Текст книги "Мастер сновидений"

Автор книги: Алинна Ниоткудина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 86 страниц)

Сижу в понравившемся мне кресле, листаю дневники незабвенного дядюшки и машинально кручу в руках железную штучку. Все пытаюсь понять для чего она? Один ее край заточен и похож на кусок ножа, другой словно обрезан, но обрезан неровно. И эта неровность нарочитая. Я держу в руках кусочек от ЧЕГО–ТО, как тут написано в письме? «Часть универсального ключа»… А инструкция по сборке в Ерте, а Одрику бы этот «ключик» очень даже пригодился, если он, конечно, тот о ком я думаю. Одна с ним проблема – бриллианты гранят годами, а будут ли у него эти годы? Надо сделать все, чтобы они у него были, ему бы упрямства поменьше… Хотя, и на одном упрямстве можно многое сделать…

Утром, следующего дня, отправляюсь на объезд своих владений. Одрик меня провожать не вышел, он выглянул за порог, увидел толпу и спрятался, вчерашних приключений ему хватило.

У порога лежит ящер с седлом на спине, рядом переминаются с ноги на ногу еще двое. Одного я уже узнаю и в зверином облике, это Юллит, а второй какой–то блеклый, словно седой. Смею предположить, что это старейшина. Для проверки обращаюсь к нему:

– Уважаемый Каннор Ланк, – оборачивается, угадала. – А кто понесет мои вещи?

Свистит, как птица и выразительно показывает лапой на Юллита. Протягиваю тому сумку–рюкзак со своими вещами.

Когда я ранним утром бегала по комнате и собирала вещи в дорогу, мой женишок сидел в кресле и лениво комментировал мою суету. Ему было интересно зачем мне, если я еду всего на пару дней, с собой столько вещей? Ну, как ему объяснить? Любая женщина, если она куда–то едет, хоть на один день, хоть на неделю, непременно должна взять с собой множество мелких, но совершенно необходимых мелочей. Начиная с расчески с зеркальцем и заканчивая сменой белья. Потому как стоит, что–нибудь оставить, как оно непременно понадобится. А еще тетрадки дядюшки! Все! Поскольку оставлять их здесь я не буду. Они, конечно, жгутся, но юноша у меня предприимчивый, времени у него много и любопытства тоже много. Нечего ему чужие дневники читать. Вот и получился почти целый мешок.

Юллит сцапал мои вещи и передними лапами прижал их к пузу, спина у него занята, там припасы в дорогу, села в седло. Ну, поехали!

Первым, не торопясь, бежит старейшина, ящер, на котором я сижу – за ним, Юллит в арьергарде.

Мара решила путешествовать со мной, но не ногами, а по воздуху. Она уже улетела вперед в виде мелкого болотного гваррича. Пол утра, пока я вещи собирала, она брюзжала, что ногами она за оборотнями не угонится, придется лететь, а летать она не любит, ногами привычнее, а наверху сквозняки, но что только не сделаешь за ради любимой хозяйки, нельзя же ее оставлять одну, вместе с этими огромными и хищными зверюгами.

Вчера я долго и внимательно изучала карту Топей. С тех пор как она была нарисована дядюшкой, многое изменилось. Оборотни понастроили дамб, засыпали некоторые протоки, но общее направление, куда бегут мои поденные, мне понятно.

Первый пункт назначения – это источник. До него более дня пути, так что весь день придется провести в седле. Привал предусматривается, я об этом договорилась заранее. Не знаю как другим, а мне днем надо хоть раз «до ветру», да сбегать, и перекусить, и размять ноги, тоже не помешает.

Ночевали в маленьком селении. Как я и предполагала, все дома оборотней похожи на мою «резиденцию». Она только немножко побольше будет – комнат две. А в остальном, как я и предполагала, то же самое: земляной пол, камышовые циновки, камышовая же крыша, холодная печка–буржуйка, отсутствие стекол, только ставни и отсутствие мебели. Спят на матрасах, как в гостевой комнате, на котором Одрик спит, с кучей подушек и одеял. Одеяла хорошие, шерстяные, купленные на выручку от шелка.

Печи летом в домах не топят, и так тепло, а готовят и зимой и летом на очагах на улице, на три–четыре дома один очаг. Рядом под навесом длинный стол с лавками, совсем как летом на даче…

Пока едим, я все рассматриваю оружие, висящее на поясе Юллита. Оружие под стать оборотню – грубое и большое. Длинный немного загнутый бронзовый меч, деревянная палица, обитая медью с шипами впечатляющих размеров и два длинных железных кинжала. За день, проведенный в дороге, я устала, но мне, чтобы заснуть, нужно немного размяться, подвигаться. Сестры просятся танцевать, они засиделись без дела, и интересно было бы посмотреть, что можно ожидать от моих подданных в человеческой ипостаси.

– Юллит, а ты не мог бы составить мне компанию в небольшом спарринге, а то у меня от целого дня, проведенного в седле, все тело стало деревянным, и очень хочется размяться.

– Госпожа, я не против, но я боюсь вас покалечить.

– А вот это ты зря, я на себя защиту поставлю. Так что задеть ты меня, может быть, сможешь, а вот покалечить не получится.

Он удивлено и немного жалобно смотрит на старейшину, спрашивая разрешения. Тот ему кивает, подтверждая разрешение.

Юллит вздыхает и молча идет на утоптанную площадку посреди селения. Я тоже встаю и иду туда же. Если кто в этом селении уже ушел спать или был в доме, то сейчас все столпились вокруг и смотрят во все глаза.

– Госпожа вы все же аккуратнее, Юллит у нас лучший боец в человеческом облике. – Пытается предупредить меня старейшина. Мара молча устанавливает на меня хорошую защиту, если в оружии оборотня нет магии, то я в самом худшем случае отделаюсь синяками.

Скидываю на руки старейшины кожаную жилетку и перевязь, сестер пока кладу на землю. Перед спаррингом легкая разминка. Юллит смотрит на меня удивленно, он себя подобным не заморачивает, и пока я занимаюсь растяжками и делаю комплекс упражнений для разогрева мышц и разминки суставов, он вовсю красуется перед девушками и показывает, как он умеет обращаться со своим оружием. Две девушки, что есть в селении в полном восторге.

Разминка закончилась, можно приступать. Беру сестер в руки. Я теперь третья, мы теперь ТРИ сестры, мы теперь ОДНО ЦЕЛОЕ. Единение… привычный восторг единения. Мы одно целое. Больше нет меня, нет мечей мы – едины, есть только мы и противник, с которым можно потанцевать. Мы любим танцевать.

– Начали.

Одну долгую минуту ходим вокруг друг друга, примериваемся. Мы наблюдаем за непередаваемо–гибкой и хищной пластикой движений оборотня, а он наблюдает за мной, боится начать первым, это он зря. Оборотень быстр, очень–очень быстр, а еще он тяжел, намного тяжелее орка с которым я тренировалась в Караваче. У Юллита–человека очень высокий рост и длинные руки, а если прибавить длину меча и палицы, то … если бы это был настоящий бой, то дело закончилось бы броском младшей сестры в шею, чтоб наверняка. А сейчас мы будем танцевать… и будем работать снизу, больше–то никак.

Делаю вид, что атакую, Юллит покупается на мои обманные движения и мне удается перекатом оказаться у него за спиной, но ударить я уже не успеваю, он очень быстр. Единственное мое преимущество – он совершенно не имеет никакого понятия о фехтовальных приемах, но замещает это незнание огромной силой и скоростью. Сестры заставляют мое тело ускориться, я не оборотень я так долго не выдержу. Несколько обманных приемов и хитрых связок, палица оборотню только мешает, и сестры легкими царапинами фиксируют нанесенные Юллиту раны. Подрезано сухожилие на правой ноге и сухожилие на левой руке. Сестры плетут обманное кружево, я почти распласталась по земле в низкой стойке и на оборотне прибавляется еще пара царапин, подрублено колено и задета паховая артерия.

Старейшина стучит в большой медный поднос, оповещая об окончании поединка. Юллит в недоумении, он еще бодр и полон сил, а царапины он и не заметил. Но их заметил Каннор Ланк, бой прекращен. Большинство оборотней, как и Юллит не понимают, почему старейшина признал победительницей меня, да, Юллит в меня ни разу не попал, но ведь и он еще на ногах. Они не понимают, что такое показ места поражения царапиной, у них если ты на ногах, то можешь драться, и поединок не закончен. Я иду умываться к ближайшей воде, а Каннор Ланк долго объясняет оборотням, что было бы, если бы это были не царапины, а настоящие раны.

Когда я вернулась к столу, все мужское население, да и женское тоже смотрит на меня с уважением. А Юллит благодарит меня, что я ограничилась только царапинами.

– Ничего, страшного Юллит, просто вы не привыкли к таким тренировкам.

– Да нет, мы еще и не так тренируемся…

Морщусь, и делаю себе на память зарубку, что надо бы найти для моих подданных пару хороших учителей по фехтованию и рукопашному бою. Опытный и достаточно быстрый фехтовальщик может их переиграть, а два порубят в капусту, мы это только что доказали. Старейшина садится рядом со мной.

– Как же мне было трудно объяснить этим упрямцам, что бой был выигран вами подчистую, а не из уважения к госпоже…

– И как же вы им это объяснили?

– Показал…

– Юллит вроде жив.

– А чего ему сделается…. Я все это показал на илларе, его все равно должны были завтра зарезать.

– И как вы это сделали? – Я о таком никогда не слышала, мне любопытно.

– Привязал илларя к дереву, но так чтоб на задних ногах стоял, а потом нанес ему раны с тех местах, где вы зафиксировали царапинами удары.

– И что?

– А, вот его свежуют. Юллит, правда все хорохорится, что боялся, дескать, бить в полную силу, но поперек дохлого илларя не попрешь.

Мне на это сказать нечего… Наглядное пособие приказало долго жить.

– Каннор Ланк, а где–нибудь в топях не сохранилось ли доспехов для ящеров?

– Каких доспехов?

– Я в бумагах, что вы мне дали нашла упоминание, о медных доспехах, что одевали в бою ящеры. Они где–нибудь сохранились?

Старейшина задумался…

– А зачем они вам?

– Я хотела бы заказать подобные доспехи к тому времени, когда вы сможете отсюда выйти… Это дело не быстрое… Нужен образец, да и потом нужно будет еще научить вас их носить и в человеческой форме научиться обращаться с оружием не помешает, а то сила есть – ума не надо.

– Доспех есть, один, но он разобран на части и хранится в разных поселениях и в разных семьях. Это семейные реликвии. Мне понадобится время, чтобы уговорить семьи с ними расстаться, даже на время.

– Каннор Ланк, я вынуждена попросить вас собрать доспех. Я могу пообещать вернуть его, после того, как с него будет снята копия. И еще… Я попробую найти и нанять учителей по фехтованию и рукопашному бою. Подготовьте место, где они будут жить, группу для занятий, они, я так думаю, отберут сами. Расплачусь с ними тоже я сама, с вас кров, питание и, главное, условия для занятий.

– А это необходимо?

– Ну вы же видели? Зубы, когти, и быстрота – это еще не все. Нужен хороший доспех и прочие навыки.

– Да, тут спорить сложно… Но доспех лишит нас возможности быстрого оборота и сильно утяжелит, мы и без доспеха хорошо защищены. И быстро бегать в доспехе будет сложно.

– У ящеров крепкая шкура, но на спине, живот защищен слабо. Я прекрасно понимаю, что постоянно носить доспехи неудобно, но если вы выйдете из топей, то за землю, где вы будете жить, вам придется сражаться. И если, не отвоевывать себе место под Андао, так защищать его, своих детей, женщин и имущество, вам точно придется. Все земли давно поделены, а если не поделены, то кто–то на них имеет виды. Поэтому придется научиться многому, прежде всего, отстаивать собственные интересы, а без оружия, по крайней мере, его демонстрации – это невозможно. А доспех нужен и для ящеров и для человеческой ипостаси, и хотите вы или нет, придется научиться драться в нем. – Прерывая возражения старейшины, продолжаю. – Я понимаю, что доспехи должны быть такими, чтобы их можно было легко снять, но они необходимы. Вот пример, если группе оборотней нужно напасть на хорошо обученную группу пехоты. Что будет? Большая часть поляжет, и скорость и сила не очень–то и помогут, потому что строй пехоты ощетинившийся копьями и с арбалетчиками на заднем плане – это страшно.

– Да они только увидят нас и сразу побегут.

– А если не побегут? У наемников нервы крепкие… Поэтому и нужен доспех, защищающий наиболее уязвимое место ящеров – живот, именно в него будут направлены копья. А если понадобится штурмовать или защищать помещения? В них ящерам делать нечего, туда придется идти в человеческой форме. И тоже понадобится доспех, чтобы сделать эту работу без больших потерь. Другое дело, что все доспехи должны быть съемными, причем быстро съемными… Но это вопрос изобретательности и тут, я так думаю, можно взять за основу доспехи используемые во флоте. Они должны по определению легко сниматься…

Старейшина долго думает, потом соглашается, что в некоторых случаях доспех необходим, ну или хотя бы щит. И фехтовать обязательно надо научиться, с этим он тоже согласен.

Мне выделили отдельный домик, а семья, что занимала его, ушла на время к соседям, дети у них уже давно выросли, так что я их не особенно стеснила, зато какая честь. Старейшину, разместили в еще одном доме, а Юллит с Аллигом в звериной ипостаси остались спать на улице.

Как мне стало понятно – торговля шелком очень помогает выживанию оборотней. Всего, что они закупают, не перечислить, надо будет еще проверить счета Юммита. В топях жизнь тяжелая, и почти ничего нет.

Как они выживали до этого? Мне кажется просто чудом. Прошло много поколений, и хорошо сработал естественный отбор. Судя по тетрадкам дядюшки, оборотни («изделие N 2») стали крупнее (в холодном климате крупным зверям выживать удобнее), менее агрессивными (воевать не с кем, а самых агрессивных убили свои) и значительно поумнели (глупые гибли быстрее). Грамоту знают не все, но многие.

Большинство моих подданных оптимисты по жизни, что тоже не может не радовать.

Одрику поспать не удалось. С утра началось шатание. Чуть свет приперлись несколько оборотней, и, по–лакейски извиняясь, попросили госпожу отправиться в поездку. Перед домом уже выстроился почетный эскорт. Потом Анна чего–то искала в доме и несколько раз перепрыгивала через него, спотыкалась о его ноги, при этом ругаясь. И в этом он оказывается виноват! А куда их девать, что выросло – то выросло!

Оставшись в одиночестве, Одрик перекрыл вход предметами интерьера, вытащил свой матрас в садик и добрал пару часов сна на свежем воздухе. И в бассейн можно было окунуться спокойно, не прикрываясь от спутниц темнотой.

Вчерашние события не дали ему возможности посетить Торкану. На оплетенный паутиной островок вечером сбегала Мара и сообщила, что никаких изменений, девушка еще спит. Но что собачки могут понимать в девушках?! Хотя Мара не совсем собака, даже скорее совсем не собака, но его беспокойство от этого не унималось.

Одрик оделся и разобрал баррикаду у входа. «Однако, популярность иногда может быть приятной», – подумал он, взглянув на стайку девушек дожидавшихся его пробуждения. Да и Анна уехала, так что все почести, включая островное меню, доставались ему. Но поедать все предложенное ему на завтрак можно было до вечера. Он хлебнул молока из оборотневской кружки, ухватил печенья все пятерней и направился по знакомой дорожке. Все встречные оборотни кланялись ему, а обращались теперь не иначе как «О, великий друг госпожи!». Теперь уж хочешь, не хочешь, приходилось хотя бы кивать головой в ответ. Но вот уже и мост, а за ним занавешенный паутиной островок. Там шее можно будет отдохнуть, а голове получить желанный покой, а то скоро укачает.

«Интересно, а Хозяева будут на поляне?» – переживал Одрик, – «А то, как бы еще одно украшеньице от них не получить. Еще всего обвешают, как девченку.»

В дальнем краю поляны в гамаке спала Торкана, даже птицы в лесу издавали осторожные безмятежные трели, чтобы не беспокоить ее. Но не успел Одрик пересечь поляну, как из–за деревьев показалась мохнатая глыба, и, переставляя многочисленные ходули, направилась к нему.

– Дорогой, ты полюбуйся, он пришел. – Женский голос.

– Дорогая, я давно любуюсь на него. – Мужской голос.

– А двуногими тоже можно любоваться? – Женский голос.

– Можно, дорогая, можно…молодыми и здоровыми почти всеми можно любоваться.

– Да, дорогой, ты как всегда прав.

– Я прав? Я всегда прав?

– Всегда…Всегда…

– А я любуюсь тобой, мой дорогой…

– Ты любуешься мной, дорогая?

– Да, ведь ты самый мудрый паук на свете

– Да, дорогая, в этом ты можешь быть уверена.

– Могу?

– Да, дорогая, можешь.

– А наша девушка в нем уверена?

– Она уверена, совершенно уверена.

– А он?

– А вот он нет, он в себе не уверен.

– Не уверен?

– Совсем не уверен…

– Как жаль, дорогой!

– Очень жаль, дорогая!

– Мы что–то можем сделать?

– Можем, можем.

– И мы делаем?

– Дорогая, я сделаю, все что захочешь.

– Сделаешь? Все?

– Сделаю, дорогая, сделаю.

– Ты постарайся, дорогой.

– Я постараюсь, дорогая.

– А то, мне будет очень жаль девушку.

– Девушку? Жаль?

– Да, дорогой, она разочаруется, а это так печально!

– Это печально?

– Да, дорогой, это печально. И я расстроюсь.

– Дорогая, ты расстроишься?

– Я расстроюсь, дорогой, о–о–ччень ра–а–асстроюсь….хнык! – Одрик был готов поклясться, что бесчисленные глаза паучищи слезились, и сама она шмыгала несуществующим носом.

– Нет, дорогая, я этого не допущу.

– Не допустишь, дорогой?

– Ни за что, дорогая!

– Вот, молодой человек, до чего ВЫ довели мою Хозяйку!

– Чего? Я тут причем? – оторопел Одрик.

– Причем, причем….

– Да, причем тут я?

– Он еще спрашивает! Почему ты никогда не слушаешь старших?

«Опять началось!» – мысленно простонал Одрик.

– Оно и не заканчивалось. Я же далеко не первый, кто тебя хочет наставить на путь истинный, кто тебе хочет что–то объяснить про тебя же САМОГО!

– Дорогой, так ты не первый, кто ему это говорит?

– Да, дорогая, не первый.

– Были другие?

– Да, были.

– И они хотели его научить?

– Да, они пытались.

– А он?

– А он никому не верит.

– Несчастный мальчик, он не понимает.

– Не понимает.

– Несчастный мальчик, он не понимает, чем это может закончиться. Это так грустно, я не могу этого вынести! – и гигантское тело паучихи затряслось в рыданиях.

– Дорогая, ну не надо, тебе вредно плакать.

– Мне вредно?

– Вредно, очень вредно.

– Но что же делать? Я так надеялась, они такая красивая пара.

– Красивая пара, такая красивая…

– Жаль!

– Да, дорогая, очень жаль.

– Но если он не хочет ради себя, то пусть сделает ради девушки.

– Да, я слышал, что человеческие мужчины на многое способны ради женщин.

– Как ты, дорогой?

– Да, дорогая, почти как я.

– Я сюда и пришел ради нее, а вы мне тут зубы заговариваете, – Одрик резко развернулся и почти побежал к гамаку, где спала Торкана.

– Видишь, дорогая, как он за нее переживает.

– Сильно переживает?

– Сильно, очень сильно.

– Значит, еще не все потеряно?

– Надеюсь, не потеряно. Надеюсь…. – И паучье семейство поволоклось вслед за Одриком.

Торкана спала также безмятежно. Но что–то было не так. Она была завернута в шелковое полотно, а остатки ее собственной одежды валялись на траве под гамаком.

«Это еще зачем?» – удивился Одрик. «Она уже не первый день здесь спит, а спать приятней без одежды», – успокоил он себя, – «Но почему все лоскутами раскидано?» Он хотел собрать то, что было одеждой Торканы в одну кучку, но увидел на некоторых клочках кровяные пятна.

– Что вы тут творите?! – накинулся он на пауков, – Ну–ка стой, тварь!

– Тише, тише…Ты ее напугаешь. – Мужской голос.

– Напугает? – Женский голос.

– Да, она должна сама проснуться, ее нельзя будить. – Мужской голос.

Паучок даже выбрался из шерсти паучихи и замахал на Одрика всеми лапками. Одрик изловчился, и Хозяин оказался зажат у него в руке. Лапки мудрейшего Хозяина Топей беспомощно болтались в воздухе. Паучиха подняла передние лапы, надеясь напугать Одрика, для атаки она была слишком тяжела и медлительна. Кругом засновали их слуги.

– А ну назад! А то раздавлю вашего Хозяина, как гварричиное яйцо! И пусть он даже меня укусит, клянусь Пресветлой, я успею сделать это!

– Нет, мальчик, нет! – верещал женский голос. – Спокойно, они уходят, только спокойно.

Паучьи лапы опустились, многочисленные слуги отползли за деревья.

– Выпусти меня, – проскрипел паучок из пятерни парня.

– И не подумаю! – поцедил Одрик.

– Поставь меня на место, – скрип из пятерни.

– Бедный мальчик! Ну, нельзя же в твоем возрасте быть таким бестолковым! Просто удивительно! – причитал женский голос.

– Ничего удивительного, и них не принято это обсуждать это при мальчиках, – раздавалось из кисти Одрика.

– Что не принято?

– Верни меня на место. Если некому тебе это было объяснять, то мы тебе объясним.

Одрик разжал пальцы и выпустил Хозяина на голову Хозяйки.

– Дорогой!

– Дорогая!

– Дорогой, я так за тебя испугалась!

– Дорогая, со мной все в порядке. А вот за нашего юношу приходится серьезно опасаться.

– Ты прав, дорогой, как всегда прав.

– Мальчику нужно учиться, многому учиться. Сколько неприятностей может быть от элементарного незнания.

– Так давай, мы ему это объясним.

– Как скажешь, дорогая.

Паучок перестал копошиться в шести паучихи, уселся между ее глаз и многозначительно сложил лапки.

– Итак, молодой человек, я надеюсь, могу говорить с тобой как со взрослым.

– Я давным–давно совершеннолетний.

– Замечательно! Осталось еще стать совершеннозимним – и порядок. Может, ты присядешь? Разговор будет долгим.

– Нет, я постою.

– Как хочешь….

– Ты у нас юноша, надеюсь, образованный, читать–писать умеешь. Из школьного курса Лариведения тебе должно быть известно, что Превеликие боги населили Лари разными существами. Но пять видов существ они почему–то любили больше остальных, наделив их разумом, в том числе и вас – людей. Они даже многих из вас наделили магией, но это далеко не полный перечень подарков. Они дали вам способность любить. Любить разумом, чувствами и телом. Другие почему–то этого лишены, их неумолимо гонит инстинкт продолжения рода и ничего более. Вы же получаете удовольствие для разума, счастье для чувств и блаженство для тела. Меня все время интересовало, за какие такие заслуги? Ну да ладно, боги у нас наверху, им видней.

Но одним этим различия не ограничиваются. Тебе наверняка известны некоторые анатомические расхождения между мужчиной и женщиной.

– Ему известно? Ему ВСЁ известно?

– Дорогая, ты в нем сомневаешься? Не все, но, безусловно, многое.

– Продолжаем разговор…. В младенчестве эти расхождения минимальны, а с возрастом увеличиваются. И наступает день, когда девочка узнает, что она выросла. Ей это сообщает Марис, как у вас это принято называть. Боги заботятся о девочках, мальчикам о том, что они выросли надо догадываться самим. Почему? Ты никогда не думал? И каждый цикл равный полной смене фаз Мариса женщина носит в себе рану. Этим она платит своей кровью за великое право дать жизнь. И заметь, радости любви даны вам в равной мере, а расплачивается только женщина. Почему? В женщинах много странностей, их часто очень трудно понять.

Тут мне рассказали о книге одного мудреца…. Ты не удивляйся, я сам не читаю, но у меня много знакомых читателей. Мудрец написал:

" Все в женщине – загадка, и все в женщине имеет одну разгадку: она называется беременностью. Мужчина для женщины лишь средство; целью бывает всегда ребенок.»

Думаешь, твоя мать любила твоего отца? Да, конечно, она любила, но она любила ЕГО в надежде на ТЕБЯ. И здесь нечему удивляться, не нужно здесь искать никакого подвоха, никакого женского заговора, этот глубинный смысл заложен Вселенной.

Истечения крови в дни Мариса, являются следствием не состоявшейся беременности. Все в её теле настраивается на зачатие, а оно не происходит. С кровью происходит очищение от омертвевшей ткани, не могущей жить без плода, очищение для нового витка ожидания, надежды на новую жизнь, на зачатие. Женщина несет ответственность за ребенка перед Вселенной, мужчина, видимо, должен нести ответственность за женщину.

Но чтобы произвести на свет новую жизнь, женщина сама должна быть полна жизни, она должна быть здорова. А Торкана была отравлена, яд мог бы передастся ребенку. Ее все это время не посещал Марис. Ты не можешь представить, как это тяжело для женщины. А сейчас Торкана освободилась от яда, и эта кровь как раз заявляет о ее выздоровлении. О том, что к ней возвращается способность выполнить главное предназначение женщины. Кровь, что ты увидел, не признак смерти, это возможность новой жизни. Ты зря испугался.

Одрик уже давно сидел на траве, опустив голову. Давно он не чувствовал себя таким болваном, просто пень пнем. Он сидел и молчал, отвечать было совершенно нечего.

– И мы не могли и не должны были оставлять ее в таком виде. Снять одежду у нас не было возможности, и мы ее распороли. Ей сейчас удобно, ты не переживай.

– Да, ей хорошо, – смог выдавить из себя Одрик. – Я…это… ничего у вас не повредил?

– Вроде нет. А что?

– Ну…. Я ведь действительно испугался, я думал, что…. В общем, извиняюсь.

– Дорогая, посмотри какой страстный юноша.

– Да, дорогой, очень страстный.

– Это он так переживал за девушку.

– Готов за нее даже драться!

– Дорогой, а ты готов за меня драться?

– Дорогая, я тебя умоляю! Зачем махать конечностями, когда можно пораскинуть мозгами?

– Конечно, дорогой, но ведь как романтично.

– Дорогая, тебе так нравится этот мальчик?

– Да, дорогой, он просто загляденье.

– Загляденье…. – розовый мудрец Топей потер лапками намятые бока, – «Еще чуть–чуть и размазал бы кишки по всей поляне. А ведь разумной расой называются.»

Одрик стоял у гамака и рассматривал Торкану. Ее плечики так и оставались тощенькими, под тонкой кожей просвечивались синеватые венки. Но от девушки исходило тепло, ее согревал внутренний огонь. Исчезла синюшность и сухость кожи, волосы из жраво–рыжего перешли в густо–рубиновый цвет, губы стали влажными и заалели…. Лучи Андао, пробившиеся сквозь листву, ласкали ее, она едва заметно улыбалась мягкими теплыми губами…. Одрик наклонился и еле удержался, чтобы не коснуться их, он не мог при зрителях, пусть даже паукообразных. Но он почувствовал ее дыхание и дрожание ее ресниц на своей щеке….. Это было тяжело, но он заставил себя выпрямиться.

– Взгляни, дорогая, он стесняется.

– Да, дорогой, наш мальчик еще не разучился стесняться.

– Слушайте, – забеспокоился Одрик, – вот она проснется. И как она пойдет в поселок? Она же леди, она не может позволить себе разгуливать в простыне.

– Мы не подумали.

– Мы об этом забыли.

– Мы больше ни о чем не забыли?

– Больше ни о чем.

– Дорогой, что же нам делать?

– Да ни чего делать не надо, я схожу в наш дом и там найду какие–нибудь ее вещи.

– Какой заботливый юноша. – Женский голос.

– Заботливый, но успеет ли он до темноты? – Мужской голос.

– Я не боюсь темноты, – оскорбился Одрик.

– Нет, ночью сюда нельзя. – Мужской голос.

– Нельзя, совсем нельзя. – Женский голос.

– А разве уже так поздно?

– Да уж, наше загляденье, ваш обед давно прошел, ты и ужин рискуешь пропустишь. А ты все здесь стоишь, оторваться от нее не можешь. – Мужской голос.

– Как романтично, – Женский голос.

– Очень романтично, – Мужской голос.

– Тогда нужно бежать.

– Нет бежать никуда не нужно, – Мужской голос.

– А если она проснется ночью?

– Она проснется завтра. – Мужской голос.

– Это будет завтра, дорогой?

– Да, дорогая, завтра.

– Он ведь придет завтра, дорогой?

– А куда денется? Прибежит.

– Прибежит?

– Да, дорогая, прибежит, как миленький.

Одрик, наконец, смог отойти от гамака Торканы, распрощался с Хозяевами и быстрым шагом пошел в поселок. Он по обыкновению шел быстро, часть пути даже пробежал, хотя он и не боялся темноты, но блуждать в сумерках не хотелось. Да и пропущенный обед подгонял.

Гостеприимные оборотни не обманули его ожиданий, обилие ужина с лихвой компенсировало пропущенный обед. Но на ночь нажираться вредно! Да и в одиночку скучно, но никого из оддньюкаров пригласить не удается…. А! ну конечно, Одрик всегда знал самую компанейскую часть любого народа или расы – подростки. Правда местные подростки не меньше его габаритами, а то и больше, да ничего, разберемся.

Облюбовав плетеную корзинку, Одрик набил ее всякими всячинами и пошел разыскивать компанию, не страдающую отсутствием аппетита. Одрик с товарищами в славное время отрочества проводили летние вечера где–нибудь на лесном берегу, при свете костра, и сейчас он отправился к заводи.

И действительно на лесном берегу горел костер, вокруг сидела местная молодежь в разных ипостасях и оживленно беседовала. Когда Одрик подсел к костру и предложил угощение, большинство из звериной ипостаси предпочли обернуться. Уж девочки наверняка все приняли человеческий облик.

Их очень интересовала жизнь за пределами топей, и Одрик рассказывал все, что знал: про предприимчивых людей, про работящих упрямых гномов, про разухабистых орков, и пикантных эльфов…. Только про мореходов–гоблинов он ничего не мог рассказать, он никогда не видел ни их, ни моря.

Рассказы закончились уже за полночь. Подростки–оборотни разошлись по домам, Одрик остался один. Светлые луны были в противофазе, Мурана во второй четверти, а Марис уже начал убавляться. Но сейчас они оба были на небе и отражались в спокойной воде. И Одрик решил поплавать в одиночестве. Долго греб на спине, глядя на ночное небо, пока не понял, что заплыл далековато, потому что костерок стал еле виден, и повернул обратно.

После полудня следующего дня доехали до островка с источником. Это отдельный остров, на него нет мостов и дорог, и его стерегут слуги хозяйки.

– И как мне туда попасть? – Спрашиваю я у старейшины. Он уже принял человеческий облик.

– Мы планировали свалить пару деревьев на этой стороне, чтобы они упали верхушками на ту сторону…

Мне эта идея не нравится категорически. Мара в виде маленького гваррича сидит на мешке с моими вещами и взглядом выпрашивает у Юллита кусочек еды, он на ее взгляды не реагирует. Как бы ее саму случайно не съели… В зверином облике, она ему на один зуб, хап, и нет Мары.

– Мара, а ты если обернешься большим белым гварричем, меня на остров перенесешь?

– Тебя перенесу, а их не буду.

– Их не надо, она меня здесь подождут. Давай оборачивайся… времени мало…

Мара нехотя перелетает на другое место, выбирает его с расчетом, чтобы большой туше, в которую она обратится, было, где разбежаться и взлететь. Так же нехотя увеличивается и смотрит на меня:

– Ну, ты садись, полетели, пока ветер есть, с ним взлетать проще.

Цепляю мешок с вещами и тетрадочками за спину, лезу на спину к Маре–гварричу, когда села, сообразила, что держаться не за что. Срочно потребовала, чтобы Юллит снял часть упряжи с верхового оборотня и дал мне, а то свалюсь нафиг. Пока ее нацепили, пока приспособили, Мара все стонала:

– Давайте скорее, а то если ветер стихнет, я не взлечу…

Достала! Но как только я ей разрешила, она сразу пошла на взлет. Небольшой разбег, взмахи мощных крыльев и вот мы уже летим.

– Где садиться–то будем?