Текст книги "Хроники Кадуола"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 99 страниц)

3

Действительно, Глоуэн не смог бы наколдовать погоду, более подходящую для плавания под парусом, даже если бы это от него зависело. Сирена ярко горела в синем утреннем небе, бодрящий прохладный бриз налетал, чуть покалывая кожу, с северо-востока – как раз в требуемом направлении.

Глоуэн и Уэйнесс встретились рано утром у крытой пристани Клаттоков, взобрались на борт шлюпа, подняли паруса и отдали швартовы. Тихо выскользнув на середину реки, лодка подхватила парусами бриз и слегка нырнула носом, после чего развернулась и двинулась вниз по течению – через лагуну к устью и в открытый океан. Глоуэн взял курс на зюйд-тень-ост и закрепил руль; шлюп удалился от берега в бесконечный простор, где не было ничего, кроме пологих, медленных, прозрачно-синих волн, чуть подернутых рябью.

Молодые люди устроились поудобнее на подушках в кокпите.

«Хорошо плыть под парусом! – сказала Уэйнесс. – Всюду покой, безмятежность проникает в душу. Ничего не слышно, кроме ветра, волн и тихого разговора. Обиды и сожаления становятся забытой игрой воображения. Никаких забот. Мысли о повседневных обязанностях убегают быстрее воды, кипящей за кормой».

«Если бы! – отозвался Глоуэн. – Зачем ты мне напомнила!»

«Напомнила о чем? Ты что-нибудь забыл?»

«А, тебе повезло! Девушкам не дают таких поручений!»

«Глоуэн, пожалуйста, перестань говорить загадками. Я не люблю загадки. Что тебя так беспокоит? Может быть, я слишком много болтаю? Но мне тут нравится – всюду волны, всюду ветер!»

«Скорее всего, не следовало бы касаться этой темы, – проворчал Глоуэн. – Хотя – почему нет? Вчера Бодвин Вук взвалил на меня чрезвычайно неприятную обязанность. К сожалению, это приказ».

Уэйнесс нервно усмехнулась: «Надеюсь, я тут ни при чем? Тебе не приказали выбросить меня за борт или высадить на необитаемый остров?»

«Гораздо хуже», – мрачно буркнул Глоуэн.

«Хуже? Что может быть хуже?»

«Суди сама. Бодвин Вук хочет, чтобы я втерся в общество бесстрашных львов».

«Ой, плохо! Но все-таки я останусь в живых... И что ты ему сказал?»

«Спроси лучше, что я должен был ему сказать? Я должен был сказать: «Если вам так приспичило разнюхивать, чем занимаются бесстрашные львы, уважаемый господин директор, вступайте в их клуб сами!» Но у меня язык не повернулся. Не мог найти слов. В конце концов я спросил: «Почему я? Керди уже пользуется их полным доверием!» А Бодвин говорит: «Мне это хорошо известно. Керди, однако, апатичен и рассеян, иногда даже непредсказуем. Нам нужен человек бдительный и сообразительный!» Я снова спросил: «Зачем? И почему именно я?» Но он не стал объяснять: «Ты все узнаешь в свое время». Я ему говорю: «Похоже на то, что вы хотите, чтобы я для вас шпионил». Он отвечает: «Разумеется! А ты что думал?» Я напомнил ему, что Арлес, к счастью, меня ненавидит и ни за что не допустит, чтобы меня сделали бесстрашным львом. Но Бодвин только рассмеялся: «Не волнуйся! Ты станешь бесстрашным львом уже на этой неделе». И теперь скажи мне, с какой стати я должен радоваться?»

«Бедный Глоуэн! Но сегодня пусть развеются все огорчения. До Океанского острова далеко?»

«Не очень. Он скоро появится... Ага! Видишь, серое пятнышко на горизонте? Это и есть Океанский остров».

Шлюп спешил, поднимаясь по лазурным склонам, опускаясь в широкие влажные низины. Начинали проясняться очертания Океанского острова – вершины подводной горы: пологая перевернутая воронка с разбитым набалдашником неправильной формы в середине, чуть больше километра в поперечнике, окаймленная по берегу кокосовыми пальмами. Склоны крутой центральной возвышенности поросли туземным лесом.

Глоуэн бросил якорь в защищенной от ветра бухточке, метрах в тридцати от белого песчаного пляжа. Спрыгнув за борт, он стоял по пояс в воде: «Пошли! Я отнесу тебя на берег».

Уэйнесс это предложение застало врасплох, но в конце концов она устроилась у Глоуэна на спине, волей-неволей заключив его в объятие. Глоуэн подхватил ее под колени и отнес на пляж, после чего вернулся к лодке, чтобы взять корзину с продуктами.

В тени раскидистой кларенсии Глоуэн развел костер, и они поджарили несколько шашлыков. Обмакнув мясо в перечный соус и положив его на хлеб, проголодавшиеся молодые люди быстро расправились с завтраком, запивая бутылкой мягкого белого вина Клаттоков.

Опираясь спинами на ствол дерева, они глядели на изогнутый полумесяцем пляж с шевелящимися на ветру кокосовыми пальмами, на волны, набегающие на песок.

«Здесь нет бесстрашных львов, – вздохнул Глоуэн. – На станции они меня подстерегают. Нелепо возвращаться. Почему не остаться здесь, в полном покое, в мире со всем миром? По-моему, прекрасная идея».

«Не слишком, – с притворной серьезностью сказала Уэйнесс. – Что мы будем есть? У нас ничего не осталось».

«Мы можем питаться дарами природы. Рыбой, съедобными корнями и водорослями, кокосовыми орехами, крысами и крабами. Воплощение мечты миллионов романтических поэтов!»

«Верно, но со временем такая диета может показаться однообразной – каждый день на обед жареная крыса или рыба. По сходным причинам лет через десять-двадцать ты захочешь убежать от меня на край света, особенно если у нас кончится мыло».

«Мыло можно сварить из кокосового масла и золы», – заявил Глоуэн.

«В таком случае остается одно препятствие – моя мама. Она придерживается очень консервативных правил. Побег на Океанский остров – да и на любой другой остров – помешает ее видам на мое замужество».

«Твое замужество? – с изумлением обернулся Глоуэн. – Тебе еще рано выходить замуж!»

«Не надо волноваться, Глоуэн. Все это еще весьма и весьма неопределенно. Мама просто любит все планировать. Некий господин считает, что не прочь на мне жениться – по крайней мере, мама так его поняла. У него большое состояние, он – весьма влиятельная особа в Строме. Мама считает, что мы составили бы замечательную пару несмотря на то, что у него радикально жмотские политические взгляды».

«Хммф. А что ты сама об этом думаешь?»

«Я об этом еще почти не думала».

«А этот жмот... как ты сказала, его зовут?» – как бы между прочим полюбопытствовал Глоуэн.

«Джулиан Бохост. Он был на Земле, когда мы туда прилетели. Нам пришлось довольно часто с ним видеться. Серьезный человек, с очень твердыми убеждениями... По своему мама, конечно, права – Джулиан несомненно предпочел бы, чтобы его невеста не проводила десять-двадцать лет своей первой молодости на Океанском острове, в обществе другого молодого человека».

«Тебе он нравится?»

Уэйнесс снова рассмеялась: «Разве у меня не может быть уже никаких секретов?»

«Прошу прощения. Мне не следовало приставать с вопросами, – Глоуэн поднялся на ноги и, прищурившись, посмотрел на солнце. – В любом случае, сегодня с романтической идиллией придется распрощаться. Теперь бриз дует с востока, что неплохо, но после полудня здесь обычно наступает штиль, и нам лучше было бы вернуться, пока не поздно».

Глоуэн отнес в лодку корзину и все, что в ней осталось. Возвращаясь, он обнаружил, что Уэйнесс собирается зайти в воду и взобраться в лодку самостоятельно. «Подожди, я тебя отнесу!» – прокричал он издали.

Уэйнесс беззаботно махнула рукой: «Ничего страшного, если я немного промочу ноги». Тем не менее, она подождала Глоуэна и не протестовала, когда он ее поднял.

На полпути к лодке Глоуэн остановился. Их лица почти соприкасались. Уэйнесс с напускным ужасом прошептала: «Я слишком тяжелая? Ты решил бросить меня в воду?»

Глоуэн вздохнул: «Нет... не вижу для этого особых причин».

Он отнес ее к шлюпу и сам взобрался на борт. Пока Глоуэн убирал корзину в кокпит и готовился к отплытию, Уэйнесс присела на крышу каюты над палубой, поправляя волосы и наблюдая за ним с загадочным выражением лица. Она вскочила, чтобы помочь ему поднять паруса и вытащить якорь – шлюп отплыл от Океанского острова и поспешил по синему послеполуденному морю правым галсом, не слишком круто к ветру.

На обратном пути молодые люди говорили очень мало, погрузившись в свои мысли – хотя они сидели рядом на левой скамье кокпита.

К тому времени, когда бриз стал ослабевать и солнце начало клониться к западу, шлюп уже заходил в устье реки Уонн. Причалив к крытой пристани и привязав шлюп, Глоуэн отвез спутницу к Прибрежной усадьбе на автофургоне Клаттоков. Сидя в машине, Уэйнесс обернулась к нему, будто желая что-то сказать, но не решаясь. Наконец она произнесла: «По поводу Джулиана Бохоста у папы большие сомнения. Он считает его начинающим демагогом».

«Меня гораздо больше интересует твое собственное мнение», – признался Глоуэн.

Уэйнесс наклонила голову и поджала губы, будто сдерживая улыбку: «Он благороден, он полон высоких идеалов, он атлет! Чего еще может желать девушка на выданье? Кого-то вроде Глоуэна Клаттока? Все может быть!» Нагнувшись, она чмокнула Глоуэна в щеку и выскочила из тормозившей у ворот машины: «Спасибо за прекрасную морскую прогулку!»

«Подожди! – закричал Глоуэн. – Не уходи!»

«Нетушки», – замотала головой Уэйнесс и побежала по парковой дорожке в Прибрежную усадьбу.

4

Бодвин Вук вызвал Глоуэна к себе в кабинет и жестом пригласил его сесть. Глоуэн устроился на стуле и терпеливо ждал, пока Бодвин поправлял бумаги на столе, поглаживал лысину, устраивался поудобнее в огромном кожаном кресле и разглядывал сидящего молодого человека: «Итак! Передо мной знаменитый забияка и повеса, новый бесстрашный лев!»

«Еще нет, – ответствовал Глоуэн. – Не знаю, что из этого получится».

«Что из чего получится? Как я должен понимать твое заявление?»

«Маловероятно, что меня примут в этот почетный клуб», – пояснил Глоуэн.

«Даже так! Что ж, тебе предстоит убедиться в том, что я прав, а ты ошибаешься. Тебя примут, и без всяких проволочек».

«Даже если допустить, что так оно и будет, директор, я совершенно не понимаю, зачем все это нужно».

Бодвин Вук опустил костлявый подбородок на переплетенные пальцы рук и воззрился на потолок: «Примерно через месяц эта шайка собирается посетить Йиптон – так мне донесли. Под предлогом изучения местных социальных аномалий. Тебе предстоит принять участие в увеселительной поездке. Казалось бы, привлекательная перспектива?»

«Не слишком, директор. Я не общителен, и веселиться в компании не умею».

«Гм. Одиночка и мизантроп – в твои-то годы?»

«Увы, такой уж я уродился».

«Тем не менее, ты отправишься в Йиптон и будешь безобразничать и куролесить наравне с другими бесстрашными львами. Притворство, камуфляж – необходимые навыки шпиона».

«Но зачем вам понадобился шпион? Что вы хотите узнать?»

«Тайное станет явным – в свое время. А до тех пор ты обязан превратиться в образцового бесстрашного льва! Научись участвовать в пирушках и разгульных вылазках. В Йиптоне ты должен ничем не отличаться от остальных развратников и пьяниц, чтобы не скомпрометировать себя и не засветиться».

Глоуэн мрачно кивнул: «Что ж, приказ есть приказ. Разумеется, расходы будут существенными...»

Бодвин Вук подскочил в кресле и с подозрением покосился на Глоуэна, будто заметив в нем нечто неожиданное: «Разумеется. Разве можно найти деньгам лучшее применение? Ты прекрасно проведешь время! Смотри на это с такой точки зрения».

«Не сомневаюсь, что вы распорядитесь выдать мне соответствующую сумму из фондов управления».

Бовин Вук тяжело вздохнул: «Глоуэн, я в тебе ошибся. Ты, оказывается, шельмец, каких мало – несмотря на гримасу задумчивой невинности, из-за которой по тебе, наверное, девчонки с ума сходят. Никогда больше не пытайся взять меня на пушку».

«Директор...»

Бодвин поднялся на ноги: «Довольно! Нет больше никаких сомнений – ты блестяще справишься с ролью бесстрашного льва. Меня не удивит, если ты их перещеголяешь по всем статьям. Это все».

Глоуэн, мучимый сотнями вопросов, не получивших ответа, отправился на утренние занятия в лицее.

В полдень Глоуэн сидел за столиком на террасе, поодаль от выхода, и делал вид, что читает учебник, но на самом деле ждал появления Уэйнесс. Шли минуты, но Уэйнесс не появлялась. Глоуэн начинал беспокоиться. Либо у него разыгралось воображение, либо Уэйнесс намеренно его избегала. Нелогично: почему бы она его избегала? По капризу? Передумала и решила, что ей лучше подходит Джулиан Бохост? Невозможно представить себе, что у нее на уме... Но вот она, с двумя подругами! Глоуэн встал, но Уэйнесс явно его не замечала, хотя присела за столик напротив. Нет, на какую-то секунду она взглянула в его сторону и приветственно пошевелила пальцами поднятой руки – заметила все-таки!

Глоуэн опустился на стул и мрачно сгорбился над учебником, украдкой наблюдая за происходящим сквозь ресницы. Что-то было не так, что-то изменилось. Что именно? Ее прическа? Те же растрепанные черные локоны. Ее лицо? Обворожительное, волшебное! Но такое же, как раньше. Ее наряд? Ага! Вместо черной юбки до колен и жилета, привезенного с Земли, сегодня она надела бледно-голубые брюки местного покроя, свободные под коленями, но собранные гармошкой на икрах, и серовато-бежевую рубашку с короткими рукавами и без воротника – костюм, в который ее скромно-грациозная фигура удивительно хорошо вписывалась.

Глоуэн набрался решительности. Если она не пересядет к нему, он пойдет и сядет рядом с ней... Впрочем, может быть, именно это делать не следовало. Интересно, что в таких обстоятельствах сделал бы его отец? Глоуэн представил себе лицо Шарда, непроницаемо угрюмое и прихотливое одновременно. Шард просто рассмеялся бы, уткнулся бы носом в учебник и предоставил бы Уэйнесс самой распутывать все, что она напутала.

На стул напротив деревянно опустился Керди Вук: «Говорят, ты желаешь вступить в общество бесстрашных львов?»

Глоуэн медленно покачал головой: «Мало ли что говорят».

«Ха! Не рассказывай сказки! Я все знаю, непосредственно от старой обезьяны».

«Это его идея, не моя».

Румяные щеки Керди недоуменно подернулись: «Чего он хочет?»

«Не знаю, спроси у него».

Керди поморщился: «Старикашка выжил из ума, с ним невозможно разговаривать. Чуть что – молчать, приказ обжалованию не подлежит! Когда-нибудь я зайду к нему в кабинет, а он будет висеть на люстре, почесывая зад левой рукой и засовывая в рот банан правой ногой».

Глоуэн усмехнулся, но промолчал.

Керди хмуро смотрел куда-то вдаль: «С ним можно справиться только одним способом. Просто и практично: выполняешь приказы буквально и держишь свое мнение при себе. Когда-нибудь он поймет, сколько потерял, не прислушиваясь к моему мнению, но будет слишком поздно! Так ему и надо».

«Да-да, конечно. Так что я должен сделать для того, чтобы приобщиться к избранному кругу бесстрашных львов?»

«Ничего особенного, – Керди бросил на стол пачку бумаг. – Выучи наизусть «Рычания и вопли», это важно. Потом запомни хорошенько устав – на тот случай, если кому-нибудь придет в голову над тобой поизмываться и устроить «экзекуцию хвостами»».

«Это еще что такое?»

«Что-то вроде упражнения, позволяющего продемонстрировать непревзойденное львиносердечие».

Глоуэн бегло просмотрел бумаги: «Что означает «агролио, агролио, агролио»?»

«Просто одно из формальных «рычаний»».

Глоуэн отбросил пачку листов: «Какая чушь!»

Керди ухмыльнулся во весь рот: «Конечно, чушь! Но на пляже, с бочонком пива, чушь – именно то, что нужно! Не забудь все выучить, и без ошибок».

«Зачем стараться? Арлес меня никогда не утвердит».

«Насчет Арлеса не беспокойся, завтра ему придется торчать в лицее после занятий. Вечерние классы для отстающих. Наизубастейший – это у нас Ютер – созовет чрезвычайное собрание, и мы устроим тебе прослушивание. Все очень просто».

«Арлес разозлится, как черт».

Керди напустил на себя важность: «Понятное дело. Мне это тоже не нравится, но мы получили приказ. Арлесу придется научиться преодолевать маленькие неудобства и неприятности, которыми полна наша жизнь». Поднимаясь на ноги, Керди добавил: «Завтра вечером, в Логове».

Керди отправился по своим делам, а Глоуэн взглянул туда, где сидела Уэйнесс – но она уже покинула террасу.

Весь вечер Глоуэн пытался сосредоточиться на серьезных делах, но в конце концов не выдержал, вскочил из-за стола и позвонил в Прибрежную усадьбу: «Алло, это Глоуэн».

«Как только я услышала звонок, я поняла, что это ты! – дружески, но немного осторожно сказала Уэйнесс. – Неопровержимое доказательство существования телепатии».

«Или беспокойства?»

«В какой-то мере, наверное, и беспокойства, – беззаботно призналась Уэйнесс. – Но, пожалуйста, не надо ко мне придираться».

«Ты занята?»

«Не больше, чем обычно. А что такое?»

«Можно к тебе придти?»

«Сюда? В Прибрежную усадьбу?»

«Само собой – а куда еще?»

Пауза продолжалась целых три секунды; последовал неуверенный ответ: «Я буду рада тебя видеть. Только…»

Глоуэн ждал, но молчание не прерывалось. Наконец он очень сдержанно сказал: «Ладно, я не приду».

Уэйнесс вздохнула: «Не знаю, как тебе объяснить… То есть объяснить-то очень просто, если сказать все как есть. Приходи, если хочешь. Но после того, как ты уйдешь, мне придется выдержать еще один так называемый «серьезный разговор» с мамой».

«Еще один?»

«Когда мы вернулись с Океанского острова, я совершила большую ошибку. Сказала маме, что прекрасно провела день, и что ты мне понравился».

«Она не одобряет наше знакомство?»

«Одобряет или не одобряет, дело не в этом. Она убеждена, что с моей стороны практически нецелесообразно с тобой встречаться – за исключением тех случаев, когда наши встречи неизбежны, в каковых случаях я должна держаться вежливо, но холодно. Мама считает, что какие-либо иные отношения ни к чему хорошему не приведут и удивляется тому, что я недостаточно трезво оцениваю ситуацию и не пришла к тому же выводу сама. Как я могла на это ответить? Пришлось сказать, что я тоже не совсем понимаю, каким образом настолько потеряла голову. После чего мама приступила к логическому анализу последствий. Она задала риторический вопрос: предположим, наши взаимоотношения будут развиваться и мы окажемся настолько глупы, что поженимся – что тогда? Для того, чтобы избавить меня от необходимости слишком много думать, мама ответила на этот вопрос сама. По ее мнению, такое развитие событий закончится трагедией. Где бы мы стали жить? В Строме? Практически исключено. Ты чувствовал бы себя там, как рыба, выброшенная из воды. В пансионе Клаттоков? В этом случае задыхающейся рыбой становлюсь я». Уэйнесс тихо рассмеялась: «Конечно, она всегда права, с ней невозможно спорить. А потом она задает главный вопрос: что я собираюсь делать в жизни? У меня нет ответа на этот вопрос, а у нее есть».

«И все пути ведут к Джулиану», – буркнул Глоуэн.

«Мне объясняют, что у меня появилась возможность, которая может никогда больше не представиться. Я осмеливаюсь заявлять, что еще не хочу беспокоиться о таких вещах. Мама настаивает, напоминая о том, что время бежит быстро и незаметно, и что я не успею опомниться, как стану дряхлой старухой, вечно хватающейся за спину – и где тогда будут все мои возможности? В могиле. Такие разговоры меня подавляют, я от них устаю. Сегодня мне не хочется выслушивать очередное наставление. Поэтому, я думаю, тебе лучше не приходить».

«Означает ли это, что мне лучше не приходить и завтра вечером, и в любое другое время?»

Уэйнесс снова рассмеялась, но в смехе ее угадывалось отчаяние: «Возникает такое впечатление, не правда ли? Придется об этом подумать. Я не слабовольна, но мамины ужасные лекции я больше не вынесу. Тем более, что она, может быть, действительно права».

«Как знаешь».

«Глоуэн! Теперь ты на меня сердишься!»

«Я не знаю, что думать. Помимо всего прочего, мне придется теперь притворяться бесстрашным львом, и я готов задушить Бодвина Вука голыми руками, лишь бы не зубрить идиотские «рычания и вопли»!»

Уэйнесс попыталась говорить тоном трезвого сочувствия, но без особого успеха: «Тебя, наверное, готовят к важной разведывательной операции – когда ты узнаешь все подробности, все представится в ином свете, несмотря на завывания и визги».

«Рычания и вопли!»

«Как бы то ни было, это редкий навык, совершенно неизвестный и недоступный Джулиану Бохосту. Кстати, он собирается посетить Прибрежную усадьбу в ближайшее время. Может быть, тебе полезно будет с ним познакомиться».

«Буду очень рад».

«Спокойной ночи, Глоуэн».

«Спокойной ночи».

5

В назначенное время Глоуэн явился в «Старую беседку», прошел в так называемое «Логово» – угол ресторана, оккупированный бесстрашными львами – и присел в тени, чуть поодаль от присутствующих.

Присутствовали три члена элитного клуба – Керди Вук, Клойд Диффин и Джардин Лаверти. Через несколько минут к ним присоединились еще трое – Шугарт Ведер, Ютер Оффо и Кайпер Лаверти.

Наизубастейший, Ютер Оффо, обратился к сподвижникам: «Сегодняшнее чрезвычайное собрание созвано в связи с тревожными событиями, безотлагательно требующими нашего внимания. Как вы знаете, в последнее время отношения с йипами носят хронически напряженный характер, и положение вещей, по-видимому, продолжает ухудшаться – оно уже настолько ухудшилось, по сути дела, что власти отменили все экскурсии в Йиптон, в том числе наш «Когтистый прыжок»! К счастью, я могу с удовлетворением сообщить, что сегодня Керди настойчиво вступился за нас в очень влиятельных кругах. Он указал на тот факт, что мы уже полностью приготовились к поездке – короче говоря, в полной мере проявил свою львиную хватку. В результате ему удалось добиться отмены распоряжения. Керди заслужил три хвалебных рыка – давайте-ка, все вместе, и не жалейте глотки! Ура, Керди!»

Бесстрашные львы прилежно издали три хвалебных рыка.

«Прекрасно! Катастрофа предотвращена. Керди, хочешь что-нибудь добавить?»

«В общем-то да. Тарди Диффин решил больше не платить членские взносы, в связи с чем в нашем клубе образовалась вакансия, и я хотел бы выдвинуть кандидатуру длиннохвостого красавца с великолепной гривой, а именно Глоуэна Клаттока! С его помощью наша стая сможет продолжать охоту с былым проворством и научится новым, еще более успешным методам окружения добычи!»

«Прекрасный выбор! – воскликнул Ютер Оффо. – Я поддерживаю кандидатуру! Есть замечания? Возражения? В таком случае я объявляю Глоуэна Клаттока единогласно избранным и полноправным бесстрашным львом. Три хвалебных рыка в честь Глоуэна Клаттока, и погромче!»

Прозвучали достаточно громогласные рыки, и Глоуэн стал «бесстрашным львом».

На следующий день Арлес околачивался у ворот, ведущих с Приречной дороги к террасе лицея. Через некоторое время появился Ютер Оффо, направлявшийся в лицей. Арлес преградил ему дорогу: «Ютер, одну минуту, пожалуйста!»

Ютер остановился: «Одна минута у меня есть, но не больше. Так что постарайся меня не задерживать».

«Я хочу сделать важное заявление, – надулся Арлес. – Оно может занять больше минуты».

«Так или иначе, выкладывай, что тебе нужно? Домашнее задание? Вот оно – тебе придется решать задачи самому, я еще ими не занимался».

Арлес отмахнулся: «Мне только что рассказали о вчерашнем собрании. К моему величайшему изумлению оказывается, что Глоуэна приняли в общество бесстрашных львов».

«Правильно – единогласно и с похвалой. Нашего полку прибыло – разве тебя это не радует?»

«Ни в коем случае, ни в коей мере, никоим образом и ни за какие коврижки! И я скажу тебе, почему: в нем просто-напросто нет львиного нутра. Он у нас большой скромник, только и делает, что подглядывает за всеми из-за угла. Насколько я понимаю, бесстрашные львы – сорвиголовы без страха и упрека, им сам черт не страшен, они всегда и во всем впереди, после нас хоть потоп и пусть неудачник плачет! Не так ли? А при чем тут Глоуэн? Плакса и мямля, жалкий сопляк, если уж говорить начистоту!»

Ютер Оффо сложил губы трубочкой: «Не ожидал такое от тебя услышать! Остальные члены клуба считают, что мы сделали правильный и полезный выбор».

«У вас что, не осталось никакого здравого смысла? Вы из кожи лезете, чтобы принять шпиона из отдела расследований, который будет доносить властям о любой нашей маленькой проказе!»

Ютер иронически рассмеялся: «Да ну, будет тебе! Керди тоже работает в отделе расследований, и что же? Ты никогда этим не возмущался».

Арлес моргнул и задумался: «Ну, Керди играет с «Лицедеями», а это имеет большое значение, поверь мне. Он не какой-нибудь самодовольный хлыщ в униформе, он знает, что правила существуют для того, чтобы их обходили».

«В конечном счете это не имеет значения, – сдержанно ответил Ютер Оффо. – Ведь на самом деле я не собираюсь нарушать законы».

«Я тоже не нарушал никаких законов! Но теперь нам придется осторожно взвешивать все «за» и «против» прежде, чем мы решимся даже на самую безобидную шалость – лишь бы не обидеть чем-нибудь Глоуэна».

Керди Вук, проходивший мимо, остановился и прислушивался к разговору. Теперь он с отвращением заметил: «Арлес, прекрати истерику!»

«Называй это как хочешь! Я не хочу, чтобы Глоуэн делал отметку в записной книжечке каждый раз, когда я захочу высморкаться!»

Ютер изобразил глубокую задумчивость: «Трудная ситуация. Что же нам делать?»

Арлес ударил кулаком по мясистой ладони: «Нет ничего проще! Пересмотрите результаты вчерашних выборов».

Керди усмехнулся: «Совершенно ясно, что Арлесу придется уступить. Ютер, каковы уставные правила?»

«К чертовой матери уставные правила! – прорычал Арлес. – Достаточно сказать сукиному сыну, что вы допустили ошибку, и что он – не бесстрашный лев, и всех делов».

«Невозможно, – сказал Керди. – Его выбрали единогласно».

«Здесь мы не можем это обсуждать, – прибавил Ютер, – Сегодня проведем еще одно чрезвычайное собрание, и Арлес может внести предложение об исключении Глоуэна – если он готов взять на себя такой риск».

«Я ничего не говорил об исключении, – запинаясь, бормотал Арлес. – Я говорил, что его нельзя было принимать!»

«Мы обязаны соблюдать устав, – продолжал Ютер. – Для исключения бесстрашного льва требуются шесть голосов из восьми. Если тому, кто внес предложение об исключении, не удается заручиться таким большинством, исключают его самого. Таково правило. Глоуэн против себя голосовать не станет, это понятно. Керди, как насчет тебя?»

«Я выдвинул его кандидатуру – глупо было бы теперь голосовать за его исключение».

«А я поддержал его кандидатуру, и тоже не хотел бы ставить себя в глупое положение. Арлес, похоже на то, что голосование окажется не в твою пользу. Ты хочешь выйти из состава бесстрашных львов?»

«Нет, – сказал Арлес. – Забудь о чрезвычайном собрании. Я все равно добьюсь своего, но как-нибудь по-другому».