Текст книги "Хроники Кадуола"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 86 (всего у книги 99 страниц)

«Что я слышу? – воскликнул Чилке. – Не прошло и двадцати минут с тех пор, как вы собирались ворваться сюда в черной ризе и дурацкой шапочке-ушанке. При этом вы утверждали, что вас нисколько не беспокоит, что банковские служащие подумают о вашей наружности».

«Так оно и было. Но во мне можно безошибочно распознать представителя высшей касты, а местному персоналу хорошо знакомы мельчайшие признаки общественного положения».

«Портье, кажется, вас едва заметил».

«Условия изменились не в мою пользу».

«Мы учтем ваши пожелания на совещании с его превосходительством Вамбольдом».

«Вот так всегда! – взвыл Каткар. – Никогда и ни в ком я не встречаю подобающей искренности и заслуженного доверия!»

«Весьма сожалею», – отозвался Глоуэн.

Каткар набрал в грудь воздуха и расправил тощие плечи: «Я не жалуюсь. Я всегда смотрю вперед без страха и упрека. Когда мы встретимся с администратором, говорить с ним буду я – вам не хватит необходимой обходительности».

«Как хотите. Посоветовал бы, однако, ни словом не упоминать о кончине достопочтенного Дензеля Аттабуса. В противном случае мы можем лишиться свободы действий».

«Наши мнения по этому вопросу совпадают, – холодно кивнул Каткар. – Лучше всего не отказываться ни от каких возможностей».

«Еще одно обстоятельство: не забывайте, что вы говорите не от своего имени, а от имени управления Заповедника».

«Лишняя формальность!» – проворчал Каткар.

Портье вернулся: «Его превосходительство Вамбольд может уделить вам пару минут. Будьте добры, следуйте за мной».

Троих посетителей провели по коридору к двери, вырезанной из цельной массивной панели красного дерева. Портье прикоснулся к двери, и та бесшумно сдвинулась в сторону: «Господа, его превосходительство Вамбольд вас ожидает».

Глоуэн, Чилке и Каткар прошли в помещение с высоким потолком, отличавшееся неожиданной роскошью убранства. На полу расстилался мягкий черный ковер. В дальнем конце окна выходили на площадь Парса Панкратора. Слева мраморные пилястры с канелюрами обрамляли ниши, орнаментально выложенные малахитом. Справа такие же ниши были облицованы белым мрамором, на фоне которого, на мраморных пьедесталах, возвышались чугунные бюсты выдающихся банкиров, способствовавших успеху учреждения.

«В высшей степени странный кабинет!» – подумал Глоуэн. В помещении не было ни письменного стола, ни какого-либо рабочего места, ни стульев, ни кресел, ни дивана, ни даже скамьи. Единственным предметом мебели оказалась небольшая изогнутая столешница на длинных тонких ножках, с поверхностью из белого, напоминающего воск нефрита. Рядом с ней стоял человек среднего роста и среднего возраста с деликатными чертами лица и тонкими пальцами, уже несколько располневший, с холодными янтарными глазами, строгим длинным носом и кожей, такой же бледной и гладкой, как нефрит на столешнице. Его плотные волосы, завитые маленькими темно-коричневыми кудрями, были подстрижены так ровно, что прическа производила впечатление искусственного парика. Кудряшки блестели, будто покрытые лаком – излишество, напоминавшее о давно минувшей эпохе изнеженности и упадка.

Его превосходительство Вамбольд не проявлял эмоций: «Господа, мне сообщили, что у вас срочное дело, требующее моего немедленного внимания».

«Совершенно верно! – воскликнул Каткар и сделал шаг вперед. – По-видимому, вы меня не помните. Меня зовут Руфо Каткар, я – помощник Дензеля Аттабуса из Стромы. Его счет открыт в вашем банке».

Администратор Вамбольд бесстрастно изучал Каткара, как ученый, рассматривающий незнакомое насекомое. Через несколько секунд, хотя на лице его не дрогнул ни один мускул, манера обращения администратора с посетителями существенно изменилась: «Да-да! Теперь я вспоминаю нашу встречу. Достопочтенный Аттабус – благородный и выдающийся человек. Надеюсь, он в добром здравии?»

«Принимая во внимание все обстоятельства, в этом отношении не ожидается никаких оснований для беспокойства», – нашелся Каткар.

«Рад слышать. И кто же ваши спутники?»

«Позвольте представить вам моих сотрудников, командора Клаттока и командора Чилке из полиции Кадуола. При всем моем уважении к вашей занятости я вынужден повторить, что наше дело требует принятия немедленных мер, необходимых для предотвращения необратимого ущерба».

«Понимаю. И в каком направлении мы должны приложить эти срочные усилия?»

«В связи со счетом Дензеля Аттабуса».

«Ах да! Меня предупреждали о вашем посещении».

Каткару с трудом удалось скрыть удивление: «Кто вас предупредил?»

Его превосходительство Вамбольд уклонился от прямого ответа: «Давайте перейдем в помещение, более подходящее для совещания». Он подошел к стене и постучал пальцем по серебряному декоративному щитку; малахитовая панель отодвинулась: «Прошу вас, заходите».

Все присутствующие прошли через открывшийся проем в обычный рабочий кабинет с письменным столом, стульями и конторским оборудованием. Теперь Глоуэн понял, в чем заключалось назначение только что покинутой ими элегантной пустой залы: это был своего рода шлюз, где слишком навязчивых посетителей могли содержать некоторое время в одиночестве, а затем направлять к нижестоящему должностному лицу, приглашая выйти обратно в коридор. В отсутствие надлежащей мебели не было необходимости приглашать незваного гостя сесть – тактика, способствовавшая скорейшему избавлению от нахала.

Администратор Вамбольд указал собеседникам на стулья, а сам уселся за столом и спросил, тщательно выбирая и произнося слова: «Надо полагать, вы прибыли, чтобы обновить счет достопочтенного Аттабуса?»

Каткар отпрянул: «Даже так? А это вы откуда знаете?»

Администратор вежливо улыбнулся: «Слухами земля полнится. Ожидать вашего посещения было вполне целесообразно, учитывая развернувшуюся в последнее время лихорадочную деятельность».

Каткар уже не мог скрывать беспокойство. Он воскликнул: «Что происходит? Что именно? Сообщите немедленно!»

«Разумеется, разумеется, – успокоил его Лотар Вамбольд. – Но прежде всего скажите: вы действительно готовы перечислить новые средства на счет Дензеля Аттабуса?»

«Ни в коем случае! Совсем наоборот!»

«Интересно!» – заметил администратор Вамбольд. Решительный отрицательный ответ Каткара, казалось, скорее позабавил его, нежели обеспокоил.

Каткара, однако, уклончивость главного администратора начинала выводить из себя: «Будьте добры, объясните, что происходит, и как можно яснее! Ваши туманные замечания и расплывчатые намеки становятся обременительными».

Его превосходительство Вамбольд отозвался с безукоризненной вежливостью: «Сложившиеся обстоятельства сами по себе не отличаются кристальной ясностью – в этом-то и заключается трудность. Но я сделаю все, что смогу».

«Забудем о трудностях – изложите факты!»

«Состояние счета Дензеля Аттабуса можно назвать любопытным. У него есть материальные активы, но объем наличных средств сократился – в некотором смысле – до двадцати девяти тысяч сольдо».

«Что значит «в некотором смысле»? – испуганно спросил Каткар. – Вы выражаетесь двусмысленно – ничего не понимаю!»

Глоуэн позволил себе вставить замечание. «Сосредоточьте внимание на первоочередных задачах, – тихо сказал он Каткару. – В деталях можно будет разобраться потом».

Каткар раздраженно хмыкнул: «Да-да, вот именно». Он снова обратился к администратору: «У достопочтенного Аттабуса были основания не доверять суждению и даже добропорядочности своих партнеров. В настоящее время он желает установить жесткий контроль над своими финансами – над тем, что от них осталось». Каткар предъявил документ и с подчеркнутой церемонностью положил его на стол: «Можете рассматривать эту бумагу как официальное уведомление».

Его превосходительство Вамбольд брезгливо поднял документ двумя пальцами и внимательно изучил его: «Ага, гм. Да. Очень любопытно!» Некоторое время администратор сидел неподвижно, погруженный в свои мысли. Мысли эти, по-видимому, слегка развеселили его: «Рад получить однозначные указания достопочтенного Аттабуса. Вы предоставили их весьма своевременно. Я только что собирался перевести с его счета более шестидесяти пяти тысяч сольдо на счет особого доверительного фонда».

Глоуэн поразился: «Перевести шестьдесят пять тысяч сольдо со счета, содержащего двадцать девять тысяч? Это было бы финансовым чудом!»

Чилке не видел в этой операции ничего таинственного: «Они просто-напросто перемещают десятичные запятые. Есть такой творческий подход к финансовому учету. Некоторые банкиры на Земле пытались его применять, но они недостаточно разобрались в системе, в связи с чем их поймали и посадили в тюрьму».

«Мы не чудотворцы, и наши десятичные запятые абсолютно неподвижны, – натянуто произнес главный администратор. – Время от времени, однако – например, в данном случае – удачный выбор времени осуществления операций позволяет создавать поистине достопримечательные эффекты».

«Поясните, пожалуйста!» – заинтересовался Глоуэн.

Каткар воскликнул: «Прежде всего давайте сделаем все необходимое для того, чтобы счет был защищен, и чтобы ваши служащие не выбрасывали на ветер последние сольдо Дензеля Аттабуса обеими руками!»

«Это очень просто», – согласился администратор Вамбольд. Он нажал несколько кнопок на клавиатуре. Прозвучал голос: «Счет Дензеля Аттабуса изолирован».

«Вот и все, – повернулся к Каткару Лотар Вамбольд. – Счет защищен».

«А теперь объясните: кто хочет снять шестьдесят пять тысяч с этого счета, кому он платит и за что?» – потребовал Каткар.

Его превосходительство Вамбольд колебался: «Эти расчеты конфиденциальны. Я не могу их обсуждать в ходе повседневного разговора».

«Это не повседневный разговор! – громовым голосом произнес Каткар. – В качестве представителя достопочтенного Аттабуса я имею право знать все, что относится к его интересам! Если вы утаиваете информацию, и это нанесет ущерб Дензелю Аттабусу, вы лично и ваш банк, как учреждение, будете нести ответственность за возмещение убытков. Я делаю это заявление в присутствии свидетелей, пользующихся самой высокой репутацией».

Главный администратор холодно улыбнулся: «Ваши замечания убедительны – тем более, что они соответствуют действительности. В качестве доверенного представителя Дензеля Аттабуса вы имеете право задавать такие вопросы. Но кто сопровождающие вас господа? Можете ли вы безусловно гарантировать, что они сохранят полученные сведения в тайне?»

«Целиком и полностью! Они получили удостоверения офицеров МСБР, что само по себе достаточное свидетельство их добросовестности. В настоящее время они расследуют дело межпланетного характера, но главным образом связано с Кадуолом, по каковой причине они представились как сотрудники полиции Кадуола».

Администратор Вамбольд кивнул, не проявив особого интереса: «За многие годы мне удалось кое-что узнать о нравственных принципах достопочтенного Аттабуса, и для меня очевидно, что действия Роби Мэйвила и Джулиана Бохоста не соответствуют этим принципам. Вы требуете, чтобы я предоставил информацию? Я охотно это сделаю, учитывая необычные манипуляции, предпринятые Джулианом Бохостом».

«Каковы, наконец, факты?»

Его превосходительство Лотар Вамбольд откинулся на спинку кресла и, казалось, сосредоточил внимание на стеллаже в дальнем углу кабинета. Когда он заговорил, речь его стала более плавной, а его жесты – не столь сухими и официальными: «Это сложная история, и в некотором смысле забавная, как вы сами убедитесь». Администратор достал листок желтой бумаги из прорези в боковой панели стола и некоторое время изучал распечатанные на нем данные: «Два месяца тому назад на счету Дензеля Аттабуса было сто тридцать тысяч сольдо. Затем фирма «Космические верфи Т. Дж. Вейдлера» представила переводной вексель на сто одну тысячу сольдо, полученный в качестве оплаты двух боевых автолетов класса «Стрэйдор-Ферокс». Вексель подписан Роби Мэйвилом и оформлен по всем правилам. Тем не менее, я осведомлен о том, как достопочтенный Аттабус относится к убийствам и насилию, и меня такое приобретение более чем удивило. В конце концов я утвердил эту выплату, так как Роби Мэйвил – одно из трех лиц, уполномоченных снимать деньги со счета; двумя другими были Джулиан Бохост и Руфо Каткар. Таким образом, на счете осталось двадцать девять тысяч сольдо».

Глоуэн наклонился вперед: «Один момент! Вы сказали, что Мэйвил купил на деньги Аттабуса два вооруженных автолета?»

«Именно так».

Глоуэн уставился на Каткара: «Вы об этом знали?»

Плечи Каткара опустились: «Сложились затруднительные обстоятельства. Я обнаружил автолеты в замаскированном ангаре и тут же сообщил об этом достопочтенному Аттабусу. Он был просто возмущен».

«Но вы не сообщили об этом в бюро расследований!»

«Как я уже сказал, в сложившихся обстоятельствах это было не так просто. Приходилось взвешивать интересы трех сторон: вашего бюро, Дензеля Аттабуса и мои собственные. Поэтому я решил сообщить об автолетах в бюро расследований сразу после того, как закончу дела в банке, тем самым соблюдая интересы всех трех сторон в кратчайшие возможные сроки».

Глоуэн промолчал. Наступившая тишина действовала Каткару на нервы, и он обратился к Лотару Вамбольду: «Будьте добры, продолжайте».

Главный администратор Вамбольд, отстраненно забавлявшийся происходящим, послушно продолжил: «Две недели тому назад мне предъявили еще один переводной вексель, на этот раз на сумму в десять тысяч сольдо, оформленный фирмой «Космические верфи Т. Дж. Вейдлера» и подписанный Джулианом Бохостом. Эта сумма переводилась в качестве частичной оплаты отремонтированного пассажирского судна «Фратценгейл», а остающаяся часть его стоимости, в размере шестидесяти пяти тысяч сольдо, должна была быть оплачена в течение тридцати следующих дней. Опять же, вексель был выписан по всем правилам, но я не утвердил его. Вместо этого я позвонил Доркасу Фаллинчу, директору отдела сбыта фирмы «Космические верфи Т. Дж. Вейдлера», с которым у меня всегда были хорошие отношения; по сути дела мы оба – синдики Мурмелианского института. Фаллинч сообщил мне примерно то, что я ожидал услышать: «Фратценгейл» оказался ржавым корпусом и годился только на переплавку. Никто и не подумал бы его ремонтировать. Его предлагали в продажу как металлолом уже два года, но только Джулиан проявил к нему интерес. Тридцатидневный срок, таким образом, не имел никакого смысла, так как никто не собирался увести это барахло у Джулиана из-под носа.

Я отметил, что, с моей точки зрения, ржавый корпус никак не мог стоить семьдесят пять тысяч сольдо. Фаллинч согласился. Он принял бы практически любое предложение – лишь бы избавиться от этой груды ржавого хлама. Названная цена казалась совершенно неразумной. Фаллинч обещал проверить, чем занимается Ипполит Бруни, продавец, которому было поручено сбыть «Фратценгейл», а затем снова связаться со мной. До поры до времени на этом дело и кончилось. Конечно же, я не выплатил задаток в десять тысяч сольдо за «Фратценгейл».

Через два дня мне позвонил Доркас Фаллинч. О завышенной цене «Фратценгейла» сговорились Джулиан Бохост и продавец, Ипполит Бруни. На самом деле Джулиан собирался купить два судна: «Фратценгейл» для отвода глаз и в качестве взятки продавцу – а также космическую яхту «Фортунатус» по сходной цене. Сговор позволял Джулиану заплатить за оба судна векселем, выписанным за счет непоименованного им «толстосума», и пользоваться «Фортунатусом» как своей персональной яхтой, а Бруни причитались комиссионные, о которых он не собирался отчитываться перед начальством. Все было задумано просто и красиво – выигрывали и продавец, и покупатель, а с носом оставался только ничего не подозревающий «толстосум».

Меня все это чрезвычайно заинтересовало и обеспокоило, так как банк, в определенных пределах, пытается защищать своих клиентов от подобных злоупотреблений. Доркас Фаллинч собирался уволить Ипполита Бруни, взыскав с него штраф с пристрастием, но я уговорил его повременить, так как хотел узнать, откуда Джулиан возьмет недостающие деньги.

Еще через два дня ко мне заявился Джулиан Бохост – впервые я встретился с ним лицом к лицу. Джулиан – высокий, модно одетый молодой человек, блондин, пышет здоровьем и энергией, хотя ведет себя несколько снисходительно, как будто он предпочитает, чтобы его считали человеком обаятельным, но в то же время превосходящим собеседника во всех отношениях. Он хотел знать, почему я не утвердил задаток за «Фратценгейл» в размере десяти тысяч сольдо. Я сказал, что у меня еще не было времени произвести такую выплату по всем правилам. Мой ответ вызвал у Джулиана раздражение. Он заявил, что им уже были соблюдены все необходимые правила и формальности. Цена, по его словам, вполне соответствовала судну такой вместимости, с мощными и надежными двигателями. Он откровенно признался в том, что судно нуждалось в покраске и ремонте, но утверждал, что оно по существу в прекрасном состоянии и пригодно к эксплуатации – короче говоря, старый добрый звездолет, не слишком роскошный, но вполне соответствующий своему назначению.

«Все это прекрасно, – сказал я, – но каким образом вы собираетесь за него платить?» Ответ Джулиана застал меня врасплох. «Нет никаких проблем!» – заявил он. С минуты на минуту на счет достопочтенного Дензеля Аттабуса должны были поступить дополнительные средства в размере ста или даже ста пятидесяти тысяч сольдо».

Каткар не сумел сдержать взрыв хохота: «Как же, как же! Очень хорошо помню, как все это устраивалось. Клайти Вержанс отвела Аттабуса в сторону и безжалостно напустилась на него, обвиняя его в скупости и в нежелании поддержать хорошее дело, а достопочтенный Дензель, не зная, как вырваться из этой западни, согласился заплатить сколько угодно и кому угодно. Конечно, это было до того, как я продемонстрировал ему боевые автолеты. Клайти Вержанс сообщила Джулиану благую весть, и тот, разумеется, не сомневался, что дело в шляпе».

«Таким образом объясняется его уверенность в своих финансовых возможностях, – кивнул Лотар Вамбольд. – Тем временем, фирма «Космические верфи Т. Дж. Вейдлера» не получила задаток в размере десяти тысяч сольдо и, по словам Джулиана, времени почти не оставалось. Ему удалось получить лишь тридцатидневную отсрочку выплаты всей суммы. Он даже признался, что рассматривает возможность другой, не менее важной сделки.

«О какой сделке идет речь?» – спросил я. Джулиан поведал, что все детали еще не согласованы, но что сделка выглядит чрезвычайно привлекательно. Но каким образом он собирался финансировать все эти сделки, если на счету Дензеля Аттабуса не было достаточной суммы? Джулиан сказал, что самым практичным решением проблемы было бы получение краткосрочного займа от банка.

«И что бы вы могли предложить в обеспечение такого достаточно существенного займа?» – поинтересовался я. Джулиан стал вести себя несколько высокомерно и заверил меня, что, если возникнет такая необходимость, он может получить доступ к другим ресурсам. Я попросил его указать эти ресурсы, но Джулиан заявил, что в данный момент делиться подобными сведениями было бы неуместно, и покинул мой кабинет, всем своим видом изображая недовольство.

Я подумал обо всем, что он мне рассказал, и решил просмотреть открытые в нашем банке счета, которые могли иметь отношение к возникшей ситуации. Мне удалось получить множество сведений, причем вполне уместных. Я обнаружил счет партии ЖМО почти двадцатилетней давности. На нем постепенно, посредством множества мелких взносов, накопилась сумма, составляющая в настоящее время девяносто шесть тысяч сольдо. Кроме того, у Клайти Вержанс был персональный счет, содержавший тридцать одну тысячу сольдо, и даже у Джулиана были в банке свои деньги – примерно одиннадцать тысяч. Джулиан был уполномочен пользоваться любым из этих трех счетов! Мне в голову пришла забавная мысль, от которой я заставил себя отказаться – она противоречила всем общепринятым этическим нормам.

Через три дня Джулиан вернулся. Он снова был общителен, приветлив и самоуверен. Несколько минут он обсуждал движение ЖМО, активистами которого были он и достопочтенный Дензель Аттабус, а также трудности Клайти Вержанс в ее самоотверженной борьбе с консервационистами на станции Араминта. Можно было легко догадаться, однако, что он явился не для того, чтобы говорить о политике. И действительно, у него на уме было нечто другое. Помимо пассажирского судна, то есть «Фратценгейла», партии ЖМО срочно требовался, по его словам, небольшой курьерский корабль. У Вейдлера ему удалось найти судно, точно соответствовавшее всем их требованиям, и по сходной цене! За первоклассную яхту «Фортунатус» просили сорок три тысячи сольдо, так что «Фратценгейл» и «Фортунатус» вместе обошлись бы только в сто восемнадцать тысяч. Такую феноменальную сделку просто нельзя было упускать!

Энтузиазм Джулиана был заразителен. Он просто влюбился в неотразимый «Фортунатус»! Космическая яхта, как новенькая, и почти за полцены!

«Превосходно, молодой человек! – сказал я ему. – Но опять же, как вы собираетесь платить за оба звездолета?» После выплаты задатка за «Фратценгейл» на счете Дензеля Аттабуса оставалось бы всего девятнадцать тысяч сольдо. Джулиан продолжал заверять меня, что вот-вот на счет Аттабуса будут переведены дополнительные средства, и что он уже получил извещение об этом от самой Клайти Вержанс!

«Тем не менее, – предупредил я его, – если деньги не поступят вовремя, десять тысяч сольдо будут потеряны».

С точки зрения Джулиана, мои опасения были смехотворны. Он хотел получить от банка краткосрочный заем, позволявший приобрести два звездолета.

Я сказал, что банк мог бы надлежащим образом предоставить такой заем с тем условием, что право собственности и фактически оба корабля должны были принадлежать банку до утверждения займа, после чего, так как в мои обязанности входит защита интересов банка, я должен был потребовать, чтобы Джулиан предоставил весьма существенный залог.

Джулиану эти формальности казались тягостными, он пытался их обойти. По его мнению, достаточным залогом могли служить два звездолета как таковые. Я возразил, указав на тот неоспоримый факт, что Ойкумена велика, обширна и бездонна, в связи с чем звездолеты традиционно считаются рискованным обеспечением банковских кредитов».

И снова его превосходительство Лотар Вамбольд позволил себе холодную улыбку: «Джулиан подтянулся и напустил на себя строгость. Он спросил: «Вы считаете меня человеком, способным просрочить долг?» «Разумеется! – ответил я. – Будучи банкиром, я обязан подозревать всех и каждого».

Джулиан ушел, но на следующий день вернулся, не на шутку взволнованный. По моей просьбе, Доркас Фаллинч порекомендовал ему торопиться, так как другие стороны якобы готовы были представить предложение о покупке «Фортунатуса». Джулиан сказал, что мы должны были действовать безотлагательно, и что он уже не мог ждать перевода денег на счет Дензеля Аттабуса.

«Это решение зависит только от вас, – сказал я ему. – Но каким образом вы предоставите надлежащий залог?»

Слегка помрачнев, Джулиан объяснил, что, если это совершенно необходимо, он мог бы использовать в качестве залога активы на других доверенных ему счетах.

«В таком случае, – ответил я, – вам следовало бы рассмотреть возможность непосредственного использования этих активов с целью покупки обоих звездолетов». «В этом есть определенный смысл, – признал Джулиан. – Но я предпочитаю, по ряду причин, перевести деньги на счет Дензеля Аттабуса». Я понимал, что важнейшая из «ряда причин» заключалась в том, что Джулиан мог купить себе вожделенный «Фортунатус» только на деньги Аттабуса. Я предупредил его, что другие счета могут быть назначены в качестве залогового обеспечения, но что такой процесс иногда занимает несколько недель – требуется утверждение займа ревизионной комиссией. Наши правила, на первый взгляд производящие впечатление лабиринта бюрократических проволочек, специально предназначены для того, чтобы отпугивать рассчитывающих на быструю наживу спекулянтов, финансовых аферистов и вечных изобретателей перевернутых пирамидальных схем. Джулиана мои объяснения оскорбили. По его мнению, глупо было принимать лишние меры предосторожности, если он мог за несколько минут перевести на счет Аттабуса достаточные средства с трех других счетов. Я повторил, что решение зависело только от него – ему достаточно было только дать письменные указания. Может быть, он хотел бы поразмыслить об этой сделке еще несколько дней или неделю? «Нет! – заявил Джулиан. – Время не ждет, я должен действовать сию минуту!» Он хотел перевести деньги с трех других счетов на счет Дензеля Аттабуса, а потом, как только поступят новые средства, вернуть соответствующие суммы на другие счета. «Как вам будет угодно, – сказал я ему. – Я могу сейчас же подготовить документы и, если таково ваше желание, перевести требуемую сумму».

Джулиан колебался. «Какая сумма потребуется?» – спросил он. Я объяснил, что остаток денег на счету Аттабуса следует сохранить в качестве резерва на тот случай, если потребуется оплата других, уже подписанных векселей. Поэтому к семидесяти пяти тысячам за «Фратценгейл» следует прибавить сорок три тысячи за «Фортунатус», и в конечном счете получится сто восемнадцать тысяч сольдо. Из-за банковских сборов итоговая сумма может оказаться несколько большей – но, вероятно, ста двадцати тысяч сольдо хватит на все.

Джулиан не обрадовался моим расчетам, но не высказал никаких замечаний. Он перевел девяносто тысяч сольдо со старого счета ЖМО, двадцать тысяч с персонального счета Клайти Вержанс и десять тысяч со своего собственного счета.

«Очень хорошо! – сказал я ему. – Я немедленно выплачу ожидаемую сумму фирме Т. Дж. Вейдлера. Вы можете вернуться завтра или когда вам будет угодно, и мы покончим со всеми остающимися формальностями».

Как только Джулиан ушел, я позвонил Доркасу Фаллинчу и спросил его: сколько, примерно, сто́ит «Фортунатус» на самом деле? Он сказал, что справедливая рыночная цена такой яхты составляла не менее шестидесяти пяти тысяч сольдо. Как насчет «Фратценгейла»? Вкупе с «Фортунатусом» Фаллинч отдал бы ржавый корпус еще за пять тысяч. Я принял его предложение от имени достопочтенного Дензеля Аттабуса, и сделка была заключена в ту же минуту.

Через полчаса прибыл курьер с документами, ключами и шифраторами. Сегодня утром вы застали меня в процессе перевода семидесяти тысяч сольдо на счет Т. Дж. Вейдлера. Этот перевод приведет к завершению сделки, и на него, боюсь, уже никак не повлияют самые последние указания достопочтенного Аттабуса. Короче говоря, в настоящее время Дензелю Аттабусу принадлежат два звездолета, двадцать девять тысяч сольдо, остававшиеся на его счете, и пятьдесят тысяч сольдо, переведенные со счетов, доверенных Джулиану Бохосту».

Глоуэн спросил: «И теперь эти средства заморожены на счету Аттабуса?»

Главный администратор Вамбольд кивнул, улыбнувшись своей бледной полуулыбкой: «Я мог бы упомянуть, чисто в рамках личных отношений, что в качестве синдика Мурмелианского института я разделяю взгляды достопочтенного Дензеля Аттабуса, заслужившего орден «Благородного пути» девятой степени. Последняя операция позволила мне искупить непредусмотрительное участие в продаже боевых автолетов «Стрэйдор-Ферокс» Роби Мэйвилу, за утверждением которой я должен был предварительно обратиться лично к достопочтенному Аттабусу. Эта ошибка легла тяжким бременем на мою совесть, и меня радует, что ее удалось возместить хотя бы в какой-то степени».

«Кто-то когда-то изрек, что из всех человеческих разновидностей самая безжалостная – пацифисты», – задумчиво произнес Чилке, глядя в пространство.

«И теперь Каткар контролирует счет Дензеля Аттабуса?» – спросил Глоуэн.

Главный администратор сверился с документом, врученным Каткаром: «Достопочтенный Аттабус выразил свои пожелания однозначно. Руфо Каткару предоставляется полная свобода действий в отношении этого счета».

«Счета, содержащего львиную долю активов ЖМО?»

«Так точно».

«Ага! – торжествующе воскликнул Чилке. – А еще говорят, что чудес не бывает! Можно подумать, что денежки Джулиана исчезли в трещине, вызванной искривлением пространства-времени».

Полуулыбка Лотара Вамбольда приобрела печальный оттенок: «Мне придется проявить такт, разъясняя Джулиану сложившуюся ситуацию».

«Достаточно без обиняков изложить нелицеприятные факты! – заявил Каткар. – Джулиану пора уже относиться к превратностям жизни по философски, как подобает мужчине».

«Хороший совет – не премину передать его господину Бохосту».

Каткар задумчиво кивнул: «А мне придется взять на себя бремя новых обязанностей. Тем не менее, я сделаю все, что смогу, без жалоб и упреков».

Глоуэн рассмеялся: «Мы восхищены вашей стойкостью, но интересы Заповедника превыше всего».

«В свое время, когда я закончу подробный анализ...» – ледяным тоном начал Каткар.

Глоуэн не обращал на него внимания: «На счете Дензеля Аттабуса в настоящее время находятся семьдесят девять тысяч сольдо; кроме того, ему принадлежат космическая яхта «Фортунатус» и ржавый корпус «Фратценгейла» – я правильно понимаю?»

«Совершенно верно», – подтвердил Лотар Вамбольд.

Глоуэн повернулся к Каткару: «Прежде всего о «Фортунатусе». Вы можете передать право собственности на космическую яхту директору бюро расследований станции Араминта. Уверяю вас, Бодвин Вук будет очень благодарен и станет пользоваться этой яхтой исключительно по мере надобности – то есть, по своему усмотрению».

«Этого я не допущу!»

«Тогда передайте право собственности мне».

«Что? – вскричал Каткар. – Ни за что! Все это полнейший вздор! Я разделяю нравственные представления достопочтенного Аттабуса, хотя и не продвинулся так далеко по «Благородному пути». Теперь я найду себе место, подходящее для спокойного отдохновения, и займусь изучением «Гнозиса»; кроме того, ничто не помешает мне завести пару хорошо оборудованных птичников. Я намерен использовать доверенное мне имущество Дензеля Аттабуса в благородных целях, во имя совершенствования человечества!»

Глоуэн продолжал говорить совершенно бесстрастно: «Не сопротивляйтесь, не пытайтесь уклоняться или возражать. Это пустая трата времени. Допускаю, что Дензель Аттабус – идеалист; тем не менее, он финансировал преступное подстрекательство к мятежу, и все его имущество, без сомнения, будет конфисковано. Ваше собственное положение, мягко говоря, весьма сомнительно. Представляете, что будет, когда Бодвин Вук узнает, что вы не рассказали ему о вооруженных автолетах? Он принимает такие вещи близко к сердцу».

«Вы прекрасно знаете, что я оказался в затруднительных обстоятельствах! – вскричал Каткар. – Всю мою жизнь я боролся с судьбой! И всегда мои лучшие намерения натыкаются на стену непонимания, всегда меня наказывают за то, за что по справедливости мне полагается награда!»