Текст книги "Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди"

Автор книги: Федор Раззаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 133 страниц)

«Андрей сообщил, что Лариса будет рада. Она и впрямь оказалась рада, его жена Лариса Голубкина. Во всяком случае, даже после совсем недурного застолья в ЦДЛ мы не отказались от замечательного ужина. Андрей ставил на магнитофон роковые танго Остапа (имеются в виду песни из телефильма «12 стульев», который только-только прошел по голубым экранам. – Ф. Р.), потом заводил джазовые пластинки, привезенные из Канады, и, как в школьные благословенные времена, пел вместе с Армстронгом и Синатрой. Я понимал, что присутствую на уникальнейшем вечере, когда любимцы публики дают концерт для самих себя, от полноты души и жизненных сил.

Часа в три стали наконец прощаться. Отпустить старого друга без подарка Андрей не мог. Он распахнул шкаф и достал галстук, только что привезенный из той же Канады. У меня екнуло сердце: именно о таком галстуке – шерстяном, трикотажном, по моде тех лет широком – я как раз и мечтал. Именно в таких галстуках в те времена совершал на экране свои подвиги очень популярный у нас французский актер Лино Вентура.

Потрясенный щедростью друга, я открещивался от подарка, но Андрей собственноручно повязал мне его модным тогда большим узлом…»

27 января в Хельсинки завершился чемпионат Европы по фигурному катанию. Завершился полным триумфом советской школы: золотые медали завоевали Ирина Роднина и Александр Зайцев, серебряные достались Ирине Воробьевой и Александру Власову, бронзовые – Марине Черкасовой и Сергею Шахраю. В эти же дни советский спорт добился еще одной победы: на чемпионате мира по хоккею с мячом в Норвегии «золото» взяла наша сборная (кстати, в 10-й раз!).

В тот же день Эльдар Рязанов благополучно завершил съемки фильма «Служебный роман» – были сняты последние кадры: крупные планы в декорации «квартира Самохвалова» с участием Олега Басилашвили, Андрея Мягкова, Светланы Немоляевой, Людмилы Ивановой. Впереди группу ждали монтажно-тонировочные работы.

В то время, как Рязанов съемки завершил, его коллега и такой же мэтр комедийного жанра Леонид Гайдай, наоборот – съемки начал. 29 января он приступил к работе над фильмом «Инкогнито из Петербурга» по бессмертной комедии Николая Гоголя «Ревизор». Обращение к этому произведению для Гайдая было неслучайным. Своим последним фильмом «Не может быть!» он завершил свою трилогию – экранизацию произведений советских классиков, начатую «Двенадцатью стульями» (вторым фильмом был «Иван Васильевич…») и перед ним встала дилемма: что снимать дальше? Поскольку возвращаться к оригинальным сценариям ему не хотелось, он решил вновь взяться за экранизацию, но теперь уже русской классики. И начал с «Ревизора», с помощью которого намеревался ударить по недостаткам, которые имели место в жизни советского общества в те годы (да и теперь имеют): раболепие перед начальством, бюрократия, показуха, разгильдяйство и т. д. В первый съемочный день были сняты эпизоды из начала фильма: Хлестаков (Сергей Мигицко) и его слуга Осип (Сергей Филиппов) живут в гостинице.

В субботу, 29 января, Фаина Раневская записала в своем дневнике строчки: «У меня сегодня день особый, счастливый день. Сейчас звонил Аркадий Райкин, а он ведь гениальный.

Он сказал, что хотел бы что-то сыграть вместе со мной. Горжусь этим, очень горжусь. Что-то, значит, хорошее во мне есть – в актрисе…»

В этот же день умер отец Валерия Саблина капитан 1 ранга Михаил Петрович Саблин. В годы войны он проводил сверхопасные и такие нужные полярные конвои и не получил ни одной царапины. Но арест сына и обвинение его в государственной измене надломили его волю к жизни. С июня 76-го от сына не было никаких известий, и это отнимало у Михаила Петровича последние силы. В начале января он отправил шефу КГБ Андропову письмо, где просил дать ответ, что с сыном. Однако ответа так и не дождался. Смерть мужа подкосит и мать мятежного капитана – она сляжет и больше уже не поднимется.

Тем временем в Ереване готовится дерзкое преступление – ограбление Ереванского банка. Учитывая, что в те годы такие крупные учреждения, как банки, в Советском Союзе еще не грабили (в основном совершали налеты на сберкассы), это преступление вызовет широкий резонанс по всей стране. Однако расскажем обо всем по порядку.

Эта история началась 28 января, когда 23-летний ревизор Армянской республиканской конторы Госбанка СССР Завен Багдасарян был назначен председателем комиссии по инвентаризации запасного и оборотного денежных фондов в своем учреждении. Во время этой проверки Багдасарян лично убедился в том, какой бардак царит в Ереванском банке: крупные суммы бумажных денег хранятся на специальных стеллажах в помещении, которое не охраняется сигнальной системой, что потолок хранилища – бетонный и что он и пол находящейся на третьем этаже Госбанка семинарской комнаты являются общими. Обо всем этом Багдасарян на следующий день рассказал своим приятелям, которых мы с вами уже хорошо знаем. Речь идет о двоюродных братьях Николае и Рамзике Галачянах, которые в апреле 1974 года ограбили ювелирную фабрику в Ереване, но не сумели вынести похищенное. Милиция обнаружила награбленное, а вот самих преступников вычислить так и не смогла. В итоге это аукнулось в 77-м.

Выслушав рассказ Багдасаряна, Николай Галачян загорелся идеей грабануть Ереванский банк. Багдасаряна эта мысль не удивила, поскольку он тоже придерживался идеи, что надо брать то, что плохо лежит. В течение нескольких часов они втроем обсуждали всевозможные детали предстоящего ограбления. Причем, учитывая неудачу трехлетней давности, братья решили на этот раз не спешить и подготовиться к осуществлению задуманного как можно тщательнее. Однако оставим на время будущих грабителей и вернемся к другим событиям того января.

31 января в чемпионате СССР по хоккею состоялось несколько игр. Но из всех выделю одну – с участием столичного «Спартака» и ленинградского СКА. Победу в нем одержали москвичи, буквально вырвав ее у соперников со счетом 5:4. Но, даже несмотря на столь скромный успех, радости у победителей и их болельщиков было, что называется, полные штаны. Я сам, будучи спартаковцем, тоже ликовал. А все потому, что это была первая победа прошлогоднего чемпиона СССР после 9 (!) игр. Так плохо «Спартак» давно уже не выступал, поэтому и место в турнирной таблице занимал соответствующее – 8-е. Ударное звено, где играл Александр Якушев, было просто не узнать. И это при том, что Якушев в недавнем турне национальной сборной по Канаде был одним из лучших игроков – забил 7 шайб. Но, видимо, и его возможности оказались небеспредельными.

Между тем в столичных кинотеатрах во второй половине января состоялись следующие премьеры: 24-го – боевик «Тревожный месяц вересень» Леонида Осыки с участием Виктора Фокина, Борислава Брондукова, Антонины Лефтий и др.; 31-го – драма «Бешеное золото» Самсона Самсонова с участием: Майи Эглите, Бориса Иванова, Валентина Гафта и др.; сказка «Степанова памятка» Константина Ершова с участием Ларисы Чикуровой, Геннадия Егорова, Натальи Андрейченко и др. Из новинок зарубежного кино не могу не отметить фильма французского режиссера Робера Энрико «Старое ружье», который вышел в столичный прокат 17 января. В фильме снялся звездный дуэт Роми Шнайдер – Филипп Нуаре. Последний играл скромного профессора-филолога Антуана Лемересье, этакого увальня из тех, что даже муху не обидят. Однако после того, как фашисты жестоко убивают его жену и дочь, он достает свое старое ружье и устраивает настоящую вендетту на убийц. Классная картина!

Кино по ТВ: «Конец Санкт-Петербурга», «Странные взрослые» (16-го), «Над нами Южный крест» (17-го), «В людях», «Прощайте, голуби!», «Приключения на далеком Севере» (Италия – Югославия, 19—20-го), «Ход белой королевы» (с субтитрами), «Веришь, не веришь» (20-го), «Дети Памира», «Ленин в Польше», «Сердце России» (21.-го), «Снежная королева», «Люди на мосту» (22-го), «Человек с ружьем», «Золотой эшелон» (23-го), «Белый пудель», «Его звали Сухэ-Батор» (24-го), «Дни хирурга Мишкина» (премьера т/ф 25—27-го), «Мои университеты», «Зеленая карета» (26-го), «Дума про казака Голоту», «Ночной мотоциклист» (28-го), «Старая, старая сказка» (29-го), «Депутат Балтики», «Небесные ласточки» (30-го), «Чук и Гек», «Василий Суриков» (31-го) и др.

Театральные премьеры: 18-го в Театре сатиры – «Горе от ума»; 21-го в Драмтеатре имени Станиславского – «Два веронца» с участием Натальи Варлей, Георгия Буркова и др.; 29-го в Театре на Малой Бронной – «Душа поэта» с участием: Семена Соколовского, Анны Каменковой, Ольги Остроумовой и др.; 30-го в ЦТСА – «Святая святых» с участием Николая Пастухова, Игоря Ледогорова и др.

Эстрадные представления: 21—23-го – в «Октябре» выступал греческий ВИА «Бузуки»; 21—22-го в ЦДСА – Иван Суржиков; 28– 29-го в «Октябре» – Галина Ненашева; 28—30-го в ГТЭ – Вадим Мулерман и Вероника Круглова; 29-го – в Кремлевском Дворце съезда пела Елена Образцова; 29—30-го в ЦДСА – ВИА «Синяя птица»; 30-го – в ГЦКЗ «Россия» состоялись концерты с участием: Евгения Петросяна, Геннадия Белова, Юрия Богатикова, Александры Стрельченко и др.; в «Октябре» радовали своим искусством Александра Стрельченко, Арутюн Акопян, Татьяна Лейбель, Владимир Никольский и др.

Из пластинок журнала «Кругозор» (№ 1) выделю следующие; Ирина Понаровская – «Мольба» (А. Журбин – И. Резник); Клифф Ричард – «Если ты меня покинешь», «Люби только меня».

1977. Февраль

Владимир Винокур на конкурсе эстрады. Грабители планируют преступления: в Москве – нападение на кассу, в Ереване – ограбление банка. КГБ продолжает охоту на диссидентов. На Сахарова давят через его родственников. Как Вениамин Смехов получил ожог глаза. Вячеславу Иванькову ставят диагноз. За что наказали хоккеиста Бориса Александрова. Почему плакал Анатолий Солоницын. С кем Владимир Винокур пропил свою премию. Арест Юрия Орлова. Возвращение Владислава Дворжецкого домой. Алла Пугачева покоряет Дворец спорта в Лужниках. Страсти по жвачке «Калев». Прогон «Мастера и Маргариты». «Крылья Советов» громят «Дуклу». Последнее появление Юрия Завадского в родном театре. Советский «секретник» Адольф Толкачев хочет стать агентом ЦРУ. Как друг Дворжецкого выдал себя за него. Закончились съемки «Белого Бима». Съемки «Мимино» продолжаются. Интервью Сахарова «Франс суар». Как Лев Лещенко сетовал на судьбу. Пожар в гостинице «Россия». Как Олега Борисова приняли за гэбэшника.

Во вторник; 1 февраля, в Москве, в Государственном театре эстрады на Берсеневской набережной, открылся VI Всероссийский конкурс артистов эстрады. Среди его участников был хорошо ныне известный артист Владимир Винокур. Он в то время выступал в составе ВИД «Самоцветы» как солист, а параллельно баловался пародиями на известных артистов. У него был номер «Осечка», который имел хороший прием у публики, и именно его Винокур и решил вынести на суд жюри конкурса. Причем на тот момент «Самоцветы» находились на гастролях в Белгороде, но это не остановило Винокура – он рванул в Москву, хотя, честно говоря, особых надежд на успех у него не было. А что получилось? Жюри «Осечка» понравилась, и Винокура допустили на второй тур, который должен был состояться 4 февраля. И тут перед молодым артистом встала серьезная проблема. Его вызвал главный режиссер ГТЭ Александр Конников и сказал: «Володя, ты сделал пародийный номер. А в комиссии много известных артистов. Короче, тенденция – против пародии. Лучше будет, если ты какой-нибудь монолог прочитаешь». Далее послушаем рассказ самого В. Винокура:

«Легко сказать «какой-нибудь»! Его еще и взять где-то надо. Компания у нас была молодая, загульная – Леня Якубович (нынешний ведущий «Поля чудес». – Ф. Р.), Марк Спивак. Звонят мне и говорят:

– Приезжай к нам на стройку. Миша Кочин и Леня Якубович написали для тебя номер.

Марк в то время работал мастером на строительном участке, а Леня в пуско-наладочном управлении по теплоизоляции трубопровода. Строили Крылатское.

Я приехал на стройплощадку, прочитал текст «Монолога старшины». Мне он понравился тем, что герой в нем был живой, добрый человек с мягким юмором.

– Мне нравится, – говорю, – но надо режиссеру показать, Сереже Дуганову..

Поехали. «Москвич»-«каблучок». Впереди, рядом с водителем – Марк. А сзади, в кузове, бочка с краской. Ее надо было перевезти на другой объект. Мы с Леней садимся к бочке. Едем. Придерживаем бочку руками, потому что от тряски она плюется краской. На Лене – пальто «на выход», перелицованное, от отца. Все перемазались в краске. Кое-как доехали, выбрались из машины, чумазые, как черти.

На наше счастье, Сережа номер одобрил. Мы добавили в него музыкальные куски, и я стал ждать следующего тура…»

Между тем в Москве группа злоумышленников готовится совершить дерзкое преступление – вооруженное ограбление кассира Московского института химической промышленности (МИХМ), что на улице Карла Маркса. В банду входят три человека: Виктор Величко (51 год), Владимир Качурин (33 года) и Василий Прохоров (21 год) (фамилии изменены). Мотором банды является Величко, который работал в институте «Аэропроект» и давно грезил мечтами о богатстве. И поскольку институтская должность – он возглавлял проектную группу – не приближала его к заветной мечте, он стал вынашивать планы достичь желаемого преступным путем. Вместе со своим дружком Качуриным, который, кстати, тоже не принадлежал к деклассированным элементам, а занимал должность старшего инженера на кафедре в МИХМе, они стали прикидывать, где удобнее всего провернуть задуманное. И Качурин однажды придумал: «А что, если у меня в институте? Каждый месяц в кассе выдают зарплату, а кассирша – пенсионерка. Дело можно обтяпать в два счета». Услышанное заинтересовало Величко чрезвычайно. Загвоздка была в одном: где взять оружие? Но Качурин и здесь не подкачал – вызвался лично смастерить в мастерской кафедры самопальные пистолет и стреляющие трубки.

В течение двух недель Качурин исправно выполнял обещанное – в нерабочее время мастерил оружие. Но и Величко тоже не сидел сложа руки – в январе нашел еще одного подельника. Им оказался его сослуживец, пришедший работать под его начало в проектный отдел, житель поселка Апрелевка Василий Прохоров. Зная, что тот занимается фарцовкой – спекулирует модными грампластинками на «толчке» у «Беговой», – Величко предложил ему куда более радикальный способ разбогатеть – ограбить кассу. Как ни странно, но Прохоров довольно быстро согласился, тем более что Величко расписал будущую акцию чуть ли не как легкую прогулку: мол, в кассе сидит старушка – «божий одуванчик», и обтяпать дело – как два пальца об асфальт.

Ограбление было намечено на 3 февраля – в тот день в МИХМ должны были привезти очередную зарплату. У преступников все было на мази: распределены роли, роздано оружие (в их арсенал входили пистолет и три стреляющих трубки). Но задуманное сорвалось по независящим от злоумышленников причинам: у кассы в тот день скопилось слишком много народу, и гарантии, что их не схватят, у грабителей не было. Поэтому Величко дал команду «отбой» до следующего удобного случая.

Продолжают подготовку к совершению преступления и другие злоумышленники – будущие грабители Ереванского банка. После январского совещания, где Багдасарян в подробностях рассказал о системе охраны банка, один из братьев Галачянов – Николай попросил Багдасаряна лично провести его в банк, чтобы он убедился в наличии слабой охраны. Этот визит случился в начале февраля. Он помог преступникам окончательно утвердиться в способе ограбления. Согласно ему, грабители собирались под покровом темноты пройти по крыше прилегающего к зданию банка жилого дома, подойти к окнам кабинета отдела труда и зарплаты банка, снять металлическую сетку с окна и проникнуть в здание банка. В хранилище они должны были проникнуть через семинарскую комнату: для этого предполагалось разворотить коловоротом ее бетонный пол, используя при этом еще и раскрытый зонтик – туда должен был сыпаться мусор.

А теперь из Еревана вновь вернемся в Москву. После того как Андрей Сахаров позволил себе обвинить КГБ в причастности к январским взрывам в Москве, а диссиденты на Западе предприняли активные попытки воззвать к тамошнему общественному мнению (так, Андрей Амальрик требовал аудиенции у президента Франции и в течение часа держал в осаде Елисейский дворец), репрессии против диссидентов усилились. Обыски в их квартирах были опустошительными (кроме документов, конфисковывались деньги и вещи Фонда помощи политзаключенным и их семьям, личные вещи и деньги, пишущие машинки, магнитофоны, приемники), кое-кого из правозащитников арестовали. 3 февраля был схвачен Александр Гинзбург. Его арестовали прямо на улице, когда он вышел позвонить из телефона-автомата (он жил в те дни у Сахарова, где домашний телефон был отключен). Как вспоминал А. Сахаров:

«На другой день после ареста, 4 февраля, мы с Люсей поехали к Шафаревичу – я хотел вместе с ним выступить с обращением в защиту Гинзбурга. Составление совместного документа всегда очень трудное, мучительное дело. Несколько часов мы работали вместе. Уже поздно вечером, совершенно обессиленные, мы с Люсей вышли от Игоря Ростиславовича, наспех выпили кофе в близлежащей булочной и, приехав домой, к трем часам ночи составили окончательный вариант обращения. На другой день Шафаревич после некоторых колебаний подписал его…»

Будь такая возможность, КГБ с большим удовольствием арестовал бы и самого Сахарова, но это было себе дороже – слишком большой величиной он был в диссидентском движении. Поэтому против академика использовались иные методы. К примеру, на него давили через его многочисленных родственников, в частности через дочь Таню. Та числилась фиктивным работником в цехе, которым руководила ее свекровь (там производились препараты медицинской диагностики), и КГБ был прекрасно об этом осведомлен. В декабре 1976 года против свекрови Татьяны были выдвинуты обвинения в нарушении финансовой дисциплины, и ее уволили с работы. Но главной жертвой этой интриги стала дочь Сахарова. В конце того же месяца в газете «Ленинское знамя» появилась большая статья под названием «Лаборантка-призрак», в которой Татьяну выставили в самом нелицеприятном виде (даже упоминали, как она однажды ездила без билета в электричке). А в начале февраля, когда против ее свекрови возбудили уголовное дело, дочь академика попала в число свидетелей, и ее беспрестанно стали вызывать в прокуратуру.

Тем временем в Театре на Таганке вовсю идут репетиции булгаковского «Мастера и Маргариты». До премьеры остается чуть больше месяца, поэтому все ужасно нервничают. 6 февраля было все как обычно: Любимов требовал от актеров собранности, сосредоточенности, те старались как могли. Где-то в середине репетиции случилось ЧП с исполнителем роли Воланда Вениамином Смеховым. В сценах, где он не был занят, Любимов попросил его находиться за занавесом и манипулировать «бебиком» (осветительный прибор среднего размера). Но, поскольку большую часть времени Смехов наблюдал за тем, что происходит на сцене, в один из таких моментов он увлекся и слишком близко поднес «бебик» к правому глазу. В итоге получил ожог, к счастью, легкий. Но из-за этого он вынужден будет пропустить завтрашнюю репетицию.

В эти же дни закончился срок пребывания Вячеслава Иванькова (он же Япончик) в Институте имени Сербского. Как мы помним, он угодил туда в декабре прошлого года с подозрением на невменяемость. 7 февраля медицинская комиссия, обследовавшая Иванькова, вынесла свой вердикт: «Больной страдает психическим заболеванием в форме шизофрении, невменяем в отношении инкриминируемых ему деяний, нуждается в направлении на принудительное лечение в психиатрическую больницу специального типа». Позже будут ходить слухи, что этот вердикт появился на свет не без участия друзей Иванькова – таким образом они спасали приятеля от колонии.

В тот же день во Дворце спорта в Лужниках состоялся очередной матч чемпионата СССР по хоккею. Играли два принципиальных соперника – «Спартак» и ЦСКА. Несмотря на то что эти команды в турнирной таблице разделяла пропасть – ЦСКА лидировал, а «Спартак» плелся в хвосте, – ажиотаж вокруг матча все равно был огромный: лишние билетики спрашивали еще у выхода из метро «Спортивная». Хорошо помню эту игру по нескольким причинам: во-первых, в тот день мне стукнуло 15 лет, во-вторых, в ходе нее произошел инцидент, который наделал много шума в спортивных кругах. Однако расскажем обо всем по порядку.

Игра началась с яростных атак «Спартака». Давно болельщики народной команды не видели своих кумиров такими нацеленными на ворота соперников, как в те несколько минут в начале игры: в течение трех смен спартаковцы не выпускали армейцев из их зоны. Если бы. Третьяк тогда пропустил шайбу, дальнейший ход игры мог сложиться совсем иначе. Но голкипер № 1 мирового хоккея выстоял, передав свою уверенность и партнерам по команде. В итоге армейцы оправились от первого шока и пошли в наступление. И уже на 11-й минуте Харламов зажег красный свет за воротами Зингера. Однако спустя две минуты Брагин восстановил равновесие. Все началось сначала.

Роковой для спартаковцев стала 19-я минута игры, когда в их ворота с интервалом в несколько секунд залетели сразу две шайбы: отличились Михайлов и Викулов. Потом во втором периоде; на 22-й минуте, Жлуктов увеличил разрыв – 4:1. Казалось, что после этого судьба матча уже решена. Но тут спартаковцы совершили невозможное: Куликов на 30-й и Пачкалин на 35-й сократили разрыв до минимума. На трибунах началась настоящая свистопляска: речевки спартаковских болельщиков одна за другой стали сотрясать своды Дворца спорта. Вдохновленные поддержкой трибун спартаковцы бросились на штурм ворот Третьяка… и прозевали атаку на свой ворота. На 38-й минуте Петров вновь увеличил разрыв до двух шайб. А потом произошло то, что навсегда выбило спартаковцев из колеи.

До конца второй двадцатиминутки оставалось меньше минуты. Шайбой в спартаковской зоне владел армеец Борис Александров, когда спартаковец Валентин Гуреев ловким финтом отнял у него резиновый кружок. Разобидевшись на соперника, Александров ударил его кулаком в спину, но Гуреев, не обращая внимания на тычок, устремился в зону соперника. Александров бросился следом. Погоня длилась недолго: когда Гуреев находился в углу армейской зоны и собирался отдать пас кому-то из своих партнеров, ему в спину на полной скорости врезался Александров. Гуреев со всей силы ударился головой о борт и потерял сознание. Судья немедленно дал свисток. Так как нарушение было очевидным да еще явно грубым, Александров был отправлен на скамейку штрафников на 5 минут. А Гуреева унесли с площадки на носилках, после чего на «Скорой помощи» отправили в больницу – он получил сильнейшее сотрясение мозга.

Этот инцидент видели миллионы зрителей: и те, кто сидел во Дворце спорта, и те, кто наблюдал за встречей по телевизору. Среди моих друзей были болельщики ЦСКА, так вот, когда на следующий день мы обсуждали этот эпизод, даже они дружно осудили поступок Александрова. Как я уже говорил, этот молодой хоккеист (а шел ему в ту пору 22-й год), обладая небольшим ростом и весом, отличался весьма драчливым характером. Не скрою, когда ЦСКА играл против канадских профессионалов, многим болельщикам (и мне в том числе) очень импонировала смелость Александрова: наконец-то, говорили мы, в нашем хоккее появился парень, который не дает себя в обиду. Но когда эти же качества Александров стал применять на родных просторах, от былого восторга не осталось и следа. А все потому, что практически все эпизоды силовой борьбы с участием Александрова перерастали в обыкновенную драку. Устрой Александров нечто подобное на улице, его бы сразу упекли на 15 суток в кутузку. А на хоккейной площадке ему все сходило с рук. Короче, на почве звездной болезни у талантливого, в общем-то, парня явно снесло «башню». Вот что писал по следам этого инцидента журналист «Советского спорта» Д. Рыжков:

«Мне не раз приходилось слышать этакое снисходительное: «Ну что вы (то есть мы, журналисты) придираетесь к Борису. Он еще мальчишка. Повзрослеет – поумнеет».

Взрослеть Александров действительно взрослеет. Но умнеть?! Этот «мальчик» даже не подъехал к лежащему на льду Гурееву, а в раздевалку шел с этакой ухмылкой на лице… Вальяжной походкой, вразвалочку шествовал Александров по коридорам Дворца спорта. Шуба, пробор – все как полагается. А мне вспомнились первые послевоенные годы: эдакие молодцы в кепках-малокозырочках с челкой, свисающей на низкий лоб, и их наглое: «А ты шо-о?!» Тогда в темных переулках можно было столкнуться со шпаной, желающей покуражиться.

Эти типы давно ушли в прошлое. И вот на тебе: на ледяной арене, залитой светом прожекторов, перед тысячами зрителей хоккейный шлем вдруг обернулся той самой кепкой-малокозырочкой…»

Говорят, зрителем того матча был сам Леонид Брежнев, который тоже возмутился инцидентом с участием Александрова. «Что этот мальчишка себе позволяет?» – якобы молвил генсек и приказал разобраться, хотя сам болел за ЦСКА. К делу подключили Главное политуправление Советской армии. Уже на следующий день после игры в команде ЦСКА было собрано открытое комсомольское собрание, которое посетил помощник начальника Главпура по комсомольской работе В. Сидорик. Выступившие на собрании капитан команды Борис Михайлов, комсорг Владислав Третьяк, игроки Николай Адонин, Виктор Жлуктов и другие резко осудили неспортивный поступок Александрова. Один из тренеров команды, обращаясь к Александрову, сказал:

«Александров, еще выступая за команду Усть-Каменогорска, страдал зазнайством, хотя действительно был сильным игроком. С ним приходится много работать в нашей команде. После серьезных разговоров он мог на некоторое время сдерживаться, но потом снова возникали рецидивы. Ни один советский спортсмен не может так поступать, как поступил Александров. Стыдно здесь сидеть всему руководству клуба и краснеть за твои действия, Борис».

Итогом собрания стало объявление провинившемуся строгого выговора. В тот же день по этому поводу собралась и спортивно-техническая комиссия Федерации хоккея, которая тоже вынесла свой вердикт: Александров был дисквалифицирован на 2 игры. Однако едва про это решение стало известно в Спорткомитете СССР, там посчитали его слишком мягким и пообещали впаять Александрову более суровое. Сказано – сделано: СТК наложил на хоккеиста условную дисквалификацию до конца сезона. В случае повторного нарушения хоккеисту грозило немедленное запрещение выступать за хоккейные команды мастеров.

8 февраля в столичном «Ленкоме» наблюдалось настоящее столпотворение – публика рвалась на премьеру спектакля «Гамлет» в постановке знаменитого кинорежиссера Андрея Тарковского. В постановке был занят поистине звездный состав: в роли принца датского выступал Анатолий Солоницын, Офелию играла Инна Чурикова, Гертруду – Маргарита Терехова, Полония – Всеволод Ларионов, Лаэрта – Николай Караченцов, Горацио – В. Корецкий. Премьера прошла с большим успехом: в течение получаса рукоплещущая публика не отпускала артистов со сцены. Между тем главный герой – Гамлет – в исполнении Анатолия Солоницына… был совершенно недоволен собственной игрой. Вот как об этом вспоминает его родной брат Алексей:

«После премьеры в крохотной комнатке Анатолия разместились человек десять. Были здесь друзья-свердловчане, специально приехавшие на премьеру, были и случайные люди. Режиссер сразу же после спектакля уехал домой.

Все поздравляли Анатолия, провозглашали здравицы в его честь. А он никак не мог прийти в себя – был бледен и Отрешен.

Среди общих похвал кто-то сказал, что в спектакле не хватает накала чувств.

Анатолий встрепенулся.

– Да если бы режиссер разрешил, от моих страстей кулисы бы рухнули! – голос его зазвенел. – Но в том-то и дело, что наш Гамлет совсем другой! А, да что говорить! Я играл плохо. Если бы у меня были хоть какие-то условия… Хоть какой-то свой угол… (Солоницын жил в крохотной комнатушке в ленкомовской общаге. – Ф. Р.). Мне же почти не давали работать! – Неожиданно слезы полились из его глаз. – Я бы сыграл в сто раз лучше!

– Толя, успокойся, ну что ты!

– Толенька, да ты играл великолепно…

– Нервы ни к черту. – Он вытирал слезы, но никак не мог их остановить. – Извините… Да не надо меня успокаивать! Ничего, это только первый спектакль… Еще посмотрим…»

В среду, 9 февраля, завершил свою работу VI Всероссийский конкурс артистов эстрады. Владимир Винокур, которому буквально накануне второго тура друзья в спешке написали монолог, получил в своем жанре (речевом) вторую премию (первая досталась Любови Полищук, третья – Илье Олейникову и Роману Козакову), разделив ее с актером Театра на Таганке Леонидом Филатовым (он мастерски читал литературные пародии). Премия равнялась 105 рублям и, едва попав в руки победителей, была мгновенно пропита.

В день завершения конкурса состоялся заключительный концерт лауреатов. Вот как об этом вспоминает Л. Якубович:

«Володя Винокур позвонил мне совершенно ошарашенный. Он прошел конкурс. Все было замечательно. Вызвало восторг.

– Ты должен присутствовать на концерте лауреатов, – сообщил Вова.

Я не знал, где находится Театр эстрады, потому что в то время был очень далек от «шоу-бизнеса». Баловался сценками для КВН, писал рассказики, когда ребята просили. Но от эстрады я был совсем далек. Я же строитель! Какая может быть эстрада?

Я выяснил у него, где находится Театр эстрады. Приехал и оказался брошенным в чужом, незнакомом мне обществе. На меня постоянно нападали странного вида люди и требовали тексты. Я пытался им объяснить, что у меня нет никаких текстов. – Они страшно обижались и что-то бурчали мне вслед.

Потом был концерт лауреатов, и я с огромным удивлением обнаружил, что из того, что мы написали, получился настоящий эстрадный номер.

Я не узнал Вову на сцене. Это был совершенно другой человек, в костюме и даже выше ростом. У него был мягкий, я бы сказал, интимный стиль общения со зрителем… Ему аплодировали. А в конце объявили, что авторы «Монолога старшины» – Леонид Якубович и Михаил Кочин. Нас с Мишей вытащили на сцену, и я тогда как-то по-новому услышал фамилию – Винокур…»

Тем временем КГБ продолжает охоту на диссидентов. 10 февраля длинные руки Лубянки дотянулись до еще одного известного правозащитника – члена-корреспондента Армянской академии наук физика Юрия Орлова. Как мы помним, схватить его должны были еще в январе, но тогда диссидента предупредил об опасности «крот» – чекист из «пятерки» Виктор Орехов. Орлов на какое-то время скрылся из Москвы, но в феврале вернулся. У его коллег теплилась надежда, что известность защитит его от репрессий, но для Лубянки в этом отношении было одно-единственное табу – Андрей Сахаров, а всех остальных диссидентов она хватала без всякой оглядки на мировое общественное мнение.