича Парова сбили в штрафной тбилисцев, и Рубенис решительно указал на 11-метровую отметку. Тбилисцы, естественно, стали возмущаться: мол, не было никакого нарушения. Ситуация накалились настолько, что Рубенису пришлось напомнить игрокам, кто следит с трибун за их игрой: «Вам что, нужен скандал?» Только после этого тбилисцы расступились. И Андрей Якубик забил первый гол.

После пропущенного гола гости не сдались, а даже наоборот – заиграли еще более напористо. В результате во время одной из их атак мяч пересекает линию ворот москвичей. Рубенис дает свисток и указывает на центр поля. Однако эпизод был настолько спорным, что москвичи тут же подняли крик: «Откуда гол? Не было гола! Проституция, а не судейство! Опять грузины всех купили!» Точно такие же реплики неслись и с трибун. Положение у Рубениса было незавидное. А тут еще боковой судья развел руками: дескать, я ничего толком не увидел. И все же главный арбитр зафиксировал взятие ворот. Счет стал 1:1 и до конца встречи уже не изменился. Когда команды уходили в раздевалки, москвичи не скрывали своих чувств: «Он же сказал, что надо сыграть вничью, потому и засчитал гол, которого не было».

После душа Рубениса ждала пресс-конференция, на которой он должен был отчитаться о проделанной работе. Она получилась напряженной, поскольку все столичные судьи стали доказывать, что гола в ворота москвичей не было. Рубенису грозила «тройка» за матч, после которой его могли на какое-то время отстранить от судейства игр высшей лиги. Но тут случилось чудо. С самого верху пришла новость, что высокие гости остались очень довольны увиденной игрой, и отношение к Рубенису сразу изменилось. Ему выставили «четверку». А в 21.30, когда в программе «Время» появился отчет об этой игре, стало окончательно ясно, что второй гол был засчитан справедливо – камера четко зафиксировала взятие ворот.

Между тем в те июньские дни футбол был не единственным развлечением москвичей: например, настоящее столпотворение творилось в ЦПКиО имени Горького, где работало несколько десятков различных аттракционов, включая и новинку – «Американские горки». Однако мало кто из посетителей парка мог догадываться, что здесь вот уже два месяца (с апреля) вовсю орудует целая шайка преступников, костяк которой состоял из 21 человека. Во главе шайки стоял заведующий комплексом аттракционов Московской дирекции всесоюзного объединения «Союзаттракцион» Кумовик (фамилия изменена), который специально оформил на работу в ЦПКиО 17 ранее судимых за различные преступления человек. Эти люди занимали должности кассиров, механиков, рабочих по обслуживанию посетителей (посадчики) и активно занимались махинациями с билетами. Например, кассиры аттракционов разрезали входные билеты вначале на две, а затем на три части и продавали каждую по цене полного билета – 40 копеек на аттракционе «Альпенблитц» и по 30 копеек на аттракционах «Энперпрайз» и «Тройка», а также занимались повторной продажей ранее использованных билетов. Полученные от посетителей деньги махинаторы по кассе полностью не оприходовали, а сдавали в центральную кассу аттракционного комплекса суммы денег, равные стоимости полученных ими в подотчет и реализованных целых билетов. Остальные деньги в размере от 50 до 75 % общей выручки, что составляло от 500 до 2000 рублей ежедневно по каждому аттракциону, преступники изымали из выручки касс аттракционов как лично, так и через других лиц и делили в конце каждой рабочей смены между соучастниками в зависимости от должностного положения и преступной роли каждого (в первые недели существования шайка похищала из касс 50 % выручки, затем, осмелев, довела размер хищения до 75 %). В частности, сам главарь – Кумовик – получал ежедневно в качестве личной доли 40 % похищенной суммы, остальные организаторы и активные участники шайки – от 100 до 350 рублей ежедневно, а контролеры, посадчики и другие второстепенные участники хищения от 5 до 25 рублей в смену. К июню 77-го (то есть за два месяца существования) шайка похитила из выручки трех названных аттракционов 168 538 рублей.

Тем временем в столичных кинотеатрах в первой половине июня состоялись следующие премьеры: 1-го – «Горянка» Ирины Поплавской с участием Татьяны Шумовой, Ислама Казиева и др.; 6-го – «Красное и черное» Сергея Герасимова (киновариант) с участием Натальи Белохвостиковой, Николая Еременко-младшего и др.; 13-го – «Быть лишним» Алоиза Бренча с Витаутасом Томкусом в главной роли.

Кино по ТВ: «Три плюс два» (1-го), «Обвиняются в убийстве» (2-го), «Игра без ничьей» (3-го), «Эгей, Кроха!», «Дом с мезонином» (4-го), «Живые и мертвые» (1-я серия), «Первый рейс» (премьера т/ф), «Поздний ребенок» (5-го), «Композитор Глинка» (6-го), «Середина жизни» (премьера т/ф 7—8-го), «Сегодня – новый аттракцион» (8-го), «Дело Румянцева» (9-го), «Жили три холостяка» (10-го), «Ивана в нападении», «Крах» (11-го), «Живые и мертвые» (2-я серия), «Проснись и пой!» (сп.), «Старые стены» (12-го), «Валерий Чкалов» (13-го), «Просто Саша» (премьера т/ф 14-го), «По Руси» (15-го), «Дни хирурга Мишкина» (15—17-го) и др.

Из театральных премьер назову следующие: 5-го – в ЦТСА был показан спектакль «Комическая фантазия про барона Мюнхгаузена» Г. Горина с участием Людмилы Касаткиной, Владимира Зельдина, Ларисы Голубкиной и др.; 8-го в Театре сатиры – «Многоуважаемый шкаф» с участием Романа Ткачука, Нины Архиповой, Спартака Мишулина, Михаила Державина и др.

Эстрадные представления: 3—12-го – во Дворце спорта «Сокольники» прошли концерты с участием ВИА «Голубые гитары», Евгения Петросяна, Бориса Владимирова, Вадима Тонкова и др.; 12—14-го – в ГТЭ выступали артисты югославской эстрады: Ивица Шерфези, ВИА «Загреб» и др. С 10 июня по 3 июля во Дворце спорта в Лужниках выступал балет на льду из США «Холидей он айс».

16—17 июня в Москве прошла 6-я сессия Верховного Совета СССР 9-го созыва. На ней Верховный Совет избрал Леонида Брежнева Председателем Верховного Совета СССР вместо смещенного с этого поста Николая Подгорного, которому даже не сказали и нескольких слов благодарности за 12 лет работы. Подгорный на этой сессии не присутствовал, поскольку плохо себя чувствовал: он жил на своей даче в Подмосковье, где за ним приглядывала его родная сестра. Чуть позже он попытается связаться по телефону с Брежневым, но генсек будет всячески его отфутболивать. А потом его помощник Цуканов скажет Подгорному открытым текстом: «У Леонида Ильича нет к вам никаких вопросов». И Подгорный взорвется: «Передайте Брежневу, что с сего дня и у меня нет к нему никаких вопросов и что я никогда ему не позвоню». Вот так сделались врагами люди, которые на протяжении долгих лет общались локоть к локтю друг с другом, выпили не один стакан водки в разных теплых компаниях и вообще считались соратниками.

В пятницу, 17 июня, в Москву вернулся Александр Огородник, он же агент ЦРУ Трионон. Как мы помним, он в течение месяца отдыхал на Кавказе в компании своей невесты Ольги. Поскольку его отпуск заканчивался в понедельник, два последующих дня Огородник провел дома. Наружка КГБ продолжала наблюдение за ним и отслеживала буквально каждый шаг даже в пределах его квартиры. Несмотря на то что окна квартиры Огородника были плотно зашторены, технические средства чекистов позволяли им беспрепятственно проникать сквозь эти препятствия. Вспоминает И. Перетрухин:

«Вел себя Огородник нервно, мастурбировал, манипулировал с карманным фонариком, разговаривал сам с собой: «Последний раз… не хочу…»

В воскресенье, 19 июня, в автомобильной катастрофе погиб один из лучших тогдашних радиожурналистов (работал на «Маяке») Вадим Горелов. Причем невольным убийцей стал шофер «Чайки», которая везла «срочную почту» на дачу первого заместителя Председателя Президиума Верховного Совета СССР Василия Кузнецова. Как записал в своем дневнике друг погибшего журналист Ярослав Голованов, «Вадим с женой и тещей ездили повидать сына Дениса в пионерский лагерь и уже возвращались в Москву, когда «Чайка» на обгоне вылетела на встречную полосу и ударила «Жигули» Вадима. Теща тоже погибла, жена с изрезанным осколками лицом и сотрясением мозга в шоке лежит в одинцовской больнице, еще не знает, что муж и мать погибли. Вадику не было и 40. Очень бы хотел узнать, что было в этой «срочной почте».

Тем временем Огородник утром 20 июня уехал на работу в МИД, а вернулся вечером. Спустя какое-то время наружка засекла новый тайник с контейнером. Огородник взял в руки лежавший на книжной полке фонарик, вытряхнул оттуда батарейки, снял с одной из них картонную оболочку, развинтил металлический корпус, откуда достал проявленную фотопленку. Затем, при свете настольной лампы и вооружившись сильной лупой, Трионон принялся читать текст, воспроизведенный на пленке. Длилось это несколько минут, после чего пленка была спрятана обратно в батарейку, а та вернулась в фонарь.

В те самые минуты, когда Трионон колдовал над шпионской тайнописью, съемочная группа фильма «Трактир на Пятницкой» работала на натурном объекте: возле Новодевичьего монастыря снимался эпизод конспиративной встречи начальника угро (Геннадий Корольков) с секретным агентом (Виктор Перевалов). Съемки начались в 11 вечера и завершились в 6 утра 21 июня.

Тем же утром информация о ночных манипуляциях Трионона была доложена руководству КГБ: сначала начальнику главка генерал-лейтенанту Г. Григоренко, а тот, в свою очередь, переслал ее выше – самому Андропову. Шеф КГБ отдал приказ активизировать работу по реализации дела оперативного учета с тем, чтобы подготовить почву для немедленного ареста Огородника. Приказ шефа КГБ начал выполняться немедленно. Перетрухин позвонил Огороднику и назначил ему встречу у выхода из станции метро «Смоленская». Оттуда они должны были направиться на конспиративную квартиру, чтобы обсудить детали еще одной выдуманной операции КГБ. Однако в назначенное время Огородник к месту встречи не явился, чем заставил сильно понервничать Перетрухина. По плану КГБ, в те минуты, когда Огородник находился бы на встрече, чекисты должны были обыскать его квартиру. План грозил сорваться, когда наконец Огородник объявился у «Смоленской». Свое опоздание он объяснил какими-то срочными делами в МИДе. Но для Перетрухина треволнения на этом не закончились.

Они ехали к конспиративной квартире на «Волге» Огородника, и тот, находясь за рулем, сам выбирал маршрут следования. И, к ужасу чекиста, выбрал тот путь, который проходил аккурат рядом с его домом на Краснопресненской набережной. Перетрухин стал лихорадочно прокручивать в мозгу варианты на тот случай, если Огородник вздумал бы заглянуть к себе домой. Но все обошлось: они миновали это место без остановки. Перетрухин незаметно вытер носовым платком выступивший на лбу холодный пот. Но на этом треволнения чекиста не закончились. Прямо возле конспиративной квартиры их «Волгу» внезапно подрезал другой автомобиль, в котором сидел какой-то напыщенный мужчина. Огородник насторожился: «Это что, наружное наблюдение?» Перетрухину пришлось объяснять ему, что никакой наружки за ними нет, хотя она была, но в глаза не бросалась. А эта «подрезка» на самом деле была случайной. Огородник вроде бы поверил.

Пока длилась беседа на конспиративной квартире, в доме Огородника шел обыск. Во время него было найдено множество свидетельств, указывающих на то, что хозяин квартиры – агент ЦРУ. Например, в карманном фонарике китайского производства был обнаружен хитроумно замаскированный контейнер с проявленной фотопленкой, где содержалась инструкция для Трионона. В ней значилось: «Дорогой С.!.. Благодарим Вас за отличный выбор материалов, переданных нам в апреле, особенно, за материалы о КНР и о США… Лично рискуя, Вы много сделали для нас и в пользу нашего общего дела. Мы приветствуем Вас и уверяем, что всячески будем продолжать защищать Вас и поддерживать…»

Из других найденных в доме документов чекисты узнали, сколь высоко оплачивалась работа Трионона. Например, с января по июнь этого года он заработал 10 000 долларов, а всего на его счету уже было 319 928 долларов. На тот момент он являлся самым высокооплачиваемым агентом ЦРУ, действующим на советской территории.

Тем временем Леонид Брежнев находится во Франции (с 20 июня). Это была первая поездка генсека на Запад за последних два с лишним года. Как писал в журнале «Культура», издававшемся в Париже, М. Геллер, «поездка Брежнева во Францию дала два результата. Первый – французы смогли увидеть тяжелобольного человека. Все французские газеты обошла фотография: Брежнев, схватившийся за голову, явно не понимающий, где он находится, перед памятником Неизвестному солдату. Впечатление тяжелобольного человека не меняет тот факт, что Брежнев два часа читал приветственную и поучающую речь Жискар д’Эстену. Как выразился главный редактор «Ле монд», наркотики не имеют права принимать только велосипедисты. Второй результат – французский президент после бесед с Брежневым выступил как защитник советской политики «детант», упрекая президента Картера в том, что тот нарушил «кодекс благопристойного поведения в условиях детант». Антиамериканские выступления обязательны для всех французских политических деятелей, тем более в предвыборный период…»

Мало кто знает, но именно во время той поездки на Брежнева готовилось покушение. Вот как об этом вспоминает человек, непосредственно отвечавший за безопасность генсека в этой поездке, – М. Докучаев: «По программе визита в Париже Брежнев должен был возложить венок к вечному огню у Триумфальной арки. За день до этого мероприятия по линии советской разведки были получены данные о том, что в момент возложения венка Брежнев будет обстрелян из винтовок с оптическим прицелом со зданий улиц, выходящих к Триумфальной арке.

Немедленно была организована встреча с префектом Парижа, который заверил, что примет все меры по обеспечению безопасности высокого советского гостя. Однако сложность предотвращения этой акции заключалась в том, что к Триумфальной арке выходят двенадцать улиц, и откуда террористы намеревались стрелять, трудно было предположить. Поэтому руководство парижской полиции бросило на ликвидацию угрозы и предотвращение террористического акта 12 тысяч полицейских (по одной тысяче на каждую улицу), 6 тысяч пожарников (по 500 человек на крыши домов каждой улицы) и одну тысячу полицейских (особый резерв префекта) для обеспечения безопасности в окрестностях. Мероприятие по программе визита прошло нормально, но какой большой ценой!..»

Андрей Тарковский продолжает работу над «Сталкером» в окрестностях Таллина. Работа идет тяжело. Когда был отснят и проявлен первый материал, Тарковский и оператор Рерберг оказались недовольны увиденным (их не устроило качество изображения) и обратились к руководству «Мосфильма» с просьбой заменить формат фильма на обычный. Однако, отсняв и проявив вторую партию пленки, они вновь остались недовольны. Тарковский попросил генерального директора студии создать специальную комиссию по оценке технического качества материала, поскольку мнение группы о материале резко расходилось с мнением ОТК цеха обработки пленки, которая выдала материал группе, не бракуя его. Короче, на тот момент «Сталкер» был главной головной болью «Мосфильма», и конца этой боли видно еще не было.

Продолжает свое пребывание на Кавказе Андрей Макаревич. Как мы помним, он вместе с коллегами по группе «Машина времени» осел в палаточном лагере в поселке Джубга, где за крышу над головой и паек играет на танцах. Однако место это оказалось настолько глухим и удаленным от цивилизации (на танцах присутствовал только мрачный престарелый туристский контингент, который никак не мог врубиться в музыку, которую играли «машинисты»), что вскоре нервы у музыкантов не выдержали, и они сменили дислокацию – перебрались на турбазу «Приморье» в Ново-Михайловке. Вспоминает А. Макаревич:

«После скучной плоской Джубги место показалось райским. Дорога, идущая вдоль моря, упиралась в ворота базы и заканчивалась. Дальше шли дикие скалы. С другой стороны база была ограничена лагерем Ленинградского политеха, наполненным милыми девушками. Сама база стояла на крутом склоне горы, утопая в зелени. Между деревянными домиками бродили куры, чудом удерживаясь на склоне. Место было что надо. Старшим инструктором оказался могучий человек по фамилии Черкасов – любитель походов, Высоцкого, туристской песни. Не знаю, чем мы ему понравились. Знаю, что он принял на себя несколько атак всяких идеологических комиссий, но нас отстоял. На счастье, в ларьке «Союзпечати», стоявшем прямо на территории базы, продавалась наша пресловутая пластиночка с трио Линник, то есть «Зодиак», подтверждавшая наше, так сказать, официальное существование…»

Во вторник, 21 июня, высшее руководство КГБ СССР отдало приказ арестовать агента ЦРУ Александра Огородника. Выглядело это вполне буднично. Несколько физически крепких чекистов спрятались в кустах во дворе дома шпиона, что на Краснопресненской набережной, а Игорь Перетрухин, которого тот знал, занял позицию возле арки. Когда над городом сгустились сумерки, в арку въехала «Волга» Огородника. Едва он вышел из автомобиля, как к нему подошел Перетрухин и сообщил, что по просьбе своего руководства должен немедленно обсудить с Огородником ряд важных вопросов. Это сообщение не вызвало у шпиона абсолютно никаких подозрений. Затарившись папками с бумагами, которые Огородник извлек из багажника, они направились к дому. Возле подъезда им навстречу вышли двое чекистов, которых Перетрухин представил как своих коллег и сказал, что они тоже будут участвовать в обсуждении. Огородника и это не насторожило.

Первые подозрения возникли у шпиона в тот момент, когда он попытался открыть своим ключом дверь в квартиру. Незадолго до этого здесь побывали «технари» из наружки, которые что-то напортачили с замком. В итоге ключи заели, и Огородник с тревогой в голосе воскликнул: «Здесь кто-то был!» Но Перетрухин быстро сообразил, что ответить: сказал, что это могли быть соседка с сыном, внезапно приехавшие из пионерлагеря. Эта реплика шпиона вроде бы успокоила. Открыв наконец дверь, он пригласил гостей войти внутрь. В комнате он сложил папки в угол и предложил гостям на выбор кофе, виски или коньяк. Однако распивать напитки никому не пришлось: едва вся компания уселась на стулья, как в комнату вошли сотрудники следственного отдела КГБ во главе с полковником Алексеем Кузьминым и понятые. Огороднику был предъявлен подписанный прокурором ордер на арест и производство обыска. Тот поначалу растерялся, но потом вопросительно взглянул на Перетрухина:

– Игорь Константинович, здесь какое-то недоразумение! Это нелепая ошибка!

Но поддержки у Перетрухина он не нашел. Тот заявил:

– Александр Дмитриевич, будьте мужественны! Вы имеете дело со следователями, которые действуют согласно закону.

Обыскав Огородника, следователи предложили ему сесть на диван. Едва он подчинился, как по бокам заняли свои места двое чекистов, пришедших с Перетрухиным. В комнате приступили к обыску. Начался он с фонарика, в батарейках которого у шпиона хранилась пленка с инструкциями. Когда ее извлекли на свет, Огородник заметно побледнел и здорово струхнул: его ноги стали дрожать так сильно, что ему пришлось держать их обеими руками. Когда в комнату вошел начальник Службы безопасности МИД СССР Михаил Курышев, Огородник первым делом спросил у него:

– Скажите, а меня расстреляют?

– Ну, я сказать этого не могу, – последовал ответ. – Но вы можете облегчить свою вину, если пойдете на сотрудничество с нами.

– Да, я понимаю, но вы меня обманули! – заявил вдруг Огородник. – Как я теперь могу вам верить?

– Не торопитесь с ответом, Александр Дмитриевич, – посоветовал ему Курышев. – Мы с вами эту беседу еще продолжим.

Когда Курышев ушел, обыск продолжился. За каких-то полчаса-час были найдены еще несколько предметов, подтверждавших то, что Огородник работал на ЦРУ: блокнот для расшифровки полученных радиограмм, копирка для нанесения тайнописи и пленки с инструкциями американской разведки, огнестрельное оружие и др. Примерно около часа ночи Перетрухина вызвали в оперативный штаб, который располагался поблизости от дома Огородника. Там ему сообщили, что он может ехать домой отдыхать, поскольку завтра еще будет много работы. Едва это произошло, как Огородник внезапно попросил у следователей чистый лист бумаги и авторучку, чтобы написать объяснение на имя руководства КГБ СССР. Ему дали и то, и другое.

Огородник склонился над листом, но вскоре пожаловался на то, что выданная ему авторучка плохо пишет. И попросил подать ему другую – ту, что лежала на другом конце стола. Эту ручку один из следователей до этого уже тщательно осмотрел, не найдя в ней ничего подозрительно. Поэтому просьба Огородника была удовлетворена. Между тем в колпачке ручки оказался быстродействующий яд. Огородник, для отвода глаз написав несколько слов на бумаге, в следующую секунду нажал на потайную кнопку в колпачке и, когда на поверхность выскочила миниатюрная ампула, молниеносно отправил ее себе в рот. Подскочившие следователи попытались разжать ему зубы металлической линейкой, однако драгоценные секунды были уже потеряны – шпион успел раздавить зубами смертоносную ампулу. В следующую секунду изо рта у него стала выделяться кровавая пена. Следователям не оставалось ничего иного, как вызвать по рации «Скорую помощь». Та примчалась буквально через несколько минут, а еще через 15 минут Огородник был доставлен в Склиф. Но все потуги врачей были тщетны: в 4 часа утра 22 июня Огородник скончался не приходя в сознание. В тот же день его тело (под фамилией Сидоров) перевезли в морг военного госпиталя имени Н. Бурденко МО СССР, где была проведена патологоанатомическая экспертиза.

С момента смерти Огородника прошло всего лишь три часа, а начальник 2-го главного управления КГБ СССР Григоренко уже поднял телефонным звонком с постели Андропова.

В девять все сотрудники, присутствовавшие на обыске, были уже на Лубянке, в кабинете шефа КГБ. Все, естественно, были расстроены, но духом не падали. Первый заместитель начальника 2-го управления Виталий Бояров рассказал Андропову подробности произошедшего. В конце заметил: мол, если вы санкционируете дальнейшее проведение операции, то ручаюсь, что мы доведем ее до конца и сорвем планы американцев. Андропов в ответ пошутил: «Твои бы слова да богу в уши». Но санкцию дал.

В эти же дни Андрей Михалков-Кончалов-ский продолжает работу над киноэпопеей «Сибириада». С 7 июня группа начала работу над натурными эпизодами в Калинине, до этого отсняв в Феодосии объект «гнилое море» (16–24 мая). Съемки в Калинине сопровождались целой серией скандалов, про самый громкий из которых вспоминает А. Михалков-Кончаловский:

«Художником на третьей и четвертой сериях картины был Саша Адабашьян. Он был с нами и в Калинине. Они с Панкратовым-Черным напились до такого состояния, что полезли к девушкам на четвертый этаж по вертикальной вывеске «Ресторан», торчавшей из стены гостиницы. Был большой скандал. Лишь много позже я узнал про все эти похождения: был поглощен фильмом, а группа в это время жила своей ночной жизнью.

Группа была большая, ночи длинные и светлые – июнь, Калинин. Ночная жизнь била ключом, закипала где-то в восемь часов вечера и затихала под утро. Я в это время спал мертвым сном…»

Кинорежиссер Сергей Параджанов вот уже три с половиной года сидит за решеткой. Срок он тянет на Украине, в городе Перевальске Ворошиловградской области. Дни его похожи один на другой: с утра до вечера работа, вечера Параджанов посвящал своему хобби – мастерил забавные поделки, предназначенные друзьям на воле. Еще режиссер-зэк смотрел кино: по телевизору либо в клубе. Одним из последних фильмов, просмотренных им, стал «Табор уходит в небо» Эмиля Лотяну. Увиденное на экране Параджанову жутко не понравилось. 23 июня он написал своей бывшей жене Светлане: «Видел «Табор уходит в небо» – цыганщина, пошлость и «Тенизм» (то есть сделанный под влиянием параджановского фильма «Тени забытых предков». – Ф. Р.), непонятный и неосмысленный. «Авторитет ушел в небо». Тома с уцененным бюстом и современные песни в кафе «Романе». Наконец в Союзе есть свой Радж Капур. Из студии Горького создать «Индия-фильм» (хотя «Табор…» был снят на «Мосфильме». – Ф. Р.)…»