Текст книги "Хроники Кадуола"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 99 страниц)

Танаквиль поднял указательный палец: «За одним исключением! Туристы прибывают в Фексельбург, чтобы заниматься поисками сокровищ. Мы считаем себя ответственными за их безопасность. Если кочевники нападают на караван туристов, мы караем кочевников беспощадно. Но это не входит в функции полиции. Кроме того, в последнее время такие случаи очень редки».

«Именно так, – подтвердил Барч. – Доход от туризма для нас очень важен, и кочевникам приходится усваивать эту истину с молоком матери».

«Как насчет зубенитов? Должен же у них быть какой-то закон!»

Барч с улыбкой покачал головой: «Они прозябают под игом Поганого мыса, и всеми полномочиями власти наделена Мономантическая семинария. Вдали от Поганого мыса и в степях единственный закон – прихоть того, кто тебя поймает. Такое вот у нас житье-бытье на Тассадеро».

«Но в чрезвычайных ситуациях, надо полагать, МСБР может навести порядок, – возразил Глоуэн. – В конце концов, законы Ойкумены действительны по всей Ойкумене, в том числе в округе Лютвайлер. Кстати, по совместительству мы агенты МСБР».

Барч пожал плечами: «В Фексельбурге невозможно предсказать, как поведет себя МСБР. С командором Плоком иногда трудно иметь дело. У него, скажем так, свои представления».

«Доходит до того, что некоторые – не стану называть их поименно – считают Плока человеком самонадеянным и бесцеремонным», – вмешался Танаквиль.

«Очень сожалею, – отозвался Глоуэн. – Тем не менее, так как мы в какой-то степени представляем МСБР, то обязаны хотя бы из вежливости нанести ему визит – хотя, естественно, будем учитывать ваши замечания».

«Есть еще один, довольно деликатный вопрос, по которому мне нужно посоветоваться, – задумчиво сказал инспектор Барч. – Прошу меня извинить, я позвоню начальству. Это займет одну минуту».

Барч направился к одному из телефонов, стоявших на кольцевой конторке регистратуры.

Керди спросил Танаквиля: «Какая такая деликатность заставляет его звонить начальству?»

Инспектор Танаквиль погладил внушительный подбородок: «Когда им надоедают, зубениты могут устраивать неприятности. У затворников Мономантической семинарии вообще, по-моему, мозги набекрень. Мы изо всех сил стараемся их не беспокоить, чтобы они из вредности не вымещали раздражение на туристах».

«Каким образом проявляется такое раздражение?» – поинтересовался Глоуэн.

«Различными способами – главным образом, в виде мелких неудобств. Десятки туристических караванов ищут гробницу Зонка в округе Лютвайлер или проезжают через него по пути к Дальним окраинам. Зубенитам достаточно, например, перегородить дорогу шлагбаумом и взимать плату за проезд – или требовать от каждого туриста, чтобы тот совершил восхождение на Поганый мыс и получил у настоятельницы семинарии справку о благонадежности, а на следующий день снова карабкался туда же, чтобы на справке поставили печать, и при этом брать по двадцать сольдо с головы за оформление документов. Или, что еще хуже, заставят туристов учить наизусть «Мономантический синтораксис». Всегда существуют десятки возможностей для создания препятствий. А если они их создадут, караваны больше не смогут ездить по дороге мимо Поганого мыса, что нанесет существенный ущерб туристической индустрии».

Инспектор Барч вернулся: «Начальство согласно с тем, что мы обязаны оказывать всяческое содействие. Комиссар надеется, что вы будете сообщать нам о своих планах и поставите нас в известность о результатах расследования. Рекомендуется, однако, соблюдать все возможные меры предосторожности при общении с зубенитами. Мономантическая семинария – философский центр зубенитов и, по сути дела, их правительство, если этот термин вообще применим в данном случае. В той мере, в какой это касается нас, мы не хотим вмешиваться в ваше расследование. Мы стараемся по возможности не вступать ни в какое взаимодействие с зубенитами, и тому много основательных причин».

«Таким образом, если зубениты откажутся отвечать на наши вопросы, я не могу угрожать им возмездием со стороны фексельбургской полиции?»

«Это было бы нецелесообразно, непредусмотрительно, бесполезно и даже глупо».

«Трудно выразиться с большей определенностью».

Барч и Танаквиль поднялись на ноги. «Очень рад с вами познакомиться. Желаю вам удачи в розысках», – сказал Барч.

«Примите мои наилучшие пожелания», – прибавил Танаквиль.

Полицейские инспекторы удалились. Глоуэн смотрел им вслед, пока они выходили из отеля, после чего повернулся к Керди: «Они ясно дали нам понять, что не хотят, чтобы мы связывались с зубенитами, но не могут нас остановить, в связи с чем «готовы сотрудничать». Последнее означает, что они хотят знать, чем мы будем заниматься, во всех деталях».

«Мне они показались более или менее порядочными людьми», – отозвался Керди.

«Мне тоже», – Глоуэн встал.

«Ты куда?» – с подозрением спросил Керди.

«В регистратуру».

«Зачем? Что-нибудь не так? Мы только что приехали – и ты уже собрался жаловаться?»

«Я ни на что не жалуюсь. Я хочу узнать, где находится представительство МСБР».

Керди простонал и грязно выругался, на что Глоуэн не обратил внимания. Через минуту он уже вернулся: «Отделение МСБР – в пяти минутах ходьбы отсюда, прямо на площади. Я не прочь познакомиться с этой «самонадеянной и бесцеремонной» организацией».

«Что тебе на месте не сидится? – возмутился Керди. – Не можешь успокоиться даже на час-другой. Как раз пора вздремнуть – мы сегодня достаточно набегались».

«Я не устал».

«Мне совершенно необходимо немного отдохнуть – я поднимусь в номер!» – с безапелляционной решительностью сказал Керди.

«Счастливых снов!» – помахал ему рукой Глоуэн.

Керди протопал в глубину фойе, но остановился, не доходя до лифта, и раздраженно бросился в стоящее рядом кресло. Как только Глоуэн собрался выйти из отеля, Керди вскочил и последовал за ним. Он догнал Глоуэна еще у главного входа. «Ага! – сказал Глоуэн. – Я вижу, тебе не спится».

«Нечто в этом роде», – буркнул Керди.

Они обогнули площадь. Керди считал, что Фексельбург существенно проигрывает в сравнении с Соумджианой: «Видишь? Ни справа, ни слева – нигде ни одного гриля с жареными колбасками!»

«Надо полагать, колбаски не в моде. Не сезон».

«Надо полагать. Брр! Безобразный город! Мне никогда не нравилось на Тассадеро. Взять хотя бы эту грязную тарелку в небе – разве это солнце? Это недоразумение, а не солнце! – Керди презрительно прищурился, наклонившись назад и критически разглядывая звезду Зонка. – У них в облаках какая-то плесень. Заразная, наверное. И вообще, нездоровый свет».

«Свет как свет, все видно. Хотя, конечно, у нас в погожий день повеселее».

«Много ты понимаешь. Мне известно из самого достоверного источника, что в излучении звезды Зонка есть особая частотная модуляция, которой больше нигде нет. От нее гниют зубы и на ногтях появляется какой-то странный налет».

«Кто тебе такое сказал?»

«Флоресте это узнал от астрофизика, который много лет занимался здесь исследованиями».

«В туристическом справочнике таких данных нет. Там говорится: «Звезда Зонка плывет по небу, как огромная жемчужина, подернутая радужной дымкой и переливающаяся сотнями тончайших оттенков, в связи с чем далекие перспективы на Тассадеро славятся особым очарованием...» – и так далее, что-то в этом роде».

«Бред собачий! Они соврут и не почешутся, а туристы уши развесили и рты разинули!»

Глоуэн не стал возражать. Они уже подходили к представительству МСБР. Открыв входную дверь, они оказались в просторном помещении с четырьмя длинными столами и рядами тяжеловесных сидений вдоль стен – добротных, но не отличающихся характерным стилем. В помещении никого не было, кроме молодой женщины, работавшей за столом. Высокая, стройная, с коротко подстриженными пепельно-белыми волосами, она производила впечатление компетентной и занятой особы. На ней была стандартная униформа, ничем, кроме покроя, не отличавшаяся от мужской: темно-синий пиджак с красными нашивками, темно-синие брюки и черные сапоги с короткими голенищами. Две белые звезды на погонах свидетельствовали о ее ранге. Она бросила два быстрых взгляда на Глоуэна и Керди и четко произнесла довольно приятным голосом, хотя и лишенным всякого желания понравиться: «Добрый день! Вы по какому-нибудь делу?»

«Наше дело не срочное, – ответил Глоуэн. – Я – капитан Клатток, мой коллега – сержант Вук. По совместительству мы представляем МСБР на станции Араминта, на планете Кадуол. По прибытии на Тассадеро мы решили, что нам следует поставить вас в известность о нашем присутствии».

«Правильное решение! Я проведу вас к командору Плоку – он, несомненно, захочет вас видеть. Будьте добры, следуйте за мной. Мы тут обходимся без особых формальностей».

Она подвела молодых людей к двери, ведущей в боковое помещение, и просунула голову внутрь: «Посетители с другой планеты, командор – капитан Клатток и сержант Вук с Кадуола».

Командор Плок вскочил на ноги – высокий широкоплечий человек, узкий в бедрах, с коротко подстриженными черными волосами, очень светлыми карими глазами и костлявым, жилистым, морщинистым лицом. «Странно!» – подумал Глоуэн: Плок не производил впечатления солдафона, требующего рабского подчинения каждой букве закона.

Командор Плок указал на стулья: «Садитесь, пожалуйста. Вы – капитан Клатток, а это сержант Вук, если не ошибаюсь?»

«Так точно».

«Вы впервые на Тассадеро?»

«Я – впервые, – ответил Глоуэн. – Керди здесь бывал и раньше, в составе труппы «Лицедеев» маэстро Флоресте».

«И каковы ваши первые впечатления?»

«Фексельбург – весьма оживленный, даже несколько суматошный город. Здесь уделяют огромное внимание манере одеваться, и все водители экипажей мастерски владеют навыками игры одной рукой на клавишных инструментах. Местная полиция, судя по всему, следит за происходящим с неусыпной бдительностью. Как только мы прибыли в отель, нам засвидетельствовали почтение инспекторы Барч и Танаквиль».

«Почти оскорбительное пренебрежение! – заметил командор Плок. – В следующий раз, приезжая в Фексельбург, назовитесь как-нибудь позаковыристее: «Чрезвычайный и полномочный искоренитель врагов рода человеческого Клатток» или «Верховный предводитель армии, флота и воздушных сил станции Араминта Вук», в таком роде. Тогда они пришлют кого-нибудь повыше рангом узнать, что вы тут делаете. Полагаю, вы приехали не для того, чтобы искать гробницу Зонка?»

«Я буду рад изложить сущность нашего дела, если у вас есть время».

«Раз у Барча и Танаквиля время нашлось, у меня оно тоже найдется. Говорите».

Глоуэн объяснил, какие обстоятельства привели его и Керди на Тассадеро. Так же, как инспекторы Барч и Танаквиль, командор Плок выразил недоумение: «Почему зубениты? Такие фокусы можно было бы ожидать скорее от фекселей. Объявите о модном, страшно дорогом и совершенно неизвестном доселе способе совокупляться, и они перегрызут друг другу глотки, лишь бы достать билеты за любые деньги».

«Инспекторы Барч и Танаквиль тоже выразили сомнение в наклонности зубенитов к безудержному разврату. Они говорили с нами вполне дружелюбно и обещали оказывать всяческое содействие. Но мне не показалось, что они на самом деле стремятся нам в чем-нибудь помочь. Насколько я понимаю, они не хотят, чтобы мы беспокоили обитателей округа Лютвайлер – по их словам, это опасно, потому что там нет никаких законов».

«Законы Ойкумены действительны во всей Ойкумене! – заявил Плок. – Барчу и Танаквилю это известно не хуже, чем мне».

«Я позволил себе примерно такое же замечание, но они не обратили на него особого внимания».

«Это правда, что в округе Лютвайлер нет местных законов. Представления зубенитов о правосудии примитивны, им даже не приходит в голову, что могут существовать какие-нибудь учреждения, кроме семинарии. В округе Лютвайлер я пользуюсь титулом «исполнительного арбитра», потому что там мне приходится одновременно, не сходя с места, выполнять функции полицейского, судьи, прокурора, адвоката и судебного пристава».

«Какие преступления совершаются в степях?» – спросил Керди.

«Всевозможные. Каждые несколько лет какой-нибудь кочевник становится бандитом и устраивает безобразия: поджигает фермерские дома, убивает туристов, пинает собак, выбрасывает младенцев в реки пурпурной слизи – ну, то есть, развлекается вовсю. Местная полиция звонит в МСБР и просит навести порядок. А это означает, что мне приходится проводить одинокие дни и морозные ночи в бескрайней степи, разыскивая костер мерзавца с помощью инфракрасного датчика. Когда я нахожу бандита, я несколько минут беседую с ним на разные темы, после чего зачитываю краткий приговор и приканчиваю его на месте. Так вот делаются дела в степных округах, в том числе в Лютвайлере».

«По словам инспектора Барча, фексельбургская полиция охраняет туристов – по мере необходимости».

«Так оно и есть. Правда, фексели хотели, чтобы мы взяли на себя и эту обязанность, но мы ответили, что караваны снаряжают они, и туристов посылают на Дальние окраины тоже они, а поэтому охрана туристов – их дело, а не наше. Если бы нам пришлось заниматься охраной туристов, мы не пускали бы их никуда за пределы Фексельбурга – за исключением тех, кто может позволить себе наемный вооруженный эскорт».

«Межпланетная служба безопасности и расследований непопулярна в фексельбургской полиции».

Командор Плок закинул голову назад и расхохотался: «Нам ставят палки в колеса, это уж точно! Высшие полицейские чины Фексельбурга себя не обижают. Примерно год тому назад некий Риз Ангкер организовал «группу гражданского контроля», чтобы расследовать казнокрадство в полиции. В одну прекрасную ночь он исчез, и больше его никто не видел. Группа гражданского контроля поняла намек и сама себя распустила. Мы предложили расследовать пропажу без вести, но фексельбургская полиция отказалась от нашей помощи. Мы настаивали. Тогда они приказали нам закрыть представительство МСБР за ненадобностью. Мы согласились и приготовились выехать. Оставалось только решить вопрос о малозначительной юридической детали: в отсутствие местного отделения МСБР выполнение нашей основной функции, а именно охрана космических торговых путей, становилось практически невозможным. По этой причине звездолеты больше не могли бы приземляться в космопорте Фексельбурга, и его тоже можно было закрыть на следующий день после нашего отъезда. Мы им все это объяснили, пока собирали пожитки. А! Что тут началось! Сплошное удовольствие! Нас заверили, что была допущена ошибка, что мы совершенно необходимы и что все нас просто обожают. Фексели продали нам это здание за полцены – хотя раньше нам приходилось платить астрономические суммы за аренду тех же помещений. Нас полностью освободили от налогообложения. Так что таким вот образом – все закончилось ко всеобщему удовлетворению».

«А расследование вы не продолжали?»

«Как же, продолжали. Мы потребовали отставки верховного комиссара полиции и двух комиссаров, его помощников, ответственных за исчезновение Риза Ангкера. И они ушли в отставку! Во мгновение ока! То есть соблаговолили отказаться от роскошных титулов – и продолжали командовать, как прежде. Однажды некто – не будем называть имен – отвез этих трех господ на автолете в округ Вармуз и оставил их в Безводной степи. Это с другой стороны планеты. Каждому выдали носовой платок, небольшой флакон с жидкостью для полоскания рта и смену чистого белья. После этого их отпустили на все четыре стороны. Не сомневаюсь, что они уже приспособились к новому, интересному образу жизни. Вы спросите: можно ли считать, что теперь в фексельбургской полиции нет коррупции и злоупотреблений? Не думаю. Они все еще обделывают свои делишки по-своему, но тайком, тихой сапой – знают, что за ними присматривают».

«Что ж, похоже на то, что нам придется рискнуть и отправиться в округ Лютвайлер, – сказал Глоуэн. – Как это лучше всего сделать?»

«Если вы наймете машину, водитель будет мчаться, как угорелый, и всю дорогу наяривать пошлые песенки на синтезаторе. Три раза в день туда и обратно ходит автобус. Если вы поедете с утра и закончите расспросы к вечеру – подозреваю, что ничего из ваших расспросов не выйдет, – вы сможете вернуться в тот же день. Конечная станция – прямо напротив, у входа в бюро путешествий «ИБО». Полезно купить билеты уже сегодня, в этих автобусах часто заняты все места».

Глоуэн и Керди встали. «Еще одно напутствие, и самое важное, – сказал Плок. – Межпланетная служба безопасности и расследований, в отличие от фексельбургской полиции, готова оказывать помощь в любой точке планеты – особенно если речь идет о нашем собственном персонале. Я посоветовал бы вам заранее договориться о надежной системе связи и предупреждения, чтобы один из вас всегда находился поблизости от телефона. Если возникнет необходимость, известите нас по телефону, и мы сделаем все, что сможем, чтобы вызволить вас из беды».

«В округе Лютвайлер есть телефоны?»

«Гмм, – задумался командор Плок. – Не так уж много. В магазине на развилке у Фликена – это на полпути – и на Поганом мысу. Между этими пунктами телефонов нет».

«Мы что-нибудь придумаем, – заверил его Глоуэн. – Спасибо за совет!»

Глоуэн и Керди продолжили обход площади в поисках бюро путешествий «ИБО», но никак не могли его найти. Наконец они решили спросить прохожего. Тот недоуменно посмотрел на них и ткнул большим пальцем через плечо: «Вы прямо перед ним стоите!»

«О! Простите наше невежество!» – извинился Глоуэн. Обернувшись, он увидел вывеску, рекламировавшую услуги туристического бюро «Искусства и балет Ойкумены».

Керди смотрел в спину удаляющемуся прохожему: «Этот тип оскорбительно с нами обошелся. Его следует проучить. Пойду-ка я, дам ему хорошего пинка!»

«Не сегодня, – поспешно сказал Глоуэн. – У нас нет времени».

«Это не займет много времени».

«Он уже про нас забыл и не поймет, за что его пнули. Пойдем, зайдем в это «ИБО», что ли».

Молодые люди прошли через двустворчатые двери, изумительно изготовленные из концентрических колец лилового и черного стекла, с центральной разнолучевой звездой из алых и сине-зеленых осколков. Ноги Глоуэна и Керди по щиколотку утонули в черном ковре, застилавшем пол обширного зала ожидания. На стенах висели яркие афиши и объявления. Прямо перед входом находилась конторка со стеклянной перегородкой; над окошком в перегородке висела табличка: «Билеты на автобус».

Сбоку, за той же стеклянной перегородкой, висел плакат, изображавший большой блестящий автобус, остановившийся на дороге посреди радующего глаз буколического пейзажа. Автобус на плакате казался почти пустым; из открытого окна высунулась пара смеющихся туристов, беседовавших с двумя очаровательными глазастыми детишками, стоявшими на обочине. Маленькая девочка предлагала туристке букет полевых цветов, в то время как мальчуган с возбуждением указывал пальцем вдаль, на реку пурпурной слизи. Надпись на плакате гласила:

«Автобус – лучшее средство передвижения на Тассадеро!

Быстро! Выгодно! Удобно! Безопасно! Интересно!

Покупайте билеты здесь».

Окошко кассы было закрыто. Глоуэн подошел к конторке. За конторкой сидела барышня, стучавшая по клавиатуре компьютера и не обращавшая внимания ни на кого вокруг. Глоуэн как можно вежливее спросил: «Вы не могли бы продать мне билет на автобус, пожалуйста?»

Барышня обернулась к Глоуэну и смерила его взглядом с головы до ног – точнее, не его, а его костюм: «Билеты в окошке продаются – вы что, не видите?»

«Окошко закрыто».

«Знаю, я сама его закрыла».

«И вы сама его откроете?»

«Да».

«Когда?»

«Через одиннадцать минут».

«И тогда вы продадите мне билет?»

«Постараюсь изо всех сил».

«Тогда я подожду».

«Как вам угодно».

Глоуэн принялся бродить вдоль стены, увешанной плакатами, рекламировавшими различные туристические услуги. Большинство плакатов были так или иначе посвящены Зебу Зонку, эпизодам его ошеломительной карьеры и его потерянному сокровищу.

Один из плакатов гласил:

«ПОСЕТИТЕ НЕЗАБЫВАЕМЫЙ ТАССАДЕРО!»

На нем был изображен Зеб Зонк, театрально обезглавливающий противника инкрустированным рубинами ятаганом из голубого металла; на заднем плане волоокие девы с благоговением и восторгом заглядывали в сундуки, полные драгоценных камней.

В нижней части плаката золотыми буквами поменьше было написано:

«Кто найдет сокровище? Неужели ты?»

На другом плакате Зонк, окруженный гурьбой восхищенных волооких дев, выражавших позами раболепную покорность, величественно поглаживал по голове отборную во всех отношениях голубоглазую блондинку. Надпись гласила:

«Зеб Зонк заслуженно наслаждается своим богатством.

Кто насладится им теперь?

Приезжайте на Тассадеро и попытайте счастья!»

На третьем плакате турист открывал заросшую паутиной дверь в подземелье, заваленное горой светящихся самоцветов. Над дверью подземелья было написано:

«Замурованный клад Зеба Зонка —

только для твоих глаз!»

Среди брошюр, разбросанных на столе, Глоуэн заметил книжечку с переплетом из темно-лилового вельвета; на обложке золотым росчерком пера была изображена обнаженная девушка, почти уходящая, но призывно обернувшаяся через плечо. Книжечка была озаглавлена тремя словами:

«ВЕРХ БЛАЖЕНСТВА ДОСТИЖИМ»

«Что я вижу! – удовлетворенно пробормотал Глоуэн. – Интересно, интересно...» Он протянул руку, чтобы взять брошюру, но в этот момент Керди издал страстный, удивленный, радостный вопль: «Иди сюда! Смотри, смотри!»

Глоуэн засунул брошюру за пазуху и присоединился к Керди, возбужденно стучавшему пальцем по плакату на стене: «Они приехали, они в городе! «Лицедеи»! Нужно сейчас же их найти! Смотри! Вот их фотографии! Вот Арлес, а здесь Глостор и Мэлори, и Фавлисса, и Маллин, и Дорре! Все тут, я всех знаю! А вот и сам Флоресте! Старый добрый Флоресте!»

«То есть жадный старый хрыч Флоресте? В последний раз ты его, кажется, так называл?»

«Неважно! Невероятное совпадение! Как раз, когда все уже, казалось бы, пошло прахом, такое чудо!»

Глоуэн рассмотрел плакат – помимо краткого описания некоторых программ и фотографий Флоресте и «Лицедеев», на нем указывалось расписание выступлений на несколько следующих недель: «Посмотри на даты. Они еще не приехали. Здесь они будут только послезавтра. Сегодня они выступают в городе Дайамонте».

«Тогда нужно ехать в Дайамонте! Больше ничего не нужно! Представь себе, как они удивятся, нас увидев! Какую пирушку мы им всем закатим!»

«Керди, подойди сюда, пожалуйста, – Глоуэн отвел сразу нахмурившегося Керди подальше от плаката. – Слушай внимательно, очень внимательно – чтобы мне не пришлось повторять. Мы не поедем к «Лицедеям» ни в Дайамонте, ни куда-либо в другое место. Завтра я еду на Поганый мыс, чтобы узнать что-нибудь про Сибиллу – на космодроме Араминты она указала Поганый мыс как место своего жительства. Это может оказаться рискованным предприятием, если другие послушницы семинарии напоминают характером Сибиллу. Поэтому я хочу, чтобы ты оставался в отеле, в своем номере или в фойе. Я не ожидаю больших неприятностей, но если я не вернусь завтра вечером, ты должен связаться с командором Плоком из МСБР и сообщить об этом. Это достаточно понятно?»

Керди с тоской смотрел на плакат: «Понятно-то понятно, только...»

«Никаких «только». Если все будет хорошо, мы вылетим домой послезавтра, на борту «Камульке». Когда «Лицедеи» вернутся на станцию Араминта, ты сможешь видеться с ними каждый день. Но не теперь. Это не подлежит обсуждению. Пойдем, мне нужно купить билет. Кроме того, я хотел задать несколько вопросов заведующему».

Окошко кассы уже открылось. Глоуэн приобрел билет «туда и обратно» до Поганого мыса, после чего спросил барышню в окошке: «Как зовут заведующего?»

«Арно Рорп. Он в конторе – видите дверь в стене?»

Глоуэн подошел к конторе. Дверь была открыта, и Глоуэн зашел внутрь. За столом сидел тощий обходительный господин средних лет, с гладкой, безукоризненно причесанной искусственно-седой шевелюрой и еще более безукоризненно подстриженными усами. Глоуэн представился, продемонстрировал брошюру «Верх блаженства» и спросил, каким образом она попала в бюро путешествий «Искусства и балет Ойкумены».

Глядя на брошюру, Арно Рорп слегка покривился: «Честно говоря, мы обычно не распространяем материалы такого типа. Но – увы! – меня уговорили. По сути дела, этот рисунок немногим смелее, чем многие наши плакаты, иллюстрирующие похождения Зонка».

«Сколько таких брошюр вы получили?»

«Три дюжины. Большинство уже разобрали – люди любопытны, знаете ли. Но желающих принять участие в этих экскурсиях оказалось немного, причем все они, надо сказать, самого неожиданного происхождения».

«Зубениты?»

«Именно так. Откуда вы знаете? Ах да, экскурсии проводятся на Кадуоле».

«Больше не проводятся, – поправил Глоуэн. – Кто первоначально предложил вам рекламировать эти экскурсии?»

«Как же, очень хорошо помню. Привлекающая внимание молодая особа, инопланетной выделки не высшего сорта – если вы меня правильно понимаете».

«Она сообщила, как ее зовут?»

«Она представляла концерн «Огмо»; никакими другими сведениями она не поделилась».

«К вам приходил кто-нибудь еще из концерна «Огмо» или по поручению этого концерна? Мужчина, например?»

«Нет, никого не было».

«Взгляните вместе со мной на один из плакатов в вашем зале ожидания, если вас не затруднит», – Глоуэн провел Арно Рорпа к плакату, рекламировавшему выступления Флоресте и его «Лицедеев».

«Ах да, – кивнул Рорп, заложив руки за спину. – «Лицедеи». У них очень милые спектакли, очень милые».

«Посмотрите на эти фотографии внимательно, – попросил Глоуэн. – Ни одно из этих лиц вам не знакомо?»

«Да-да! – обрадовался Рорп. – Как странно! Вот эта молодая особа принесла мне брошюры». Пригнувшись к плакату, он близоруко прищурился: «Друзилла. Вот как, оказывается, ее зовут!»

Глоуэн снял плакат со стены: «Я хочу, чтобы вы подписались на ее фотографии. А здесь, где есть пустое место, напишите: «Моя подпись обозначает лицо, распространявшее брошюры «Верх блаженства». И подпишитесь снова».

«Гм. И что меня ожидает, если я это сделаю? Вызовы в суд, гневные письма, телесные наказания, каторжный труд?»

«Ничего подобного. Но если вы откажетесь сотрудничать с полицией, вас действительно ждут крупные неприятности».

Арно Рорп покривился: «Ну зачем же так говорить». Он подписался на плакате и сделал требуемую надпись.

«Скорее всего, вы об этом деле больше никогда не услышите, – успокоил заведующего Глоуэн. – Тем временем, однако, никому ничего не говорите о моих розысках – особенно этой молодой особе, если она снова появится».

«Как вам будет угодно».

Глоуэн и Керди направились на другую сторону площади, в отель. Огромный неяркий диск звезды Зонка уже наполовину пожелтел, спускаясь к западному горизонту. «Свет этой звезды действительно отличается каким-то любопытным качеством», – подумал Глоуэн. Бледный и мягкий, свет этот в то же время казался способным огибать углы и затекать в трещины. Кроме того, под этим светом яркие цвета чуть бледнели, но он выделял темные оттенки – темно-бордовые, темно-коричневые, темно-зеленые и иссиня-черные, а тени становились чернее черного.

Керди не проявлял ни малейшей склонности к разговору; покосившись на него, Глоуэн заметил, что лицо напарника напряглось и стало жестким, будто рубленым.

«У концерна «Огмо» наконец появилось имя», – сообщил Глоуэн.

Керди невыразительно хмыкнул.

«Не могу сказать, что я удивлен, – продолжал Глоуэн. – У меня давно было чувство, что события развиваются в этом направлении».

«Разумеется, – безразлично сказал Керди. – Я думал, ты знал с самого начала».

«Неужели?»

Керди пожал плечами: «Вся эта история уже быльем поросла. Зачем ее ворошить?»

«Так дела не делаются, – отрезал Глоуэн. – Кроме того, теперь есть еще одна причина, по которой я не хочу, чтобы ты выпивал и сплетничал с «Лицедеями». Они не должны ничего знать о нашем расследовании».

«Не вижу никакой разницы».

«Керди, ты не глуп. Подумай немножко! Если Друзилла узнает, что мы можем связать ее с цепью тяжких преступлений, она просто исчезнет, а с ней исчезнет целая нить, ведущая к ее сообщникам. Не забывай, что она вышла замуж за Арлеса!»

Керди презрительно хрюкнул: «Арлеса ты тоже обвиняешь?»

«С обвинениями придется подождать до тех пор, пока мы не вернемся на станцию Араминта».

Сделав несколько шагов, Керди не слишком уверенно предложил: «Мы могли бы повидаться с «Лицедеями» и при этом держать язык за зубами».

Глоуэн вздохнул: «Если ты думаешь, что я неправильно веду расследование, представь отчет Бодвину Вуку. А до тех пор ты обязан выполнять мои распоряжения, и мои распоряжения предельно ясны. Если ты не выполнишь приказ, я немедленно уволю тебя из отдела B».

«У тебя нет таких полномочий».

«Ты хочешь проверить и убедиться в их существовании? Ты не настолько помешался, чтобы не понимать, что такое приказ».

«Я не люблю приказы».

«Что поделаешь!»

«Нет, правда. Я всегда делал, что хотел, по приказу или без приказа».

Ко входу в отель они подходили молча. В фойе «Ламбервуаля» Глоуэн дружелюбно предложил: «Давай заглянем в бар и попробуем, хорош ли местный эль».

«Это приказ?» – саркастически спросил Керди.

«Нет, зачем же! Кроме того, я хотел бы послушать, что ты думаешь о новом повороте нашего расследования».

«Ну, пошли! – агрессивно согласился Керди. – От болтовни все равно ничего не изменится».

В баре отеля они уселись в глубокие кожаные кресла перед камином. Им подали достаточно высококачественный эль в высоких стеклянных кубках.

«Так что же? – продолжил разговор Глоуэн. – Кто виноват, и кто невиновен? Ты уже сделал какие-нибудь выводы?»

«Прежде всего, я не понимаю, что тебе нужно на Поганом мысу. Ты уже знаешь, кто распространял брошюры».

«Все это прекрасно и замечательно, – покачал головой Глоуэн. – Но у меня такое чувство, что мы видим только верхушку айсберга. Взять, хотя бы, ту же татуировку на лбу Сибиллы».

«Подумаешь, татуировка! Я слышал о дамочках с сигнальными огнями левого и правого бортов, татуированных на ягодицах».

«Это другое дело. Но женщины с одинаковым символом на лбу... Здесь какая-то тайна».

«Она не одна такая была, что ли?»

«Не одна. Другая женщина с такой же татуировкой на лбу занималась странными интригами с Чилке. Что-то происходит, но ни я, ни Чилке не понимаем, что именно. Во всем этом может быть замешан Намур, и я хотел бы узнать, почему, каким образом, когда и где».

«Бред, – пробормотал Керди. – На Поганом мысу ничего не знают про Намура».

«Скорее всего нет. Но могу даже предположить, что им известно – но хотел бы это выяснить. И завтра у меня будет редкая возможность это сделать».

«Мы могли бы гораздо лучше потратить время», – ворчал Керди.

«Как?»

«Навестив «Лицедеев» в Дайамонте, как еще?»