Текст книги "Хроники Кадуола"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 90 (всего у книги 99 страниц)

3

Глоуэн и Чилке наняли в космопорте аэромобиль, надеясь, что такой способ передвижения сделает их менее заметными; вести расследование, пользуясь «Фортунатусом», было бы неудобно. Они вылетели из Портмоны, взяв курс на вест-тень-норд, и понеслись над болотами, заросшими пучками красноватого и черноватого тростника, небольшими прудами и пойменными лугами, над грядой пологих холмов, а затем вдоль длинного озера, отливавшего дрожащим блеском под янтарными лучами солнца. Начали появляться деревья – сначала дымчатые деревья поразительной высоты, стоявшие поодиночке или дисциплинированными купами, потом густые леса перистолистов, бильбобов, чуластиков и бахробанов, покрывших пейзаж деликатно орнаментированным ковром черной, коричневой и рыжеватой листвы.

Чилке обратил внимание на заметно возвышающееся над лесным покровом дерево с мощным стволом и массой небольших прямоугольных листьев, по которым под порывами ветерка пробегали темно-красные, бледно-красные и ярко-красные волны: «Это пилькардия, хотя местные жители называют ее божемойкой».

«За что такое прозвище?»

Чилке усмехнулся: «Отсюда не увидишь, но божемойка кишмя кишит лешими. Там они смешивают древесные волокна со смолой и еще какими-то ингредиентами, изготавливая знаменитые вонючки. Туристы, приглашенные на фермы, то и дело заходят в лес, привлеченные величественной красотой деревьев. Их предупреждают ни в коем случае не останавливаться под пилькардиями и даже не подходить к ним».

Аэромобиль покинул Эклин и полетел над Корибантическим океаном наперегонки с солнцем, поднимавшимся очень медленно. Когда наступил местный полдень, на горизонте уже появилась расплывчатая полоска побережья Ламара. Уже через несколько минут воздушный аппарат пересек длинную извилистую линию пенистого прибоя над далеко отстоящим от берега рифом. Внизу пронеслись бирюзовая полоса лагуны и белый песчаный пляж, после чего начались казавшиеся бесконечными джунгли, лишь километров через двести разбившиеся зеленой волной о каменную стену тектонического сдвига, за которой простиралось высокогорное засушливое плато.

Машина почти бесшумно скользила над красными оврагами и желтыми лощинами, коричневыми, охряными и рыжеватыми откосами, обнаженными каменными пустошами и редкими дюнами бледно-горчичного песка. Глоуэн находил этот пейзаж мрачноватым, но волнующе прекрасным. «И все это принадлежит какому-то фермеру?» – спросил он.

«Скорее всего нет, – отозвался Чилке. – На Розалии еще много диких нераспроданных участков. Тебе их могут предложить, если торговые агенты сочтут, что ты человек порядочный, надежный и способный проявлять надлежащее уважение к кастовым различиям. Учитывая древность рода Клаттоков, у тебя, я думаю, не будет проблем. За какие-нибудь десять тысяч сольдо ты можешь купить все это плато».

«И что я буду с ним делать?»

«Ну, например, ты мог бы наслаждаться полным одиночеством – или изучать повадки вихряков».

Глоуэн обозревал безжизненный простор: «Не вижу никаких вихряков».

«Если бы ты был там, внизу, после наступления темноты, и сидел бы у походного костра, они принялись бы бросаться в тебя камешками и издавать странные звуки. А с заблудившимися туристами они выкидывают номера похлеще. Чего только мне не рассказывали».

«Как они выглядят?»

«На этот счет нет общепринятого мнения, тем более что видеокамеры и фотоаппараты на них не фокусируются».

«Любопытно!» – нахмурился Глоуэн.

Плато внезапно закончилось на краю гигантского обрыва высотой метров шестьсот – внизу начиналась волнистая равнина. Чилке указал на реку, лениво петлявшую в западном направлении: «Большая Грязная! Знакомые места – можно сказать, будто домой возвращаюсь».

Аэромобиль скользил в небе. Еще через час внизу показался Ветляник – растянувшаяся вдоль берега реки беспорядочная вереница обветшалых построек из неокоренных бревен перистолиста, посветлевших под солнцем и ветром до приятного серовато-бронзового оттенка. Крупнейшим сооружением была старая неуклюжая гостиница с галереей вдоль фасада, напоминавшая отель «Уипснейд» в Портмóне. Ее окружали лавки и агентства, почтовое отделение и несколько скромных жилищ. Почти до середины реки тянулся длинный причал, поддерживаемый сотней хилых, покривившихся свай; на конце причала была устроена площадка с каким-то сараем. По словам Чилке, этот сарай и был знаменитым трактиром «У Пулины». Меньше чем в километре вниз по течению виднелось скопление хижин, кое-как сколоченных из плавника, кусков коры и обломков всевозможных материалов, найденных на свалке Ветляника.

По мере того, как машина спускалась к Ветлянику, Чилке не смог не поделиться воспоминаниями о трактире «У Пулины», где он впервые встретил Намура, когда покинул ранчо «Тенистая долина». Мадам Зигони ничего ему не заплатила, и в Ветлянике у Чилке едва хватило денег на кружку пива. Узнав о бедственном положении собеседника, Намур проявил должное сочувствие и даже предложил Чилке работу на станции Араминта. Тогда Намур показался Чилке милосердным избавителем и щедрым благодетелем. Теперь он не был уверен в правильности своего первого впечатления.

«Как бы то ни было, – пожал плечами Чилке, – если мы повстречаемся с Намуром «У Пулины», я закажу ему кружку пива».

«Посмотрим!» – отозвался Глоуэн. Он показал рукой на скопление хижин среди зарослей ольхи: «Надо полагать, это поселение йипов».

Чилке согласился: «Здесь мало что изменилось, по-моему. Если Бардьюс заявится в Ветляник, надеясь обнаружить процветающую цивилизацию йипов, он будет разочарован».

Аэромобиль опустился на площадку у почтового отделения. Глоуэн и Чилке вышли из машины и приблизились к отелю, ярко освещенному полуденным солнцем. На деревянной веранде у входа сидели и пили пиво три йипа. Покосившись на новоприбывших, йипы сделали вид, что не замечают прибывших – характерное для этого племени подчеркнутое пренебрежение, оскорблявшее чувствительных людей.[45]45
  Если йипа просили воздерживаться от подобного поведения, он, как правило, не понимал, почему к нему предъявляется такое требование, при этом всем своим видом изображая замешательство, уступчивость и улыбчивое дружелюбие. Если увещевания продолжались, йип, продолжая улыбаться, потихоньку отходил в сторону и скрывался за углом, надеясь избежать дальнейшего развития непостижимого, с его точки зрения, конфликта.


[Закрыть]

Некоторые объясняли такую замкнутость всего-навсего застенчивостью. Но в том, что касалось уроженцев Йиптона, Чилке давно потерял всякое терпение – ему слишком часто приходилось иметь дело с йипами и их не всегда безобидными причудами. И теперь на его лице возникло привычное удивленно-неодобрительное выражение: «Полюбуйся на этих мерзавцев, наливающихся пивом подобно наследным помещикам!»

«Возникает впечатление, что они устали – у них очень расслабленные позы», – заметил Глоуэн.

«Да ну? В самом деле? – возмутился Чилке. – Чтобы устать, сначала нужно потрудиться. В «Тенистой долине» я умолял их выполнить свои обязательства, отработать задолженность и стать, наконец, порядочными людьми. А они только растерянно глазели на меня, будто я нес какую-то тарабарщину!»

«Печальный случай», – кивнул Глоуэн.

Когда Глоуэн и Чилке взошли на веранду, один из йипов поднялся на ноги: «Господа, не желаете ли приобрести ценный сувенир? Он будет всегда напоминать вам о Розалии – совершенно подлинный!»

«Какого рода сувенир? – спросил Чилке. – И сколько ты просишь?»

Йип вынул прозрачный флакон, содержавший три шарика из напоминающего войлок древесного волокна, плававших в маслянистой темно-желтой жидкости. «Вонючки, три штуки всего за пять сольдо! – гордо предложил йип. – Дешево! И без малейших повреждений, как новенькие!»

«В данный момент у меня нет потребности в вонючках», – ответил Чилке.

«Ты заломил невозможную цену! – сказал Глоуэн. – Намур обещал, что мы получим скидку, если упомянем его имя».

Йип озадаченно улыбнулся: «Намур ничего такого мне не говорил».

«Странно! По его словам, он с тобой встречался совсем недавно».

«В последнее время я его не видел. И мы не обсуждали вонючки».

«Даже так? А что вы обсуждали? Новый проект Намура?»

«Нет. Так вы купите вонючки?»

«Не куплю, пока не посоветуюсь с Намуром. Он все еще в Ветлянике – или вернулся в «Тенистую долину»?»

«Отдам шесть вонючек за девять сольдо!»

«Придется сначала узнать, что по этому поводу думает Намур. Вы знаете, где его можно найти?»

Йипы выглядели сконфуженными. Они переглянулись, после чего продавец вонючек занял свое место за столом: «Неважно. Сговоримся потом. Никто вам не предложит такую низкую цену за товар такого качества!»

Глоуэн и Чилке зашли в отель и остановились в чистых, скупо меблированных номерах, где пахло сухим перистолистом.

Сегодня было уже поздно наносить визит в «Тенистую долину». По предложению Чилке они вышли из гостиницы, прошли по длинному причалу до трактира «У Пулины» и сели за столом у открытого окна, с видом вверх и вниз по течению реки. Стены трактира были украшены старыми плакатами и полочками с сувенирами и антикварными безделушками. Местные посетители занимали стол в углу; еще один человек сидел, сгорбившись, за стойкой бара и смотрел в кружку пива, как загипнотизированный. Бледный глазастый подросток принес Глоуэну и Чилке блюдо, полное жареной речной кильки, и взял заказ на пару кружек пива.

Чилке внимательно разглядывал трактир: «Никогда не думал, что снова окажусь «У Пулины». Какой-то философ – забыл, как его звали – изрек, что «жизнь невероятна, но мы ей не удивляемся, пока мы живы». Или что-то в этом роде. Так или иначе, мне эта мысль почему-то поднимает настроение».

«Жизнь может стать еще более невероятной, прежде чем мы закончим расследование, – сказал Глоуэн. – Не спрашивай, что я имею в виду, сам не знаю».

Чилке смотрел на хижины йипов среди зарослей ольхи ниже по течению: «Социальная эволюция еще не затронула йипов Ветляника – но опять же, они не живут с решительными дочерьми Рейи, не желающими спать под дождем».

4

Утром Глоуэн и Чилке полетели на север над пейзажем, пестрившим тысячей контрастов: холмы сменялись долинами, леса – прудами, многокрасочные цветочные поля – одинокими утесами, торчавшими наподобие гигантских черных клыков.

В трехстах километрах к северу от Ветляника они увидели предгорья мощного хребта Кали-Калу, поднимавшегося обрывистыми ярусами и массивами до шестикилометровых вершин. Пара отрогов, вытянувшихся на восток, образовывала Тенистую долину, в честь которой было названо все ранчо, и где находились усадьба, управление, бараки и подсобные сооружения. На севере темнел лес кровавых и синих деревьев невероятной величины; к югу возвышались отдельные дымчатые деревья и перистолисты. Собственно помещичий дом – не слишком презентабельное сооружение из камня и бревен – не отличался определенным архитектурным характером – за долгие годы его перестраивали десятки раз в соответствии со вкусами менявшихся владельцев. В ста метрах к северу под буйной листвой розалийской повилики почти скрывались барак, кухонный навес, мастерская, гараж и несколько сараев-складов.

Чилке указал на стоявшее в стороне двухэтажное беленое бунгало: «Там я прозябал, будучи местным управляющим. Как тебе известно, в конечном счете я не получил и ломаного гроша!»

«Возмутительная несправедливость!» – поддержал его Глоуэн.

«Тем более возмутительная, что мадам Зигони – представительница небезызвестного благородного клана, населяющего пансион на станции Араминта».

Глоуэн кивнул: «Ее оттуда выгнали. Несмотря на то, что она обесчестила наше имя, я почему-то не испытываю особенного желания взыскивать с нее просроченные долги».

В Тенистой долине отсутствовали какие-либо признаки посетителей – не было здесь ни «Флеканпрона» Левина Бардьюса, ни грандиозной космической яхты «Мотыжник», принадлежавшей Титусу Зигони.

«Логика нас подвела», – подвел итог Глоуэн.

Аэромобиль опустился на землю у помещичьей усадьбы. Рядом с бараком на траве сидели несколько йипов; они были заняты какой-то азартной игрой и потягивали из старых консервных банок самодельную брагу из моченого лисохвоста. В пыли возились голые дети.

«Совсем как в старые добрые времена! – умилился Чилке. – Эта сцена врезалась мне в память, как след кислоты на эмали!»

Выйдя из машины, Глоуэн сказал: «Пойду представлюсь. Держи пистолет наготове. Если Намур здесь, может быть, он спит или напился до бесчувствия – иначе во дворе уже не было бы так тихо и спокойно. Смотри в оба! Он может выскочить с заднего хода, украдкой обогнуть двор за кустами и смыться на нашей машине».

Глоуэн направился к главному входу; Чилке следовал за ним в некотором отдалении. Уже через несколько секунд входная дверь распахнулась – на крыльцо вышел, подбоченившись, коренастый немолодой субъект со взъерошенными седыми волосами и недовольной покрасневшей физиономией: «Кто вы такие? По какому делу? Я вас не знаю!»

«Мы из полиции, – объяснил Глоуэн. – Вы – местный суперинтендант?»

«Меня зовут Фестус Диббинс; действительно, я здесь главный управляющий».

«Вы принимаете сейчас посетителей? Друзей? Гостей? Кого-нибудь с другой планеты?»

Диббинс расправил плечи: «А зачем вам это знать?»

«Есть основательные причины».

«Никого я не принимаю, да будет вам известно. Ни с другой планеты, ни с этой. Кого вы ищете?»

«Не могли бы мы зайти внутрь? Тогда мы объяснили бы вам причину нашего визита».

«Предъявите удостоверения».

Глоуэн и Чилке выполнили это требование. Прищурившись, Диббинс проверил документы и вернул их: «Заходите, прошу вас».

Управляющий провел их в большую гостиную с высокими окнами, выходившими на восток.

Чилке спросил: «Насколько я понимаю, мадам Зигони нет дома?»

«Вы правы».

«И у вас нет никаких гостей или посетителей?»

«Я уже ответил на этот вопрос – никого тут нет! – Диббинс жестом пригласил их сесть. – Не желаете ли что-нибудь выпить?»

«Если бы вы могли заварить чай, это было бы просто превосходно», – отозвался Глоуэн.

Диббинс дал указания своей жене, выглядывавшей из соседней столовой. Трое мужчин уселись: Глоуэн и Чилке на массивной, обтянутой кожей софе, а Диббинс – на стуле.

«Что ж, теперь вы, может быть, объясните, что вас сюда привело?» – спросил управляющий.

«Объясним. Прежде всего, позвольте спросить: вы знакомы с Намуром?»

Диббинс сразу насторожился: «Знаком».

«Вы сказали, что его здесь нет, не так ли?»

«Его здесь нет, совершенно верно. Вы его ищете?»

«Мы хотели бы задать Намуру несколько вопросов».

Диббинс невесело рассмеялся: «Неудивительно! Если происходит что-нибудь таинственное или подозрительное, обращаться следует, разумеется, к Намуру».

«Вы с ним близко знакомы?»

«Не очень. Он – приятель мадам Зигони. Она позволяет ему приезжать сюда на отдых, меня это не касается. Тем не менее, мне приходится иметь дело с его йипами – а они, должен признаться, редкостные поганцы!»

«Как насчет Титуса Зигони и мадам Зигони – они посещали свое ранчо в последнее время?»

Диббинс покачал головой: «Уже больше года их тут не было, да и раньше они заезжали только на пару дней. Но когда они приедут в следующий раз, я им кое-что скажу, и без обиняков!»

«Что именно?»

Диббинс махнул рукой в сторону двора: «Я про йипов. Они не работают, если не принесешь им пива, но уже через пару часов они навеселе и начинают резвиться и проказничать, а работа стоит. Пока пиво не кончится, продолжается кутеж. А потом они валятся на траву и спят, и никакими уговорами и пинками не заставишь их пальцем пошевелить!»

«Почему вы не вернете их Намуру?»

«А он их не возьмет. Но и продать йипов на Розалии он больше никому не сможет. Нынче их привычки общеизвестны».

«Вы знакомы с человеком по имени Левин Бардьюс?»

Диббинс нахмурился, глядя в потолок: «Где-то я про него слышал...»

«Бардьюс – владелец крупной строительной компании. Он путешествует в сопровождении молодой женщины, представляя ее как свою деловую партнершу. Она хороша собой и умна, с привлекательной фигурой и глянцевой прической. Себя она называет «Флиц»».

«Да-да! – лицо Диббинса просветлело. – Теперь я их вспомнил!»

«Когда вы их видели?»

«Несколько лет тому назад, вскоре после того, как я здесь устроился управляющим, мадам Зигони принимала их на ферме. Они меня вызвали, чтобы послушать, что я думаю по поводу йипов. Подозреваю, что это была затея Бардьюса. Намур, по-видимому, хотел поставить Бардьюсу две или три бригады йипов. Бардьюс заявил, что пробовал использовать йипов раньше, и что ничего хорошего из этого не получилось, а Намур заверял его, что подобные проблемы – дело давно минувших дней, и что теперь он тщательно выбирает йипов из числа самых надежных и работящих. Что-то в этом роде, дословно я их беседу пересказать не могу. Помню только, что Намур в чем-то заверял Бардьюса, а от меня ожидалось подтверждение его слов. Так как за правду меня могли уволить, я произнес несколько фраз к удовлетворению Намура, но сомневаюсь, что мне удалось обмануть Бардьюса. Меня отпустили, и я ушел. Вот и все».

«Когда вы видели Намура в последний раз?» – спросил Чилке.

Диббинс впервые проявил признаки нерешительности: «С тех пор прошло довольно много времени».

«Не могли бы вы выразиться точнее?»

Управляющий помрачнел: «Не люблю лезть в чужие дела. Кроме того, мадам Зигони, скорее всего, предпочла бы, чтобы я держал язык за зубами. Возможно, мне не следует об этом говорить, но она, судя по всему, завела с Намуром шашни – если вы понимаете, что я имею в виду...»

Глоуэн придал голосу жесткость: «Наши полномочия превышают полномочия мадам Зигони. Мы желаем допросить Намура в связи с рядом серьезных преступлений. Любой, кто нам препятствует, тем самым становится его сообщником».

«Незачем мне угрожать – если для вас это так важно, я расскажу все, что знаю, – проворчал Диббинс. – Намур приехал примерно месяц тому назад. Мне показалось, что он чего-то ждет, потому что каждый день, в одно и то же время, он куда-то звонил – по-моему, в Портмону. Три или четыре дня тому назад его вызвали по телефону. Он, по-видимому, узнал все, что хотел узнать, потому что уже через час улетел».

«Кто ему звонил?»

«Попросили позвать Намура Клаттока. Это все, что я слышал».

«Поговорив по телефону, он обрадовался? Огорчился? Рассердился?»

«Трудно сказать. Пожалуй, он нервничал, что-то ему не давало покоя».

«У вас есть еще какие-нибудь сведения?»

«Нет – со мной здесь никто не откровенничает».

Глоуэн и Чилке поднялись на ноги. «Нельзя ли воспользоваться вашим телефоном?» – спросил Глоуэн.

Диббинс указал на аппарат, стоявший на столе в углу гостиной. Глоуэн позвонил в отделение МСБР в Портмóне и попросил задержать и не выпускать Намура, если тот появится в городе. Винкуц заверил его, что безотлагательно примет все необходимые меры.

Глоуэн выключил телефон и повернулся к Диббинсу: «Вы нам помогли, и мы очень благодарны».

Управляющий только крякнул и провел посетителей к выходу. Здесь Глоуэн обратился к нему с последним увещеванием: «Никому не сообщайте о нашем визите. Я достаточно ясно выражаюсь?»

«С предельной ясностью!» – буркнул Диббинс.

5

Глоуэн и Чилке вернулись в Ветляник, на берег Большой Грязной реки. На конце причала, в трактире «У Пулины», они наблюдали за тем, как солнце садилось в речную гладь, пили пиво и обсуждали результаты своей поездки. Их нельзя было назвать несущественными. Бардьюс не показывался в «Тенистой долине». Этот факт говорил о многом или ни о чем. Возможно, его просто что-то задержало по пути. Может быть, он вовсе не собирался заезжать на ранчо «Тенистая долина», а направлялся совсем в другое место. Вероятно, он уже приземлился где-то на другой ферме. Интересовала ли его, на самом деле, «социальная эволюция» йипов? Если да, то почему? Даже задавать такой вопрос было странно – они уже видели местных йипов из табора около Портмоны, в Ветлянике и в Тенистой долине. Никаких признаков «социальной эволюции» они не заметили. На Розалии находились еще по меньшей мере два поселения йипов – табор йипов с фермы «Медовый цвет», переселившихся на окраины городка Туни, и колония йипов, бежавших с ранчо Стронси на Таинственные острова в Муранском заливе.

Утром Глоуэн снова позвонил в отделение МСБР в Портмóне. Ему сообщили, что Намура не удалось найти, но что его непременно задержат, если он появится в городе или в его окрестностях.

6

Вылетев из Ветляника, Глоуэн и Чилке взяли курс на ост-тень-норд – обратно через Ламар и Корибантический океан к берегам Оттилии. Рассвет застал их над бескрайним узорчатым ковром цветов. К полудню над северным горизонтом показалась гряда из семи покрытых снегами вулканических конусов – свидетельство того, что они находились в пределах огромного ранчо «Медовый цвет». Еще через полчаса они приземлились на площадке перед управлением ранчо. Усадьба землевладельцев занимала верхнюю часть пологого холма, переходившего в обширные луга; в полутора километрах к северу темнел типичный розалийский лес – густой, зловещий, жутковатый.

Помещик собственной персоной, Аликс Эт – энергичный и решительный человек с багровым лицом – без колебаний ответил на их вопросы. Он составил нелестное мнение о Намуре; с точки зрения Аликса, Намур был ловкий мошенник, не переступавший границы порядочности только в той мере, в какой это соответствовало его интересам. Опыт использования йипов на ранчо «Медовый цвет» привел к типичным результатам. Обнаружив их полную бесполезность, Аликс попытался найти Намура, чтобы договориться с ним о возмещении хотя бы части убытков, но Намур, как выразился Аликс, «растворился в воздухе, как вихряк».

Потеряв надежду на возвращение своих денег, Аликс Эт попытался научить йипов основам взаимодействия цивилизованных людей. Он собрал бригаду и объявил, что отныне вводится новая система, решающая все проблемы. Он больше не будет давать им указания, относящиеся к работе. Он не будет их ругать или угрожать им наказаниями за то, что они лежат и ничего не делают. Они могут делать все, что им заблагорассудится. По тому, как загорелись глаза йипов, по их радостным улыбкам Аликс Эт понял, что до сих пор его программа их вполне устраивала. «А теперь, – сказал Аликс, – какова будет система вознаграждения? Каким образом мы проследим за тем, чтобы больше всех получал тот, кто работает усерднее всех? Это очень просто, проще некуда. Работа измеряется количеством купонов. Выполнив норму, работник получает купон. Эти купоны – ценная валюта. За купоны можно покупать спальные места в бараке и еду под кухонным навесом. Работа оценивается купонами; купоны обеспечивают проживание. Кто не работает, тот не ест. Что может быть проще? Все ясно?»

Йипов эта система заинтересовала, но озадачила. Они рассмотрели образцы купонов и спросили: «Нам эти купоны будут выдавать каждый день, а потом мы будем отдавать их у входа в барак и под кухонным навесом каждый вечер?»

«Именно так».

«Хорошо, мы попробуем так жить, хотя вся эта процедура кажется излишней и обременительной. А теперь давайте нам купоны».

«Не сейчас! Купоны вы получите, когда выполните норму, то есть определенный объем работы. В этом и заключается новизна системы».

Через пару дней йипы заявили Аликсу Эту, что новый порядок вещей их не устраивал – расчеты различных объемов работы и соответствующего числа купонов служили постоянным источником замешательства. Они предпочитали традиционный, прежний порядок вещей, не требовавший дополнительных расчетов и не отнимавший столько времени у всех заинтересованных сторон.

«Прежнему порядку вещей больше не бывать, – ответил Аликс Эт, – а новая система постепенно станет все более понятной. Достаточно помнить три слова: работа равняется купонам».

Йипы ворчали: какой смысл вкалывать целый день за клочки бумаги, ничего не стоившие нигде, кроме барака и кухни? Аликс Эт сказал, что они могут жить по-другому, если им так хочется, но в каком-нибудь другом месте, а не у него. На протяжении нескольких следующих недель йипы стали разбредаться, покидая ферму небольшими группами. Они переселились на юг в окрестности городка Туни, устроив себе шалаши в дикой местности на берегу реки Тун, среди болот и зарослей кустарника.

«По-видимому, они там чувствуют себя неплохо, – признал Аликс Эт. – Ловят рыбу, собирают ягоды, а о купонах давно забыли».

«Вы что-нибудь знаете о йипах с фермы Стронси?» – спросил Чилке.

«Мне говорили, что там возникла сходная ситуация, – ответил Аликс. – Их йипы переселились на субтропические острова Муранского залива и блаженствуют в первобытном раю».

«Другими словами – зачем работать?»

«Я сам начинал над этим задумываться, – усмехнулся Аликс Эт. – Но в конечном счете принял бесповоротное решение. Хотите знать, каким образом? На берегу Туна йипы живут в зарослях терновника – у него съедобные ягоды. Терновник окружает заболоченную пойму, сплошь покрытую кочками принеси-травы. В принеси-траве вызревают большие стручки, полные семян. Йипы варят из этих семян кашу. Она напоминает на вкус скисшую грязь. Йипы кладут эту кашу в горшки с болотной водой, добавляют плоды розалийского финика и горький корень. Через несколько дней в горшках образуется вонючее пиво, и они поглощают его ведрами. Чтобы чем-то развлекаться по ночам, они приютили каких-то неприглядных бродяжек из Туни. Я пробовал их кашу. Я отхлебнул глоток их пива. Я взглянул на их женщин. И решил, что работа имеет смысл».

Глоуэн и Чилке направились на юг, к городку Туни. Они прибыли, когда уже наступил вечер, и остановились в гостинице «Старый диван» – высоком сооружении из стоек и столбов, соединенных дамсоновыми досками, потемневшими до мрачноватого рыжевато-коричневого оттенка. Доски были покрыты вычурной резьбой, напоминавшей стиль рококо и служившей предметом гордости основательницы городка и первой хозяйки гостиницы, г-жи Гортензии Туни.

Глоуэн и Чилке поужинали в саду при свете цветных фонарей. Они засиделись за столом, угощаясь вином. Размышляя над странностями порученного им расследования, они пришли к выводу, что «социальная эволюция» йипов не имела места ни в Туни, ни, без всякого сомнения, на блаженных Таинственных островах.

«Теперь я начинаю подозревать, что Бардьюса интересовала на Рейе не социальная эволюция, а что-то другое», – заявил Чилке.

«В один прекрасный день мы узнаем правду», – отозвался Глоуэн.

Утром они вылетели из Туни, взяли курс на зюйд-тень-ост и поздно вечером вернулись в Портмону. На следующий день, проведя короткое совещание с Винкуцем в отделении МСБР, они пересекли площадь и зашли в здание центрального узла связи Ассоциации торговых агентов, где находились почтовое отделение, омниграф и телефонный коммутатор, обслуживавшие всю планету.

Пожилой служащий, худосочный и печальный, с мохнатой седой шевелюрой и комковатым длинным носом, подслеповато прищурился, заметив посетителей, после чего провел их в кабинет генерального суперинтенданта Тео Каллу – огромного приземистого толстяка с массивными плечами, выпуклыми черными глазами и коротко подстриженной щетиной черных волос между глубокими бледными залысинами. Нос суперинтенданта Каллу напоминал кнопку, но его скулы и подбородок были будто высечены скульптором, предпочитавшим обширные плоскости и резкие грани.

«Да? Вы хотели меня видеть?» – спросил Каллу.

Глоуэн представил Чилке и представился сам: «Насколько я понимаю, начальник отделения МСБР, Адам Винкуц, должен был известить вас о нашем прибытии».

Каллу откинулся на спинку кресла: «Так это он про вас говорил!» Создавалось впечатление, что суперинтендант ожидал увидеть людей какой-то другой породы.

«И мне, и командору Чилке присвоен высокий ранг в иерархии МСБР, – сухо сказал Глоуэн. – Вы желаете проверить наши удостоверения?»

Каллу махнул рукой: «Нет-нет, зачем же? В этом нет необходимости. Вас интересуют определенные телефонные переговоры, не так ли?»

Глоуэн кивнул: «На протяжении последнего месяца некий Намур Клатток звонил неизвестному лицу из управления ранчо «Тенистая долина». Несколько дней тому назад ему кто-то позвонил из Портмоны. Мы хотели бы получить всю доступную информацию об этих переговорах».

«Дорогие мои! Для проницательных людей нет ничего невозможного! Кто ищет, тот всегда найдет! – Тео Каллу величественно приподнял мясистую руку и постучал по клавишам; на экране появились строчки текста и цифр. – Ха! Вот видите! Звонки из усадьбы в Тенистой долине – куда? В Портмону! Терпение, терпение! Кого вызывали в Портмóне? Ха-ха! Почтовое отделение, у нас под самым носом! Вот видите! Достаточно было нажать пару кнопок, и мы все узнали!»

«Потрясающе!» – поддакнул Чилке.

«И это еще не все!» – заявил Каллу. Повернув голову, он заорал: «Трокке! Ты где?»

Подслеповатый служащий выглянул из-за приоткрытой двери: «Я вас слушаю?»

«Трокке! Объясни-ка, если можешь, эти звонки из Тенистой долины!»

«Ах да, конечно, в этом нет никакой загадки! Мне звонил очень воспитанный господин по имени Намур Клатток».

«И что ему было нужно?»

«Всегда одно и то же, господин суперинтендант. Каждый раз он спрашивал, не прибыло ли для него какое-нибудь сообщение».

«Так-так! А как насчет этого звонка, из Портмоны?»

Трокке моргнул, не совсем уверенный в том, как следовало отвечать: «Это я звонил, господин суперинтендант. Чтобы уведомить господина Клаттока о прибытии адресованного ему сообщения».

Тео Каллу выпучил глаза, надул щеки и уставился на служащего с сосредоточенностью хищника, готового наброситься на жертву: «И тебя побудил к этому исключительно врожденный альтруизм?»

«Я получил небольшую мзду. Не выходящую за рамки регулярной оплаты подобных услуг, уверяю вас».

«Разумеется! Естественно! Как может быть иначе? В чем состояло сообщение?»

«Сообщение было получено по омниграфу – в высшей степени таинственная фраза. Я прочел ее господину Намуру слово в слово, и он, по-видимому, был вполне удовлетворен».

«И где это сообщение теперь?»

«Под грифом «К» в ящике для невостребованной почты. Господин Клатток не явился лично, чтобы его забрать, как вы понимаете».

«Принеси его! – оглушительно взревел Каллу. – Что ты стоишь? Принеси его сию минуту!»

«Будет сделано!» – Трокке удалился и вскоре вернулся с листом бумаги: «Любопытный документ, как вы можете сами убедиться, господин суперинтендант. Никакого приветствия, никакой подписи – и, по существу, никакого содержания».

«Не беспокойся, мы как-нибудь разберемся! Давай сюда!» – Тео Каллу схватил лист бумаги, опустил над ним свою большую голову и внимательно, как прилежный ученик, прочел: «Проверка линии Н». Каллу поднял голову: «Это все?»

«Все, господин суперинтендант!» – сокрушенно подтвердил Трокке.

«Очень странно!»

Глоуэн взял лист и прочел: «Проверка линии Н».

«Откуда прибыло это сообщение?» – спросил он.

Каллу указал на строчку кода в нижней части страницы: «Здесь указаны дата, время суток и код передавшего сообщение отделения, «97». Трокке! Кто у нас под номером 97?»

«Ранчо Стронси, господин суперинтендант».

«И кто там проживает?»

«Трудно сказать. Владелец – на другой планете, в этом я уверен. Управляющим ранчо в настоящее время является господин Альхорин».