Текст книги "Хроники Кадуола"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 99 страниц)

Теперь шестеро наукологов вернулись в Ланкланд. Они в полном замешательстве. Они знали, что произошло нечто непристойное и не помнили никакой «конференции», но им объяснили их состояние опьянением, вызванным сильнодействующими винами Кадуола. На обратном пути они только и говорили, что об опасностях, связанных с брожением виноградного сока, и каждый требовал от остальных извинений и оправданий. А видеозапись, сделанная на острове Турбен, будет показана на следующей неделе, во время Всемирного Синода. Уверен, что она произведет потрясающее впечатление».

«Делегаты могут догадаться, в чем дело».

«Большинство предпочтет поверить в скандал. Даже в памяти скептиков надолго останутся яркие образы беспутных и развратных аскетов. Один такой фильм лучше тысячи проповедей».

«Это правда!» – басом заявил Керди.

«Патрунам позволят показывать такие записи на заседании Синода?» – спросил Глоуэн.

Достопочтенный Матор Борф улыбнулся какой-то невысказанной мысли: «Достаточно упомянуть о том, что сделано все необходимое. Запись станет всеобщим достоянием, это неизбежно. По существу, мы уже не можем остановить этот процесс». Борф снова откинулся в глубину кресла: «Ну вот, теперь вы все знаете».

«Еще не все. Каким образом, от кого вы узнали об экскурсиях на остров Турбен в первую очередь?»

Матор Борф задумчиво нахмурился: «Трудно сказать. Кто-то что-то сказал на вечеринке, уже не помню».

«Не вижу, каким образом это возможно. Ваша экскурсия была первой, за ней последовали две другие».

«Неужели? Значит, я ошибаюсь. Но теперь уже все равно – что было, то прошло».

«Не совсем. Организаторы экскурсий еще не пойманы».

«Боюсь, что в этом я не могу вам ничем помочь».

«Но вы не можете не помнить, кто организовал вашу поездку?»

«Я купил билеты в агентстве. После этого я говорил с очень представительной молодой женщиной, и она со мной обо всем договорилась. Еще позже мне позвонил какой-то господин, чтобы сообщить о доставке приглашений и билетов наукологам. Он же сообщил о том, что наукологи приняли приглашения».

«Как его звали? Как он выглядел?»

«Понятия не имею – я его никогда не видел».

Глоуэн поднялся на ноги; Керди сделал то же самое, несколько медленнее. Глоуэн сказал: «Пока что это все, что нам нужно. Возможно, нам больше не придется вас беспокоить, но такие решения, конечно, принимает наш руководитель».

«Вашему руководителю известно, что вы меня навестили?»

«Разумеется».

«И где остановился ваш руководитель, если не секрет?»

«Он остался на станции Араминта».

«О! И каковы же теперь ваши планы?»

«Как я уже упоминал, наша главная задача – установить личность владельцев концерна «Огмо». По-видимому, вы не намерены нам помочь в этом отношении, в связи с чем нам придется продолжить расследование в другом месте».

Достопочтенный Матор Борф слегка дернул себя за подбородок: «Неужели? И где именно?»

«Предоставление такой информации не входит в мои полномочия».

«Подозреваю, что вы собираетесь расспросить идеационистов о том, кто был человек, передавший им билеты».

«Несомненно. А почему нет – если это позволит установить его личность?»

«По нескольким причинам, – сказал Матор Борф отеческим наставительным тоном. – Прежде всего, я не хочу, чтобы его личность была установлена – это было бы для меня в высшей степени неудобно и поставило бы меня в смешное положение. Во-вторых, я не могу доверять вашей способности держать язык за зубами – Синод начинается уже на днях». Борф поднялся на ноги и обернулся к своему компаньону: «Как ты думаешь, Лонас? Разве не так? Мы не можем позволить себе такую оплошность, не правда ли?»

«Ни в коем случае».

Снова обратившись к Глоуэну и Керди, Матор Борф произнес: «Господа, с самого начала я опасался, что дело может обернуться таким образом. Разумеется, я надеялся этого избежать и рассматривал различные возможности, взвешивая все «за» и «против», пока мы тут сидели и беседовали. Тщетные надежды! В каждом случае мне приходилось сталкиваться с упрямыми, беспощадными фактами. А ты как думаешь, Лонас?»

«Факты – упрямая вещь».

«Займись этим, потихоньку и поскорее, чтобы не беспокоить наших гостей. Друзья мои, через несколько мгновений вы будете блуждать в надзвездном мире. Если бы только вы могли вернуться и поведать нам о чистых радостях вечности! Увы! Не сомневаюсь, однако, что вас ожидают райские кущи...» – пока Матор Борф говорил, тихо и ласково, Лонас Медлин сделал два размашистых шага вперед.

Из груди Керди вырвался хриплый выкрик – сдавленный звук первобытного бешенства. Достопочтенный Матор Борф оцепенел от неожиданности; тяжелый кулак Керди ударил его с ничем не сдерживаемой прямотой и скоростью дубины. Лицо Матора Борфа странно перекосилось, глаза закатились. Из его руки выпало что-то металлическое – небольшой пистолет. Глоуэн тут же подобрал его. Тем временем Керди уже повернулся навстречу Медлину, слегка опешившему. Лонас Медлин был сантиметров на тридцать выше Керди Вука и килограммов на пятьдесят тяжелее. Керди схватил Медлина за жесткие белые волосы, рванул его большую голову в сторону и ударил ребром ладони по шее. Медлин тяжело упал спиной в кресло и принялся бешено сучить ногами, а Керди, постанывая и поскуливая, пытался вскочить на противника и растоптать его. Медлину удалось цепко обхватить Керди ногами; Керди молотил по строгому, красивому, будто вырезанному из темного дерева лицу, но Медлин уже повалил Керди на пол, набросился на него и стал душить. Глоуэн подошел и выстрелил Медлину в затылок.

Тяжело дыша, Керди поднялся на ноги. Глоуэн обернулся в сторону далекой террасы – никто из гостей еще не заметил происходившего в полутемной гостиной.

Керди пригляделся к Матору Борфу. «Он мертв! – с удивлением сказал Керди. – Я проломил ему голову. У меня рука болит».

«Скорее! – отозвался Глоуэн. – Оттащим их куда-нибудь – в боковую комнату».

Для того, чтобы переместить Лонаса Медлина, каждому из них пришлось взяться за лодыжку покойного и здорово поднапрячься. Глоуэн расправил скомканный ковер и поднял опрокинувшееся кресло: «Пошли!»

Они выбежали из усадьбы, в считанные секунды оказались у двери в стене и забрались в спокойно ожидавшее их такси. Автомат безмятежно напомнил: «Если вы зарезервировали эту машину, пожалуйста, произнесите пароль».

Керди с тревогой взглянул на Глоуэна: «Ты помнишь пароль? Я забыл. Он был какой-то странный».

На какое-то ужасное мгновение Глоуэну тоже показалось, что он забыл пароль. «Спанчетта!» – выкрикнул он.

Машина отвезла их обратно в аэропорт Гальциона, где им пришлось ждать двадцать бесконечных тревожных минут, пока аэробус не вылетел в Пуансиану.

Пока они летели над Мирлингом, Глоуэн перебирал в уме все, что произошло. Ни он, ни Керди не привлекали внимания посторонних по пути к поместью Борфа – не было никаких причин связывать двух молодых людей, прилетевших с Кадуола, со смертью двух патрунов. В самом деле, патруны прежде всего подумают, что это дело рук очередной банды террористов-наукологов. И все же, вчера Глоуэн называл кому-то имена Матора Борфа и Лонаса Медлина. Кому? Заведующему туристическим агентством «Флодорик». Как только весть о гибели Матора Борфа достигнет внимательных ушей Сирры Кербза, тот несомненно протянет руку к телефону и позвонит в полицию. «Я хотел бы сообщить о событии, которое может иметь отношение к делу об убийстве патруна Борфа», – скажет Сирра Кербз. Так начнется оживленный разговор, и не пройдет и часа, как натрисская полиция задержит Глоуэна Клаттока и Керди Вука, уроженцев станции Араминта с планеты Кадуол. На Натрисе законы и методы их применения определялись патрунами. Ссылки на сотрудничество с МСБР презрительно игнорировались.

Еще одна мысль усугубила опасения Глоуэна. Полиция вполне могла добыть информацию из компьютера такси. Таким образом патруны узнали бы, что два подозреваемых, скорее всего, вылетели в Пуансиану. Полиция уже могла их ждать в аэропорте Пуансианы!

Аэробус приземлился; два молодых человека беспрепятственно прошли в воздушный вокзал. Глоуэн не замечал никаких признаков прибытия или оживления полиции.

По-видимому, Керди размышлял в том же направлении. Он прикоснулся к Глоуэну локтем и показал пальцем: «Смотри».

Глоуэн повернулся. Над взлетным полем близлежащего космодрома возвышался знакомый силуэт «Луча Стрельца», покинутого ими только вчера.

«Да, – сказал Глоуэн. – Твои инстинкты и моя логика приводят к одному и тому же выводу».

«А вот и переход в космический вокзал», – отозвался Керди.

Без дальнейших разговоров они перешли на движущуюся полосу, которая доставила их в космический вокзал. Там они приблизились к окошку билетной кассы. Глоуэн спросил: «Когда отправляется «Луч Стрельца»?»

«Примерно через час».

«И куда он летит?»

«Первая остановка – в Соумджиане, на планете Соум».

«Это нам подойдет. Еще есть свободные каюты?»

«Конечно – и первого, и второго класса».

«Два билета второго класса, пожалуйста».

«Очень хорошо. С вас триста сольдо. Кроме того, мне потребуются ваши удостоверения личности».

Глоуэн уплатил требуемую сумму. Показав кассиру удостоверения, они получили билеты.

Когда они отошли от кассы, Керди недовольно проворчал: «А багаж-то остался в отеле!»

«Ты хочешь его забрать? – спросил Глоуэн. – Время еще есть, и тела, может быть, еще не нашли».

«Как насчет тебя?»

«Я предпочитаю поскорее зайти в звездолет».

Керди нервно помотал головой: «Я тоже. В звездолет».

«Пойдем. И все же...» – Глоуэн остановился.

«Что такое?»

«Еще есть время позвонить по телефону».

«Ну и что? Кому ты собираешься звонить?»

«Кому-нибудь из идеационистов. Н.-С. Фоуму, например. Я хотел бы знать, кто передал ему билет».

Керди хмыкнул: «Так он тебе и скажет по телефону! Он начнет задавать сотни вопросов, а в конце концов испугается и бросит трубку».

«Кроме того, можно было бы предупредить санартистов о заговоре – в конце концов, с ними сыграли очень нехорошую шутку».

«Никак не пойму, что к чему во всей этой истории, – признался Керди. – В общем и в целом, однако, нам не следовало бы ввязываться в войну санартистов с патрунами, не наше это дело».

Глоуэн вздохнул: «Должен с тобой согласиться. На самом деле, чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь в том, что ты прав».

«Ну, а тогда пойдем в звездолет».

4

Несмотря на эффектное мерцание их волнистой гирлянды на фоне черной пустоты, по отдельности звезды Пряди Мирцеи не отличались выдающимися размерами или яркостью. Вергас, розовато-белое светило Соума, не был исключением.

«Луч Стрельца» отклонился в сторону Вергаса от прямого курса вдоль Пряди, догнал Соум в плоскости орбиты, замедлился до угловой скорости суточного вращения и приземлился в космопорте Соумджианы. Груз и пассажиры, в том числе Глоуэн и Керди, покинули звездолет, после чего «Луч Стрельца» сразу продолжил путь к пересадочному терминалу на Четвертой планете Андромеды-6011.

На космическом вокзале Глоуэн навел справки о возможных рейсах на планету Тассадеро в одинокой, почти изолированной системе звезды Зонка, далеко отбившейся от Пряди Мирцеи. Ему сообщили, что такие рейсы совершали небольшие космические пакетботы «Камульке», отправлявшийся через четыре дня, и «Керснейд», вылетавший по расписанию через месяц с небольшим. Ни та, ни другая дата Глоуэна не устраивала в том случае, если потребовалось бы лететь на Тассадеро – разве что расследование на Соуме удалось бы завершить меньше, чем за четыре дня. Такая возможность теоретически существовала, в связи с чем Глоуэн решил зарезервировать каюты на звездолете «Камульке» – к неудовольствию Керди, поспешившему его выразить: «Какого дьявола ты настаиваешь на лихорадочной спешке? Тебя никогда не интересует мнение других? Я бы, например, работал не торопясь и радовался новым возможностям! В Соумджиане такие колбаски – пальчики оближешь!»

Глоуэн вежливо отказал Керди в удовлетворении его запроса: «Вполне может быть, что в этом деле нужна расторопность. Время не ждет, виновные могут ускользнуть. А в таком случае Бодвин Вук не станет смотреть сквозь пальцы на то, как мы бьем баклуши и жуем колбаски за счет отдела расследований».

«Подумаешь! – проворчал Керди. – Если Бодвину Вуку угодно, чтобы я для него старался, пусть научится ждать!»

Глоуэн рассмеялся: «Ты же не рассчитываешь, что я приму это замечание всерьез!»

Керди только крякнул и продолжал стоять неподалеку от кассы, наблюдая краем глаза за тем, как Глоуэн заказывал места.

Пока кассир возился с оформлением билетов, Керди обиженно спросил: «Что, если мы не успеем за четыре дня?»

«Тогда и подумаем, что делать дальше».

«Но предположим, что так оно и будет».

«Все зависит от обстоятельств».

«Ну да, конечно».

По местному времени еще не наступил полдень. Воспользовавшись вагоном подвесной монорельсовой дороги, Глоуэн и Керди поехали в центр Соумджианы мимо многочисленных промышленных предприятий и небольших мастерских. Все здания были построены из пеностекла, окрашенного в светло-голубой, водянисто-зеленый, светло-розовый, а изредка в бледный лимонно-желтый цвет. Справа и слева, сколько видел глаз, на плоской равнине простирался город, перечеркнутый уходящими вдаль рядами тонкоствольных черных деревьев, высаженных вдоль важнейших бульваров.

В геологическом отношении Соум – очень старая планета. Здесь эрозия давно превратила все горы в не более чем бугорчатые холмы, а бесчисленные небольшие реки извилисто блуждают по равнинам, рано или поздно впадая в семь морей, неохотно и редко бушующих лишь в самую худшую погоду.

Соумиане, подобно их планете, отличаются мягким и ровным характером. Социологи, придерживающиеся теории «обстоятельственного детерминизма», считают, что психические особенности соумиан сформировались под воздействием безмятежной окружающей среды. Другие социологи, не разделяющие эту точку зрения, называют гипотезу обстоятельственного детерминизма «мистической ересью» и «отъявленным бредом». Они напоминают, что по мере того, как проходили века, на Соуме оседали представители сотен различных рас, и каждой волне иммигрантов приходилось адаптироваться к обычаям других, уже привыкших друг к другу поселенцев, в связи с чем местные жители постепенно научились искусству компромисса и терпимости, каковые качества теперь неотделимы от характера типичного соумианина. Женщины и мужчины не только пользуются равными правами, но и предпочитают одеваться почти одинаково: на Соуме сексуальность лишена таинственности и романтического очарования. Преступления сексуального характера, а также убийства из ревности здесь почти неизвестны, а истории о любовных интригах и амурных приключениях служат пищей для завистливых пересудов, но выходят за рамки практического опыта – за исключением тех случаев, когда скучающий соумианин может позволить себе услуги, подобные предлагаемым в брошюрах концерна «Огмо», рекламирующих экскурсии «Верх блаженства».

Оказавшись в центре столицы, Глоуэн и Керди остановились в «Приюте путешественников», гостинице, окна которой выходили на Октакль – огромную восьмиугольную площадь, средоточие деловой жизни города.

Керди явно беспокоился и был не в себе. Глоуэн терпеливо и подробно объяснил свои планы: «У нас есть список туристических агентств, в которые обращались соумиане, участвовавшие в оргии на острове Турбен. Мы навестим эти агентства и попробуем установить, кто был посредником между ними и концерном «Огмо». Может быть, удастся узнать адрес, номер банковского счета или даже имя и фамилию этого человека».

«Может быть».

«Если мы не будем зря тратить время, ничто не помешает нам уложиться в четыре дня – допуская, конечно, что нам вообще потребуется лететь на Тассадеро. Надеюсь, что не придется».

Керди все еще не соглашался с таким расписанием: «Четырех дней может не хватить. Из всех мест, где выступали «Лицедеи», здесь нам нравилось больше всего. Особенно всем нравились колбаски – их уличные торговцы жарят на маленьких решетках. Их продают по всему городу, в том числе здесь, на Октакле. У одного торговца просто отменные колбаски, слюнки текут! Мне не терпится его найти. Флоресте никогда не позволял нам покупать больше двух на каждого – скряга и бесчувственный сухарь! Двух колбасок хватает только на то, чтобы раззадорить аппетит. Я решительно намерен найти торговца, который жарит самые лучшие колбаски. А это может занять больше четырех дней. И что с того? Наконец у меня будет вдоволь чудесных колбасок!»

Глоуэн открыл было рот, чтобы возразить, но закрыл его. О чем тут было говорить? Он попробовал снова начать с самого начала: «Керди, ты меня слышишь?»

«Конечно, я тебя слышу».

«Мы здесь не для того, чтобы искать колбаски – даже если они сделаны из нектара и амброзии и подаются под соусом из эликсира богов. Если ты отправишься на поиски колбасок, тебе придется заниматься этим без меня».

Глаза Керди сверкнули голубым блеском: «Это неразумно! Нам нужно держаться вместе!»

«Вполне разумно. Ты будешь искать чудесные колбаски, а я буду искать концерн «Огмо». И каждый найдет то, чего хочет».

«Чепуха. Четырех дней все равно недостаточно».

«Тебе или мне?»

«Мне. Я предпочитаю заниматься этим не спеша. Не хочу бегать от одного гриля к другому, запихивая колбаски в рот обеими руками».

«Очень хорошо – оставайся здесь столько, сколько тебе угодно».

«Это как? А ты что будешь делать?»

«Я вернусь на Кадуол, как только закончу розыски».

Большое розовое лицо Керди сморщилось от огорчения: «Нехорошо так поступать».

Вопреки лучшим намерениям, Глоуэн разозлился: «Ха! Как ты мне надоел со своими колбасками! Тебя невозможно принимать всерьез. Ты что, не помнишь, зачем мы сюда приехали?»

Керди мрачно усмехнулся: «Я все прекрасно помню. Но меня это больше не интересует. Какая разница? Все это в прошлом. Я живу не в прошлом, а здесь и сейчас!»

«С тобой невозможно спорить, на тебя даже злиться невозможно! – сказал Глоуэн. – Пойдем, пообедаем. Ешь столько колбасок, сколько влезет. Твое пристрастие – не самый страшный из пороков. Если уж на то пошло, я тоже люблю жареные колбаски».

В нескольких местах вокруг Октакля стояли прилавки с раскаленными решетками, наполнявшие воздух аппетитными запахами. Керди настоял на приобретении и дегустации двух колбасок у каждого из четырех различных грилей. И каждый раз он говорил: «Неплохо, но не совсем то, что я ищу». Или: «Немножко переперчено, ты не находишь?» А также: «У этих колбасок приятный, характерный аромат, но все-таки в них чего-то не хватает. Давай попробуем у того гриля, за углом – может быть, там как раз то, что нужно».

Каждый раз, купив колбаски, Керди поглощал их с неторопливой методичностью, откусывая маленькие кусочки и тщательно их пережевывая. Глоуэн наблюдал за ним с насмешливым раздражением. Керди явно намеревался сорвать планы Глоуэна, затратив на колбаски столько времени, что Глоуэну пришлось бы продлить их пребывание на Соуме. Но за то время, пока Керди ел колбаски, Глоуэн успел найти на карте города те туристические агентства, которые ему следовало посетить. Большинство из них находились непосредственно на Октакле или рядом с ним. Когда Керди направился к пятому грилю, Глоуэн показал на одно из агентств – до него было несколько шагов: «Обеденный перерыв кончился. Я иду туда. Ешь колбаски или возвращайся в гостиницу – как хочешь».

Керди разгневался: «Я еще не кончил обедать!»

«Ничего не могу поделать. Пора работать».

Керди оторвался от созерцания торговцев колбасками и последовал за Глоуэном в туристическое агентство.

Так прошла вторая половина дня. Так прошел весь второй день. Так прошло утро третьего дня. Керди тратил как можно больше времени, а Глоуэн находил мрачное и – он это хорошо понимал – не объясняющееся разумными соображениями удовольствие в том, чтобы расстраивать вредительские планы Керди. За это время Глоуэн успел навестить все агентства, перечисленные в его списке. В каждом случае результаты были сходными. Служащие каждого из агентств вспоминали представительную молодую женщину в инопланетном наряде. Ее самой запоминающейся характеристикой, с точки зрения соумиан, была неприкрытая, даже показная женственность, о которой сотрудники мужского пола говорили с ухмылками и прибаутками, а сотрудницы – с презрительным фырканьем. О ней говорили, как о пышнотелой барышне среднего роста, причем ее волосы описывали как черные, каштановые, темно-рыжие, ярко-рыжие, русые и серебристо-белые. Судя по всему, она красилась в зависимости от настроения или цвета своего платья. Кроме того, о ней отзывались с применением следующих эпитетов: «экзотическая инопланетная самка», «Шлемиль женского пола» (по мнению Глоуэна, значение этого выражения нуждалось в разъяснении, но он затруднился спросить), «высокомерная сука», «ничего, кроме претензий: грудь, задница и напомаженные ресницы», «настырная дамочка» и «без роду без племени, но с замашками – сами понимаете». Один агент туристического бюро воскликнул: «Скрытная особа! Я спросил ее, как ее зовут, а она говорит, что ее имя начинается с той же буквы, что и название концерна «Огмо». Как это понимать? Судите сами!» Другой сообщил: «Меня не проведешь! Я ее, негодницу, сразу насквозь увидел. Проныра, каких мало!» Третья поделилась наблюдением: «Ведет себя, как плохая актриса – преувеличенно, фальшиво, наигранно». Четвертый вспомнил целый разговор: «Я спросил: «Где будут устраиваться экскурсии «Верх блаженства»?» Она отвечает: «На Кадуоле». Тогда я спросил: «Неужели на Кадуоле все девушки такие красивые?» Она только улыбнулась и сказала, что на ее вкус Кадуол слишком старомоден».

В каждом из агентств Глоуэн задавал вопрос об организации финансовых расчетов: «Когда вы продали билеты на экскурсию «Верх блаженства», вы получили деньги. Что произошло с этими деньгами? Их забрала инопланетная барышня?»

В каждом агентстве отвечали одно и то же: «Мы перевели деньги на счет концерна «Огмо» в Мирцейском банке. Таковы были полученные указания, и мы их выполнили».

«И вы больше не встречались с этой инопланетной особой?»

«Нет».

«И вам неизвестно, где может находиться представительство концерна «Огмо»?»

«Нет».

Глоуэн не мог не почувствовать некоторое разочарование. Самые многообещающие нити расследования никуда не вели. Он ничего не узнал, кроме того, что приехала и уехала молодая женщина, не оставившая никаких улик, позволявших установить ее личность – несмотря на то, что у Глоуэна уже было некоторое представление о ее характере и даже о ее внешности.

Керди, как обычно, закусывал колбасками, делал все возможное для того, чтобы растянуть обеденный перерыв и, потерпев неудачу в этом начинании, разразился обычными жалобами и протестами. Глоуэн не обращал на него внимания и направился в находившееся по другую сторону Октакля управление Мирцейского банка – того самого, который, по стечению обстоятельств, контролировал Ирлинг Альвари, все еще томившийся в заключении на старом складе станции Араминта. Керди плелся в двух шагах сзади.

В банке Глоуэну пришлось много спорить и угрожать, размахивая своим удостоверением, постепенно поднимаясь с одного иерархического уровня на другой, пока, наконец, его не допустили к должностному лицу, полномочия которого позволяли предоставить требуемую информацию. Тем временем Керди околачивался в вестибюле, внимательно следя за каждым движением Глоуэна – по-видимому, какое-то из его «сознаний» подозревало, что Глоуэн собирается сбежать и бросить его.

Высокопоставленный работник банка выслушал Глоуэна и покачал головой: «Не могу вам помочь. Концерн «Огмо» открыл у нас анонимный счет. Положить деньги на такой счет может кто угодно – после чего, с нашей точки зрения, эти деньги просто исчезают. Снимать деньги с такого счета может только человек, вводящий секретный идентификационный код. Анонимный счет не позволяет получить какую-либо информацию о вкладчиках или о владельце счета. Эта информация просто не существует».

«И вы не могли бы найти этот счет, даже если бы захотели?»

«Кибернетический гений мог бы обнаружить счет концерна «Огмо», начислив на него ту или иную сумму и проследив все операции, выполняемые компьютерными системами. Такой специалист мог бы даже расшифровать идентификационный код владельца – впрочем, в этом я не уверен. Но личность владельца он все равно установить не смог бы».

«Что, если бы вам приказали найти этот счет, не скупясь на расходы – например, если бы такое распоряжение поступило от Ирлинга Альвари?»

Банковский служащий бросил на Глоуэна любопытствующий и оценивающий взгляд: «Вы называете это имя с беспечностью старого знакомого».

«Почему нет? В настоящее время Ирлинг Альвари пользуется нашим гостеприимством на станции Араминта. Мне сто́ит только намекнуть, и он уволит вас сегодня же».

«Даже так, – служащий поправил бумаги на столе. – Вы пользуетесь завидным влиянием. Интересно. А вы не могли бы попросить его назначить меня исполнительным директором и увеличить мой оклад в десять раз?»

«Могу – и попрошу, если вы предоставите мне необходимую информацию».

Служащий с сожалением покачал головой: «Я не в силах это сделать. И дело даже не в правилах. Владелец счета пользуется секретным кодом, но больше ничего о себе не сообщает. В банковских записях нет его имени или адреса».

Раздраженный и молчаливый, Глоуэн покинул банк в сопровождении не отстававшего ни на шаг Керди. Они вернулись в «Приют путешественников».

В вестибюле гостиницы Глоуэн бросился в кресло. Таинственно усмехаясь, Керди стоял и смотрел на него сверху: «И что теперь?»

«Хотел бы я знать!»

«Разве ты не хочешь продолжать розыски?»

«Какие розыски? У кого и что я буду искать?»

Керди безразлично пожал плечами: «Можно много чего найти. Соум – большая планета».

«Дай мне подумать».

«Думай, сколько влезет», – Керди пошел взглянуть на доску объявлений. Почти сразу же он издал возглас радостного удивления и, громко топая, бегом вернулся к Глоуэну: «Мы должны остаться на Соуме! Теперь уже совершенно невозможно уезжать!»

«Почему?»

«Посмотри туда!»

Не испытывая почти никакого интереса, Глоуэн подошел к доске объявлений и нашел небольшую, напечатанную веселыми цветными буквами афишу:

«Знаменитый импресарио,

маэстро Флоресте,

и его талантливая труппа,

«Беспризорники Мирцеи»,

– снова в Соумджиане!

Рекомендуется заказывать

билеты заблаговременно».

«Они приедут через месяц или даже позже, – заметил Глоуэн. – А мы улетаем завтра».

«Завтра? – вскричал, как ужаленный, Керди. – Я не хочу уезжать завтра!»

«Оставайся, – сказал Глоуэн. – Только больше не приставай ко мне со своим дурацким нытьем».

Керди уставился на Глоуэна – все мышцы на его лице напряглись: «Я посоветовал бы тебе следить за выражениями! Ты не с ребенком разговариваешь!»

Глоуэн вздохнул: «Прошу прощения. Я не хотел тебя обидеть».

Керди с достоинством кивнул: «Позволь мне кое-что предложить».

«Если это не касается колбасок или «Лицедеев», я тебя выслушаю».

«Совершенно очевидно, что наше расследование – полная чепуха. Я подозревал это с самого начала. Считаю, что нам следует провести здесь, на Соуме, еще пару недель, занимаясь своими делами, а потому вернуться на Кадуол на первом подходящем космическом корабле».

«Поступай, как считаешь нужным, – ответил Глоуэн. – Мой долг заключается в том, чтобы сделать все возможное и закончить это расследование. А это означает, что завтра я лечу на Тассадеро».

Керди поджал губы и посмотрел в сторону: «Выполнение долга похвально, когда оно необходимо. Но это глупый, бесполезный долг».

«Не тебе об этом судить».

«Конечно, мне! А кому еще? Кому я должен доверять в этом мире? Тебе? Бодвину Вуку? Арлесу? Все вы очень уважаемые люди, но я – это я! Если я считаю, что так называемый «долг» бесполезен, я не обязан его выполнять. Это унизительно – маршировать по приказу без всякой цели. Мое достоинство не позволяет мне валять дурака. Так оно всегда было и так оно всегда будет!»

«Очень хорошо, – сухо сказал Глоуэн. – Принимай какие угодно решения, но больше мне не мешай. Завтра я улетаю на звездолете «Камульке». Поезжай со мной или оставайся, дело твое».