Текст книги "Мастер сновидений"

Автор книги: Алинна Ниоткудина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 86 страниц)

Промучившись некоторое время маг наконец–то заснул…

Комната, кровать, за столбики кровати привязана обнаженная девушка из сна. Рядом стоит обнаженный по пояс огромный мужик в маске праздника Зимнего поворота(49), за поясом у него бич, в руках поблескивает нож с кривым лезвием. На теле девушки видны следы жестокого избиения, губы рассечены и кровоточат, из носа течет капля крови и оставляет на щеке красную кривую дорожку, на теле ссадины. «У нее еще должны быть следы от плети на спине» – вдруг вспомнилось Одрику. Палач перестал играть кинжалом и решил пустить его в ход, он сел на ноги жертве и стал размеренно, даже кропотливо, вонзать в лицо, руки и тело острие ножа, при этом проворачивая его, как будто выковыривал мед из сот гариамских(50) пчел. Сквозь сжатые зубы девушки вырвался стон, она выгнулась дугой, кровь из многочисленных ран сочилась на белые шелковые простыни. Истязатель вогнал кинжал в шерстяную плоть матраса, на пронзенной простыне тут же расплылось алое пятно, а сам тем временем расстегнул многочисленные пряжки пояса купеческих штанов с обилием потайных карманов. Этого Одрик вынести уже не смог, подскочил к палачу сзади, схватил кинжал, которым тот только что наносил раны своей жертве, и рассек ему горло от уха до уха, на руки хлынула кровь. Палач схватился за шею, развернулся в сторону мага, маска свалилась, оголив перекошенное изуверской страстью лицо купца Оорона, и дикую ненависть в его глазах. Мастер сновидений изготовился броситься на уродливого извращенца, вскинул окровавленные руки, из которых еще не выпускал нож … и с криком проснулся. Перед собой он увидел собственные руки, готовые к схватке, его легкие набрали воздуха для второго крика, но на удачу в ту ночь ярко светила Мурана. В ее мягком свете можно было однозначно понять, что в руках ничего нет, они чисты и пусты, даже сквозь рукоять приснившегося кинжала, которую все еще обхватывали пальцы, теперь проникал желтенький, как птенчик, луч. «Сон! это был только сон! " – взлетела спасительная мысль в его голове, и молодой маг расслабил пальцы сжимавшие оружие. «Только я–то как туда попал? " – это был уже совсем другой вопрос. Холодный липкий пот покрывал лицо, шею, тело сотрясала дрожь, он с трудом поднялся, было гадко, паскудно. Внутри как камень зашевелился, он еле успел добежать до умывальника, его вырвало, и его тело бессильно опустилось на пол. Он не терял сознания, с магами этого просто так не случается, не оставался без чувств, чувства присутствовали, но никогда еще они не были такими омерзительными. Точно неизвестно, сколько он так провалялся на голом полу, потом поднялся, долго стоял под струйкой холодной воды из верхнего умывальника, в надежде выполоскать всякую гадость из головы, пока не привел себя в состояние подобное человеческому. Нацедил себе в собственноручно изготовленный любимый бокал цвета морской синевы на два пальца рома, чтобы не трясло, теперь уже от холода, и, зная, что больше не уснет, попытался заняться работой. Нужных для похода амулетов не хватило, и командир поста оставил ему заказ на недостающие. Работа – лучшее средство от всех неприятностей. Получалось не очень хорошо, но заказ выполнить надо, не хватало еще задерживать здесь столичных магов, и получить неустойку на свою больную голову.

Когда совсем рассвело, он решил дойти до соседнего трактира, горячий завтрак ему сейчас очень бы не помещал. Уже в дверях заведения Одрика окликнул его приятель Рор, вообще приятелей было трое, братья Рооринг, Лоаринг, Соуринг, для друзей Рор, Лор и Сор. Братья собрались наконец поохотиться на лесных илларей(51). Рор заходил к аптекарю за примочками от ушибов и ссадин, без которых у них не обходилась ни одна охота, там он и узнал леденящие душу подробности смерти старого Оорона, которого утром нашел слуга в невероятной позе с выражением дьявольской радости на застывшем лице. А сам Рооринг узнал все это, так как лично стал невольным свидетелем допроса аптекаря городскими стражами о составе купленной Оороном смеси.

Одрик скривился так, будто вместо яйца луговой курочки ему подсунули яйцо гваррича.

– Проклятье! – процедил он сквозь зубы.

– Да что с тобой?! Ты сегодня цвета лягушки в обмороке.

– Что–то я ночью не спал, и знобит…. Сыро сегодня, зябко. Да еще ты с утренними новостями.

– Ну вот, получается, я тебе аппетит испортил. А не спишь по ночам, потому что уже большой мальчик. В твоем возрасте мальчики в одиночку не спят, от этого и несварения всяческие бывают, да и вдвоем не замерз бы. Ну, это дело поправимо. Заходим же туда, куда шли.

Молодые люди ввалились в заведение, где их обоих знали, как облупленных. Шустрая огневолосая Кайте, взмахом пушистых ресниц ответившая на их приветствие, рванулась к плите, сочинять дежурную глазунью. Но Рор широким жестом обеих рук подозвал ее к себе. Пока она шла к их обычному месту в дальнем углу, казалось, что по всему вокруг, по прокопченному потолку, по потертым до лоснящегося блеска столам, по стертому не одной тысячей ног полу, переливались блики огня.

Смиз Кайте приходилась племянницей хозяину заведения, хромому Маругу. Хозяин был немолод и слаб здоровьем, ему требовались помощники, но его сын, рыхлый беломордый верзила, первый на улице Трех Яблонь гуляка и картежник, тянул из родителя последние соки. И был отправлен в Кузнечную слободу, где Маруг прикупил по дешевке бакалейную лавченку. Бакалеей при сыночке там, правда, и не пахло, но видеть кутежи своего чада старый Маруг уже не мог.

Простолюдинка из простолюдинок…. В фигуре Кайте, походке, жестах не было изыска, но и не было жеманности, в выражении лица и разговоре не было холеной отточенности черт и слов, но и не было столичного чванства. Но у нее было то, что не купишь, ни за какие деньги: легкое дыхание, такое, что казалось, собеседник переносился на сочные луга окрестностей Каравача, с запахом их трав и цветов, и неугасимое пламя волос. Такие волосы Пресветлая Богиня, видимо, приберегала для себя, но задумавшись, обронила, как раз в тот момент, когда Кайте суждено было появиться на свет. Великолепные косы были уложены короной вокруг головы, но пушистые волосинки выбивались из своего заточения, и казалось, что лицо Кайте обрамлено солнечными лучами. И действительно он был, этот солнечный свет, разве только слепой этого бы не увидел. И это при жиденьком свете хмурого каравачского утра, а что же было, если бы девушку действительно осветило солнце? От этого, наверное, можно было бы надолго лишиться зрения.

– Милая смиз! – начал свою речь Рооринг, – Вы – свеча надежды в нашей непроглядной осенней ночи, Вы освещаете скорбный путь двух утомленных путников. Не будете ли так великодушны и не спасете ли моего товарища от надвигающейся осенней простуды? Мне известно, что из–под ваших прелестных рук выходит одно чудодейственное средство, по рецептам мореходов, которое прогоняет хворь из просоленных пиратов великого океана и помогает даже гоблиновским ржавым глоткам избавиться от кашля.

– Да–да, – подхватила Кайте, – только у меня нет гариамских пряных трав, дядюшка считает, что они страшно дороги, и это правда… Я могу только с нашими, которые сама собирала.

– Что может быть лучше запаха родной земли, на которой что только не произрастает, даже чудо из чудес, наш славный Каравач! – растекался сиропом Рор.

– Может быть асса Одрик еще чего–либо пожелает? – с надеждой произнесла Кайте, захлопав глазами–солнышками в обрамлении искрящихся ресниц.

– Моего друга Ордрика нужно сегодня для начала избавить от мук голода и жажды, погасить разгорающийся пожар в его дыхательных путях, а потом он, может, и возжелает, – и через свою, всем известную, красноречивую паузу добавил, – чего–ЛИБО. При этом заманчиво прикрыв глаза. Он и сам был не промах возжелать чего–ЛИБО, но сегодняшнее утро складывалось явно не его пользу.

– И не забудьте, О! добрейшая смиз, что это завтрак настоящих мужчин! – крикнул Рор вдогонку уходящей за стойку Кайте.

– Все, что пожелаете, – ответила юная трактирщица, осветив Одрика солнечным взглядом. Собственно, так и должна отвечать любая из трактирщиц.

– И что сегодня все–таки возжелает мой серо–зеленый друг? – Рор переключился на Одрика.

– Уже желаю! Язык тебе укоротить, треплешься с утра без остановки, – фыркнул Одрик.

– Ну, вы поглядите на него, его все ублажать готовы, а он зол как зимний гваррич. Если бы мне так везло, как тебе…

– Да уж, повезло, так повезло, как ледяному демону в жерле вулкана.

– Что происходит, в конце концов!?

– Гостей мне принимать придется, по всей видимости.

– Каких, к Гаарху, гостей?

– Да тех, которых ты встретил в аптеке.

– Так этот протухший хвачик и у тебя вчера побывал? – начал соображать Рор.

– А в честь чего он тогда поперся бы к аптекарю запасаться снотворным под самую завязку? И это с его–то жадностью, от которой даже демон подохнет. Видимо дома меня уже ожидает компания.

К столу уже приближался мальчишка, несший поднос с закусками, зеленью и свежим горячим хлебом, запах которого разливался не только по самому трактиру, а и по всей улице.

– Ну вот, чего и следовало ожидать, – обреченно произнес Одрик и опустил глаза, как будто разглядывает только что принесенную снедь. Его соломенные пряди, посыпавшись, прикрыли лицо, но такая соломенная голова все равно одна на весь Каравач. Он взял друга за рукав и проговорил размеренным четким шепотом:

– Слушай, Рорик! Кого ты сейчас видишь на улице?

Напротив трактира стояли двое в форме городских стражей и еще один, по виду старший чин, но какой точно скрывали подслеповатые окна трактира.

– Рор, я хочу, чтобы ты пригласил офицера к нам за стол, мне кажется, я его знаю. Да и ты знаешь. Уговори его, ты же своим языком и дохлого варга заставишь плясать. Если это сейн Дьо–Магро, мне крупно повезло.

– Отец Лакене, нашей одноклассницы? Да, похоже, – и Рооринг вскочил, застегивая на ходу манжеты походной куртки и приглаживая волосы. Неудобно было появляться на глаза высшему чину Тайной стражи(52) и отцу бывшей одноклассницы в совсем уж растрепанном состоянии.

Это действительно был сейн Калларинг из рода Дьо–Магро. У тайной стражи свои чины, на публике они озвучиваются нечасто, да и в своем обмундировании тайная стража появляется редко, и чем чин выше, тем такие случаи реже. Но немногим утренним посетителям трактира сегодня крупно повезло, лично лицезреть тайного командира в знаменитой черной форме при всех его регалиях. Из–за уставного цвета их обмундирования служащих тайной стражи в разговорах за глаза называли «черными офицерами». В свои ряды они принимали лишь безупречных во всех отношениях служак, организация в Караваче обладала завидной полнотой власти и в некоторых вопросах не подчинялась более никому. «Черный полковник» отчитывался доджу, и то, лишь формально, чтобы тот не выглядел по–идиотски на заседании совета. Их права и возможности были настолько серьезны, что они могли убрать практически любого человека, невзирая на его положение и заслуги, а могли и вытащить последнего бандита из–под топора палача, если находили в нем интерес. Сейн Калларинг не злоупотреблял ношением своего мундира, но сегодняшний купец был не последним человеком в городе, предполагались встречи с Гильдией торговцев в канцелярии Городского совета, кандидатом, в члены которого состоял Оорон. Конечно, трудно представить, чтобы его избрали в законодательный состав, но даже кандидатство было почетно. А появляться в городских учреждениях «черному полковнику» надлежало в уставном виде.

Выбежавший ему на встречу Рор, на самом деле, разрешил проблему полковника. Вывести парня из питейного заведения под стражей – это испортить ему репутацию раз и навсегда. Можно потом хоть десяток ярлыков на него повесить, что ни в чем не виноват, молва все равно будет твердить свое. Заходить самому в уличный трактир было ниже его достоинства, но приглашение, да еще со словесными изысками языкастого Рооринга, это уже совсем другое дело. И высший офицер снизошел до появления собственной персоны в месте, где любая городская шваль за гнутые медяки может цедить свой эль. Его разговор за столом с Одриком не помешал бы подающему надежды магу, а даже повысил его статус, так как за столом все равны – это древний и незыблемый закон. Сейн Дьо–Магро отправил стражей в городскую управу писать отчеты, а сам вошел в двери трактира.

Одрик уже спешил ему навстречу, не мог же он сидеть в присутствии такого человека. Пока он раскланивался перед полковником посреди питейного зала, из–за стойки появилась Кайте, графин в ее руках был полон фиолетового содержимого. Одрик узнал свое творение, несколько лет назад, когда он только начинал работать со стеклом, он долго мучился с этим графином, но тот все равно получался кривоватым, где с буграми, а где со впадинами. И он приделал к нему несколько бутончиков несуразной расцветки, в конце концов получилось мило. И графин до сих пор жив, не треснул и не разбился, наоборот блестит. Кайте всего на миг замешкалась от неожиданности. Она не разбиралась в знаках отличия городских служб, но насколько важная птица залетела в трактир, сообразила мгновенно. Она умудрилась совершить обязательный в такой ситуации поклон с горячим, просто огнедышащим графином в руках.

– Простите, уважаемый сейн, не будет ли Вам удобнее в … отдельной комнате?

– Это крайне предусмотрительно с вашей стороны, что у вас таковые имеются. Вы меня весьма обяжете, юная смиз. Мне и молодым людям было бы недурно побеседовать без лишних глаз и ушей.

Кайте взяла масляный светильник со стойки, сунула его в руки Одрику и жестом пригласила всех следовать за ней за стойку. В углу рядом с погребом она откинула полог и потянула за крюк, вбитый в стену, механизм нехотя заскрипел, и оказалось, что это не просто стена, а скрытая дверь. За дверью оказалась лестница как бы на чердак, но там находилась маленькая комнатка, обитая тонким войлоком, окрашенным в цвет темно–красного вина. В ней размещался хорошей работы стол и четыре стула с высокими спинками. Кайте потянула шнур, открылась ставня, прикрывавшая с наружи окно, выходившее не на улицу, а куда–то во двор.

– Не стоит, любезная хозяйка, сегодня мы обойдемся свечами.

– Я могу навести морок, – вызвался Одрик, – окно будет совершенно непрозрачно, для чужих глаз.

– И даже для глаз твоих коллег? Как часто, по–твоему, на окна этого трактира наводится морок? Для любого мага это все равно, что красная тряпка для варга, вы же все один любопытней другого. Так что сегодня завтрак при свечах!

– Как пожелаете, сейн, – и Кайте вернула ставню на место.

От пары подсвечников на стенах света для беседы было достаточно, а вышивать золотой гладью сейчас никто не собирался. Кайте поставила графин на стол, из комода в углу комнаты как по волшебству появилась настоящая посуда, с росписью мастеров, а не глиняная лепнина местных крестьян. И, невероятно! серебряные бокалы для вина заняли свои места. Девушка сбежала по лестнице, внизу ее вероятно уже ждал мальчик, перенесший туда поднос с закусками, немедленно расположившимися на столе.

– Да! – забеспокоилась Кайте, – если асса все же хочет поправить свое здоровье, то ждать больше нечего, а то остынет. Там наверно уже все готово, я принесу, – она забрала из его рук светильник и скрылась в глубине лестницы.

– Ну что ж, ребятки, не будем расстраивать заботливую хозяйку. Приступим! – и Дьо–Магро пристально вгляделся в графин.

Содержимое его оказалось весьма недурно, хотя ясно было, что ром пиратский, а пряности местные, но поражал удивительный фиолетовый цвет напитка. Хлеб еще не до конца остыл, был просто свежим, а не горячим, сыр оказался замечательным, или молодые люди уже не на шутку проголодались и у них сейчас все пошло в дело. Опять послышались стремительные шаги Кайте, и на столе взгромоздились еще два блюда, на одном восседали пара лесных курочек, из тех, которые еще не разучились летать, они были только что сняты с вертела и от них шел легкий дымок, на другом был нарезан копченый окорочек хвачика, переложенный ароматными травами.

– Простите, уважаемый сейн, – обратилась она к Дьо–Магро, – если бы молодые люди предупредили о вашем визите, то курочек бы было три. Я могу еще…

– Что Вы, что Вы! Все и так замечательно. Лучше объясните, хозяюшка, что это за напиток Вы нам подали, такого удивительного цвета.

– Это подобие грога, сейн. Просто у меня нет положенных пряностей, и я собираю в лесах наши душистые травы, и в грог добавлен не сахар, а мед. Сегодня для вас я положила синий(53).

– Позвольте еще у Вас поинтересоваться, юная смиз. Как часто эти двое друзей заказывают у Вас грог или иное горячительное на завтрак?

– Что Вы! Да это вообще в первый раз, – Кайте почти плакала, – асса Одрик простужен, и его друг заказал для него. Грог поможет вылечить горло.

– Ну вот, я Вас и расстроил. Простите старого вояку, по службе приходится больше общаться с непробиваемыми мужланами, их принимают на службу по росту, а не по уму. А такие только командирский тон понимают. Женщин на службе крайне мало, а девушек и вовсе нет. Считается, что такая работа вообще не для нежных созданий. Но Вы прекрасно справляетесь здесь со своей.

– Благодарю, сейн. Я стараюсь. Позвольте мне удалиться, – она отвернулась к стене, пряча от всех слезы, – меня внизу ждет работа.

И не дожидаясь разрешения, вышла из комнатки. Там, на лестнице вытерла руками слезы, чтобы никто не видел. Важный посетитель, сам того не желая, не подумав, задел больное место Кайте.

Офицер тайной стражи не собирался ее обижать, он просто не подумал, его мысли в этот момент были заняты другим. Хотя с его опытом уже можно было ожидать тонкости в обращении с молоденькими девушками. Но сейчас его заботили совершенно другие вещи.

Еще до рассвета его разбудили известием о загадочной смерти купца Оорона, типа премерзкого, но настолько же и богатого. Все бы ничего, плакать об Оороне никто не собирался, но купец не оставил завещания, так что возможные наследники его подвалов и сундуков, обязательно затеяли бы грызню, дабы исключить из числа претендентов своих соперников. А драчка ожидалась нехилая, учитывая солидный размер наследства, даже кандидатское место в городском совете и то наследовалось. Поэтому и спальня купца была осмотрена им лично, как и выслушан допрос аптекаря. Если аптекаря еще можно было доверить разгильдяям из городской стражи, то посылать их на беседу с молодым магом не представлялось никакой возможности. Во–первых, это был не какой–то самоучка, а патентованный маг; а во–вторых, у Дьо–Магро были на то личные причины.

«Завтрак настоящих мужчин» продолжался своим чередом, графин постепенно пустел.

Все успокоились, кое–кто даже слегка захмелел.

– Рооринг, – со всей серьезностью заговорил офицер, – Может тебе сходить проветриться? Да! и ты с братьями куда–то собирался? Они тебя уже обыскались.

– Собирались, но сегодня уже не получится. Ничего, братья потерпят.

– Тогда сделай доброе дело, помоги нашей хозяйке: мешок муки поднести, бочку эля прикатить… Некрасиво, когда такая славная девушка надрывается.

– А! это я мигом! – наконец–то до Рора дошло, он взялся за ручку двери.

– И еще, молодой человек, – притормозил его Дьо–Магро, – надеюсь, Вы понимаете, что все события сегодняшнего утра, а может и всего дня, не для пересказа кому–либо. Это и для вашей же безопасности.

– Само собой, разумеется, – подтвердил Рооринг и покинул «тайную утреню».

Сейн Каларинг встал и профессионально–недоверчивым взглядом ощупал стены комнатки, каждый угол, каждую щелочку. Потом предложил Одрику проверить еще раз на магическую прослушку.

– Да здесь чисто, я уже просматривал, – ответил маг.

– И все же, – упорствовал Дьо–Магро, – в нашем деле тщательность не повредит.

Одрик стал, вспомнил пример из учебника общей магии. Снял со стены одну из свечей, светильник, зажженный с добрыми намерениями, должен был помочь, и перешел на истинное зрение. Особой глубиной он похвастаться не мог, но и незнакомых магов в этих краях он не встречал года два (вчерашние визитеры не в счет), а работу местных коллег он должен был почувствовать сразу. Ничего серьезного в комнатке не было, так, обрывки деревенских заговоров, следы торговых амулетов на удачу, даже один любовный приворот, кстати, на женщину, и опять же непрофессиональный, больше всего натоптали обереги, которые почти каждая мать вешает на шею своему ребенку, отпуская его в дальние края, женщин этому никто не учит, они наговаривают, что сочтут нужным, но от сердца, и ведь действует, да еще как! Говорят, что материнское сердце со дна моря поднимает… О! что–то редкое побывало здесь, орочий защитный амулет, совсем остывший след, но все еще вонючий, удивительно, что ничего эльфийского не было, но эльфы аккуратисты, их заклинания распадаются в зеленый туман в скорости после применения. Стало совершенно ясно, что хозяин трактира большей частью пускал сюда купцов, договариваться о контрабандном товаре. Патентованных магов похоже в комнатку вообще не заходило, или кто–то мастерски стер признаки своего пребывания, но это должен быть маг высочайшего уровня, а птицы такого полета в трактир Маруга похоже еще не залетали.

– Чужого ничего нет, но если сейн так хочет, то можно и подстраховаться. – После вчерашнего инцендента со столичной магиней, Одрик сплел и оставил подвешенным защитное плетение, а то на него нападать собираются, а он так расслабился в этой глуши, что забыл о первом правиле магов – всегда имей под рукой защитные плетения – целее будешь. Вот он и сплел утром, пока не спалось. Если к тому, что имеется прибавить пару голубых нитей вот здесь и здесь и завязать пару узелков вот тут, то при активации должно получится активное плетение с защитой от прослушивания и подглядывания, правда продержится все это довольно долго, пока не рассыплется, ну да ладно, подойдет. Одрик раскинул свое защитное плетение. Да, хорошо получилось.

– Сейн Каллар, все действительно чисто, – доложил Одрик и осекся. Каллар было домашнее имя «черного офицера», только для семьи. Когда–то Одрик был вхож в ту семью, но столько всего произошло, столько времени прошло. Дьо–Магро это не задело, а скорее наоборот:

– Когда мы без посторонних, ты, конечно же, можешь меня так называть, не смущайся.

Мастер перевел дух:

– А я все хотел спросить, но не решался. Как Лаки, где она?

– Лако, – поправил сейн Калар, – сыну уже год, бегает вовсю.

– А я и не знал. Она должно быть счастлива?

– Да, она счастлива. Я сделал для этого все, что смог. Я, может быть, и остался бы с ними, но не нашел, кому доверить свой пост. – Он почти улыбнулся, во всяком случае, его лицо потеплело.

– Знаешь, до чего славный мальчуган! И глазки смышленые, такие как… почти такие, как были у Шайми.

– Шайми… – эхом повторил маг.

Повисла тяжелая тишина. Первым ее нарушил Дьо–Магро, он встал, взял парня за плечи, развернул к себе. Как долго они не решались посмотреть друг другу в глаза. Однако, парень совсем вырос за это время, и взгляд хороший: прямой, открытый. Хотя ему нечего стесняться или бояться, он никому ничего не должен. А вот ему… Даже сам черный полковник ему обязан и по–крупному. Положил руку ему на грудь, словно прислушивался к его сердцу. Обнял его, прижал так, что у Одрика хрустнуло где–то в боку.

– Виноват перед тобой, я не должен был тогда этого допускать. Ты простишь меня когда–нибудь? Как же я перед тобой виноват!

– Сейн Калар, не надо, не говорите так. Вы ни в чем не виноваты, никто не виноват, никто из нас не мог ничего исправить.

– Но ведь со мной все обошлось, я, в конце концов, жив, и даже местами доволен жизнью. Не надо, не казните себя так, хотя бы ради памяти Шайми… Я иногда встречаю ее в своих снах, ей сейчас хорошо, она беспокоится только о том, чтобы никому больше не было больно. Не доставляйте боли самому себе, не надо. Вы нужны! Нужны Лакене, нужны многим людям, нужны всему городу. Знали бы Вы, что здесь творилось, когда Вас не было. Без Вас не будет Каравача… И мне Вы тоже нужны, даже больше чем кому–либо в этом городе… Голос сошел на нет, парень пару раз глотнул воздуха как выловленная рыба. И маг прикрыл глаза, потому заклинания от слез еще не придумано.

Они сидели друг против друга: маститый и еще совсем зеленый; брюнет с серебристой сединой и соломенный блондин; представитель знатнейшего рода, имя которого родственники произносили с придыханием, и какой–то «выкидыш», родне которого даже неприятно вспоминать о его существовании; глава могущественнейшей организации и владелец лавчонки мелких магических услуг…

Сейн Калларинг достал из кармана кристалл для записи допроса и всем своим видом показал, что сейчас он опять является лицом официальным.

– Прости, но дела превыше всего. Сегодня у нас возникла проблема. – Сейн демонстративно активировал кристалл.

– Ваше имя?

– Асса Одрик аль Бакери ап Оуэн.

– Место проживания и род занятий?

– Маг пятого уровня, владеющий патентом на занятия магической практикой, а также на создание и продажу амулетов. Постоянно проживаю в вольном городе Караваче в доме над собственной лавкой «Сладкие сны» на улице Трех Яблонь.

– Заходил ли вчера к Вам в лавку купец Оорон?

– Да, заходил.

– Был ли он вашим постоянным покупателем?

– Не то, чтобы постоянным, но иногда покупал…

– Как часто?

– Два–три раза в год.

– Что купил в вашей лавке в этот раз?

– Он делал индивидуальный заказ на сон.

– Он всегда делал индивидуальные заказы?

– Нет, содержимое его предыдущих заказов было всегда примерно одинаково.

– Вчерашний заказ отличался от предыдущих?

– Да. Ранее это были сны о прибылях и золоте, из стандартных предложений.

– А в этот раз?

– Вчера был заказан сон … э… эротического содержания.

– Вы выполнили его заказ?

– Да, он его сразу же получил.

– Что было в содержании заказа?

– Это был сон эротического содержания с заказанными клиентом условиями и действиями.

– Можете ли Вы дословно повторить содержание заказа?

– В данном случае мне хотелось бы напомнить сейну о защите прав на частную жизнь моего клиента.

Сейн Каларинг удивленно вздернул брови.

– В заказе содержалось что–то совсем непотребное?

– Да, совсем…

Брови офицера поднялись еще выше и, памятуя о том, что допрос может быть прослушан в совете, решил не настаивать на разглашении содержимого сна «уважаемого купца».

– Купец полностью оплатил свой заказ?

– Нет, заплатил только восемь крон и оставил обязательство на четыре кроны.

– У купца не было с собой нужно суммы?

– Нет, он обязался заплатить в случае повторения сна и должен был использовать снотворное для нужной его продолжительности. Само обязательство у меня в лавке.

– Вы обязаны будете предоставить этот документ следствию.

– Да, никаких проблем.

– Вы продали клиенту снотворное?

– Нет, я не имею лицензии на продажу сонных трав и не держу их в лавке, как и для собственного употребления.

– Вы знаете, где купец Оорон покупал снотворное.

– Да, в лавке напротив.

– Вы порекомендовали ему туда зайти?

– Нет. Это достаточно известное и солидное предприятие, купец был их постоянным клиентом.

– Если у следствия появятся к вам дополнительные вопросы, то Вы будете вызваны. За документом зайдет представитель стражи.

Сейн Каларинг погасил кристалл.

– О четырех кронах можешь теперь забыть.

– Да я это понимаю. Я и сразу на них не очень–то рассчитывал.

– Тогда зачем обязательство брал?

– Да он такую мерзость измыслил, аж затылок вспотел. Так противно было смотреть на его сальную рожу, хоть чем–то подкислить хотелось…

– И что настолько мерзкий сон был?

– Да, я даже Рору не решусь рассказать и половины того, чего он там назаказывал.

– Ого! Силен старикашка! Подумать только! И кто был героем?

– Осталось у меня с прошлогодних столичных заказов одна картинка. Мальчик там молоденький, симпатичный…

– Да, совету об этом и вправду лучше не знать… А то местные сплетники к скандалу еще и эльфов приплетут.

Внизу послышалось чье–то шараханье, прыжков было явно меньше чем ступеней, раза в три меньше. Вздрогнувшая дверь в ужасе была готова сама соскочить с петель, только бы не встречаться с чернявой головой Рора. Но еще раньше головы в дверь ударился крик.

– Одри! Ну–ка быстро тащи сюда свою магическую задницу! Там твоя…

Дверь отворилась как можно шире и прижалась к стене как можно плотнее, готова была вообще породниться с ней. Рор опомнившись, что здесь не место для непарламентских выражений, заглотил обратно, уже было вылетевшее слово, как хищная рыба заглатывает зазевавшегося малька, и с минуту так и стоял с надутыми щеками, пока словцо не вдохнулось обратно.

– Там!… эт–та… Твоя родня, вроде… Объявилась.

Да уж, это продолжение дня было сверх всяких ожиданий. Как не заладился день с утра, вернее даже с ночи, так одно удивительней другого.

– Продолжай, – скомандовал Дьо–Магро.

– Его ожидает асса Хеллана.

– Эта, которая… э–э…, – не стал командир озвучивать. – Ну и денек, осталось только Танису затмить Андао. Что ж, молодые люди, давайте расплачиваться с нашей хозяйкой, пора и честь знать. А то еще приучитесь устраивать посиделки с утра.

Двое друзей затеяли меж собой перепалку, кто сегодня платит, ибо оба были при монетах, почему бы не козырнуть перед высшим чином. Но сейн Дьо–Магро лишил их такого удовольствия, заявив, что им еще рановато платить за черного полковника. Отправил обоих вниз, дождался Кайте и расплатился более чем щедро, но видимо еще что–то хотел сказать девушке без лишних ушей…. А что именно он ей сказал, так полковник Тайной стражи отчитываться не должен даже перед нами, драгоценные мои читатели.

Молодые люди ждали его внизу. Одрик не хотел показываться в одиночку на глаза своей незабвенной тетушке, а Рор просто за компанию. Все–таки командир Тайной стражи был тем тяжелым оружием, которого побаивалась даже эта ведьма. А у сейна Калларинга как на грех приподнялось настроение, столько лет он был в глубоком трауре, но ведь все когда–то заканчивается, на любом пепелище когда–нибудь прорастает трава.

– Так, ребятки, где наш противник? Ага! Выходим вместе, бодренько, с улыбочкой.

Он даже приобнял Одрика за плечи, у некоторых специфических личностей могли бы даже возникнуть кое–какие мысли, но в Караваче такие оригиналы с утра по трактирам не ходят. А вот асса Хеллана была сломлена до начала наступления, она ожидала встретить бедного, одинокого, затравленного жизнью родственника, к чему сама периодически прикладывала руку, а тут нате, такая, более чем тесная, дружба с весьма уважаемыми людьми. И пришлось ассе Хеллане покидать свой паланкин, и исполнять реверансы перед полковником, а он отвечает небрежным взмахом руки, ведь он как–никак при исполнении государственных обязанностей, а она так, сама по себе гуляет. И не снимая руки с плеча Одрика, начинает беседу: